Текст книги "Мажор-2. Возврата быть не может"

Обе машины уезжали, а он мог только стоять на коленях, опираясь рукой о грязный снег, и смотреть вслед. «Ответишь, – думал Соколовский, с шумом дыша, – обязательно ответишь. Ты даже не догадываешься, как скоро наступит этот момент».

Все документы были готовы, но Соколовский все хотел проверить сам. Наверное, в этом не было большой необходимости, но ему хотелось насладиться предвкушением мести. Он сидел в кабинете и просматривал бумаги, которые клал перед ним на стол Васильев, показывая ручкой на важные места. Константин терпеливо ждал с видом человека, сделавшего хорошую работу.

– Договор о кредите вы проверили?

– Разумеется, – кивнул Константин. – Все в соответствии.

– А риски?

– Если ваш план не сработает, – спокойно начал объяснять юрист, – вам будет нечем отдавать кредит. И поскольку вы берете его под залог отцовской фирмы…

– Понятно. – Соколовский взял в руки авторучку и помедлил, думая о чем-то.

– Утром мы передадим договор в банк, – заговорил Васильев, думая, что Игорь Владимирович ждет дальнейших пояснений. – Послезавтра деньги будут уже в нашем распоряжении.

Но Соколовский не этого ждал. Он просто хотел запомнить эту минуту. Преддверие большого и сложного дела, которое станет для него не просто местью – это будет главным исполнением его долга перед родителями. И если маму он не смог в свое время сберечь по причине собственного малолетства, то в гибели отца Игорь винил в том числе и себя.

– Все, пап, – тихо сказал он, занося ручку над листами бумаги. – Понеслась.

Соколовский ехал и прокручивал в голове предстоящий разговор с Игнатьевым. Он смотрел вперед и видел огни машин, светофоров, освещенных окон домов, витрины магазинов, и в то же время он не видел ничего. Сейчас Игорь был спокоен и сосредоточен. И в то же время он ощущал в себе напряжение, которое было сродни сильно натянутой струне. Еще немного, и струна лопнет. И как будто в помощь ему свыше прозвучал вызов на мобильном телефоне. Это была Катя.

– Але? – мелодично произнес ее голос из другого мира.

– Привет, – сказал Игорь и сам удивился, как тепло прозвучал его голос.

– Привет, – ответила Катя, и что-то прошелестело. «Она в постели, – догадался Соколовский. – И мне придется ей врать».

– Я до сих пор на дежурстве. Силы добра и света никогда не спят.

– Машина, я понимаю, понравилась? – игриво сказала Катя.

– Парковаться замучаешься, но в целом производит впечатление.

– Тогда продлеваю тебе аренду еще на сутки. Завтра вечером пригонишь по адресу.

– По какому?

– Я его тебе скину, – отозвалась Катя и замолчала. Потом ее голос стал каким-то сладким. – Ты же понимаешь, что мог бы сейчас спать рядом?

– Поверь мне, – убежденно заявил Соколовский, – если бы я был рядом, никто бы не спал. Я берегу твой сон!

– Я благодарна, – засмеялась девушка, – хотя такие жертвы не обязательны.

Когда в трубке зазвучали гудки, Игорь подумал, что теперь все будет в порядке. Не важно, Катя тут совсем ни при чем, просто ее аура, просто сознание, что есть на свете Катя, добавляет позитива. Хотя он бы и без нее не пропал, но благодаря ей как-то хочется жить. Еще пожить. И встретить новый день.

А новый день встретил Соколовского совещанием у подполковника Пряникова. Как и ожидалось, эксперты ничего нового не нашли. Ни признаков насильственной смерти, ни признаков борьбы, ни каких-то веществ или медицинских препаратов, которые могли бы повлиять на психику Анастасии Сергеевны Ушаковой и заставить ее выпрыгнуть из окна. Все сводилось к тому, что она сделала это добровольно под воздействием каких-то внешних причин.

