Текст книги "Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2"

Важнейшей частью инженерных сетей дворцов был водопровод. В каждом из императорских дворцов формирование водопроводной сети имело свою историю. Так, в Зимнем дворце в период проектирования здания единой системы водоснабжения предусмотрено не было, однако можно с уверенностью предположить, что и в то время воду на кухни и в бани накачивали с помощью механизмов. Технические возможности для этого существовали, поскольку в это время только в Летнем саду насчитывалось более 70 фонтанов, снабженных водометными механизмами. В документах фиксируется, что в банном комплексе, сооруженном в 1785 г. в Мраморном дворце, для обеспечения водой бани и бассейна была установлена машина, которая «подавала воду снизу»²⁹. Наличие подобной машины в Зимнем дворце подтверждают и данные 1820-х гг. о деревянном резервуаре на 4000 ведер, сооруженном на чердаке дворца. Вода в него закачивалась специальной паровой машиной³⁰. Об этом деревянном резервуаре стало известно из материалов, связанных с пожаром 1837 г., поскольку воду для тушения брали из этого бака, который в начале пожара успели наполнить водой. Можно предположить, что сооружение локальных водопроводных систем в императорских дворцах началось после 1826 г., когда на трон вступил император Николай I – первый русский самодержец, получивший в том числе и инженерное образование.

После пожара 1837 г., фактически уничтожившего большую часть Зимнего дворца, необходимо было наряду с парадными интерьерами восстанавливать и его инженерные коммуникации. В 1838 г. во дворце была проложена единая система водоснабжения, а в подвале вновь установлена паровая машина, которая по специально проложенной трубе под покрытием набережной закачивала невскую воду в три свинцовых резервуара, находившихся на чердаке Зимнего дворца. Из этих резервуаров вода самотеком по свинцовым трубам поступала в туалетные комнаты и на кухню. Поначалу вода не подвергалась специальной очистке, поскольку Нева в то время еще справлялась с отходами растущего Петербурга. Тем не менее в конце 1840-х гг. в Зимнем дворце были установлены водоочистительные машины. Такие же машины появились и в пригородных дворцах. Об этом свидетельствует то, что в 1859 г. «мастеру Жохову за исправление водоочистительных машин в Гатчинском дворце» было уплачено 100 рублей 40 копеек³¹.

В 1830-1840-х гг. эпидемии холеры в Петербурге повторялись регулярно, что было связано с резко ухудшившимся качеством питьевой воды. После того как летом 1848 г. в нижнем этаже Зимнего дворца пришлось развернуть холерную больницу³², в ноябре того же года по личному указанию Николая I был введен постоянный контроль состояния воды «посредством химического разложения». Для проведения анализов создали специальную комиссию, в которую вошли известные медики во главе с управляющим придворной медицинской частью Я. В. Виллие. Результаты анализов показали отсутствие в воде свинца, меди и других вредных для здоровья примесей. Несмотря на это, по настоянию лейб-медика М. А. Маркуса был поднят вопрос о замене свинцовых резервуаров и труб на железные³³. Но, видимо, полная замена так и не была проведена, и свинцовые трубы и резервуары, установленные в Зимнем дворце в 1838 г., продолжали действовать. Периодически служащие придворной медицинской части брали воду из резервуаров на анализ. Ими же была налажена процедура регулярной, еженедельной чистки всей системы подачи воды во дворец. Раз в неделю ночью вся вода спускалась из дворцовых резервуаров в Неву, а затем баки тщательно промывались³⁴.

На какое-то время эти меры позволили обеспечить должные санитарные требования, но город стремительно рос, и качество воды продолжало ухудшаться. В июле 1862 г. 35 человек нижних чинов лейб-гвардии Измайловского полка, несших караульную службу во дворце, внезапно заболели. В качестве главной причины массового заболевания рассматривалась и версия о недоброкачественной невской воде. И хотя анализы не выявили никаких отклонений в ее составе, было принято решение о полной замене всех свинцовых труб на железные. Тогда же водопроводную сеть Зимнего дворца расширили за счет ее соединения с резервуарами Нового Эрмитажа и Набережного павильона. В 1868 г. в Зимнем дворце отказались от использования невской воды для питья и кухни. Основной причиной такого шага было резкое ухудшение ее качества. Для этих целей начали использовать воду, которую получали через городскую водопроводную сеть, поскольку она подвергалась очистке. При этом невский водозабор был сохранен и даже модернизирован. Закачиваемая через него вода использовалась для различных хозяйственных нужд.

