Текст книги "Тёмные времена. Наследники Александра Невского"

Ярослав, Ксения и Люба

Великий князь Владимирский вынужден был прервать свой отдых в охотничьем тереме. Даже последнюю неделю он не смог провести в нем, так как из Владимира прискакал гонец. Он сообщил, что дочка великого князя Любушка тяжело заболела.

Князь и княгиня тут же отправились обратно домой. Любушка, их дочка, с самого рождения не отличалась крепким здоровьем. Теперь, когда она вновь заболела, это не вызвало сильной тревоги.

Вернувшись во Владимир, Ярослав Ярославович и Ксения сразу отправились к дочери. Находящийся при ней лекарь, монах, только кивал головой и разводил руками, в то время как родители княжны сулили ему различные блага.

– Не надо было тебе, княгиня, ехать ко мне в охотничий терем. Лучше бы ты осталась с Любушкой. Надеяться на всяких нянек и мамок – это всё равно что на треснувший посох опираться. Вот и продуло нашу радость! И теперь, даже мы с них спросим за это упущение, что нам это даст?

– А тебе, князь, тоже знать надобно, что ты должен государством править, а не в тереме охотой заниматься. Если бы ты не задерживался так надолго там, то, может, и не отправилась бы я за тобой.

– Прекратите лаяться здесь, – остановил их митрополит Кирилл, который с самого начала, как заболело дитя, находился рядом, – младенца Любовь Господь к себе на суд зовёт, а вы даже сейчас всё о государстве спорите!

Ксения и Ярослав, пристыженные, замолчали. В глубине души оба родителя не верили, что их дочь умрёт. За этот год дитя болело уже четыре раза, и все разы лекари говорили, что она умирает. Но девочка выживала наперекор судьбе.

В этот раз, по всей видимости, Всевышний всё же решил забрать Любовь к себе. К вечеру ребёнок умер. Великий князь мало общался со своей дочкой, но это не уменьшало его скорби. Княгиня Ксения и вовсе заперлась в своих покоях и перестала выходить, даже пищу вкушая там.

Ксения винила во всем себя и то, что она оставила своё дитя без присмотра. Кроме этого, со смертью дочери её положение, и так не очень стабильное, совсем пошатнулось.

Не успели отпеть княжну, как по городу уже стали шептаться, что великий князь отправил своего человека в дальние княжества, названий которых никто не знал, чтобы сосватать там себе новую невесту. По всей видимости, Ксении предлагалось принять постриг.

Несколько дней княгиня ни с кем не общалась, а когда эти слухи докатились и до неё, то она и вовсе ушла в себя. Часами стояла она на коленях перед иконами, покинув свои палаты только на время похорон дочери.

Два раза великий князь приходил к ней в покои, и дважды она молча смотрела в одну точку. Митрополит Кирилл тоже посетил княгиню и вместе с ней помолился за душу новопреставленной Любови, но разговор у него с княгиней также не сложился.

Как ни странно, но разговаривать княгиня стала не с кем иным, как с князем московским Даниилом. Тот пришёл к ней утром после богослужения.

– Княгиня-матушка, – начал он, – скажи, почему ты перестала ходить в Храм Божий и предаёшься страшному греху уныния, в то время как враги государства толкают Русь на путь междоусобной брани? Как ты потом, когда и тебя призовёт Господь, будешь в глаза дочери своей смотреть? Скажешь, что после того, как ты умерла, доченька, мне стало всё безразлично и из-за этого позволила я разгореться новой войне?

– О чем ты толкуешь, князь Данила? – спросила княгиня. – Какая междоусобица разгореться может?

– А знаешь ли ты, что супруг твой и дядя мой великий князь Ярослав Ярославович хочет с воинами вновь пойти к Новгороду? Сказывают, что сейчас там война с ливонцами, и Ярослав хочет полностью подчинить город своей власти!

– Дружины князей владимирских не настолько сильны, чтобы против Новгорода выступить. Да и великий царь и хан вряд ли одобрит войну против соплеменников. Не за что великому князю Новгород карать.

