Текст книги "Дастан и Арман. Начало и первое задание"

Ильмаз Нургалиев
Дастан и Арман. Начало и первое задание

© Ильмаз Нургалиев, 2015

* * *

«История о Дастане мне попалась в ходе одной из археологических экспедиций, в которых мне пришлось побывать в силу моего сильного интереса к истории моего народа. Самые большие трудности создал перевод на современный язык, потому что многие слова того времени устарели и некоторые значения изменились. Но мы все равно это сделали, в связи с чем я делюсь этой замечательной историей с читателями»

Историк, археолог Темирбаев Айбек

Глава 1. Клятва

Степь. Из-за горизонта доносились звуки животных и металла, затем стали слышны голоса людей. Появились первые всадники, а затем и весь караван. Это шел свадебный караван Кадыра. Он как обычно ехал рядом со своим закадычным другом Абзалом. Оба ехали радостные, и, как всегда, бурно обсуждали планы, как они будут жить дружно и весело. Все в округе знали, как неразлучны эти друзья. Они, оба сироты, выросшие вместе, с детства защищали друг друга, вместе ходили на охоту, воевали против иноземных врагов, когда кахан собирал войско из ополчения. Абзал женился еще 5 лет назад, к этому у него уже родился сын Дастан, которому исполнилось 4 года. Дастан сидел отдельно в седле и внимательно изучал все вокруг. Он с интересом смотрел на все новое. Ведь Калима, новоиспеченная жена Кадыра-ага, была из одного знатного и богатого рода, относящегося к многочисленному племени огузов. И отец ее, Токтарбай, на приданое любимой дочери не поскупился. Лошади, бараны, коровы, дорогие одежды, дорогая домашняяпосуда и утварь, богато украшенные юрты, а главное, что необычно было для аула, откуда был родом Абзал и Кадыр, – это таты[1]1
  Рабы в Западно-Тюркском каганате.


[Закрыть], которые дал Токтарбай, чтобы избалованная дочь не занималась домашней работой.

А Абзал и Кадыр тем временем строили планы, как они воплотят в жизнь свою заветную мечту – выращивать скакунов, чтобы они прославили аул и их самих на всю степь. Сам их род «калаш» был скромным и бедным. Их земли относились к большим владениям кипчакских племен. В истории их племени не было батыров, не было святых, не было богатых людей. Поэтому оба друга многие годы мечтали заняться разведением достойных скакунов. Когда-то их, когда они были в походе, один старец научил, как приметить будущих аргамаков, правильно ухаживать за ними и вырастить тех в настоящих скакунов.

А в это время в палатке на повозке ехала вместе со своей рабыней молодая жена Кадыра – Калима. Толкын, жена Абзала, хотела ей помочь, но Калима пренебрежительно отнеслась к радушию новоиспеченной подруги…

* * *

Два друга возвращались с охоты, а навстречу уже бежала маленькая девочка, дочь соседей. Когда двое охотников начали различать слова бегущей девочки, они расслышали: «Сюйиншы, сюйиншы[2]2
  Оповещение о радостной новости. Также под «суйиншы» подразумевается запрос о подарке за эту радостную новость.


[Закрыть]». И тут Кадыр начал догадываться, о чем идет речь, так как Калима, накануне, когда он собирался на охоту, сообщила ему, что собирается вызывать повитуху. Поведав другу о своих догадках, он пришпорил коня и поскакал навстречу девочке.

Когда Абзал настиг его, девочка уже сидела в седле перед Кадыром, а тот подтвердил радостную новость – у них с Калимой будет ребенок. Оба друга наперегонки, крича и гикая от радости, понеслись во весь опор к своему аулу.

Праздник не устраивали, надо было дождаться рождения ребенка. Но два друга все равно отмечали радостное известие несколько дней, договорившись заранее, что если родится дочка, то поженят своих детей друг на друге.

* * *

Так, в радостном ожидании для Калимы проходили дни и месяцы. Но отношения между двумя женами друзей не были теплыми. Калиме, выросшей в богатстве и довольстве, не нравились бедняцкие замашки Толкын, которая чувствовала, что она не особо желанна в обществе новой подруги.