Эксперт Илья только разводил руками. Эта сфера не по его части, а доведение до самоубийства еще нужно доказать. А это очень трудно.

– Ладно. – Пряников посмотрел на Родионову: – Какие версии у вас есть еще?

– Будем отрабатывать все, которые мы называли раньше, – ответила Вика. – Пока я не вижу повода отметать хотя бы одну из них.

У Соколовского пискнул телефон, извещая о поступлении нового сообщения. Сделав виноватое лицо, Игорь посмотрел на экран.

– Ну вот! – показал он телефон Вике. – С чем вас и поздравляю. Спецы пробили адрес «тролля».

– Разрешите, товарищ подполковник? – Родионова поднялась и после кивка Пряникова приказала: – Королев, Соколовский – поехали. Разберемся.

Алексеем Петровым оказался молодой мужчина лет тридцати с объемистым брюшком и неопрятной внешностью. Все у него было какое-то несвежее и замызганное. И немытые волосы, и пятна на животе, куда он, наверное, проливал кофе или щи, обгрызенные ногти на руках. Под стать хозяину оказался и компьютер. Боковая панель системного блока была открыта, внутри виднелись плотные слежавшиеся войлоком комья пыли, торчали пучки проводов. И на столе у него стояли блюдца и тарелки с присохшими остатками еды.

Но самое главное, что впечатлило Родионову и оперативников, – это фотографии Анастасии Ушаковой, которыми были увешаны почти все стены в комнате. И пока Родионова разглядывала фотографии, Королев с Игорем допрашивали хозяина квартиры. Не дав ему опомниться, они сразу насели на него, требуя ответов. Ошарашенный известием, что Ушакова покончила с собой в результате именно его, Петрова, троллинга, Алексей сидел в кресле возле своего компьютера, пряча глаза, и бубнил себе под нос оправдания.

– Все твои посты мы читали, – сказал Соколовский. – Чем тебе Ушакова покоя не давала?

– Я ее ненавижу, – бормотал Петров, – я ее ненавижу… я ее ненавижу…

– Ты зачем Ушакову до самоубийства довел? – потребовал Даня.

– Я никого ни до чего не доводил! – испуганно вжался в спинку кресла Петров. – Я ее терпеть не мог!

– И поэтому увесили все стены ее фотографиями? – резко спросила Вика и постучала кулаком по фотографиям.

– Она мне нравилась, – совсем уже упавшим голосом ответил Петров. – Я у них в фирме месяц на испытательном сроке был два года назад.

– В какой фирме? Ушакова была домохозяйкой, – нахмурилась Родионова.

– Это сейчас, а тогда она в глянце секретаршей работала, а я там сисадмином был. И она на меня всегда так смотрела… с отвращением, как на жабу!

Даня покачал головой и отошел к телескопу, который был направлен в окно на дом напротив. В телескопе была видна женщина, которая занималась аэробикой.

– Почему-то меня это не удивляет, а, Петров?

– А это откуда? – Соколовский снял со стены одну из фотографий.

Снимок был сделан очень необычно. Ушакова была сфотографирована через воду. Рядом проплывали рыбки (явно аквариумные), виднелись водоросли. А Ушакова, сложив губы трубочкой, прижала к ним палец, как будто призывала к молчанию.

– Эта? Сейчас. – Петров повернулся к клавиатуре и стал что-то набирать, двигать мышкой, потом с довольным видом показал рукой на экран, где появилась точно такая же фотография. – Вот.

– Так. – Соколовский посмотрел на фото. – Снято неделю назад. А что это, комментарий самой Ушаковой? «Наш маленький секрет». Интересный ракурс!

– Короче, хакер-самоучка, – Королев хлопнул Петрова по плечу. – Наши эксперты все твои высказывания проверят и решат, довел ты ее или нет. Ясно? Из города не уезжать. На связи быть двадцать четыре часа, семь дней в неделю.