К 1860-м гг. практика химических анализов воды во дворце стала традицией. Но изменение политической ситуации диктовало уже иные причины, прежде всего соображения безопасности императорской фамилии. После взрыва в Зимнем дворце в феврале 1880 г., организованного С. Халтуриным, возникло подозрение о возможной попытке отравить воду, находящуюся в резервуарах дворца. Основания к этому имелись, поскольку у многих арестованных народовольцев при обысках обнаружили различные яды, которые они предполагали использовать в революционной борьбе. В связи с этим министр императорского двора направил в начале марта 1880 г. распоряжение управляющему придворной медицинской частью провести химический анализ воды в главных баках Зимнего дворца и анализ воздуха в личных покоях императорской семьи. Это распоряжение имело гриф «секретно», и в нем подчеркивалось, что анализы должны проводиться не менее одного раза в неделю. Первый анализ воды был взят 8 марта 1880 г. и показал, что в воде «не найдено никаких минеральных и органических ядов»³⁵. На следующий день после смерти императрицы Марии Александровны в мае 1880 г. главный аптекарь Гросс запросил разрешение на прекращение анализов воды во дворце. В ответ министр императорского дворца достаточно резко ответил, что он не видит причин прекращать анализы, а считает полезным делать те же исследования и в Царском Селе³⁶.

При Александре III инженерные сети Зимнего дворца активно перестраивались, затронув и водопроводную систему. Весной 1886 г. был реконструирован дворцовый водозабор, построенный в 1838 г., а из Невы под набережной проложены две чугунные 11-дюймовые трубы. Во многом это было связано с тем, что дворцовые лифты модернизировались и переводились с ручной тяги на гидравлический привод. На электрической станции Зимнего дворца были установлены две водоподъемные помпы, подававшие воду во все баки дворца, служившие как для гидравлических подъемных машин, так и для водоснабжения дворца и пожарных кранов³⁷. Тогда же для Зимнего дворца были закуплены новые умывальные приборы³⁸.

Особую актуальность проблема санитарного контроля приобрела в конце XIX в. в связи с общим ухудшением санитарного состояния Санкт-Петербурга, которое даже в дворцовом ведомстве было настолько неудовлетворительным, что иногда приводило к трагедиям, непосредственно затрагивающим престиж императорской фамилии. Так, после традиционного торжественного обеда, устроенного для георгиевских кавалеров в Зимнем дворце 26 ноября 1895 г., погибли 63 человека, причем заболевшие «умирали так быстро, другие же так скоро переходили в алгидную форму, что… их не успели даже опросить»³⁹. Была немедленно образована комиссия, которую возглавил лейб-медик Ф. А. Рощинин. Члены комиссии осмотрели все помещения Зимнего дворца, где находились с момента прибытия георгиевские кавалеры, была тщательно проверена вода во всех кранах дворца. Анализ позволил исключить ее как фактор заражения, хотя «она по анализу дала огромный процент органических веществ». Комиссия пришла к выводу, что причиной трагедии были рыбные блюда, подававшиеся на празднике, способ приготовления которых не выдерживал «самой снисходительной критики». В рыбе содержался «рыбный яд», также был выявлен «холерный яд еще не погасшей холерной эпидемии в Петербурге». Проще говоря, георгиевских кавалеров накормили во дворце тухлой рыбой. Об этом эпизоде помнили очень долго. Так, в ноябре 1900 г. генеральша А. В. Богданович писала в дневнике: «Говорят, солдатики опасливо ели царский обед после прискорбного случая, когда несколько человек в этот день поплатились жизнью – были отравлены там гнилой рыбой». Примечательны слова «несколько человек»⁴⁰. Видимо, дворцовые службы сумели скрыть истинное количество погибших – 63 человека, поскольку столь значительная цифра прямо била по престижу царского дома.