* * *

Когда родилась дочка Арманай, Кадыр в юрте, в кругу многих гостей, громко объявил, что для Арман уже есть суженый, это Дастан. Калиму это не обрадовало. У нее были свои виды и планы. Ее мать, пожилая Акерке, была против ее брака с простым джигитом, так как хотела породниться с одной очень влиятельной семьей. Но непокорная дочь твердо настояла на своем выборе, так как сильно полюбила Кадыра. А сейчас, спустя время, Калима, вдали от своей семьи, чувствовала, что отдалилась от той жизни и общества, в котором она обитала многие годы. Сейчас она лелеяла надежды, что ей удастся склонить мужа к переезду в те земли, которые принадлежали ее роду. Также она хотела восстановить охлажденные отношения со своей матерью, надеясь сделать это при помощи своей дочери. Поэтому, обладая восточной женской мудростью, привитой ей от матери, она никогда открыто не перечила мужу. Калима выбрала молчание и терпеливо ждала, когда сможет повернуть ситуацию в свою сторону.

Отец её, Токтарбай, отдал дочери в услужение трех рабынь, а зятю трех рабов-татов. Для аула Кадыра и Абзала такое было впервые за их историю, и люди относились с непониманием к новшеству.

* * *

Сам Кадыр тем временем постепенно менялся, привыкая к байским замашкам. Регулярные приезды его новых сородичей со стороны жены, частые празднества, обсуждение каких-то дел и планов, все больше отдаляли его от старого закадычного друга. Маленькие сосватанные дети тем временем дружили, и каждый день много времени проводили друг с другом. Все взрослые в округе знали, что это маленькие жених и невеста. Хотя сами Дастан и Арман, конечно, не понимали, почему улыбаются окружающие, смотря на них.

* * *

Так, шли годы. Богатство Кадыра росло очень быстро. Помогло богатое приданое Калимы, также слуги выполняли большой объем работы. Менялся сам Кадыр. Общение с родственниками жены давало о себе знать. Чувствовал это и Абзал. Он понимал, что Кадыр меняется, становится другим. Их интересы начали разниться, отношения стали охладевать, встречи пошли реже, разговоры короче. Дети же продолжали тесно общаться, ходили друг к другу в гости. Дастан, естественно, много помогал по хозяйству, но, как только появлялось свободное время, бежал к своей подружке, чтобы провести его с ней, дарил ей цветы с поля, плел венки. У обеих семей родились еще дети: у Абзала с Толкын – мальчик Жаслан и дочка Айбопе, а у Кадыра с Калимой – сын Турсын.

* * *

А Кадыр тем временем все больше погружался в думы. Постепенно подтачиваемый словами жены, разговорами ее братьев и их жен, а также других родственников о том, что надо приумножить богатства, войти во властную верхушку Эля, ближе к каханскому окружению, он не знал как поступить. Для этого нужно было родниться с соответствующими семьями. Слова Калимы, когда они возвращались с гостей из другого аула, преследовали его. Там, хозяин застолья, знатный Сибир из великого рода рода коктюрков[3]3
  «Коктюрки» – «верховные тюрки», высшее сословие тюркских каханатов, являющиеся родственниками друг другу от основателей первого государства тюрков Бумына (Момына) и его брата Истеми, кроме которых другие рода и кланы не имели право на высшую власть государства. При этом на трон кахана мог претендовать только тот, чья мать происходила из второго по значимости рода государства – ашидэ.


[Закрыть], обратил внимание на маленькую красивенькую Арман и шутливо сказал: «А у меня есть сын Аслан, на два года старше Вашей ханшайым». Кадыр тогда, впервые в жизни побывав в такой очень богатой обстановке и кругу известных гостей, вежливо улыбнулся и промолчал, а в глазах Калимы и ее матери Акерке загорелись искорки. Слова жены звучали постоянно в его ушах: «Надо сосватать Арман с сыном Сибира. Он очень влиятельный». Поначалу Кадыр только отмахнулся, мол, будут же еще дети. Но упорная Калима добавила: «Один Тенгри ведает, будут ли у нас еще дети и будет ли дочка. Зачем надеяться на то, чего еще нет».

* * *

Дастану и Арман уже исполнилось по 10 и 5 лет. Они все также были неразлучны. А Кадыр все думал. Как же объявить своему другу и округе, что решение свое он хочет отменить? Ведь нарушивший клятву в народе будет осужден. Да и друга обижать не хотелось. Он как будто метался между двумя огнями.

Решение на тот момент подсказала все та же Калима: «Скоту тесно здесь уже, нужны новые пастбища. Давай откочуем подальше, а там и видно будет». Так и сделали. Когда Абзал услышал от друга о его решении, он уже понимал, что это было началом разрыва их давних отношений.