Петров с готовностью стал кивать, глядя затравленно. Вика отвернулась и взяла из рук Соколовского фотографию.

– Что же за секрет у нее такой маленький?

– Поехали – проверим? – предложил Королев.

Удивленный приездом полицейских, Ушаков ничего не сказал, только посторонился, пропуская их в квартиру.

– Ничего страшного, Вадим Петрович, – поспешно успокоила хозяина квартиры Вика. – Нам нужно еще раз кое-что осмотреть в квартире.

– Пожалуйста, осматривайте, если нужно, – растерянно ответил Ушаков.

Родионова и Даня наклонились и стали смотреть, как Соколовский, закатав рукав, засунул руку в аквариум и шарит среди руин игрушечного замка. Ушаков попытался вмешаться, испугавшись за своих рыбок, но его быстро успокоили и велели постоять в сторонке. Наконец Игорь с довольным видом извлек из-под воды миниатюрную камеру, стряхивая с нее воду.

– Вот это улов, – усмехнулся Даня. – Как вам, а?

– Не понимаю, – промямлил Ушаков. – Это что, видеокамера?

– Вы угадали. Она самая, – опуская рукав, ответил Соколовский.

– Но что она делает у нас в аквариуме?

– То есть вы ее в первый раз видите, – констатировала Родионова. – Сомневаюсь, что ее установили сами рыбки.

– Я ее в первый раз вижу. Рыбками занималась Настя, я их как-то не очень. Ну, кормил иногда, когда Настя просила, но не разглядывал, что там у них. – Ушаков помедлил и добавил: – Тогда вы хотите сказать, что это сделала Настя? Но зачем? Бред! За кем она могла следить, что снимать?!

Когда они сели в машину, Вику наконец прорвало. Она стала объяснять, что никаких доказательств того, что Ушакова погибла не в результате несчастного случая, нет. И отдел не может заниматься впустую одним делом столько времени. И «тролль» с его писаниной – не доказательство, потому что в переписке не было призывов покончить с собой, и со стороны Ушаковой тоже не было никаких ответов и намеков, что она доведена до отчаяния. И камера в аквариуме – не доказательство. Ясно, что Ушакова была повернута на селфи.

– А по-моему, надо писать заключение и закрывать дело, – согласился Королев.

Соколовский сидел и молча смотрел в окно. Вика отчего-то покусывала губу, уставившись на него. Хмурый Даня тоже поглядывал то на Вику, то на Мажора, с которого его невеста просто не сводила глаз. Наконец Вика заявила с раздражением в голосе:

– Игорь, до конца дня ты либо находишь, что тут не так, либо мы пишем заключение о несчастном случае.

– Слушаюсь и повинуюсь! – откровенно обрадовался Соколовский и открыл дверь, чтобы выйти из машины.

– Клоун.

Петров смотрел в подзорную трубу, когда в дверь снова позвонили.

– Опять вы! Я же все рассказал, я раскаялся, зачем вы меня терзаете?! – взмолился он.

– Натура такая подлая, – отталкивая хозяина от двери и проходя в комнату, ответил Соколовский. Развернувшись к Петрову, он вытащил из кармана камеру в пакетике и потряс ею перед носом хозяина квартиры. – Господин Петров, что вы можете сказать по поводу вот этой штучки?

– Это какая-то видеокамера, и я в первый раз ее вижу.

– А если подробнее? – Соколовский уселся в кресло и положил ногу на ногу. – Что за видеокамера, зачем видеокамера, принцип действия?

– Ну-у. – Петров присмотрелся и пожал плечами: – Обычная, недорогая, Китай. С функцией стриминга видеосигнала. То есть она то, что снимает, не хранит, а сразу пересылает.

– Куда пересылает?

– В Интернет, – еще активнее пожал плечами Петров, как будто хотел подчеркнуть, что говорит о вещах обыденных и все это само собой разумеется. – Показывает сразу в онлайн-режиме.