– Август из Кракова убедил князя, что новгородцы специально втянули Русь в войну. Ярослав желает покарать их за это, лишить вольности и грамоту, заключённую с ними, расторгнуть. А знаешь, почему здравый рассудок оставил его? Потому что ты оставила его, и он один пытается пережить своё горе. Останови его, пока не полилась кровь. Август этот – не иначе как соглядатай.

– Ты – первый, кто назвал этого скота его настоящим именем. А как быть мне, если великий князь хочет себе новую супругу найти?

– А ты, матушка-княгиня, пустого не слушай. Великий князь любит тебя, и если хотел бы найти себе другую супругу, то давно сделал бы это.

– Ты правду говоришь, Даниил. Действительно, я княгиня. И не собираюсь своего места, кровью отца и дяди купленного, никому уступать. Новгород вырастил меня. Хоть теперь я и принадлежу всей Руси, но Новгород от разорения сохранить я должна.

После разговора с Даниилом княгиня к вечеру вышла на трапезу. Они с великим князем поужинали вместе, а после того, как все закончили есть, уединились.

– Скажи, Ксения, правду ли сказывают, что ты в монастырь уйти хочешь?

– Лгут, великий князь. Приняли мою скорбь по умершей дочери за слабость и захотели место моё занять. Скажи, супруг, а правда ли то, что ты себе новую княгиню подыскиваешь? Отправлял ли людей своих невесту выбирать?

– Отправлял. Но не себе я невесту ищу, а сыну своему Святославу. Как знаешь, княгиня, он уже муж зрелый, и наступает время ему жениться.

– Не иди на Новгород войной! Новгород тоже часть Руси, и война, которую он ведёт с Ливонией, даёт возможность нам здесь жить без постоянной угрозы от дворян Божьих.

– На Новгород я конечно же рать не поведу. Но боярам пора напомнить, что князь Владимирский – это их князь, и наместник, которого я поставил там, должен быть для них законом.

– А если сам он творит беззаконие? Если сам он связался с язычницей и богохульствует? Вразуми его или замени Михаилом Андреевичем. Этот племянник твой в разы умнее Юрия, а в Новгороде нужен умный и храбрый князь.

Князь и сам понимал, что Ксения во многом права, но он не хотел менять Юрия на Михаила по своим особым соображениям. Именно потому, что Михаил был и умнее, и храбрее брата, опасность он мог начать представлять куда более реальную. Если кого и хотел великий князь согнать с княжеского стола, так это Довмонта Псковского. Не хотел Ярослав терпеть на Руси князя не из рода Рюрика.

Можно было, конечно, женить литовца на какой-либо княжне и таким образом породниться с ним, но этот путь казался Ярославу ещё более опасным. Это только усиливало и без того крепкое положение Довмонта, который прославился и на поле ратном, и как умный правитель. Псковский князь обнёс город ещё одной каменной стеной, сделав и без того крепкий город неприступным.

– Даже не проси, Ксения. Михаил Андреевич пусть лучше остаётся наместником в Суздале, нежели в Новгороде.

Встреча Довмонта и Юрия Андреевича

Ливонцы отошли из-под Пскова на следующий день. Князь Довмонт и его воевода Гаврила наблюдали со стен, как ливонцы, сохранив всё награбленное и оружие, уходили из-под стен города. Князь Довмонт не понимал Юрия Андреевича, который наотрез отказался от битвы. Если бы новгородцы и псковичи совместными силами ударили бы по ливонцам, то те были бы разбиты. Своих сил у Довмонта на подобный удар не хватило бы, и поэтому ему только и оставалось, что смотреть со стен, как дворяне Божьи безнаказанно увозят награбленное.

– Князь, – сказал воевода Гаврила, – это же просто дурость какая-то! Мы обескровили ливонцев. Новгородцам надо только ударить, и те будут разбиты! А если ещё и мы их поддержим, то магистр и вовсе с позором вернётся к себе.

– Наверно, ты прав, Гаврила, – отвечал Довмонт, – просто помнить надо, что это ты и я кровь на стенах проливали вместе с псковичами, а не новгородцы с князем Юрием Андреевичем, вот плоды наших усилий для него мало что значат.

