Текст книги "Ермак. Революция"

Глава 7
Неожиданность

Ранним утром я стоял на носовом пространстве верхней палубы корабля, которое носит у моряков короткое наименование «бак», и с наслаждением вдыхал влажный морской воздух. Несмотря на то что корабль ощутимо покачивало на волне, а над головой «шевелились» два ствола трёхсотпятимиллиметровых орудий, никакого приступа морской болезни я не испытывал. Кажется, этот недуг окончательно покинул меня. И это очень радовало.

Форштевень эскадренного броненосца «Александр III», шедшего на десяти узлах, рассёк очередную волну, подняв вверх миллиард мелких-мелких брызг, под которые я с радостью подставил лицо. Вода в Японском море к началу июля прогрелась, и этот микроскопический, пускай и солёный душ в жаркое утро давал наслаждение прохлады и удовольствие от морского путешествия, чего ранее у меня никогда не было.

Прибывший во Владивосток великий князь Михаил Александрович переиграл расстановку морских кораблей, которые должны были участвовать в доставке делегации на мирные переговоры в Токио. Он решил, что флагманом «эскадры переговоров» символично станет броненосец «Император Александр III», а с ним пойдут «Император Александр II», «Император Николай I», броненосные крейсера «Императрица Мария», «Великий князь Георгий» и «Россия». Плюс вспомогательный крейсер «Лена», наиболее пригодный для проживания лиц, сопровождающих делегатов из царской фамилии, и отряд истребителей.

Остальные пять броненосцев во главе с «Цесаревичем» в сопровождении крейсера «Баян» и отряда миноносцев пока побудут в Пусанском проливе. Заодно проведут картографию острова Коджедо и вод вокруг него. Нам военно-морскую базу там строить для Тихоокеанского флота. Император Коджон предварительное добро на это дал.

Почти полгода назад русские войска вступили на территорию Кореи, переправившись через реку Ялу, а также при поддержке Порт-Артурской эскадры высадились в Чемульпо. Небольшой японский гарнизон в Сеуле не смог противостоять тогда силам русских. Командир корпуса, захватившего корейскую столицу, генерал-лейтенант Мылов, при встрече довёл до императора Коджона, что захват Сеула – временная мера, необходимая для разгрома японских войск в Корее.

Позже император Николай II в письме сообщил, что как только война с Японией закончится, русские войска будут выведены с территории Кореи. Устанавливать протекторат над Кореей русский император не намерен, а желает видеть в ней доброго соседа.

Потом было спасение братами императора Коджона и его семьи от японцев, которые заняли Сеул. Освобождение столицы Кореи русскими войсками, возвращение императора во «Дворец лучезарного сияющего счастья», или проще – Северный дворец. Временный русский гарнизон в Сеуле и других крупных корейских городах – это требовалось в первую очередь для поддержания порядка, так как корейских войск и полиции практически не осталось. Дальнейший полный разгром 1-й и 2-й японских армий в городе Тэгу. Захват большого количества японцев в плен, включая командующих армий.

Месяц назад в Сеул вернулся камергер Высочайшего Двора, статский советник Павлов Александр Иванович, вновь приступив к исполнению обязанностей генерального консула в Корейской империи.

Имея авторитет и доверие императора Коджона, которые завоевал ещё до начала Русско-японской войны, Александр Иванович быстро оформил договоры-концессии на строительство железной дороги от Мукдена до Мозампо, через Ы Чжоу и Сеул, а от Сеула дополнительно ещё и на Пусан.

Договор на предоставление в аренду на сто лет земель острова Коджедо для строительства на нём военно-морской базы Тихоокеанского флота находился в стадии подписания. Картография острова и прилегающих к нему вод позволит быстрее заключить этот договор.

Кроме того, статский советник Павлов доложил по своей линии в МИД, что Коджон, как и всегда, старается усидеть сразу на двух стульях, ведя активные переговоры с Юань Шикаем о протекторате Китая над Кореей, точнее вассалитете Корейской империи перед династией Цин, как это и было последние два с половиной века.

