Текст книги "Закаспийский край в составе Российской империи (историко-правовое исследование)"

Анализ деятельности генерала Скобелева как военного администратора и политика на пути следования к Геок-Тепе приводит к выводу, что желание некоторых представителей туркменских племен оказывать помощь российским войскам объясняется не только страхом перед текинцами. Своими действиями Скобелев демонстрировал стремление «совершенно сравнять их (коренных жителей, лояльных к русским, – авт.) положение во всех отношениях» с русскими поданными. В этом Скобелев видел главную силу России в Средней Азии. Так в своем приказе от 15-гo сентября 1880 г. № 297 он писал: «Из рабов мы стремимся сделать людей. Это важнее всех наших побед»[113]113
  Приказы генерала М. Д. Скобелева (1876–1882) / под ред. А. Н. Маслова. СПб.: Тип. Суворина. 1882. С. 117.


[Закрыть].

Бои за крепость Геок-Тепе шли в течение трех недель. Несмотря на то, что мусульманское духовенство непрерывно поддерживало воинственное настроение населения, уверяя в скорой помощи со стороны всего мусульманского мира, в январе 1881 г. крепость была взята. «В память блестящих подвигов, оказанных войсками… в делах с текинцами во время обложения укрепленной позиции Геок-Тепе и при взятии штурмом этой позиции…» была учреждена специальная медаль с надписью «за взятие штурмом Геок-Тепе 12 января 1881 года» для ношения на груди на георгиевской ленте[114]114
  ПСЗРИ-2. Т. 55 (19 февраля 1880-28 февраля 1881). Ч. 1. СПб., 1884. № 61881. С. 924.


[Закрыть].

После того, как 27 марта Скобелеву сдался Тыкма-сердар – самое влиятельное лицо во вновь покоренном крае и главный защитник Геок-Тепе, Скобелев объявил Туркменскую войну оконченной. К уцелевшим в песках воинам, ожидавшим своей участи, Скобелев направил «прокламацию к народу Ахала», в которой сообщалось, что «жизнь, семейства и имущество изъявивших покорность будут в полной безопасности»[115]115
  Гродеков Н. И. Указ. соч. Т. 4. С. 12.


[Закрыть].

Давая оценку деятельности начальника экспедиции по установлению мира и спокойствия в регионе, отметим, что после захвата крепость Геок-Тепе была отдана Скобелевым «„в пользование войск“ (на разграбление) в течение четырех дней»[116]116
  Письмо Скобелева к Петрусевичу 23 нояб. 1880 г. // Гродеков Н. И. Война в Туркмении. Т. 3. С.121.


[Закрыть]. В отношении военных трофеев начальником экспедиции устанавливались следующие правила:

«1) Отбитые у неприятеля… верблюды, бараны и рогатый скот составляют военную добычу, которая распределяется приказом по войскам.

2) Вообще вся добыча, состоящая из кибиток, хлеба… дров и предметов, которые генерал Скобелев признает полезными для службы, считается казенным имуществом.

3) Лошади составляют собственность отбившего»[117]117
  Маслов А. Н. Завоевание Ахал-Теке. Очерки из последней экспедиции Скобелева: мат-лы для топографии и характеристики Скобелева. СПб., 1887. С. 149.


[Закрыть].

Виновные в нарушении этого приказа предавались военно-полевому суду, как за грабеж.

Стоимость всего того, что после взятия крепости досталось русским войскам, включая ковры, паласы, ткацкие станки, запасы шерсти, посуда, женские украшения из серебра и полудрагоценных камней, оценивалась примерно в 6 млн. руб[118]118
  См.: Гродеков Н. И. Указ. соч. Т. 3. С. 160.


[Закрыть].

Объясняя своим оппонентам причину столь жесткого отношения к побежденному противнику, Скобелев говорил: «…это особенность азиатской войны… Если бы я не разрешил разграбления Геок-Тепе, то азиаты не считали бы себя побежденными. Разрушение и разграбление должны сопровождать победу, иначе они не будут считать ее победой»[119]119
  РГВИА ВУА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6940. Л. 5.


[Закрыть].

В своих воспоминаниях полковник Гродеков внес свои уточнения: «Погром был именно в таких размерах, о которых Скобелев мечтал еще в Петербурге: он поразил не только воображение уцелевших взрослых, но наверно останется в памяти будущих поколений, у которых должен был принять легендарные размеры. Только при таком разгроме текинцы, не признававшие до сих пор над собой никакой власти, могут сделаться для нас удобными подданными»[120]120
  Предписания генерала Скобелева полковнику Козелкову 20 дек. 1880 г. № 8642 // Гродеков Н. И. Война в Туркмении. Т. 3. С. 186.


