Текст книги "Бесы города пыли"

3

Уральский федеральный университет. Замок! Кладезь знаний! Обитель мудрости с баранами и лобстерами вместо студентов! «Лобстерами» мы называли студентов, которые любили учиться. Приведу пример одного такого.

– Здравствуй, Вова.

– Здравствуй.

– Как дела?

– Хорошо.

– Что ел в столовой?

– Кашку и котлету. Куриную.

– Здорово тебе. А почему куриную?

– Мама велела покупать куриную.

– А почему?

– Она дешевле.

Вроде парень беспокоится о своём бюджете, но к описанию добавим его реденькие усики, произношение слюнтяя, нелепый вид, поведение… Да и взгляд на жизнь. И бесконечную тягу к точным наукам.

Следующая ситуация.

Перерыв между парами. Я пачкаю ручкой оборот тетради. Слушаю музыку. Отдыхаю от физики, в то время как «лобстеры», собравшись вокруг парты, решают интереснейшую задачу по той физике, от которой я так пытаюсь отдалиться на время перерыва. Им правда интересно. Это меня и пугало. Самое печальное, им ничего не светило кроме работы по специальности. Ни бизнес, ни политика, а уж тем более шоу-бизнес. Ведь как говорил мой отчим: «Чтобы быть успешным в политике и в карьере, необходимо просто быть дерьмом. Предавать и сдавать всех, начиная родными и заканчивая случайными знакомыми. Именно поэтому без угрызения совести с удовольствием бы разрядил пулемётную ленту в наших депутатов, потому что каждый из них и плаценты матери не стоит. Стрелял бы, пока ствол не начнет плавиться. Если же ты просто хочешь заработать, иди и работай. Хочешь иметь больше денег – иди учиться. Если хочешь, научишься предавать и изощрённо воровать, и у тебя никогда не будет потребности в деньгах». И я верю его словам. Они не способны пойти по головам. Кишечник тонковат – обидеть кого-либо! Глупо жечь костёр у своих ног.

Мне приходилось терпеть юмор этих мастеров. Их тощие задницы, но толстые очки. У них броня шириной в их гениальность, им отчисление не светило из-за одного только вида. А меня могли выгнать даже до первой сессии. Вот я и давал им пищу для мозгов в виде своих домашних заданий. И если один из них получит Нобелевскую премию, то я гордо заявлю: «Я внёс свою лепту в становление этого высокоуважаемого мудака!»

Все же общаться с «лобстерами» приходилось. Временами срывался на них, временами даже находили общие темы, и они казались не такими занудными, какими, по сути, были. Я же помаленьку начал обрастать знакомыми в общаге. До сих пор помню двух пацанов, которые, что один, что другой, завидев меня за километр, радостно бежали ко мне и энергично трясли руку, расспрашивая, как мои дела. Я же всеми силами пытался не выдать ни словами, ни действиями, что я их не помню, даже не знаю, кто они. До сих пор понятия не имею, кто это был, но парни были рады меня видеть, и я подыгрывал им. Возможно, я задавал им хороший тон бодрости и радости, иными словами – делал их день. Да ради бога! Мне что, жалко? Пацаны меня веселили всегда, без исключения.

Необходимо рассказать ещё про одно знакомство, потому что впоследствии этого человека стало очень много в моей жизни на протяжении всей учёбы.

День был совершенно обычный. Один из многих дней, когда не происходило ничего, да и не могло произойти, потому что не удивило бы ничего. Скучный до колик в животе и безрадостный до сухости во рту. Я валялся на втором ярусе кровати, сменив сотню положений «лечь поудобнее», пытаясь дочитать бесконечно нудную, как весь день (да как вся жизнь!), главу очень закрученного романа. Глава не заканчивалась, я злился на автора, но не собирался сдаваться под конец книги.

Лёжа на спине поперёк кровати, я задрал ноги на стену, голова свисала с кровати. Я уже хотел очередной раз переменить позу – голова наливалась кровью и начинала болеть…

Входная дверь с грохотом открылась, и в комнату въехала девушка на велосипеде (напомню: пятый этаж); просвистев мимо меня, она врезалась в стол. Я, не двигаясь, смотрел на неё сверху вниз, она же для меня была снизу вверх перевёрнута. Девчонка, хохоча, начала болтать и извиняться перед соседом. Тот растерянно что-то лепетал, даже не прожевав бутерброд. Девица, не переставая противно хихикать, выкатила велосипед, не сказав мне ни слова. Сосед проводил её до выхода, чуть поболтал с ней и попрощался. Я опять уткнулся в книгу.

