Текст книги "Пять лимонов на мороженое"

Глава 6
Ответный визит

– Если бы ты не придумал, что я умственно отсталая, у них не было бы предлога нас выставить!

– Они бы изобрели другое! – защищался Сева, в глубине души признавая, что Катька в чем-то права. Что, конечно, вдвойне обидно. – И вообще, я ничего не понимаю! – Это был истинный крик души. Сева тупо уставился в разложенные перед ним компьютерные распечатки. – Вадька, поищи еще!

– Я ищу, я все время ищу, – сквозь зубы процедил Вадька.

– У них все было в полном порядке! – шурша бумагами, как еж в газетах, стонал Сева. – Особых неприятностей с законом не видно, серьезных претензий от партнеров тоже. Зарабатывали ребята нормальные сверхприбыли времен кризиса – закупали валюту на межбанке задешево, продавали задорого. И вдруг… – он драматически развел руками, – такое впечатление, что они… ну просто исчезли. На валютной бирже их нет, операции прекращены…

– А может, они уже давно к разорению шли? Просто шифровались? – спросила Мурка.

– Ты мне таких ужасов даже не говори! – нервно дернулся Сева. – Если они разорились – так ведь и мы разорились, а я не хочу, ясно? Не бывает банков, которые могли бы полностью спрятать свои проблемы! Бывают просто несчастные и плохо информированные вкладчики!

– А мы счастливые и информированные хорошо, – меланхолично вздохнула Кисонька.

– Говорил я, подстраховаться надо – по разным банкам деньги разложить, – проворчал Вадька.

– Это не подстраховка, это дурость! – выкрикнул Сева. – В одном банке деньгам безопаснее, один банк проще под контролем держать, чем разные!

– И жизнь убедительно-убедительно подтвердила твою правоту, – с бесконечным ехидством протянула Кисонька.

Севе стало просто-напросто плохо. Даже в глазах потемнело. Противно было, когда и Кисонька, и Катька наперебой называли его жадным. Мурка с Вадькой помалкивали, но Сева знал, что они тоже так думают. Но раньше он хотя бы утешался, что без его так называемой жадности «Белый гусь» давно бы разорился! И вдруг такой прокол! Теперь они скажут, что он даже жадничать не умеет!

– Этот самый банк – он что-то скрывает! – тем временем зловещим тоном выдала Катька.

А, вот кто у него сейчас по полной получит! За гениальные мысли! Но прежде чем Сева успел сорвать на девчонке зло, Катька добавила:

– Но почему они тогда так радуются милиции? Прямо как родным!

– Неужели непонятно? – рявкнул Сева. – Милиция у них как предлог, чтоб закрыться и с вкладчиками не разговаривать!

– Скрываться с помощью милиции? А тебе не кажется, что это как-то глупо? – в ответ поинтересовалась Катька. – Если они ментов не боятся, значит, ничего противозаконного не делают? И еще тот дядька, толстый, – говорил, что он уже почти месяц не может положить в банк деньги. Я понимаю, если банк не отдает деньги. Но чтоб он брать отказывался – этого я не понимаю!

– Да ты вообще мало что понимаешь! – привычно огрызнулся Сева. Но видно было, что Катькины слова заставили его задуматься. Он принялся снова копаться в найденных Вадькой материалах.

– Сейчас у нас март… – пробормотал он. – Похоже, наш банк перестал участвовать в межбанковских торгах, исчез с бирж и вообще затихарился где-то в начале года… Но сперва это было не очень заметно – новогодние праздники, банковские каникулы и все такое… Нашу аренду они с того же времени не платят. А еще у них стали происходить всякие мелкие неприятности – сеть зависла, кому-то «Скорую» вызывали, теперь накладки с крыльца украли, еще ограбление сегодняшнее дурацкое…

– Вряд ли из-за похищения резиновых накладок банк ушел с валютных торгов, – задумчиво протянул Вадька. – И обычно когда кому-то «Скорую» вызывают, работа все-таки не прекращается. Такое впечатление… – он снова задумался, – они для чего-то тянут время.

