Текст книги "Записки старого биолога. О том, как нужно жить и когда умирать"

Психические рудименты у человека

Несколько критиков наших «Этюдов о природе человека» восстали против теории происхождения человека от обезьяны. Одни из них нашли нашу аргументацию недостаточной и недоказательной. Другие возражали особенно против возможности быстрого превращения человекообразного предка в первобытное человеческое существо. Не подлежит сомнению, что в настоящее время, когда мы ничего не знаем об ископаемых остатках стран, палеонтология которых еще совершенно не разработана, вопрос о происхождении человека не может быть изучаем без помощи гипотез. Но я думал, что научные открытия последнего времени, столь блестящим образом подтверждающие теорию происхождения человека от обезьяны, способны повлиять на самых упорных противников. Я рассчитывал особенно на доказательства, представляемые историей развития человекообразных обезьян и изучением их кровяной жидкости. Несмотря на это, немалое количество авторов продолжают упорствовать в своем противодействии этой теории. Один из моих критиков, доктор Жуссе[339]339
  La nature humaine et la philosophie optimiste, Paris. 1904.


[Закрыть], перечисляет некоторые отличия в устройстве скелета человека и человекообразных обезьян и заключает, что они «самым резким образом отделяют человека от обезьяны». Разумеется, никто никогда не сомневался в том, что человек не тождествен с человекообразными обезьянами и что он отличается от них многими особенностями скелета и других органов. Но эти отличия не настолько существенны, чтобы основать на них резкое отделение человека от обезьян. Значительная длина предплечий, на которой особенно настаивает мой критик, находится в соотношении с образом жизни человекообразных, которые ползают по деревьям и ходят на четвереньках. Разница в длине предплечий человекообразных обезьян и европейца действительно очень значительна. Но у некоторых низших рас, например у веддахов, она гораздо меньше. У акков Центральной Африки передние конечности столь длинны, что руки доходят почти до колен. Зародыш европейской расы отличается также чрезмерной длиной предплечий, что указывает на преемственный характер этого признака. Только после появления на свет предплечие представляется относительно более коротким.

Все другие отличительные признаки между человеком и человекообразными обезьянами также имеют лишь второстепенное значение. Но подобно тому, как различные роды и виды последних отличаются между собою, так и различные человеческие расы представляют отличия, нередко значительные. В сравнительном исследовании мускульной системы обезьян Михаэлис[340]340
  Archiv Anat. u. Physiol. Anatom. Abtheil, 1903, S. 205.


[Закрыть] сообщает много подробностей о строении мускулов у орангутанга и шимпанзе, из которых следует, что рядом с отличиями между этими двумя человекообразными их мускулы обнаруживают большое сходство с мышечной системой человека.

Столь многочисленные мускульные аномалии у человека указывают на связь с мускулами человекообразных. То же относится и к некоторым другим аномалиям. Иногда последние приближают даже человека к млекопитающим более низким, чем обезьяны. Таковы придаточные сосцы, встречающиеся иногда у человека симметрично по обеим сторонам груди. Такая же аномалия наблюдается иногда и у обезьян, что объясняется всего проще предположением, что, подобно человеку, и обезьяны произошли от млекопитающих, имевших несколько пар грудных желез.

Значительное количество аномалий и рудиментарных органов у человека представляет драгоценные указания в пользу животного происхождения человека. Правда, что некоторые авторы еще и теперь оспаривают этот вывод и даже отрицают вообще существование рудиментарных органов. Из числа наших критиков следует особенно отметить г-на Бретта[341]341
  L’Univers et la vie, p. 592.