В то время инфекционные заболевания членов императорской фамилии не были редкостью. Так, Александр III в 1876 г. переболел брюшным тифом; его сын Николай II едва не умер от тифа в Ливадии в ноябре 1900 г.; осенью 1903 г. в Спале скоропостижно скончалась от брюшного тифа младшая сестра императрицы Александры Федоровны. Таким образом, опасность заражения через некачественную воду постоянно сохранялась. Для того чтобы обезопасить царскую семью, переехавшую в 1904 г. из Зимнего в Александровский дворец Царского Села, там полностью переоборудовали водопроводную сеть. Надо заметить, что водопровод в Александровском дворце был проложен еще в 1842 г. Более того, в ходе ремонта водопроводной сети все раковины дворца, откуда могли брать питьевую воду, были снабжены фильтрами Пастера, состоявшими «из небольших цилиндров (9—10 вершков высотой) с пористыми фаянсовыми трубками, проходя через которые, вода под напором освобождалась от механических примесей»⁴¹. Эти же меры безопасности принимались и в Зимнем дворце. В декабре 1910 г. накануне приезда двора в Зимний дворец были установлены фильтры Беркефальда на всех водопроводных кранах, автоматические кипятильники воды приведены «в беспрерывное состояние», кухня обеспечена фильтрованной и кипяченой водой «не только для питья»⁴².

Таким образом, водопроводная система императорских дворцов постоянно модернизировалась. Главной целью этих модернизаций было обеспечение максимальной комфортности в повседневной жизни императорской фамилии и ее санитарная безопасность.

Немаловажной частью повседневной жизни дворцовых комплексов являлись ванные и бани. По европейской традиции в XVIII в. «взятие ванны» могло сопровождаться приемом посетителей, поскольку было принято мыться в простыне. Как правило, это были роскошные комнаты, включенные в череду парадных дворцовых интерьеров, с тщательно продуманной отделкой.

В России существовали несколько иные традиции, сохранившие связь с народными устоями допетровской Руси. Поэтому даже во дворцах сооружали традиционные парные бани. Так, осенью 1762 – весной 1763 г. под руководством архитектора Валлен-Деламота под церковным аналоем, на антресолях первого этажа Зимнего дворца, близ личных покоев Екатерины II, началось сооружение обширной царской бани, состоявшей из трех помещений. По описаниям 1790-х гг. в банный комплекс входили: купальня (зал № 272), под ризницей Большой церкви (зал № 701) – уборная и непосредственно под алтарем – обширная баня с бассейном. Баня, или мыльня, была обита «столярством» (деревянными панелями) от пола до потолка. В купальню, обитую сукном палевого цвета, можно было спускаться по небольшой деревянной лесенке из личных покоев императрицы. Эти помещения выходили окнами на Дворцовую площадь и Миллионную улицу⁴³. Отдельно были расположены «вмазанные котлы для нагревания воды» и резервуар для холодной воды⁴⁴.

Несколько позже, в 1788–1793 гг., под руководством архитектора И. Е. Старова близ покоев будущего Александра I в Зимнем дворце началось сооружение новой бани с тщательно продуманной планировкой. Она размещалась в угловых помещениях, выходивших на Салтыковский подъезд и Адмиралтейство. В первой угловой комнате (зал № 17) находилось отгороженное место «для поклажи вещей», далее – сложной конфигурации с утолщенными стенами мыльня (зал № 18) и купальня великого князя (залы № 19–20), в центре которой помещался овальный бассейн. К мыльне и купальне примыкали подсобные помещения, в одном из которых (зал № 411, северная часть) находилась большая печь, обогревавшая мыльню, а в другом – котлы для подогрева воды для бассейна (зал № 411, южная часть)⁴⁵.

В 1816 г. архитектор Л. И. Руска капитально перестроил эту баню. Видимо, это было связано с изменением гигиенических требований в высшем свете. На смену омовениям и обтираниям пришла классическая русская парная, которая была устроена рядом с бассейном. В документах упоминается, что столяр Иван Копачев обшил парилку липовым деревом⁴⁶.

Все эти помещения были уничтожены пожаром в декабре 1837 г. В возобновленном дворце в новых интерьерах традиционно большое внимание уделялось парадным ванным комнатам, их описывали и демонстрировали. Так, на половине императрицы Александры Федоровны – жены Николая I архитектором А. П. Брюлловым была сооружена ванная (зал № 670) в стиле мавританской испанской архитектуры. На акварели Э. Гау видна роскошная комната, у одной из стен которой находилась мраморная ванна с двумя кранами. В описании возобновленного Зимнего дворца об этом помещении говорилось как о небольшой комнате «около 13,5 аршин в длину и не более шести в ширину», в которой сосредоточена «вся роскошь гренадских мавров», с мраморной углубленной ванной под самым зеркалом, где из кранов «бьет хрустальным ключом горячая или холодная вода сперва в огромную раковину, а из нее каскадами в ванну»⁴⁷. Расходы на сооружение этой ванной шли отдельной строкой и стоили казне 42 000 рублей⁴⁸.