Кадыр с Калимой откочевали далеко, на расстояние в один день пути конным шагом. Дастан, когда удавалось, ездил в гости к другу отца. А самому Абзалу, который весь день был занят домашними хлопотами, удавалось наведываться очень редко в гости к старому другу. Да и чувствовал он себя там уже неуютно. Другие разговоры, постоянные оценивающие взгляды, особенно когда, кроме него, какой-либо родственник Калимы или их целая компания, тоже оказывались в гостях у Кадыра.

* * *

А потом случилось горе. У лошади Абзала, когда он преследовал сайгака, оборвались поводья, и он очень неудачно слетел с коня – головой ударившись о камень так, что умер в тот же миг. Его тело нашел Дастан, который приехав домой с гостей от Кадыра с Калимой, был послан матерью на поиски.

* * *

Траур воцарился в доме покойного Абзала. Весь аул помогал хоронить. Приехали на похороны и Кадыр с Калимой. Кадыр пытался поддержать безутешную от горя Толкын, Калима выразиласвои соболезнования вдове. Побывав на сорокадневных поминках своего старого друга, Кадыр, прощаясь с Толкын, возможно догадывался, что, наверное, уже больше никогда не увидит жену друга. Так и произошло. С наступлением весны Кадыр с Калимой откочевали уже далеко, во владения Токтарбая и его родственников…

* * *

Мужские обязанности тем временем легли на плечи Дастана. Только один раз удалось ему увидеться с Арман после 40-дневных поминок по отцу. И то, темной ночью, когда домашние дела были закончены и все легли спать, Дастан поймал своего недалеко стреноженного коня и поехал к подружке. Толкын, которая слышала, что ее сын уезжает, только вздохнула. Она не могла никак сказать Дастану, чтобы он попрощался со своей детской любовью, так как боялась ранить сына и не хотела причинять ему боль.

После того как Кадыр и Калима перекочевали на сей раз очень далеко, Дастан очень расстроился. Но каждодневные дела и заботы заставляли его отвлекаться. Так проходили месяц за месяцем, год за годом. Дастану постепенно пришлось забыть свои чувства. К тому же Толкын, уже не единожды, сначала намекала, а потом и прямо говорила: «Лучше бы ты забыл, сынок, ее, и не терзал свое сердце».

* * *

Прошло 10 лет. Дастан последние 2 года все чаще проникался мыслью, что надо съездить и посмотреть, как живет там Арманай, хотя бы просто навестить ее, а также старого друга его отца. В конце концов он все же решился и, заранее сделав все заготовки по дому надолго вперед, собрался в путь, оставив мать, сестренку и хозяйство на попечение младшего брата Жаслана.

Глава 2. Встреча на берегу

Первый день пути прошел в думах о предстоящей встрече с Арман. Дастан четко не помнил лица, в его воспоминаниях ее личико выглядело размытым. Он пробовал представить себе, как она выглядит сейчас, и ему представлялись разные образы. Спустя несколько часов пути, он на ходу перекусил запасом еды, после чего мысли приняли новое направление. Он подумал о близких – матери и младших брате с сестренкой. «Надо бы поскорее съездить к Кадыру-ага, Калиме-тате и Арман, проведать, что да как, а потом обратно». К вечеру, когда уже стемнело, и конь заметно сбавил шаг от усталости, Дастан решил остановиться переночевать неподалеку от одной речки. Стреножив коня, он поужинал едой из запаса, постелил на голую землюкурак корпе[4]4
  Стеганое одеяло-матрац, снаружи обшитое в лоскутном виде.


[Закрыть], лег и, укрывшись одеялом, уснул…

* * *

Проснувшись, Дастан потянулся, встал и направился к речке, чтобы умыться. Разувшись и раздевшись по пояс, он принялся быстро обливать себя водой, зачерпывая воду ладонями. Как вдруг до него донеслись чьи-то голоса. Дастан прислушался: голоса походили на женские. Он вышел из воды и отошел назад, ближе к месту, где ночевал. Потом, еще прислушавшись, понял, что голоса доносятся справа от него. Оделся и пошел туда. В этом месте путь к речке преграждали заросли камыша.

