Текст книги "Книга дракона (сборник)"

Испорченные заклинания не могли причинить зверушке особого вреда, так что Бардо даже повеселился, наблюдая за тем, как протомедведь топчет шутихи, разрывает на части мыльные облака, ломает велосипеды кроликов и наступает на мамонтов. Особенно эффектной оказалась схватка с Ластиком – в конце концов зверушка разломила таз пополам. Вскоре она выбралась из толпы заклинаний, и вот тогда Бардо нахмурился.

Враги вошли в долину между склонами. Протомедведь приблизился к ней, заглянул, остановился, словно раздумывая… и пошел следом.

– Тупая тварь, – в сердцах произнес Тодол.

* * *

С Кастеляном на руках Эб шел между двумя склонами позади Гагры. Шипение снега под ступнями протомедведя почти стихло, но вскоре его сменили треск льда и грохот камней – чудовище следовало за беглецами, проламывая и расширяя ущелье перед собой.

– Эй, куда мы идем? – прокричал Кастелян.

«Идем… дем… ем…» – разнесло между склонами эхо.

Эльф пожал плечами.

– Ты что, не знаешь? – опять закричал магопес.

«Знаешь… ешь… шшш…»

Между Гагрой и Эбом в снег упала большая сосулька.

– Тише, – произнес Гаргантюа. – Не надо кричать. Мы спускаемся к внутренней долине.

Ущелье сузилось, теперь и Эбу пришлось идти боком. Ход изгибался то влево, то вправо – и неуклонно вел вниз. Наверное, когда-то здесь текла небольшая горная речка. Грохот камней позади стал тише: протомедведь постепенно отставал.

Проход в очередной раз повернул, эльф исчез за поворотом.

– Тварь скоро потеряет нас, – донесся его приглушенный голос. – Смотрите, что здесь… хо!

Эб пошел быстрее. Ущелье заканчивалось небольшой площадкой, прилепившейся к склону. Стоя на ее краю, Гаргантюа молча глядел вниз.

Там был ледяной город, скопище пирамид и конусов, широких катков и крутых горок. В ясном, холодном свете зимнего дня лед казался серо-синим. Шпили строений, тонкие, будто спицы, достигали высоты, на которой находились сейчас беглецы. Постройки поменьше окружали большое здание, что возвышалось на другом конце города, – накрытый снеговой шапкой цилиндр из льда.

– Так-так-так… – Магопес вывернулся из рук Эба и спрыгнул. Сопя, он встал на краю площадки, вытянул шею, разглядывая открывающуюся с этой высоты картину. – Старый увалень, ты знаешь, что мы видим?

– Гагра знает… – В голосе эльфа было благоговение. Он умолк, приглядываясь к тянувшейся вниз от площадки, вырубленной в камне лестнице.

– Спустимся, – решил Гаргантюа и осторожно поставил ногу на первую ступень.

Чуть позже Кастелян пробормотал:

– Очень интересно… Ведь это город Мануила…

Лестница закончилась, они сделали еще несколько шагов и очутились в царстве льда. Эб поскользнулся, чуть не упал и схватился за Гаргантюа. Эльф широко расставил ноги на скользкой поверхности, глянул по сторонам, приложив ладонь козырьком ко лбу.

– Нас ведет судьба, – объявил он. – Редко кому удавалось попасть сюда. Когда-то давно здесь жили горные эльфы. Большинство погибло, лишь некоторым удалось убежать от гнева Мануила. Это призрачный город, проклятое место.

Дома призрачного города напоминали большие колпаки – широкие у основания, кверху они сужались, заканчиваясь шпилями, похожими на тонкие острые сосульки.

Весь город состоял из чистого небесно-голубого льда. Путешественники прошли мимо кузницы и конюшни, миновали застывший фонтан. Звук шагов, отражаясь от ледяных поверхностей, далеко разносился над молчащими улицами.