Как это ни покажется странным, в парадных ванных комнатах устраивались приемы для избранного общества. В 1834 г. автор гимна «Боже, царя храни» А. Ф. Львов был приглашен на вечер к императрице Александре Федоровне, которая приняла его в своей купальне. Судя по воспоминаниям, это была небольшая комната, изящно отделанная, «где бьет ключ в большую необыкновенной красоты раковину, и оттуда вода льется уже в белого мрамора ванну»⁴⁹.

Надо отметить, что если ванная комната императрицы традиционно была включена в череду парадных дворцовых интерьеров, то у Николая I, который отличался крайней непритязательностью в повседневной жизни, ванная была гораздо скромнее. Собственно, это был «купальный снаряд», оборудованный в 1854 г. «в шкафу» в кабинете императора, расположенном на третьем этаже дворца в северо-западном ризалите. До нас дошла редкая фотография этого «купального снаряда», на которой видна медная лохань с подведенными двумя кранами для горячей и холодной воды.

Сохранились уникальные архивные материалы по так называемой гардеробной сумме императора Николая I. В этих тетрадях зафиксирована оплата буквально каждой ванны и бани. Эти документы позволяют восстановить реалии повседневной жизни. Когда великий князь Николай Павлович был ребенком, его еженедельно мыли в дворцовой бане – мыльне. При этом двум истопникам при мыльне из средств мальчика каждые четыре месяца платили по 20 рублей жалованья. Повзрослев, Николай Павлович стал пользоваться ванной и значительно реже баней. При этом их приготовление оплачивалось и имело стандартные расценки: ванна обходилась императору в 25 рублей, а баня – в 100 рублей ассигнациями. В 1841 г., когда ассигнации были пересчитаны на серебро, одна ванна стоила 7 рублей 15 копеек серебром, впоследствии эту сумму округлили до 8 рублей серебром. Оплачивалось только «ношение воды», поскольку до 1838 г. в Зимнем дворце водопровода не было. Для дворцовой прислуги это был важный источник доходов, и все было «поделено». Как правило, готовили ванны и бани либо камердинеры, либо дворцовые инвалиды. При этом следует иметь в виду, что тогда инвалидами называли обычных военных пенсионеров, которые выполняли при императорских дворцах хозяйственные обязанности.

В 1830-х гг. император Николай Павлович в зимние месяцы мылся в ванной один-два раза в месяц. Например, за весь 1833 г. император 11 раз (раз в феврале, два раза в марте, три раза в мае, два раза в июне, по разу в октябре, ноябре и декабре) мылся в ванне и четыре раза в бане (по разу в феврале, мае, июле и августе)⁵⁰. Если попытаться как-то объяснить эту периодичность, то можно предположить, что ванна и баня в феврале потребовались 37-летнему императору в связи с активным участием в череде дворцовых балов и маскарадов. Летом император мылся чаще, чему способствовали и жара, и пыль на традиционных маневрах в Красном Селе. С наступлением осени Николай Павлович ограничивался одной ванной в месяц. Обращает на себя внимание то, что царь вообще не мылся в январе, апреле и сентябре.

Но следует иметь в виду, что когда Николай I возвратился с семьей в отстроенный после пожара Зимний дворец, то там была уже проложена единая водопроводная сеть, и необходимость платить «за носку воды» просто отпала. Воду изредка носили, когда ломалась сантехника или когда император находился в резиденциях, не оборудованных водопроводом. Поэтому резкое снижение фиксированных данных говорит только о том, что дворцовый комфорт вышел на новый уровень, а не о том, что император стал реже мыться.

