Текст книги "Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг."

И.Ю. Васильев
Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг

Введение

Актуальность темы исследования

В настоящее время всё большую актуальность приобретает точное установление национальной принадлежности коренных жителей Кубани, языка, на котором они говорят. Теперь подавляющее большинство восточных славян Кубани, включая потомков первопоселенцев, – русские, говорящие на русском языке. Подобное утверждение базируется на точных этнографических данных, материалах статистических исследований. Но национальная идентичность кубанцев не всегда признавалась властями. Это было в период украинизации 1920–1930 гг… Сомнения в русскости кубанцев звучат и в современной Украине. Например, такого мнения придерживается историк С.В. Кульчицкий. Раздаются призывы к возобновлению внедрения кубанцам украинской идентичности (2). То, что большинство кубанских казаков было украинцами, утверждают и некоторые историки в Краснодарском крае.

Автор во многом согласен с точкой зрения Н.И. Бондаря на то, что собственно украинцами на Кубани были по преимуществу жители относительно этнически чистых украинских крестьянских сёл, таких, как Новопавловка (3). Но в рассматриваемый в монографии период, в первой половине XX украинцы на Кубани были так же представлены отдельными лицами, проживавшими в различных населённых пунктах (как местными, так и приезжими). Среди них были и представители интеллигенции. Именно из их числа вышли активисты украинского национального движения и украинизации.

Главная тема работы – изучение столкновения национальной идентичности основной массы населения и идентичности, навязывавшейся ей узкой, но активной социальной группой. Последняя в ходе Гражданской войны и последующей компании украинизации пользовалась правительственной поддержкой. Кубанцам удалось отразить попытку изменить их национальную идентичность. Необходимо также проанализировать причины их успеха.

Таким образом, монография посвящена украинизации на Кубани – последовательному внедрению украинского языка и культуры во все сферы жизни населения, проводившаяся органами государственной власти. Период – 1920–1932 гг.

В работе затронут и период Гражданской войны, когда украинское национальное движение и украинская культура стали быстро развиваться.

В работе рассмотрена украинизация как формирование у населения Кубани украинской идентичности средствами государственной политики. А частности, программа украинизации и условия, предопределившие её появления; украинизацию в сфере административно-территориального, управления, языка и письменности, в области культуры, образования и науки, кадровая политика периода украинизации, отношение населения к проводимой кампании.

Примечания:

1) Ракачев В.Н. Украинцы на Кубани: особенности демографической истории// Кубань – Украина: вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 54–56.

2) Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //www.day.kiev.ua/178897(март 2008 г.).; Авраменко А.М. Третий сборник «Кубань – Украина» и некоторые проблемы кубанской украинистики // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С. 15–25.

3) Бондарь Н.И. Что мы знаем о друг друге? Этнографический очерк о народах Кубани // Кубанский краевед. 1990. С. 146.

Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг.: литература и источники

Говоря об историографии украинизации и украинского национального движения на Кубани в 1917–1932 гг. прежде всего, необходимо отметить публикации, описывающие период гражданской войны. Их немного. В основном они посвящены политическому аспекту украинизации. В гораздо меньшей степени эти работы затрагивают культурную специфику.

В своей статье «Февральская революция и активизация национального движения на Северо-Западном Кавказе» О.А. Леусян показывает на конкретных примерах значительный рост национальных движений и национального самосознания на территории Кубанской области и Черноморской губернии, активизацию украинских национальных деятелей на Кубани. Он выразился в политической активности и консолидации украинских национальных сил, в издательской и образовательно-просветительской сферах (1).

Монография Д.Д. Белого «Малиновый клин» является характерным образцом современной украинской историографии. Работа посвящена истории украинского населения Кубани, преимущественно черноморских казаков. Она предельно идеологизирована и имеет ярко выраженную антироссийскую окраску. В книге игнорируются многие важные факты, другие подаются весьма тенденциозно. Большинству кубанцев периода украинизации автор однозначно приписывает украинскую национальность. Детальный анализ ситуации в ней зачастую подменятся необъективными оценочными суждениями. Выводы исследования весьма поверхностны. Вместе с тем в работе можно найти ряд интересных сведений по истории кубано-украинских отношений периода Гражданской войны и советской украинизации Кубани (2).

