Текст книги "Не прощаясь с любовью…"

Игорь Витюк
Не прощаясь с любовью…

Эта книга посвящается моей горячо любимой жене Наталье Игоревне Витюк, прожившей со мной уже четверть века, несмотря на все мои приключения.

Не прощаясь с любовью,

100 стихотворений о большой любви за 30 лет

поклонения девушкам и женщинам. 1978-2008.

Плененные любовью

Кто боится Бога, тот не боится никого… Страх Божий… Страх любви Божьей… Страх потери любви…Мы бо-_ имся потерять чужую любовь. Но надобно бояться потери своей любви! Мы порождены любовью из невозможного – и Божьей любви никто нас лишить не в силах.

«В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши.» – говорит апостол Иоанн.

Но зло неотступно стремится избыть из нас нашу любовь. Страшно жить без любви, но умирать без любви во сто крат ужасней.

Господь даёт любовь человеку. Зло обращает любовь в страх.

Не страх за любовь, а страх любви должен преодолеть и сохранить в себе человек, дабы остаться человеком. И об этом знает поэт Игорь Витюк, ибо можно заблудиться в нашей суетливой жизни, но в любви заблудиться нельзя. Любовь – это путь к Солнцу, путь к неземному Свету, к Святому Духу.

 
Заблудился я в твоих глазах.
Как же отыскать мне путь обратно?
И на сердце безысходный страх, —
Даже Солнце ослепляют пятна.
 
 
Неподвластна разуму любовь,
Но любви земная жизнь подвластна.
Оттого в любви воскреснем вновь
И в любви погибнем не напрасно.
 
 
Страх любви бессрочен для живых,
И в любви живым прощенья нету.
Заблудись и ты в глазах моих,
Вот тогда мы, может, выйдем к свету.
 

(«Страх любви»)

зримое – тленно. незримое – вечно.

Не ведающий своей любви живет подобно слепцу. Но даже слепая любовь прозревает незримое, а любовь зрячая живёт в незримом.

Любовь есть слияние с вечностью. Любовь есть Преображение в новую действительность.

И преображается поэт, пленённый любовью, и проходит душа его весь путь земной: от романтической влюблённости курсанта Житомирского высшего военного училища радиоэлектроники ПВО до всевластной любви полковника – зрелого мужчины, пленённого лучшими русскими женщинами, но и сумевшего обратить свой плен во всемогущее торжество любви. И не только наши восточные соседи – потенциальные друзья – знают, что нет лучшего способа овладеть русской женщиной, чем сдаться ей в плен, об этом знает и русский полковник: любовь пленяет всех, и нет на Русской земле женщины, которая бы вырвалась из плена любви.

 
Горит вожделение в жадных очах,
У дамы нет сил больше ждать!
И вмиг совладала со мной вгорячах —
Попробуй такой отказать!
 
 
…По-прежнему девушек в сети ловлю,
Но сам себе больше не мил,
Ведь женщину в красном я не разлюблю,
Хотя никогда не любил…
 

(«Женщина в красном»)

Поднимаясь над границами своей природы, наше «Я» выходит из временно-пространственной ограниченности и входит в вечность. Там весь процесс взаимоотношений любящих есть единый акт, в котором синтезируется бесконечный ряд, бесконечная серия отдельных актов любви. Этот единый, вечный и бесконечный акт есть единосущее любящих в Боге, причем «Я» является одним и тем же с другим «Я» и, вместе, отличным от него, – говорит Павел Флоренский.

 
Твоё тело оголтело
Рвётся в бой.
Я не знаю, что мне делать?
Что с тобой?
 
 
Моё тело оголтело
Рвётся в бой.
Я не знаю, что мне делать?
Что со мной?
 
 
До озноба рвёмся оба,
Рвёмся в бой.
И до гроба, и за гробом
Я с тобой.
 

(«Драма любви»)

В духоматерии изначально заложено стремление к совершенству любви. В духоматерии конечная цель отсутствует за ненадобностью. Любовь есть сама и цель, и средство Преображения Мира и человека. Преобразуясь нравственно, мы преобразуемся физически. И чем больше вероятностей потерять любовь, тем любовь сильнее.

И слёзы любви есть радость любви.

И в любви наше общее и личное бессмертие.

 
Пощёчины прощальных слов
Терзают душу.
Тома неизданных стихов
Мой разум сушат.
 
 
А ветер ветвями берёз
Всё в окна бьётся,
Ручьи невыплаканных слёз
Затмили Солнце.
 