[Закрыть].

Однако действия генерала не следует сравнивать с узаконенным разбоем. После того, как 6 февраля бомбардир 3-й подвижной батареи Л. Титов в нетрезвом виде ворвался в кибитку и совершил убийство одного из членов текинской семьи, по приговору военно-полевого суда Титов был расстрелян[121]121
  Присоединение Туркмении к России. Док. 264.


[Закрыть].

В целом же со стороны русских войск текинские семьи встретили гуманное отношение. По приказу Скобелева во избежание бесчинств касательно женщин и детей, семьи защитников крепости в количестве 5 тыс. человек были собраны в одном помещении под охраной часовых. На следующий день был сформирован попечительский совет для снабжения этих семей предметами первой необходимости. В военном госпитале Красного Креста открылось специальное отделение для оказания помощи женщинам[122]122
  Гродеков Н. И. Указ. соч. Т. 4. С. 5.


[Закрыть]. Весть о человечности русских разнеслась по становищам побежденного неприятеля, оказав на него сильнейшее впечатление. Ведь по обычаям мусульман, он не привык видеть со стороны победителя ничего, кроме тотального истребления[123]123
  Шайкин В. И. Четыре награды за храбрость: исторический очерк. Рязань, 2013. С. 130.


[Закрыть]. С приходом русских, со слов генерала, наступало «время полной равноправности и имущественной обеспеченности для населения, раз и навсегда признавшего наши законы»[124]124
  Цит. по: Маслов А. Н. Завоевание Ахал-Теке. С. 170–171.


[Закрыть].

После взятия Геок-Тепе для окончательного умиротворения края генералом Скобелевым были высланы отряды во главе с полковником Куропаткиным. Один из отрядов занял без боя крепость-поселение Асхабад – будущий административный центр завоеванной области, другой, прошел более 100 верст на север с целью возвратить население в оазис, распространяя воззвание следующего содержания:

«Объявляю всему ахалтекинскому населению, что силою войск великого моего Государя крепость ваша Геок-Тепе взята и защитники ее перебиты… Войска могущественного белого Царя пришли сюда не разорять жителей Ахал-Текинского оазиса, а, напротив, умирить и водворить в них полное спокойствие с пожеланием добра и богатства»[125]125
  Там же. С. 178–179.


[Закрыть].

Важным принципом установления мира и спокойствия в регионе, стала объявленная военным командованием амнистия всем сражавшимся против России. Им возвращались земли и уцелевшие дома, оказывалась медицинская помощь. Сдача оружия осуществлялась в добровольно-принудительном порядке, задержанные с оружием текинцы приговаривались к расстрелу.

В целях укрепления российской власти во вновь завоеванном крае, наряду с принципом гуманности, генералом Скобелевым был выдвинут и другой принцип – завоевания доверия и дружбы простого народа. В одном из своих приказов он писал: «В Закаспийском крае, чем скорее мы отстанем от вполне ложной системы ласкательства разных казиев, ханов… и сблизимся с массой бедного народа, тем лучше для нас… я придаю важность созданию отношений добрых и доверчивых между нами и населением»[126]126
  Приказы генерала М. Д. Скобелева (1876–1882). С.134.


[Закрыть]. Привилегии местной аристократии, основанные на патриархальных обычаях и богатстве, по мысли Скобелева, должны были уступить место законам, обязательным для всех[127]127
  Шайкин В. И. Указ. соч. С. 96.


[Закрыть].

Занимая непримиримую позицию к оказавшим сопротивление туркменам, которые должны были в первое время после поражения испытать всевозможные лишения[128]128
  Скобелев М. Д. Слово белого генерала. Слово современников. Слово потомков. М.: Русский миръ, 2000. С. 90.


[Закрыть], генерал вместе с тем приказал помочь некоторым влиятельным семьям, чтобы положить начало формированию среди текинцев пророссийски настроенных лиц[129]129
  Гродеков Н. И. Война в Туркмении. Т. 4. С. 21.


[Закрыть].

