Текст книги "Магия горит"

– Юго-восточный офис, – отозвался женский голос.

Или я не туда попала, или дела у моего вундеркинда пошли в гору.

– Дерека, будьте добры…

В трубке щелкнуло, и ответил сам Дерек:

– Да?

– Обзавелся секретаршей?

– Нет, это Мила, – рассмеялся он. – Фильтрует звонки. Чем могу помочь?

– Карты у меня.

– Улет! – не удержался он и продолжил более спокойно: – Когда я смогу его забрать?

– Завтра заброшу.

– Ты выбила дерьмо из урода?

Ха! Под личиной волчары из крутой стаи все-таки скрывался старый добрый Дерек.

– Вроде того. Ты прав, он умеет исчезать. И регенерировать во время перехода.

Вернулась Джули. На шее у нее красовалось монисто: ожерелье из монет и крошечных железных подвесок. В коридоре она помедлила, прощупывая почву – не злюсь ли я, а затем уселась на прежнее место и полезла проверять, не остался ли бойл: обнаружила лишь картофель. Взяла его рукой и принялась есть, облизывая пальцы.

– Окажи мне услугу, – сказала я Дереку, пододвигая гостье соль и масло.

– Все, что в моих силах, – отозвался он.

Малышка тайком следила за мной, вероятно, пытаясь понять, не намечаются ли проблемы.

– Аудиенция у Его пушистого Величества.

Поверить не могу, что попросила об этом!

– Поверить не могу, что ты об этом просишь! А сколько было крика, когда я пригласил тебя на Весенний Сбор… Твои слова: «не желаю видеть заносчивого ублюдка» и «только через мой труп»?

– Весенний Сбор – необязательное мероприятие.

После дела сталкера из Ред-пойнта я обзавелась статусом друга оборотней. Очевидно, на него распространялись такие привилегии, как посещение церемоний. Стоит мне перешагнуть границу территории оборотней, меня тут же, не колеблясь, порвут на кучку мини-Кейт!

– Дело в Мьонг? – голос оборотня прозвучал несколько неодобрительно.

– Отвечай, да или нет!

– Конечно, да, – успокаивающим тоном произнес он. – Время и место сообщу позже.

Мы распрощались, и я повесила трубку.

– С кем разговаривала? – спросила Джули.

– Мой юный приятель-оборотень. Мы увидимся с ним завтра.

– Ты знакома с оборотнями из Стаи?!

– Угу. Прогуляйся в ванную, там за ширмой…

– Что за ширма?

– Прикрытие для неблаговидных дел, а еще так называют загородку. Там есть шкафчик, возьми в нем ничейную зубную щетку.

Лицо у малышки вытянулось.

– Это обязательно?

– Даже не сомневайся.

9

Я уступила Джули кровать и одеяло, а себе развернула на полу старый спальный мешок. Город вновь захватила магия. Колдолампы я погасила, и комнату освещало лишь сияние молодого месяца, да решетки на окне слабо поблескивали под воздействием защитных чар.

Где-то вдалеке завыл волк. От бездомного пса его отличить несложно – от волчьего воя по спине бежали мурашки. Я вспомнила о Кэрране: похоже, завтрашняя встреча меня волновала, и это тревожило.

Да что со мной не так? Наверное, дело в гормонах. Чистая физиология. Организм перенасыщен, рациональный ум захлебнулся, навевая странные фантазии о сероглазых маньяках-убийцах.

– Могу лечь на полу, – сонным голосом предложила Джули.

– Спасибо, но мне не привыкать, – пожала плечами я. – В детстве отец часто заставлял меня спать на полу. Боялся, что спина будет больная, как у мамы.

Я расстегнула молнию мешка и тщательно его расправила.

Охранные чары и решетки превратили дом в крепость, но чем черт не шутит? Вдруг кто-нибудь телепортируется прямо сюда и нашпигует меня болтами, пока я выпутываюсь из спальника…

– Она хорошая?

– Кто?

– Твоя мама.

Я замерла с вязаным пледом в руках. Будто нож в груди провернули.

– Не знаю. Она умерла, когда я была ребенком. Отец любил ее, поэтому, наверное, она была хорошая.

– Значит, у тебя и мама, и папа умерли? И никого не осталось?

– Ага.

