Текст книги "Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 1"

Вернувшись в Москву, он состоял членом Деткомиссии ВЦИК (до 1923 г.), заведовал отделом реставрации исторических зданий в Наркомпросе, возглавлял государственные комиссии по реставрации Московского Кремля и памятников Ярославля, осуществил две научные экспедиции по обследованию памятников архитектуры в бассейнах Волги, Оки и Москвы-реки. Эти экспедиции дали огромный материал, состоявший из натурных исследований, обмеров и фотографий, который лег в основу дальнейших работ.

Стоит подчеркнуть, что две так называемые Волжские экспедиции И.Е. Бондаренко удалось организовать в 1919 г., в самый разгар Гражданской войны. Первая экспедиция (весной 1919 г.) прошла по верхнему и среднему течению Волги (от Твери до Нижнего), вторая (с 12 августа по 19 сентября 1919 г.) – по Москве-реке и Оке через Касимов и Рязань до Булгар. Были обследованы архитектурные памятники обширной территории центральной России, в том числе «Дивная» церковь в Угличе, Троицкая церковь Успенского монастыря в Старице, ансамбль Успенского монастыря в Свияжске и т. д.

Кроме И.Э. Грабаря и фотографа А.В. Лядова Бондаренко не назвал участников экспедиций, но по фотографиям, сохранившимся в его архиве в РГАЛИ, можно судить об их составе. В этих научных поездках участвовали такие основоположники российской реставрации и охраны архитектурного наследия, как Г.О. Чириков, Ф.Я. Мишуков, П.Д. Барановский, Н.Н. Померанцев, А.И. Анисимов, С.А. Детинов[30]30
  Сергей Агапьевич Детинов (1880 – не ранее 1927) – московский живописец, график, закончил МУЖВЗ (1902–1913), участвовал с 1906 г. в выставках, член Общества художников им. И.Е. Репина (1924–1930), участник Первой выставки Общества в 1927 г. в Москве. В 1919 г. – управляющий делами Всероссийской Коллегии по делам музеев и охраны памятников искусства и старины. Участвовал в экспедиции Наркомпроса в 1919 г. (Рязанцев Н.П. Реставрационные работы в Ярославле после белогвардейского мятежа 1918 года // Человек и общество в условиях войн и революций. Материалы II Всероссийской научной конференции / Под ред. Е.Ю. Семеновой – Вып. 2. Самара, 2015. С. 252–256). Одновременно Детинов нашел в архиве Ярославля интересные материалы, способствовавшие дальнейшей реставрации памятников.


[Закрыть]. Судьбы многих из них сложились трагически. Так Григорий Осипович Чириков – потомственный иконописец и блестящий реставратор иконописи, раскрывший в 1918–1919 гг. икону Троицы Андрея Рублева, в 1931 г. за «шпионаж и вредительство через Центральные государственные реставрационные мастерские» был отправлен в лагерь, откуда так и не вернувшись, умер в 1936 г. В том же году по тому же делу был приговорен к 10 годам лагерей историк и реставратор иконописи Александр Иванович Анисимов, расстрелянный в 1937-м. Через аресты и ссылки «за противодействие сносу ненужных памятников старины» прошел и Николай Николаевич Померанцев, активно боровшийся за сохранение Чудова и Вознесенского монастырей Московского Кремля, поспешно взорванных в 1929 г. Через сибирские лагеря прошел и П.Д. Барановский.

Несмотря на непосредственное участие в работе по изучению и охране памятников церковной старины, Бондаренко, как и И.Э. Грабарь, счастливо избежал каких-либо репрессий. Возможно, его спасала высокая инженерно-строительная квалификация, которая была в те годы особенно остро востребована. В 1924 г. он участвовал в восстановлении Ленинграда после наводнения, в дальнейшем выполнял функции эксперта по вопросам архитектуры в Моссовете и СТО, провел реконструкцию зданий ГТГ, Театрального музея им. А.А. Бахрушина и Московской консерватории и принимал деятельное участие в работах Кустарного музея, где был шефом Сергей Тимофеевич Морозов, которому он ранее «сделал много рисунков для ковров, вышивок и деревянных резных изделий».

К сожалению, подробно о своей работе в жанрах театрального и декоративно-прикладного искусства и прикладной графики И.Е. Бондаренко практически ничего не рассказал, хотя занимался ею постоянно еще со времен Частной оперы С.И. Мамонтова. Он упомянул лишь об афишах для собраний Кружка любителей русской музыки, некоторое число которых сохранилось в его архиве. Эти печатные листки выполнены в русском стиле, немного напоминая популярную печатную графику Виктора Васнецова. Жаль, что не появилось в мемуарах рассказа и о Сергее Тимофеевиче Морозове – основателе Кустарного музея, достойном представителе одного из самых могучих купеческих кланов Москвы, очень много сделавшего для развития ее промышленности и искусства.

Как уже отмечено, воспоминания о советском периоде жизни в основном очень кратки, калейдоскопичны и скорее перечислительны, чем повествовательны, но этим они достоверно передают «скорость» того времени, метафорически перекликаясь с оркестровой сюитой Георгия Свиридова «Время, вперед!». Тем ценнее, что Бондаренко успел заметить деятельность Общества изучения русской усадьбы (ОИРУ) 1920-х гг., что свидетельствует о его внимании ко всем живым и значимым для русской культуры начинаниям: «Следует еще отметить Общество изучения русской усадьбы, основанное небольшой группой лиц во главе с рано ушедшим из жизни В.В. Згурой. В этом обществе и тоненьких тетрадках “Известий” отводилось много места старинному искусству – архитектуре, живописи, скульптуре и декоративному искусству, интерес к которому начал оживляться только теперь, когда общественность заинтересовалась художественной промышленностью». Для возрожденного в 1992 г. и активно работающего в наши дни ОИРУ это свидетельство профессионала-архитектора и человека широкой европейской культуры очень ценно.

