Текст книги "Нейлоновые хомуты"

– Что случилось, ты как, зачем? – сонный «Кубик-рубик» не понимал, что происходит.

Подсвечивая себе в темноте фонариком, Мир разорвал тряпку надвое и, полив обе половины мёрзлой водой, одну подкинул товарищу:

– На! Если что, дышать так будешь! И прижмись к стенке!

– Что за нафиг!

Показался первый светящийся кусочек от яйца Фаберже, упав подле входа в блиндаж. Мир закрыл лицо мокрой тряпкой, то же самое проделал и «Кубик-рубик», вмиг проснувшись и наконец-то поняв, что происходит. В районе их поста и блиндажа упало несколько фосфорных кусочков. Они удачно приземлились на песок, немного поискрили и потухли, выделяя ядовитый дым. А впереди окопов на небольшом участке загорелся лес. Миру и его товарищу повезло: фосфорная агония лишь краешком задела их. Где-то вдали послышались истошные крики боли, вот там кому-то сильно не подфартило, агония пала на них…

Через какое-то время послышалась автоматная перестрелка. Мир убрал тряпку с лица: воздух вроде был нормальным. То же самое проделал и «Кубик-рубик».

Быстро выбравшись из блиндажа, бойцы стали всматриваться в сторону врага: недалеко от них на лесном участке затухал пожар, оставляя за собой шлейф дыма.

– Всем к бою, быть предельно внимательными: киборги пытаются прорваться! Всем доложить обстановку! – прозвучал по рации голос командира.

– Командир, я «Мир»! Обстановка стабильная, киборгов не наблюдаем! Перед нами затухает пожар!

– Я вижу киборгов пару штук вроде – там, впереди, за прогалком! – сказал «Кубик-рубик», присмотревшись в ночной прицел, и открыл огонь по цели.

– Снял? – спросил Мир, кашляя от дыма, что временами шёл в их сторону. Вглядываясь в свой прицел, он не наблюдал ничего подозрительного.

– Не знаю, больше никого не видел. Может, зверь был?

– Что у вас там, «Мир»? – раздались слова командира.

– Ложная тревога: зайцы бегают! – ответил Мир.

– Нас менять-то будут? – донеслось по рации от кого-то.

– Парни, стоим, держимся ночь – утром, возможно, замена. Слава богу, что нас фосфором почти не задело: у соседнего подразделения много пострадавших, есть погибшие! – ответил командир.

– Им помощь нужна?

– Нет, стоим на месте. К ним выдвинулось подкрепление! – пояснил командир.

Ночь выдалась спокойной, но очень холодной. Обоюдные разговоры «Кубика-рубика» и Мира не грели: нужно было больше двигать ногами. Они ходили по окопам туда-сюда, поглядывая в сторону врага. Встречаясь в очередной раз и немного пошептавшись, вновь расходились – и так всю ночь. Утром подошла смена, о которой говорил командир. Их подразделение заменили полностью, оставалось только выйти небольшими группками в относительно безопасный тыл, а там бы их забрала техника. Путь в тыл проходил через позиции подразделения, сильно пострадавшего от фосфорной атаки. Здесь до сих пор было дымно, лес местами продолжал тлеть, в цветовой гамме преобладал угольно-чёрный оттенок. Некоторые блиндажи сгорели дотла. Выжившие бойцы – чумазые, перепачканные сажей, в обгоревшей форме, пережившие этой ночью настоящий ад, – потухшими глазами смотрели на всё отстранённо. Бойцы, прибывшие к ним на замену, помогали вытаскивать обгоревшие трупы, складируя их вдоль тропинки, которая вела в тыл.

– Парни, не тормозим, шире шаг, нельзя медлить! – торопил командир.

– Эта грёбаная, ублюдская война! – громко выпалил «Кубик-рубик», всматриваясь в изуродованные тела товарищей.

