Текст книги "Миссия супергероев"

Глава 5. Преступление без следов

– Только вы осторожнее, там света нет, темень – жуть! – начала Катька и… осеклась.

Вырывая черные силуэты домов из темноты позднего вечера, ярко сияли окна. Золотистые прямоугольники света ложились на асфальт, блестками осыпали рябящую под ветерком лужу.

– Свет уже есть, – заключил Вадька. – Давай, малая, показывай, где тут на тебя всеми колесами наехали?

Катька нерешительно двинулась в глубь двора. Теперь, в падающем из окон ярком свете, дворик выглядел удивительно мирно. Будто не здесь час назад собаки гнались за похитителями, а по Катьке и Харли палили из пистолета с глушителем.

– Отсюда Лысый и Репанный девчонку выманили, – показывая на отдельный вход квартиры с кирпичной пристройкой и кованой оградой, объяснила Катька. Сейчас эта квартира была единственной, в которой не горело ни одно окно. – Потом ее в фургон кинули! Фургон вот здесь стоял…

– Здесь? – с сомнением переспросил Вадька, разглядывая ведущую к пристройке дорожку. Он вытащил фонарик из кармана и поводил им вдоль узкого серого языка асфальта. – А следы колес где?

– Не знаю, – растерянно ответила Катька, тоже разглядывая абсолютно чистый, словно вымытый, асфальт перед пристройкой. – Вот под этим столиком я пряталась, а когда Лысый ко мне полез, я в него кульком с продуктами запустила… – Катька вытащила свой фонарик и зашарила лучом вокруг. На мокрой, расползшейся в грязь земле валялось много всего – окурки, бумажки, пустые банки из-под пива, но никакого пакета не было.

– Наверное, его Лысый прихватил, – сказала Катька.

– Того, что он в супермаркете набрал, ему мало? – недоверчиво хмыкнул Сева. Похоже, он снова начал жалеть, что так рьяно выступил в защиту Катькиных интересов.

– Могли соседи подобрать, – поторопилась вмешаться Кисонька.

– Я туда побежала, а водитель, его Рашидом называли, принялся по мне палить… Одна пуля вон в лужу улетела…

Вадька тяжко вздохнул, присел на корточки… и, закатав рукава куртки, принялся шарить в луже. Сева минуту поколебался – уж очень не хотелось ему лезть в грязную холодную воду, – но солидарность победила, и он начал прочесывать лужу с другой стороны. Девчонки столпились у них за спиной.

– Нет здесь ничего! – после десяти минут безуспешных поисков раздосадованно рявкнул Сева и принялся тереть закоченевшие мокрые ладони.

– Как же нет, когда была! – чуть не плача, вскричала Катька. – Я сама в этой луже валялась!

– Ты, может, и валялась, а пули там нет, – упрямо повторил Сева.

– Точно – нет, – поднимаясь, подтвердил и Вадька.

– Но в меня же стреляли! – закричала Катька. – Говорю вам – он прямо с водительского места по мне: бах, бах! – Она растерянно оглядела нахмуренные лица компаньонов. – Вы что, мне не верите?

– Верим, конечно! – поторопилась ответить Мурка. – Просто странно как-то: ты говоришь, света не было – а он есть, фургон был – а следов нет. Пули тоже нет…

– Зато, может, похищенная девчонка как раз есть? – хихикнул Сева.

Катька бросила на него убийственный взгляд… и, вдруг сорвавшись с места, кинулась к пристройке красного кирпича.

– Стой, куда ты, малая? – слабо вякнул ей вслед Вадька.

– Сейчас посмотрим, как она есть… – пробормотала Катька и с силой вдавила кнопку звонка.

В глубине темной и тихой квартиры резким стрекотом залился дверной звонок. Ему ответил дружный лай собак.

– А говорила, они за фургоном убежали, – тихонько пробормотала Мурка.

– Вернулись, наверное, – растерянно прислушиваясь, ответила Катька.

– И дверь за собой заперли, – ехидно ухмыльнулся Сева.

– Это очень умные собаки, – не зная, что ответить, высокомерно объявила Катька.

– Ага, сейчас «кто там» спросят, – продолжал веселиться Сева.

Лай за дверью стих… и громкий мужской голос взволнованно спросил:

– Кто там?