Свои воспоминания И.Е. Бондаренко заканчивает коротким текстом о деятельности Союза советских архитекторов, сменившего распавшееся Московское архитектурное общество, упомянув дорогие для всех московских архитекторов старшего поколения места – Дом архитекторов, Суханово, Гагры… Включившись в работу Союза, он принял активное участие в организации юбилея великого зодчего М.Ф. Казакова – по его инициативе торжественное заседание по этому поводу прошло в Колонном зале Дома союзов.

В советские годы в большей мере реализовалось историко-архитектурное дарование И.Е. Бондаренко. Он стал автором нескольких научных трудов по истории архитектуры, в том числе первой монографии о творчестве Матвея Федоровича Казакова[31]31
  Бондаренко И.Е. Архитектор Матвей Фёдорович Казаков. 1738–1813. М.: Издательство Всесоюзной Академии Архитектуры, 1938.


[Закрыть], выпущенной Всесоюзной академией архитектуры. Илья Евграфович по справедливости очень высоко оценил публикационную деятельность Академии архитектуры СССР: «Вершиной научной работы и совершенствования архитектуры явилась Академия архитектуры. Какое количество хорошей литературы выпущено ее издательством». Действительно, большинство книг, выпущенных Академией архитектуры СССР, по сей день остаются актуальными и востребованными. Среди них нельзя не отметить несколько первых научных монографий о творчестве великих русских архитекторов, положивших в 1930-х гг. начало глубокому познанию истории отечественного зодчества. Среди них и книга Бондаренко.

Воспоминания московского архитектора заканчиваются словами: «Так хочется дальше жить и больше работать. Как отрадно делиться накопленными знаниями с молодыми творческими силами, а в минуты отдыха вспоминать былые умчавшиеся годы…» Это заключение человека, прожившего достойную, наполненную творчеством и яркими впечатлениями жизнь, человека с удовольствием вспоминающего прошлое и еще сохраняюшего энергию созидания…

* * *

В этом кратком аналитическом обзоре мы коснулись лишь немногих имен, событий и тем, упомянутых в тексте Бондаренко, которые позволяют точнее и объемнее представить его личность и творчество. Оценивая его воспоминания в целом, можно не колеблясь утверждать, что это уникальный литературный памятник эпохи русского Серебряного века.

Фактологический охват, широта взглядов, любовь к Москве, ее архитектуре и быту, а также литературное дарование автора делают их ценнейшим историческим источником, ведь многие описанные им факты не содержит более ни один документ. Живые, эмоциональные описания Москвы, других русских городов и их обитателей, замечания зодчего об архитектуре старинных и современных зданий, зачастую единственные в своем роде меткие и неожиданные характеристики многих современников, в том числе меценатов – С.И. Мамонтова, И.А. и М.А. Морозовых, А.А. Бахрушина, П.И. Щукина и других, а также некоторых архитекторов – А.С. Каминского, Ф.О. Шехтеля, существенно дополняют наши представления об эпохе конца XIX – начала XX в.

Хотя в последние годы вышло немало книг и статей по истории русской культуры этого времени и достаточно обширный корпус мемуаров, воспоминания известного русского зодчего И.Е. Бондаренко, несомненно, войдут в ряд самых востребованных историками русской архитектуры, москвоведами, да и всеми любителями отечественной истории.

Примечания

И.Е. Бондаренко. Фото 1900-х гг.

М.В. Нестеров. Домик в Уфе.

Холст на оргалите, масло. 1884 г. ГТГ

М.В. Нестеров. Вид с Чертова городища.

Этюд. Холст на картоне, масло. 1896 г. ГРМ

М.В. Нестеров. Христова невеста. Дерево, масло. 1913 г.

Приморская государственная картинная галерея, Владивосток

М.В. Нестеров. Вид на реку Белую.

Холст на картоне, масло. 1906 г. ГТГ

Метрическая выпись о рождении и крещении И.Е. Бондаренко. 1870 г.

Копия для представления в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. 1887 г. РГАЛИ

Прошение И.Е. Бондаренко в Совет Московского художественного общества о приеме в число учеников Училища живописи, ваяния и зодчества. Сентябрь 1888 г. Автограф. РГАЛИ

Группа уфимской молодежи. Н.Н. Михайлов (сидит первый слева), Е.П. Рязанцева (сидит вторая слева) и др. Фото начала 1890-х гг. РГАЛИ

М.С. Керзина. Фото1880–1890-х гг. РГАЛИ

А.М. Керзин. Фото с дарственной надписью Н.Г. Райскому:

«Назарию Григорьевичу Райскому на память о совместной работе в “Кружке любителей русской музыки”. А. Керзин. 1905 г. Октябрь 9 дня". РГАЛИ

Участники Кружка любителей русской музыки. 1902 г. Литография. РГАЛИ.

1) Л.В. Собинов, 2) Николаев, 3) Цыбущенко, 4) Неустановленное лицо, 5) Маклецкая, 6) Чернорук, 7) Бочаров, 8) И.Е. Бондаренко, 9) А.М.Керзин

Портрет С.С. де Бове. Рисунок И.Е. Бондаренко. Бумага, графитный карандаш. Начало 1900-х гг. РГАЛИ

Ассизи. Собор св. Франциска. Рисунок И.Е. Бондаренко. Бумага, тушь, перо. 1900-е гг. РГАЛИ

Усадьба Н.М. Миронова.

Фото1910-х гг. РГАЛИ

Е.Н. Шевлягина в группе с племянницами в усадьбе своего сына Н.М. Миронова. Фото 1910-х гг. РГАЛИ

Вид на дом в усадьбе Н.М. Миронова.

