Текст книги "Трезвея от мечты"

Игорь Юдин
Трезвея от мечты

© «Пробел-2000», 2024

© Юдин И.В., текст, 2024

© Бровер А.В., иллюстрации, 2024

© Медведев А.М., иллюстрации, 2024

* * *

Игорь Юдин

«Пили, пили, пили грог…»

 
Пили, пили, пили грог
Пилигримы Билл и Грэг.
Билли били промеж ног.
Грэга били промеж век.
 
 
Грэга били из-за карт
И за злостный неплатёж.
Билли били за разврат
И за то, что был хорош.
 
 
Ох, ей-богу, смех и грех:
Недопит остался грог.
Билли бросили на снег.
Грэга – Билли поперёк.
 
 
На дворе глухая ночь.
Поднялись, стряхнули снег
И пошли, шатаясь, прочь
Пилигримы Билл и Грэг.
 
 
Тот урок им был не впрок –
Билли бодр и Грэг не сник:
Грэг – отчаянный игрок,
Билли – бабий баловник.
 
 
Шли, мечтая, что потом
Будет им за даль дорог
Как награда – тёплый дом,
Карты, женщины и грог.
 
 
Шли, трезвея от мечты,
Шли неслышно, шли, как снег,
Побродяги и шуты
Пилигримы Билл и Грэг.
 

«Я без тебя, ты не со мной…»

 
Я без тебя, ты не со мной,
Живём на свете и не тужим,
Что я тебе не буду мужем,
А ты не будешь мне женой.
 
 
Ну не судьба нам быть вдвоём,
И, слава Богу, и не нужно,
Зато у нас есть наша дружба,
Давай вина себе нальём,
 
 
И, не сводя друг с друга глаз,
Слегка, не чокаясь, пригубим.
Мы всё равно друг друга любим.
А это – главное для нас.
 

Ночной фокстрот

 
Кончился, робость мою исцеля,
День, от которого оба устали мы.
Время прощаться со старыми тайнами.
Сакраментальные, монументальные,
Пирамидальные тополя.
 
 
О, превратившаяся в скалу,
Окоченевшая, как покойница,
Глупая умница, страстная скромница!
Что-то забудется, что-то запомнится…
Трусики, брошенные на полу,
 
 
Мумии вынужденных острот,
Стонами скомканный маленький рот.
Серия судорог. Матовость кожи.
Ночь продолжается. Музыка – тоже.
Сентиментальный фокстрот.
 

«Дядя Женя, запойный алкаш…»

 
Дядя Женя, запойный алкаш,
Беззаботный, беззлобный, беззубый,
Отсидевший за что-то в тюрьме,
Резонёр и законченный трус,
Разглагольствовал, чуя кураж,
С медсестрой психдиспансера Любой
И нашёл, что Проспер Мериме –
Выдающийся, сука, француз.
 
 
Флегматична, нема, как скала,
Наделённая дюжей фигурой,
Вся такая себе на уме
Попивала Любаня кефир,
Вспоминая, как прежде была
Молодой и доверчивой дурой,
А любимый Проспер Мериме
Был когда-то зачитан до дыр.
 

 
Всё по-летнему тихо цвело
Во дворе П-образного дома,
Где когда-то весь первый этаж
Занимал ПНД № 5,
Где потом боковое крыло
Отрядили для нужд гастронома,
Где с утра дядя Женя-алкаш
Балаболил, едри его мать,
 
 
Горячился, наяривал речь –
Ну а Любе припомнился шизик,
Что под именем «Наполеон»
До того обострился к зиме,
Что пришлось ему в Кащенку лечь,
И плевать, что он квантовый физик –
Там его подлечили, и он
Стал Проспером, пардон, Мериме…
 
 
Почему обострившийся псих –
Это сразу герой или гений?
Или даже – владыка умов?
Или даже – владыка владык?
Почему ни единый из них
Не объявит себя «Дядей Женей»?
Потому, что основе основ –
Их критической мысли – кирдык.
 
 
И вгоняет в болезненный раж
Их чужая посмертная слава,
И, пленённым безумной игрой,
Им на всех и на всё наплевать.
Дядя Женя, дворовый алкаш,
По сравнению с ними – красава,
Хоть ни разу ни царь, ни герой
И не блогер, едри его мать.
……………………….
Где-то рядом трещал соловей.
И в объятьях чужой телогрейки
Под воркующий шорох листвы,
Ничего не желая менять,
Утомлённый тирадой своей
Дядя Женя уснул на скамейке
В заурядном районе Москвы,
Во дворе ПНД № 5.
 