В период украинизации 1920 – 30-х гг. о ней писалось очень мало работ, выходящих за рамки газетно-журнальной публицистики. Поэтому нужно особо выделить работу А. Коблянского «Культурно-просветительская работа среди украинцев» представляет особый интерес. Она написана современников и участников украинизации. Автор участвовал в реорганизации украинского педагогического техникума в 1921 г. (3).

В статье приводятся статистические сведения о количестве украинских школ Кубани (1922–1923 гг. – 35 школ; 1923–1924 – 113; 1924–1925 – 150 и др.), обозначены основные проблемы, с которыми сталкивались организаторы процесса украинизации. Такие, как недостаточное сочувствие населения и местных властей, недостаток подготовленных учительских кадров. А. Коблянский приводит сведения об украинском культурно-просветительском движении периода Гражданской войны. В соответствии с идеологическими установками своего времени он возложил вину на трудности, с которыми сталкивалось это движение, на руководство белой армии (4).

В основном же исторические работы по тематике украинизации создавались уже в постсоветский период (в 1930 – 80 гг. она была под запретом).

Книга известного специалиста по истории Украины Е.Ю. Борисёнок «Феномен советской украинизации» является единственной специальной монографией по данной теме. Однако она в основном посвящена проблеме украинизации на территории восточных областей Украины, где был распространён русский язык и восточные диалекты украинского. В работе даны обобщения по некоторым проблемам, характерным для украинизации вообще. Это социальная база украинизации, отношение к ней массы сельского населения, вопрос соотношения литературного языка и местных говоров, недостаток украиноязычных партийных работников. С помощью данной монографии можно выявить различия и особенности в проведении украинизации на Украине и на Кубани. Это разница в сроках, в степени укоренённости украиноязычного образования.

Монография Е.Ю. Борисёнок ясно и подробно показывает внутри – и внешнеполитические причины украинизации, её социальный контекст (5).

Статьи видного исследователя советской национальной политики Т.П. Хлыниной дают представления о тех общих основаниях, на которые опирался украинизаторский курс властей. Это политика «коренизации», стремление привлечь представителей национальных меньшинств к активной работе в органах советской власти, и через это – к её сознательной поддержке. Исследователь на конкретных примерах демонстрирует несоответствие политики украинизации реальному этническому самовосприятию населения. Статьи содержат сведения о численности украинского населения (6).

В.Н. Ракачёвым были проведено статистико-демографическое изучение украинцев Кубани. Приведённые исследователем данные ясно свидетельствуют о значительной численности украинцев на Кубани, особенно в сельской местности. Вместе с тем значительное число украинцев уже в 20-х гг. XX в. считало своим родным языком русский. А во второй половине 30-х гг. число кубанцев, считавших себя украинцами, стремительно сокращается(7). Интересные данные о динамике численности украинцев на Кубани в 30-е гг. XX в. и причинах её изменения содержатся в монографии В.Н. Ракачёва и Я.В. Ракачёвой «Народонаселение Кубани в XX веке. Историко-демографическое исследование», посвященной комплексному изучению демографических процессов в регионе (7).