(«Расплата»)

«Боящийся не совершенен в любви». Но презревший страх любви не может возлюбить Бога, как Господь возлюбил его, ибо Господь возлюбил его первым. Но презревший страх жаждет, сам первым возлюбить Господа, дабы Господь возлюбил его за это, не ведая изначальной Господней любви.

«дерзайте, ибо я победил миру» – говорит г осподь, призывая к победе над злой волей, обитающей в вечности, но не владеющей вечностью.

И впору нам понять: не наше счастье, чтоб найти, а чтобы потерять!..

 
Ты со мною душой породнись,
И в любви осенит нас Господь.
Пусть зовёт нас бескрайняя высь,
Пусть завидует бренная плоть.
 
 
На секундочку только представь:
Как мечтой обращается явь…
И прошу я: Господь, подари!
Нам хоть лучик любовной зари…
 

(«Прошение о любви»)

И надобно жить не в ожидании Апокалипсиса, а в ожидании Преображения!..

Нет любви? Уходит любовь? Но представь на миг, что тебя нет в этой жизни, что она без тебя, что ты малое мёртвое пространство в огромном живом объёме. Попробуй – представь!.. Но, несмотря на человеческую любовь, время и Судьба постоянно не совпадали и плодили бесчисленные непредвиденные причины со всеми вытекающими и не вытекающими последствиями из мелеющей мутной реки жизни. Это молчание, родное женское дыхание и ненавистное мужское, было гробовым безмолвием для человека, предавшего любовь и отвергнутого любовью.

В такие дни умытые домовитые люди мечтают о невозможной любви на старых бульварах, но прогуливаются под руку с отяжелевшими цепкими женами, которые тоже мечтают о любви… И представьте: иногда эти необоснованные мечты сбываются, даже невозможная любовь сбывается и перестает быть любовью. И почему это сбывается, очень хорошо знает поэт Игорь Витюк:

 
Я влюбляюсь порой на полдня,
А порой – лишь на пару минут.
Не хватает на больше меня,
Чувства греют, но сердце не жгут.
 
 
Длинноногих глазастых девиц,
Даже если затащишь в постель,
То уйдут очертанья их лиц
На обои гостиничных стен.
 
 
Только вновь по инерции я
Рвусь домой после дальних дорог,
В твоём сердце, родная моя,
Отбывая пожизненный срок.
 

(«Инерция любви»)

Вечность есть любовь. Вечность есть отсутствие ненависти! Но вечность ещё и жизнь земная, а жизнь, увы, не может обходиться одной любовью, должна, обязана жить любовью, но не может… Не может – и всё!.. И не надо за это упрекать жизнь и человека! Жизнь в тяжких муках творит саму себя. Тяжко ей, как первой слабой зелени на сухих холодных откосах после бесснежной морозной зимы перед жарким безводным летом.

Мы берём время взаймы у вечности – и возвращаем свой долг через жизнь и смерть. Вечность не требует от нас возврата. Но мы постоянно и добросовестно тяготимся долгом, ибо наш долг есть обретение бессмертия. Только бессмертная душа не в долгу перед вечностью.

В сознании каждого из нас немолчно звучит: «Нет в Божьем Мире бессмертья без меня!.. Нет!.. Но оно должно быть! Оно не может не быть! Оно будет!» Но своё бессмертие душа обретает в мире земном. И не каждой душе дано обрести бессмертие. И никто не требует от нас бессмертия кроме нас самих. Но и бессмертие, коль оно есть долг, также в тягость. Оно бы конечно хорошо жить не в тягость… Оно бы очень можно, да никак нельзя.

Мы все – пришельцы из мира иного, но и в мире ином мы – вечные пришельцы. Мы – вечные странники! Но наши души, наша общая душа, сотворенная любовью, – родина Земли. Без нас, без нашей жизни и любви Земля перестанет быть Землею и обратится в безымянное пространственное ничто, не существующее во времени и вечности. Отцветает дикий шиповник близ тихой реки, и следа не осталось на щеке от укола темно-зеленого шипа. а душа болит, плачет, скорбит душа, и почти засохла уколовшая тебя когда-то молодая цветущая ветка.

Истинная трагедия человека – в любви, ибо жаждущих быть любимыми многократно больше, чем способных на любовь. Человек, втайне презирающий себя, открыт для любви, ибо только через чужую любовь можно избыть самопрезрение и, не таясь никого, полюбить себя. Истинная любовь есть мгновение и вечность, она не знает времени от и до, без любви мы мертвы в этой жизни и нет для нас жизни иной. Поэт-лирик Игорь Витюк проникновенно помнит об этом:

 
Отдав себя – взамен любовь получишь.
Возьмёшь любовь, и – нет уже тебя!
Ия совсем не знаю, что же лучше:
Сгореть в любви иль мёрзнуть, не любя?!.
 