Только вот здесь Коджон столкнулся с некоторыми трудностями. В Китае обстановка после военного переворота накалялась всё сильнее и сильнее, грозя перерасти в гражданскую войну между ханьцами и маньчжурами. Тот подневольный союз, который образовался между генералами-заговорщиками и императором Гуансюем, рассыпал́ся, как карточный домик, чему способствовали веками сложившиеся отношения между маньчжурами и ханьцами. Причем первых было лишь пять-семь процентов населения Китая, а вторых – почти девяносто.

Шестьсот лет назад восточная часть Маньчжурии была заселена многочисленными тунгусо-маньчжурскими племенами, часть из которых ещё в XII веке стали создателями чжурчжэньской империи Цзинь, уничтоженной монголами в 1234 году.

Четыре столетия назад эти народы вновь создали мощное государство, завоевав Северный Китай. В начале семнадцатого века правитель чжурчжэней официальным указом переименовал свой народ, установив новое название – маньчжуры, и провозгласил воссоздание чжурчжэньского государства Цзинь, а себя объявил его ханом. В 1621 году Мукден, Ляоян и ещё семьдесят городов были захвачены маньчжурами, образовали территорию, которую сейчас и называют Маньчжурией.

На этом маньчжуры не остановились и за четверть века завоевали территорию, которая на современных картах именуется Империей Цин, или Китаем. Всё это время маньчжуры занимали привилегированное положение, образуя костяк армии и структуры государственного управления страны. Ханьцы стали занимать высокие должности в империи только со второй половины девятнадцатого века.

Будучи привилегированной группой, составлявшей большую часть войск империи, маньчжуры широко расселились по территории Китая, образуя национальные кварталы в крупных городах. И после военного переворота, совершённого генералами-ханьцами, во многих из них уже произошли антиманьчжурские погромы с множеством человеческих жертв.

И сейчас по всему Китаю всё чаще звучали призывы: «Маньчжуры, убирайтесь в свою Маньчжурию!» Это было ответом на то, что всё это время маньчжуры противостояли ханьской миграции в Маньчжурию, так как в их понимании она была домом маньчжурской династии.

Юань Шикай ещё в том письме, которое я с трудом смог доставить в Инкоу, а потом его переслали Николаю II, давал понять, что если не удастся произвести китайскую революцию Гуан Сюй по подобию революции Мэйдзи из-за противоречий между маньчжурами и ханьцами, то он готов отдать Маньчжурию при условии организации Маньчжурского государства во главе с императором Цзайтянем под протекторатом Российской империи. Тем более что по оценкам врачей китайскому императору из-за чахотки оставалось жить не более пяти лет.

А дальше русский император сможет посадить на трон любого претендента из маньчжурской аристократии, кто ему нужен и верен. Прямых-то наследников седьмого и восьмого императора Цин нет и не будет. Эти предложения диктатор Китая уже передал через генерала Вогака, который сменил на посту чрезвычайного посланника и полномочного министра в Пекине Павла Михайловича Лессара.

«Кстати, а почему бы этим претендентом не стать моему шурину дзяньдзюню провинции Цзилинь Чан Шуню. Гирин – второй по значимости город Маньчжурии после Мукдена. За Шунем от двадцати до сорока тысяч подготовленных войск нового строя. Сестра говорила, что братья Чан происходят из древнего маньчжурского рода, ведущего свое начало ещё из клана Ваньянь, глава которого Агуда в начале двенадцатого века стал основателем чжурчжэньского государства Цзинь… – Я даже головой ошеломлённо помотал от пришедшей в голову идеи. – В этом случае русская сноха будет в строку. Надо будет более подробно изучить деятельность Чан Шуня и прикинуть вероятность такого расклада. А что?! Глядишь, лет через двадцать-тридцать новым императором Маньчжурии может стать и мой старший племянник Чан Шунь – полный тёзка своего дяди. Его и назвали в его честь. Сестра будет матерью, а я – родным дядей императора Маньчжурии. Охренеть и не встать, перспективка!»