Неспроста мы впервые встретились при таких обстоятельствах. Это существо с шилом в попе доставало меня ещё долго. Она врывалась обычно тогда, когда её никто не ждал и не хотел видеть. Хохотала, устраивала бардак и так же неожиданно уходила. Как-то раз я даже захотел её успокоить, разжалобив: девушка ведь, будущая мать и т. д. … так что должно сработать. Я взял гитару и со скорбью, присущей всему еврейскому народу, начал петь «Северный ветер». Песня довольно грустная, не для слабонервных, описывает похороны любящей жены и заботливой мамы. Ребёнок не понимает, что происходит, «почему мама спит…», а отец отвечает «нет, мой малыш, мама больше не встанет…». На этой строчке в абсолютной тишине я услышал хруст яблока и смачное чавканье. Я остановился. Сосед, открыв рот, смотрел на меня, Настя смотрела на яблоко, выбирая, куда бы удобнее укусить. Очередной хруст, чавканье и вопрос: «Всё, что ли?» Впервые в жизни я захотел ударить девушку.

С соседом мы любили выпить. Естественно, из-за пива начались проблемы с кишечником. Поэтому мы переходили на крепкие напитки. Много не пили, и после посиделок частенько оставался алкоголь, который я складывал в коробку из-под колонок. Таким образом, накопился неплохой мини-бар. Что уж скрывать, я даже гордился им. И при первой возможности показывал девушкам.

Сосед каждые выходные ездил домой к родителям. Не помню, где жили его родители. Я же оставался в общаге, опустошая холодильник и мини-бар. Потом наступал понедельник. Сосед набивал холодильник домашней едой, и жизнь затяги вала надоевшую песню. По правде, мне хватало один раз хо рошенько поесть за день. По сути, даже это роскошь для студента.

Реализовывал я эту потребность в заведении возле общежития под названием «Сан Кабан». Забрёл я туда случайно и готов был там остаться навсегда. Оформлено заведение было под шотландский паб, и вроде ничего особенного, но… Большое «НО» заключалось в меню по будням. Там продавали комплексный обед всего за сто пятьдесят рублей, а в него входили первое блюдо, гарнир с мясом, салат, компот либо чай (на выбор). За такие деньги я готов был ходить туда есть каждый день, что, собственно, и делал. Со временем я познакомился с персоналом этой закусочной днём и с баром – ночью. Я частенько болтал с Алиной, администратором. Развлекал её своими лекциями о демократии и либертарианстве, она же засыпала меня карточками постоянного клиента, которые я обменивал на бесплатное пиво. Я знал в лицо владельца кафе – жирный болгарин (я надеюсь, вы понимаете, что я понятия не имею, кто он по национальности). Он всегда орал на девочек, если я сам подходил к барной стойке, чтобы оплатить обед. Я опаздывал на пары, а девчонки-официантки получали втык за своевременно неподанный счёт. Вот так время от времени я опаздывал, а они отсчитывали денежки жирному болгарину.

– Алина, сама подумай, кто в здравом уме будет ложиться в постель на первом свидании и рассчитывать на будущее?

– Да любой мужик.

– Да нет, помимо патологии планеты Земля. Я к чему клоню-то… ведь что-то не даёт нам беззаботно прикасаться друг к другу, а потом куда-то исчезает… Застенчивость, трясущиеся руки и мысли о партнёре либо собеседнике. Ты ведь, разговаривая со мной, не задумываешься о моём восприятии и подобной херне. Ты просто развлекаешь себя, тем самым развлекая меня.

– Нет, я просто общаюсь. – Алина посмеялась, затем продолжила: – Люди просто привыкают друг к другу.

– Да, именно, но если ты будешь вести себя раскованно, то и собеседнику будет легче общаться с тобой. Значит, поведение и слова управляют нашими гормонами.

– Ты хочешь меня возбудить?