[Закрыть], который собрал много данных по этому вопросу с целью доказать, что все такие органы выполняют какое-нибудь необходимое для организма отправление. По его мнению, органы, признаваемые нами за рудиментарные, служат лишь указанием на общий план организации человека и животных. При этом Бретт ограничивается общими соображениями, настаивая особенно на законе «подчинения органов», но не доказывая вовсе выполнения отправлений рудиментарными органами. В наших «Этюдах о природе человека» мы настаивали, между прочим, на бесполезности зубов мудрости, которые очень долго остаются скрытыми и вовсе не служат для жевания пищи. Много людей остаются всю жизнь с непрорезанными зубами мудрости, что не представляет для них ни малейшего неудобства. Мы видим здесь типический пример рудиментарного органа. Желая оспорить это положение, нужно доказать, что эти зубы выполняют какую-нибудь необходимую роль и что их отсутствие причиняет организму вред. Но именно этого-то никогда и не доказали мои критики.

Молочные железы самцов представляют другой пример рудиментарных органов. Их отправление хорошо известно у женщин и самок, и, кроме того, известно, что у самцов эти органы лишь в исключительных случаях выделяют молоко.

Особенно богаты рудиментарными частями органы чувств. Животные, живущие в подземных пещерах, лишенных света, не могут отличать предметов при помощи зрения. Их глаза находятся в рудиментарном состоянии. Ввиду всех приведенных фактов невозможно отрицать существования рудиментарных органов. Последние являются вехами, указывающими нам прошлое человеческого рода. Поэтому сравнительное изучение органов, рудиментарных у человека, но совершающих отправление у животных, представляет капитальное значение для вопроса о нашем происхождении.

Уже высшие, или человекообразные, обезьяны потеряли некоторые части своих органов чувств. Таким образом, орган обоняния у них развит гораздо менее, чем у многих других млекопитающих. Человек унаследовал несовершенство этого органа. И в самом деле, обоняние у него развито значительно менее, чем у млекопитающих, стоящих гораздо ниже его на лестнице существ.

Но благодаря своему уму человек сумел приручить домашних животных, как собак, хорьков и свиней; он пользуется их тонким обонянием для разыскивания дичи и съедобных растений.

В других случаях несовершенство обоняния у человека с успехом заменяется собственными умственными способностями. Нет надобности в том, чтобы обоняние извещало его издали о приближении неприятеля, для того чтобы успеть бежать. Он обладает средствами защиты, далеко превышающими их у животных. При этих условиях нет ничего удивительного в том, что орган обоняния у человека значительно упрощен сравнительно с тем, что мы видим у низших млекопитающих.

Уже носовая область головы гораздо меньше у обезьян и человека, чем у их предков – низших млекопитающих. Внутренние части представляют соответствующие различия. Так, большинство млекопитающих, и особенно собака, имеют четыре носовые раковины, служащие для увеличения поверхности носовой слизистой оболочки; у человека же их всего три, из которых одна притом в зачаточном состоянии.

В состав органа обоняния большинства млекопитающих входит хорошо развитая часть, известная под именем «органа Якобсона». Роль ее, по всей вероятности, заключается в обонянии веществ, попавших в ротовую полость.

У человека орган этот рудиментарен; он неспособен выполнять эту функцию, потому что не снабжен соответствующим нервом.

Остаток этот, сделавшийся ненужным, однако, дает нам указания на развитие органа обоняния у человека, подобно тому как условный знак accent circonflexe указывает нам на исчезновение согласной во французских словарях.

У человеческого зародыша орган Якобсона не только гораздо более развит, чем у взрослого человека, но он еще снабжен сильно развитым нервным стволом, исчезающим в конце эмбрионального существования. Кроме того, у человеческого зародыша пять носовых раковин; впоследствии они сводятся в три, из которых только две достигают достаточного развития.

История развития органа обоняния, основанная на сравнительно-анатомических и эмбриологических данных, указывает на связь между этим аппаратом у человека и у млекопитающих. Связь эту можно проследить благодаря остаткам, служащим звеньями при научном исследовании.

Слух также понизился у человека, как и некоторые части органа, служащего для него.

Животные в борьбе за существование должны были пользоваться своим сильно развитым слухом гораздо больше, чем человек и наиболее смышленые млекопитающие.

