Текст книги "Бесы города пыли"

Ильдар Габтрахманов
Бесы города пыли

1

Вот я уже и не ученик, не студент, не солдат. Никто. Болтаюсь под небом. Думаю только о сексе. Возраст навязал. Мне как раз стукнуло восемнадцать. Я далеко не блистательно сдал экзамены, а родители просто мечтали о моем поступлении в институт. В любой! Их не волновало, кем я буду работать, зато они постоянно травили меня советами и разговорами о будущем. Моём! В таком возрасте раздражает опека. Любой разговор бесил, и я опасался искры, чтобы не вспыхнуть, как стог сена. Напряжение пропадало, когда одной стороне что-то требовалось от другой. Тогда я тушил фитиль и садился за стол переговоров. Избавлю вас от подробностей, но раскрою флоп для пущей ясности. Много о чём жалею, если вспомнить те времена, но никогда бы не исправил то, что было. Я уверен, это правильно.

С моими баллами на экзаменах вопрос «на кого?» отпадал сам собой. Вопросы: «куда?», «в какой город?» – глубоко засели в моей голове. Я думал, от этого выбора зависит, где я буду жить и где меня похоронят… По сути, я до сих пор так думаю.

Екатеринбург – УПИ им. С.М. Кирова, Самара – Аэрокосмический им. С.П. Королёва, Ханты-Мансийск – недалеко от дома. Я был молод и сыт по горло родительской опекой, поэтому я выбирал между Екатеринбургом и Самарой. «Самара – дальше всего от дома… Решено!» – так я мыслил. Я не думал о специальности, престиже, будущем. Думал о своей новой кредитке и о свободе, но мои приоритеты мало волновали родителей.

Однажды утром я узнал, что на следующий день еду в Екатеринбург. В этом особенность моего общения с родителями. Они не были мне друзьями. Командным пунктом, моральной и финансовой поддержкой – чем угодно, только не друзьями. Они просто решили без меня, куда я еду. А я тогда был уверен, что что-то решаю сам. Наивный! Ничего не изменилось, хоть к родителям теперь это и не относится.

Помню то лето. Точнее, его часть, проведённую в Талинке (небольшой посёлок в Ханты-Мансийском автономном округе – Югре, в Западной Сибири).

Время в тех краях остановилось в перестройку. До сих пор над старыми деревянными домами возвышаются заброшенные стройки: грандиозные объекты ржавеют от болотной влаги. Люди просты и не заморочены. Здесь глупый переспорит профессора, а сантехник жмёт от груди больше, чем «Мистер Олимпия». Кругом бесконечные нефтяные и газовые предприятия, куда мы нередко лазили в детстве. Многокилометровые трубы под давлением, укрытые пенопластом и алюминиевым листом, с которых мы прыгали в сугробы зимой. Бесконечные – в прямом смысле этого слова – вечера: у костра на речке или на спортплощадке, на крышах пятиэтажек… Каждый элемент местного ландшафта подчёркивал простоту и неспешность здешней жизни. Мы десятки лет впитывали эти манеры.

Помню, как мы днями напролёт сидели у Руслана в «Газели» (да, у моего друга была личная пассажирская «Газель»), у которой протекала крыша. Играли в карты под низкие басы «Триагрутрики», «Восточного Округа» и других представителей так называемого уральского рэпа. Время от времени выходили на свежий воздух – покурить… Или за компанию. Взахлёб пересказывали смешные жизненные истории; одни смеялись, другие повторяли: «Так и было, я там был».

Как бы далеко я ни уехал, я всегда буду помнить те времена и тех людей. Буду помнить тонированные «девятки» с мешком цемента в багажнике – для низкой посадки, – застолья пьяных работяг и молодёжь со всей интернет-лабудой в голове…

В последний раз перед отъездом виделся с друзьями, они также не удивились скорому решению моих родителей. В тот вечер меня провожали с пивом и закусками, словно я уходил служить в армию. Много смеялись, отлично провели время. Напоследок сфотографировались. Сначала нормально, потом кривляясь. У меня до сих пор есть те фотографии, хотя только в цифровом формате (пауза для ностальгии). На следующий день рано утром родители повезли меня на вокзал в ближайший город от нас, эта была Нягань. Напутственные слова, полезные и практичные советы, слезы матери, крепкое рукопожатие отчима – и я вошёл в вагон поезда. Я хотел, чтоб поезд уже тронулся, – родители, стоявшие за окном, смущали меня. Лет через сто он наконец-то тронулся.