– Я хочу… хочу сказать, что словами можно управлять, а значит, это и есть самое сильное оружие. Уверен, какой-нибудь лобстер уже написал об этом диссертацию.

– Наверно. Да забудь ты. Это его работа – орать на нас. Это просто злые слова.

– Это не просто слова! Слова не могут быть простыми. Смысл есть во всём, а в бессмыслице его ещё больше.

– Ты перебрал. Иди домой.

Я скривил губы. Посмотрел на бокал допитого пива и добавил:

– Не злюсь только, потому что ТЫ это сказала.

Алина улыбнулась и смачно поцеловала меня в губы.

– Сообщи мне, если он ещё раз заставит за меня платить… Либо за кого-либо ещё.

– И не подумаю.

* * *

Виталя поднял рюмку с «Вильямсом» и вздохнул поглубже. Сосед же в ожидании речи уже улыбался.

– Как говорил мой горный папа… – Виталя поиграл акцентом, мы же рассмеялись и сбили его настрой. Отдышавшись, он продолжил: – Здоровья тебе сибирского, веселья цыганского, мечту американскую да жену русскую.

Сосед улыбнулся и посмотрел на меня. Я был не готов озвучивать речи и слегка растерялся, но затем сказал:

– Чтоб стоял и деньги были.

– Воооо! – согласился Синий.

Выпили. Посмеялись. Было тепло. Уютно. Смешно. Мы отмечали маленькое, даже крошечное событие, но важное для нас всех. В тесной грязной общаге, с кучей долгов и неотработанных пропусков занятий… Обросшие проблемами, мы не переставали веселиться и радоваться, а значит, жить по-настоящему.

Я разлил ещё виски.

Виталя продолжил с акцентом:

– После первой и второй можно выпить ещё шэст.

На половине бутылки я предложил спуститься на крыльцо, подышать перед закрытием общежития. Уже стоя на крыльце, мы слушали какую-то историю Синего. Сосед светился от счастья и молчал. Почему-то тогда он показался мне очень счастливым. Я никогда прежде его таким не видел. Затем он спросил:

– Сколько до закрытия?

– Почти десять минут. А точнее, семь.

И тут его улыбка пропала.

– Вискарь допьём? – спросил Синий.

– Да, – просто ответил именинник.

– Ни фига! – уверенно сказал я, так, что некоторые курильщики неподалёку обернулись.

– Зажал, что ли?

– Давайте пошли одеваться.

– Илюх, да нормально и так…

– Время! – И снова зажглась улыбка.

Синий не успел театрально оглядеть нас, как инопланетян или безумцев. Он не успел даже сказать что-либо.

С бешеной скоростью мы оделись и выбежали на улицу, прихватив бутылку недопитого виски.

Мы шли по центральной улице и допивали бутылку. Все бары, которые мы смогли найти, либо закрывались, либо уже были закрыты. Все, кроме одного…

Вдалеке показались дома Сортировки, района, находящегося довольно-таки далеко от общежития, из которого мы вышли уже почти два часа назад. Я потерял всякую надежду найти подходящее место. Общее настроение начало падать. Стали больше молчать, реже шутить. В итоге сошлись на том, что необходимо поймать такси и возвращаться в общагу. Мы поймали машину, договорились о стоимости проезда.

– Давай только не к самой общаге, – попросил именинник.

– А куда?

– До центра. Прогуляемся, виски допьём.

– Хорошо, поехали.

Мы вышли возле кинотеатра «Салют», в самом центре, где проходили пару часов назад. Пошли вверх по центральной улице города в сторону общежития. Случайно заметили тот самый бар. Как-то жалко он выглядел. Ярко-жёлтая вывеска была оформлена коллажами и карикатурами, и это совсем не соответствовало нашему торжеству. Мы искали нечто солидное, даже с характером, как фильмы Гая Ричи.

– Жёлтая подводная лодка?

– Как в песне.

– Ну, не знаю…

Сомнительное на вид местечко. Немного посоветовавшись, вследствие ряда событий, да и отсутствия других вариантов в целом, решили зайти внутрь.