Все мы видели, как лошадь при малейшем внешнем впечатлении навостряет уши, чтобы лучше слышать. Обезьяны и человек потеряли эту способность, и последний иногда заменяет ее искусственными средствами.

Когда лектор читает не довольно громко, мы видим, как некоторые слушатели приставляют руку к уху, как слуховой рожок, облегчающий слух. Человек имеет ушные мускулы, но в большинстве случаев они слишком слабы для того, чтобы двигать ухо.

Только в виде исключения могут некоторые люди двигать ушами; мускулы ушной раковины – это лишь остатки гораздо более развитых ушных мускулов, которые были у наших низших предков.

В нашем органе зрения особенный интерес представляет маленькая перепонка внутреннего угла глаза, известная под именем полулунной складки. Эта перепонка – не что иное, как ненужный остаток органа, гораздо более развитого у низших млекопитающих. У собаки он является в виде третьего века; оно поддерживается отдельным хрящиком и снабжено выделительной железой, известной под именем гардеровской железы. Соответственные органы гораздо более развиты у птиц, пресмыкающихся и лягушек.

Все видели, как тонкая оболочка, отходящая от внутреннего угла глаза, покрывает все глазное яблоко курицы или иной птицы. У этих животных глаз защищен третьим веком, снабженным собственными мускулами; у нас же роль его выполняется двумя вполне развитыми веками. Третье веко птиц и вообще низших позвоночных связано, как и у собаки, с объемистой гардеровской железой, выделяющей жидкость, подобную слезам.

У обезьян весь этот аппарат уже очень сокращен. Многие из них имеют еще маленькую гардеровскую железу и слабо развитое третье веко. У человека, как было уже сказано, сохранились лишь остатки этих органов. Гардеровская железа более или менее атрофирована, а третье веко является в виде незначительной полулунной складочки. У низших рас последняя часто еще снабжена маленьким хрящом. Так, Джиакомини нашел его у 12 негров из 16, исследованных им, между тем как из 548 белых хрящик оказался только у троих.

Объяснение этих фактов совершенно ясно: у человека полулунная складка – последний остаток органа, бывшего полезным только для наших отдаленных предков.

Человеческие органы воспроизведения представляют множество подобных рудиментов. Существует даже остаток гермафродитизма, т. е. очень низкой организации, весьма древнего происхождения. Рассматривая чрезвычайно частые аномалии этих органов, можно найти в них следы целого ряда изменений, происшедших в длинный период развития человечества. Так, у некоторых женщин встречаются матки, соответствующие по своему строению этому органу у низших млекопитающих, вплоть до сумчатых с их двойной маткой.

В эволюции человека преобладает сильное развитие мозга и умственных способностей. Вот почему человек потерял множество органов и функций, служивших его более или менее отдаленным предкам.

Вышеизложенные факты были приведены для того, чтобы убедиться, что всякое развитие оставляет следы в виде рудиментов, указывающих на последовательные ступени, пройденные во время развития. Весьма вероятно поэтому, что психические и психофизиологические дочеловеческие отправления, имеющие такую длинную историю, тоже должны были оставить более или менее уловимые следы. Только найти их гораздо труднее, чем рудименты органов, которые могут быть обнаружены вскрытием.

Постараюсь выполнить эту задачу, хотя попытка моя будет едва намеченным и, быть может, только временным наброском.

Сначала бегло взглянем на животных, наиболее близких к человеку.

Несомненно, что современные антропоморфные обезьяны представляют большое родство с человеком и что связь их с нашими животными предками была еще большей.

Человекообразные обезьяны нашего времени живут главным образом в девственных лесах. Они питаются преимущественно плодами и почками, но не пренебрегают яйцами и даже маленькими птичками. Для этого они влезают на деревья, легко достигая их вершин. Орангутанги и шимпанзе карабкаются медленно и очень осторожно; гиббоны же делают это с большой живостью и необыкновенным искусством. Наблюдали, что они с замечательною верностью перескакивают с ветки на ветку на расстоянии 40 футов. Они порхают по вершинам высочайших деревьев, еле дотрагиваясь до ветвей, среди которых вскарабкиваются, и в течение целых часов с величайшей легкостью перескакивают через пространство от 12 до 18 футов.