 
Любовь небесная, увы, непостижима!
Любовь земную в сердце не избыть!
Как много тех, кто хочет быть любимым,
Как мало тех, кто сам готов любить…
 

(«Искушение любовью»)

Возлюбим эту жизнь в страхе, пожалеем эту жизнь, чтобы осталась после нас любовь к нам. Чтобы осталась любовь, не ведающая страха. И, даст Господь, там, где мы будем – мы узнаем эту любовь. И, быть может, эта любовь спасёт нас: как спас Господь нас от вечного небытия Своей Любовью!..

Заслуженный работник культуры России, лауреат Государственной премии Центрального Федерального округа России, лауреат Международной премии Святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, председатель Правления Московской областной организации Союза писателей России, член Общественной палаты Московской области

Лев Котюков

Ты и сирень

 
Я с сиренью тебя перепутал:
Как близняшки-сёстры похожи
И своими любовными путами,
И красою, что сердце тревожит.
 
 
Заплутаю в сиреневом мареве,
Упиваясь любовным нектаром.
Пусть в душе разыграется зарево!
Пусть на сердце бушуют пожары!
 
 
И когда я весну встречаю
После тягостной зимней разлуки,
Я навеки прощаюсь с печалью,
Вспоминая твой взгляд, твои руки.
 

(март 1978 г.)

Мечта поэта

 
Я хочу быть морскою волной,
Чтоб ласкать твоё нежное тело,
Или Солнцем с улыбкой хмельной,
Поцелуи дарящим несмело.
 
 
Я хочу быть твоею мечтой —
Сокровенной, несбыточной, милой,
Чтоб нигде, никогда, ни за что
Ты её бы не разлюбила.
 

(июнь 1978 г.)

Во спасение любви

 
Я возвёл тебя в ранг божества
И об этом ничуть не жалею:
Вдруг по прихоти колдовства
Стану я тебе всех милее?..
 
 
Ну, а если тому не бывать, —
Сброшу «идола» с пьедестала:
Буду новых красавиц искать:
Благо, девушек в мире немало!
 
 
Только что-то под сердцем саднит,
Почему-то стыжусь этих мыслей…
Да… Язычник во мне говорит,
Очарованный сладостной высью.
 
 
Но об этом я – промолчу:
Дьявол слышит беспечное слово.
Только мысленно Богу шепчу:
«Не бросай меня в жизни бедовой!
 
 
Чтоб я смог все страданья снести,
Чтобы жизнь не прошла вхолостую:
Дай мне счастье – любовь обрести!
И спаси мою душу земную!»
 

(август 1978 г.)

Подарок поэта

 
Я тебя одарю стихами,
Ведь стихи – поцелуи поэта,
Станут строки моими устами, -
Чтобы пылко любить без запретов!
 
 
Зацелую тебя словами,
Опою стихотворным дурманом.
Пусть бушует любовь между нами
Половодьем восторженно-пьяным.
 
 
Не суди, любимая, строго,
Но поэтом надо родиться!
Пусть любил я тебя недолго,
Долго буду ночами сниться.
 

Любовь поэта

 
Ты читаешь мой стих, а я страстно
И ланиты, и губы ласкаю,
В этот миг безраздельно и властно
Лишь один я тобой обладаю.
 
 
Так что, если когда-то и где-то
Вспомнишь строки из тех, что дарю я,
Посетит тебя облик поэта,
Воскресив чудный миг поцелуя.
 

(май 1980 г.)

Ти i весна

(на украинском языке)

 
Я тебе з весною плутаю, –
Ну до чого з нею схожі ви!
Моє серце розтривожене.
 
 
Ти руками, наче вітами,
Розцвіла – любить тебе мені,
А в очах твоїх просвітлених
Перехлюпуються лебеді.
 
 
Я тебе й весну стрічатиму –
Юний, голосно розхристаний,
I дівчат не помічатиму
На травневих сонцепристанях.
 

(май 1980 г.)

Встреча

 
Солнце вновь улыбнулось радушно,
Ведь сегодня я встретил тебя.
Даже ветер притих послушно,
Золотой завиток теребя.
 
 
Я в веснушках твоих заблудился,
Утонул в глубине синих глаз,
Дара речи нежданно лишился,
И сердечная боль улеглась.
 