Мир, обернувшись в его сторону, скривил гримасу согласия и ускорил шаг, как наказывал командир. В копилку картинок под названием «Ужасы войны», хранимых его памятью, добавилась ещё одна. В небе с обеих сторон зашумела артиллерия: как же без этих звуков войны! Нужно было спешить. Вскоре их подразделение уже увозили грузовики подальше в тыл – на отдых, на восстановление…

* * *

Приближалась весна. За зиму подразделение Мира поменяло ещё не одну позицию. Были потери, были прорывы, были победы. И вот поставлена новая задача – взять посёлок Светлый, в котором закрепились киборги, удерживая в заложниках мирное население. Стояла ясная, довольно тёплая для ранней весны погода. Группами с разных сторон по лесным тропинкам бойцы приближались к посёлку. Враг обнаружил их, и над головами начали свистеть пули. Отступать команды не было, только вперёд!

– Парни, не прекращая огня, заходим в посёлок. Всё как на учениях: обязательно держим связь и прикрываем свою двойку! Всё, парни, с богом! – напутствовал командир.

Группа стала пробиваться в посёлок. В двойке Мира его парой был «Кубик-рубик». Успешно, без потерь группа заняла два крайних дома и закрепилась там. Пули киборгов продолжали свистеть, разбивая стёкла в окнах и вонзаясь в стены домов.

– В дома не заходим, только в случае крайней необходимости: могут быть ловушки! – проинструктировал командир.

Уходя от вражеского огня, Мир и «Кубик-рубик» забежали во двор одного из домов.

– Слышишь крики? – спросил Мир.

Крики доносились из подвала. Через небольшую щель в двери удалось разглядеть лица женщин и детей, взывавших о помощи. Пленники пытались взломать дверь изнутри. И это в то время, когда снаружи она была заминирована! О чём и попытался поскорее сообщить людям заметивший угрозу «Кубик-рубик»:

– Стойте, не надо, будет взрыв, не бейте, не ломайте!

Удары в дверь прекратились. Женщины умоляли вызволить их; слышался детский плач, смешиваясь с отдалёнными звуками стрелковых боёв, которые шли по всему посёлку.

– Справишься? – спросил Мир.

– Да конечно, будь начеку, киборгов смотри!

Мир поднялся наверх и, держа автомат наготове, стал наблюдать за обстановкой. Появившаяся в небе жужжа, немного зависнув над их двором, полетела дальше. Мир проводил её взглядом, не зная, как на это реагировать.

– Какой же мразью конченой надо быть, чтобы до такого додуматься! Нелюди! – ворчал «Кубик-рубик», пытаясь разобраться в минах, густо установленных на спуске в подвал и в дверях.

– Эти изверги сюда в подвал закатили бочку с горючим! – сообщила одна из пленниц, одновременно успокаивая тихо плакавшего рядом ребёнка: – Всё будет хорошо, зайчонок!

– Будь осторожен, сынок, спасибо тебе, береги тебя бог! – послышался голос женщины постарше, похоже, старушки, обращённый к «Кубику-рубику».

Ещё одна женщина спросила:

– Как звать-то тебя, сынок?

– «Кубик-рубик». Ой, нет, не так! – Последовала пауза, как будто боец забыл своё настоящее имя. Наконец он продолжил: – Имя моё Феликс! Оно означает удачу! Так что всё будет хорошо!

– Феликс, – тихо произнёс Мир, снова оказавшийся рядом, и посмотрел на товарища. Да он и сам бы сейчас не вспомнил его подлинное имя: война стирала всё настоящее, оставляя лишь позывные.

– Необычное имя! Молю бога за тебя! Береги себя, будь осторожен! – ответила женщина.

– Буду, буду осторожен, добрые люди. Мы вас обязательно освободим! – подбадривал пленников Феликс. – Надо же так хитро сделать, ещё все меж собой соединены: взорвётся одна – и капут всему! – размышлял он вслух.

– Феликс, может, не будем, сапёра дождёмся? – встревожился Мир. Наверху пули так и свистели, шальным рикошетом залетая во двор. Стрелковый бой в посёлке усиливался. Были слышны разрывы гранат и снарядов гранатомётов.

– Не дрейфь, Мир, сами с усами. Справимся… – И как только он это произнёс, тут же что-то щёлкнуло. Раздался мощнейший взрыв. Мира взрывной волной занесло в сарай, хлипкая стенка которого не выдержала и рухнула. «Кубика-рубика» ошмётком выкинуло в центр двора. Охваченный огнём подвал стал подобен огненной геенне. Дом, сложившийся после взрыва, как карточный домик, своими обломками завалил то место, где только что находились люди в ожидании помощи.