Музыка становилась все громче. Мы спустились по крутой лестнице и попали в праздник. Шумный, пьяный, Новый год (не меньше). Задорные гитарные переборы живой музыки наполняли всё и всех в этом подвальном помещении. Этот муравейник пил, пел и любил. Любил всех вокруг. Обстановка радости и добра была уместна и вовсе не приторна. Между столами бегали худенькие официантки с пивными кружками. Под ногами хлюпало пиво. Все, кроме уставшей на вид барменши, улыбались либо хохотали без зазрения совести, забросив голову назад. Мы присели за едва ли не последний свободный столик. На стол тут же, гулко стукнув толстым дном, поставили пивные кружки. Мы энергично подняли их и наконец-то начали справлять день рождения соседа. Следующую музыкальную композицию вышел исполнять вокалист. Намечалась песня. Поприветствовав вокалиста рукоплесканиями, я совершенно неожиданно услышал знакомый гитарный цыганский мотив. Сомнения развеялись, когда подключился духовик. И вот уже весь бар танцевал и пел в унисон: «Видели ночь, гуляли всю ночь до утра».

Я вообще не любитель танцев, наверняка потому, что танцевать не умел и обычно либо не попадал в ритм, либо был уже пьян. Но в ту ночь мы отплясывали много. Пиво лилось рекой, и незаметно вся наша небольшая компания захмелела.

Время пролетело незаметно. Мы, в изрядном подпитии, сидели в пустом баре. Музыканты давно отыграли свою программу и, наверно, уже обнимали во сне свою половинку (кто девушку, кто парня, а кто подушку). Я бы не сказал, что мы были сильно пьяны: мы активно общались и даже удачно шутили. Только я решил исправить это, а именно напоить ребят, как именинник сказал мне:

– А я никогда не пил текилу.

– Ну что же, официант, будьте добры, три текилы.

Мы быстро опрокинули с десяток рюмок. Синий то ли рассматривал свои ногти, то ли спал. Я разговаривал с соседом:

– Как день рождения?

– Лучший!

– Я рад. А чего не хватает ещё?

– Да вроде все хватает. Илюх, ты о чём?

– Поел, напился, а что ещё?

– Что? – недоуменно спросил именинник.

– Бабу тебе надо!

– Так у меня девушка есть…

– Во Владивостоке? – усмехнулся я.

– Ладно, ладно.

Я оглядел зал. За барной стойкой сидел только один посетитель, это была девушка лет двадцати семи, с огромной копной рыжих волос. Она, как ни в чем не бывало, попивала что-то слабоалкогольное и беседовала с барменшей. Та, на первый взгляд, слушала её одним ухом.

– Видишь ту особу?

– Рыженькую?

– Да.

– Ты с ума сошёл?!

Согласен, кандидатура очень хороша, тут не понадобится референдум, любой бы захотел понежиться хотя бы в лучах её внимания. Я было начал сомневаться, но виски, пиво и текила подталкивали на приключения: студентам всегда мало! Глаза соседа наполнились ужасом, когда он понял, что я вовсе не шучу. И максимум, что он хрюкнул:

– Я один не пойду.

– Рядовой Синий!

– Дааа?

Проснулся Синий и долго не мог сфокусировать взгляд на мне.

– Тебе задание: помоги закадрить кое-кого Соседу.

– Не вопрос. Веди!

– Давай, давай!

Я начал выталкивать именинника из-за стола.

Дальше следует череда несвязных событий. Описать их следует детально, но я боюсь потерять общую нить повествования. Итак, Синий подсаживается к девушке рядом, сосед чуть подальше. Рыженькая прогибает поясницу, начинает убирать волосы за плечи, но, увидев очень синего Синего (извиняйте за тавтологию), выходит из боевой позиции и с презрением отшвыривает волосы назад. При этом всем своим «я» показывает, что оскорблена. Я могу понять ее невербальную реакцию. Если ты всю жизнь ездишь за рулём «феррари», то ты не можешь серьёзно воспринимать семейный минивэн за триста тысяч, потрёпанный и не слишком опрятный. Не спешите чернить и так неприглядную мою личность, а мысли тем паче, я лишь высказал позицию девушки, и, как видите, я на её стороне. А вы встанете на нашу, когда дочитаете до конца. Синий пытается заговорить (все происходило не очень далеко от меня, но музыка не давала вслушаться, поэтому я наблюдал за пантомимой). Девушка в свою очередь отвечает очень резко. Виталя посмотрел в сторону Соседа, тот дрожащими руками закурил (до этого я не видел его с сигаретой); не дождавшись поддержки, он снова обращает внимание на девушку. Ну как обращает – так, стучится или даже царапается. Та без каких-либо эмоций отвечает, не удосужившись даже повернуть голову в сторону собеседника. Барменша, забыв про свои дела, с интересом наблюдает за происходящим. Синий (бедолага!) в третий раз что-то говорит девушке с рыжими волосами, после чего она одновременно с барменшей начинает закатываться смехом. Я ничего не могу понять. Девчонки продолжают хохотать, Синий глупо улыбается, сосед замер с сигаретой. «Все равно стерва! И чего это я буду принимать ее сторону?» – подумали многие.