Стремление привлечь на свою сторону национальную элиту заставило командование после окончания 2-ой Ахалтекинской кампании быть терпимым даже к врагам России. Известно, что атабаевский старшина, обвинявшийся в тайных сношениях с текинцами и передаче им военных секретов русской армии, был освобожден из-под стражи и получил одну из должностей по сельскому управлению[130]130
  Тихомиров М. Н. Присоединение Мерва к России. М., 1960. С. 62.


[Закрыть]. Эти и другие действия Скобелева, направленные на формирование лояльной местной знати, приведут в дальнейшем к прочному утверждению российской власти на вновь завоеванных территориях[131]131
  Попов В. В. Государственная национальная политика России в XIX веке (военно-исторический аспект на материалах Закавказья, Сев. Кавказа и Средней Азии): дис. … д-ра истор. наук. М., 1997. С. 43.


[Закрыть].

Придавая большое значение правильно организованному управлению, начальник экспедиции остановил свой выбор всего на пяти наиболее способных офицерах, наделив их широкими полномочиями. В процессе формирования управленческого аппарата в Закаспии Скобелев предпочитал видеть «как можно меньше русских чиновников», но тех, кто был назначен на должность, обязывал быть «полубогами»[132]132
  Гродеков Н. И. Указ. соч. Т. 4. С. 27.


[Закрыть]. Инструкция, написанная для них генералом собственноручно, содержала те положения, что не утратили своей актуальности и в годы окончательного формирования Закаспийского края:

– следовать по возможности азиатским обычаям;

– земли мелких землевладельцев оставить в пользовании покоренного населения, но обложить налогом;

– земли крупных землевладельцев, сдающих землю в аренду, конфисковать;

– для населения установить воинскую повинность, что позволит резко сократить размер взимаемых с него податей;

– жителям объявить наложение контрибуции, но в случае лояльности и верной службы ее простить[133]133
  Не обозначив размер контрибуции, Скобелев, во-первых, оставил за собой право ее потребовать, во-вторых, усилил русское влияние в Ахалтекинском оазисе.


[Закрыть];

– ослабить власть духовенства, изъяв вакуфные земли в казну до разъяснения права собственности;

– оседлые общины делить на аксакальства, кочевые – на волости. Для управления ими назначить авторитетных коренных жителей и т. д.[134]134
  Там же. С. 25.


[Закрыть]

В этих семи лаконично сформулированных пунктах инструкции нашли отражение общественно-политические взгляды генерала Скобелева, как крупного государственного деятеля, на будущее Туркмении в составе огромного евразийского, многонационального, централизованного государства, гарантирующего своим подданным четкий набор прав и одновременно требующего от них надлежащего исполнения обязанностей.

По мере того как имперское правление стало вносить в край элементы стабильности, справедливости, законности, немалое число его жителей делало свой выбор в пользу адаптации и сотрудничества, нежели сопротивления. Уже к маю 1881 г. были выданы свидетельства на 1700 кибиток.

Осуществив план подчинения Ахалтекинского оазиса, ознаменовавшее практически завершение военного покорения Средней Азии, Петербург временно приостановил дальнейшее продвижение войск в сторону Мерва. Это был своеобразный маневр, посредством которого правительство, с одной стороны, хотело «успокоить» английских политиков, обеспокоенных продвижением русских, а с другой – получить возможность более тщательно изучить положение в Мерве, чтобы выработать в соответствии с этим наиболее правильную тактику. Заняв осторожную позицию в этом вопросе, русские дипломаты совместно с военными приступили к налаживанию политико-экономических контактов с Мервским оазисом[135]135
  Присоединение Туркмении к России. Док. № 333, 343, 344, 345 и др.


[Закрыть].

1.4. Организационно-правовые особенности присоединения восточных оазисов Южного Туркменистана

В мае 1881 г. Ахалтекинский оазис был включен в Закаспийский военный отдел, позже преобразованный в Закаспийскую область с центром в Асхабаде. Однако водворение мира не решало вопроса о государственной принадлежности соседних с Ахалтекинским оазисом территорий. Туркменские племена Тедженского, Мервского и Пендинского оазисов еще сохраняли свою независимость. При этом часть этих земель, прежде всего оазисы Пенде и Мерва, персидский шах считал своими владениями. Претензии Персии на туркменские земли поддерживала предприимчивая англо-индийская администрация. На практике принадлежность туркменского населения как подданных России или Персии в районе, примыкавшем к реке Атрек с севера, оставалось неопределенной. Такая практика сложилась потому, что Атрек для кочевников этого края никогда не служил естественной границей. Туркмены свободно переходили Атрек и постоянно меняли места кочевий по обоим берегам.