– Ясно для чего! – нервно выкрикнул Сева. – Чтобы сгрести наши денежки и сбежать с ними на Кипр!

– Тогда почему у толстого дядьки деньги не взяли? – возразила Катька. – Лишние они им, что ли?

– Может, тот дядька крутой мафиози, который этих банкиров не то что на Кипре, а и на Луне достанет?

– Если бы они хотели сбежать с нашими деньгами, побежали бы сразу, два месяца не тянули, – покачал головой Вадька.

– Ну так и что за ерунда у них там происходит? – в отчаянии выпалил Сева.

Из офиса послышался резкий звонок. В окне между рабочей комнатой и офисом видно было, как замер Салям – щеки распирал надкушенный бутерброд. Могучим глотком, не жуя, он отправил кусок в желудок, торопливо смахнул колбасу в ящик стола и нажал отпирающую дверь кнопку.

– Кого там еще несет? – пробормотал Сева, недовольно выныривая из вороха документов.

Дверь открылась, и на пороге появился высокий представительный мужчина. В холеных пальцах был зажат прямоугольник визитной карточки Саляма. На породистом лице привычная маска невозмутимости явно проигрывала сражение какой-то детской растерянности и самому настоящему страху.

– Извините, вы меня, наверное, не помните. Мы встречались вчера… – голос у посетителя был четкий и хорошо поставленный, вот так мямлить он явно не привык. – Вы… Я… – он выдохнул, заставляя себя успокоиться. – Я председатель правления банка, где вы вкладчик. И я думаю – только вы можете нам помочь! У нас такая ерунда происходит! В нашем банке – два учредителя! – Голос представительного мужчины задрожал, сорвался, он судорожно сглотнул и прикрыл глаза. – Сейчас… Я сейчас все объясню… – не открывая глаз, пробормотал он. – Извините, пожалуйста… Я так измучился… – его лицо, еще секунду назад худо-бедно державшее маску невозмутимости, поплыло, щеки обвисли и стало видно какой это немолодой и действительно до предела измученный человек.

Салям невозмутимо блеснул на него стеклами темных очков, сунул руку в ящик, вытащил свое любимое салями, отчекрыжил от него кружочек и ни слова не говоря, ткнул его сидящему напротив человеку под нос. Запах колбасы заставил того резко распахнуть глаза. Прямо перед ним висел аппетитный темно-красный ломтик. Посетитель некоторое время недоуменно разглядывал кружочек, потом робко протянул руку, взял колбасу двумя пальцами, положил на язык и сосредоточенно зачмокал. Через мгновение дыхание его выровнялось, на губах мелькнула тень улыбки, и он с удивлением пробормотал:

– А вы знаете – помогает!

Салям удовлетворенно кивнул – еще бы!

Посетитель сглотнул, перевел дух и уже увереннее повторил:

– Так вот – в нашем банке два учредителя…

Глава 7
Пара учредителей

Телефон звонил. Звонил, и звонил, и звонил. Скрипучая, совсем не мелодичная трель буравчиком ввинчивалась через уши прямо в мозг.

Петр Маркелович отшвырнул газету и уставился на надсадно верещащую трубку ненавидящим взглядом. Ну конечно, кроме него, ответить некому! Сперва с утра до ночи на работе корячится, потом дома, с сыном, все сам, всегда сам! И раньше-то сам, а уж сейчас тем более! Сын небось в свой дурацкий компьютер уткнулся, и дела ему нет! Ни до чего! А мог бы отца пожалеть! Петр Маркелович еще немного побуравил трубку взглядом, надеясь, что тому, на другом конце провода, надоест наяривать. Но «звонарь» попался на редкость упорный.

Чувствуя острую жалость к себе, Петр Маркелович схватил трубку и рявкнул:

– Да!