Мир быстро пришёл в себя. Болели бока. Выбравшись из-под досок развалившегося сарая, он подошёл к «Кубику-рубику», вернее, к тому, что от него осталось. А это был окровавленный обрубок тела с одной рукой. Кровь шла и изо рта, которым Феликс пытался что-то сказать. Мир взял его за руку и посмотрел в глаза, взгляд которых с каждым мгновением становился всё более потухшим. Феликс так и не смог ничего произнести и лишь пускал кровавые пузыри. Наконец всё было кончено. Миру оставалось только закрыть погибшему товарищу глаза. Посмотрев в сторону подвала, заваленного обломками дома, он подумал: «Надеюсь, они ушли на тот свет быстро».

Вблизи соседнего дома мелькнул киборг, пытавшийся укрыться.

– Сука, мразь, сдохни!

Мир вскинул автомат и начал вести прицельный огонь по тому месту, где видел врага, затем побежал за ним. Киборг скрылся в доме.

– Мир, пригнись! – раздался голос бойца, преследовавшего этого же киборга. В сторону дома полетела кинутая им граната. Мир присел. Граната, разбив стекло, влетела внутрь и взорвалась.

– Я проверю! – крикнул бойцу Мир, забегая в дом. Метнувший гранату стал обходить дом с другой стороны.

Ворвавшись внутрь, Мир первым делом увидел на полу убитого киборга. Дом был скромным: две комнаты, кухня с немудрёной утварью и зал с мебелью, развороченной взрывом. Больше он никого не обнаружил. В центре зала на полу выделялась большая квадратная дверь с железным кольцом, ведущая, видимо, в подпол.

Снаружи свистели пули, раздавались разрывы. Послышался лязг гусениц.

– Танк, киборгов танк! Братья, в укрытие! – прокричал кто-то с улицы.

Мир увидел в окно вражеский танк. Тот, проломив стенки двух рядом стоящих домов, остановился на расстоянии примерно двухсот метров от окна, за которым замер боец, и направил в его сторону дуло. Единственное, что успел сделать Мир, – это пригнуться. Последовал залп. Дом разнесло в щепки. Пол под ногами Мира рассыпался в труху, унося за собой бойца. Внизу Мир увидел мёртвые, со следами пыток тела мужчин, полуголых женщин и детей. Неужели это ад? Это было всё, что успел подумать теряющий сознание Мир. Отключившись, он упал прямо на эти тела. Дальше были только мрак и тишина.

Киборгов было очень много, здесь они были в засаде и хорошо подготовлены. Их превосходство было не только в личном составе, но и в технике. Посёлок был отбит ими быстро; большинство бойцов, выполнявших задачу взять его, погибло; раненых киборги добивали и забирали всё вооружение. Появилось ещё несколько танков, нанося удары по ещё сохранившим свой состав и не успевшим добраться до посёлка подразделениям как из стволов, так и из пулемётных установок. Начала работать вражеская миномётная батарея, разрывы ложились за пределами посёлка. Подъехало ещё несколько бронемашин, грузовиков, джипов, и новые киборги быстро пробежались по уцелевшим домам. Один из них зашёл в наполовину развалившийся дом, в подполе которого лежал Мир, и залез в люк. Пройдя по трупам мужчин, женщин и детей, он добрался до тела Мира и перевернул его с живота на спину. Из бронежилета он забрал две гранаты, нож, губную гармошку Алекса, и радости его не было предела, когда он нашёл сильное обезболивающее. Не найдя больше, чем поживиться, с довольной рожей он стал уползать обратно. Но наткнулся на красивое женское полуголое тело.

– Ох ты, а тебя я не помню! – Киборг находился под воздействием наркотиков: зрачки его были сужены, он постоянно почёсывал тело. Нагнувшись к телу девушки, он стал целовать и массировать её груди. – Сладенькая моя, какие же они у тебя мягонькие, приятные! Тебя, похоже, я не имел, а может, и имел? Упомнишь всех вас тут, шалав! Славно мы здесь покуролесили, славно! Хочешь, сыграю тебе на губной гармошке, а ты мне станцуешь? Вон у того ублюдка я её забрал!