 
Весь – во власти неясных желаний,
Пью любовный, пленительный яд.
И хожу по невидимой грани,
Что наметил чарующий взгляд.
 
 
Закружи меня в танце любовном
И размолвку забудь, наконец,
Чтобы мы вдохновенно, задорно
Возвели Храм влюблённых сердец.
 

(август 1980 г.)

Подсказка

 
Завиток золотистых волос
Лёг в объятия пряди каштановой.
Ветер в стороны кудри разнёс,
Ну, а я заплетаю их заново.
 
 
Вновь проносится ветер-шутник,
Взвилось парусом лёгкое платье,
Тотчас к ножкам твоим я приник,
Чтобы скрыть обнажённость в объятьях.
 
 
Но бретелька сползает с плеча,
Ветер дивную грудь обнажает,
И волнуется плоть горяча,
Но прикрыть больше рук не хватает.
 
 
Ты не ценишь усилья мои,
Заливаешься смехом искристым:
«Ветру хочется нашей любви!»
Что ж, давай-ка разденемся быстро.
 

(1980 г.)

Тропа любви

 
Сгинул я в твоих глазах
И гадаю робко:
Как вернуться мне назад?
Где такая тропка?
 
 
Заискрит слеза росой
Неземной печали.
Хорошо ль тебе со мной
Тихими ночами?
 
 
У дороги неземной
Вера есть земная.
Хорошо ль тебе со мной? —
Нынче не узнаю…
 
 
И земной осилив страх,
Жизнь тебе вверяю,
Но себя в твоих глазах
Медленно теряю.
 

(1980-2006 гг.)

Откровение

 
Всем мудрецам земным в ответ
Скажу я твёрдо и открыто,
Что совершенства в мире нет —
С изъяном даже Афродита!
 
 
Пусть муж учёный говорит,
Что всё в природе без изъяна…
Нет обезьян средь Афродит,
Но в Афродите – обезьяна.
 

(1980-2006 гг.)

Любимой

 
Любовью к Родине пылаю,
Но убоявшись громких фраз,
К рукам любимым припадаю,
Храня тепло лучистых глаз.
 
 
Вы для меня слились в единый
Источник вдохновенных сил, —
О, Русь – ты в облике любимой,
И ты, Любовь, с душой Руси.
 

(март 1981 г.)

Любовный верлибр

 
…А волны сомкнулись,
Волны души твоей сомкнулись,
Поглотив камешек моего
стихотворения.
 
 
И, может быть,
Тебе оно кажется бриллиантом
На дне чистой горной реки.
 
 
Не надо любоваться своими стихами
Глазами той, для кого они написаны.
 

(сентябрь 1981 г.)

Перед свиданием

 
Ах, почему я не ваятель
Под стать гиганту Донателло?
Я весь бы жар души растратил,
Творя твоё из камня тело.
 
 
Молился бы с особым рвеньем,
Ни сил, ни страсти не жалея,
Чтоб жизнь вдохнуть в своё творенье,
Чтоб ожила, как Галатея.
 
 
В тебе любовь пусть воспылает,
И губы вспыхнут от лобзанья.
Пусть страсть в очах твоих играет —
И будет искренним признанье.
 
 
Жду битый час свиданья с милой.
А милой нет.
Я – всё грустнее…
Ну, наконец-то, появилась!
Зачем теперь мне Галатея?!.
 

(декабрь 1981 г.)

Закон тяготенья

Ты пришла златокудрой богиней В мой, очерченный логикой, быт,

И ничто на свете отныне Мне покоя не возвратит.

Разум снова терзают сомненья,

Но противиться нет больше сил:

Ты – мой вечный Закон тяготенья,

Я тебя для Вселенной открыл.

Люд учёный всерьёз ревнует:

Как я смею с Законом играть?

Я ж притянут к тебе вплотную,

И никто нас не в силах разъять!

Гимн первой любви

 
Невинной юности влеченья
Остались в письмах и стихах.
Забыты прошлые сомненья
И первых поцелуев страх.
 
 
Священной целью окрылённый,
Уже не оглянусь назад.
А взгляд – по-прежнему влюблённый,
Ты породила этот взгляд.
 
 
Ты разбудила дар поэта,
И пусть порой под сердцем боль,
Я в жизнь влюбился и за это —
Спасибо, первая Любовь!
 

(январь 1982 г.)

Прощальный день

 
В твоих глазах немой вопрос
Сквозь пелену сокрытых слёз.
 