Я вспоминал выпускной, листал альбом с фотографиями. Родители светились счастьем и долго ехали на машине рядом с поездом, пока дорога наконец не заставила их свернуть. Я был уверен, что еду в Екатеринбург ненадолго – обязательно перееду в Самару, как только пройду конкурс в Аэрокосмический университет. Наивный!..

Дорога была скучной и показалась бесконечной. В вагоне стояла жуткая духота. А меня занимали мысли о родителях: «Я вам ещё покажу…», а все потому, что уже тогда я заподозрил их в заговоре. Они явно настаивали на Екатеринбурге, однако не понимали, что зависят от меня намного больше, чем я от них. Ведь как ни крути, дети – хозяева положения, но не всегда понимают это. Я понимал.

На вокзале меня встретила Сашка, двоюродная сестра. Я виделся с ней раз в два года, и наш разговор ограничивался словами: «А как…», «Нормально», «Ясно». Мне обязательно задавали вопрос: «Ты куда растёшь?», который я расценивал как верх идиотизма или апофеоз неловкости (с обеих сторон, конечно). «Как быстро растут чужие дети», – крутилось у меня в голове каждый раз, когда я видел Сашу. Я бы начал к ней, приставать не будь она моей сестрой. Но она была ею, и я любил её за это ещё больше. Грудь у Сашки всегда подчёркнута соблазнительным декольте, попа как у младенца, хрупкие худые лодыжки, кошачья грация и ноги длиной в бесконечность… Ну, теперь вы должны понять меня правильно или посчитать извращенцем. Решать вам.

Мы сели в маршрутное такси и через полчаса стояли в лифте. Ещё через минуту меня расцеловала бабушка, затем тётя Гуля (Сашкина мама), чуть позже крепко пожал руку дядя Стас, сверкая улыбкой и очками (считаю лишним пояснять, что он являлся Сашкиным отцом, но для особо недогадливых скажу – он брат моей матери).

Так начался день в Екатеринбурге, а закончился он бесконечными разговорами за столом, который ломился от всевозможной стряпни. Этот день не перевернул мой мир, но стал своеобразной точкой отсчёта.

До этого я бывал в Екатеринбурге почти каждое лето. Но побывать там в десять или двенадцать лет, когда ты, кроме бабушки, толком никого не видишь, и в восемнадцать… Большая разница…Очень большая. Не вижу смысла даже пояснять мои мысли. При желании меня не трудно понять.

Раньше меня город не интересовал, я был доволен домом на улице Бебеля и его постояльцами. А сейчас я увидел в городе нечто чертовски соблазнительное. Я был счастлив от одной мысли, что я стал частью этого муравейника. Дефективный параноик! Город сразу поставил меня на место и научил осторожности, про которую можно забыть только в хмельном угаре или влюбившись. Но об этом позже.

Начнём с урока по осторожности.

* * *

Сначала опишу дом, а точнее, квартиру на улице Бебеля.

Ремонт в ней не делали лет десять. По крайней мере, сколько себя помню, там ни разу не сменили обои. Кроме кухни…

Как-то раз сестра не справилась с газовой плитой, и кухня сгорела, как Джордано Бруно (история как про Джордано, так и про пожар интересная, но я избавлю вас от подробностей). Поэтому только в кухне всё дышало новизной. В остальных же комнатах воздух, казалось, загустел. И по описанию эти стены должны нагонять тоску, но не забывайте о главном дизайнере – бабушке. Где ни посади бабулю, это воплощение теплоты и уюта, как всё, словно по волшебству, преображается. Подоконники в квартире ломились от цветов, полы были покрыты вязаными половичками, а в воздухе всегда витал аромат какой-нибудь стряпни. И если вы представили это достаточно красочно, то единственное, что вы должны захотеть, – это есть. Ни денег, ни драйва, ни адреналина… Это все лишнее. Эта квартира создавала гармонию в моей душе. А домашний уют и ласка родных вызывали чувство защищённости и душевного покоя. Дни не тянулись, а растягивались. Я же, в свою очередь, и не думал их торопить.