Киборг попытался сыграть, но у него ничего не вышло, тогда он убрал гармошку в кармашек. Где-то рядом по трупам пробежала крыса. Киборг схватил автомат и пустил по ней пару одиночных выстрелов.

– А, твари! Зашевелились! Вот мы уйдём – тогда и хозяйничайте! – Он снова взглянул на тело девушки. – Ладно, надоела ты мне, шлюшка, пошёл я! – сказав это, мразь пнула ногой труп девушки и стала пробираться дальше. Совсем рядом лежала мёртвая девочка лет десяти, не больше.

– Вот это находка! – воскликнула мерзость. Киборг задрал повыше её коротенькую юбку, ножом Мира разрезал её трусики и положил выполнивший свою роль трофей рядом. – Какая конфетка! А ты стесняешься меня, что ли? Нет, не стесняешься, молодец какая! А вот его стесняешься, так он нам мешать сейчас не будет!

Мерзавец сам постеснялся бойца, которого он недавно мародёрил и в которого забыл сделать контрольный выстрел. Ему мерещилось, что тот постоянно на него смотрит. Практически не целясь, он сделал пару одиночных выстрелов в сторону Мира. Результат был нулевым, но ему, обдолбанному дурью, так не казалось.

– Уля-ля, вот и нет ублюдка! Теперь, моя кроха, нам никто не помешает: ты и я – романтика! – почёсываясь, стервятник погладил девочку по её шелковистым волосам, принюхиваясь к ним, а потом засунул свой грязный указательный палец ей в рот и стал там ковыряться, попутно стягивая с себя портки. Облизывая свои мерзкие губы, он вожделенно посматривал на убиенного невинного ангелочка.

Извне стали доноситься крики киборгов, что пора уходить, времени нет. Тараканьей сворой они повылазили из всех щелей посёлка – кто с наживой, кто пустой – и стали грузиться в транспорт.

– Вот же сука! Сука! Сука! – заревел подлюка, которому пришлось бросить всё, выполняя команду «сбор». На ходу натягивая портки, он торопливо вылез из подпола и даже забыл там нож Мира.

Вскоре все киборги загрузились в машины и скрылись в неизвестном направлении, подняв тучи пыли.

Мела

Посёлок замер, посёлок умер. Большинство домов было разрушено. Представляя собой руины, многие из них тлели, отравляя воздух далеко вокруг неприятными запахами. Редкая собачонка нет-нет да пробегала по улицам в поисках или своих хозяев, или пропитания. Стаи ворон, летая в небе, смотрелись каркающим пятном постигшего это место горя. Даже небо посерело и прослезилось, а вскоре и резко помрачнело. Наступила ночь. Стояла глубокая тишина. И лишь выжившие коты, словно озверевшие демоны, время от времени издавали дьявольские вопли, обозначая территорию своего владения в борьбе непонятно за что и с кем. Так прошла ночь, забрезжил рассвет.

Мухи тучей кружили вокруг. Неприятные запахи ударили в ноздри. Повсюду шебаршили какие-то мелкие твари. Болели бока, болела нога, один глаз плохо видел, вокруг него засохла и затвердела корочка. Постепенно Мир приходил в себя. Он приподнялся и увидел повсюду трупы мужчин, женщин и детей, и, конечно, среди них сновали мыши и крысы. Одна из мелких серых тварей аж устроилась у него на ноге, недоумевая, как это так случилось, что неодушевлённый предмет вдруг взял да ожил… Неохотно, не испытывая ни капельки страха, мышь уползла прочь. Рвотные позывы взяли верх, и Мир, наклонившись в одну сторону, опорожнил нутро, исторгнув из себя скудные остатки того, что там могло ещё быть.

– Есть ли бог на земле? Если он есть, как такое может быть? Как? – проревел Мир загнанным в угол зверем, когда терять уже было нечего и слёзы сами лились из глаз. Попытавшись было найти своё оружие – если не на себе, то где-то поблизости – и вскоре убедившись в тщетности этих поисков, Мир ползком стал пробираться через трупы. Он видел замученных до смерти, связанных мужчин, полуголых или вовсе обнажённых женщин и красивых девушек. Каждая из них достойна была быть счастливой и любимой, но случилось то, что случилось… А дети? В чём были виноваты они, маленькие ангелы? Кто даст ответ? Нет, этим убийцам нет прощения, не должно быть пощады ни на том, ни на этом свете! Сам демон смерти, наверное, в ужасе от такого, такому он не мог научить!..