– Наш банк… имеет сообщить вам… что вы… задолжали оплату… процентов по кредиту… – механический, с паузами женский голос сразу выдавал запись. – Напоминаем… что если вы… в течение трех дней… не оплатите…

Петр Маркелович с раздражением нажал на кнопку телефона. И ко всему прочему, еще и не туда попали!

Телефон зазвонил снова. Петр Маркелович поглядел на него волком… стиснул в кулаке, будто хотел удавить… и все-таки нажал кнопку!

– Наш банк… имеет сообщить вам… что вы… задолжали оплату…

Петр Маркелович с рычанием швырнул переносную трубку об пол. Пластиковый корпус крякнул и развалился. Вот тебе харакири, ты, самурайская техника! Петр Маркелович удовлетворенно плюхнулся обратно в кресло и потянулся за газетой.

Среди обломков телефона молча замигала красная лампочка – и тут же из холла донеслась трель второго аппарата. Неподалеку хлопнула дверь, кажется – ванной. Послышались быстрые шаги, и голос домработницы напевно протянул:

– Не беспокойтесь, я подойду-у!

– Наконец-то, – буркнул Петр Маркелович.

Звонок замолчал – видно, женщина взяла трубку. Послышался короткий испуганный вскрик – и шум падающего тела. Петр Маркелович на мгновение замер… выскочил из кабинета и кинулся к лежащей у телефона домработнице. С другого конца огромного холла, разгоняясь по натертому до блеска паркету, несся сын. Крепко приложившись лбами, они столкнулись прямо над телом домработницы:

– Теть Катя! Ты чего? – в ужасе завопил сын, хватая ее за плечи.

Петр Маркелович потянул из ее крепко стиснутых пальцев телефонную трубку. В трубке звучал механический женский голос.

Сын исчез, опять появился – на голову домработницы полилась тонкая струйка воды. Женщина резко распахнула глаза и села.

– Петр Маркелович! – задушенно выдохнула она, вцепляясь в полы его домашней куртки, – мы должны сейчас же… немедленно… Увезти отсюда мальчика! Спрятать! Там… – она принялась судорожно тыкать пальцем в трубку, – такой ужасный голос! Говорит, что вы им должны! Это мафия, Петр Маркелович! Они убьют ребенка! – И она с такой силой дернула за полы его куртки, что он не удержался на ногах и грузно рухнул на домработницу. Женщина сдавленно хрюкнула и, похоже, опять отключилась.

Сын хихикнул:

– Воды! – рявкнул на него Петр Маркелович, безуспешно пытаясь подняться с домработницы – ее могучий живот проседал под ним, как хорошо накачанный надувной матрас.

– Пожалуйста! – кивнул сын, выливая отцу на макушку остатки воды из стакана.

– Да не мне – ей! – прохрипел Петр Маркелович, скатываясь наконец с домработницы и отползая в сторонку. – Болван, раз в неделю появляешься, и то толку с тебя никакого, сидишь, уткнувшись в компьютер, ни поможешь, ни с отцом не пообщаешься…

– Ты предлагаешь мне почитать твою газету с другой стороны? – с той невозмутимой любезностью, которая всегда так выводила отца из себя, поинтересовался сын.

Телефон затрезвонил снова.

– Трубку хоть возьми! – не подумав, рявкнул отец. – Нет, не бери…

Но невозможный мальчишка уже нажал кнопку и с интересом вслушивался в слова, которые произносил механический голос.

– Ого, папаня, на что же это ты так неслабо кредитнулся! Пять лимонов евриков! А евро-то подорожал! Это ж сколько по нынешнему курсу выйдет? – И мальчишка длинно присвистнул.

– Не свисти, денег не будет, – не открывая глаз, слабо откликнулась с пола домработница. – Это мафия…

– Никакая это не мафия! – выдергивая трубку из рук сына, рыкнул Петр Маркелович. – То есть мафия, конечно, но не такая!

– Если вы хотите… связаться с нами… перезвоните по номеру… – вещал в трубке все тот же механический голос.

– Я-то хочу! Вот только захотите ли вы связываться со мной? – Фырча, как мотор старого «запорика», Петр Маркелович набил на трубке номер.