– Сдаётся мне, князь, – высказался Гаврила, – что настаёт то время, когда Пскову пора от Новгорода отделяться.

– Может, ты и прав, друг, только не всё так просто. За Новгородом великий князь Владимирский стоит, а если Псков о самостоятельности помыслит, то это будет дело, не только против Новгорода направленное, но и против всей Руси.

После того как ливонцы отошли от стен Пскова, рать новгородцев подошла к городу. Довмонт, несмотря на рану, забрался на коня и выехал навстречу Юрию.

Князья встретились и долго молча смотрели друг на друга.

– Знал бы ты, князь Юрий Андреевич, как сильно мы ждали тебя здесь, под Псковом, когда ливонцы Изборск жгли. А когда дождались, как сильно мы в тебе оказались разочарованы. Почему ты в бой с ливонцами не вступил? Почему с награбленным им позволил уйти? Они от штурмов и вылазок наших совсем измотаны были!

– Ты, князь, видно, железный полк под Раковором совсем забыл. Забыл, как десятками падали люди Новгорода под ударами тех, кого они достать даже не могли? Ливонцы нам не по зубам.

– Жаль, что ты не можешь этого сказать моим людям, тем, кто полвойска ливонского здесь под стенами побил.

– То в защите, а то в чистом поле, князь! Ты, может, и другого мнения, но своими людьми я жертвовать не стану.

Такими красивыми словами князь Юрий Андреевич прикрыл свою трусость. Это было понятно всем. Воевода Гаврила сплюнул на землю, а посадник новгородский Павша Ананьевич отвернулся. Долго он убеждал наместника Новгорода всё же выйти на бой с воинами дворян Божьих, но не был услышан. Юрий Андреевич и слышать ничего об этом не хотел, считая, что, раз удалось достичь перемирия без кровопролития, то это крупный успех.

– В Псков тебя, наместник Новгорода, не зову. Боюсь, побьют тебя камнями, а то и вовсе оружие на тебя направят, как на предателя. И трапезу с тобой делить не стану.

Довмонт повернул коня и поскакал со своими людьми обратно в Псков, оставив трусливого князя Юрия с его людьми. Новгородцы тоже были в бешенстве. Вся рать, которая пришла из Новгорода, настаивала на том, чтобы догнать отступающих ливонцев и все-таки дать битву, но это уже были пустые слова. Момент был утрачен. Теперь Юрий Андреевич вместо того, чтобы одолеть заклятых врагов всей Новгородской земли, с позором возвращался обратно.

Павша Ананьевич ехал рядом с ним молча и разговор затеивать не собирался. Новгородское воинство возвращалось домой из бесславного похода, а в Пскове всё чаще и чаще из уст простых жителей звучал вопрос о том, нужен ли Пскову такой Господин Великий Новгород.

Проводы Анны Мстиславовны

Князь Луцкий Мстислав был искренне рад, что его дочь и переславльский князь Дмитрий Александрович нашли общий язык. Как и любой отец, он видел в браке своей дочери не только торговый интерес, но и некую ответственность, которую он брал на себя, согласовав её брак с незнакомым ей раньше человеком. Впрочем, Анна и сама хотела выйти замуж, поскольку, став женой князя переславльского, она выросла бы в глазах не только других княжон, но и своей старшей сестры. С ней у неё были хоть и тёплые отношения, но всегда присутствовала конкуренция. Переславльский князь считался весьма завидным женихом и, кроме того, был недурён собой.

Князь Мстислав Даниилович, понимая, что настаёт время прощаться с дочерью, остался с ней наедине.

– Аня, ты поедешь в далёкий Переславль и станешь там княгиней. Скорей всего, мы никогда больше не увидимся. Чего принесёт твой брак, не ведает никто, но, дорогая дочка, ты просто должна всегда помнить, что род твой идёт от короля Даниила Галицкого и ты ничем не хуже сына Александра Невского.