* * *

Заглянув в камыши, Дастан увидел на противоположном берегу речки двух девушек. Они оживленно разговаривали. Постояв чуть-чуть, Дастан поймал себя на мысли, что он будто шпионит за ними и захотел было повернуть обратно, но что-то заставило его понаблюдать немного. Юноша начал разглядывать девушек. Обе были красивы, но у каждой была своя красота. Одна была чуть повыше, суше, смуглее, чем вторая, которая была немного ниже своей подружки, лицо было белое, а черные брови контрастно подчеркивали эту белизну. Они сушили волосы и что-то обсуждали. Дастан решил, что некрасиво уже больше подглядывать, но и сразу внезапно показаться он не мог. Поэтому, осторожно вернувшись назад шагов на 50, он начал нарочно с шумом проламываться через камыш, чтобы поднять треск.

* * *

Девушки услышав шум, встрепенулись. Схватив кинжалы и подбежав к своим коням, вскочили на них. Затем, одна, убрав кинжал, натянула лук и нацелилась на то место, откуда должно было появиться то, что создало такой шум, а вторая дополнительно вытащила короткий клинок. Обе, замерев в ожидании от неведения какая опасность их ждет, мысленно приготовились как к отпору, так и к бегству.

А Дастан неторопливо шел, размахивая дубинкой и прочищая себе дорогу через заросли.

Девушки продолжали пристально смотреть на камыши. Вдруг они раздвинулись, и оттуда вальяжной походкой вышел высокий джигит с тонкой талией и широкими плечами. Он продвигался вперед и смотрел вниз на землю, как будто что-то искал. Потом, словно почувствовав на себе их взгляд, он поднял глаза и, увидев девушек, остановился. Поклонился в знак приветствия, те ему ответили тем же. Обе стороны какое-то время продолжали молчать, рассматривая друг друга. Наконец Дастан решил прервать молчание, так как знал, что девушке первой неприлично начинать беседу.

– Как Вас зовут?

– Гаухар, а мою подругу Бибинур – ответила та, что была чуть повыше.

– Вы здесь живете?

– Да, здесь неподалеку. Наши отцы табунщики у бая Газы.

– А ты сам, откуда? – наконец нарушила свое молчание беленькая.

– Я еду издалека, хочу навестить своего дядю, которого давно не видел.

В ходе непродолжительной беседы, молодые люди, тайком разглядывали друг друга. Наконец, девушки сказали, что им надо возвращаться, поклонились собеседнику и направили коней в сторону аула. Дастан хотел было предложить им сопроводить их, но постеснялся своего коня. «Значит довольно богатый этот Байгазы[5]5
  Приставки «бай», «бек» и другие раньше не давались с рождения. Только после признания людьми к их именам прибавлялись приставки, обозначающие их статусы.


[Закрыть], раз лошади у дочерей его табунщика такие хорошие», – с такой мыслью и с глубоким сожалением от своего положения Дастан попрощался с новыми знакомыми.

* * *

Девушки, притормозив коней, уже неспешно направлялись к стоянке. Та, что посветлей, погрузилась в свои думы, а подружка молча наблюдала за ней. Наконец она же нарушила молчание: «Ты что, влюбилась?». Вторая, помолчав немного, сказала: «Что-то лицо знакомое у него».

* * *

А Дастан тем временем уезжал дальше и дальше по направлению предполагаемого местонахождения аула Кадыра-ага. Но чем дальше он ехал, тем сильней у него щемило сердце. Он почему-то поймал себя на том, что его мысли все время возвращаютсяк той беленькой девушке. Так наступил вечер, а он уже подъехал к какому-то аулу, где и решил переночевать. Когда он приблизился к одной из крайних юрт, лай собаки оповестил хозяев о прибытии гостя. Из жилища вышел взрослый мужчина, которому на вид перевалило за 3 мушеля[6]6
  Период летоисчисления тюрков. 1 мушель равен 12-летнему циклу. Также Мушелем называют сам тенгрианский календарь.


[Закрыть], поприветствовал Дастана и, согласно законам гостеприимства кочевников, пригласил путника домой. Приняв душ из разогретой малолетней дочерью хозяев воды, постирав снятую одежду и одев сменную, Дастан поужинал и, поблагодарив хозяев за еду, лег на приготовленную ему постель, погрузившись в свои думы…

* * *

В то же время та белоликая девушка, в ауле бая Газы, также лежала в своей постели и также не смыкала глаз. Новоявленный знакомый джигит не выходил у нее из головы. Что-то очень родное и знакомое было в его движениях, но она не могла понять, откуда она его знает. Да и знает ли его вообще. Джигит был одет очень скромно, а сколько она себя помнит, ее окружение было из обеспеченных семей. Простые джигиты, конечно, засматривались на нее, но она этому не придавала значения. Не потому что считала их недостойными себя, а потому, что особо никогда не имела близкого общения с молодыми людьми из простых семей. И поэтому не могла понять, откуда она могла знать этого парня.