Поскольку наиболее неопределенным было положение на территории между Ахалтекинским и Мервским оазисами, это дало возможность пограничным персидским землевладельцам и чиновникам тотчас после падения Геок-Тепе сделать попытку захвата части туркменских земель, и, в первую очередь, таких селений как Каахка, Душак, Серахс и Теджен. Однако решительное противодействие местного населения пресекло эту акцию и продемонстрировало шахским чиновникам, что в этой части туркменской степи они никогда не имели власти, тем более сейчас, когда у шаха есть такой непобедимый соперник как русский царь. Данные настроения наиболее лаконично выразили самые влиятельные сторонники «мирной партии» в Мерве – Махтум-Кули-хан и его сводный брат Мамед-Юсуф-хан в письме к старшине Сеид-Назар-юзбаши в Каахку: «Текинцы теперь убедились, что кроме русских, они ни с кем не сойдутся»[136]136
  Тихомиров М. Н. Присоединение Мерва к России. С. 88.


[Закрыть].

Персидские власти ответили отводом воды от атрекских селений и заявили, что их жители, должны подчиняться исключительной шахской воле. Туркмены и до этих событий, искавшие русского покровительства, из опасения репрессий со стороны персидских властей, вели лишь тайные переговоры с русским командованием. Многочисленные обращения атрекских туркмен завершились заключением между Россией и Ираном 9 декабря 1881 г. по инициативе администрации Закаспийской области пограничной конвенции, где ст. IV вменяла в обязанность Тегеранского правительства следить за правильным водопользованием населения, живущего на иранском берегу пограничной реки Атрек[137]137
  РГВИА ВУА. Д. № 580/с. Л. 119–123; Мартиросов С. З. Из истории англо-русского соперничества в Средней Азии в связи с присоединением Туркмении к России. Ашхабад, 1966. С.21.


[Закрыть].

Были предприняты и иные меры для разрядки напряженности на пограничных территориях. Статья VI конвенции обязывала персидское правительство запретить вывоз из северных провинций Ирана оружия и военных принадлежностей и следить за тем, «чтобы оружие не проникало… к туркменам, живущим на персидской территории»[138]138
  Текст конвенции 9 дек. 1881 г. напечатан также в кн. Н. И. Гродекова «Война в Туркмении». Т. 4. С. 107–111.


[Закрыть]. Несмотря на эти и другие договоренности, туркмены нередко целыми селениями бежали на российскую территорию, предпочитая подчиняться царскому военному командованию, чем персидским гражданским властям[139]139
  Тихомиров М. Н. Указ. соч. С. 65.


[Закрыть]. Сказывалось и то обстоятельство, что русские военачальники в регионе проводили курс религиозной терпимости, который, по мнению П. П. Литвинова, «вряд ли был свойственен многонациональным и поликонфессиональным державам»[140]140
  Литвинов П. П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1885–1917) (по архивным материалам). Елец, 1998. С. 58.


[Закрыть]. Шиитские (персидские) же религиозные авторитеты всячески демонстрировали неуважение к туркменам – исконным суннитам[141]141
  Юлдашбаева Ф. Х. Колониальная политика английского империализма в Афганистане и Средней Азии в последнюю четверть XIX в. // Труды Среднеаз. гос. ун-та им. В. И. Ленина. Вып. 94. Кн. 14. Ташкент, 1957. С. 82.


[Закрыть].

Руководство русских войск, пользуясь тактикой осторожных, но последовательных шагов, к 1882 г. овладело ближними подступами к Мерву. Каахка, Душак, Теджен по желанию коренного населения присоединились мирным путем. Лишь иранские феодалы провинции Хорасан, по оценке английского публициста Ч. Марвина, были недовольны «умиротворением степи». Иранское же правительство и население этой провинции искренне радовались прекращению набегов текинцев. В Лютфабаде на глазах изумленного репортера «жители дружелюбно встретили русских казаков, обмениваясь с ними визитами, как со старыми знакомыми»[142]142
  См.: Тихомиров М. Н. Указ. соч. С. 71.


[Закрыть].

После занятия русскими войсками селений Каахка и Душака временной границей межу Ахалтекинским оазисом и Мервом стала река Теджен. Теперь Мервский оазис от русских передовых постов стал отгораживать лишь небольшой участок, проходимой без особых трудностей пустыни. Вопрос о дальнейшем занятии Мерва имел первостепенное значение, поскольку оккупация этого города афганскими или персидскими войсками поставила бы под угрозу все границы Российской империи в южном, т. е. среднеазиатском направлении. Создавалась тем самым опасность и для Кавказа.