Одевались, торопясь, а Синий всех подгонял. Мы выходили из бара под звонкий смех рыжей девушки.

– Что случилось? – спросил я.

Синий слегка растерялся. Сосед, судя по его лицу, тоже ничего не понимал.

– Она отшивала с ходу. Шансов не было…

Мы замерли в ожидании.

– Ну и я заметил у неё кольцо на большом пальце…на руке.

– Кольцо?! – удивился я.

– Я спросил, не лесбиянка ли она.

– Лесбиянка?!

– Ну, кольцо на большом пальце…

Мы в один голос засмеялись.

– Я где-то слышал, что кольцо на большом пальце, – сосед согнулся пополам, я оперся рукой о стену, – означает, что женщина лесбиянка. Да и отшивала она как-то странно…

– Остановись! – умоляли мы, задыхаясь.

Синий стоял в растерянности.

Понятия не имею, чего он насмотрелся и кого наслушался. Мотивы же рыжеволосой дамочки мне призрачно, но ясны. После такого поворота я был на её стороне. Ничего страшного-то и не случилось. Все посмеялись и разошлись по домам. А Синий, в угоду своим фантазиям, поступил типично, даже тривиально (по отношению к девушке, естественно), опираясь лишь на одно «нет». Говоря простым языком: отшила – значит, стерва или лесбиянка. А еще проще – динамо. Пошла она! Такова логика сильных мира сего. Просто сука!

Зайдя в общагу, друзья пошли сразу к Синему, я же решил подняться в свою комнату. Вот уже открывал дверь, как за моей спиной…

– Папаня!

Настя!

Странно, но я обрадовался ей. Настя зачастую действовала мне на нервы, но я впустил её. Я злился, когда она трогала мои вещи, но я налил ей водки с колой в свой стакан. Меня раздражала её манера смеяться над своими шутками первой, но я сидел и слушал её несколько часов. То, что я не любил в ней, под парами алкоголя показалось изюминкой. Да если честно, дело не в алкоголе, а в настроении, а то ведь можно подумать, что надо пить, когда жизнь становится скучна и невыносима. Нет же, она от этого станет ещё скучней и невыносимей. Если хочешь избежать проблемы, то обязательно столкнёшься с ней. Ну и ещё много воды можно налить на эту тему…

Я лежал на кровати, Настя сидела за ноутбуком.

– Ребёнок, иди ко мне. Спать пора.

Всех моих девушек в тот период жизни можно было по пальцам на одной руке пересчитать, ещё и останется про запас. Поэтому мне было приятно глазеть на формы Насти, ведь не насмотрелся ещё на них. Чёрное каре, среднего роста, стройная. Грудь второго размера, стройные ноги. Настя сидела на стуле, задрав ноги на него по-обезьяньи, и все же она меня волновала.

– Папань, сейчас. Пару минут ещё.

Я закрыл глаза и стал её ждать. Ждать в постели девушку, которая называла меня Папа, чтобы переспать с ней. Господи, прости, но от этой мысли сердце застучало ещё сильнее, а от головы отхлынуло ещё больше крови.

* * *

Я проснулся с жутким похмельем. Долго не открывал глаза – боялся, что станет сильнее болеть голова. Но, когда открыл, то не нашёл Насти. Странно…Её нигде не было. На столе стояла пустая бутылка вина. Не понял. В шкафу, где были как минимум ещё бутылка коньяка и бутылка текилы, ничего не было. Я пробежался по комнате в поисках пустых бутылок и воспоминаний. Ничего не нашёл. Начал ходить по комнате, мыслями цепляясь за все, что видел, но мысли ускользали, а голова казалась огромной и пустой. Я случайно заметил, что я одет только в трусы, хотя последнее, что я помню, – это то, что ложился в кровать в джинсовых шортах и футболке. Потом подошёл к зеркалу и увидел что часть спины расцарапана. Заглянул в трусы.