От нечего делать я начал по советам друзей ходить на турники в парк. Если честно, я никогда не был фанатом спорта. Мне всегда хватало наглости и ловкости в общении со сверстниками, но в этом городе я не имел представления, как продемонстрировать это при знакомстве с девушкой.

«Привет, принцесса, твой феодал не достоин тебя!» – и ударить бедолагу пяткой в ухо?

Теперь вы понимаете, что я имел в виду. Люди замечают быстрее то, что лежит на виду. Я не задумывался о технологии «пикапа» в большом городе. Я просто хотел достойно выглядеть, если поступлю в университет. Логика была такая: всю жизнь не поднимал ничего тяжелее чайника, а тут надо за пару месяцев набрать форму.

Занятия спортом в городе занимали гораздо больше времени, чем в родном посёлке. Если в провинции на это можно выделить часа два и прийти домой уставшим, как после долгой работы на рудниках, то в городе на это необходимо выделять весь день, ведь даже одна дорога до парка занимала около часа: девятый этаж, городская суета, вечно забитые дороги… Только потом я понял, что это заблуждение неторопливых провинциалов.

Выбрав подходящий день, я проснулся по будильнику.

Зашёл на кухню, залитую светом. Поставил чайник на плиту. Налил заварки в кружку. Полез в холодильник. Когда допивал чай, на кухню зашла растрёпанная Сашка.

– Как спалось?

– Нормально, – ответила сестрёнка, улыбнувшись.

На кухню зашла бабушка:

– Уже проснулись?

Они налили себе в кружки чаю, приготовили по бутерброду и уселись за стол.

– Ты, когда в институт документы отвезёшь?

– Видишь ли, Саша, тут такое дело… Под названием суббота… Я не думаю, что меня там заждались, тем более в такой чудесный день недели.

Мы посмеялись.

– С понедельника начнёшь?

– Да, конечно.

Бабушка начала убирать посуду со стола, мы с сестрой говорили обо всём сразу, время от времени обращая внимание на телевизор. Я не помню, про что шёл разговор, да не в этом суть. Мы просто шутили, обсуждали последние новости, не обращая внимания на время. Помню только то, что бабушка спросила меня:

– Что вам сегодня приготовить?

Я задумался и ответил:

– Драники. Да, точно! Сто лет их не ел.

– Ооо!.. Обращайся к Сашке. Она их мастерски делает.

Та засмущалась. И ответила что-то вроде: «Посмотрим» или «Как получится».

Я, правда, уже давно хотел драников. На тот момент, если бы меня спросили: «О чём ты мечтаешь?», я бы ответил: «Это Меган Фокс и драники». А лучше, если бы она сама мне их приготовила. Тогда эмоции меня бы просто разорвали. Но вернёмся на Землю, на ту самую, где я, не получив прямого ответа от сестры, начал собираться на тренировку.

Перчатки, деньги, ключи, телефон, сигареты. Спортсмен!.. Спустился на лифте. Нажал на кнопку домофона – дверь открылась. Я вышел на улицу.

Город был таким прекрасным. Люди были счастливы. Все прохожие выглядели такими беззаботными. Даже водители как будто никуда не спешили – пропускали пешеходов. Все друг другу улыбались, открывали двери. Если чихнёшь, тебе здоровья пожелают. А бомжи за остановкой, когда отливали, оттопыривали мизинчики и даже, кажется, смущались.

Я шёл и радовался погоде. День выдался солнечным. Настроение шикарное. Я радовался тому, что стал частью этой суеты. Радовался, что наконец-то живу в городе, не замечая грязи… Ни на земле, ни в людях. Ну, что ж, нам всё предстоит узнать самим.

Вошёл в парк и направился к турникам. Пекло солнце. Под ногами шуршали мелкие камешки вперемешку с песком.

* * *

– Саид.

– Здорово. Я Илюха. Илья.