– Зачем? – ледяным тоном, не реагируя на ужимки Петрова, спросил Соколовский.

– Ну как зачем? – удивился хозяин квартиры. – Ну, это же вебка! Она сразу транслирует, что снимает. Девчонки раздеваются или в душе моются, а ты как бы подглядываешь.

– М-да. – Соколовский сделал лицо умудренного жизненным опытом старца. – Больное поколение, инвалиды рунета. Давай, Леша, открывай страничку Ушаковой. Меня интересует вся ее социальная жизнь за последний год.

Через некоторое время нашлись фотографии, где Ушакова снята с какой-то приятной молодой женщиной явно моложе тридцати лет и с хорошими формами. А вот и фотография, где они обнимаются, как лучшие подруги. Пожалуй, так и есть, думал Соколовский. А вот это уже совместный отдых. Оп! А вот и Ушаков обнимает жену и ее подругу. Вместе отдыхали? По крайней мере, Вадим Петрович эту подругу знает.

– Ну, – Соколовский откинулся на спинку второго кресла, рядом с Петровым, – что мы имеем? Что, судя по снимкам Ушаковой, у нее была некая подруга. Вот эта, которая до определенного момента регулярно появлялась на фотографиях вместе с нашей фигуранткой. А потом, месяц назад – перестала. А неделю назад Ушакова установила в аквариуме видеокамеру. Что даже звучит абсурдно. Так что это за Ульяна?

Соколовский щелкнул пальцем по экрану и посмотрел вопросительно на Петрова:

– Ну, колись, юный извращенец и любитель пухлых женщин.

– Я ее не знаю, – прижал руки к груди Петров. – Видел на фотографиях, но в переписке не обсуждал. А на старой работе я ее не видел.

– А вот Ушакова про нее что-то такое знала, – закинув руки за голову, задумчиво сказал Соколовский. – Ну, или узнала, месяц назад. Любопытно.

Игорь снова стал просматривать фото, где Анастасия Ушакова снималась вместе с Ульяной, потом появилось их фото втроем с мужем.

– Слушай, Леха, – задумчиво сказал Игорь, – ты с аккаунта Ульяны можешь написать Ушакову? Как будто это она ему написала?

– Ну да.

– А в обратную сторону? От него – ей?

– Теоретически? – нахмурился Петров, заподозрив неладное.

– Строго теоретически, – заверил его Соколовский.

Ушаков сидел в кабинете и, понурившись, смотрел в стол перед Родионовой. Пряников стоял над ним, как грозовая туча, и сверлил суровым взглядом затылок несчастного супруга. Аверьянов и Королев с шумом ввалились в кабинет и, увидев эту немую сцену, замерли у входа.

– Оп, а это чего у нас? – первым спросил Даня.

– Да вот господин Ушаков пришел дать признательные показания, – постукивая ручкой по крышке стола, ответила Вика.

– Да, – как-то поспешно стал уверять Ушаков, подняв глаза на Пряникова и двух вошедших оперативников. – Я уже сказал вашей коллеге. Она… не выпала. Это я… ее столкнул.

Жека присвистнул и опустился на стул возле Даниного стола. Ушаков тер виски, багровел, хмурился. Ему явно тяжело было говорить и переживать все это заново. Он сжимал голову руками и еле слышно твердил:

– Арестуйте меня. Я подпишу все, что нужно. Протокол там или что надо. Я виноват.

– Даня, дай ему бумагу и ручку, – приказал Пряников. – Раз так – пишите. Мы не против. Опишите, как все было. В деталях.