– Вроде меня, – пробормотала Джули.

Бедняжка…

Я поднялась и присела на край кровати.

– Я знаю о ее смерти потому, что папа видел, как это произошло. А о смерти отца знаю потому, что мы похоронили его на холме позади дома. Часто навещаю его могилу. Но о твоей маме ничего наверняка не известно. Я не видела ее тела. А ты?

Малышка покачала головой и уткнулась в подушку.

– Вот и ответ. Нет тела – нет доказательств, что она мертва. Может, придурок Бран каким-то образом телепортировал ее, и ей пришлось добираться домой пешком. Вдруг она уже там? Не опускай руки.

Джули всхлипнула, как котенок.

Что я вообще делаю?

Я сгребла малышку вместе с подушкой и одеялом и крепко обняла.

– А если Племя обратило ее в вампира? – захныкала она.

Я погладила ее по голове.

– Нет, милая. Никто из Племени не хватает женщин на улицах и не обращает их. Это незаконно. Если они начнут вытворять подобное, полиция и военные мигом их истребят. Племя отчитывается за каждую особь и берет себе только конкретных людей. Не волнуйся, твоя мама не вампир.

– А если она все-таки кровосос?

Тогда я отправлюсь в «Казино», устрою там ад на земле.

– Нет. Но если хочешь, я завтра позвоню в их офис и проверю.

– А вдруг они соврут?

Господи, ребенок помешался на упырях.

– Запомни, эти твари безмозглые, как тараканы. Для повелителей мертвых они просто орудия. Если кровосос не набрасывается на всех подряд, разрывая людей на куски, значит, им управляет реальный человек. И у него есть семья, возможно, даже дети, милые малыши повелителя мертвых.

Джули вытерла слезу и несмело улыбнулась.

– В распоряжении Племени куча нежити. Незачем кого-то похищать. Список заявителей длиной с милю.

– Зачем кому-то становиться упырем?

– Из-за денег. Допустим, у тебя неизлечимая болезнь. Вампиризм вызывает бактериальная инфекция. Тело в итоге меняется настолько, что организму любые заболевания нипочем. Даже если у человека был рак кишечника, представляешь? Через месяц после обращения кишки нежити иссыхают и превращаются в бечевки. Чтобы стать вампиром, сначала нужно подать заявление. Если тебя выберут, предложат подписать контракт, разрешающий заразить тебя вирусом Vampirus Immortuus. Фактически ты позволяешь себя убить и использовать тело после смерти. Взамен Племя выплатит вознаграждение твоим наследникам. Множество бедняков считает это неплохим способом оставить семье немного денег. Неделя и пачка документов – и вот упырь готов. Данные подают в государственную комиссию по учету нежити. Обращать жертву против воли – незаконно. Никто не захочет из-за единственного кровососа загреметь за решетку. Слушай, давай поговорим о твоей маме? Мне будет легче ее искать.

Джули обняла подушку.

– Она милая. Иногда читает мне книжки. Но от выпивки сильно устает, и тогда ее лучше не трогать. Погулять пойти или еще куда-нибудь. Она не алкоголик, не подумай! Только скучает по моему отцу. Да и пьет только по выходным, когда не надо работать.

– А где она работает?

– В гильдии плотников. Она была кухаркой, но то место закрылось. Пока в подмастерьях. Говорит, когда-нибудь станет плотником, и уж тогда мы по-настоящему заживем. Но про ковен мама тоже так сказала, а потом исчезла. Мы давно без денег, с тех пор, как папа умер. – Джули нарисовала рукой на подушке круг жизни. Шаманы так делают при упоминании покойников. У Рэда нахваталась. – Раньше он возил нас на побережье, в Хилтон-Хед. Там здорово. Мы купались в теплой воде. Папа был плотником. На него свалился кусок эстакады и просто его раздавил. Почти ничего не осталось.

Жизнь иногда без конца сбивает тебя с ног, как ни пытаешься подняться.

– Со временем полегчает, – сказала я. – Болеть будет всегда, но не так сильно.

– Все так говорят… – Джули на меня даже не посмотрела. – Я, наверное, невезучая.

Едва ли не самое худшее для ребенка – потеря родителя. Когда умер отец, мне казалось, что мир раскололся. Словно умер Бог. В глубине души я отказывалась в это верить. Мне отчаянно хотелось, чтобы жизнь стала такой, как раньше.