Приметив свой нож в очень неприглядном месте, Мир дополз до него, взял и убрал на своё место в бронежилете. Затем поправил юбочку девочки, чтобы скрыть стыд – стыд, который он испытывал сам: за самого себя, за всё человечество, за гнусных выродков, что ещё дышат воздухом на этой грешной планете.

Наконец-то выбравшись из подпола, по злой иронии судьбы ставшего могильником, Мир стал осматриваться вокруг, ища оружие, рацию, любое средство связи, какие-нибудь лекарства. Стоять на больной ноге он мог, но на бедре был сильный порез, требовавший дезинфекции и перевязочного материала. Личная медицинская аптечка где-то потерялась. Прихрамывая, Мир побрёл по посёлку и наткнулся на труп погибшего товарища. С аптечкой повезло: у бойца, который теперь ни в чём не нуждался, она была на месте. Но, к сожалению, больше ничего из того, что требовалось Миру, не нашлось.

– Покойся с миром, брат! – попрощался он с погибшим.

Найдя место, где можно было присесть, Мир разорвал штанину и, оголив рану, продезинфицировал и перевязал её. Затем зелёнкой обильно смазал корочку вокруг глаза. Ногу и глаз он поранил при падении в подпол могильника. Именно это падение и спасло ему жизнь после танковой атаки, и это было настоящим чудом. А бока болели после взрыва с «Кубиком-рубиком», где он снёс сарай и, скорее всего, повредил себе рёбра. В аптечке он нашёл антибиотики, которые на всякий случай принял. Подобрав чей-то рюкзак с небольшим провиантом и водой, Мир закинул туда аптечку. Немного пошатавшись по посёлку, он увидел на дороге пистолет с одной обоймой и гранату: похоже, всё это выпало из техники киборгов, когда те в спешке уезжали. Из экипировки на Мире был только бронежилет, каска куда-то подевалась, впрочем, её он особо и не пытался найти, заменив её на голове кепкой цвета хаки, которая завалялась в рюкзаке.

Погода была ясной, солнце хорошо припекало. В небе появилась ненавистная жужжа и зависла над Миром.

– Чего тебе ещё надо, падла? Сгинь с глаз моих!

Жужжа бесстрастно продолжала висеть на месте, крутясь вокруг своей оси и, казалось, с презрением всматриваясь вниз. Мир, прихрамывая, двинулся вперёд, туда же полетела и жужжа.

– Тебе что надо, тварь? Из пистолета я тебя, конечно, не сниму! Вот бы ружьё мне с дробью – точно тебя бы тогда сбил! – рассуждал раненый боец вслух, обращаясь к твари в небе.

Начались артиллеристские прилёты по посёлку. Дом за домом разрушались те жилые здания, что ещё оставались стоять неприкаянными.

– А, вот ты зачем! Я тебя понял! Мрази, стыдно, что ли, вам стало, стыдно, что натворили? И что, теперь закопать всё решили, демоны?! Да сдохните же вы сами, сдохните! Ответите вы за всё, что натворили!

Закопайте себя сами, нелюди! – ругался Мир, буквально опьянённый злобой, разъярённый от ненависти к врагу.

Совсем рядом раздался взрыв. Мира чудом не покалечило и не убило, лишь окатило комьями земли, но всё же немного подконтузило.

– Идите на хрен! На хрен к дьяволу и там насаженными оставайтесь! Мрази, ведь это вам ещё и понравиться может! – кричал он.

Так, прихрамывая, Мир покидал бывший посёлок Светлый, который на глазах превращался в пустое место. Арта разрушала его до основания. Мир вошёл в лес, где ненавистная жужжа наконец-то перестала его преследовать. Голова гудела от полученной контузии. Взрывы, уничтожающие посёлок, слышны были уже где-то в отдалении. Мир шёл по лесной тропинке, сам не зная точного направления, лишь примерно представляя, где тыл и где должны быть свои. Вооружённый только пистолетом с одной обоймой, одной гранатой и ножом в бронежилете, он ощущал себя воином так себе. Пистолет постоянно был в руке, граната висела на груди с разогнутыми усиками на случай быстрого применения. За спиной был рюкзак с провиантом и аптечкой. Идти требовалось очень аккуратно, медленно и осторожно: всегда можно было напороться на мину или врага. Вскоре усталость и голод взяли своё, и Мир решил сделать привал. Экономя пропитание, он перекусил совсем чуть-чуть, попил немного воды и забурился в кусты, закидав себя ветками. Уснул он довольно быстро.