Как бы описать Саида? Кавказец. Лет тридцати – сорока, не меньше. Я так и не понял, кто он по национальности. Мясник, два метра ростом. Я бы даже сказал, слегка перекачанный. Под густыми чёрными бровями торчал непропорционально большой армянский нос. Ладони были все в рубцах, язвах и мозолях. Наверняка он давно занимался на турниках, думал я, просто я его раньше не встречал. Если такой приснится, то проснёшься заикой. Но это всего лишь внешность. После нескольких минут разговора я понял, что Саид работает на рынке (Таганский ряд). Вёл он себя тихо, скромно, особенно для человека с такими габаритами (два меня). По его манере разговора было понятно, что дальше школы он не пошёл. Хотя и насчёт школы у меня были сомнения, но, несмотря на акцент, неправильные ударения и ошибки в словах, Саид не терял нить разговора. Быстро улавливал его суть. С лёгкостью объяснял чувства простыми словами. Необразованный? Да. Дурак? Далеко нет.

В основном мы мало разговаривали. Да и не о чем нам было разговаривать. Просто вместе тренироваться было веселее.

Как сейчас помню, какие-то дворовые ребята подошли к нам, когда я сидел на турнике сверху и поправлял перчатки.

– Ну-ка пусти! Насиделся…

– Подождёшь. Тут что, очередь?

– Мы как-то спешим. А у тебя проблемы?

– Ну, так-то да. Я проблемный человек.

Я спрыгнул и подошёл к ребятам поближе.

Саид оттолкнул меня назад.

– Оставь, да, – сказал он негромко.

Их было двое. Один покрупнее, хоть и небольшого роста, в белой майке и закатанных джинсах. Я был выше его головы на две, Саид – на три. Второй щуплый, длинный, нескладный. В спортивном костюме. Вечно с довольной ухмылкой, он бегал хвостом за своим другом. Оба лет пятнадцати, что и взбесило меня. Никогда не переносил дерзость от тех, кто младше меня; таких во дворе обычно называют «малолетки».

Тот, кто в майке, подошёл к турнику и подтянулся с десяток раз. Потом сделал пару несложных элементов. Спрыгнул с турника и обратился к Саиду:

– Я смотрю, ты давно занимаешься. Сможешь также?

Саид выдержал паузу, сколько позволяла ситуация, потом ответил:

– Нет. Зачем мне?

Парень продолжил, сверля его глазами:

– Я русский. Я смогу. А ты? – В его голосе сквозила гордость.

Саид на удивление спокойно ответил:

– Э, никогда не говори так «русский, не русский».

– Ты не экай, баран горный. Ты меня ещё учить будешь в моей стране. Мы русские…

Парень не договорил. В тот момент мало кто хотел разговаривать. Хотелось крошить кулаками зубы друг друга. К сожалению, до этого не дошло…

Только Саид сделал два шага к парню, как тот достал ствол. Передёрнул затвор с металлическим щелчком и наставил на него. Всё произошло очень быстро. Быстрее, чем можно было обдумать ситуацию. Тогда я первый раз увидел оружие и, по правде сказать, испугался. Саид что-то сказал и уверенно пошёл на гопника.

Я много раз слышал, как по телевизору описывали выстрел пистолета. «Хлопок», «щелчок»… Потом я понял, эти люди никогда и не слышали его. Я слышал. Этот звук ни с чем не сравнить. Есть вещи, которые не описать словами, каким бы словарным запасом ни обладал автор. Можно только представить. И то это будет здорово расходиться с истиной. Я только написал сценарий. Дальше дело актёров, каждый переживает этот момент по-своему. Надеюсь, я никогда не скажу: «С чего ты взял, что это твой персонаж?»

Малолетки убежали. Саид лежал на земле. Я звал на помощь. Люди в парке сначала быстро исчезли, а потом откуда-то набежали, ведь это было зрелище. В суете я услышал разговор по телефону. Мужчина в синей футболке вызывал то ли «скорую помощь», то ли милицию. Я резко развернулся и слился с толпой.

Я пытался разозлиться. Пытался вспомнить хоть один разговор с Саидом, хоть что-то понять, о чём-то подумать. Сознание было чистое, как после литра абсента. Я смотрел вперёд, но ничего не видел. Шёл довольно быстро в сторону дома, но ног не чувствовал. Я ощущал себя виноватым, хотя таковым не являлся.