В этот момент броненосец поймал очередную волну, и микроскопический душ вырвал меня из страны грёз. Усмехнувшись мечтам бывшего коммуниста, подполковника спецназа ГРУ, я вернулся к анализу сложившейся обстановки в Средней Азии. В Туркестан, где на границе с Афганистаном и Памиром отмечено большое скопление пехоты, кавалерии и артиллерии в приграничных районах. И это вызывало опасение, что Англия готова начать боевые действия на суше, причем не только с помощью «добровольцев», а используя свои регулярные войска в Британской Индии.

В связи с этим Туркестанский военный округ вот уже месяц как переведен в повышенную боевую готовность. Начались активные разведывательные мероприятия, в которых, конечно, участвовал и старый друг по Николаевской академии – уже подполковник Лавр Корнилов. Он сейчас должен быть где-то в Британской Индии или Афганистане.

Весь процесс подготовки южных рубежей к войне осложнялся тем, что полтора месяца назад умер генерал-губернатор и командующий войсками Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Иванов. Николай Александрович всю свою жизнь провел в боевых действиях в Средней Азии и как никто другой знал эти земли и людей, живущих на ней. Начинал ещё хорунжим в русско-кокандской войне. За штурм Ташкента в 1865 году получил орден Георгия IV степени.

Следующими были штурмы крепостей Заамин, Джизака, Ура-Тюбе, Каршинская экспедиция, захват города Китаба, Хивинский поход, по окончании которого Иванов был назначен начальником Амударьинского отдела, образованного из покорённых хивинских земель, и приложил много старания к замирению этого района. Потом был начальником Зеравшанского округа и военным губернатором Ферганской области. Множество полученных ранений и контузий привели к тому, что в 1889 году Николай Александрович попросился в отставку по состоянию здоровья.

Через десять лет его как специалиста по Средней Азии Александр III лично вновь пригласил на службу. Присвоив звание генерал-лейтенант, император назначил Николая Александровича помощником туркестанского генерал-губернатора генерал-лейтенанта Духовского по управлению военной и гражданской частью края. Вскоре Иванов сменил Сергея Михайловича на месте генерал-губернатора.

И вот этого человека не стало, а обстановка в Туркестане накалялась всё больше и больше. Активизировались контрабандисты со стороны Афганистана, Памира и Британской Индии. Увеличилось количество английских разведчиков под личинами путешественников по Туркестану, разные там зоологи, географы и прочие исследователи природы с явно военной выправкой.

Что там говорить, когда сегодняшний вице-король Индии барон Керзон, являясь членом Британского парламента, с 1887 по 1895 год совершил длительные поездки по Центральной Азии, посетив Персию, Афганистан, Памир и Русский Туркестан. Их итогом стали книги «Russia in Central Asia in 1889 and the Anglo-Russian question» и «Persia and the Persian question». Очень, кстати, занятное чтиво, показывающее отношение англичан к данному региону, считая его входящим в зону прямых интересов Британии.

В сложившейся обстановке Лессара отправили в Туркестан, так как он был одним из самых подкованных дипломатов по «Большой игре» Англии и России в Средней и Центральной Азии и имел определенный вес не только среди британских дипломатов, но и в английском обществе.

Когда Россия заняла Памир до Гиндукушского хребта, наступил момент для памирского разграничения с Англией, и Лессар был назначен советником посольства в Лондоне при русском бароне Стаале. Егору Егоровичу было уже далеко за семьдесят. Пожилой, слабого здоровья и озабоченный семейными делами, Стааль с радостью переложил всю работу по разграничению русско-английских сфер влияния на Памире на Лессара. Британцы оценили профессионализм, компетентность и деловую хватку Павла Михайловича в разрешении этого вопроса и в последующих делах.

В этот момент мои размышления прервал вестовой:

– Ваше превосходительство, великий князь Михаил Александрович просит подойти вас в кают-компанию, – козырнув, бодро отрапортовал матрос, кажется, в звании сигнального квартирмейстера.