– Странно, что-то не похоже… Ты чего-нибудь помнишь?

Из трусов не ответили.

Я взял телефон и позвонил соседу. Тот довольно долго не брал трубку, затем ответил:

– Да? – Томный, заспанный голос.

– Ты где?

В моем голосе слышались панические нотки – мне не давала покоя мысль о пропавших бутылках.

– У Синего ночевал. Ты дома?

– Да, да. Сосед, ребёнок мини-бар стащила. Иди проверяй свои шмотки, может, ещё что зацепила.

– Что?!

4

2011 год. Екатеринбург. Общежитие УрФУ.

Если человек обжёг палец о плиту, мозг это запомнит, и он впредь будет аккуратнее. Если человек ударится мизинцем ноги об угол шкафа, то мозг это запомнит, и он впредь будет обходить этот шкаф, даже спросонья. Если человек посадил занозу на скамейке, то мозг и это запомнит, и он будет садиться на другое место.

Что не так с похмельем?!

Голова казалась огромной и отказывалась думать. Я по привычке выпил таблетку кеторола и лёг на кровать с ноутбуком. Включил спокойную музыку и провалился в просторы Интернета. Время ускорило свой шаг. То, что надо. Я этого и добивался. Не происходило ничего. Было довольно скучно.

И только я подумал позвонить Никишу, как он опередил меня:

– Здорово! Как жизнь?

– Да не очень. Приболел, вчера в бар соседа сводил. Он первый раз текилу пробовал.

– А-ха-ха. И как он?

– До сих пор спит.

Никиш посмеялся, а я посмотрел на нижний этаж двухъярусной кровати. Сосед крепко спал, глупо улыбаясь во сне, отчего мне тоже стало смешно.

– Я что звоню-то… Давно тебя не видел. Погнали сегодня ко мне?

– Пить вообще не хочется. Вдвоём?

– Нет. В том-то и дело.

– Ты что задумал? Кого позвал?

– Да так, пару знакомых подруг. Впрочем, ты их тоже хорошо знаешь, – закончил Никиш таинственно.

– Колись – кто?

– Давай подъезжай часикам к шести. Презервативы можешь не брать, посидим, поскучаем, выпьем винца.

– От винца я бы не отказался. Ладно уговорил, чертяга. – Я представил довольную улыбку приятеля. – Чертяга пикап-мастер – уговорил даму сделать минет за мороженку, купленную на её же деньги.

– Ой, ну что ты! – подыграл мне Никиш. – Возьми бутылку «Молока любимой женщины», только с синей этикеткой. Я тоже бутылочку возьму, просто за продуктами собирался через часик.

– Так давай я сейчас подъеду. Мне все равно делать нечего. Вместе все и купим.

– Ну, давай. Позвонишь, как подъезжать будешь.

– Ладно, ладно. От соседа такой перегар, меня аж тошнит.

– Сам, наверное, половину надышал.

– И то правда. Ну, всё, я одеваюсь.

– Давай.

«Он что-то задумал», – промелькнуло у меня в голове.

Я быстро собрался и выбежал на трамвайную остановку. За полчаса доехал до ТЦ «Карнавал», покурил у главного входа, позвонил Никите, что, мол, на месте. Не успел я докурить, как мои подозрения начали оправдываться. Ко мне бежала полненькая девушка, громко вереща и называя Илюшей. Перед тем, как попасть в ее объятия, я принял более устойчивое положение, чтобы не быть опрокинутым этим до жути знакомым пандообразным существом. Улыбаясь и не совсем понимая, что происходит, я из-за её плеча увидел довольного Никиту и Люду чуть позади него. Это были наши одноклассницы Оля и Люда. Вот кого-кого, а Олю я не ожидал увидеть ни в Екатеринбурге, ни где-нибудь ещё. Если бы она подошла с Путиным, я бы задрал брови и сказал: «Оля?! И здрасьте, дядя Вова…», а через некоторое время он бы почувствовал себя лишним и обиженно ушёл, да хоть в «Макдональдс» за углом. Девчонки улыбались от радости, я был удивлён, Никита, гад, присоединился к ним. С улыбкой Люды никто, конечно, не мог посоперничать, это что-то из области рекламы зубной пасты или пропаганды здорового образа жизни (и с фигурой всё стало понятно). Единственный недостаток – маленький размер груди, но «Богиня сисек», извините, уже лет двадцать как халтурит. Мы потихоньку шли в сторону Никитиного дома, аккуратно шутя и расспрашивая все, что точно не следовало знать: «Какими судьбами?», «Почему не окольцованы?», «Как город?», «Обросли друзьями?», «А помните в седьмом классе?..» и т. д.