Долго стоял перед подъездом, держась за ручку металлической двери. Несколько раз пытался сесть в лифте на пол и все-таки не делал этого. Когда я зашёл в квартиру, на меня начал прыгать пёс, весело махавший хвостом. Дядя Стас улыбнулся и сказал: «О, дядя Ваня пришёл», или: «О, лапша, сейчас чайник поставлю» (я выше него). Сестра, наверно, услышала его слова и вышла из комнаты.

– Ты какой-то тихий в этот чудесный день недели, – с улыбкой сказала Сашка. – Не спи, замёрзнешь. Я там драников наготовила… Бери, а то всё съедят.

Это были самые вкусные драники, которые я когда-либо ел.

2

Я вышел из 13-го трамвая на остановке «УПИ». Спросил у прохожего о местонахождении университета. Прошёл по площади Кирова. Остановился напротив главного здания и закурил. Над входом красовался большой плакат «Уральский федеральный университет – путь к успеху». Вокруг входа бегали испуганные абитуриенты с взволнованными мамашами. Зайдя в здание, я отыскал приёмную комиссию, и даже не одну…

Весь второй этаж занимали приёмные комиссии. Над каждым столом висели красочные плакаты с названием и гербом университета. Вокруг суетилось много людей.

«Так, в школе я сдавал экзамен по физике, значит, надо искать что-то связанное с ней…»

«Какая симпатичная девочка…»

«Так! Что-то связанное с физикой…»

«Ничего себе. Вот это ноги. А юбочка чуть прикрывает трусики. Боже, неси меня к свету!»

Тут она нагнулась за сумкой…

– Зелёные?!

– Что?!

Обладательница соблазнительной попы («Мисс попа – 2011») резко выпрямилась. С лицом таким, как будто не поняла, послышалось ей это или нет.

– Да я это… Мысли вслух. Где тут можно сдать физику? Точнее, не сдать, а найти… Короче, где здесь «ФИЗИКИ»? – уже без настроения закончил я.

– Может физтех? – сказала она, показав пальцем на плакат за моей спиной. Потом, улыбнувшись, добавила: – Увидимся.

На плакате было написано «Физико-технологический институт». Я идиот.

Приёмная комиссия физтеха занимала несколько столов. За каждым столом сидел старшекурсник этого института с бланками, бумагами и другой канцелярской ерундой. Я осмотрел этих людей. Ещё раз оглянулся с надеждой увидеть «Мисс попа – 2011». И уселся за один из столов.

Честно говоря, это был самый невзрачный стол. Не столько из-за самого стола, сколько из-за девушки, которая сидела за ним. Невысокая такая. Длинные каштановые волосы. Минимум косметики, светлые ресницы.

Мне она показалась очень грустной. Как будто она не замечала всей суеты вокруг.

Я поздоровался. Пошутил. Потом ещё. В начале нашего разговора девушка смотрела на меня как на идиота. Но уже через пару шуток улыбнулась. «Ха! Так-то! Мастерство не пропьёшь!»

Я шутил, а девчонка время от времени кивала головой и смеялась. Таня. Да, её звали так.

За пять минут, до того как я попрощался и ушёл, она дала мне бланк с приоритетами. На этом листе нужно цифрами пронумеровать специальности, на которые ты хочешь поступить в первую очередь, и так по убыванию.

– Так… Язык сломаешь. Это звучит как мат. Тут, я уверен, вообще опечатка. О! Ядерное топливо. Почему бы нет? Тройка в аттестате ещё не значит ничего! По-моему, Эйнштейн вообще был двоечником в школе… Решено, Таня! Буду бадяжить ядерное топливо. Ну… там… чтоб не пригорело.

Я поставил цифру один напротив специальности «Технологии разделения изотопов и ядерное топливо». Шутки ради!

Думаю, расклад дальше предсказуем. Взяли на бюджетное место и даже дали общежитие.

С тех пор осенью я отмечаю День ядерной промышленности.

* * *

– Здорово. Ты что в ЕКБ обратно перебрался? – спросил я.

– А ты не можешь спросить, как я поживаю?

– А ты все такое же говно. Почему даже не позвонил?

– Ха-ха! Всё думаешь, что ты бессмертный?

– Сам-то где? На Бебеля остановился?

– Да, да. Давай приезжай. Давно тебя не видел.