Фото 1910-х гг. РГАЛИ

И.Е. Бондаренко (первый слева стоит) в группе с В.А. Рышковым, А.В. Орешниковым и др. в усадьбе Н.М. Миронова. Фото 1910-х гг. РГАЛИ

И.Я. Чернышев. Цюрих. Фото 1905 г. РГАЛИ

С.И. Мамонтов в мастерской. Фото 1910-х гг. РГАЛИ

Ю.Н. Вишневецкая в группе с В.И. Петровым (сыном). Фото не позднее 1915 г. РГАЛИ

А.А. Бахрушин. Фото 1920-х гг. РГАЛИ

Д.И. Лешков с женой Ольгой. Фото конца 1920-х гг. РГАЛИ

И.Е. Бондаренко с сыном Николаем. Ленинград. Фото 1925 г. Рукописный отдел РГБ

В.А. Рышков.

Друг И.Е. Бондаренко. Фото 1915 г. РГАЛИ

Письмо И.Е. Бондаренко В.А. Рышкову 15 июля 1924 г. РГАЛИ

И.Е. Бондаренко.

Фото с дарственной надписью Л.В. и Н.И. Собиновым. 1933 г. РГАЛИ

Бондаренко И.Е. Воспоминания. Глава 16. Черновик.

Машинопись с правкой автора. Конец 1930-х гг. РГАЛИ

Портрет С.И. Мамонтова. Рисунок И.Е. Бондаренко.

Бумага, тушь, перо. После 1918 г. На рисунке помета автора: «К гл[аве] 14 в текст». РГАЛИ

Страница иллюстрированного журнала «Искры» (1916, № 1, с.8) с фотографиями выставки гончарного завода С.И. Мамонтова в галерее Лемерсье в Москве в 1915–1916 гг.

Бланк гончарного завода «Абрамцево» за Бутырской заставой. Художник Н.П. Пашков (?) ГМЗ «Абрамцево»

Запись С.И. Мамонтова в альбоме И.Е. Бондаренко. 1917 г. Автограф. РГАЛИ

Пригласительный билет на собрание в МХТ, посвященное памяти С.И. Мамонтова. 2 (15) мая 1918 г. Печатное. РГАЛИ

Портрет С.И. Мамонтова на Программе собрания в МХТ, посвященного памяти С.И. Мамонтова. 2 (15) мая 1918 г. Печатное. РГАЛИ

Программа собрания и концерта в МХТ, посвященного памяти С.И. Мамонтова. 2 (15) мая 1918 г. Печатное. РГАЛИ

Русский кустарный отдел на Всемирной выставке в Париже. Эскизы. 1899 г. Рисунки И.Е. Бондаренко. Бумага, графитный карандаш. РГАЛИ

Русский кустарный отдел на Всемирной выставке в Париже. Эскиз. 1899 г. Рисунок И.Е. Бондаренко. Бумага, графитный карандаш. РГАЛИ

Русский кустарный отдел на Всемирной выставке в Париже. 1899–1900 гг.

Проект И.Е. Бондаренко. Калька, тушь, перо. РГАЛИ

Русский кустарный отдел на Всемирной выставке в Париже. 1899–1900 гг. Проект И.Е. Бондаренко. Калька, тушь, перо. РГАЛИ

а) Фрагмент; б) Чертеж в разрезе; в) Архитектурная деталь б)в)

Панорама Всемирной выставки в Париже в 1900 г.

Рисунок L.B. Печатное

Панорама «Старого Парижа» – экспоната Всемирной выставки 1900 г.

Фото 1900 г.

Приглашение от имени президента Французской Республики И.Е. Бондаренко на открытие Всемирной выставки на Марсовом поле 14 апреля 1900 г. в зале торжеств. РГАЛИ

Пропуск И.Е. Бондаренко на строительную площадку выставки.

13 января 1900 г. РГАЛИ

Вверху: Русский кустарный отдел на Всемирной выставке в Париже 1900 г. Проект И.Е. Бондаренко. (Фото с оригинального рисунка автора). РГАЛИ.

Внизу: осуществленный проект по рисунку К.А. Коровина. РГАЛИ

К.А. Коровин. Фото с дарственной надписью С.Т. Обухову.

Фото 1912 г. РГАЛИ

Вход в Русский кустарный отдел на Всемирной выставке в Париже 1900 г.

Внизу – интерьеры Русского кустарного отдела на Всемирной выставке в Париже 1900 г. Фото. Вырезки из журнала. РГАЛИ

Письмо управляющего отделом промышленности Министерства финансов И.Е. Бондаренко о вручении ему диплома и знака ордена «Officierd,Fcademie» правительства Французской республики за участие в организации Русского отдела на Всемирной выставке 1900 г. в Париже. 19 октября 1901 г. РГАЛИ

Объединенное торжественное заседание Московского архитектурного и Московского археологического обществ в актовом зале Московского университета, посвященное 100-летию со дня смерти М.Ф. Казакова.

В президиуме И.Е. Бондаренко, И.П. Машков, Ф.О. Шехтель, графиня П.С. Уварова, ректор Московского университета М.К. Любавский. Фото. Декабрь 1912 г. РГАЛИ

Участники V Всероссийского съезда зодчих в Москве. В первом ряду слева направо сидят: неустановленное лицо, И.С. Китнер, П.Ю. Сюзор, Ф.О. Шехтель, И.П. Машков, И.Е. Бондаренко, В.К. Трутовский. Фото. Декабрь 1913 г. РГАЛИ

Открытие V Всероссийского съезда зодчих в Московской городской думе.