Сношения русского командования в Ашхабаде с представителями мервких туркмен приняли конструктивный характер уже весной 1881 г. В активной переписке между этими сторонами отразилась не только тенденция самой родоплеменной верхушки к установлению личных контактов с имперскими властями, но и общая тяга мервского населения к принятию русского подданства. Одновременно в письмах сообщались важные сведения о положении дел в Мерве. Российскому правительству некоторыми старшинами предлагались посреднические услуги, уточнялся маршрут и пункты снабжения[143]143
  Присоединение Туркмении к России. Д. № 333, 343, 344, 345 и др.


[Закрыть].

Несомненным мотивом в пользу присоединения Мерва к России стали неразрывные межродовые связи оазисов Ахала и Мерва. Уже летом 1881 г. генерал П. Ф. Рерберг (1835–1912) отправил в Мерв «почетных ахальцев», вернувшихся в Ашхабад в сопровождении «почетных мервцев». Но первая встреча не принесла желаемых результатов. Благоприятный момент настал лишь в конце 1881 г., когда были достигнуты определенные успехи в отношениях с мервцами. Русским властям удалось заключить с туркменами некое подобие договора о сотрудничестве и покровительстве[144]144
  Там же. Д. № 323.


[Закрыть]. Прибывшие из Мерва старшины влиятельных туркменских родов от имени всех жителей города обещали не поднимать оружия против русских, прекратить разбои и грабежи караванов и окрестных селений, в том числе и персидских. Они обязывались никогда более не заниматься работорговлей, достойно принимать русских должностных лиц, за надлежащую плату предоставлять охрану и перевозочные средства для караванов купцов разных национальностей и курьеров.

В договоре русское военное командование акцентировало внимание на политическом требовании к туркменам. Согласно пунктам договора жителям Мерва запрещалось принимать посланцев других правительств, кроме русских, что позволяло надеяться на некоторое ослабление активности английских агентов и сведения к минимуму антирусской пропаганды в Закаспийском крае.

С российской стороны были взяты следующие обязательства: «1) не нарушать ни религии, ни обычаев, ни порядка управления, ныне в Мерве существующих; 2) не назначать в Мерве особых русских начальников; 3) не налагать на мервцев никаких податей; 4) оказывать мервским туркменам в русских пределах то же покровительство, которое со стороны русского правительства оказывается подданным бухарского эмира и хивинского хана»[145]145
  ЦГАТ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 5130.


[Закрыть].

Некоторые из этих условий были положены в основу полномасштабного и полноценного договора между Россией и Мервом после созыва 1 января 1884 г. народного схода (генгеша) с участием всех родовых старшин, обсудившего мервские дела. Несмотря на то, что генерал Скобелев настаивал на военном покорении Мервского оазиса, отмечая, что «решение народного собрания обязательны отдельным членам этой республики лишь настолько, насколько это им выгодно, ибо нет власти, которая заставила бы всех повиноваться»[146]146
  Россия и Туркмения в XIX в. С. 198.


[Закрыть], русское правительство, больше склонилось к мирному решению мервского вопроса. Такая позиция обуславливалась прежде всего тем, что инициатива организации и проведения генгеша, исходя из донесений начальника Закаспийской области генерала А. В. Комарова (1830–1904), исходила от самой Гюль-Джемал и членов ее семьи – Махтум-Кули-хана и Мухаммед-Юсуф-хана (вдовы и сыновей Нурберды-хана)[147]147
  Вестник Европы. 1904. Сент. С. 111.


[Закрыть]. Кроме того, еще до этих событий мервским ханам, приглашенным на коронацию императора Александра III, была продемонстрирована такая мощь российской армии, что ханы сочли свое сопротивление русским совершенно бесполезным.

Прошение о принятии мервцев в подданство России было отвезено в Асхабад четырьмя ханами и 24 старейшинами. Состоявшаяся 31 января 1884 г. в Асхабаде торжественная встреча мервской делегации завершилась принятием присяги «на верность царю». Несмотря на то, что военачальники всячески стремились подчеркнуть, что Мерв подчинился в силу выдвижения боевого отряда к реке Теджен, однако даже официальное заявление, сделанное от имени Александра III генералом Комаровым в Асхабаде и обращенное к мервским старшинам, свидетельствует, что правительство согласилось дать мервцам «гарантии и условия, на которых они отныне вступают в русское подданство»[148]148
  См.: Пален К. К. Отчет по ревизии Туркестанского края. СПб. 1910. Т. 13. С. 324.