Я больше года не видел родного брата. Тот катался по городам в поисках себя и пива. И тут объявился в том же городе, что и я. Вот это подарок судьбы. Прямо Новый год или как чаевые от бармена. Побросав шмотки в общаге, я залез в трамвай. Прикинулся спящим и, не уступая никому места, доехал до своего второго дома.

По-моему, мы с сестрой сходили в ближайший магазин и набрали попкорна с сыром для микроволновки. Я купил пива, пачку синего «BOND». Затем все вместе посмотрели какую-то несмешную комедию. Я, Сашка и Рома. Сестра ушла спать. А на мобильном высветилось, что она зашла в ICQ (спать нынче не модно). Мы с братом подкалывали друг друга, пили пиво.

– Устроился уже куда? – спросил с интересом я.

– На работу-то?

– Ну.

– Да, в охрану. Я там раньше работал. Так что всё нормально.

– Ну, отлично. Я тоже хочу подзаработать. Поможешь?

– Ты сиди в общаге и книги мозоль, – с какой-то насмешкой произнес Рома.

– А на выпивку деньги ты мне с зарплаты будешь выделять?

– Алкаш маленький!

– Ну что? Поможешь?

– Ничего не обещаю.

– Ты про свою зарплату?

– Ха-ха! Про работу.

На следующий день утром я вызвал такси. Самое популярное (на то время весь город пестрел рекламой этой компанией). Я сидел на кухне, до сих пор пьяный, ждал машину от лучшей компании такси в городе. Через пятнадцать минут мне «разрешили» отменить заказ. Через тридцать минут уже не спрашивали – отменили сами. Через сорок минут я опоздал на лекцию. Через шестьдесят минут добрался до общаги. Через шестьдесят две минуты сходил в туалет и лёг спать.

Меня разбудил телефонный звонок. Я прочитал на дисплее имя урода, прервавшего спасение мира и отличный секс с Мэрилин Монро. Взял трубку и только тогда понял кто это.

– Да. Говори.

– Поднимайся. Ты когда на работу сможешь выходить? В какой день недели? В ночь или как?

– Что?

– Дурак, ты по каким дням будешь работать?

Я резко сел:

– Э… Ну… В пятницу. А не…только в выходные.

Рома отвёл трубку от лица или закрыл микрофон. И неразборчиво сказал что-то кому-то. Потом обратился уже ко мне:

– Ну собирайся. Здесь тебя ждут.

– Зачем?

– Ты хотел работать?

– Еду-еду. Куда ехать?

* * *

Я работал детективом. Нет, правда… И неправда в то же время. Я не расследовал убийства, не доказывал сопливым мужьям факт измены их благоверных. Нет. Я ходил по большому гипермаркету в качестве покупателя и следил за товаром. За мелкими шурупами, гвоздями и т. д. Но чаще всего я ошивался в теплице. Это большой отдел с домашними цветами. А ошивался я там исключительно по причине русского менталитета. Поясню. Пожилым людям многие прелести этого отдела были не по карману. И они просто отрывали листочки от цветочка за сорок три тысячи рублей и разводили эту прелесть дома бесплатно. Магазин терял колоссальные деньги из-за подобного креатива (вроде и не украл, и не заплатил). Я следил за такими шутниками до касс. Затем сдавал их охранникам, а сам бежал к Лизе в мониторную и от души смеялся. Над тем, как псевдоворов уводили в мониторную, допрашивали, выворачивали карманы, вызывали милицию, оформляли протокол и, наконец, отсчитывали процент мне на выпивку. Работа была не пыльная, но веселая. В итоге люди и не догадывались, кто их заложил, это и вызывало азарт. По сей день, когда я хочу что-либо украсть в магазине, вспоминаю эту профессию. И веду себя предусмотрительно.

От халявы порой очень трудно отказаться.

– Здравствуйте, меня зовут Илья. Я алкоголик, физик-ядерщик и детектив.

Бред! Полный бред. Он так и лип ко мне с первых дней в этом городе. Дальше хуже.

Когда я впервые зашёл в свою комнату в общежитии, я прямо-таки заскакал от радости. Она была меньше кладовки. У стены слева стоял старенький диван. Что это значит?! Значит, что я живу здесь один! Значит, можно водить блядей, напиваться в дрова и разгуливать без трусов! Я радовался вплоть до появления Юры. А появился он настолько внезапно, что я сначала и не понял, что происходит.