Кивнув, Ушаков начал писать. Жека и Даня только недоуменно переглядывались. Вика смотрела на Ушакова с какой-то недоверчивостью, а Пряников снова принялся расхаживать по кабинету, засунув руки в карманы. Никто не обратил внимания, что под окнами рыкнул мотор машины, взвизгнули тормоза. И только когда от сильного толчка распахнулась дверь кабинета, все всполошились и с удивлением уставились на дверь, в которую Соколовский пытался завести какую-то молодую женщину. Женщина отпихивала его и требовала ответа:

– Это что? Что это все значит? Это же машина Вадика там стояла, внизу?

– А это значит, Уля, – ответил Соколовский, продолжая заталкивать женщину в кабинет, – что Вадик тебя по-настоящему любит. Хотя бы этому ты можешь радоваться.

Ушаков при виде женщины вскочил со стула, но Королев толкнул его на место и встал рядом.

– Мажор? Как ты вовремя, у нас тут гражданин в убийстве жены сознался.

Пряников с недоумением наблюдал, как Ушаков смотрит на женщину и как та смотрит на Ушакова.

– Игорь, это кто? – наконец строго спросил подполковник.

– А это у нас второе признание сейчас будет, – заявил Соколовский, силой усаживая Ульяну на стул. – А упрямство будет рассматриваться как отягчающее обстоятельство. Ну?

Женщина опустила голову и неожиданно разрыдалась, говоря при этом: «Вадик, Вадя». Ушаков побледнел и возмутился визгливым голосом:

– Зачем вы ее сюда привезли? Господа, я признаю свою вину, это я убил свою жену!

– Она просто не хотела слушать, – сквозь рыдания выдавила из себя Ульяна.

– Кто? – тут же ухватилась за эти слова Родионова.

– Настя…

– Игорь, ну-ка расшифруй этот ребус, – потребовал Пряников.

– Видите ли, час назад им обоим пришло одинаковое сообщение. Ему – от нее. Ей – от него.

Все недоуменно переглянулись и стали смотреть на Соколовского. Даже Ульяна уставилась на него с неприкрытой злостью.

– Какая же ты сука, – прошептала она.

Соколовский спокойно выдержал взгляд женщины и продолжил рассказывать.

– Текст был такой: «Не могу больше молчать. Прости. Я иду в полицию». Куда после этого сообщения побежал господин Ушаков, вы сами видите. А вот Ульяну Селиванову я поймал у дома. Она садилась в такси. С чемоданом. И билетом на ближайший рейс.

Бледный как полотно Ушаков вцепился в стул, на котором сидел.

– Уля – не убийца, – замотал он головой. – Да, я ее люблю. Настя нас… застала… Настя вернулась неожиданно, хотя я теперь понимаю, что она все видела через камеру и прибежала сразу. Уля курила на подоконнике, Настя вцепилась Уле в волосы, я никак не мог их растащить. Уля оттолкнула Настю, и… вот. Так все и получилось. – Его голос окреп, и теперь мужчина уже почти кричал, убежденно, с напором: – Понимаете, никто никого не убивал. Я думал, случайно, но теперь понятно – камера в аквариуме… Она не давала нам слова сказать! Попыталась схватить Улю… И она ее просто толкнула.

– Кто придумал селфи? – спросил Пряников, остановившись у двери.

– Я. Уля была в шоке. Выложил пару фоток.

– А где телефон?

– Спрятал. На всякий случай. После всего… У нее там могло быть что-то еще. На нас.

– Садитесь. Пишите. Оба. Пишите. Суд будет определять степень вины каждого.

Соколовский остался в кабинете один, когда увезли Ушакова и Селиванову. Посмотрев на часы, он прикинул, что Вика уже должна быть в кабинете Пряникова. Но тут звякнул телефон – пришло сообщение. Он посмотрел на экран. «Жду свою машину по адресу ул. Индустриальная, дом 7/5, сегодня в 7». Кивнув, он сунул телефон в карман и поспешил к кабинету начальника отделения.

– Во-первых, молодцы, хорошо провели расследование, – говорил Пряников Родионовой, даже не предложив ей сесть. – Молодец Соколовский! А во-вторых… Тут… э-э… по итогам прошлого года, по раскрытиям… Короче, из Главка позвонили, велели премировать лучших сотрудников.