Мы быстро дошли до круглосуточного магазинчика напротив Никитиного подъезда.

Продавщица всем своим «я» ненавидела нас и, кажется, хотела, чтобы мы побыстрее ушли. Странный подход для человека, который, как минимум, проработает здесь до утра. Я начал беседу, стараясь говорить коротко и ясно:

– Мне бы чего-нибудь вкусного, недорогого и крепкого для девушек и пива для себя.

– Крепкое и вкусное – это какое?

– Чтобы было весело…

– «Ягуар»?

– Не настолько.

Продавщица выругалась и достала из-под прилавка пластиковую бутылку с ярко-желтой жидкостью внутри, объёмом в полтора литра:

– Джин, сама вон сижу пью.

– Вкусный?

– Даже сладкий.

– Возьму две и ещё один пак того же пива.

– Я счастлива, – без эмоций, но весьма смешно пошутила тётка за прилавком.

Мы покинули магазин. Настроение продавщицы еще несколько минут не покидало меня, и, чтобы хоть как-нибудь развеять это состояние, я спросил:

– Оля, как мама?

– Кстати, да. Как она? – добавил Никиш.

– Отлично. – Оля расплылась в улыбке: должно быть, наша заинтересованность ей польстила. – Она, кстати, спрашивала про тебя.

– Про меня? Неожиданно, – усмехнулся я.

– Ты же её любимый ученик.

– Печально, но приятно. Она так же преподаёт?

– Нет, сейчас заведующей по учебной работе в лицее работает. Почти каждый день звонит, скучает.

– По мне, лучший педагог за всю мою жизнь.

– Вот первый тост за неё и будет, – подытожил Никита, открывая дверь подъезда.

Первый тост был всё-таки не за неё. Но в процессе мы вновь вспомнили любимую учительницу и всё же нанесли удар по здоровью в её честь.

* * *

2007 год. ХМАО – Югра. Посёлок Талинка. Школа № 7.

Вера Кондратьевна была педагогом советской закалки. Она могла взглядом плавить чугун. На её уроках никто никогда не качался на стульях – вот как мы её уважали и боялись. Она выдрессировала нас отвечать строго по факту (ни одного лишнего слова, включая слова-паразиты). Вела она историю, обществознание и подобные гуманитарные науки. Но, как назло, у меня с соседом по парте было очень весёлое настроение. Мы дошли до той стадии смеха, когда и не вспомнишь, из-за чего начали смеяться. Нам покажи палец – и мы обоссымся со смеху. Как могли, скрывали смех, прятались за одноклассниками. На том уроке кто-то уже не ответил по параграфу, который был задан на дом, и Вера Кондратьевна была в плохом настроении, хая всех, кто попадался ей на глаза. Прошло пол-урока, и она почти полностью рассказала про так называемые картофельные бунты в России и, как назло, услышала ёрзанье и сдавленный смех, доносящийся из-за нашей парты. Она криком подняла Данила на ноги и спросила: «Причина бунта? Быстро!» Я хохотал, зарывшись носом в портфель, Данил пытался собрать губы в кучку, но они ещё сильнее растягивались в улыбке. Краснея, с видом человека, который понял устройство всех вещей во Вселенной, он сказал: «Так из-за картошки!» До сих пор не понимаю, как я не уписался после этих слов. Как Вера Кондратьевна (пусть простит, а лучше забудет нас) не выгнала меня с Данилой?