Тяжело было в званиях нижних морских чинов разобраться «сапогу», с учетом всех этих сигнальных, гимнастов. Представьте себе боцманмат-гимнаст или гимнаст-сигнальщик. А всё зависит от того, сколько лычек, какого они цвета и в каком порядке размещены на погонах. В Советском Союзе с этим было куда проще.

– Спасибо, братец. Веди коротким путем, – ответил я и направился за вестовым, который, развернувшись, пошёл по палубе, будто бы она и не качалась.

Через несколько минут, приведя форму в порядок, я был в кают-компании броненосца, где за обеденным столом на десять человек находились Михаил Александрович, Сандро и барон Розен. Так называемый «малый совет».

– Ваше императорское высочество, разрешите войти?! – застыл я в дверях.

Интересное дело – субординация с членами царской фамилии. Вот на Михаиле форма и погоны подъесаула 1-й Кубанской сотни Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Только вот он, брат императора, возможный регент и человек, который уже через месяц с небольшим от рождения был награждён орденами Святого Андрея Первозванного, Александра Невского, Белого Орла и Анны со Станиславом I степени. Так что звание тут не особо важно. А судя по составу совета в помещении, произошло что-то важное.

– Проходите, Тимофей Васильевич. Садитесь. Без чинов, – несколько напряжённо произнес глава делегации рублеными фразами.

– Что-то случилось? – задал я вопрос, устроившись на стуле за столом, на котором стояло несколько стаканов с чаем и тарелки с выпечкой, которой славился броненосец.

– Англия и Франция вчера подписали новые секретные статьи в рамках «Сердечного соглашения», и это касается возможных боевых действий Британии против России. Только что пришла шифрованная радиограмма, – мрачно произнес барон Розен.

Искровая радиостанция системы Попова и радиомачта Шухова, которые совместно разработали инженеры-ученые, позволяли держать радиосвязь на расстоянии до одной тысячи верст, или на пятьсот миль при различных условиях погоды.

«Интересно, о чём договорились бриты с лягушатниками?! Согласие, которое они подписали в апреле этого года, касалось в основном колониальных вопросов в Египте, Марокко, Сиаме, на Мадагаскаре и Гебридских островах. Были там и секретные статьи, о которых князь Урусов узнал. Они отдавали Египет под полный протекторат Англии, а Марокко, за исключением небольшой прибрежной полосы, оставшейся за Испанией, – Франции. В целом соглашение, особенно включая секретные статьи, решало судьбу Африки без всякого участия населяющих ее народов. В политическом и экономическом плане “сердечное согласие” было направлено в первую очередь против колониальных интересов Германии. Для России это соглашение было лишь сигналом о том, что всё же французы решили отдаться в объятия англов, чтобы не остаться один на один с германцами. А вот содержание нового секретного договора между Англией и Францией в преддверии вероятного объявления Георгом V войны Российской империи узнать просто необходимо», – пронеслось у меня в голове, после чего я задал вопрос:

– Лев Павлович что-нибудь узнал об этих статьях? О чём там идёт речь конкретно? – быстро произнёс я.

– Думаю, что вряд ли. Министр иностранных дел Теофиль Делькассе и президент Франции Эмиль Любе ещё в Лондоне. К сожалению, после известных событий у князя Урусова теперь в Англии слабые позиции, но мы прекрасно знаем выраженную антигерманскую позицию Франции в политических вопросах. Так что можно предположить, что Георг Пятый смог многого добиться от французов, – вновь ответил Розен.