Прошли вечер и ночь, наступило раннее утро. Заморосил дождик. К кустам, где спал Мир, подошёл олень, пощипывая травку. Время от времени он высоко задирал голову с большими ветвистыми рогами и принюхивался к запахам в воздухе. Мир как раз проснулся от холода и сырости, а тут совсем рядом с ним такое величественное животное! Несмотря на то, что замёрз, он не торопился двигаться, любуясь хозяином лугов и полей. Но тут в небе появилась проклятущая жужжа, услышав звук которой олень сорвался с места и грациозно скрылся в лесу.

– Вот бы знать, чья это жужжа! А то ведь и не покажешься! – подумал вслух Мир. Вчерашним отчаянным бесстрашием перед смертью характеризовался день именно вчерашний, а сегодня жизнь ему вновь дорога, так что осторожность, прежде всего осторожность!

Ещё немного покружившись, жужжа улетела в сторону. Перестало моросить, появилось солнце. Мир стал подниматься, откидывая мокрые ветки, разминая тело и двигая руками, чтобы согреться. Сняв с себя мокрый бронежилет, китель и даже кепку, он развесил их, чтоб подсохли. Из внутреннего кармана кителя достал записную книжку Алекса. Беспокойство было напрасным: дневник был надёжно обёрнут плотной плёнкой, и промокнуть шансов не было. Оба глаза Мира теперь видели хорошо, корочка частично отслоилась. Отколупав лишнее, он вновь всё прижёг зелёнкой. Размотав старые промокшие бинты, продезинфицировал рану, сделал новую перевязку. И на всякий случай опять принял антибиотики. В животе урчало. А провианта и воды оставалось совсем мало. Что тут поделаешь… Мир поделил пополам оставшуюся провизию и выпил ровно половину воды.

Послышался шум техники. Пара бронемашин и джип проехали совсем рядом, в них сидели киборги. Мир спрятался, наблюдая за ними. Затем появились танки, которые шли навстречу друг другу! Да тут целая автострада, подумал Мир. Не проходило и пяти минут, как вновь проезжала какая-нибудь техника в обоих направлениях, поднимая клубы пыли. По небу же стремглав неслись жужжи. Мир пытался вспомнить всё, что он мог знать и слышать об этой местности и этом направлении.

«Наши шли в наступление, овладев большими территориями, и здесь, по сути, не могло находиться столько вражеской техники, – размышлял он. – Если только, конечно, всё не поменялось с точностью до наоборот и теперь наши вынуждены отступать, а враг стягивает свои силы. Вывод таков: в любом случае надо идти вперёд. И как-то нужно постараться не напороться на врага».

Выдвигаться сейчас было рискованно: слишком много перемещений со стороны врага. Мир стал ждать, полностью обсохнув за это время. Наступил вечер, и только сейчас движение техники прекратилось. Даже жужжи исчезли. Начинало темнеть. Идти ночью и того хуже: любой киборг или даже свой боец, увидев тебя через тепловизор, сразу откроет огонь на поражение. Пришлось ночевать на прежнем месте. Эта ночь далась куда труднее: листва так не грела, ночь была довольно прохладной, да и не хватало вчерашней усталости, которая быстро свалила бы с ног. От холода не спасали ни бронежилет, ни рюкзак, который положил на себя Мир. Приняв позу эмбриона и дрожа, он несколько раз впадал лишь в краткое забытьё, а по-настоящему заснуть так и не смог, промучившись всю ночь. Возле него бегали любопытные мыши, исследуя чужака; потом появился ёжик, своим пыхтением распугав всех мышей да и Мира заставив дёрнуться. Прополз мимо уж, ухали совы, и ныла свою грустную протяжную песню какая-то птица. Начинало светать.