И.Е. Бондаренко – секретарь съезда. Фото.13 декабря 1913 г. РГАЛИ

Маршрут 1-й Научной экспедиции Наркомпроса по обследованию памятников архитектуры и искусства Поволжья. 1919 г.

Бумага, тушь, перо, графитный и цветной карандаши. РГАЛИ

Участники Научной экспедиции Наркомпроса по обследованию памятников архитектуры и искусства Поволжья на пароходе «Лев Толстой». Фото1919–1920-х гг. РГАЛИ

Участники Научной экспедиции Наркомпроса по обследованию памятников архитектуры и искусства Поволжья на пароходе «Лев Толстой». И.Е. Бондаренко сидит в центре, отмечен цифрой 5, рядом – И.Э. Грабарь (отмечен цифрой 6).

9-й – И.В. Рыльский. Фото1919–1920-х гг. РГАЛИ

Участники Научной экспедиции Наркомпроса по обследованию памятников архитектуры и искусства Поволжья. 1– Г.О. Чириков, 2 – П.Д. Барановский (?), 4 – Ф.Я. Мишуков, 5 – Н.Н. Померанцев, 6 – И.Э. Грабарь, 8 – А.И. Анисимов, 10 – И.В. Рыльский. И.Е. Бондаренко не помечен цифрой – стоит в первом ряду третий справа. Фото1919–1920-х гг. РГАЛИ

И.Е. Бондаренко. Фото 1941 г. РГАЛИ

И.Е. Бондаренко. Фото с дарственной надписью А.К. Виноградову.

9 апреля 1941 г. РГАЛИ

Бондаренко И.Е. Автопортрет с надписью автора.

Бумага, тушь, перо. 2 августа 1945 г. РГАЛИ

Дом, в котором находилась последняя квартира И.Е. Бондаренко в Москве, где он работал над мемуарами (ул. Гончарная, бывш. Володарского, д. 14). До реконструкции. Фото 1970–1980-х гг.

Квартира № 9 находилась на 3-м этаже (в мансарде).

Глава 1
Детство

Первое утро своей жизни я увидел еще в старом доме, там, на окраине города Уфы.

Когда мне было четыре года, мой отец, уфимский мещанин, занимавшийся кустарничеством по железному делу, небольшой свой дом продал и переехал в более просторный, по Лазаретной улице[32]32
  Лазаретная улица в Уфе (другие названия – Базилевского, Центральная), в настоящее время носит имя Ленина. Она соединяла центр города с Сафроновской пристанью.


[Закрыть], ближе к базару.

Тяжелую жизненную школу прошел мой дед, выходец из Полтавской губернии, еще мальчиком приехавший в Уфу на плотах простым бурлаком.

Нерадостна была жизнь и моего отца, оставшегося мальчиком сиротой, нужда доходила до того, что ситцевая рубашка была событием. Тяжелый физический труд на воздухе закалил его молодость, когда он был еще мальчишкой на побегушках у целовальника[33]33
  Целовальник – выборная должность в России в конце XV–XVIII вв. Лица, занимавшие ее, отвечали перед центральной и местной администрацией за поступление различных статей денежных доходов и участвовали в судебном и полицейском надзоре за населением. Давая клятву честно выполнять свои обязанности, они целовали крест. В XVIII в. их заменили винные откупщики, которых по традиции во второй половине XIX – начале XX в. вместе с продавцами в казенных винных лавках продолжали называть целовальниками.


[Закрыть] Ивана Ефимовича, которого отец всегда вспоминал как «благодетеля», хотя этот благодетель лупил его. Все невзгоды переборол отец и, в конце концов, к моменту переезда в новый дом стал купцом второй гильдии[34]34
  Гильдии – купеческие и ремесленные корпорации, созданные для защиты профессиональных интересов и возникшие в Западной Европе в период раннего Средневековья. По реформе 1775 г. в России купечество было разделено на три гильдии по размеру объявляемого капитала: третья – от 500 рублей, вторая – от 1 тысячи рублей, первая – от 10 тысяч рублей.


[Закрыть], завел на базаре небольшую лавку, деревянную из досок, открытую со всех сторон, без теплушки. С утра до вечера гнул и рубил железо, делал железные лопаты, грабли, ведра. Невысокого роста, необычайно крепко сложенный, отец обладал огромной силой – сгибал подкову и гнул в пальцах серебряный рубль. <Большой любитель лошадей, он принимал впоследствии участие в бегах, и однажды у него взбесилась лошадь и понесла его дрожки. Лошадь он удержал, но разорвал себе связки двух пальцев на левой руке и во всю жизнь не мог их разогнуть>[35]35
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 14.


[Закрыть].

С движениями плавными, тяжело и твердо ступая, вставал отец чуть свет, и весь день был на ногах, всегда чем-то занятый. Аккуратный, всегда очень скромно, чисто одетый, он требовал и от детей порядка и чистоты; воспитывал строго по-спартански, приучая спать на кошме (войлоке), сложенной вдвое, никаких матрасов не полагалось, а кровать была только для маленьких детей и для няни. Приучал обливаться холодной водой и в пример ставил себя, рассказывал, как он мальчиком бегал по снегу босиком.

Строгость была и в пище, всегда простой. Готовили одно и то же: что для себя, то и для дворника, и приказчика. Простые, вкусные, наваристые щи, баранина или каша, постом с конопляным маслом (подсолнечное считалось прихотью). Только в праздники котлеты, но всегда черный и пшеничный своего печенья хлеб, а белая булка – это уже баловство.

Строжайшие соблюдались посты, даже по средам и пятницам. Но мать не была постницей и для детей разрешала мясное, на что отец ворчал.