– Это кто, Бульдог? – растерянно пробормотал Сева и невольно попятился в темноту.

– Кто? – нетерпеливо повторил голос.

Окончательно замороченная Катька громко ответила:

– Я!

За дверью воцарилась тишина… потом раздался короткий, полный отчаянного облегчения вопль. На порог выскочил, будто им из пушки выстрелили, высокий немолодой мужчина. Кинулся к Катьке и… Остановился, словно вмерз в порог. Запрокинув голову, девчонка смотрела, как с его лица сперва исчезла радость, затем мелькнула тяжелая давящая тоска, потом оно приняло отстраненное, замкнутое выражение.

– Что тебе, девочка? – очень холодно спросил мужчина и сделал шаг назад, к квартире.

– Мне… э-э… мне… – Катька тоже невольно попятилась, понятия не имея, что говорить этому странному взрослому дядьке. – Мне бы… Аню! – вспомнив имя похищенной девчонки, выпалила Катька.

– Аню? – мужчина вздрогнул так сильно, что это было заметно даже в темноте. – Вы с ней договаривались встретиться?

– Не-ет… – пятясь еще больше, проблеяла Катька. – Я так… без предупреждения…

– Ну, тогда ты ее извинишь, – легко сказал мужчина и отступил к самым дверям. – Она спит. Видишь, – он указал на темные окна квартиры. – У нас света нет, вот она и легла пораньше.

– А-а… А всюду свет уже есть, – не придумав ничего лучшего, ляпнула Катька.

– Замечательно, – иронически согласился мужчина. – Но, с твоего разрешения, я все равно не стану ее будить.

Не дожидаясь, разрешит Катька или нет, он захлопнул дверь перед самым ее носом.

Катька уперлась спиной в застывшего в темноте Севу и остановилась, глядя на окно «собачьей» квартиры.

– Так похитили Аню или она спать легла? – иронически поинтересовался Сева. – Может, ты, малая, просто деньги на покупки посеяла? – Физиономия его стала ехидной. – А дурацкую историю выдумала, чтобы мы тебе не выдали за это, как положено?

Катька задохнулась от возмущения.

– Если бы ты, Севочка, не был помешан на деньгах, ей бы не пришлось ничего выдумывать! – вступилась Кисонька.

Но Катька не приняла ее заступничества.

– Я не выдумываю! Я не понимаю, почему ее папа сказал, что она спит! Я сама видела, как девочку похитили! – Она обвела остальных сыщиков полными слез глазами. – А вы мне не верите! А ты… – Она перевела взгляд на Севу и персонально ему объявила: – Вообще гад! – И, подхватив гуся, Катька рванула прочь со двора.

Остальные сыщики смущенно переглянулись. Сева пожал плечами:

– Подумаешь, какая нежная… – И, глубоко засунув руки в карманы, первым двинулся к ведущему на улицу арочному проему.

Мурка оглянулась на Вадьку:

– Идешь? – и тут она обнаружила, что он сидит на корточках возле подъездной дорожки у пристройки и водит фонариком туда-сюда.

– Следы нашел? – наклоняясь к нему и тоже до рези в глазах всматриваясь в чистенькое полотно дорожки, спросила Мурка.

– Не нашел, – раздельно ответил Вадька. – Ни единого следа на всей дорожке. В том-то и дело. – Он запрокинул к Мурке голову и задумчиво уставился в ее лицо. В стеклах его очков плясали желтые отблески фонарика. – Вокруг грязища. – В подтверждение своих слов он широким жестом обвел двор. – Все остальные дорожки аж черные, а на этой – сама погляди… – Круглое световое пятно заскользило вдоль асфальтовой полосы. – Ни туфли не пропечатались, ни лапы собачьи… Ни-че-го! Как такое может быть?

Глава 6. От литературы не уйдешь

– И каков же основной конфликт в поэме Лермонтова «Песня про купца Калашникова»? – спросила литераторша Елизавета Николаевна, старшеклассниками прозванная Бедной Лизой, и тоскливо поглядела на мающегося у доски пацана.

Пацан ответил ей таким же тоскливым взглядом:

– Конфликт там очень такой… основной… Купец Калашников законфликтовал с этим… опричником…

– Погоди… – Литераторше было муторно, но ничего не поделаешь. – Для начала – кто такие опричники?