* * *

Проснувшись рано поутру, Дастан увидел, что хозяин рубит во дворе хворост и, конечно же, предложил тому помощь. Мужчины вдвоем быстро управились с работой. Позавтракав, Дастан снова отправился в путь.

Ночью он уже решил, если Арман забыла его и, если на него вновь не нахлынет старое влечение, то он вернется и разыщет вчерашнюю девушку. Приняв решение он, будто сваливший с плеч тяжелую ношу, пришпорил коня, чтобы ускорить ход. До аула Кадыра-ага оставалось, по рассказам встречавшихся людей, примерно полтора дня пути.

Весна тем временем вступала в свои полные права и степь расцветала яркими красками – то красными, то желтыми, то зелеными, то бордовыми. Пейзажи сменялись один за другим по ходу пути Дастана – то голая степь, то сопки, то рощи. Снег сошел даже в ложбинах между холмами. Трава еще не успела сильно вырасти, но была уже зеленой и такая внешняя картина вызывала у любого путника приятные ощущения внутри…

Глава 3. В ауле Кадыра-ага

Наконец, Дастан достиг аула Кадыра-ага. В первую очередь он поехал к своему дяде по материнской линии Мурату-ага, который много лет назад устроился пасти скот к дяде Кадыру и уехал вместе с его аулом, когда тот перекочевал.

Обменявшись приветствием и добрыми пожеланиями, обрадованный Мурат-ага начал расспрашивать о цели приезда племянника. Узнав, он стал задумчивым и, немного помолчав, сказал:

– Времена давно изменились, Дастан. Много воды в реках утекло с тех пор, как ты и Арман вместе играли и бегали по степи каждый день. И Кадыр давно не тот, каким его знали в молодости, когда о его дружбе с твоим отцом знал весь аул.

– А как Арман сейчас? Какая она стала?

– Арман сейчас еще красивее стала. Завидная невеста теперь, – ответил дядя. Потом добавил:

– Жених у нее есть. Из очень богатой и влиятельной семьи. И Кадыр намерен отдать ее в жены ему.

Дастан задумался. «Видимо к тому и идет все, что я просто поздороваюсь и вернусь домой. К тому же, думы мои все о той девушке на берегу реки. Вернусь и разыщу ее».

* * *

Кадыр вошел в свою юрту, выпил чашу кумыса и прилег, чтобы по привычке подремать. Он уже погружался в сон, как услышал голоса за стенами. По разговору он понял, что охрана не пустила какого-то мужчину, ответив, чтобы он пришел попозже, так как хозяин отдыхает. «Наверное, какой-то очередной проситель», – подумал Кадыр и перевернулся, но вдруг его осенило, что голос показался ему странно знакомым. Кадыр даже немного проснулся и начал перебирать в голове, кто бы это мог быть. Перебрав в уме всех знакомых, он понял, что этот голос не принадлежит никому из них.

– Ладно, – решил он – после сна разберемся. Не буду же я его сейчас догонять.

* * *

Просящимся на визит к Кадыру оказался никто иной как Дастан, пожелавший не откладывать дело надолго, а сразу пойти к старому другу своего отца. Но так как его не впустили, он решил погулять по поселению и посмотреть его. Гуляя по нему, он обнаружил, что аул Кадыра-ага состоит из 20-ти юрт. Когда 9 зим назад Кадыр-ага со своей женой откочевал, у него было только 4 юрты и теперь стало заметно, что богатство старого друга семьи значительно выросло.

Дастан уже ясно понимал, что он давно не ровня семье Арман и шансы его на то, что бай Кадыр отдаст ее ему в жены, точно такие же, как травинке тягаться с многолетним деревом. Вскоре, окончательно утвердившись в своих мыслях, он только терпеливо ждал, когда наступит время, и он сможет поздороваться с Кадыром-ага.

* * *

Проснувшись, Кадыр потянулся, перебрал в голове, какие дела ему предстоит решить, встал, оделся и вышел на улицу. Показав жестом, чтобы ему принесли воды, бай начал умывать руки и лицо. Вытираясь, он почувствовал, будто кто-то смотрит на него. Оторвав взгляд от полотенца, он повернулся и взглянул в сторону. Тут его как будто ударило молнией. Перед ним стоял его давний друг, друг его молодости Абзал. Только он был значительно моложе, чем, когда он его видел в последний раз в живых. Застыв на месте, он вопрошающим взглядом уставился на парня. А парень быстро подбежал к нему и обнял его.