– Вы позвонили в коллекторное агентство… – начал любезный и, слава богу, живой женский голос.

– Я знаю, куда я позвонил! – заорал Петр Маркелович. – А вот вы какого черта названиваете мне поздно вечером, домработницу пугаете…

– Банк передал нам ваши данные в числе неисправных должников, – все также любезно объявила девушка. – У вас есть возможность уладить проблему мирным путем, без передачи дела в суд…

– Какой суд! – Вопль Петра Маркеловича был страшен. – Я не брал кредита в пять миллионов!

– А документы утверждают, что брали, Петр Маркелович, – девушка была тверда.

– Какие документы? Какой банк, черт бы вас драл?

– Меня оскорблять бессмысленно, я всего лишь выполняю свою работу, – парировала девушка. – А банк… – и она сказала название.

Петр Маркелович бессмысленно выпучил глаза и отер мокрый лоб ладонью:

– Но это же… Это же мой банк! Я его учредитель!

– А вот это меня уже не касается, – объявила девушка, и в трубке послышались короткие гудки.

– Ничего не понимаю! Не брал я никакого кредита – да еще в моем собственном банке! – растерянно пробормотал Петр Маркелович. – Но завтра я заеду к этим коллекторам в офис… – в голосе его зазвучала недвусмысленная угроза. – И во всем разберусь! – И он с силой вдавил кнопку отключения. Телефон слабо пискнул – и яростно зазвонил снова. Петр Маркелович со злобным рыком нагнулся – и рванул за провод.

– Не отключай! – крикнул сын. – Мама звонить должна!

– Пусть на мобильник тебе звонит, – уже из гостиной пропыхтел отец, отключая второй телефон и направляясь к третьему. – А если не позвонит вовсе – я лично не расстроюсь! – Дверь кабинета захлопнулась за ним.

Сын остался в холле один – если не считать домработницы, уже позабывшей о недавнем испуге и теперь с любопытством наблюдавшей то за молодым хозяином, то за старым. Потом мальчишка просто пожал плечами и тоже скрылся в своей комнате.

* * *

– Да, Мариша, да, просто ужасно! Смотрю на свои руки… – Анна Викторовна и впрямь искоса поглядела на свои руки, лежащие на руле «Ауди». – Маникюр – позорище лютое! У моей домработницы лучше, та вчера в салон ходила. А я в салоне в последний раз была – уж сама не помню когда! И под глазами какие-то тени нехорошие! – Она легко вписала «Ауди» в поворот и быстренько поглядела в зеркальце заднего вида. А тени под глазами и вправду нехорошие. И морщинка наметилась. Конечно, в ее возрасте надо очень следить за собой, а где ей следить за собой – ей за другими бы уследить! За сыном, который живет как во сне – все свое время тратит на дурацкие компьютерные игры или еще более дурацкие тусовки. За банком, в котором без ее пригляда господин первый учредитель… она презрительно скривилась… неизбежно та-акого наделает! И все ведь сама, всегда сама! Раньше сама, а уж сейчас-то тем более!

– Ну ладно, Мариш, я уже приехала, надо идти работать! Да-да, созвонимся, целую!

Ну почему она должна искать сочувствия у чужих людей? Почему никому нет до нее дела? Чувствуя острую жалость к себе, Анна Викторовна припарковала «Ауди» на закрытой стоянке банка. Вот еще неприятность – на стоянке топтался этот… первый учредитель. И ведь точно по ее душу – иначе зачем бы он тут шагал?!

– Ну и с чего вдруг такая щедрость? – как всегда не тратя время на приветствия – она ненавидела эту его привычку! – надменно поинтересовался Петр Маркелович, нависая над выходящей из машины женщиной. – С чего это ты вздумала выдать мне кредит на пять миллионов, о котором я тебя совершенно не просил!

– А даже если бы попросил – все равно ничего бы не получил! – немедленно парировала Анна Викторовна. Навыполнялась она уже его просьб, хватит! – Ты, кажется, не заметил – финансовый кризис нынче! Наш банк не может себе позволить выдавать такие кредиты!