– Ну, это вроде гвардии при царе Иване Грозном… Что он хотел, то они и творили. Отмороженные совсем, – неуверенно уточнил пацан и покосился на литераторшу. – Беспредельщики.

– По большому счету – правильно, – так же неуверенно согласилась Бедная Лиза.

– А купцы – это такие богатые люди, – уже по собственной инициативе заявил пацан. – Ну, там, банки у них, акции, салоны красоты всякие…

– Удалой банкир Калашников, владелец акций, – без всякого выражения повторила Елизавета Николаевна. – Что у них с опричником Кирибеевичем вышло?

– Разборка! – радостно возвестил пацан. – За эту… жену, Алену Дмитриевну! Она домой возвращалась…

– Из салона красоты, – пробормотала себе под нос литераторша, но ее услышали.

– Не-е! – довольным тоном протянул пацан. – Купец ее только в церковь пускал! Сектант, наверное… – немного подумав, сделал он глубокий вывод.

– Наверное… – с мученической покорностью Бедная Лиза согласилась и на это.

– Вот… Ну и стали они разбираться, – тут ответ сбился на невнятное бубнение. – Опричник, он же из госструктур, а у купца охрана… Наверное… – уточнил он, и ясно было, что второй части поэмы он не читал. Не хватило его на вторую часть.

– Охрана и «шестисотый» «Мерседес», – снова согласилась литераторша.

– Не-е! – запротестовал пацан.

– А что? – удивилась Бедная Лиза. – Джип «Чероки»?

– Тогда вообще машин еще не было! – искренне возмутился пацан.

– Да-а? – протянула литераторша. – Надо же, как интересно! Ну и чем все кончилось?

– Да забил купец опричника насмерть! – рубанул пацан. – А царь, конечно, таким купеческим произволом возмутился – думает, если он крутой, так ему можно опричников забивать? – и казнил купца! – в его голосе отчетливо звучало мстительное удовлетворение. – А поэт Лермонтов про это узнал и написал поэму!

– Сразу узнал или чуть попозже? – поинтересовалась учительница. – Из газет или в новостях передавали?

– Не знаю я, когда он узнал! – застонал окончательно измученный пацан. – Лермонтов там вообще не один был! Еще художник такой – Репин – он тоже сильно впечатлился и написал картину. «Иван Грозный убивает купца Калашникова»!

– Автоматом Калашникова, – с каменным лицом кивнула Бедная Лиза. – Прикладом в висок.

– Серьезно, что ли? – недоверчиво переспросил пацан.

– Я серьезна, как никогда, – подтвердила литераторша, выписывая оценку в дневнике.

– А двойка тогда за что? – возопил несчастный, увидев, что она там нарисовала.

– Скажем, за то, что ты кое-что перепутал, – продолжая сохранять ледяное спокойствие, уточнила Елизавета Николаевна.

– Чего я перепутал-то? – от возмущенного вопля парня дрогнули стены. – Что тут можно напутать? Разве Калашникова убил не Иван Грозный?

– Иван, – слабеющим голосом опять согласилась с ним Бедная Лиза и вдруг принялась размеренно биться головой об учительский стол.

– Так, дети, все свободны! – вскочила с задней парты присутствовавшая на уроке историчка Мария Филимоновна, более известная в их лицее как Мумия Фараоновна или попросту – Мумия. – Идите, идите, не задерживайтесь, – подбегая к литераторше и хватая ее за плечи тощими, как у настоящей мумии, руками, повторила историчка. – А ты, Тихонов, принеси воды. Быстро, быстро!

Мимо недовольно ворчавшего пацана, волокущего свой дневник за угол, словно дохлую крысу за хвост, Вадька рванул в коридор и дальше в учительскую. Когда, расплескивая по дороге воду из стакана, он влетел обратно, народ уже тянулся на выход. Растолкав одноклассников, он сунул стакан литераторше в трясущиеся руки.

– Ну чего они от меня хотят! – постукивая зубами о край стакана и проливая половину воды на свой пиджачок, стонала Бедная Лиза. – У нас лицей информационных технологий! Они тут все таланты! Но математические! Они мою литературу не знают и знать не желают!