[Закрыть].

Условия, данные Мерву, представляли собой своеобразную жалованную грамоту, которая была выдана «снисходя к прошению, поданному четырьмя ханами и двадцатью четырьмя избранными народом старшинами от каждой большой канавы». Так, решение генгеша в представлении царских чиновников превратилось в прошение, «всемилостивейше» одобренное монархом. Однако за верноподданнической формулировкой «условий» обнаруживаются и некоторые требования, выдвинутые туркменами Мерва (см. прилож. 2).

«Условия» состояли из 10 пунктов, шесть из которых (2, 4, 6, 8, 9 и 10) могли включать те пожелания, которые были выдвинуты мервскими представителями, остальные, по-видимому, были составлены российской стороной. В пункте 1 «условий» объявлялось о принятии в российское подданство всех туркмен ответвлений отамыш и тохтамыш, живущих в Мерве и Теджене. Пункт 2 включал заверение в том, что мусульманское вероисповедание туркмен «остается неприкосновенным». При этом указывалось на то, что среди царских подданных «миллионы мусульман» никогда не были притесняемы в отношении религиозных чувств. В пункте 3 устанавливалось занятие Мерва русским отрядом. Пункт 4 наряду с назначением в Мерв русского офицера предусматривал «для общего управления народом» и право ханов заведовать «каждым из четырех племен Мерва». За это им назначалось «приличное содержание». Пункт 5 провозглашал сохранение суда «по вере и обычаям народным», но под общим руководством начальника Мервского округа. Пункты 6 и 7 определяли ответственность за измену, разбой, грабежи и другие уголовные преступления против русских и казенного имущества, запрещали аламанство, торговлю невольниками. Пункт 8 провозглашал равенство туркмен в правах с остальными русскими подданными. В пункте 9 на туркмен налагалась обязанность очистить все колодцы на караванных путях и обеспечить безопасное следование караванов в Хиву и Бухару «как по этим дорогам, так и в Персии и Афганистан до границ Мерва». Последний, 10 пункт гласил, что количество стражников (фераджиев), какое жители Мерва должны выделить для службы при начальнике и ханах, будет установлено впоследствии.

При переговорах с мервскими посланниками наиболее существенным для туркмен оказался вопрос о сохранении их внутреннего политического устройства, т. е. автономии Мерва. Этим требованиям казалось бы отвечало сохранение в руках ханов права «заведования» четырьмя родами Мерва установление судопроизводства «по вере и обычаям народным», т. е. по адату и шариату. Но реализация этой привилегии мервских туркмен в сочетании с другими условиями вступала в противоречие. Так, должность ханов из выборной превратилась в назначаемую с оговоркой: «Порядок замены настоящих ханов определится впоследствии. Но Никто не будет назначен вновь ханом иначе, как по представлению начальника области».

Таким образом, начальнику Мервского округа, фактически передавалась вся власть над Мервом. Даже обещание судить «по вере и обычаям народным» фактически также не могло быть полностью выполненным, поскольку ряд уголовных дел подлежал юрисдикции имперских судов. На это прямо указывал пункт 6: «Виновные в измене, разбое, грабеже и других уголовных преступлениях против русских и казенного имущества судятся и наказываются по русским законам».

Пункт 7 «Условий», посвященный запрету аламанства и работорговли, излагался уклончиво и кратко: «Захват в плен кого бы то ни было и продажа людей на будущее время строго запрещается». Видимо, в данном вопросе правительство шло на смягчение «условий», понимая невозможность его жестко контролировать. Осложнял ситуацию и пункт 9, посвященный безопасности следования караванов «в Персии и Афганистан до границ Мерва». В опубликованном виде это условие возлагало на мервцев обязанность обеспечить безопасность пути караванов в Персию и Афганистан, что выполнить было невозможным. Вероятнее всего, формулировка пункта 9 была намеренно неясной, поскольку в момент составления «условий», согласно позиции акад. М. Н. Тихомирова, было невозможным определить, какие территории, примыкающие к Мервскому оазису, отойдут к России, а какие останутся во владении Ирана и Афганистана[149]149
  См.: Тихомиров М. Н. Присоединение Мерва к России. С. 74–77.