Современный украинский учёный С. В. Кульчицкий показывает в своей работе некоторые причины начала украинизации (давление националистически настроенных украинских коммунистов во главе с М. Скрыпником и его предшественником Шумским, направленное либо на отторжение ряда местностей от РСФСР и передачу их Украине, либо на украинизацию их населения) и её прекращения (завершение внутрипартийной борьбы и необходимость культурной унификации в государстве), географические рамки украинизации на территории РФ, такие её факторы, как выдвижение украинцев в состав местного руководства. По мнению С.В. Кульчицкого, стремление национально ориентированных украинских коммунистов к проведению украинизации полностью опиралось на энтузиазм масс населения указанных территорий. Данный тезис не подкреплён достаточным количеством источников и опирается на общие официальные декларации периода проведения кампании. При этом исследователь преувеличивает степень эффективности и популярности украинизации. Говоря о них, он указывает на официальное обоснование начала проведения кампании и меры центральных властей, а не на сами результаты (8).

М.В. Мирук составила периодизацию украинизаторской политики властей. Начало первого этапа активной украинизации она относит к 1924 г., когда украинизация в основном имела место в сфере образования. Начало жесткой тотальной украинизации, включающей перевод на украинский язык делопроизводства органов власти, исследователь относит к 1928. К сожалению, автор периодизации уделила мало внимания более ранним событиям, таким, как районирование (9).

Статья О.В. Бершадской «Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг.» описывает основной этап проведения украинизации. Статья содержит краткое описание литературы и источников по теме. Автор рассматривает такие аспекты проблемы, как решения органов центральной власти, определившие ход украинизации; саботаж украинизации на местах (в основном в местных советах) и отношение к ней населения. Украинизация показана в контексте взаимоотношения власти и казачества. Ошибкой автора является применение псевдоэтнонима «кубанские хохлы» почти исключительно к казачеству. На самом деле он относился преимущественно к иногородним и некоторой части «приписных» казаков (10).

Работа И.Г. Иванцова, посвященная деятельности органов партийного контроля на Кубани, даёт своим читателям интересные факты и обобщения по проблеме украинизации. Саму украинизацию автор ограничивает десятилетием между 1922 и 1932 гг. При этом выделяет наиболее активный и агрессивный этап в последние четыре года. Автор приводит ценные сведения о сопротивлении насильственной украинизации на местах, её причинах и борьбе с нею краевых и центральных властей. И.Г. Иванцов касается так же процесса свёртывания украинизации и сопровождавших её мероприятий (таких, как репрессии против партийцев – украинизаторов). В книге затронута проблема эксплуатации украинскими националистами представления о прекращении украинизации как целенаправленной антиукраинской политике, достигшей кульминации во время голода (11).

В статьях Ф.Д. Климчука «Расселение этнических украинцев на юге и и юго-западе России (по материалам переписи 1926 г.)» и Т.П. Хлыниной «Русские, великороссы и украинцы…: методика подсчёта и численности украинского населения в Адыгее в 1920-е гг.» отражена проблематика национального состава российских регионов с украинским населением в 1920 – е гг. В работе Ф.Д. Климчука опубликованы статистические данные по численности и процентной доле украинцев по всем местностям Европейской России, где они компактно проживали на момент проведения переписи населения 1926 года (12).

С.С. Миронин, автор книги «Голодомор» на Руси» не является профессиональным историком. Он – публицист-полемист, автор книги со своей трактовкой причины голода 1932–1933 гг… Тем не менее, он высказал свою точку зрения по поводу причин начала украинизации. По его мнению, она – результат лоббирования влиятельной во всесоюзном масштабе украинской партийной верхушки. Основываясь на фактах, С.С. Миронин утверждает, что население Кубани в целом враждебно отнеслось к украинизации. При этом он указывает, что там, где украинизации достигла каких-либо успехов, наблюдалась враждебность к советской власти (13).

Необходимо упомянуть и те исследования, которые раскрывают перед нами этнокультурные причины, которые во многом предопределили судьбу украинизационного проекта. Они в основном касаются этнографии и культуры Кубани, голода и смены населения региона в 1930 – х гг.