– Так у нас вроде с раскрытиями не очень, – удивленно ответила Родионова, наблюдая, как Пряников подходит к сейфу и открывает его. – И вообще, почему я?

– А я знаю, что они там у себя в Главке себе выдумывают? – вспылил Пряников. – Мне приказали, я выполнил. Не Соколовского же премировать? Он из СИЗО только вышел. Ну, и не этих разгильдяев твоих… Короче, получи!

Андрей Васильевич взял из сейфа деньги и вложил их в руки Родионовой.

– Ничего не понимаю… – глядя на деньги в своих руках, сказала Вика.

– А ты и не понимай, Родионова! Дают – бери.

– Так, а ведомость?

– Я уже расписался! Все, забирай и радуйся.

– Тут же много…

– Родионова! – побагровел подполковник. – Много? Значит, государство может себе позволить!

Видя, что Пряников уже в страшном раздражении, Вика стала благодарить и поспешила выйти из кабинета, хотя еще мало понимала, что же произошло. Премии как-то по-иному всегда получали.

А спустя минуту в кабинет начальника отделения просунулась голова Соколовского:

– Андрей Васильевич, ну что? Взяла?

– Я первый и последний раз участвую в такой фигне! – зарычал Пряников, глянув на Соколовского с яростью. – Это понятно?

– Понятно. Жаль. Такие были задумки…

Степлер ударился в дверь и разлетелся на мелкие куски. Соколовский едва успел убрать голову и закрыть дверь.

Катя открылась совсем с другой стороны, когда Соколовский узнал, что она владелица нескольких квестов в Москве. Оказывается, девушка обладала достаточным зарядом авантюризма и склонностью к безбашенному веселью. И адрес, который она прислала Игорю в смс-сообщении, был адресом одного из ее квестов.

Пришлось соблюдать правила игры и изображать, что на первых порах он все принимает за чистую монету. И «похищение», и «побег». А потом они вместе продирались через страшные подвалы с крючьями в стенах, ржавыми цепями, электрическими стульями. «Лаборатория безумного ученого», из которой им предстояло выбраться, впечатляла. Да и на Катю смотреть было интересно – как она играет в свои игры, тестируя новый квест. Но в конце, когда оставалось последнее испытание, Игорю пришлось пережить шок.

Обследуя комнату в поисках подсказок и выхода, Соколовский увидел на стене монитор с изображением второй комнаты, в которой должна была находиться Катя. Посреди этого помещения стоял хирургический стол из нержавеющей стали. На столе лежало тело, накрытое белой простыней. Игорь успел только усмехнуться задумке авторов квеста, когда тело пошевелилось и человек сел, стягивая с себя простыню. Соколовский похолодел. Там, в той комнате, должна была быть Катя, а на столе, низко опустив голову, сидел человек в капюшоне. Все та же черная одежда и тот же приветственный взмах руки.

Игорь плохо помнил, как он кричал, звал Катю, как бил ногами и кулаками в запертую дверь, как ломал ее огнетушителем, оказавшимся неподалеку. Как увидел живую и здоровую Катю и двух сотрудников квеста, которые с удивлением открыли ему дверь. А потом он бежал по коридорам и вырвался на морозный ночной воздух. На парковке никого не было. Игорь медленно подошел к Катиной машине и устало облокотился на капот. Под дворником он увидел открытку, еще не запорошенную снегом. Значит, ее положили совсем недавно. И на открытке было море, горы, солнце…

– Игорь, ты что? – послышался за спиной голос Кати.

– Понимаешь, мне пришло сообщение, срочно нужно ехать. У меня… ночное дежурство.

– Тебе не кажется, что шутка про мента затянулась? – спросила девушка, внимательно посмотрев на Соколовского.