Куриный взлёт

 
Куриные взлёты – не выше плетня.
Не знаю, настанет ли день,
Когда для потехи судьба и меня
Заставит взлететь на плетень,
 
 
Когда, озирая округу с шеста,
Я солнце прикрою крылом,
И властно над миром, где всё – суета,
Воссяду двуглавым орлом.
 
 
Забавное бремя – глядеть свысока
На злые людские дела:
Их тайные мысли – не выше лобка,
Их взгляды – не шире стола,
 
 
Стола, за которым на кухне тайком
Державные власти кляня,
Ругая судьбу и рыгая пивком,
Они бы сожрали меня.
 
 
Пародию образа втиснут в печать,
Налепят на герб и на трон,
На башенных шпилях прикажут торчать,
Стращая крикливых ворон.
 
 
Да много ли проку в такой кутерьме?
Я лучшую участь обрёл:
Хожу вдоль забора, копаюсь в дерьме
И радуюсь, что не орёл…
 

«Весь день – горячий чай…»

 
Весь день – горячий чай.
Весь день горит ночник.
На улице мороз, и вьюга воет люто.
Я прожигаю жизнь среди любимых книг
В кромешной тишине тщедушного уюта.
 
 
Не трогайте меня – наедине с собой
И автор, и герой бессмертного романа –
Забью на неустрой, где тусклой мишурой
Прикрыто кое-как убожество обмана.
 
 
До булочной бегом и сразу же назад –
Скорей зарыться в плед, скорей открыться чуду,
Забыть про этот мир, забыть про этот ад –
А мелочи на чай я как-нибудь добуду.
 
 
Готовлюсь в полутьме декабрьского дня,
Как старый наркоман, к блаженнейшему мигу.
Я ухожу в себя. Не трогайте меня!
Я закрываю дверь. Я открываю книгу.
 

Романс

 
Люби меня или оставь меня.
Не верю я твоим наивным взглядам.
В глазах твоих таится западня.
Слова твои для сердца стали ядом.
Люби меня или оставь меня.
 
 
Ошибку сердца в памяти храня,
Я как-нибудь переживу потерю.
Оставь меня – или люби меня,
Но только я в любовь твою не верю.
Люби меня или оставь меня.
 
 
Нет в наших встречах прежнего огня –
Твоя измена охладила пыл их.
Но я забыть тебя уже не в силах.
Люби меня или оставь меня!
Люби меня или оставь меня.
 

«Разденься донага и душу обнажи…»

 
Разденься донага и душу обнажи,
И жди, пока пройдёт последний миг печали,
Когда печаль твоей божественной души
Растает в полутьме с последними лучами:
 
 
Фотограф-чародей с тоской погасит свет,
Запечатлев тебя такой, как ты хотела.
И ты на память мне подаришь свой портрет –
Божественную тень божественного тела.
 

Эпизод

 
Был я юным и фартовым.
Как-то в городе портовом
Шёл я, Фенечку за талию держа.
Вдруг за гранью поворота
Три небритых идиота
Показали нам авансом три ножа.
 
 
Тот из них, что был с усами,
Посверкал на нас глазами,
Но я очень нечувствительный к ножу.
Наглецы – судите ж сами –
И к тому, что был с усами,
Я спокойно с моей дамой подхожу,
 
 
Говорю ему: «Цыплёнок,
Я вообще учтив и тонок,
Но порой бываю желчен и жесток.
А много желчи – вред здоровью», –
Говорю, играя бровью,
И вытаскиваю маленький «бульдог».
 

 
Глухо тявкнула собачка,
Феня ойкнула, чудачка,
А потом меня покрепче обняла.
Так что я и моя дама
Перешагивали прямо
Через ихние поганые тела.
 
 
А потом, гуляя в баре,
Феня шепчет: «Ты в ударе,
С кем ты будешь –
тому крупно повезёт».
Я ответил: «Ша, родная!»
И усмехнулся, вспоминая
Этот маленький дешёвый эпизод.
 

«Лень и завидовать, лень и стремиться…»

 
Лень и завидовать, лень и стремиться к лучшему.
Брожу без цели, руки в брюки, как бездельник.
Никто не ждёт меня у памятника Пушкину –
Кому я нужен без машины и без денег?!
 
 
Пройдёт красавица, рассмотрит обстоятельно,
Глазами встретимся, и запросто, без фальши,
Друг другу мысленно ответим отрицательно,
Друг друга мысленно пошлём куда подальше.
 
 
Она, наверно, взгляды чувствует коленями –
В активном поиске. Шальная паразитка.
А я возьму да угощу себя пельменями
И доброй порцией кофейного напитка.
 