[Закрыть].

Запрещение аламанства и работорговли на практике привело к безоговорочному преследованию этих явлений на всей территории Закаспийской области. И это среди пунктов выдвинутых условий наиболее прогрессивная сторона деятельности имперской администрации.

Принимая пункты этого документа, царское правительство, прекрасно осознавало то, что после ввода войск в Мерв позиции сторонников войны с Россией будут подорваны до основания, а распоряжение Мервским оазисом перейдет к командованию в Асхабаде. Однако положение в Мерве в первые годы после его мирного присоединения к России значительно отличалось от того, какое сложилось в Ахалтекинском оазисе, где власть военных и гражданских чинов над населением была значительно шире.

Охарактеризовать отношение к российской власти каждого социального слоя Мервского оазиса в своих мемуарах пытался российский дипломат Н. В. Чарыков (1855–1930). Согласно его заключению, все торговое, ремесленное и крестьянское население по отношению к русской власти было настроено доброжелательно. И хотя некое недоверие исходило от мусульманского духовенства, сам главный мулла Мерва, которого Чарыков охарактеризовал как не очень влиятельного человека из-за невысокой религиозности туркмен, был настроен по отношению к русским положительно[150]150
  Сharykow N. V. Glimpses of High Politics. Р. 171.


[Закрыть].

Крайняя враждебность наблюдалась со стороны тех мервцев, что жили за счет разбоя (аламана). Но эта проблема была решена принятием аламанщиков Ахала и Мерва на русскую службу. Практически не меняя внешней формы этой деятельности, изменили ее суть и характер с отрицательного на положительный. Самые инициативные из бывших аламанщиков, – писал Чарыков, – стали служить России в рядах конной милиции[151]151
  Там же. С. 184.


[Закрыть]. Другой же видный специалист по Средней Азии Д. Н. Логофет, пятнадцать лет спустя, характеризуя туркменскую милицию, напишет, что в сущности текинцы со своими сердарами «стали вольным казачеством в Закаспийских степях»[152]152
  Логофет Д. Н. На границах Средней Азии. Путевые очерки в 3х кн. Кн. 1. Персидская граница. СПб.: Издание В. Березовского, 1909. С. 105.


[Закрыть].

В целом следует отметить, что мирное вхождение русских в Мерв служило примером умелого сочетания не только дипломатической выдержки и такта, военной мощи, но и экономической целесообразности. Так, благодаря расчетливости и организаторским способностям генерала Комарова, это присоединение обошлось казне всего в 240000 руб., то есть по оценке самого генерала, «меньше, чем средней руки дом в Петербурге». Между тем, в пределы Российской империи было включено «около 100000 квадратных верст территорий значительной экономической ценности». Справедливо также подчеркнуть установление здесь в самые короткие сроки безопасности и порядка[153]153
  Чарыков Н. В. Мирное завоевание Мерва (из воспоминаний о походе генерала А. В. Комарова в 1885 г.) // Исторический вестник. 1914. № 11.


[Закрыть]. Возглавил администрацию Мервского округа один из главных инициаторов мирного присоединения этих земель к Российской империи подполковник М. Алиханов-Аварский (1846–1907).

В международном плане присоединение Мерва к России вызвало новую волну антирусских настроений, выражавшуюся в большом количестве провокационных публикаций, парламентских выступлений, уличных демонстраций. Ситуация в этом оазисе «породила новую головную боль у англичан, названную британским политиком той эпохи, герцогом Аргайлом „мервностью – mervous-ness“ по аналогии с нервозностью „nervousness“»[154]154
  Риштия С. К. Афганистан в XIX веке. М., 1958. С. 370.


[Закрыть]. Опасение, что оккупация Мерва русскими станет началом наступления на Герат, а потом и Индию, отождествило интересы Англии с одним из активных участников конфликта – Афганистаном.

Однако на столь эмоциональном фоне были слышны и разумные голоса государственных деятелей Западной Европы, которые утверждали, что меры по присоединению оазисов вполне обоснованы со стороны России и к числу угроз для Великобритании отнесены быть не могут никоим образом[155]155
  Лисицына Н. Н. Закаспийский край в англо-русских отношениях… С. 87.


[Закрыть].