– Я никогда не опозорю род свой, отец, – ответила Анна, которая, надо сказать, весьма безразлично относилась к чистоте крови и прочей династической глупости, которую ей внушали всю жизнь.

Князь Мстислав Даниилович внимательно посмотрел на дочь и понял, что сейчас, чтобы не портить момент, она согласится с любым его мнением.

– Послушай, Аня, ты только не обманывайся по поводу князя Дмитрия. Ты совсем не знаешь его и его ближников. Не спеши быть с ним чересчур откровенной. Внимательно присмотрись к людям, которые его окружают. С тобой поедет Лавр. Он поселится в Переславле и, если что, можешь располагать им для любых дел.

– Батюшка, ты хочешь приставить ко мне своего соглядатая? Хочешь, чтобы он доносил тебе о том, что творится в Переславле? Можешь даже не надеяться, я не собираюсь ему покровительствовать. Я хочу быть настоящей княгиней, верной своему супругу.

– Таких не бывает, дочка. Стоит тебе покинуть родной дом, ты поймёшь это. Князь Дмитрий, может, и неплохой человек, но помни, на него также влияют. Лавр, если что, уберёт особо мешающих людей из окружения князя. Пойми, лучше иметь такого человека, чем потом искать его в незнакомом княжестве.

– Но это будет твой человек?

– Да, но и твой. Если хочешь стать княгиней и быть действительно помощницей своему супругу в управлении государством, никогда не пренебрегай этим. Мать твоя, думаешь, одна приехала сюда? Нет. Тогда я тоже всего не понимал, а потом, когда прошло время, понял, что быть князем – это не только вести людей на брань или решать их споры, но и необходимость знать то, что происходит в твоём княжестве. Тебе советую начать с семьи.

Княжна Анна сначала не хотела и слышать об этом Лавре, которого отец отправил ей в помощь, но, немного поразмыслив, поняла, что вреда от него не будет.

Когда отец, сестра и брат Даниил провожали Анну, то все долго прощались. Так уж получалось, что если в будущем им когда-нибудь и предстоит встретиться, то родственные связи будут мало значить. Возможно, их государства будут вести между собой войны или поддерживать друг друга против врагов, но семьёй они уже никогда больше не будут. Такова была судьба княжичей и княжон. Их растили не для семьи, а во благо семьи, и когда наставало время, прощались.

Когда Анна обнимала Марию, у неё защемило сердце. Хотелось и радоваться, и плакать, но воспитание не могло позволить внучке Даниила Галицкого показать свои чувства на людях. Это казалось просто немыслимым.

Князь Дмитрий и князь Мстислав Даниилович обнялись.

– Пусть будет ваш брак благословлён Богом, князь. Люби её, она многого ещё не понимает, но я воспитывал её настоящей княгиней. Надеюсь, она будет тебе опорой в твоём правлении.

– Прощай, князь. Рад, что мы с княжной пришлись друг другу по сердцу.

Этими ничего не значащими словами закончился их разговор. Все торговые отношения были обговорены и были заключены соответствующие грамоты.

Княжич Даниил Мстиславович и княжна Анна прощались сухо. Они почти не знали друг друга. Так получилось, что Даниила отец с детства отправлял по разным государственным делам или сажал наместником в различные посёлки и городки на подвластных ему землях.

Даниилу князь Дмитрий не понравился. Скорей всего, это произошло из-за того, что все только и говорили о Дмитрии Александровиче, как о победителе Раковорского сражения, приписывая победу именно его действиям. Даниил Мстиславович имел своё мнение на этот счёт и битву под Раковором победой не считал.

Князь и княжич обнялись и сухо пожелали друг другу успехов, а после этого разошлись.

Великий князь Ярослав Ярославович едет в Новгород

Великий князь понимал, что ему необходимо вести войска к Новгороду. Оставалось только решить, какую позицию ему занять. Ксения, безусловно, желала, чтобы он, прибыв в Новгород, навёл там порядок и осадил князя Юрия Андреевича.