Все бы отдала, лишь бы провести с папой еще хоть денек. Сходила с ума от того, что Грег не мог взмахнуть рукой и как-нибудь все уладить. Затем мало-помалу осознала: отца уже нет. И не будет никогда. Никакая магия его не вернет. Но только показалось, что боль притупилась, память меня предала, воскресив папу во снах. Иногда, едва проснувшись, я понимала, что он мне лишь снился. Ощущение возникало такое, будто тебя ударили в живот. А порой я еще во сне догадывалась, что сплю, и пробуждалась в слезах.

Но у меня оставался Грег. Рыцарь, посвятивший моему благополучию всю свою жизнь. Он забрал меня к себе – мне не пришлось скитаться по улицам или переживать о деньгах.

У Джули и ее матери такой роскоши не было. Квалифицированные плотники отлично зарабатывали, поскольку изделия из дерева устойчивы к магии. Смерть отца и мужа разрушила жизнь маленькой семьи. Швырнула вниз, и с тех пор они все падали и падали. Так бы и катились, пока не достигли бы дна.

Я крепко обняла Джули.

Должно быть, мать очень ее любила, раз взяла себя в руки и попыталась выкарабкаться. Пробилась в гильдию, где царит жесткая конкуренция. Стала подмастерьем, куда тоже нелегко выдвинуться из учеников. Все – лишь бы уберечь дочь от улицы.

– Ты не сказала, как ее зовут.

– Джессика Олсен.

Держись, Джессика. Я тебя найду. И позабочусь о твоей дочери, будь уверена – с Джули ничего не случится.

Словно угадав мои мысли, девочка прижалась ближе. Мы тихо сидели, окутанные теплой ночью.

– Расскажи о ковене. Твоя мама долго там была?

– Нет, пару месяцев. Она говорила, что они поклоняются великой богине. Мы, мол, скоро разбогатеем.

Я вздохнула. Ну, Эсмеральда, только попадись – нам предстоит долгий разговор.

– На этом не разбогатеть. Особенно если поклоняешься Морриган.

– А что она за богиня?

– Кельтская, а точнее – староирландская. Версий много, но я расскажу тебе ту, которую считаю похожей на правду. У Морриган – три ипостаси. Она их меняет в зависимости от намерений. Словно переодевается. Это называется «божественный облик». Иногда она предстает как Ана – богиня плодородия и процветания. Наверное, именно этой сущности поклонялась твоя мать. Ана провожает умерших в загробный мир, туда, где живут покойные кельты. Вторая ипостась – Маха. Благоволит королям, властям и лошадям. Ну а третья – Бадб. Неистовая Ворона битвы.

Я помедлила. У малышки недавно пропала мать – вряд ли стоит упоминать, что Бадб пила кровь павших и радовалась резне…

– Ой, я забыла, как звали первую, – голосок у Джули стал сонным.

И хорошо – ей, как и мне, нужно выспаться.

– Не важно. Все они – Морриган.

– С кем она воевала?

– С фоморами. Запомни, боги всегда с кем-то сражаются. Греческие бились с титанами, божества викингов – с ледяными великанами, а ирландские – с фоморами, морскими демонами. Морриган долго с ними воевала, и наконец тварей изгнали в море.

Мои познания кельтской мифологии несколько заржавели. Освежить бы их при первой возможности. Мало кто способен упомнить всех героев легенд, однако суть вовсе не в том, чтобы знать все имена, а в том, чтобы точно знать, где искать.

– А почему нельзя разбогатеть, поклоняясь ей? – зевнула Джули.

– Морриган не исполняет желания. Только заключает сделки, то есть берет что-то взамен.

Лишь дураки договариваются с богами.

Малышка прикрыла глаза. Замечательно. Спи, милая.

– Кейт…

– Что?

– Как умерла твоя мама?

Я приготовилась соврать. Это дошло до автоматизма: я скрывала свою кровь, магию и правду о происхождении. Но почему-то захотелось рассказать, что случилось на самом деле. Хотя бы отчасти. А вот теперь слова буквально зудели на кончике языка. Какой в том вред? Джули – дитя. Она просто слушает сказку на ночь и завтра ее позабудет.