Видный ростовский учёный В.А. Матвеев справедливо подчёркивает, что на территориях совместного расселения восточнославянских этносов быстро стираются межэтнические перегородки и возникает единая культурная среда. Особенно если это происходит на вновь колонизируемых территориях (14). Кубанский этнолог Н.И. Бондарь обосновал это положение на основе богатого этнографического материала. Он также убедительно показал наличие постепенной естественной «деукраинизации» культуры восточнославянского населения Кубани (15). По данным анализа этнического состава Черноморского казачества предпосылки этого явления назревали, начиная с начального этапа существования войска, благодаря его полиэтничности (16). В связи с этим В.И. Чурсина в статье, посвященной динамике изменений восточнославянской культуры Кубани, отмечает наличие в восточнославянской культуре региона уже в XX в. наличие неустойчивого равновесия центробежных и центростремительных сил. Т. е., продолжали существовать механизмы поддержания этнической специфики, но при этом развивались и процессы объединения культур (17). Исследователи отмечали наличие смешанного русско-украинского фольклора. Подобные сведения можно найти во обзорных историко-музыковедческих работах (18).

Статья Н.И. Бондаря «Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани» показывает специфику эволюции этничности кубанских казаков черноморцев от украинской к русской. Смена этничности происходила вместе с формированием единого Кубанского казачества как субэтноса русского народа. Высокую степень интегрированности русской и украинской фольклорной традиции на Кубани автор убедительно демонстрирует на конкретных примерах (19).

В фундаментальной коллективной монографии «Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани» сделана попытка комплексного описания этнографии восточнославянского населения региона и её эволюции. Помимо всего прочего, в ней содержатся интересные сведения по этнической истории украинцев Кубани. Прежде всего, они касаются динамики изменения кубанских говоров и территориальной специфики этнического самосознания кубанцев. Авторы монографии на конкретных примерах показывают, что украинцы, прибывающие на Кубань, уже в первом-втором поколении зачастую приобретали стойкую великорусскую идентичность. В работе также частично показана специфика заселения кубанских станиц переселенцами из других регионов, которая имела место после голода 1933 г. Указаны метропольные территории, с которых приезжали поселенцы, количество приезжих, годы их расселения. Авторы монографии имели возможность более подробно отследить влияние голода и последующих миграций на этнодемографическю ситуацию на Кубани. Однако идеологический диктат советского времени помешал исследователям подробно остановиться на этой проблематике (20).

Вопрос о заселении кубанских станиц после голодомора был поднят в статье Н.С. Тарховой «Участие Красной армии в заселении станицы Полтавской зимой 1932–1933 годов». Он рассмотрен на таком ярком примере, как станица Красноармейская (ранее – Полтавская) (21).

В.В. Криводед в своей краеведческой книге об истории села Львовского приводит примерные данные о числе жителей этого населённого пункта, умерших во время голода. Так же автор отмечает, село, первоначально заселяемое украинцами, с появление среди жителей представителей других этносов быстро утеряло украинскую культурную специфику (22).

В статье «Был ли геноцид украинского народа на Кубани?» Е.О. Кубякин приводит статистические сведения о численности украинцев и русских на Кубани в период украинизации, а также данные профессора Е.Н. Осколкова о количестве депортированных с Кубани в годы коллективизации. По мнению Е.О. Кубякина, быстрый рост русского населения Кубани и изменения его процентного соотношения с украинским объясняется не результатами депортации и голода, а притоком поселенцев (23).

Информацию по специфике украинской культурной политики и украинской культуры на Кубани, факты культурной и политической жизни можно найти в работах А. Н. Еремеевой. Здесь можно найти сведения об участии властных структур независимой Украины времён Гражданской войны в культурной жизни региона, прессе «украинского» направления, деятельности украинских театров и музыкальных коллективов на Кубани в указанный период (24).

Работы М.Р. Струговой являются единственным описанием истории украинского театра Кубани в период украинизации. Преимущественно в них идёт речь об украинском театре имени Т.Г. Шевченко, который находился в Краснодаре. Автор упоминает наиболее ярких деятелей украинского театра, значимые события в его истории, специфику репертуара и стиль режиссуры (25).