Во-вторых, еще до пожара в декабре 1837 г. на половине Николая Павловича, видимо, предпринимались какие-то попытки механизировать процесс «носки воды» для ванны императора. Об этом свидетельствуют счета за 1836–1837 гг. Так, в декабре 1836 г. бандажнику Остерлову была уплачена «за трубу с насосом» довольно крупная сумма в 360 рублей. Видимо, конструкция была «сырая», и ее требовалось постоянно ремонтировать, поэтому уже в феврале 1837 г. перчаточнику Остерлову за ремонт «рукава к насосу» было уплачено 30 рублей, а в мае он вновь «поправлял трубу» за 35 рублей. Потом пришла очередь механики: в июне «физик Гоипини», видимо, поменял насос за 333 рубля; в июне «оптику Боде за починку газовой огненной горелки» было уплачено 29 рублей, а в сентябре механик Роспини (ранее в документах он проходил как Гоипини) «за починку насоса» получил 65 рублей⁵¹. Обращение к бандажнику или перчаточнику при установке трубы свидетельствует о том, что труба была гибкой и, видимо, изготовлена из кожи. А факты ремонта технической части посредством физика, оптика и механика говорят о том, что в целом конструкция для снабжения царской ванной невской водой оказалась крайне неудачной. Скорее всего, в подвале был установлен насос, который по гибкой кожаной трубе закачивал воду на третий этаж Зимнего дворца в ванну царя. Эта вода подогревалась огненной горелкой.

В-третьих, после монтажа в Зимнем дворце водопроводной сети, подведенной и к ванной императора, из его гардеробных книг исчезли счета «за носку воды». Ванная благоустраивалась, и в июне 1839 г. механику Роспини было уплачено за термометры. Позже счета «за носку воды» встречаются, но этими деньгами оплачивались ванны на Елагином острове, в Царском Селе, Александрии, где водопровод еще не был проведен.

Весной 1842 г. Николай Павлович стал обустраивать Коттедж в Александрии, что, видимо, было связано с приездом тестя – короля Пруссии. В мае 1842 г. механик Вестберг получил 200 рублей за установку «березового шкапа, находящегося в Александрии», а в июле он установил в Коттедже еще один «купальный шкап для его величества короля прусского» за 35 рублей. Такая дешевизна, скорее всего, объясняется тем, что сантехнические коммуникации уже проложили, и требовалось установить только «шкап», или по современным стандартам – душевую кабину. В сентябре механику за починку ванных термометров уплатили 11 рублей, а в декабре «за поправку купального шкапа» – 50 рублей⁵².

С этого времени Николай I платил из своих гардеробных сумм не за банальную «носку воды для ванны», а за сантехнические работы. И обходилось это ему довольно дорого. Примечательно, что все сантехнические работы из года в год повторялись: либо конструкции этих купальных шкапов были несовершенны, либо комплектующие и работа оставляли желать лучшего.

В 1843 г. механик Вебстерг дважды переделывал купальный шкап в Александрии (июнь – 60 рублей и декабрь – 21 рубль), ремонтировал сантехнику в Зимнем дворце (ноябрь – 21 рубль), переделывал купальный шкап в Собственном (Аничковом) дворце (декабрь – 25 рублей).

В 1844 г. Вестберг продолжал неустанно трудиться на поприще дворцовой сантехники: в очередной раз ремонтировал термометры, переделывал купальный шкап «для его величества в собственном дворце и Александрии с доставкой на место всего» и вновь реконструировал «по высочайшему повелению бронзовую ванну, находящуюся в комнате его величества, что в собственном дворце»⁵³. В 1844 г. был привлечен новый специалист – медных дел мастер Юргенс, который установил новый медный ящик с трубами и починил краны в купальном шкапу.

В 1845 г. сантехнических работ стало значительно меньше: в апреле механик Вестберг в очередной раз получил 50 рублей «за переделку ванного шкапа на даче Александрия» и еще 50 рублей «за поправку купальной машины в комнате собственного дворца». В 1846 г. Вестберг ремонтировал ванны в Зимнем дворце и чинил купальный шкап в собственном дворце; в 1847 г. был дважды поправлен шкап в Зимнем дворце; в 1848 г. «рабочим людям за носку купального шкапа в Александрии» были уплачены сущие пустяки – всего 2 рубля 25 копеек. И в сентябре 1854 г. «слесарю при даче Александрии Якову Рыжникову» выплатили наградные – 15 рублей, что стало последней по времени «сантехнической платой», выданной из гардеробных сумм Николая I.

Вместе с тем встречались и разовые расходы: в 1834 г. жестянщику «за сделанную для его величества в Красном Селе ванну из белого железа» было уплачено 140 рублей; в 1835 г. у купца Иконникова оптом приобретено 50 аршин фламандского полотна «для ванных простынь его величества» за 150 рублей; в 1842 г. жестянщику уплачено за ножную ванну 8 рублей 57 копеек.