Чтобы дать понятие о ловкости и живости гиббонов, Мартин приводит пример одной самки, которую он наблюдал в неволе.

«Однажды она с жерди бросилась к окну через пространство по крайней мере в 12 футов. Казалось бы, что она неизбежно должна была разбить стекло. К великому удивлению зрителей, ничуть не бывало: она руками ухватилась за узкую перекладину рамы между стеклами и через мгновение кинулась в обратном направлении, в покинутую клетку. Это требовало не только большой силы, но и величайшей верности движений».

Большая мускульная сила, упомянутая в этом рассказе, свойственна всем человекообразным обезьянам. Английский матрос Бэттель, давший первое описание гориллы в начале XVII века, утверждает, будто животное это так сильно, что десять человек не могут одолеть его во взрослом возрасте.

Другие человекообразные обезьяны хотя и уступают в этом отношении горилле, тем не менее проявляют удивительную силу.

Молодой самец шимпанзе Эдуард, наблюдавшийся нами в Пастеровском институте, так отбивался при малейшем прикосновении, что приходилось держать его 4 человекам. Пришлось не выпускать его на свободу, потому что никоим образом нельзя бывало водворить его обратно в клетку.

Даже совсем молоденькие шимпанзе, самки, еле достигшие 2 лет, нелегко дают себя трогать. Несмотря на свою кротость, они из всех сил сопротивляются всякий раз, когда на ночь водворяют их в клетку. Этого с трудом можно достигнуть вдвоем.

И однако, несмотря на свою поразительную мускульную силу, человекообразные обезьяны очень трусливы. Не давая себе отчета в своем преимуществе, они бегут от малейшей воображаемой опасности.

Наши молодые шимпанзе, зубы и мускулы которых очень сильны, обнаруживают большой испуг, когда им показывают таких безобидных и слабых животных, как морские свинки, голуби и кролики. Даже мыши вначале устрашали их, и необходимо было настоящее обучение для того, чтобы шимпанзе не пускались в бегство при виде такого мнимого врага.

Благодаря этому при естественных условиях человекообразные обезьяны почти никогда не принимают наступательного положения. «Хотя орангутанг одарен огромной мускульной силой, – говорит Гексли, – он редко пытается защищаться, особенно когда на него нападают с огнестрельным оружием. В этих случаях он старается спрятаться на вершинах деревьев, в своем бегстве ломая ветви и бросая их на землю».

По словам Сэваджа, шимпанзе, «по-видимому, никогда сами не нападают и если не никогда, то редко защищаются».

«Первое движение самки, застигнутой с детенышем на дереве, было быстро спуститься и бежать в кусты».

Горилла, самая сильная и свирепая из человекообразных обезьян, иногда нападает первая. Вышеприведенный автор рассказывает следующее: «Гориллы чрезвычайно свирепы и часто нападают; они не бегут при виде человека, как шимпанзе». При первом испуге «самки и детеныши быстро исчезают, а самец с яростью приближается к врагу, испуская ряд ужасающих криков».

Итак, нападают одни самцы, да и то, должно быть, редко, потому что один из позднейших наблюдателей, Коппенфельс, утверждает, что «горилла никогда первая не нападает на человека. Она скорее избегает встречи с ним и, завидя его, обыкновенно убегает с особенными гортанными криками»[342]342
  Menagaut. Les mammiferes, p. 24.


[Закрыть].

Посмотрим, какие из этих свойств сохранились в роде человеческом.

По своей природе человек не так силен и не так ловок, как антропоидные обезьяны, но ему свойственна их трусливость.

Страх – одно из первых психических проявлений ребенка.

При малейшем изменении равновесия, при погружении в воду ванны он проявляет несомненные признаки страха.