– Мне было несколько недель, когда родителям пришлось спасаться бегством – их преследовал очень злой и могущественный человек. Мама знала, что в их паре сильнее отец. Она ему только мешала, – мой голос слегка задрожал. Не думала, что будет настолько трудно… – Поэтому она отдала меня отцу и велела ему бежать. А сама решила задержать врага насколько сможет. Папа не хотел уходить, но понимал, что иначе меня не спасти. Тот человек догнал маму, и они начали сражаться. Она ранила его в глаз, но злодей был силен. Она не смогла его убить – и погибла.

Я подоткнула Джули одеяло.

– Грустная история.

– Верно.

И она еще далеко не закончена.

Джули погладила плед, до сих пор лежащий у меня на коленях.

– Сама связала?

– Да.

– Такой милый… Можно мне его взять?

Я накрыла ее. Одеяло она сразу же сбросила и укуталась в плед, свернувшись калачиком, будто мышка в норке.

– Какой мягкий… – пробормотала Джули и уснула.

* * *

В квартире раздался голос, чистый, как хрустальный колокольчик, медово-сладкий, нежный, точно бархат.

– Девочка… Где девочка…

Я открыла глаза. Бурлила магическая волна, и решетки на окнах горели неземной синевой. В коридор выскользнула Джули – безмолвный призрак среди ночной тьмы.

– Девочка…

Голос доносился снаружи.

Я нащупала эфес «Погибели», взяла саблю и отправилась за малышкой.

– Дай девочку-у… Девочка…

За кухонным окном в дюйме от стекла и охранных чар, заглядывая в дом, колыхалась бледная женщина с нежным эльфийским лицом, телом, сводящим с ума. Ее кожа сияла серебром, а глаза были сиреневыми. Невероятно густые длинные волосы извивались и смахивали на щупальца.

– Де-е-евочка… – пропело создание, протягивая руки. – Дай… Где она, где-е-е…

Привет. И что за мерзкая тварь к нам пожаловала?

На кухонном столе, скорчившись на скомканной занавеске, сидела Джули. Оконную защелку она уже открыла и теперь пыталась выломать железную решетку.

Отложив «Погибель», я схватила Джули за талию, но малышка вцепилась в прутья.

Тварь зашипела и, подобно рептилии, разинула черную пасть, обнажив ряды зубов – точь-в-точь как у морского черта. Пряди волос, целясь в ребенка, хлестнули по окну. Охранные чары в ответ гневно полыхнули красным.

Чудище содрогнулось от боли.

Я потянула малышку к себе:

– Джули, отпусти…

Та, разозлившись, что-то неразборчиво прорычала. Я уперлась пятками и потянула сильнее, Пальцы малышки соскользнули, и я чуть не рухнула на пол. Она пиналась и дралась как бешеная кошка. Я утащила ее в уборную, захлопнула за нами дверь и сунула сопротивляющуюся девчонку в ванну. Джули, завывая, бросилась на меня и разодрала мне руку ногтями. Я схватила ее за шею, крепко прижала ко дну и открутила кран с холодной водой.

Малышка забилась, плюясь и кусаясь. Я сунула ее голову под струю воды.

Вскоре конвульсии пошли на убыль. Она заскулила и обмякла. Я прикрутила кран, ослабив напор. Джули судорожно вздохнула и разрыдалась. Мало-помалу напряжение начало ее отпускать.

– Все нормально, – потрясенно пролепетала она.

Я вытащила ее из ванны и укутала голову полотенцем. Джули, дрожа, обняла себя за плечи. Открыв дверь, я выглянула наружу. Тварь с сиреневыми глазами еще парила за окном, не отводя взгляда. Увидев меня, гадина зашипела.

– Да-а-ай де-е-евочку-у-у…

Джули осела на пол, после чего забилась в тесный промежуток между унитазом и ванной – остались торчать лишь тоненькие ноги.

– Она пробралась мне в голову. И прямо сейчас пытается снова туда влезть.

– Постарайся ее не пускать. Под защитными чарами мы в безопасности.

Глаза малышки испуганно округлились.

– А если магическая волна кончится?

– Тогда я снесу этой мрази башку.

Легче сказать, чем сделать. Она схватит меня волосами, как арканом. Правда, пряди резать легче, если они туго натянуты.