Вышедшая в Краснодаре статья украинского исследователя А.Ф. Нырко «Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства» описывает биографию и творческую деятельность самобытного музыканта на фоне эпохи. Она содержит интересные сведения о культуре и культурной политики на Кубани периода Гражданской войны и украинизации. Они даны сквозь призму творческой биографии выдающегося кубанского бандуриста З.А. Дибровы. При этом в статье можно найти некоторые необоснованные утверждения. «Это тот украинофоб, который всех бандуристов и украинских учителей расстреливал без суда и следствия» – пишет автор об А.И. Деникине (26).

Огромное значение имеют работы известного кубанского литературоведа В.К. Чумаченко, посвященные истории украинской литературы на Кубани. Другими авторами это важное этнокультурное явление рассматривалось в незначительной степени. В статьях В.К. Чумаченко рассматривается история украиноязычной кубанской литературы, её специфика на разных этапах развития, влияние на неё социально-политического контекста эпохи, эволюция кубанской прессы (27).

Большую ценность как исторические источники имеют мемуары и путевые дневники украинских писателей Кубани, опубликованные В.К. Чумаченко в журнале «Родная Кубань». Они содержат важные сведения, как о литературной жизни региона, так и о социально-политической ситуации и этнографических реалиях. Здесь затронута повседневная жизнь станиц, деятельность местного аппарата государственной власти, столкновение традиций и современности в образе жизни станичников периода проведения украинизации (28).

Других изданных источников по теме украинизации относительно мало. Это, прежде всего сборник документов «Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани» можно найти общие описания деятельности украинского национально движения периода Гражданской войны и первых мероприятий советской украинизации. Имеются статистические данные о степени украинизированности школ Кубани. Приведены примеры саботажа украинизации и мер борьбы с ним. К сожалению, данный сборник документов не полон и имеет весьма небольшой объём. В нём недостаточно освящена культурно-просветительская и партийная работа по линии украинизации, материалы партийных органов, описывающие украинизационные мероприятия. (29).

Среди мемуарных источников нужно особо отметить воспоминания известного этнографа-кавказоведа Л.И. Лаврова, школьные годы которого прошли в станице Пашковской. В них описана ситуация противостояния украинских националистов и белого правительства, отношение простых казаков к заметным фигурам, олицетворявшим политические направления (30).

Отдельно среди источников нужно обозначить краеведческие публикации. Среди краеведческих работ нужно особо отметить статью краеведа-журналиста В. Харченко «Мы начинали на хохляцком и первый трактор был «Фордзон»». В ней описана украинизация в отдельно взятом районе (Северском). В статье показан тот культурно-политический контекст, в рамках которого проходила украинизация. Прежде всего, украинизация местной прессы, потом образования и делопроизводства (31).

К сожалению, книга В.П. Александровой «История станицы Полтавской (Красноармейской)» содержит только незначительные сведения об украинизации на её начальном этапе. (Только лишь сведения об украинизационных мероприятиях в местном педагогическом техникуме). Хотя последняя имела в станице относительный успех (32).

Особый интерес представляет кубанская пресса. В зафиксированы решения местных властей по вопросам украинских школ и культурных учреждений, рассказывается об украинских культурных мероприятиях. На страницах газет находил своё отражение интерес кубанцев к событиям на Украине (33). Самое информативное издание из них – «Вольная Кубань» (34). Можно назвать и другую газету – «Свободная Кубань». В этих изданиях украинской тематике уделялось особенно много внимания. Порой это внимание было непропорционально большим. Дело в том, что в руководство «Свободной Кубани» входили такие видные украинофилы, как В.В. Скидан. Они старательно рекламировали всё, связанное с украинским национальным движением на Кубани и на Украине. Событиям в Киеве иногда целиком отдавалась рубрика «По нашему краю» (35).