Вадька поглядел на училку обиженно. У них многие любят читать! Вот хотя бы… Вадька призадумался. Он сам, например, много читает! Только про любовь терпеть не может! И зачем вроде бы умные люди про эту глупость столько пишут? От любви одни неприятности. Возьмем хоть Печорина с его то Бэлой, то Верой, то княжной Мери, хоть… хоть Кисоньку с Севкой и Большим Боссом! Все агентство из-за них как на пороховой бочке восседает! Из-за Кисоньки с Севой и Боссом, конечно, а не из-за Печорина. А тут еще и Катька в эти дурацкие любови как-то замешалась, совсем безобразие, малая, а туда же!

– Лицей все математические и информационные олимпиады на корню берет, теперь им еще олимпиаду по литературе подавай!

Углубившись в размышления о вреде любви, Вадька отвлекся от разворачивающейся в кабинете крупномасштабной истерики.

– Дети должны гармонично развиваться! – кричала литераторша. – Ради бога, я разве против? Но если они не хотят? Если они хотят развиваться специфично? А мне потом по голове – почему дети плохо знают родную литературу? Да потому, что, кроме пособия по Windows, они ничего не читают!

Вадька снова обиделся – пособие по Windows пусть первоклашки штудируют!

– У тебя же была подходящая девочка… – напомнила литераторше Мумия.

– Была! Отличная девочка, литературу любит и знает! И это не мешает ей по всем вашим информатикам «отлично» получать, – последнее было сказано специально для Вадьки. – А теперь ее нету! – растопырив руки, выдохнула литераторша. – Отец утром позвонил, сказал, заболела! И отключился – ни что с ней, ни надолго ли она захворала, не сообщил! Олимпиада через три дня, а больше мне отправить некого! А директор на меня да-авит! – она всхлипнула.

Вадька аж засопел от жалости – похоже, у Бедной Лизы настоящая беда.

– Давайте я на вашу олимпиаду пойду! – поправляя очки, мужественно предложил он. – Я вам даже какое-нибудь первое-второе место могу занять…

Историчка обернулась, смерила его взглядом с ног до головы:

– Быстро, Тихонов, не думая – за что поэта Шевченко сослали в солдаты?

– За то, что выступал против царя и советской власти! – как и было велено, быстро, не думая, ответил Вадька.

– А также электрификации всей страны, – кивнула историчка.

Теперь Вадька призадумался. Осуждать Шевченко ему не хотелось, все-таки великий поэт, но с электричеством этот гений, похоже, слегка загнул…

– Мне кажется, тут он был не совсем прав, – осторожно начал он, но тут Мумия Фараоновна пронзила его убийственным взглядом настоящей, вырвавшейся из саркофага мумии, и он осекся. – Я что-то не то говорю?

Бедная Лиза самым натуральным образом завизжала:

– И это лучший, понимаешь, лучший! Ребенок, который хотя бы книгу в руки берет!

– Тихонов, и как с такими знаниями ты собрался участвовать в литературной олимпиаде, да еще выиграть первое-второе место? – с убийственным сарказмом поинтересовалась историчка. – Или за оставшиеся три дня ты думаешь охватить весь курс мировой литературы?

– Мне делать нечего – столько учить, да еще за три дня? – мрачно буркнул в ответ Вадька. С учителями по-человечески не-воз-мож-но! Ты их выручить предлагаешь, а они еще и издеваются! – Вы мне адрес сайта этой олимпиады скажите. Если сайта не знаете, тоже ничего, дайте точное название, дальше я сам найду.

– Что найдешь? – перестав рыдать, настороженно поглядела на него учительница литературы.

– Вопросы по олимпиаде, – пожал плечами Вадька. – Вряд ли у этих ваших литераторов серьезная защита стоит. – Вадька презрительно скривился. – Я ее вам минут за пятнадцать расщелкаю и варианты скачаю, вы мне правильные ответы напишете, а там я их перекатаю, и все дела!

Историчка и литераторша пристально, в глубоком молчании глядели на Вадьку. Лицо Бедной Лизы менялось: сперва на нем было непонимание, потом недоверие, промелькнула надежда и страстное, неистовое желание… но вдруг она нахмурилась, и лицо ее стало типично учительским.

– Ты на что меня подбиваешь, хакер малолетний, похититель информации! – махнула она ладошкой. – Ты еще подслушивающее устройство в оргкомитете поставь…

– Можно и «подслушку», это несложно, – бухнул Вадька.