– Гадать, господа, не будем, а примем новость к сведению при переговорах с микадо. Нам необходимо принять капитуляцию как можно быстрее, чтобы вывести Японию из возможного союза Британия – САСШ – Япония, а теперь ещё, вероятно, и Франции… – великий князь Михаил Александрович сделал паузу, недовольно пошевелив усами. – Как помните, первая статья Гогландского соглашения с Германией предусматривает оборонительный союз при боевых действиях в Европе и только в Европе. Кузен Вильгельм прикрыл свой тыл на континенте и теперь увлеченно занимается колониальными делами в Африке и на Ближнем Востоке. Правда, мы получили большую помощь в вооружении армии, строительстве новых промышленных объектов с его стороны. Но здесь, на Тихом океане, нам воевать придётся в одиночку.

– Если не брать в расчёт китайцев, – тихо произнес Сандро.

– Боюсь, Александр Михайлович, в этом варианте больше проблем получим, чем помощи. Тем более что у них вот-вот гражданская война может вспыхнуть, – тут же среагировал барон Розен.

Я усмехнулся про себя, вспомнив свои мысли о Чан Шуне.

– Китайцев пока в раскладе не рассматриваем. Вернемся к вопросу заключения мирного договора с Японией. Роман Романович, – обратился брат императора к барону Розену, – доложите окончательный вариант договора с нашей стороны.

Барон кивнул и потянул к себе папку, но Михаил Александрович продолжил:

– Тимофей Васильевич, от вас жду доклада…

В общем, начался обычный рабочий день. Через два дня наша эскадра должна прийти в Токийский залив.

* * *

Я и барон Розен стояли на причале Токийского порта в ожидании парового катера с броненосца «Александр III». Сегодня в районе полудня броненосец в сопровождении вспомогательного крейсера «Лена» вошёл в порт и бросил якорь в том месте, которое указал японский лоцман. Остальные корабли «переговорной» эскадры расположились на рейде в Токийском заливе, в получасе крейсерского хода.

Такой порядок расположения эскадры был определён при предварительных переговорах по организации встречи для подписания капитуляции и мирного договора. Первоначально предполагалось, что договор будет подписан на борту русского флагмана, но потом согласились, что лучше это сделать во дворце Мэйдзи. Тем более что император Муцухито изъявил желание лично присутствовать при этом событии.

Вот и пришлось мне как человеку, отвечающему за охрану делегации, вместе с Романом Романовичем и ещё несколькими работниками дипмиссии посетить дворец микадо, чтобы обговорить порядок церемониала, а мне – сориентироваться на месте, осмотреть «Зал фениксов» для аудиенции, зал «Тысячи блюд» для банкета, прочие помещения императорского дворца в Токио, которые Муцухито выделил для великого князя Михаила Александровича и его сопровождающих для проживания.

Обговорили все тонкости несения охранной службы с незаметным внешне японцем лет пятидесяти, который отвечал за охрану японского императора. Дел было много, так что на причал прибыли на рикшах уже в сгущающихся сумерках.

Оглядел ещё раз акваторию порта, отметив про себя, что крейсер «Лена» и австралийская шхуна «Сидней» – она же бывшая «Марсель» и бывшая «Олимпия» – удачно прикрывали наш флагманский броненосец.

По моим прикидкам, в воде сейчас находилось минимум четыре пары боевых пловцов, контролирующих подходы к кораблю. В этой операции по подводному охранению были задействованы все имеющиеся в Российской империи боевые пловцы – «тюлени». И было их на настоящий момент двадцать четыре человека, включая их командира капитана 1-го ранга Кононова Анатолия Алексеевича.

За время боевых действий против англо-японских кораблей «тюленями» со шхуны «Марсель-Олимпия» было потоплено семь броненосцев, три броненосных и три бронепалубных крейсера. И, вернее всего, это ещё не конец. Все пловцы, участвовавшие в этих боевых операциях, получили все возможные награды на один класс выше имеющегося звания. Званиями, дворянством и землями тоже не обидели.

Только в указах о награждениях были и такие слова: «без права ношения», «без права оглашения», «за заслуги, которые не могут быть поименованы в приказе, но которые тем не менее…», «с ношением после отставки». А двое – кап-два Ризнич и боцманмат Крылов – свои последние награды получили посмертно.