В изданиях советского периода отражены мероприятия украинских культурных организаций, ход украинизации, проблемы, возникавшие в ходе её проведения (36). Прежде всего, это такие газеты, как «Красное знамя (г. Краснодар) и «Армавирская коммуна» (г. Армавир) (37). Можно отметить так же издававшуюся в Ростове-на-Дону газету «Молот». В ней освещены официальные директивы и мероприятия, имевшие отношения к украинизации (38). Все эти газеты отличаются ярко выраженной политической ангажированностью. Это в первую очередь необходимо учитывать при анализе их материалов.

Именно среди газетных публикаций автором было введено в научный оборот достаточно большое число новых источников.

Материалы Государственного архива Краснодарского края периода Гражданской войны содержат сведения о действиях и мировоззрении украинофилов-самостийников, отношении к ним рядовых кубанцев. Они отражают и досоветские попытки украинизации кубанских школ, а так же её украинизацию при советской власти. (39). Это фонд № Р-5 «Ведомство Народного образования Кубанского краевого правительства», фонд №Р-158 «Кубано-черноморский краевой революционный комитет», № 470 «Дирекция народных училищ Кубанской области», №Р-861 «Первая украинская школа № 12», №Р-1542 «Кубанская законодательная рада», №Р-1577 «Исполнительная комиссия Приморско-Ахтарского районного совета депутатов трудящихся», №Р-1682 «Коллекция документов писателей и журналистов Кубани».

Архивные материалы Центра хранения документации по новейшей истории Краснодарского края дают наиболее полное представление об этапах украинизации, мерах, направленных на её проведение, проблемах, с которыми сталкивались при их реализации (40). Это такие фонды, как фонд № 1 «Кубано-черноморской обком ВКП(б)», № 8 «Кубанский окружной комитет ВКП(б)», № 9 «Черноморский (Новороссийский) комитет ВКП(б)», № 12 «Армавирский окружной комитет ВКП(б)», № 1774-Р «Коллекция документов по истории Кубани», № 1776 «Азово-Черноморская краевая (национальная) совпартшкола им. Сталина».

Материалы Центра документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО) представлены фондом № 7 «Материалы краевого комитета ВКП(б) Северо – Кавказского края». Они полезны для исследователя темы прежде всего потому, что среди них можно обнаружить документы, регламентирующие вопросы, связанные с украинизацией на территории всего Северо-Кавказского края (41). Так же в их числе можно найти коллекции сведений о ходе украинизации, составленные для краевых властей (42); переписку по вопросам работы кубанских учреждений краевого подчинения, связанных с проведением украинизации(43).

Украинизация, последовавшие за ней культурные и этносоциальные изменения отразились и в воспоминаниях старожилов кубанских станиц. Они были зафиксированы во время ежегодных фольклорно-этнографических экспедиций Научно-исследовательского центра традиционной культуры ГНТУ «Кубанский казачий хор» (44). Их сравнительно не много. Воспоминания о языке преподавания в школе, языке вывесок официальных учреждений сохранились в тени памяти о более значимых событиях – таких, как коллективизация (45). Чаще это эпизоды, всплывшие по ходу беседы по другим темам. Особую ценность представляют рассказы старожилов, зафиксировавшие этнокультурную ситуацию, складывавшуюся в кубанских станицах в первой половине XX в., этническое самосознание кубанцев (46). Что касается исследователей, занимавшихся сбором полевых материалов по устной истории, то нужно особо отметить О.В. Матвеева и др..