Я с кем-то болтал по телефону. Дверь открылась. И тут нарисовался он. Открыл дверь, кинул сумку посреди комнаты и подошёл ко мне:

– Здорово! Я – Юра.

– Да, конечно, буду звонить… – сказал я собеседнику.

– Здорово. Юра! – повторил парень, улыбнувшись, и протянул руку.

– Погоди-ка… Ты кто? – с недоумением в голосе спросил я.

– Юра! – Он не опускал руку.

– Сейчас. Да погоди ты… – сказал я кому-то на том конце провода. – Ты кто такой? – обратился я к Юре.

– Юра! – Парень тянет руку, но уже не улыбается.

– Я перезвоню… Тебе чего надо, Юра?

– Я здесь живу.

– Это я здесь живу.

– Ну, я здесь тоже живу.

Я посмотрел на старенький диван. Потом на Юру. Снова на диван. На телефон. На его сумку, снова на него:

– Ты кто такой?

– Юра! – опять с улыбкой сказал он. Его рука так и повисла в воздухе.

– Да я понял… С чего ты взял, что живёшь здесь?

– Ты же Илья? По документам я с ним живу вдвоём.

– Да лааааадно! Вот это подарок!

Я всё же пожал парню руку. Постарался всё объяснить. Познакомился поближе.

Юрец оказался неплохим человеком. Весёлым, хотя и слабохарактерным. Каким-то не очень приземлённым. А самое главное, он отлично воспринимал мои шутки, поэтому как-то сразу понравился мне. Не знаю даже почему… Ну да ладно, из-за этого и понравился.

В основном мы по очереди сидели в Интернете, перечитывая всякие шутки и цитаты. Раздували их до абсурда. Смеялись… Нет, ржали. Разговаривали перед сном о девушках. Про тех, кто остался там, дома, про тех, кто живёт в общежитии, про тех, кто просто живёт где-то…

Будни пролетали мимо нас. Где-то за пределами фокуса. Такая жизнь вызвала некую эйфорию. Куча нового и блестящего, весёлого и не испачканного негативом, сексуального и крепкого. Все это выбило меня из тональности. Я не понимал, что обижаю своих друзей атональным поведением… Я часто вспоминал их, рассказывал другим про наши похождения. При этом не звоня никому.

Учёба и работа в «Obi» утомляли. Впечатление складывалось такое, что всё есть, всего достаточно. Может, я в кои-то веки в настроении винить себя? Правильно ли это? Как-то я задал этот вопрос своему преподавателю и снова вспомнил про друзей и «атональность». «Позвоню, как дойду до общежития», – думал я, пиная опавшие листья на остановке. Дойдя до общежития, встретил каких-то знакомых, посмеялся и забыл о том, что задумал.

Работая в Obi, как-то в конце смены я купил два маленьких кактуса. Принёс домой со словами:

– Сосед, познакомься: это Лёня и Михалыч, теперь они будут жить с нами.

Мы ещё не раз смеялись над этим, и Юра называл кактусы только по именам. И правильно, я же не обращался к нему «слышишь, млекопитающий» или «живорождающийся, поставь чайник». Думаю, растениям было приятно (я здоров!), и возможно, это были два самых счастливых кактуса во всем Екатеринбурге.

С работой как-то не заладилось, да я и не относился к ней всерь ёз, хоть и выполнял её добросовестно.

Впервые об увольнении меня заставила задуматься лабораторная работа по химии.

Мы сидели в химической лаборатории, в белых халатах, как положено. Сонные лаборанты выставляли реактивы перед студентами, а мы хлопали глазами. Зашёл преподаватель, томно поприветствовал и раздал каждому по методическому руководству по лабораторным работам. Написал на доске номер и страницу задания, пустил журнал по технике безопасности по рукам (на подпись – мол, мы все знаем и никого не взорвём, а если умрём, то виноваты сами) и просто-напросто ушёл. Все приступили к выполнению задания, а я пододвинул штатив с реактивами и застыл с открытым ртом. В штативе помимо прочих склянок стоял раствор с английским обозначением «U» в корне наименования.

– Илья, ты чего? – спросила одногрупница.

– Это уран?!