Дом наш был не лучше соседних: длинный, одноэтажный, деревянный, обшитый тесом «под руст»[36]36
  Руст – облицовка стен строения камнями с грубо околотой или выпуклой поверхностью либо имитирующая ее рельефная кладка.


[Закрыть], выкрашенный темно-красной краской. Парадное крылечко на двух столбиках со скамейками по бокам, на которых отец любил посидеть летним вечером, подзывая знакомых прохожих побеседовать и угощая их копченой воблой, огромный короб которой стоял в чулане галерейки, ведущей с крыльца в комнаты. Ворота с типичными резными ампирными розетками[37]37
  Ампир – стиль в архитектуре и декоративном искусстве первой трети XIX в., сложившийся во Франции в период империи Наполеона I и завершивший развитие классицизма; отличался монументальными формами и богатым декором. Розетка – орнаментальный мотив в виде стилизованного распустившегося цветка.


[Закрыть] на полотнищах, калиткой, и рядом маленький деревянный флигелек. Большой двор с каретниками (сараями), через весь двор по протянутой проволоке ночью бегает цепная собака. За сараями огромный запущенный сад с высокими березами, дикими яблонями, кустами малины, смородины, крыжовника, два деревца сирени и клумба с выродившимися многолетками. В глубине заднего двора небольшой сруб бани.

Вид центра Уфы со Случевской горы. Фото 1910-х гг.

Постройки были старинные, но еще крепкие. Наша семья расположилась в лицевой части дома по Лазаретной улице, а в крыле по другую улицу поместилось городское приходское училище[38]38
  Церковно-приходские школы, ранее приходские училища – начальные школы при церковных приходах. Появились после школьной реформы 1804 г.; находились в ведении Святейшего Правительствующего синода. В одноклассных училищах преподавались закон Божий, церковное пение, письмо, арифметика, чтение. Обучение осуществляли священники, диаконы и дьячки, а также учителя и учительницы, окончившие церковно-учительские школы и епархиальные училища.


[Закрыть] в один большой класс на сорок человек, с квартирой, где жил учитель А.И. Некрасов со своей семьей. Семья учителя была культурная. Сторож училища был моим первым сказителем сказок, поверий, былин и научил меня делать бумажные змеи с трещоткой. Учитель незаметно выучил меня по складным буквам грамоте и потом снабжал книгами, поощряя также мою рано пробудившуюся страсть к рисованию, доходившую иногда до криминальных опытов разрисовки углем только что окрашенной стены в одной из наших комнат, за что и получал награду за вихор, хотя отцу и нравилось мое рисование.

<Детский масштаб, в общем, был гулливерский. Жилая площадь нашего дома в 125 кв. м тогда казалась огромной>[39]39
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 15.


[Закрыть]. Зальце с тремя окнами, невысокое, имело всего 34 кв. м. Стены оклеены белыми обоями, полы крашеные, и чинно расставлены старинные карельской березы стулья вдоль стен, хромолитография в тонком багете с подписью «Водопад в Швейцарии, посещаемый разными путешественниками»[40]40
  Литография – способ плоской печати, при котором печатной формой служила поверхность камня, а изображение на камень наносилось жирной литографской тушью или литографическим карандашом; использовался для тиражирования графических изображений.
  Хромолитография – метод литографского воспроизведения многоцветных изображений, когда для каждой краски вручную изготовлялась отдельная печатная форма на камне или цинковой пластине; а на поверхность камня предварительно наносился абрис – контур воспроизводимого изображения. Несмотря на точное название хромолитографии, приведенное автором, атрибутировать ее не удалось.


[Закрыть]. На небольших окнах цветы: герань, фуксии и фикусы, в углу икона с лампадкой и старинный рояль, длинный, красного дерева, совершенно случайно очутившийся в нашем доме.

Проводя целые дни в лавке, отец постоянно посещал толкучку, где торговали всяким хламом. Не пропускал даже случая, чтобы у мимо идущей бабы-торговки не купить какую-нибудь ветошь. Страстный любитель аукционов, он покупал иногда совершенно ненужные вещи, вроде старой треугольной шляпы с перьями. На вопрос матери: зачем это он купил? Отец пояснял: «Ну, хоть в баню ходить. Ведь дешево, один материал вдвое дороже стоит». <Покупались какие-то огромные картонки со старыми кринолинами, из них мать нашивала детям рубашки и платьица, а я вытаскивал стальные прутья для лука>[41]41
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 15–15 об.


[Закрыть].

В числе племянников отца был Александр Васильевич, уже почтенных лет, уважаемый человек. Необычайно серьезный, спокойный, он с деловым видом подшучивал над аукционной страстью отца.

Воскресенский кафедральный собор на Соборной площади Уфы (1833–1841).

В нем хранилась икона Казанской Божией матери. Фото 1900-х гг.

(Разобран в 1932 г., на его фундаменте в 1950-х гг. возведено здание Башкирского государственного академического театра драмы имени М. Гафури)

<Как-то вечером заходит к отцу и говорит:

– Что же это вы, дяденька, дома сидите и не съездите.

– Куда?

– Да слонов посмотреть.

– Каких слонов?

– Да в зверинец ведут, что ли четырех слонов, трое-то прошли по мосту через Белую, а четвертый, большой, застрял, так пожарные поехали протаскивать.

– Что ты говоришь! Ты видел их?

– Да я сейчас оттуда, с Вавиловского перевоза.

Отец приказал скорее запрягать лошадь в тарантас и, взяв детей, быстро поехал. Вавиловский перевоз оказался пуст. Никого не было, и никаких слонов никто не видел.

– Ты что же это! А! – напустился отец на дядю, а тот со своими всегда приподнятыми бровями и невинным взором оправдывался, дескать, – Видимо уже провели, я-то издали не разглядел хорошо, народу-то много, а другие говорили… >[42]42
  Там же. Л. 15 об.