Итак, историографию украинского национального движения и украинизации 1917–1932 гг. на Кубани можно разделить на работы, относящиеся непосредственно к теме, и работы, затрагивающие этнодемографические процессы на Кубани первой половины XX в., коллективизацию и голод, проблемы истории кубанской культуры. Большинство из них было создано уже в постсоветский период. Но есть немногочисленные издания советского периода. Можно выделить набор отдельных статей, где затрагивается общеполитическая канва украинизации и отдельные частные вопросы (демография украинцев Кубани, переселение в опустевшие станицы после голодомора). С другой стороны, существует несколько монографий, которые затрагивают процесс украинизации и этнокультурные процессы на Кубани. Наиболее информативными можно считать книгу И.Г. Иванцова «Система партийно-государственного контроля РКП(б) – ВКП(б) на Кубани и Северном Кавказе. 1920–1934» и коллективную монографию «Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани». Наряду с трудами российских учёных можно отметить современные украинские публикации. Последние отличаются значительной политизированностью. Все статьи и монографии охватывают только отдельные аспекты исследуемого явления. Комплексного описания украинизации и украинского национального движения не выявлено.

Среди источников на первое место по важности можно безоговорочно поставить архивные и газетные материалы. За ними идут мемуары. Завершают перечень устно-исторические источники.

Примечания:

1) Леусян О.А. Февральская революция и активизация национального движения на Северо-западном Кавказе // Фёдор Андреевич Щербина, казачество и народы Северного Кавказа: история и современность. Краснодар, 2008. С. 150.

2) Белый Д.Д. Малиновый клин. Киев, 1994.

3) Александрова В.П. История станицы Полтавской (Красноармейской). Новороссийск, 2002. С. 77.

4) Коблянский А. Культурно-просветительская работа среди украинцев // Из опыта педагогической работы на Кубани. Краснодар, 1926.

5) Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006.

6) Хлынина Т.П. Политика украинизации Кубани: 20 —е – 30 – е годы // Дикаревские чтения (4). Белореченск. 1998.; Она же. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1.

7) Ракачёв В.Н. Украинцы на Кубани: особенности демографической истории // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1.; Ракачёв В.Н., Ракачёва Я.В. Народонаселение Кубани в XX веке. Историко-демографическое исследование. Краснодар, 2007. Т. 2.

8) Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //www.day.kiev.ua/178897(март 2008 г.).

9) Мирук М.В. Кубанское казачество и украинизация Кубани: опыт и уроки (1921–1932 гг.) // Кубанское казачество: три века исторического пути. Краснодар, 1996.

10) Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 121 – 124.

11) Иванцов И.Г. Система партийно-государственного контроля РКП(б) – ВКП(б) на Кубани и Северном Кавказе. 1920–1934. Краснодар, 2008. С. 187–201.

12) Климчук Ф.Д. Расселение этнических украинцев на юге и юго-западе России (по материалам переписи 1926 г.) // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С. 257–285.; Хлынина Т.П. Русские, великороссы и украинцы…: методика подсчёта и численности украинского населения в Адыгее в 1920-е гг. // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С.287–291.

13) Миронин С.С. «Голодомор» на Руси. М., 2008. С. 51, 55.

14) Бондарь Н.И. Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани // Кубань – Украина: историко-культурные связи. Краснодар, 2008.

15) Матвеев В.А. …Единая Русь «разметнулась на полсвета»: особенности этнополитических процессов в зонах смешанной восточнославянской колонизации на Юге России // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1.

16) Фролов Б.Е. Переселение Черноморского казачьего войска на Кубань. Краснодар, 2005. С. 79 – 80.

17) Чурсина В.И. Эволюционные изменения в фольклоре славян Кубани // Культурная жизнь Юга Россия. 2003. № 3(5).

18) Слепов А.А., Еременко С.И. Музыка и музыканты Екатеринодара. Краснодар, 2005.

19) Бондарь Н.И. Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани // Кубань – Украина: историко-культурные связи. Краснодар, 2008. 20)Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М. 1967. 21)Тархова Н.С. Участие Красной армии в заселении станицы Полтавской зимой 1932–1933 годов // Голос минувшего. 1997. № 1. С. 40.

22) Криводед В.В. История села Львовского на Кубани. Краснодар,2002. С. 46, 63.

23) Кубякин Е.О. Был ли геноцид украинского народа на Кубани в 1930 – х годах? // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2007. Вып. 2.