 
Я буду пить его, захлёбываясь горечью,
Глотать пельмени, как глотаю дни недели,
И сожалеть, что с той красивой сволочью
Мне не придётся нежиться в постели.
 

«Ранний мороз пробежал по вискам…»

 
Ранний мороз пробежал по вискам,
Лёгкий, как смерть на скаку.
Ранний талант, как потухший вулкан,
Пеплом посыпал башку.
 
 
Не оттого ли, что жизнь удалась,
Сдохли мои соловьи?
Ранняя старость, как поздняя страсть,
Скрасила годы мои.
 
 
Не захотела капризная плоть
Жрать незаслуженный хлеб –
Может, за это и сблизил Господь
Линии наших судеб.
 
 
Может, за это в нечаянном сне,
Пальцем стуча по виску,
Ангел-хранитель в мольбах обо мне
Херил дурную строку.
 
 
…Вечер запудрил осеннюю грязь
Тающим в лужах снежком.
Первая строчка и первая связь
Связаны тайным грешком.
 
 
Эти грешки язычками огня
Мне обжигали крыла…
Если бы ты не пошла за меня –
Ты бы меня не спасла.
 
 
Вот бы фортуне тряхнуть стариной –
Выиграть сказочный фант! –
Чтобы воскрес долгожданной весной
В бозе почивший талант,
 
 
Чтобы упрямую клячу судьбы,
Хохотом рвущую пасть,
Хоть напоследок поднять на дыбы,
Даром, что жизнь удалась.
 

Мастер

 
Отгорела на треть свеча.
Опустела на треть бутылка.
Я снимаю ночной колпак.
Я дописываю главу.
Снова к сердцу ползёт с плеча
Чёрным пледом чья-то ухмылка…
В самом деле, тошнит от врак –
Перечёркиваю и рву.
 
 
Я боюсь умереть во сне –
Говорят, я смертельно болен.
По ночам я пишу тайком,
Чтобы сдохнуть с пером в руках.
Целый год удаётся мне
Ублажать себя алкоголем
И лечить озноб коньяком,
Оставляя смерть в дураках.
 

 
Бог за что-то щадит меня –
Смерть опять пролетела мимо!
Я почуял её спиной,
Даром что вдребезину пьян…
И щекочет язык огня
Малахитовый зев камина,
И ворчливо листает мой
Недовыдуманный роман.
 

«Не говори ни нет, ни да…»

 
Не говори ни нет, ни да –
Расслабься и молчи:
Все кошки серы, господа,
В нагрянувшей ночи.
 
 
Молчи и радуйся, как те,
Кто чужд высоких сфер,
Что в наступившей темноте
Свободен тот, кто сер.
 
 
Залезь, мурлыкая, под плед,
И, хрюкнув соловьём,
Не говори ни да, ни нет
И думай о своём.
 
 
И кто бы что бы ни спросил –
Помалкивай в ответ,
Расслабься из последних сил,
Молчи – ни да, ни нет,
 
 
Грызи кулак, царапай рот –
Ни да, ни нет – держись!
А там, глядишь, и ночь пройдёт.
А там, глядишь, и жизнь.
 

«Мы сперва гуляли с девчонками…»

 
Мы сперва гуляли с девчонками
Не глубокими и не тонкими,
А с едрёными и бесстыжими,
Чумовыми тёлками рыжими,
С обалденнейшими блондинками –
Откровеннейшими кретинками,
С обжигающими шатенками –
Светко-Ритко-Маринко-Ленками.
 
 
А потом мы зажили с жёнами,
Настороженными, напряжёнными,
Утончёнными, углублёнными,
В идеалы свои влюблёнными.
Мы служилого роду-племени –
Если вдруг помрём не ко времени,
То и моя и твоя красавица
С нищетой да страхами справятся,
Да ещё прослывут бедовыми,
Да и долго ли будут вдовами?..
 

«Мы в постели вдвоём…»

 
Мы в постели вдвоём.
Ночь-полночь на дворе.
В изголовье моём
Револьвер в кобуре.
 
 
Между раем и адом
Витаю в тоске,
И любимая рядом
С гранатой в руке.
 
 
Мы и спим, и не спим –
Сумасшедшая ночь!
Я – помещиков сын.
Ты – мужицкая дочь.
 
 
Что же вспыхнуло там,
От лобка до лобка,
Если штабс-капитан –
Со шпионкой ЧК?
 
 
Мы лежим и молчим,
А вокруг – полумгла,
И под френчем моим
Ты – в чём мать родила.
 