[Закрыть].

Аукционы происходили обычно во дворе окружного суда или в его залах. Однажды отец, проезжая мимо, увидел во дворе народ, а из ворот выходил дядя Александр Васильевич[43]43
  В воспоминаниях несколько раз упоминается родственник по имени Александр Васильевич: в одних случаях автор называет его дядей, в других – племянником отца Е.Л. Бондаренко.


[Закрыть].

– Что это там? – спросил отец.

– Да корову с аукциона продают. Так что же не покупаешь?

– Да у меня их две, не нужно больше, все-таки, пожалуй, взгляну.

Отец спешно протиснулся к столику, за которым пристав[44]44
  При окружных судах состояли судебные приставы, на которых Судебным уставом 1864 г. возлагались обязанности по исполнению решений судов – в частности, по проведению аукционов, на которых проходила распродажа имущества должников.


[Закрыть] уже стучал молоточком, выкрикивая: «Двадцать шесть! Кто больше?»

Не желая упускать так дешево коровы (цены на которых были рублей сорок), отец крикнул: «Двадцать семь!» – и покупка осталась за ним.

Толпа стала расходиться, и тут происходит диалог отца с приставом.

– Где она у вас?

– В зале, во втором этаже.

– Что-о-о? Зачем же вы ее в зал-то втащили? – изумился отец, – что ей в сарае места не было, что ли?

– Ну, в сарае она отсыреет.

– Что-о-о? Да вы смеетесь надо мной.

– Ну, пойдемте, я вам покажу.

И оба поднимаются по лестнице во второй этаж. Дядя их сопровождает. Отец недоуменно спрашивает:

– Как же вы втащили ее?

– Да на руках.

– Ах вы, шутник этакий.

– Ничего я не шучу.

И пристав обиделся и открыл дверь в пустой зал, где в углу стоял какой-то ящикоподобный рояль.

– Вот она.

– Кто она?

– Рояль.

– Какая рояль?

– Какую вы купили.

– Я покупал корову.

– Никакой коровы не продавалось.

– Да на кой же она мне черт, ваша рояль. Ты это что же делаешь? – обернулся отец к смиренно стоявшему тут же племяннику и тоже как бы изумленно смотревшему на рояль.

– Да мне сказали, что корову продают.

– Подлец ты после этого! – и отец сплюнул, махнул рукой, и, приехав домой, мрачно приказал дворнику привезти из окружного суда покупку вроде ящика.

Так в нашем доме оказался рояль.

В то время у нас в доме жила моя кузина, она уговорила отца не выкидывать рояля, пригласила свою подругу учить меня и сестру музыке. Впоследствии оказалось, что мать складывала под крышку рояля пуховые шали, а отец обратил музыкальный инструмент в закусочный стол по праздникам.

Рядом с залой была «гостиная». На фоне старинных обоев красовались литографии и фотографии родственников. Мебель провинциального стиля «Louis Philippe»[45]45
  «Louis Philippe» – «Луи Филипп» (фр.). Речь идет о французской мебели периода правления короля Луи-Филиппа I (1830–1848), отмеченного появлением эклектики в архитектуре. Стиль «Луи Филипп» – это первый французский декоративный стиль, источником которого стали вкусы крепнущей буржуазии – комфорт и удобство стали наибольшими приоритетами. Хотя сами формы мебели этого времени в основном сохранились от периода Бурбонской реставрации (1814–1830), когда господствовал неоклассицизм, предметы интерьера стали проще, тяжелее и менее украшенными. При их производстве чаще использовались сорта темной древесины. Формы стульев и кресел – округлые, с изогнутыми ножками и спинками. С 1840-х гг. стиль нашел распространение в дешевом массовом производстве мебели.


[Закрыть], конечно, упрощенного рисунка, со штофной[46]46
  Штоф – тяжелая шерстяная или шелковая ткань, употреблявшаяся для обивки мебели, для изготовления гардин или портьер.


[Закрыть] однотонной обивкой, на диване шитая шерстью подушка, овальный преддиванный стол с филейной[47]47
  Основой филейного вязания крючком является сетка, выполненная из столбиков и воздушных петель, одновременно вывязывается узор путем заполнения отдельных клеток сетки столбиками.


[Закрыть] скатертью и маленькая фарфоровая лампа с женской фигурой, одетой в матросский костюм, а во всю комнату отличный текинский ковер[48]48
  Ковер ручной работы, изготовленный текинцами, одной из туркменских народностей. В туркменском ковровом орнаменте, как правило, присутствует гёль – «цветок», повторяющийся восьмиугольный медальон, покрывающий всю поверхность ковра. Каждая народность имеет характерные особенности в изображении гёля, по которым и классифицируются ковры.


[Закрыть], служивший эшафотом: на нем нас пороли, хотя и редко, а впоследствии, приезжая в Уфу студентом, я на нем спал, так как на диване спать не разрешалось. У окон любимые матерью цветы, фикусы и филодендроны.

Рядом угловая комната, где жила моя кузина и где я гимназистом учил уроки.

К зале примыкала столовая, центр жизни дома, отец, сидя за обедом или чаем, озирал всех идущих через «галдарейку» в кухню. Передний угол столовой занят огромной божницей[49]49
  Божница – полка или шкафчик, киот для икон.


[Закрыть], где из уральских камней составлен пейзаж с летящей фигурой воскресшего Христа. Над старинным кожаным диваном висела литография Ивана Сусанина[50]50
  Возможно, речь идет о литографии «Подвиг Ивана Сусанина» (1887), изданной в Москве в хромолитографии М.Т. Соловьева.