Великий князь и сам понимал, что, возможно, ему стоит вмешаться, особенно после того, как он получил сведения о том, что ливонцы готовят ответный поход на Новгород. Сведения могли оказаться несколько запоздавшими, так как, согласно им, ливонцы уже выступили под предводительством самого ландмейстера Отто фон Роденштейна и двинулись на Псков. В Пскове сидел Довмонт, которого Ярослав, хоть лично и не знал, люто ненавидел. Наверное, причиной этого являлась, в первую очередь, воинская слава, которую снискал удатый князь, а во вторую – то, что он не был Рюриковичем и сел на стол, где раньше находился его сын.

Мыслил Ярослав и о том, что неплохо было бы проучить новгородцев, которые в прошлый раз, когда он пришёл под их стены с войсками, уговорили его не идти на Псков. Ярослав решил воспользоваться случаем, обвинить в кровопролитии Довмонта и сместить его, а на его место поставить верного себе человека. Кроме того, могло так получиться, что его присутствие в Новгородской земле вместе с ратниками благоприятно скажется на войне, которая, скорей всего, уже началась.

Попрощавшись с княгиней Ксенией, Ярослав вывел рать из Владимира и двинулся к Новгороду. Двигался князь неспешно, так как снегопады сковывали движение его ратников, а неожиданно ударившие морозы и вовсе вынудили его остановиться на неделю по дороге к Новгороду. В походе к землям Новгорода великого князя сопровождали Август и сын Святослав.

– Если ливонцы начали войну, – начал разговор с сыном великий князь, – то может так получиться, что мы прибудем или к самому поражению, или, наоборот, к победе. Думаешь, магистр, взяв Псков, двинется к самому Новгороду?

– Я, если честно, отец, – ответил Святослав, – не верю, что он его возьмёт. Довмонт там построил новую крепостную стену. К тому же если Юрий Андреевич придёт к нему на помощь, то он и вовсе сможет выйти в чистое поле. Довмонту на поле брани везёт.

– Гляжу, и ты, Святослав, восторгаешься им, а зря. Он не нашей крови. Если станет возможным на Руси, чтобы иноземец правил, то вскоре потомков Рюрика со всех столов княжеских погнать смогут. И самое главное, может так получиться, что наша власть перестанет в глазах народа казаться неоспоримой. Скажи, вот чем ты, например, отличаешься от простолюдина? Тем, что ты потомок Рюрика и власть наша на Руси священна.

– Отец, хоть Довмонт и занял мой стол в Пскове, но, по правде сказать, он тот человек, что должен быть на страже земель Русских. Псков принимает первый удар от Ордена. И если там будет править князь, который сможет удержать его, то Довмонт – наиболее подходящая кандидатура.

– Ты за него не вступайся, сын. Скажи лучше, почему ты княгиню избегаешь? Может, опять она тебя чем обидела?

– Нет, отец. Просто ты вот всё время толкуешь о том, что наша власть должна казаться священной для народа, а сам женился не на княжне, а на дочери новгородского боярина.

– Пойми меня, Святослав. Ксения, хоть и не знатного рода, человек для государства полезный. Чтить её, словно мать, я тебя не прошу, но и лаяться с ней я тебе не позволю.

– Да не собираюсь я с ней лаяться, вот и избегаю.

К Новгороду рать великого князя подошла уже к самому концу зимы, и сведения, которые получил великий князь, вполне соответствовали его ожиданиям. Оказалось, что ливонцы, потеряв множество сил, отступили от Пскова, а князь Довмонт, принявший на себя основной удар, ослаблен, но самое главное, ранен и, по слухам, находится при смерти. Это многое меняло. Получалось, что теперь если великий князь сгонит его, то никто не сможет препятствовать этому и, скорей всего, не станет этого делать.

Предстояло решить, кого Ярославу лучше посадить на Псковский стол. Больше всего хотелось ему, конечно же, посадить там своего сына, но великий князь понимал, что это едва ли возможно. Святослав, хоть и был смелым и вполне мог бы править пограничной крепостью, один раз уже был изгнан псковичами. Вернувшись таким путём, он едва ли мог рассчитывать на их преданность.