Мир встал: пока тишина, нужно было идти. В путь он отправился, стараясь идти тихо, осторожно осматриваясь по сторонам. Пересёк вчерашнюю оживлённую «автостраду» и скрылся в чаще леса. Трава под ногами была влажной, по росе идти было неприятно, совсем скоро ноги по колено стали мокрыми. Солнце только начало свой восход, и лучи его слабо грели. Природа просыпа́лась: птицы на все голоса зачирикали свои песни, насекомые пустились в полёт в своём обычном надоедливом темпе.

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку…

– Кукушка, кукушка, чего же ты мне накукуешь? – спросил Мир у птицы. А та всё: ку-ку да ку-ку, без всякой остановки. – Это хорошо! – обрадовался он. – Мне бы пожить теперь, да подольше, за того, и за этого, и за себя, конечно! Нельзя нам здесь всем дохнуть! Теперь никак нельзя умирать, слышишь, кукушка?

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку…

Мир шёл дальше, уходя всё глубже в лес. Не было слышно ни техники, ни авиации, и даже жужжи не появлялись. Казалось, войны здесь и не было никогда. На мокрых ногах появились мозоли, пора было делать привал и сушиться. Найдя в лесу небольшой овраг под открытым небом, Мир снял с себя ботинки, носки и даже штаны и развесил всё сушиться. Бинты, которыми была завязана рана на бедре, пришлось тоже сушить: заменить их было нечем. Полив рану остатками антисептика, Мир прилёг отдохнуть, сделав маленький глоток воды. Солнце припекало хорошо. Мир старался прислушиваться к посторонним звукам, но слышал лишь звуки природы. Под них-то, согреваемый тёплым солнышком, он, усталый, и задремал. Снились ему родной городок, мама, друг Алекс, бабушка…

И тут как бабахнет, один взрыв за другим, один за другим. Где-то не очень далеко отработала реактивная установка, запустив по цели с пару десятков ракет. Мира мгновенно вынесло из детства вновь на эту треклятую войну. Привстав, он огляделся: поблизости никого. Хорошо, что одежда успела высохнуть. Половина лица, не скрытая кепкой во время сна, обгорела на солнце. Рана на бедре подзатянулась, и Мир помазал её зелёнкой. Оделся. Высохший бинт он намотал поверх штанины, скрыв им и дыру в ткани, и рану. Но как же хотелось есть! Пришлось достать последнюю еду из рюкзака и допить последнюю воду. Вскоре послышалась ответная атака арты. Примерно туда, откуда выпустила реактивная установка свой боезапас, стали прилетать снаряды, разрываясь в этом квадрате. Эта вечная войнушка: ты по мне, я по тебе…

Пора было идти дальше. Всё чаще на пути Мира стали встречаться большие поля. Чтобы остаться незамеченным, он решил передвигаться по лесополосам. Где-то вдали шли бои, преимущественно артиллерийские. Пару раз над головой пролетали истребители. Впереди виднелись огромные чёрные пятна. Приблизившись, Мир понял, что это выжженные поля. Тем временем начинало вечереть. Увидев маленькое безжизненное поселение из нескольких полуразрушенных домов, Мир быстро добежал до ближайшей постройки. Никого не обнаружив в жилье, он решил здесь заночевать. Аккуратно обследовав соседнюю пару домов, он добыл себе пищи и воды, нашёл подходящие чистые штаны, и демисезонную куртку с капюшоном, и даже широкий спальник на двоих. Спальник был в удобном влагостойком чехле, его Мир сразу примастерил к рюкзаку. Удалось ему найти и подходящую поясную кобуру для ножа, благодаря чему тот теперь был и в надёжном месте, и всегда под рукой. В небе зашумела жужжа, но Мир в этот момент был в доме, вне зоны её видимости.

Немного покружив над домами, та удалилась. Устроив себе барский ужин от души, Мир спустился для безопасности в подпол дома. Там он приготовил себе ложе для сна, положил рядом гранату и в обнимку с пистолетом уснул.

* * *

– А ты молодец, Линда, чётко сработала – там, на пригорке!

– Да там косой бы на оба глаза не промахнулся: всё дурачьё было как на ладони!

– Да хватит вам всё о работе уже, поговорить, что ли, больше не о чём?