 
Легла на сердце грусти тень
В разлучный день, в прощальный день…
 
 
А речь бессвязна и пуста,
Слова застыли на устах.
 
 
Дышу, как загнанный олень
В разлучный день, в прощальный день.
 
 
Любовь поэта – чистый яд,
Таящий вечно боль утрат.
 
 
Прошу: не обращайся в тень!
В разлучный день, в последний день.
 

(март 1982 г.)

Недосказанность

 
Ты сказала с утра:
– Мне пора!..
В гости больше меня ты не жди…
 
 
Про себя я воскликнул:
– Ура!
Но услышал:
– Ты всё ж проводи.
 

(апрель 1982 г.)

Узор в четыре строки

 
Отдалась ты сегодня поэту,
Но узнаешь об этом не скоро:
Лишь когда разойдутся по свету
Этих строчек прямые узоры.
 

(ноябрь 1982 г.)

Сестра милосердия

 
На меня ты напрасно сердишься
За невинную шалость слов:
«Ты – моя сестра милосердия,
Я в тебя влюбиться готов!».
 
 
После встречи желанной и робкой,
Как сочащийся кровью порез,
Лёг на сердце татуировкой
Полумесяц и Красный крест.
 
 
Но зачем с каждым днём всё усерднее
Я твержу тебе вновь и вновь:
«Ты – моя сестра милосердия!»
Ведь сестра, увы, не любовь…
 

(январь 1983 г.)

Чудо любви

 
Ты вся, даже в малом, – прекрасна.
И это – воистину, чудо!
Томлюсь ожиданьем напрасным,
Но верю – желанным я буду.
 
 
И вот, наконец, я – желанный,
Мы стали единой рекою,
И сбылся мой сон долгожданный.
Но нет ни мгновенья покоя.
 
 
Друг друга к кому-то ревнуем,
Но страсть не уходит на убыль.
Ворвусь я ночным поцелуем
Ласкать твои спящие губы.
 
 
Пусть снова ты смотришь с опаской,
Я вновь говорить тебе буду:
Ты вся, без остатка, – прекрасна,
И это – воистину чудо!
 

(март 1983 г.)

Третий лишний

 
Отчего я в плену дурмана? —
Ведь прогнали, как блудного пса.
Мне осталось – зализывать раны
И стихи иногда писать…
 
 
Что-то шепчет весна суетливо.
Мрачно ходит мартовский кот.
– Что, дружище, глядишь сиротливо?
Нас сегодня никто не ждёт?
 
 
Этот мир ошалел без пьянки,
Этот мир лупит нас под дых.
Нам бы водки да валерьянки —
Вот бы выпили «на двоих»!
 
 
Но во тьме нас никто не приветит,
Нас утешит одна Луна.
За грехи нам на этом свете
Предстоит заплатить сполна.
 
 
– Что молчишь? Ничего не слышишь!
Иль подругу в ночи узрел?
Что ж – и снова я «третий лишний»?
И опять я один не у дел.
 

(март 1983 г.)

Неразделённая любовь

 
Утончённо-чистенькой
Ты идёшь лучистая.
Этакая кисонька —
Лапочка пушистая.
 
 
Строки мои нежные
Иногда читаешь,
Но меня по-прежнему
Всё не замечаешь.
 
 
Но плюю на это, —
Без тебя я моден
В обществе поэтов
Стылых подворотен.
 

(апрель 1983 г.)

Грусть

 
Сначала – с ума свела,
Затем навсегда ушла.
 
 
А я повторю: Ну и пусть! —
Пусть сердце съедает грусть.
 
 
А было бы сердцу легко, —
Не написал бы стихов.
 
 
А так, – пусть дела плохи,
Но в сердце моём – стихи.
 

(апрель 1983 г.)

Школьная память

 
– Ты помнишь наш первый звонок?
– Не помню…
– А помнишь наш первый урок?
– Не помню.
– Ты помнишь руки в мелу?
– Не помню.
– А первый-то наш поцелуй?
– Помню!
 

(апрель 1983 г.)

Расплата

 
Пощёчины прощальных слов
Терзают душу.
Тома неизданных стихов
Мой разум сушат.
 
 
Я не сумел тебя понять
При первой встрече.
И на кого теперь пенять?
Платить-то нечем!
 
 
А ветер ветвями берёз
Всё в окна бьётся,
Ручьи невыплаканных слёз
Затмили Солнце.
 

(май 1983 г.)