Игорь подмигнул и достал из кармана удостоверение.

– Никогда не вру девушкам, которые дают мне свою машину. Железное правило, – сказал он с улыбкой и протянул Кате ключи от автомобиля.

– Пока не надо, – покачала она головой. – Мне интересно. Рули аккуратно, герой. В машине спутник – если мне будет надо, направление я узнаю.

Когда Аня подошла к дому, с лавки у подъезда навстречу ей поднялся Королев.

– Привет, – хмуря брови от какой-то неловкости, буркнул он.

– Привет. Ты к Вике?

Даня молча сунул Ане в руки сверток. Девушка непонимающе посмотрела на него, показывая, что взять не может, ведь у нее заняты обе руки.

– Ты чего? Что это?

– Разберешься, – проворчал Даня. – И сестре ни слова. Договорились?

– Договорились, – ответила Аня, продолжая удивленно смотреть на Даню, на сверток, который он ей вручил.

– Выздоравливай, – бросил он и поспешно пошел вдоль дома в сторону улицы.

Аня поставила сумки с продуктами на лавку и развернула пакет. В нем оказалась приличная пачка денег.

Вика вернулась с работы рано. Увидев, что Аня дома, она прошла к ней через комнату и обняла, прижав к себе и поглаживая сестру по спине. Отстранив улыбающуюся Аню, Вика расстегнула сумочку и выложила на стол пачку денег.

– Вот. Мне на работе премию дали – можешь сразу купить, сколько надо.

– Спасибо! – Аня обхватила Вику за шею и чмокнула в щеку.

– И никто нам с тобой, сестренка, не нужен, – снова обняла Аню Вика. – Справимся. Сами…

Взяв деньги, Аня ушла в другую комнату, открыла свою сумочку и положила пачку рядом с пакетом, который ей дал Даня. А Вика, проводив сестру взглядом, задумчиво взяла телефон, покрутила его в руках. Потом открыла сообщения, нашла смс-ку Игоря «Зря». Подумав немного, она удалила сообщение.

Подполковник Пряников спустился к подъезду и стал озираться по сторонам, зябко ежась в куртке, надетой только на домашнюю футболку. Еще раз взглянув на экран телефона, он снова увидел одно-единственное слово в смс-сообщении: «Спускайся». Сбоку зажглись и тут же погасли фары припаркованного автомобиля. Прикрыв глаза рукой, Андрей Васильевич направился к машине, открыл переднюю пассажирскую дверь и уселся на сиденье, стряхивая с воротника снежинки себе на колени.

– Зачем вы сюда приехали? – спросил Пряников, продолжая методично и недовольно стряхивать снежинки.

– Как идет расследование взрыва на кладбище? – спросил голос с заднего сиденья.

– Там следствие работает. Похоже, глухарь. Я даже формально не имею права вмешиваться. И неформально тем более. Вызовет вопросы.

– Понимаю, – сказал человек с заднего сиденья. – Но происходит что-то странное. Надо разобраться.

– Я должен разбираться? – недовольно бросил Пряников.

– А кто, кроме тебя? – с легкой усмешкой спросил человек.

– Я все сделал, как вы сказали, – раздражаясь, заговорил Пряников. – На службе он восстановлен. Прекрасно себя ощущает. Под присмотром. Это максимум! У меня что, других дел нет?

– Есть, – с нажимом в голосе ответил человек. – Дело о халатности в обращении с табельным оружием. Которое было использовано посторонним лицом в покушении на жизнь человека. И это дело еще не закрыто.

Андрей Васильевич стиснул зубы и заиграл желваками, но промолчал. После небольшой паузы он взялся за ручку двери, помедлил и буквально выдавил:

– Я разберусь.

Пряников вышел из автомобиля, и тут же заработал мотор. Машина сорвалась с места, уносясь со двора и оставляя за собой легкий вихрь белых снежинок, в котором исчезали ее задние фонари.