– Так зачем же ты его выдала? – снова рявкнул первый учредитель.

– Кого?

– Кредит в пять миллионов!

– Кому?

– Мне!

– Ой, как я вовремя решила с тобой развестись – как чувствовала, что ты вот-вот с ума сойдешь! – возрадовалась Анна Викторовна. – Какие пять миллионов? – Она вдруг посерьезнела. – Подожди, Петр… Ты что, взял в нашем банке такую сумму? Ого, сколько ж это по нынешнему курсу… – брови ее грозно сдвинулись.

– Да не я взял! А ты мне их дала! – раздражаясь, заорал в ответ Петр Маркелович.

– Нет, точно рехнулся! Что значит, дала? Бегала за тобой по коридорам с криком: «Петенька, возьми пяток лимончиков?» А ты мне: «Ах, нет, зачем же, а впрочем – давай!», так?

– Да не говорил я такого! В смысле, не брал я этих миллионов! – Вопль господина первого учредителя накрыл стоянку. – Я о них вообще до вчерашнего дня ничего не знал! А вот твоя подпись на разрешении на кредит стоит! Я сегодня в коллекторном агентстве был, документы смотрел! Я все-е понял! – зловеще протянул он. – Ты меня подставить решила! Документы подделала, как будто я эти деньги взял! Пять лимонов в карман положишь, и еще с меня долг скачаешь? Или просто из бизнеса выжить хочешь? Или…

– Я тоже все поняла, и даже без всяких документов – потому что я гораздо умнее тебя! – зловещим шепотом перебила его Анна Викторовна. – Так вот что ты придумал!

– А что я придумал? – опешил ее собеседник.

– Хитрый план ты придумал! – Вопль Анны Викторовны ввинтился, как острый штопор. – Банк захапать не сумел, сына у меня отобрать тоже не смог – решил вот так от меня избавиться? Пять лимонов втихую спер, а на меня теперь свалить пытаешься, да? Не выйдет!

– Я не брал пять миллионов! Я-то точно знаю! – взвыл Петр Маркелович.

– Ну а я точно знаю, что я их тебе не давала! – отчеканила в ответ Анна Викторовна и, круто повернувшись, зашагала к задней двери банка.

– Разберемся! – крикнул ей вслед Петр Маркелович.

– Разберемся, – не оборачиваясь, бросила в ответ она и скрылась за дверью банка.

Петр Маркелович еще немного постоял, потом громко выругался, сел в свою машину, ударил по газам и, визжа протекторами, умчался.

Глава 8
Банк на грани нервного срыва

– Ну вот, а на следующий день они оба пришли ко мне… – горестно продолжал посетитель, сидя перед столом Саляма в офисе детективного агентства «Белый гусь».

– А вы… Простите, вас как зовут? – наклонился к микрофону в рабочей комнате Сева.

– Конечно, я же не представился! – спохватился посетитель, вытаскивая из кармана визитку.

– Савельев, Константин Николаевич, председатель правления банка, – вслух зачитал Салям.

– Ага, у вас еще ребенок семи месяцев, – пробормотал Сева, немедленно вспомнив разговор в «детском» банке – о дядя Косте, который своего семимесячного должен пристроить.

– А вы откуда знаете? – В офисе посетитель испуганно шарахнулся от Саляма.

– Салям, сделай загадочное лицо! – торопливо прошептал в микрофон Сева.

Салям сделал. Лицо получилось не столько загадочное, сколько устрашающее, потому что Константин Николаевич на всякий случай отодвинулся еще дальше.

– Меня интересуют отношения между этим самым Петром Маркеловичем и Анной… как ее… Викторовной, – предусмотрительно держась подальше от микрофона, сказала Кисонька.

– А меня – что такое коллекторное агентство, – пискнула Катька.

– Про агентство я тебе и сам скажу. – Сева прикрыл микрофон рукой. – Такая служба, которая деньги из неисправных должников выколачивает.