[Закрыть], чей-то портрет и большой карандашный рисунок, подолгу останавливавший мое внимание: это была копия с рембрандтовского «Яна Собеского»[51]51
  Можно предположить, что автор имеет в виду портрет польского аристократа работы Рембрандта из коллекции Эрмитажа, который в начале 1930-х гг. был продан американскому мультимиллионеру Эндрю Меллону. Искусствоведы спорят о том, кто изображен на этом полотне – сам Рембрандт, его брат, Стефан Баторий, Ян Собеский, польский посол Анджей Рей, бывший проездом в Амстердаме, или вымышленное лицо.


[Закрыть] работы уфимского художника академика Тимашевского. Рядом маленькая комната – «кабинет» с огромной кроватью. На простом письменном столе сломанные бронзовые часы под стеклянным колпаком и чучело канарейки, на углу стола лежали так называемые «святцы»[52]52
  Святцы – список святых православной церкви с указанием дня их чествования (в составе богослужебных книг); отдельное издание – месяцеслов.


[Закрыть] – небольшой молитвенник, впрочем, никогда не употреблявшийся, с вклеенными листочками, где рукой отца вносились даты, например, когда окончил жизнь брат Ефим, от роду ему было столько-то лет, месяцев и дней, или: «1870 года июля 5-го, было 35 мин[ут] первого на 6-е [июля], воскресенье, родился сын Илья, крещен 11-го в воскресенье, восприемниками[53]53
  Восприемник – лицо, принимающее на руки ребенка, вынутого из купели при христианском обряде крещения; крестный отец.


[Закрыть] были» такие-то, и тут же «рецепт от всех недугов и болезней»: «5 золотников[54]54
  Золотник – русская дометрическая мера массы (веса), равная 4,266 г.


[Закрыть]астраханской нефти, 5 золотн[иков] бобковой мази[55]55
  Бобковая мазь – лавровое масло, получаемое выжиманием плодов (бобков) лавра благородного, имеющее консистенцию мягкой мази; применялось для втираний при ревматических болях и, возможно, как благовоние.


[Закрыть], 5 золотников можжевельного масла, итого 70 коп[еек] серебром в аптеке стоит». Не знаю, пробовал ли эту смесь отец, равно как и героическое лекарство «от лихорадочной боли» – на полштофа водки[56]56
  Штоф – русская мера объема алкогольных напитков, равная 1, 23 л; применялась до введения метрической системы мер. Штофом также назывался сосуд для крепких спиртных напитков указанной емкости.


[Закрыть] ползолотника хинной соли, 3 золотника нашатырю, 3 золотника сабуру[57]57
  Сабур – сок из листьев алоэ, выпаренный досуха, в медицине используется как слабительное средство.


[Закрыть], 10 капель селитряной кислоты» (т. е. азотной). И тут же «Брюсова таблица дней, в которые не должно ничего предпринимать или совершать важного»[58]58
  Имеется в виду «Первобытный Брюсов календарь» (Харьков, 1875), содержащий предсказания по 1996 г. Первоначально «Брюсов календарь», составление которого приписывается графу Я.В. Брюсу, имевшему репутацию колдуна и астролога, издавался на отдельных листах с 1709 по 1715 г. и содержал предсказания с 1710 по 1821 г. Кроме того, в него были включены сведения астрономического характера, святцы, календарь, церковные справки, предсказания по годам и дням по состоянию Луны. Настоящим создателем календаря является библиотекарь и книгоиздатель Василий Киприянов.


[Закрыть]. В углу сундук и над ним полка с картонками фуражек и двумя книгами, одна «Миллион средств» (собрание хозяйственных рецептов)[59]59
  См.: Митавин М. Миллион так называемых секретов, средств, наставлений, открытий, изобретений и рецептов по разным отраслям медицины, хозяйства, домоводства, промышленности и проч. М., 1864.


[Закрыть], другая «Поучения Родиона Путятина»[60]60
  Речь идет о собрании проповедей и поучений протоиерея Рыбинского Спасо-Преображенского собора и благочинного всех церквей г. Рыбинска Р.Т. Путятина. С 1842 по 1917 г. вышло 25 изданий.


[Закрыть]; книги лежали аккуратно и никогда не читались.

Здание Уфимского Дворянского собрания. Фото 1900-х гг.

Твердо держась обычая, отец в праздники поднимал нас к ранней обедне в 6 час[ов] утра в церковь, только в «свой» приход, к «Успенью»[61]61
  Деревянная церковь Успения Божией Матери, Успенская (Уфа, Успенская, ныне Коммунистическая, 73), освященная в 1798 г., находилась на кладбище, после закрытия которого стала приходской; каменный храм, позднее снесенный, существовал с 1849 по 1931 г.


[Закрыть]. Богомольный отец молился истово и требовал молитвенного настроения от нас, мальчишек, в уме которых было одно стремление – скорей бы домой.

«Ниже кланяйся», – говорил отец сильным шепотом, пригибая за вихор рассеянную голову и твердо надавливая своей сильной железной рукой до плит чугунного пола церкви.

Только в гимназическом возрасте мною было отвоевано освобождение от ранних обеден, замененных поздними.

Для детей был отведен «верх», одна комната в мезонине: два маленьких окна с подъемными рамами и дверью на балкон, где я с ранних лет спал все лето до осени, причем балкон был защищен лишь с одной стороны парусиной от дождя. «Верх» был обособленный мир от «низа», где жили отец и мать. Отец почти никогда не поднимался в мезонин, предоставив наблюдение за детьми матери.

Кухня была клубом нашего дома.

Огромная русская печь, на ней спала кухарка («стряппа»[62]62
  Так у автора.