«Из-за картошки!» Смеюсь, вспоминая…

Следующий урок у нас был неподходящий для нашего весёлого настроения ещё больше. На нем нельзя было даже поворачиваться, не то что разговаривать. Только ты отвлечёшься или захочешь отвлечься, как учитель смотрит на тебя и показывает двоечку на пальцах. Может сложиться впечатление, что я учился в школе строго режима, но это обманчивое впечатление. В этом уверяю вас я, воспитанник этой школы. Но эти два преподавателя выделялись среди прочих диким желанием научить нас хоть чему-нибудь, а последний педагог это делал искуснее всех, кого я знаю. Он заинтересовывал. Преподавал он географию и другие смежные науки. Как я и говорил, настроение у нас было повышенное, и после пяти минут урока географии (и шума, соответственно, с нашей стороны) учительница попросила меня подняться и выйти к доске. Теперь уже Данил от души смеялся, спрятавшись под парту.

– Если ты не нуждаешься в знаниях, которые я даю, может, проведёшь урок за меня? А я заполню журнал: времени никак не хватает, – властно сказала учительница и, сев за свой стол, начала копаться в бумагах.

Я заглянул в учебник, все молчали. И начал вести урок. Не припомню, что за тема была, но мне она показалась вполне лёгкой и логичной. Я долго говорил, давая свои пояснения. Дети молча записывали. Через несколько минут, как ни в чем не бывало, учительница попросил меня присесть и поблагодарила. Никто не делал удивлённый вид, все просто писали в тетрадях. Я же был немного в шоке от происходящего. В конце урока учительница попросила меня задержаться.

– Извините меня, – начал я первый.

– При выходе из класса на стенде спишешь задания. Принесёшь к следующему уроку, уже оформленные.

– Понял.

– Не хочешь в школьное научное общество?

– Не знаю.

– Прощу твою выходку без дополнительных заданий.

– Хорошо, а что делать надо?

– Для начала вести себя как положено на моих уроках. Все, свободен.

– До свидания, Вита Николаевна.

* * *

2011 год. Екатеринбург. У Никиты.

Ситуация потихоньку начала выходить из-под моего контроля. Люда улыбалась, мы на её фоне, можно сказать, скалились. Пили, говорили. Было что вспомнить. Разговоры о том, кто кого дразнил, кто кого любил. Со временем все начали хаотично перемещаться по квартире. То в туалет кто отойдёт, то на кухне кто покурит, то в компе кто песни перебирает. И к тому моменту, когда я уже не чувствовал кончиков пальцев, я решил осмотреться и удостовериться в том, что я до сих пор у Никиты дома. За компьютером сидел Никита, Люда на его коленях покусывала его правое ухо, тот со скоростью пианиста ласкал её ноги. Передо мной засранный стол, с почти выпитым пойлом и подохшими закусками. И запах! Что за мерзкий запах? Я повернул голову направо и увидел Олю, которая ела шпроты в масле одной рукой, а другой накручивала «локон страсти», строя мне глазки.

«Вот это вляпался», – пришло мне на ум.

– Никиш, ты говорил, у тебя есть виски на чёрный день?

– Ну да.

– Он настал.

– Возьми в шкафу справа от холодильника. Там увидишь.

– Понял. – Я, не отрываясь, смотрел, как Оля ела, уже не обращая внимания на меня.

Вот сейчас я серьёзно начал пить, и понял это после третьей рюмки.

Я вышел на балкон подышать свежим воздухом, да, если честно, меня уже изрядно тошнило. Квартира Никиты находилась на четырнадцатом этаже, и вид с балкона открывался шикарный. Я повествую вам свою жалкую историю среди такого разнообразия мира. Тысячи дорог открывались передо мной, сотни тысяч огней горели перед глазами… Какие они были ничтожные по сравнению с ароматом за спиной. Оля обняла меня, пытаясь в очередной раз поцеловать. Не знаю, почему я злился на неё. Дело даже не в запахе… Я готов был поменяться местами с любым из фонарей в округе. Вскоре все изрядно набрались и начали укладываться спать. Оля, естественно, легла на диване со мной. Я забрал одеяло, подобно обиженному ребёнку (многие, выпив, становятся детьми), и отвернулся лицом к стене. Она же обняла меня и начала целовать в шею.