– Тихонов, замолчи! – рявкнула на него Мумия. – Еще немного – и я поверю, что ты и правда причастен к аресту нашего информатика и биологички, как в учительской говорят! [1]1
  Об этой истории читайте в книге Илоны Волынской и Кирилла Кащеева «11 врагов IT-сыщика» (прим. ред.).


[Закрыть]

Вадька глубоко вдохнул… и со свистом выпустил воздух. Доболтался!

– А ты прекращай убиваться, лучше перезвони отцу той подходящей девочки и все выясни, – потребовала Мумия у литераторши. – Пока Тихонов банк ограбить не предложил!

– Банк я грабить не собираюсь… – пробубнил Вадька.

– Ты меня успокоил…

– У них защиты, знаете, какие – месяц провозишься, – закончил он.

Историчка застонала и сунула мобилку Бедной Лизе в руки.

Елизавета Николаевна еще минуту поколебалась… и принялась звонить.

– Тихо! – вслушиваясь в гудки, она предостерегающе подняла палец, тут же расплылась в умильной улыбке и сладко запела в трубку: – Егор Викторович? Учительница вашей дочери беспокоит… Мы утром не договорили… Да, я понимаю, что вы очень заняты, – промямлила она. Мумия скорчила ей рожу в стиле фильмов ужасов, что неожиданно придало Бедной Лизе отваги, и она довольно твердо объявила: – Мы тут тоже не бездельничаем! Через три дня олимпиада, мы должны знать, выздоровеет ли девочка к тому вре… Нет? – совершенно убитым тоном переспросила она, видно, собеседник ее перебил. – Точно не выздоровеет? Подождите, как надолго? – переполошилась она. – Она что, серьезно больна? Я ее классный руководитель, я должна знать… – Она отодвинула мобилку от уха и поглядела на нее с недоумением. – Как с ума сошел человек! – Она перевела удивленный взгляд на историчку. – Сказал, что олимпиада его не интересует, чтобы я с ней сама разбиралась, а он со своим ребенком тоже как-нибудь сам, без меня, разберется. И отключился! Странно. – Она пожала плечами. – Такой приличный папа, всегда вежливый, сдержанный… Очень гордился, если его девочка в конкурсах побеждала. Не понимаю – словно я с другим человеком разговаривала! Нет, я так это не оставлю! – Литераторша снова принялась терзать телефон и наконец разочарованно отключилась. – Теперь он еще и мобилку выключил!

– Так не годится. – Историчка решительно помотала головой. – Тут уже дело не в олимпиаде – если с ребенком случилось что-то серьезное, школа обязана знать! – Она немного подумала и скомандовала: – Знаешь что, сходи-ка ты к ним домой! На месте и разберешься – чем больна девочка, что там такое случилось с папой и кто когда выздоровеет.

– Как я буду выглядеть, если к ним явлюсь? – задулась Бедная Лиза. – Мне открытым текстом предложили не лезть в чужие семейные дела. Еще выгонят с порога, буду чувствовать себя оплеванной…

Историчка призадумалась. Ее отсутствующий взгляд уперся в маявшегося у выхода Вадьку – тому уже и оставаться в кабинете не хотелось, но и просто распахнуть дверь и уйти тоже было неудобно. Глаза Мумии жутковато блеснули.

– Тихонова с собой возьми, – азартно предложила она. – Пусть он изобразит обеспокоенного товарища и аккуратненько, по-дружески все выяснит.

Вадька поперхнулся от неожиданности, невольно попятился, ткнулся спиной в стену и тоскливо подумал: надо было все-таки сбежать пораньше.

– А если и его выгонят? – неуверенно спросила Бедная Лиза.

– Он ребенок, ему не обидно, – открывая в ухмылке все тридцать два зуба, парировала Мумия, и Вадька понял, что попал.

– Можно попробовать… – протянула литераторша и, решительно отерев с лица следы слез, поднялась из-за стола. – Едем к девочке домой, там и разберемся! Вперед, напарник! – скомандовала она Вадьке. – Ты меня прикроешь!

Вадька неслышно застонал.