– Де-е-евочка…

– Захлопнись уже, зараза!

Зачем ей именно Джули? Почему сейчас? Может, ковен заколдовал Джессику и она обернулась той тварью?

– А эта тетка не похожа на твою маму?

Джули потрясла головой, обхватила руками колени и принялась раскачиваться, хотя в тесном укрытии не могла сдвинуться больше чем на пару дюймов.

– Серая. Мутная, ускользающая, меняющаяся, мерзкая фиолетово-серая.

– Что?

– Серая, как скелет. Противная.

– Что?

– Ее магия. – Она окинула меня безумным взглядом. – Она серая.

Господи!

– Какого цвета магия оборотня?

– Зеленая.

Сенсор! Живой м-сканер, способный видеть излучения. Очень редкий и ценный.

Вот кого я подобрала. Конечно, в ней скрывалась какая-то магия, но тут – то железная псина, то раненый дружок Джули – шанса выяснить не представилось.

– А тварь – она серого и фиолетового цвета? Точно? Как вампир?

– Слабее. Бледно-фиолетовый.

Фиолетовый обозначал нежить. Если существо и правда из таких, оно действует бессознательно. Кто-то ею управляет, как повелитель мертвых – упырями.

– Джули, выбирайся оттуда. Я не смогу защитить тебя, пока ты обнимаешься с унитазом.

Вставай.

– Она сюда придет и убьет меня. Я не хочу умирать!

– Останешься здесь – точно умрешь. – Я подала ей руку. – Ну!

Она разрыдалась.

– Давай! Покажи суке, что у тебя есть хребет!

Закусив губу, Джули взяла меня за руку, а я вытянула ее из укрытия.

– Мне страшно.

– Используй страх, он поможет быть начеку. Почему магия в Улье тебя не тронула?

Она моментально переключилась на другую тему.

– Я слилась с ней. Заставила считать меня такой же, как она.

– Тогда слейся со мной.

Подражание чужой магии замаскирует сознание Джули, и тварь сконцентрируется на другом объекте. Это все равно что спрятать слабый луч света во вспышке сильного. Гадина не сумеет атаковать разум малышки, если перестанет его ощущать.

– Не получается, – покачала головой Джули. – Я пыталась, но твоя магия слишком странная.

Очередной побочный эффект моего непростого наследия. Мне постоянно приходится сжигать каждую тряпку со следами собственной крови, чтобы никто не опознал. А теперь выясняется, что я не в состоянии прикрыть ребенка. Так с чем бы она могла слиться?.. У Грега в коллекции полдюжины зачарованных артефактов, но фон у них не настолько сильный, чтобы малышка сумела спрятаться.

«Погибель»!

– Стой здесь.

Я помчалась на кухню, схватила со стола клинок и ринулась обратно в ванную. Лицо Джули снова приняло безразличное выражение.

Втиснув ей в кулак рукоять сабли, я рявкнула:

– Сливайся!

Глаза ее вновь стали осознанными. По лезвию поползла магия. Джули прерывисто дышала.

Магическое поле неуловимо изменилось.

– Все, – сказала малышка, глубоко вдохнув.

Тварь разочарованно завизжала.

Я обняла бедняжку. С физической угрозой я бы разобралась в два счета, но превратись Джули в зомби, последствия были бы необратимы. Пока мы держим гадину подальше от разума малышки, у нас есть шанс.

Осунувшаяся Джули обеими руками сжимала клинок, полностью на нем сосредоточившись.

Я подтолкнула ее к дверям:

– Вперед.

Мы вышли из ванной. Чудище так и впилось в Джули сиреневыми очами. Лизнула решетку, сразу вспыхнувшую малиновым, обожгла язык и отскочила.

Я сняла трубку телефона. Линия не подала признаков жизни.

За что мне все это?

– Де-е-евочка… Хочу, хочу, да-а-ай…

– Держишься? – спросила я у малышки.

Та кивнула.

И вдруг магия отключилась. Я забрала у Джули саблю и снова схватилась за телефон – ничего.

Да пропади все пропадом!

Волосы твари безжизненно повисли. Она вцепилась в решетку, чтобы не свалиться вниз. Получай! Техноприлив тебе в глотку, паршивка, обойдешься без щупальцев.