 
У тебя и сердечко
Трепещет с тоски,
И на пальце колечко
Гранатной чеки.
 
 
И куда мне с утра –
То ли к нам, то ли к ним?
Мы солгали вчера –
Я – своим, ты – своим.
 
 
Не к добру этот блуд,
А вернуться назад –
И мои не поймут,
И твои не простят.
 
 
…Я попал тебе в глаз –
Вот и весь детектив.
Всё равно ведь у нас –
Никаких перспектив.
 

1985

 
Ничего-ничего, скоро насты растают,
Скоро март февралю переломит хребет –
Под сплошными снегами уже прорастают
Молодые побеги назревших побед.
 
 
Перед смертью вовсю сатанеют метели,
Но недаром из тёплой заморской страны,
Заскучав по России, скворцы прилетели –
Квартирьеры великой весны!
 
 
И грядущая грязь, как и изморозь эта,
Не страшна, потому что грибные дожди,
Грандиозные грозы и вечное лето –
Наше лето – ещё впереди!
 
 
А февральским ветрам, непоседам и психам,
Мы пожертвуем кружку вина –
Пусть уходят, пока не помянуты лихом,
И да будет им пухом весна!
 

«Толстожопая девушка…»

 
Толстожопая девушка
Пассажиру влепила пощёчину,
Потому что в автобусе
Тот уставился ей на подол.
А водитель автобуса,
Видя это, свернул на обочину
И дрожащими пальцами
Под язык положил валидол.
 
 
Неправа была девушка.
Ибо, сами подумайте толком –
В долгих взглядах на девушек
Ничего криминального нет.
Потерпевший был дедушка.
Он в больнице служил диетологом.
И рассматривал девушку
Относительно пользы диет.
 
 
Разошёлся ж и дедушка:
Я, мол, врач, а не старый пропойца!
Мол, за рукоприкладство
По закону ответите мне!
Ну и всё в этом духе.
Долго-долго не мог успокоиться.
А водитель автобуса
До сих пор ещё на бюллетне.
 

«Подойди, я тебя не съем…»

 
Подойди, я тебя не съем
И в обиду тебя не дам.
Ты забыла меня совсем,
Хоть и шла по моим следам.
 
 
А следы привели в мой дом
На закате зимнего дня…
Мы простимся с тобой потом,
А пока – поцелуй меня,
 
 
А пока – домой не спеши,
И не сетуй, что день погас.
Как бойницы твоей души
Голубые окошки глаз…
 
 
Ты зажмурила их. Смешно –
Как в тот раз, наш последний раз.
Ты забыла меня давно.
Я забуду тебя сейчас.
 

 
Мы простимся с тобой без зла,
Потому что уже пора,
Потому что давно прошла
И твоя, и моя хандра.
 
 
Провожу тебя до ворот,
На ресницы твои взгляну –
И завою, как старый кот,
Прозевавший свою весну…
 

«Взлелеянный Творца изысканным капризом…»

 
Взлелеянный Творца изысканным капризом
Пронзает кипарис зазубренный мысок,
И катится волна, разогнанная бризом,
Лазурным завитком на розовый песок…
 

«Недалеко от метро есть зáмок…»

 
Недалеко от метро есть зáмок,
В котором живёт моя королева.
Многоэтажный. Прямоугольный.
Похожий на самый обычный дом.
Год назад она вышла замуж.
Повторно – но это уж её дело.
Главное, что она довольна
И счастлива со своим королём.
 
 
Моя королева, моя подруга,
Прости меня за минутную смелость,
Но мне сегодня легко и лестно
Тебе признаться в давней любви.
И я понимаю, что это глупо,
Но ничего не могу поделать –
Такое глупое это сердце,
Такой нелепый внутренний мир.
 

«Победитель получит всё…»

 
Победитель получит всё.
Вот и кончился наш роман.
Ах, какой распался букет!
Ах, какой расплёлся венок!
Мы свивали его с тобой
Из холодных и тёплых стран,
Из весёлых и грустных лет,
Из больших и малых дорог.
 
 
Победитель получит всё!
Победитель получит всё –
Это твой любимый припев,
Это твой любимый мотив.
Я снимаю своё кольцо.
Разбегаемся мы с тобой
Ничего ещё не успев,
Никого уже не простив.
 
 
Победитель получит всё.
Сыгран, значит, последний кон.
Горькой судорогой в ночи
Исказилось твоё лицо.
 

 
Пусть исполнится твой закон:
Получи и это кольцо,
Получи и эти ключи –
Победитель получит всё!
 
 
Победитель получит всё?
Ну и кто кого победил?
Что ответят моей душе