– Ага, – сказала Катька и погрузилась в глубокую задумчивость.

– А насчет отношений – сейчас спросим, – кивнул Кисоньке Сева.

– Сложные у них отношения, – в офисе сообщил председатель правления. – Так-то они муж и жена. Раньше вроде нормально все было, потом ссоры пошли. Полгода назад Петр Маркелович себе квартиру купил, и они разъехались. Но пока не разводятся, у них же банк и сын. Они ж учредители!

– Сына? – буркнул Салям.

– Банка! Сыну-то что – он сегодня с папой пожил, завтра с мамой – и все нормально! – уверенно заявил Константин Николаевич. – А банк ссор не выносит! А у нас даже не ссора – у нас полный разброд и шатание!

– Дайте-ка я проверю, правильно ли я понимаю ситуацию, – солидно сказал сидящий у микрофона Сева и в задумчивости сложил пальцы домиком. – Итак, с вашего первого учредителя совершенно неожиданного для него потребовали долг в пять миллионов евро – плюс проценты, естественно, – которые он будто бы взял в кредит в собственном банке. Сам он утверждает, что ничего не брал. Этот ваш Петр Маркелович поехал в коллекторное агентство – и обнаружил, что по бумагам он кредит действительно взял! И что на тех бумагах стоит подпись второго учредителя, Анны Викторовны, его жены… Вернее, почти что бывшей…

– Ну да, – кивнул Константин Николаевич. – Такие крупные кредиты не выдаются, хоть ты три раза учредитель. Нужно разрешение специального кредитного комитета и подпись его главы. И по документам четко получается, что кредитный комитет был, Анна Викторовна его возглавляла и разрешение дала! А Петр Маркелович говорит – не было. И обвиняет Анну Викторовну, что это она так хочет его подставить, чтоб не делиться при разводе! Подделала, дескать, и документы, и его подпись!

– А она что говорит?

– Говорит – не было комитета! – энергично кивнул председатель. – И это единственное, в чем они сходятся! Она тоже поехала в коллекторное агентство – и обнаружила, что, по документам, она кредит действительно дала! И что на тех бумагах стоит и ее подпись, и его подпись. Только вывод она делает совсем другой! Что Петр Маркелович подделал ее подпись! Получил пять миллионов, а ее подставил, чтоб не делиться при разводе! Глава кредитного комитета, если он поручился за получателя, несет полную ответственность за возврат кредита, – пояснил Константин Николаевич.

– Подписи на подлинность проверили? – быстро спросил Сева.

– Частным порядком нашли эксперта, – кивнул председатель.

– Ну и какая подлинная, а какая поддельная? – спросил Сева.

– Обе, – убито сообщил председатель.

– Поддельные? – уточнил Сева.

– Подлинные! – В голосе председателя прозвучало полнейшее отчаяние. – Вот с этого и начинается кошмар! Тоже подлинный! Банк просто разломился пополам! Петр Маркелович не желает работать с Анной Викторовной! Он вообще сейчас злобный, как черт – у коллекторов свое начальство, они никаких объяснений Петра слушать не желают, и ему ночного какаду запустили…

– Кого? – изумился Сева, мгновенно представив себе здоровенного попугая, вроде Ромы из старого мультика, который темной ночью стучится клювом в окно первого учредителя, приговаривая: «Рома!», «Рома!».

– Способ давления на должников, – ухмыльнулся Константин Николаевич. – Записывают на пленку требование, чтоб долг вернул, подключают на автодозвон. Снимаешь трубку, а там противный такой, занудный голос – верните долг, заплатите проценты. Снова и снова звонят, раз за разом. Особенно по ночам это весело.

Сева подумал, что представившийся ему образ был почти верным.