Позднее ребенок пугается при приближении какого бы то ни было животного, совершенно как вышеописанные молодые шимпанзе. Самый безобидный паук может вызвать в ребенке этот инстинктивный страх. Умственное развитие, поскольку возможно, борется с ним. Тем не менее страх очень часто обнаруживается более или менее резко, и здесь-то следует искать у человека остатки психологии его предков.

Остановимся же несколько минут на разборе чувства страха.

Первым проявлением его служит бегство. Приближение опасности возбуждает движение наших ног, и человек чувствует инстинктивную потребность бежать, даже в том случае, когда это опаснее той опасности, которой он хочет избегнуть.

Так, при первом страхе пожара в публичном месте люди кидаются к дверям и часто давят друг друга, желая бежать. Даже в случаях величайшего испуга одним из первых проявлений его служит желание бежать.

Известный итальянский физиолог Моссо рассказывает следующее в своей монографии о страхе. Один калабрийский разбойник, услышав свой смертный приговор, «испустил громкий, раздирающий, ужасный крик, посмотрел вокруг себя, точно с жадностью ища чего-то, затем сделал поворот назад, чтобы бежать, и бросился с вытянутыми руками, ударяясь о стенку двора, извиваясь и царапая камни, точно хотел проникнуть в них».

Излишний в этом примере, а часто даже вредный, инстинкт бегства, унаследованный человеком от его животных предков, очевидно, был приобретен как средство самосохранения во избежание опасности. Но не одним бегством проявляется испуг. Часто он сопровождается дрожью, которая может даже мешать бегству. В примере Моссо калабрийский разбойник «после некоторых усилий, криков и извиваний упал, как неодушевленное тело, без движений, подобно мокрой тряпке; он был бледен, – говорит Моссо, – и дрожал, как я никогда не видел, чтобы кто-нибудь дрожал. Казалось, что мускулы его – мягкий, колеблющийся студень».

Эта инерция дрожащего тела также наследие животных. Дарвин[343]343
  Expression des emotions, Trad, fran., p. 71.


[Закрыть] думает, что дрожание не представляет никакой пользы для самосохранения и что иногда оно даже вредно. Явление это вообще кажется ему очень неясным и трудно объяснимым. Это мнение разделяет и Моссо. Дрожание мускулов туловища является обобщением и преувеличением движений мускулов кожи, вызывающих у нас «гусиную кожу». Явление это, бесспорно, рудимент механизма, часто представляющего у животных несомненную пользу.

Еж лишь в редких случаях бежит перед опасностью; всего чаще он останавливается и сворачивается в клубок, благодаря сильному развитию кожного мускула. У птиц и многих млекопитающих кожные мускулы поднимают перья и шерсть. Движения эти очень часто наблюдаются при страхе. Они служат для согревания кожи, а также, как думает Дарвин, для того, чтобы казаться врагу больше и страшнее.

Страх и холод, оба вызывают сокращение периферических сосудов и – у человека – движение маленьких рудиментарных мускулов, окружающих корни волосков. Сокращение этих мускулов вызывает «гусиную кожу», которая есть не что иное, как физиологический рудимент, не способный ни согреть кожу, ни увеличить объем тела. Изредка встречаются люди, могущие произвольно вызывать у себя «гусиную кожу»; для этого им стоит только представить себе, что им холодно.

В нормальном состоянии рудиментарные кожные мускулы человека неподвижны, и нужно особенное возбуждение, чтобы заставить их функционировать.

Страх, способный сокращать мускулы, не подчиняющиеся воле, может также двигать и другие мускулы, несмотря на все усилия воли остановить их. При волнениях, глубоко потрясающих нервную систему, особенно в случаях страха, сокращения мочевого пузыря и кишок становятся такими сильными, что содержимое их, помимо воли, опоражнивается.

Всем известны такие случаи у молодых людей во время экзаменов. Моссо приводит пример одного из своих товарищей, добровольца во время войны 1866 г. Страх во время битвы вызывал у него неудержимые выделения, и никакие усилия не могли заставить его организм выносить ужасное зрелище.