– Сейчас бы, девчонки, ванну тёплую принять, с пенкой!

– Ты ещё о спа-салонах помечтай!

– С массажистом каким-нибудь крепким не помешало бы, а то ноги болят да поясницу тянет!

– Другой тебе массаж уже давно не помешал бы точно, во всех позициях и ракурсах, чтоб ноги растянули и поясницу оттянули! – Та, что шутила, вдогонку руками и телом донесла смысл своих слов. Все рассмеялись.

В этот момент Мир резко проснулся. Что-что, а звонкий женский смех услышать здесь он никак не ожидал. Он насторожился и стал прислушиваться. Пистолет был в руке, граната рядом. Мир осторожно привстал. Женщины подходили к дому, в подполе которого он находился.

– У меня такой массаж хоть иногда, но бывает! А у тебя, поди, давно всё мхом поросло! – ответила та, над которой подшутили.

– Всё, хватит! Вы сейчас ещё поругайтесь из-за мужских рубанков, совсем спятили! Вон сколько сегодня мы настреляли этих, вот бы себе и поотрезали, каждая нужных размеров, и споров бы не было. А кому особо надо, можно и два, и три!

– Да кто тут спорит-то? Всё, дело сделали – расходимся!

– Давайте, девчонки, винтовки спрячем. Сейчас здесь схрон соорудим и разойдёмся по домам!

– И до связи! Слышали?

– Что? Кто-то в доме есть?

Это Мир имел неосторожность задеть одну из банок на полке с какой-то овощной заготовкой, и та с грохотом шлёпнулась вниз. Действуя на опережение, он выскочил из подпола и устремился к выходу, держа в одной руке гранату, в другой пистолет. Перед домом он увидел четырёх женщин-снайперов. У всех винтовки были в разобранном состоянии, в чехле за спиной. Одна из снайперш пыталась достать свой пистолет из плечевой кобуры. Мир выдернул чеку и бросил во вражеский квартет гранату, а сам укрылся в доме. Раздался взрыв. Мир, не теряя ни секунды, выскочил на улицу, чтобы добить тех, кто останется в живых, из пистолета. Одна снайперша кончилась сразу от разрыва гранаты, две другие корчились от полученных травм – две пули в голову решили эту проблему. Четвёртая успела успешно отбежать подальше, так что осколки гранаты её миновали. Мир бросился вдогонку за ней. Снайперша, забежав за другой дом, спотыкнулась там об ямку, оставленную отработавшим миномётом, и, преодолев по кривой ещё несколько метров, упала возле мастерской-гаража. С неё сползли спортивные штаны, и оголилась пятая точка в чёрных кружевных трусиках. Снайперская винтовка в чехле улетела в сторону. Чуть ли не наступая ей на пятки, за ней мчался Мир. Угодив в ту же ямку, он упал на тело снайперши лицом прямо в её упругую задницу. Но тут же приготовил пистолет к выстрелу.

– Стой, сука! Стой, умоляю! Не стреляй! Я никого не убивала, я первый раз сходила – и никого! Они – да, убивали! Я – нет, я честно говорю! – завопила врагиня.

– Врёшь, тварь! – направив на неё пистолет и давя пальцем на спусковой крючок, прокричал Мир.

– Поверь мне! Я первый раз! Хочешь, проверь на прикладе винтовки: они, когда убивают кого-нибудь, делают насечку! Поверь мне, у меня нет насечек! Потому что я первый раз пошла, у меня не получилось! Хочешь, трахни меня! Трахни меня, умоляю, у меня давно не было мужика!

– Заткнись, мразь! Врёшь всё! – ответил Мир, готовый в любой момент выстрелить. А сам невольно смотрел на её аппетитную попку. Эти кружевные чёрные трусики просто сводили его с ума, его левая рука сильно сжимала их. А ещё этот запах, запах женского тела! Он ударил в его в ноздри, привлекая, словно феромоны, пробуждая низменные животные инстинкты.

– Трахни меня, я же чувствую, как ты этого хочешь! Я этого сама хочу, трахни! Не убивай, я не убийца, поверь, я никого не убивала! Поверь мне, пожалуйста, я никого не убивала! Умоляю, я говорю правду! – тараторила снайперша.