Насупленный, нога за ногу плелся он по улице на два шага позади учительницы. А все его длинный язык! Помочь он, видите ли, захотел! Теперь вот приходится тащиться незнамо куда, а потом еще с той девчонкой разговоры вести. А ребята в офисе, наверное, ждут, и клиент новый мог появиться…

– Вадик! – окликнул его знакомый голос, и он увидел бегущую к нему Кисоньку. – А ты почему один – Катюша что, сильно обиде…

– Я не один, – торопливо, чтобы не дать Кисоньке закончить, перебил Вадька. – Я вот… – он быстро кивнул на остановившуюся впереди училку. – С нашей учительницей по литературе.

Кисонька, умница, мгновенно все поняла:

– Ты занят! – с видом глубочайшего разочарования протянула она. – А ты нам так нужен – задание по информатике делать. Мы без тебя не разберемся…

– Какая у тебя симпатичная девушка, Вадик, – сказала Елизавета Николаевна, внимательно оглядывая светлую Кисонькину курточку, сапожки на высоком каблучке, сумочку в тон сапожкам и подхватывающий ярко-рыжие, тщательно завитые волосы шарф из пушистого меха.

– Она не моя девушка, – пробормотал красный как рак Вадька.

– Я не его девушка. Мы просто друзья, – невозмутимо выдерживая взгляд литераторши, сообщила Кисонька и очень-очень спокойно, словно всегда это делала, взяла Вадьку под руку. А потом еще более невозмутимым тоном добавила: – Моя сестра – его девушка.

Вадька судорожно дернулся и чуть не плюхнулся прямо на мокрый асфальт.

Зато литераторша рассмеялась:

– Сейчас пойдешь к своим девушкам и их сестрам, – насмешливо поглядывая на Вадьку, сказала она. – Только поможешь мне немножко… Ты тоже присоединяйся, если хочешь, – кивнула она Кисоньке. – Это недолго.

– С удовольствием, – светски согласилась Кисонька. – Что за дело?

– Загадочное и романтическое, – таинственно понизила голос Бедная Лиза и уже обычным тоном добавила: – Нужно выяснить, что с девочкой, которую мы собираемся на литературную олимпиаду послать, а мне вроде как неудобно… Вот я и попросила Вадьку сыграть роль настоящего сыщика! Когда ему еще подвернется такая возможность!

На лице Кисоньки не дрогнул ни один мускул:

– Действительно – когда? – сказала она и, так и держа Вадьку под руку, пошла рядом с ним.

Вадька вышагивал, будто жердь проглотив, напряженно держа на отлете локоть, на котором небрежно лежали Кисонькины пальчики с покрытыми бледно-розовым лаком ноготками.

– Расслабься, – бросила ему Кисонька. – Или вы с Муркой никогда под руку не гуляли?

– Ты зачем сказала, что Мурка – моя девушка? – зашипел в ответ Вадька.

– А что, на самом деле она не твоя девушка? – холодно спросила Кисонька.

Конечно – нет! – хотел было вскричать Вадька и… промолчал. И не только потому, что зеленые глаза Кисоньки вдруг стали злыми и колючими. Просто… он не знал, что отвечать. Он… никогда об этом не задумывался. Мурка – его девушка? Ответ «нет» показался ему неприятным. Но сказать «да» было просто немыслимо!

– Я не собираюсь это обсуждать! – отрезал он, в точности как его мама, когда она запрещала Катьке красить глаза или натравливать Евлампия Харлампиевича на вредных одноклассниц.

– Правильно, – неожиданно согласилась Кисонька и заулыбалась. – И не надо! Даже со мной, – с легким сожалением добавила она.

Нет, все-таки девчонки произошли от другой породы обезьян, вздохнул Вадька.

– Вот мы и пришли! – сообщил веселый голос училки. – Вы готовы к своей миссии?

Из-за размышлений о своих отношениях с Муркой (его девушка, надо же!) полностью отключившийся от окружающего мира Вадька очнулся и огляделся.

Они стояли посреди ярко освещенного солнцем проходного двора… точно напротив квартиры с отдельным входом, кованой оградой и пристройкой красного кирпича. Из-за плотно закрытых дверей тянулся жалобный двухголосый собачий скулеж. Вадька и Кисонька испуганно переглянулись.

– Как зовут эту девчонку, которая не пришла сегодня в школу? – дрогнувшим голосом спросил Вадька.

– Аней! – охотно ответила учительница.