Продолжение следует

 
Вы, кажется, навек ушли намедни?..
Но всё же – не Finita la comedia![1]1
  Finita la comedia (итал.) – конец комедии


[Закрыть]
 

(май 1983 г.)

Прошение о любви

 
Ненаглядная,
подари! —
Мне взаимной любви алгоритм.
Ведь любви земной чудеса Я с тобою изведал и сам.
 
 
Я смогу, я талантлив, поверь,
Я заполню в душе пустоту.
Покажи мне заветную дверь,
За которой исполню мечту…
 
 
Ты со мною душой породнись,
И в любви осенит нас Господь.
Пусть зовёт нас бескрайняя высь,
Пусть завидует бренная плоть.
 
 
На секундочку только представь:
Как мечтой обращается явь.
И прошу я:
Господь, подари!
Нам хоть лучик
любовной зари.
 

(1983-2007 гг.)

На грани

 
Балансируем мы на грани
Меж разлукою и любовью
В тёмном вихре жгучих страданий,
Застилающем очи обоим.
 
 
Всё упорней, с каждым свиданьем,
Мы друг друга не понимаем…
Но, боюсь, за последней гранью
Нам страданья покажутся раем.
 

(1983-2007 гг.)

Вера

 
Я верю Солнцу и Божьему Небу,
Я верю, Любимая, Вашим глазам.
Я верю запаху Русского хлеба.
За эту веру я жизнь отдам!
 

(1983 г.)

Диагноз

 
Я – романтик в душе, а не циник,
Но при встречах с тобою и мне
С осторожностью к медицине
Относиться пришлось вдвойне.
 
 
Анатомию знаешь отлично,
От тебя ничего мне не скрыть:
Ты в любой момент энергично
Можешь «косточки» мне «перемыть».
 
 
Я за сердце хватаюсь в волненье,
Не сдержав отчаянья крик.
Ты, проверив мой пульс и давленье,
Заявляешь: «Здоров, как бык!»
 
 
Остаётся просить лишь таблеток,
Чтобы смог я тебя позабыть,
Чтобы я перестал быть поэтом,
Разучился писать и любить.
 

(март 1984 г.)

Приглашение

 
Мы пойдём с тобой на Учу́[2]2
  Уча– река в Пушкинском районе Московской области


[Закрыть] —
Целоваться тебя научу.
 
 
Потому что безумно хочу,
Но об этом я помолчу…
 
 
Прикоснусь я к твоей груди,
Ты притворно скажешь:
– Уйди!..
 
 
Я целую тебя и шепчу:
– Не пойдём с тобой на Учу…
 

(август 1984 г.)

Дождь судьбы

 
Мне простительна малая слабость:
От судьбы не уйдёшь всё равно —
Ты и горе моё, ты и радость,
И пьянящее разум вино.
 
 
И пускай в день помолвки – ненастье,
Нас с тобою не проведёшь:
Мы-то знаем, что только к счастью —
Этот наш подмосковный дождь!
 

(сентябрь 1984 г.)

Возвращение

 
Я запахом леса пропитан,
Твоею любовью наполнен,
Падение метеорита
Нежданным явленьем напомню.
 
 
Ввалюсь к тебе весь расхристан,
Сожму тебя хваткой медвежьей.
Пылай же, любви моей пристань!
На зависть всему побережью!
 

(октябрь 1984 г.)

Учебная тревога

 
Гарнизон «заметался» в огнях,
И сирена протяжно взвывает.
Бьётся мысль неотступно в висках:
«Вновь – учебная? Иль – боевая?!»
 
 
К моему ты прижалась плечу,
Взгляд – взволнованный,
даже тревожный.
Я тебе на прощанье шепчу:
«Не волнуйся… Ну, разве так можно?»
 
 
Что-то сбивчиво хочешь сказать
И целуешь меня на пороге…
Жизнь отдам, только б эти глаза
Лишь учебные знали тревоги.
 

(апрель 1985 г.)

В поисках любви

 
Искали друг друга на разных вокзалах,
Искали друг друга, но в разных столетьях,
И ты что-то важное мне не сказала,
А я чем-то важным тебе не ответил.
 
 
А может быть, мы невзначай затерялись:
Иль в дебрях пространств,
иль в игре состояний.
Следы наши в жизни сойдутся едва ли,
Но нет для души никаких расстояний.
 
 
И всё-таки вместе мы были мгновенье,
Но я опалил твою душу нежданно,
И ты растворилась в других измереньях,
Вновь став недоступной,
но страстно желанной.
 

(сентябрь 1987 г.)