Эта непроизвольная деятельность мочевого пузыря и кишок также наследие животных. Часто наблюдали подобное явление у собак и обезьян. На Мадейре у меня была очень трусливая мартышка, которая при малейшем испуге опоражнивала кишки.

Очень вероятно, что мы имеем здесь дело с механизмом, полезным для самосохранения.

Как известно, выделение некоторых веществ облегчает борьбу за существование. Так, лисица, охотясь за барсуком, выгоняет его из логовища, а хорек и скунс защищаются от более сильных хищников, обрызгивая их очень вонючей жидкостью.

Итак, инстинктивный страх служит очень могущественным возбудителем, способным вызвать рудиментарные и почти вполне заглохшие функции. Иногда он возбуждает деятельность давно утраченных механизмов.

Павзаний приводит пример немого молодого человека, заговорившего под влиянием страха при виде льва. Геродот рассказывает, что немой сын Креза при виде перса, хотевшего убить его отца, воскликнул: «Не убивай Креза!» И с тех пор мог говорить. Эти рассказы древних времен подтверждаются множеством современных наблюдений.

Так, например, женщина, немая в течение нескольких лет, при виде пожара под влиянием страха вдруг крикнула: «Пожар!» С тех пор она стала говорить.

В этих случаях мы имеем дело с пробуждением функции, прекращенной только в течение нескольких лет. Но страх способен вызвать деятельность даже механизмов, заглохших с незапамятных времен.

Самые разнообразные животные инстинктивно умеют плавать. Таково общее правило для птиц и млекопитающих. Некоторые виды не любят воды, но, несмотря на это, они не тонут при погружении в нее. Кошки, елико возможно, избегают воды, что не мешает им хорошо плавать.

Историки рассказывают, что Ганнибал очень затруднялся переправить своих слонов через Рону.

Сначала он переправил несколько самок: тогда остальные слоны бросились вплавь за ними и благополучно достигли другого берега.

Обезьяны также имеют прирожденную способность плавать. Мне не удалось проверить, сохранена ли она и у человекообразных обезьян.

Во всяком случае, человек лишен такой инстинктивной способности. Предполагают, что низшие расы лучше нас одарены в этом отношении. Рассказывают, что «у негров дети, едва вышедшие из пеленок, бегут к морю или рекам и почти так же рано умеют плавать, как и ходить»[344]344
  J. de Fontenelle. Nouveau manuel complet des nageurs, Paris, 1837, p. 2.


[Закрыть]. Среди белых некоторые с большим трудом выучиваются плавать.

Во всяком случае, они не плавают инстинктивно, подобно своим животным предкам. Кристманн[345]345
  La notation et les bains, Paris, 1887.


[Закрыть], автор учебника о плавании, находит, что «разум человеческий является менее верным руководителем, чем безошибочный инстинкт животного». Страх способен заглушить рассудок, причем всплывает рудиментарный инстинкт. И в самом деле, известно, что хорошее средство выучить ребенка или взрослого плавать – это бросить его в воду. Под влиянием страха пробуждается инстинктивный механизм, унаследованный от животных, и человек тотчас становится способным плавать. Некоторые учителя плавания с успехом прибегают к этой методе. Я знал особу, выучившуюся плавать таким образом. Г-н Труба, библиотекарь Парижской Национальной библиотеки, привел мне в пример одного из своих друзей, «несколько лет назад умершего журналиста, который, не умея плавать, однажды вечером купался в Сене, в Нейлльи. Вдруг он стал тонуть, причем испуг спас его. С тех пор, – говорил он, – я умею плавать».

Так как страх в иных случаях побуждает к бегству, а в других, наоборот, лишает движения, то и плавающему может иной раз оказать дурную услугу. Поэтому учителя, пользующиеся испугом для обучения плаванию, должны всегда быть наготове в случае действительной опасности.

Тем не менее остается верным, что страх способен в известной мере пробудить с давних пор заглохшие отправления и этим осветить нам некоторые стороны в истории развития человечества.