Так, на прочитанной в британском Королевском Объединенном институте оборонных исследований (Royal United Service Institution) почетным секретарем королевского Азиатского общества А. Кестом лекции было заявлено, что Англия не в силах остановить наступательных походов Российской империи, поскольку «силою обстоятельств Россия вынуждена… идти вперед», пока «не произойдет встреча между русскими и англичанами. Во всяком случае, завоевателям Синда и Пенджаба не годится делать упреки покорителям среднеазиатских ханств и Закаспийского края»[156]156
  РГВИА. Ф. 401. Оп. 4. Дела за 1884 г. Д. № 4. Л. 4–5.


[Закрыть].

24 апреля 1884 г. посол Великобритании в Петербурге Э. Торнтон сообщил министру иностранных дел России Н. К. Гирсу, что британское правительство готово принять предложения, вынесенные русским правительством на обсуждение в 1882 г. Основное дополнение состояло в требовании размежевания границ на месте с участием афганской стороны.

Министр иностранных дел России 3 мая 1884 г. сообщил о согласии назначить своего комиссара, который вместе с представителем Великобритании мог бы установить границы, удовлетворяющие оба правительства. Афганскому же представителю, не вошедшему в состав комиссии как полноправной стороне, разрешалось присутствовать при работах только в качестве эксперта.

Английское правительство, согласившись с предложением российской стороны, предложило представителям обоих государств встретиться в октябре 1884 г. в Серахсе, на левом берегу реки Герируд (Теджен). При этом Англия настаивала на том, чтобы разграничения были начаты от Герируда в направлении к Хаджа-Салеху на Амударье. Такое требование мотивировалось беспокойством афганского эмира по поводу присоединения Мерва и предполагаемой возможностью дальнейшего продвижения русских войск в направлении Афганистана, что могло быть устранено лишь установлением границы на пространстве между реками Амударьей и Герирудом. Этим «актом» англичане дали понять эмиру, что Лондон помнит интересы Афганистана.

В своем меморандуме от 25 мая 1884 г. английское правительство сообщило, что афганская территория должна простираться до пункта, расположенного вблизи Серахса. Такое заявление английских правящих кругов ясно доказывало наличие неуменьшающихся британских интересов в регионе. Лондон не оставлял надежд, что и после размежевания афганские и туркменские земли послужат площадкой для распространения английского влияния на среднеазиатские окраины Российской империи[157]157
  Hopkirk P. The Great Game: On Secret Service in High Asia. Oxford: Oxford University Press, 2001. Р. 78–79.


[Закрыть].

Не желая дальнейших осложнений, правительство Российской империи, оказалось вынужденным приступить к работе по разграничению не от Амударьи, а от Герируда. Вместе с тем английскому кабинету было заявлено официально, что все многочисленное туркменское племя сарыков, живущих от Иолотани до пограничных постов Афганистана, должно быть подчинено влиянию русских, а эмир афганский Абдурахман – должен отказаться от всяких претензий на отмеченные территории.

Требование русского правительства, не допускавшего при разграничении разъединения туркмен-сарыков, объяснялось тем, что присоединение Мервского оазиса должно было повлечь за собой дальнейшее продвижение царских войск на юг, вверх по Мургабу, в Иолотанский и Пендинский оазисы, населенные туркменами этого племени. Без занятия этих территорий и сооружения здесь укреплений Мерв и Серахс оставались бы под угрозой нападений и аламанских набегов из соседних провинций Персии и Афганистана.

Напротив, англо-индийское правительство, которое располагало в этот период преобладающим влиянием в Афганистане, добивалось присоединения южной части Туркмении к Афганистану, желая создать здесь свой плацдарм, угрожающий Мерву.

Туркменские племена, соседствующие с Мервским оазисом, были не только ментально тесно связаны с его жителями, но и поскольку ввозили из этого оазиса недостающий им хлеб, всецело экономически зависели от них. Более того, оставшись без поддержки многочисленного населения Мерва, они не могли самостоятельно обезопасить себя от пограничных чиновников-управителей[158]158
  История Туркменской ССР. Т. 1. Кн. 2. С. 136.


[Закрыть]. Этими причинами были вызваны просьбы сарыков Иолотани и других близлежащих районов о принятии их в русское подданство наравне с мервцами.

В апреле 1884 г. жители Иолотанского оазиса добровольно приняли русское подданство. Русский военный инженер и дипломат П. М. Лессар (1851–1905) по этому случаю отмечал: «Видно было, что в Иолотане приходу русских радовались более искренне, чем в Мерве»[159]159
  Лессар П. М. Юго-Западная Туркмения (земли сарыков и салоров). СПб, 1885. С. 12.


[Закрыть].