Гадина уперлась ногами в стену и тряхнула прутья. Мучительно заскрежетав, те прогнулись. Джули бросилась в спальню. Зря – не время прятаться. Первое правило телохранителя: всегда знать, где, собственно, охраняемый объект.

Монстр снова принялся тянуть прутья в стороны, и они поддались. Я отправилась на кухню. Вот разберусь с новыми оконными декорациями и вытащу из-под кровати Джули.

Но та примчалась сама, вооружившись ножом. Руки у нее дрожали, клинок выплясывал бешеный танец.

Закусив губу, малышка встала у меня за спиной.

Девочку ты не получишь, ни сегодня, ни когда-либо еще.

Бум-м! Что-то глухо ударило в дверь.

Джули подпрыгнула.

– Спокойно. Дверь крепкая.

По крайней мере, есть пара минут. Я убрала с дороги стул, расчищая пространство для маневра. Оконная гадина лизнула воздух языком, пробуя его на вкус, словно змея, и сунула голову в решетку.

Бум-м-м!

Я запрыгнула на стол и рубанула ей голову классическим ударом палача. Башка с глухим звуком шмякнулась на стол, отскочила и покатилась к выходу. Тело осталось торчать между прутьями. С обрубка шеи закапала бурая жижа. По квартире распространилась маслянистая вонь гниющей рыбы и затхлой морской воды. Подняв голову за волосы, я воткнула кончик «Погибели» ей в щеку. Плоть под воздействием магии клинка начала плавиться. Пошла реакция – правда, не столь очевидная, как у вампира. Лезвие выпустило тонкие усики дыма. Джули права! Тварь определенно являлась нежитью, но не упырем, – похоже, умерла она лишь отчасти. Разве такое возможно?

Бум-м!

Дверь треснула, плеснув щепками на ковер. Я отшвырнула голову, схватила малышку за плечо и оттолкнула ее влево. На пол упал последний кусок дерева. В квартиру вошел близнец твари, которую я только что укоротила. Создание до лодыжек укрывали черные волосы. Вдруг вновь нахлынула магия. Монстр опередил вспыхнувшее заклинание на пару секунд. Жизнь так несправедлива.

По прядям твари заструилось серебристое пламя. Блестящие пряди задрожали, вытянулись…

Я перехватила рукоять «Погибели» поудобнее.

Пряди поползли к двери ванной. Они медленно разошлись, обнажая переливающуюся, подобно светочу, плоть. Она неясно мерцала, неуловимо, но гипнотически, как болотные огоньки, как русалка, мелькающая в волнах.

Чудище вытянуло руки. Сияние зыбью стекло вниз по ее ногам, обернувшись призрачным подобием рыбьего хвоста.

– Девочка? – пропела она. – Девочка…

– Заткнись! Убирайся из моего дома, чокнутая сука…

Монстр подался вперед, приготовившись к смертельным объятиям, сиреневые глаза зажглись аметистовым огнем. Тонкая, очень гибкая…

Готова спорить, стрелу Брана я вытащила из ее сестрички.

Ступням вдруг стало мокро: по столу потекла грязная жижа. Я мельком взглянула на гадину позади – от нее осталась только лужа. Никогда такого раньше не видела. Мой клинок превращал кровососов в кисель, но не так быстро.

Создание раскинуло руки. Из костяшек, сочась красной слизью, выдвинулись изогнутые когти. Именно такие могли нанести длинные порезы, которые я видела на шее Рэда. Должно быть, его задели лишь слегка, ведь, судя по размеру когтей, тварь способна одним взмахом вырвать ими сердце. Волосы хватали жертву, когти ее полосовали, а ряды острых зубов завершали начатое. В общем, полный комплект.

Тварь подкрадывалась не спеша. Куда торопиться? Меня загнали в угол, единственный выход – спрыгнуть вниз.

Я отступила назад и ударилась локтем о стену возле холодильника.

Взметнув волосами, словно кнутом, создание схватило меня за бедро. Я отсекла пряди и разорвала путы, затем смахнула с холодильника флягу с керосином, окатив им тварь. Та зашипела. Я отбросила клинок и сложила руки вместе. Меня тут же сцапали и потащили со стола через всю кухню – поближе к когтям. Она не замечала, что я держу спички, пока слабый запах серы не возвестил о зарождающемся огоньке. Длинные пряди в панике обвились вокруг меня, стискивая мертвой хваткой.