Великий князь узнал и о том, как неспешно шёл на помощь Пскову его наместник Юрий Андреевич, а также о том, что он не воспользовался успехом и бесславно вернулся из похода под Псков, не разбив магистра и позволив увести в Ливонию всё награбленное.

Великий князь направился в Городище, где собирался получить все ответы от своего племянника.

Август и Ядвига

Август прискакал в Новгород за несколько дней до прибытия туда великого князя. Князь отпустил его для того, чтобы изворотливый поляк смог собрать как можно больше сведений о том, что происходит в городе Рюрика.

Август из Кракова вовсе не спешил собирать информацию по крупицам. Он направился прямиком ко двору Ядвиги, который находился в бывшем тереме боярина Марткинича.

Встреча их произошла не сразу. Только спустя несколько часов поляк смог проникнуть в терем к своей главной осведомительнице в Новгороде.

– Ну, приветствую тебя, Ядвига. Чую, не удержала ты князя новгородского от похода к Пскову. Не успел магистр город захватить.

– Город и без помощи новгородцев выстоял бы. Ты лучше скажи, почему ты детей моих не сохранил.

Август, разумеется, знал, что Михей-медопей смог выкрасть одного из двух её детей, которые находились в заложниках у поляка и гарантировали особую заинтересованность Ядвиги.

– Не кидайся обвинениями, Ядвига. Сынок твой по-прежнему у меня, а дочь твоя, думаю, уже мертва. Знаешь ведь, к какому душегубу она попала.

– Знаю, Август. Пока ты не сведёшь меня с сыном и не покажешь, что он жив, я тебе ничего говорить не буду и делать по твоей указке ничего не стану.

– Хорошо. Если я покажу тебе, что он жив и здоров, ты вновь будешь служить Его Святейшеству?

– А будто тебе ответ мой нужен. Но до той поры, пока не увижу его живого, ты от меня и слова об интересующих тебя делах и событиях не услышишь.

Август понимал, что организация их свидания может дорого ему обойтись, но видел, что Ядвига теряет веру в его силу и в то, что её сын действительно у него в заложниках.

– Твой сын находится в Городце у князя Андрея Александровича, и увидеть его ты сможешь, только если окажешься там. А когда это случится, не знаю. Но можно сделать и по-другому. Я прикажу его привезти в Новгород. Но это случится только в следующем году.

– Нет, Август. Я хочу видеть его как можно скорее. Чем быстрей я его увижу, тем быстрей я буду выполнять твои указания. Приходил Медопей и сказал, что мой сын тоже у него!

– Он лгал!

– А доченька?! Он ведь убил её, и вы никак не смогли ему помешать!

– Знаешь, Ядвига, скорей всего, великий князь Ярослав отправит Юрия Андреевича обратно в Суздаль, и ещё абсолютно не ясно, нужна ли ты будешь мне вообще. А если ты мне нужна не будешь, то может так получиться, что и сын мне твой не нужен. Если я не получу сегодня полной информации, то я буду считать тебя больше не представляющей для меня никакой ценности.

Ядвига не знала, что ей делать. На самом деле этот человек, Август, едва ли чем-то отличался от Медопея. Её ребёнка ни один из них не пожалеет. Ядвига знала, что если сейчас она сломается и поддастся на шантаж, то больше никогда не увидит своего сына. Она решила идти до конца.

– А знаешь, Август, может, и не надо мне никаких с ним свиданий. Знаешь, а ведь я уже не помню, как он выглядит, сын мой. Может, мне действительно надо просто пережить это? Убьёшь его или нет, мне всё равно, но пока ты не покажешь его мне, я ничего тебе больше не скажу. А без меня в Новгороде ты глух и слеп.

Литовка была права. Без неё Август вряд ли смог бы нарыть хоть что-то представляющее интерес для великого князя.

– Я смогу устроить ваше свидание, только если сохраню своё положение возле князя.

– Это уже не моя забота, Август.

– Подумай хорошо, Ядвига, прежде чем так со мной себя вести.

– Я уже устала думать об этом. Выполни моё условие, Август!