[Закрыть]). На полатях спал кучер, за печью на нарах помещались дворник-татарин и мальчик, работавший в лавке, а два приказчика спали на полу в соседней, совершенно темной комнате. Кухня служила одно время столовой и для всех нас, только впоследствии была устроена отдельная столовая.

6 часов вечера, зимний день кончался.

Отец возвращается из лавки и, становясь перед шестком русской печки[63]63
  Шесток – каменная площадка перед устьем печи.


[Закрыть], оттаивает свою бороду, превратившуюся в ледяную сосульку. Согревшись чаем, отец иногда приходил в кухню, садился на длинную лавку, молча слушая вздор, как кучер Яков рассказывал о чудесах, бывающих в бане, где в полночь всегда черти поднимаются из-под пола.

Когда была Русско-турецкая война[64]64
  Речь идет о Русско-турецкой войне 1877–1878 гг.


[Закрыть], женщины и дети здесь же в кухне щипали корпию[65]65
  Корпия – перевязочный материал, состоящий из нитей расщипанной хлопковой или льняной ветоши.


[Закрыть] для бинтов и отсылали в лазарет. <Календарь “Гатцука” изображал турецкие зверства.

– Что делают, мерзавцы, – говорил отец. – Вот смотри, – обращался он к дворнику-татарину, – вот, что […] делают.

– Это, бить, турка, наша татар башка салдат не рубит, – оправдывался дворник>[66]66
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 18–18 об.


[Закрыть].

На уголке стола приказчики засаленными картами играли в «свои козыри» или «в носы», когда при проигрыше били колодой карт по носу. Но карт отец не любил, и эту вольность игроки позволяли себе только в отсутствии отца, всегда наводившего на всех страх. Как только он въезжал во двор, раздавалось предупредительное: «Сам приехал!» – и все стихало.

Чтение телеграмм с войны происходило при тусклом свете сальной, оплывающей свечи, щипцами снимали нагар. Впоследствии свечу заменила висячая лампа с маленькой горелкой.

Пора ужинать. Отец проверяет, заперты ли ворота, замешан ли лошадям корм, и скоро дом погружался в тишину и мрак, слабо освещенный лишь лампадкой в зале. Редкий собачий лай, изредка проскрипят полозья саней и опять тишина, только ритмический стук колотушки сторожа прерывает дремоту улицы.

Губернская Земская управа в Уфе. Открытка начала XX в.

Во флигеле жил сначала грек, делавший халву, затем серебряник, паявший своей цевкой[67]67
  Вероятно, автор имел в виду инструмент в виде цилиндрического стержня, используемый для паяния.


[Закрыть] всякие кольца и цепочки, затем немец-колбасник Отто Манн, которого в доме у нас звали сокращенно «атаман». <Этот немец-колбасник иногда приходил к отцу вечером посидеть и поговорить, причем разговор ограничивался критикой “констанцией” тяжелых времен:

– Да, господин атаман, дорого все стало, тяжело.

– Та, Грах Лвовиш (Евграф Львович), торого все, трутна.

И бульканье огромного графина с водкой, закусываемой солеными огурцами или приносимой “атаманом” горячей колбасой>[68]68
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 19.


[Закрыть].

В подвале под училищем жили крендельщики. Я подолгу смотрел на них, полуголых, как они месили тесто и пекли вкусные сушки и баранки.

Скучна была жизнь в доме. Родни было много, но гости бывали у нас редко, только в праздники. Появлялась стройная высокая фигура, одетая в черный сюртук с огромным галстуком, повязанным по моде пятидесятых годов. Это был любимый мною дедушка Иван Спиридонович Кузнецов, отец моей матери, вышедшей замуж, когда ей было всего шестнадцать лет, а отцу 42 года.

Дед был крепостной уфимских помещиков Дашковых (сыновей министра юстиции Дашкова[69]69
  Сыновья Д.В. Дашкова Д.Д. и А.Д. Дашковы были богатыми помещиками и владели Благовещенским медно-плавильным заводом, по ревизии 1850 г. им принадлежало 2 606 душ крепостных крестьян и 45 тысяч десятин земли.


[Закрыть]). Обучался дед строительному искусству в низшем строительном училище в Петербурге[70]70
  Старейшее в России высшее учебное заведение архитектурно-строительного профиля, основанное в 1832 г. как Училище гражданских инженеров, с 1842 г. – Строительное училище, с 1882 г. – Институт гражданских инженеров, в настоящее время – Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет (СПб ГАСУ).


[Закрыть], куда его определили Дашковы. Всю жизнь дед оставался крестьянином.

Он выстроил Дашковым заводские и жилые постройки в их Благовещенском заводе на р[еке] Белой, в Уфе строил Сергиевскую церковь[71]71
  Деревянная на каменном основании церковь Сергия Радонежского, Сергиевская (Уфа, Малая Сергиевская, ныне Бехтерева, 2) скромна по архитектуре и напоминает сельский храм. Была построена в 1868 г. на месте двух деревянных церквей, существовавших здесь ранее: с XVI в. по 1774 г. и в 1777–1860-е гг. С 1933 г. – Свято-Сергиевский кафедральный собор. Официально не закрывался, действует поныне.


[Закрыть] и кое-кому жилые дома. Отец обращался за советами к деду и очень его уважал, особенно за то, что тот остался крестьянином, а не стал чиновником. Женат дед был на дворовой тех же Дашковых крестьянке Марии Ивановне Ростовцевой, служившей экономкой при «господском» доме и почерпнувшей там свое мизерное образование и большую опытность в кулинарном деле, что служило деду источником насмешек: «Тебе бы всякие фрикасе[72]72
  Фрикасе – рагу из мяса в белом соусе.


[Закрыть] к обеду, да салатцу, петрушечки, сельдерея да спаржи, а нам попросту – щей да каши».