– Пока Петр номер телефона сменил, у домработницы нервный тик начался, а сын у него ночевать отказался. Так Петр вместе с Анной теперь даже документы подписывать не соглашается, а без их подписей мы ни одной крупной сделки провести не можем! Дальше – хуже! Первый учредитель дает распоряжение какой-то службе – а второй его тут же отменяет! В банке просто гражданская война! Одни поддерживают Петра, другие – Анну. Документы прятать начали! Одни засекретили одно, другие засекретили другое. Банк парализован! – Голос председателя сорвался на вопль. – А виноват получаюсь я, ведь я же председатель правления и главный менеджер!

– Но подождите… – Сева слегка растерялся. – Раз вы там главный – просто велите им прекратить, и все!

Председатель снисходительно улыбнулся сидящему перед ним Саляму:

– Я – наемный служащий, а они – владельцы. Я командую банком, но не учредителями. А они – каждый! – обвиняют друг друга в подлоге, и ничего не желают слушать! Пока они эти пять миллионов выколачивают, мы уже на одном бездействии все десять потеряли! А что будет, когда вкладчики начнут предъявлять претензии… – он в ужасе помотал головой. – А они вот-вот начнут! Я прикрываю ситуацию как могу, но слухи уже просачиваются!

– Ладно, учредители валят друг на друга. Но ведь с этим кредитом не только они работали! Были же какие-то… ну я не знаю… – Салям в офисе подождал, пока Сева сообразит, – бухгалтеры…

– По бухгалтерии выходит – пять лимонов ушли, – кивнул председатель. – А куда ушли – непонятно. Вроде бы счет – прямо в нашем банке, только пусто на нем!

Вадька в рабочей комнате вскинул голову, но Сева уже и сам догадался спросить:

– Внутреннюю компьютерную сеть проверяли?

– Лучше б даже не пытались! – тоскливо выдохнул Константин Николаевич. – Учредители два часа за спиной у нашего системного администратора простояли – требуя немедленно найти доказательства против этого гада или этой гадины. Наш системщик в туалет у них отпросился и там шесть раз повесился…

– Как это? – дружно обалдели сыщики.

– А у нас в туалете лампы дневного света – шесть штук. Он на каждой из них вешался, они его вес не выдерживали и обрывались. Когда последняя свалилась, он сам себе «Скорую» вызвал и на ней уехал. Теперь лечится от стресса и склонности к самоубийству. Говорят, в тяжелом состоянии – еще бы, шесть попыток подряд! – и до окончания заварушки на работу не вернется.

– А служба безопасности пыталась разобраться?

– О, да! Они такие разборки устроили! – Казалось, эти слова жгут председателю рот, как борщ, в который случайно сыпанули полную перечницу. – Прямо в коридоре их шеф со своим замом подрались – вроде бы один был за одного учредителя, второй – за другого, только никто не понял толком, кто за кого! Бой был покруче, чем у Джеки Чана. Офисные столы и одна секретарша так в воздухе и летали. Два компьютера разбили – старых, списанных, и нанесли друг другу тяжкие телесные повреждения. Теперь в одной палате на соседних койках помирают, и будут помирать, пока вся эта история так или иначе не закончится. Милицию мы, сами понимаете, вовлечь не можем – это ведь все равно, что сразу о банкротстве объявить! Я уже совсем отчаялся – а тут вы пришли! Вы – мой единственный шанс! Вы у нас не работаете, наших шефов не боитесь, и с госслужбами не связаны. Учтите, если вы не найдете, кто это сделал – банк не сегодня-завтра разорится!

– И вы будете за это отвечать, – хмыкнул Сева. – Как его официальный глава.

– А вы – потеряете свои деньги. Не рассчитывайте, что успеете их забрать! – угрожающе парировал председатель. – Так что вы тоже заинтересованы!

– Что вы будете делать, если мы найдем виновного? – уже явно сдаваясь, спросил Сева.

– Заставлю уйти, – твердо объявил Константин Николаевич. – Пригрожу – это ведь подсудное дело! Останется один учредитель и банк снова сможет работать.

– Документы на кредит посмотреть, конечно, не получится, – уныло вздохнул Сева, и остальные сыщики поняли, что их главный специалист по финансовым преступлениям уже прикидывает, как бы половчее взяться за дело.