Упоминая о сантехнических работах в Коттедже, построенном в 1829–1830 гг. в петергофском парке Александрия, следует иметь в виду, что сантехнические коммуникации в нем были запланированы еще на стадии строительства. В нескольких комнатах Коттеджа были помещены медные ванны, и воду в них первоначально носили. Специально для императрицы Александры Федоровны в 1829 г. в мастерской Трискорни – выходцев из Италии, выполнявших заказы для Петербурга, изготовили ванну, высеченную из цельного блока каррарского мрамора, стоимость которой составила 2500 рублей⁵⁴.

Во второй четверти XIX в. начался активный процесс разграничения парадных и личных покоев во дворцах. Если ванная комната в Зимнем дворце демонстрировалась и описывалась в путеводителях, то на личной даче Николая I – в Коттедже в петергофском в парке Александрия ванна, вырубленная из куска каррарского мрамора, была установлена в туалетной комнате рядом со спальней, в нише под диваном, то есть для ванны не было выделено специального помещения, поэтому ее тщательно прятали и декорировали. Это стало проявлением того, что буржуазный быт, ориентированный на максимальную комфортность и удобства в повседневной жизни, постепенно проникал и во дворцы⁵⁵.

Об этой же тенденции свидетельствовало и расположение в Зимнем дворце ванной комнаты жены Александра II – императрицы Марии Александровны. Ванная (зал № 345) была оборудована в комплексе личных покоев – между уборной (зал № 168) и спальной комнатой императрицы (зал № 307). Эти помещения были закончены к моменту ее свадьбы с цесаревичем Александром Николаевичем в апреле 1841 г., и тогда же для будущего императора Александра II была устроена собственная баня на его жилой половине. Обращает на себя внимание, что ванная из элемента парадного интерьера превратилась уже в сугубо личное помещение, ежедневно востребованное, о чем свидетельствует ее расположение между спальней и уборной, что во многом было связано с изменившимися представлениями о гигиенических нормах. Ванная представляла собой небольшое помещение, в котором наряду с диваном и камином находилась белая мраморная ванна⁵⁶. Как и любая сантехника, она периодически приходила в негодность, и у дворцовых мастеровых бывало много работы: в 1854 г. они ремонтировали ванную на половине императрицы, а в 1856 г. роскошная ванна, установленная в 1841 г., лопнула, и ее пришлось заменить на новую, попутно обновив все трубы для подводки воды.

Ванными комнатами оборудовались помещения не только первых лиц, но и обслуживающего персонала. Так, во фрейлинском коридоре Зимнего дворца были сооружены две ванные комнаты – большая и малая. Согласно описям, в большой ванной стены были обиты ситцем, на полу – веревочный мат, там имелись мягкий диван, обитый ситцем, стенное зеркало и четырехугольный стол⁵⁷.

Наряду с ванными в императорских резиденциях оборудовались и бани. Фактически, начиная с первой хозяйки Зимнего дворца, у всех российских императоров были свои бани. Очень любил баню Александр III. Во дворцах, где он жил, баня являлась необходимейшей принадлежностью. Когда в 1866 г. наследник Александр Александрович женился на датской принцессе Дагмар и для них ремонтировали Аничков дворец, то в его подвале была устроена баня⁵⁸. В 1879 г. в Зимнем дворце для цесаревича Александра Александровича также была оборудована собственная баня, хотя во дворце он останавливался крайне редко. Царь очень любил париться по-русски, в компании приятных ему людей, он хорошо понимал, что можно «угостить баней», и любил о ней говорить, прекрасно разбираясь во всех тонкостях.

Один из мемуаристов упоминал, что в Аничковом дворце у императрицы Марии Федоровны «не было особой ванной комнаты, приходилось, как передавали, ванну вносить в спальню»⁵⁹. Однако позже ванная комната для нее была оборудована, что значится в дворцовой описи.

Устраивались бани и в пригородных дворцах. Еще в 1795 г. в Александровском дворце Царского Села для будущего императора Александра I соорудили баню, которую по традиции разместили в подвале. Для этого было приказано «позади опочивальни свод разобрать и сделать деревянную, спокойную лестницу к бане»⁶⁰.

В 1895 г., когда в Зимнем дворце начались работы по оборудованию личных покоев Николая II и его семьи, в них было предусмотрено сооружение бассейна, который находился в западной части дворца между северо-западным ризалитом и Салтыковской лестницей, на антресолях первого этажа. В январе 1895 г. Николай II записал в дневнике: «Наши будущие апартаменты в Зимнем отделываются, Аликс и я принимаем деятельное участие, вмешиваясь в каждую мелочь»⁶¹.