Я швырнула зажженную спичку в самую гущу.

Пламя мгновенно охватило копну. Огонь разбушевался, горячий, ярко-оранжевый… Я вырвалась на свободу. Гадина визжала и вертелась в столбе пламени. Что-то лопалось, шипя, будто в огонь сочился жир.

Тварь отшатнулась, врезалась в дверь ванной, сломав ее, и бросилась по коридору прямо к зеркалу. И принялась раз за разом ломиться в него, разбивая стекло на мельчайшие осколки, пока они окончательно не высыпались из рамы.

Я подняла «Погибель». Остановись на минутку, и я избавлю тебя от мучений.

Пламя извергло облако дыма, и комнату заполнила густая вонь жареного сала. Я зажала рот рукой. Грива волос превратилась в пепел. Серые хлопья посыпались на ковер и, подхваченные сквозняком, закружились вокруг меня. Существо билось, как обезумевший бенгальский огонь, что вот-вот угаснет.

Из кухни вылетела Джули, вооруженная ножом.

Она нырнула в пламя и воткнула лезвие в брюхо твари. Та тряслась в забытьи, охваченная конвульсиями.

А малышка крошила ее, дико размахивая руками, выхватывая из объятого огнем тела куски плоти. Судя по глазам, Джули окончательно слетела с катушек.

Я вытащила ее из пламени и прижала к себе.

– Хватит.

Она судорожно глотала воздух. Монстр в последний раз ударился о стену, и его позвоночник треснул, сломавшись, как сухая ветка. Из-под обугленной оболочки вытекали ручейки серой жижи. Та расплылась лужей и вскоре начала испаряться. Я рванулась к шкафу, взяла склянку, собрала образец слизи и тщательно закупорила, наполнив примерно на треть. Внутри плавали ошметки пепла. Грязь похуже чем в городской канализации. Не мой день…

Я положила улики на стол рядом с саблей и повернулась к Джули.

– Дай-ка руки посмотрю. О чем ты вообще думала?

Впрочем, я понимала, о чем думала малышка. «Или тварь – или я». Монстр до смерти ее напугал. Но она не побежала прятаться, а сознательно решила сражаться. Вот и хорошо. Правда, битва с существом подобной силы равнялась попытке остановить натасканного добермана мухобойкой.

Там, где пламя облизало пальцы Джули, они покраснели. Возможно, малышка получила легкие ожоги, но могло быть и хуже.

– В холодильнике лежит тюбик вазелина, смажь руки.

Магия моргнула – на секунду ушла и тотчас вернулась. Я бросила взгляд на дверь: не пожаловал ли кто-нибудь еще. За охранным контуром возник некто высокий, немного сгорбленный – в белом облачении. Незнакомец замотался в холстину, точно покойник в саван. С головы почти до груди свисал просторный капюшон. Из-под него послышался мужской голос – резкий хрип, напоминающий хруст раздавленных тяжелым ботинком ракушек.

– Отдай мне ребенка, человек.

Марионетки сдохли, и кукловод решил пожаловать лично. Надо же, как лестно. Жестом показала Джули снова спрятаться за стену, подальше от его глаз.

– И что ты за нее предлагаешь?

– Жизнь.

– Даешь честное слово?

Это сбило его с толку, но только на мгновение.

– Откажись от ребенка!

– Жизнь, значит? Дешевое предложение. Мог бы посулить богатство и толпу красавчиков в придачу.

– Отдай девочку, – велел он. – Ты – пустое место, человек, и не представляешь для нас опасности. Мои ривы обглодают тебя до костей.

Итак, у косматых дамочек есть название.

– Тогда к чему тратить время? – оскалилась я. – Сбрось капюшон, и вперед.

Откинувшись назад, незнакомец воздел руки. Под одеянием прокатились какие-то выпуклости, обвились вокруг груди чужака и скользнули по рукам. Призрачный ветер всколыхнул капюшон, и в его глубинах показалась уродливая физиономия: узкая и клыкастая, цвета застарелых синяков, с парой огромных круглых глаз, мертвенно-холодных и чужеродных, как у кальмара. В середине лба торчала мягкая на вид бледно-зеленая опухоль, пульсирующее карикатурное сердце. Оттуда, прокладывая влажные дорожки меж безжалостных глаз, сочились две струйки серой сукровицы.