– Армысыз, Кадыр-ага? – воскликнул джигит, – это я, Дастан, сын Вашего старого друга Абзала. Вот приехал проведать Вас и Калиму-тате, всю Вашу семью.

Мурашки побежали по спине Кадыра. Тревога появилась у него на лице. Резко посетило воспоминание, что когда-то, торжественно, сидя в кругу за столом, он дал клятвенное обещание среди всех соплеменников, что отдаст в жены Дастану свою новорожденную дочку Арман.

Но, сумев совладать с собою, Кадыр заставил себя улыбнуться, обнял Дастана и пригласил к себе в юрту. Начал расспрашивать того о матери, брате, младшей сестре, про общих знакомых. При этом всячески старался избегать темы об Арманай, на вопрос Дастана лишь ответив, что она с матерью уехала погостить к дальним родственникам и со дня на день должна вернуться. Дастан тоже сильно не лез с расспросами, ограничившись лишь дежурными о здоровье, состоянии дел самого Кадыра-ага и его близких. Поговорив немного и покушав, хозяин и гость попрощались. Один, с пониманием того, что ему в этом ауле уже делать нечего, ушел, а другой, вздохнув с облегчением, остался в юрте. Радость заполнила грудь Кадыра, а старая тревога в его сердце начала утихать. «Осталось только дождаться, пока Дастан уедет, а там и о свадьбе Арман с Асланом можно подумать. Старая проблема разрешилась сама собой», – довольно подумал Кадыр.

* * *

Дастан вернулся домой к Мурату-ага и рассказал о встрече с Кадыром. Мурат-ага понимающе кивнул и попросил, чтобы тот погостил еще пару дней, а заодно и помог в хозяйстве. Его два сына сейчас на одном из жайляу[7]7
  Летнее пастбище.


[Закрыть] Кадыра пасут лошадей, а дома накопилась работа, которая ему одному не под силу. Дастан согласился.

* * *

Два последующих дня Дастан провел в работе, то заготавливая дрова, то чистя сараи, то очищая колодец с питьевой водой. Его, уже принявшего решение просто возвратиться домой, все равно грызли вопросы, как отреагирует сама Арман на его приезд, вспомнит ли его, а также очень сильно ему было интересно – какая она стала, эта Арман. С кратких слов Мурата-ага, Дастан понял, что Арман стала красавицей, и он не мог унять желание хоть раз взглянуть на свою бывшую нареченную. И поговорить с ней.

* * *

Кадыр, тем временем, до конца не успокоившись, решил узнать, покинул ли Дастан его аул и позвал к себе Мурата. Тот поведал ему, что Дастан еще гостит у него и со дня на день должен уехать.

– Сам понимаешь, Мурат, – сказал Кадыр, – многое изменилось, и я не могу отдать Арман в жены твоему племяннику. Тем более я очень многим обязан Сибиру и дал ему обещание, что отдам свою дочь в жены его сыну.

Мурат понимающе кивнул.

– И, как говорится, «осторожность лишний раз беду отводит», надо нам Дастана из моего аула проводить скорей.

Мурат еще раз понимающе кивнул.

– А я то в долгу не останусь – закончил Кадыр.

Мурат, вернувшись в юрту и извинившись перед племянником, сообщил, что его с женой пригласили в гости в один из близлежащих аулов, где они пробудут 3 дня. «Видимо не судьба», – решил Дастан и ответил, что тоже завтра соберется в путь. Но предварительно перед этим съездит на жайляу, к своим братьям, сыновьям Мурата-ага и проведает их, так как много лет их не видел. Дядя одобрительно кивнул.

На следующий день, все засобирались в дорогу, каждый в свою сторону. Дастан не взял с собой ничего из еды, так как ехать до жайляу было не так долго, вдобавок забирать еду у стариков не хотелось. Жена Мурата-ага, Сайра-тате положила гостинцев и подарок матери Дастана. По тенгрианскому обычаю гость издалека не приходит с пустыми руками, а хозяева не отпускают его ни с чем. Таким образом, кочевники соблюдали закон обмена энергиями. Дастан, поблагодарив за всё гостеприимных хозяев, покинул аул Кадыра. А через полдня он был уже в гостях у своих братьев на жайляу, кушал с ними, расспрашивал их о делах, о том, зачем приезжал в аул бая Кадыра и как погостил у Мурата-ага.