1 января 1896 г. он записал в дневнике: «Пополоскался с наслаждением в моей ванне и после кофе засел за несносные телеграммы»⁶². В это время ванная как часть парадного дворцового интерьера окончательно изжила себя. Как писал историк Петербурга П. Н. Столпянский: «Если при Николае I ванная представляла собой действительно произведение архитектора-художника, то при Николае II эта ванная превратилась в обычную, свойственную хорошему тону ванную комнату»⁶³.

Однако уже в 1898 г. царский бассейн Зимнего дворца был капитально перестроен. В мае была составлена смета на «переустройство мраморного бассейна» на сумму 13 083 рубля, которую подписал дворцовый архитектор Н. Крамской. Предполагалось увеличение размеров: длина сторон нового квадратного бассейна составляла около 4 метров (5 аршин 8 вершков), а глубина 165,5 см (2 аршина 5 вершков), и соответственно менялись объемы баков для холодной и горячей воды. Кроме того, была усовершенствована система вентиляции. Поскольку бассейн располагался на антресолях первого этажа северо-западного ризалита, то после демонтажа старого бассейна в капитальных стенах были укреплены новые металлические балки перекрытий. Затем соорудили непроницаемый железобетонный чехол, который облицевали мрамором⁶⁴. Таким образом, ванные и бани являлись важной и необходимой частью повседневной жизни императорских дворцов.

В Гатчинский дворец на постоянное жительство семья Александра III переехала в конце марта 1881 г. По мере того как царская семья обживалась на антресольном этаже Арсенального каре дворца, там была установлена вся необходимая сантехника. Следует отметить, что до 1881 г. семьи Николая I и Александра II жили на первом этаже Арсенального каре, и там к 1880-м гг. сохранились три ванные комнаты: императриц Александры Федоровны (комната № 10, рядом с Дубовым кабинетом), Марии Александровны (комната № 22) и Александра II (комната № 19), располагавшиеся рядом с их кабинетами. Видимо, эти императорские ванные комнаты так и использовались на высочайшем уровне. На антресольном этаже для детей были оборудованы еще три ванные комнаты: Ксении (№ 14), Георгия (№ 30) и Михаила (№ 25).

Иногда эти ванные комнаты, отделанные как роскошные гостиные, использовались не по назначению. Великая княгиня Ольга Александровна упоминала, что семья «без гостей» обедала в Арсенальном корпусе в «просторной ванной комнате на первом этаже, выходящей окнами в розовый сад». Это была ванная комната императрицы Александры Федоровны. У одной из стен стояла огромная мраморная ванна, позади которой были укреплены большие зеркала, также в комнате стояли горшки с разноцветными азалиями⁶⁵.

Облик ванных комнат Гатчинского дворца совершил ту же эстетическую эволюцию, что и в Зимнем. Если ванная императрицы Александры Федоровны на первом этаже Гатчинского дворца была отделана в стиле рококо: с трех сторон окружена зеркалами с богатыми портьерами, затянутыми материей стенами и портретами на них, то ванные комнаты семьи Александра III – просто утилитарные помещения со всеми удобствами.

Ванная комната императрицы Марии Александровны носила переходный характер, соединяя две эпохи. Это была обычная светская гостиная с комфортными диванами и креслами, изящными столиками, при этом сама ванна скрывалась под диваном, не нарушая общего изящества гостиной.

Судя по сохранившемуся акварельному изображению, ванная комната Александра II находилась в одной из проходных комнат дворца, но собственно сама ванна была отделена от остальной части комнаты декоративной застекленной стеной.

В Гатчинском дворце вплоть до 1941 г. сохранялась ванная комната младшего брата Николая II – великого князя Михаила Александровича. Сама ванна была изготовлена из обычного цинка с двумя медными кранами и помещена в футляр из простого дерева. В этой же комнате был установлен простой умывальник с двумя медными кранами – холодной и горячей воды⁶⁶. Ванна Ксении Александровны также была цинковой в деревянном футляре с крышкой и двумя кранами. Там же находилось биде красного дерева с фарфоровой ванночкой⁶⁷. Это были уже совершенно обычные ванные, которые не имели ничего общего с роскошными, парадными ванными комнатами времен Николая I.