– Почему не получится? – пожал плечами председатель правления. – Эту документацию учредители захапать не смогли – все крупные кредитные дела хранятся в сейфе у главного бухгалтера. А она у нас баба – кремень, встала намертво и никому ничего не отдала! Так что я вам все покажу!

– Последний вопрос! – заторопился Сева прежде, чем Константин Николаевич поднялся. – У вас там какой-то детский банк…

– Он-то тут при чем? Так, рекламный трюк, не больше! Детям нравится приходить в банк, где точно такие же дети выдают им кредитки. Вроде игры…

– Но там есть, например, генеральный менеджер, – не отставал Сева. – Он на самом деле принимает какие-то решения?

– Шутите? – возмутился председатель правления. – Какие решения, они же дети! Им простейшие вещи поручить нельзя, потому что они в финансах ничегошеньки не соображают, а думают совсем о другом! Знали бы вы, в каком виде этот самый генеральный обычно ходит – весь в черной коже, в цацках каких-то! И враждует со своей заместительницей, потому что он, видите ли, гот, а она – эмо! Как будто это не одно и то же!

– Это совершенно разные вещи! – в рабочей комнате возмутилась Кисонька и отпихнула Севу от микрофона. – Эмокиды – от английского «emotional kids», эмоциональные дети. Они часто плачут, очень бурно переживают всякие отношения, любуются рассветами-закатами… Еще у них такие длинные стильные шарфы. Готы, наоборот, очень жесткие, увлекаются средневековьем, одеваются в этом стиле. Разноцветные контактные линзы носят – как у Мерлина Мэнсона!

Сева немедленно вспомнил жутковатые глазищи генерального менеджера из «Молодости» и сам себе покивал головой.

– А главное, у них абсолютно разные музыкальные направления! – продолжала Кисонька.

– Да? – Председатель поглядел на выложившего ему все это Саляма удивленно и равнодушно пожал плечами. – Вы сыщик, вы лучше разбираетесь в малолетних бездельниках. А меня вся эта ерунда не очень интересует.

– Ну конечно! – возмущенно прошипела Кисонька, прикрывая микрофон ладонью. – Как всегда! Когда дети говорят о том, чего не знают – они дураки и им надо учиться! А когда взрослые говорят, о чем на самом деле понятия не имеют – сразу «ерунда»!

– Кисонька, сейчас не до проблем взрослой психологии! – шикнула на нее сестра. Мурка отпихнула Кисоньку от микрофона. – Салям, спроси его: если ему так не нравятся эти ребята – зачем их на работу берут?!

– Затем, что они все – дети наших топ-менеджеров! – проворчал в ответ председатель. – Чем они по клубам таскаться будут и с нехорошими компаниями свяжутся, пусть лучше финансы осваивают!

– И что, все рабочие места только для своих? – задумчиво поинтересовался Сева.

Константин Николаевич слегка смутился:

– Ну-у, оставалось одно местечко… Уборщика. Мы решили, что в детском банке весь обслуживающий персонал должен быть детским, но никто из наших до сих пор не согласился выдвинуть своего ребенка…

– …туалеты мыть! – повторяя за Севой, в офисе закончил фразу Салям.

– Все сразу хотят быть банкирами, независимо от возраста и способностей! – энергично кивнул Константин Николаевич. – Теперь вот одну операторшу увольнять приходится.

– А, ту, что в куклы играет, – протянул Сева.

В офисе председатель правления влюбленными глазами поглядел на великого сыщика Саляма:

– Я верю! Нет, я точно знаю – вы сумеете нам помочь! Совершенно верно, та самая девочка! Мы решили поступить демократично и объявить конкурс на обе вакантные должности! Завтра тестирование, на сайте уже объявление висит. Вы бы знали, чего мне эта демократия стоила! У нас же это модно стало – чтоб родные чада в банке поработали! Даже меня жена пилит: почему у всех дети уже в банке, а у нас – все еще в памперсах!