Задумавшись, я не заметил, как через кольцо японской охраны, которая сопровождала нас во время всего визита во дворец, просочился малец и, сунув мне в ладонь свернутый кусок рисовой бумаги, так же ловко выскочил из охраняемого пространства, увернувшись от солдата, который пытался его ударить прикладом.

Офицер в звании рикугун-тюи[17]17
  Соответствовало поручику в Российской императорской армии.


[Закрыть], командовавший нашей охраной, гаркнул команду: «Огонь!»

Но я успел крикнуть на японском «отставить» быстрее, чем солдаты начали стрелять. А мой командирский рык заставил их, включая офицера, подчиниться. Пацанёнок скрылся за каким-то строением, а я развернул записку из нескольких иероглифов. «Рамен, 10, жду, Хи, тхэккён», – перевёл я для себя.

– Ваше превосходительство, разрешите ознакомиться с той запиской, которую вам передали. Это вопрос безопасности, – вежливо обратился ко мне японский офицер.

Я показал. Лейтенант прочитал и рассмеялся.

– Вот хитрец этот Хи. Каким интересным способом решил зазывать в свой ресторан посетителейиностранцев, – медленно произнёс он, продолжая улыбаться.

Барон Розен почти синхронно перевел мне речь офицера, так как знал, что моего уровня знаний японского языка не хватит, чтобы точно понять, о чём говорит лейтенант.

– Что за ресторан? – спросил я на своём скверном японском. Дальше опять пришлось воспользоваться услугой Романа Романовича, который перевёл мне краткий восторженный спич о припортовом ресторане «Рамен», который славится на всю столицу оригинальными и очень вкусными блюдами из рамен, то есть яичной лапши с различными морепродуктами и соусами. Лейтенант даже посоветовал обязательно посетить это заведение, уверив, что мы не пожалеем. Единственно, лучше это делать не в русской форме.

В этом момент подошел катер, и мы, простившись с охраной, перешли на него и отправились к броненосцу.

– Да, шустрый постреленок работает рекламным агентом у этого Хи. Не побоялся охраны и нас в иностранных мундирах, – улыбаясь, произнес барон, присев на банку на корме катера, перед этим аккуратно расправив полы своего мундира.

– Думаю, это другой Хи, господин барон. И мне срочно надо будет с ним встретиться, судя по записке, сегодня в двадцать два ноль-ноль в этом ресторане «Рамен», – тихо ответил я, продолжая стоять, удерживаясь за леер.

– У вас есть секретные сотрудники в Токио, Тимофей Васильевич? – наедине мы уже давно перешли с Романом Романовичем на «ты».

– Думал, что нет, а оказалось, что да. Либо это ловушка, поставленная на меня, – задумчиво ответил я.

Был в записке один иероглиф, который переворачивает всё с головы на ноги или наоборот в этом послании. И он означал «тхэккён» – древнюю школу корейского рукопашного боя. Именно ей четырнадцать лет назад в станице Черняева обучал меня старик Ли Джунг Хи, у которого была чудесная внучка Ли Мэй Лин – весенний цветок и настоящая корейская принцесса.

Да, да. Ли Мэй Лин – плод любви придворной дамы Ли ранга гвиин из павильона Нэандан, одной из любимых наложниц вана Коджона, двадцать шестого короля династии Чосон, который теперь император Кореи.

– И вы собираетесь сунуться в эту ловушку, Тимофей Васильевич? – нарушил мои размышления и молчание барон.

– Да, Роман Романович, собираюсь. Время подготовиться есть. Сейчас доставим вас на флагман, а я отправлюсь на «Лену». Там есть люди, которые прикроют меня во время этого вояжа. Если же я встречу того, кого думаю, то, может…

– Что же вы замолчали?

– Много чего может произойти. Чтобы вы не подумали, что я преувеличиваю, могу сказать, что этот человек должен знать о судьбе родной дочери императора Коджона, которая находится в Японии, – я посмотрел в расширившиеся от удивления глаза барона. – Это только для начала, Роман Романович.