– Ну не сам уран, а его раствор, – спокойно ответила девушка.

– В смысле? Это уран!

– И что?

– Эти идиоты доверили мне уран!

– Так это раствор, ты с ним ничего не сделаешь, – засмеялась девушка, но мне почему-то не полегчало.

– Да я пару месяцев назад пиво пил с пацанами в подъезде, а они вот так просто: «Держи уран».

Она засмеялась, и меня понесло на юмор. Ситуация, согласитесь, и правда комичная. В итоге я не смог сдать эту лабораторную в конце пары.

– А когда можно будет пересдать работу? – спросил я преподавателя.

– Да мне все равно, времени предостаточно, у нас ещё двадцать пять лабораторных. Мне некогда.

Я молчал, потупив взгляд.

– Ладно, приходи в субботу. Ко второй паре, я задержусь ради тебя, проверим твои знания, да и вообще стоит ли идти тебе навстречу.

Преподаватель сделал пометку в журнале возле моей фамилии. Я поблагодарил как можно искренне. Выходя из кабинета, я вспомнил, что работаю в субботу. Хотя наверняка у преподавателя были какие-то планы на субботу (по работе), ибо я не верю, что он, мужик на вид лет сорока, пошёл навстречу первокурснику, который пару месяцев назад пил пиво с пацанами в подъезде. Да и одет я был «по-подъездному». Но все же я отнёсся к этой договорённости с воодушевлением.

* * *

«Он думает, что умнее. Думает, лоха нашёл? Ну ладно…»

– Лёня, попрощайся с братом! Михалыч и я уходим на задание.

Я схватил шарф соседа и направился к выходу с небольшой картофелиной в одной руке и кактусом – в другой. Минут тридцать на трамвае. Гипермаркет «Obi». Суббота. Ноябрь.

Зашёл в ларёк на остановке. Купил бутылку негазированной «BonAqua» и пачку синего «BOND». Затем вышел на улицу и закурил. Было довольно поздно. Дома засыпали, город – наоборот. Я натянул шарф на лицо и сделал шаг, затем второй… Попытался затянуться, но уткнулся сигаретой в шарф. Выматерился, выкинул сигарету, улыбнулся. Когда я подошёл к служебному входу гипермаркета, то улыбнулся ещё шире – у входа стояла машина моего начальника. Начальника охраны, который две недели прятался от меня, кормя завтраками про зарплату. Отослал к секретуткам, которые «ничего никогда не знали», не отвечал на мои звонки. «Ничего, Михалыч устроит твоей жопе проблемы», – подумал я.

Остановившись перед машиной, я прислушался, но ничего не услышал, кроме своего испуганного дыхания и биения сердца, отплясывающего дикий DubStep.

Недели две назад, когда я сказал, что увольняюсь, начальник ответил: «Отработай ещё два дня». Но я правда никак не мог выспаться и доделать лабораторные по химии в срок. Когда исчез я, исчез и он – начальник. В последний раз, когда я штурмовал его кабинет, секретутка сказала, что его нет. Позднее, когда я сидел на улице и курил, он вышел из той же двери. Я был неподалёку, но не в его поле зрения. Сначала я встал, чтобы окликнуть его или потушить об него бычок, бог знает, но потом замер. Он подошёл к своей машине и, пошарив по карманам, выругался, затем просто отогнул переднее боковое стекло на себя и открыл дверь изнутри…

«Наверно, гад, разбивал стекло и поставил эту пластмассу на время», – подумал я, отогнув её на себя как-то в ноябре, в субботу. Открыл дверь и сел за руль. Хотел разбить приборную панель, но передумал – жалко машину стало. Покурил, чтобы слегка успокоиться. Затем вышел и засунул картофелину в выхлопную трубу. Открыл бензобак, открыл «BonAqua», попил и остатки вылил в бак. Достал Михалыча, сказал: «Устрой его жопе проблемы». Затем начал втирать иголки в обшивку водительского сиденья. Машина правда была хороша – Toyota Mark II, 1989 года выпуска. Серебристой красавице просто не повезло с хозяином. Боже, как хорошо, когда плохим людям плохо, подумал я, хотя многие, возможно, так подумают про меня. Работы в «Obi» хватило только на одну главу, оно и к лучшему.