Из рукавов хламиды вырвались зеленые клубки плетей, разделившиеся на щупальца. Те схватились за притолоку, подняли капюшон в воздух, и тот повис, будто в сетке. Пульсация опухоли усилилась.

Квартиру наводнил шепот, мурашками прокатившийся по моей коже.

– Помоги-и-и…

Магия рванула из незнакомца, как из пушки. Охранные чары на двери треснули – ни дать ни взять папиросная бумага! Волна впечаталась в меня и вылетела в кухонное окно. Будь она материальна, сокрушила бы здание.

Потрясенная силой удара, я не сразу осознала, что защита больше меня не прикрывает.

Очередная черная прядь обвила мою талию и с неистовой силой потащила к разбитому окну. Значит, кто-то еще сюда пожаловал? Я врезалась в сломанные решетки. Спину пронзила адская боль, и я закричала. Волосы хлестнули меня по руке. Джули застыла, в панике вытаращив глаза. А меня тянули, стискивая грудь. Я не могла шевельнуть и мускулом. Стальная хватка сдавливала легкие.

Я потеряю сознание, и они заберут Джули.

– Убей… – проскрипел мистер Капюшон.

В плечо мне впились зубы, но тут же разжались. Рива обожглась моей кровью и завизжала.

Но ведь она нежить. Ею можно управлять, как вампиром. Я мысленно потянулась к ее разуму и ударилась о стену защиты Капюшона. Не пробить.

Меня снова стиснули. Вариантов не оставалось. Спину снова прошило болью.

Я изо всех сил напряглась и произнесла:

– Амехи.

Повинуйся.

Слово силы вырвалось вместе с мучительной вспышкой, будто из живота выдрали внутренности. Стена в сознании ривы разбилась вдребезги.

Капюшон взвыл в своей сетке из щупалец.

Передо мной зияющей ямой разверзлось сознание твари. Я мысленно взяла его в кулак и сжала. Волосы меня еще держали, но сокрушительная хватка ослабла.

Я смотрела на происходящее и глазами ривы, и своими собственными – точка обзора вышла странная. Джули в позе эмбриона скорчилась на полу. Капюшон уставился на меня. Затаился, выжидая, где-то в глубине разума ривы. Его до краев переполняла ненависть не просто ко мне, но к моей сути. Он клокотал, с трудом сдерживая ярость, – злобное создание, жаждавшее гибели человечества. Меня затопило отвращение, инстинктивное отторжение чужака, настолько сильное, что грозило сокрушить любые доводы рассудка.

Я заставила волосы меня отпустить. Их хватка разжалась медленно, неохотно. Даже воздействуя словом силы, я не смогу долго повелевать ривой. Стоит промедлить, и Капюшон снова захватит власть.

Отступив, я втянула риву в кухню.

Наблюдай, сукин ты сын.

Повинуясь безмолвной команде, нежить принялась биться головой о стену.

Удар. Треснул гипсокартон, обнажая кирпичную кладку.

Удар. На стене появилось красное пятно.

Удар. Череп твари раскололся, как яичная скорлупа.

Не видать тебе моего ребенка, ясно?

Монстр отшатнулся для финального броска. Из головы сочилась красно-серая слизь. Капюшон покинул сознание твари. Секундой позже я отдала последнюю команду и тоже сбежала, пока умирающий разум не утянул меня за собой.

Удар! Стену омыл поток мерзкой жижи.

Спину мне обожгло, будто в рану налили расплавленного стекла. Комната покачнулась. Сжав зубы, я подняла саблю.

Капюшон ждал у порога. Путь был расчищен – нас уже не разделяли магические стены.

Я оскалилась.

– С тремя покончено, ты последний. Давай!

Щупальца сжались, натягивая сеть. Я подалась вперед, готовясь к броску.

Щупальца оторвались от притолоки, втянулись в рукава и под полы хламиды, а сам Капюшон скрылся, можно сказать, что его унесло ветром.

Я опустила глаза и успела заметить, как ноги Джули исчезают под столом.