Эбвин остановился, рассматривая плоский ледяной башмак, висящий над дверью одного из домов, – наверное, когда-то это была лавка сапожника. Он заглянул в треугольное окошко. Стекло превратилось в мутную пленку льда, но сквозь него просматривалась обстановка комнаты: стол со стульями, большой очаг, шкаф у стены. И все это – ледяное, даже посуда на столе.

Эбвин приник к окну, вглядываясь в сумрак комнаты. Пока он смотрел, спутники успели дойти до конца улицы; скрип снега под мокасинами Гагры и лапами Кастеляна стих, наступила тишина. Эб собрался уже последовать за ними, когда из домика донесся тихий звон. В полутьме комнаты шевельнулась тень. Звякнула тарелка, скрипнул стул. Эб замер, вслушиваясь и всматриваясь.

В комнате не было никого, но все же он видел их, бывших хозяев – целую семью, рассаживающуюся за столом. Они передавали друг другу тарелки, двигали стулья, брали ложки… Эб моргнул, отпрянул от окна, и тут позади раздался цокот лошадиных копыт по льду.

Нет, на самом деле никаких звуков он не слышал… скорее отголосок, бесшумное эхо цокота, звучавшего на улице когда-то давным-давно, столетия назад. Пытаясь понять, откуда он доносится, Эбвин шагнул от стены дома – и тогда из легкой пелены зимнего света вынырнула маленькая мохнатая лошадка.

Она тянула за собой двухколесную тележку, где сидел высокий эльф с вожжами в руках. Подковы звонко стучали по льду, лошадка всхрапывала и кивала головой в такт своим шагам. И животное, и телега, и возница казались бесцветными. Они напоминали серебристо-белый узор, который мороз рисует на оконном стекле. Цокот копыт стал громче, Эбвин не успел отпрянуть, и лошадка пробежала сквозь него. Перед Эбом мелькнуло лицо эльфа, сжимающая вожжи рука в меховой рукавице… а затем эльф и телега проехали сквозь Эбвина.

Он охнул и повернулся.

Никого вокруг, дома-колпаки высятся двумя рядами, ледяная улица пуста. Протомедведя не видно – наверное, тварь все еще не может выбраться из ущелья наверху. Даже черный глаз в небе куда-то подевался.

Раздалось покашливание, дверь башмачной лавки раскрылась. На самом деле Эбвин видел, что она закрыта, но в то же время рядом с ней возник дымчатый прямоугольник той двери, что открылась когда-то давным-давно. Пожилой башмачник вышел наружу: расплывчатый, подернутый инеем силуэт постоял, разглядывая улицу, и опять скрылся в лавке.

– Гагра! – закричал Эб и побежал по улице прочь. – Кастелян!

Навстречу ему шли прохожие – лишенные четких очертаний, будто закутанные в дымчатые меха силуэты плыли над мостовой по своим делам. Заржала лошадь, заскрипела дверь, засмеялся ребенок. Эбвин бежал все быстрее, петляя из стороны в сторону, стараясь ни с кем не столкнуться.

Когда он достиг площади, на которой высилась башня-цилиндр, улица уже наполнилась горожанами. Увидев Гаргантюа с Кастеляном, Эб резко встал, хватая широко раскрытым ртом морозный воздух. Его спутники были совершенно спокойны. Когда Эбвин появился, они равнодушно взглянули на него, будто не замечая того, что находятся посреди шумной толпы. Дети и взрослые, старики и молодые, конные и пешие двигались вокруг, проходили мимо путешественников и сквозь них. Над площадью стоял обычный городской шум, складывающийся из множества голосов, звука шагов, скрипа колес и лошадиного ржания.

– Эбби, что это с тобой?

Визгливый голос магопса прорезал призрачный гул, как острый меч – снежный сугроб. Все пронзительно зашипело, окружавшие Эба силуэты подернулись мелкой рябью и стали двигаться очень быстро, стремительно закружились. Хотя Эбвину показалось, что это он сам замедлился, почти застыл. Прижав ладони к ушам, он упал на колени. Шипение стало громче, силуэты срослись, слились в размытые полосы и вдруг пропали. Все смолкло, наступила тишина.

– Эй! – Гаргантюа положил на плечо Эба тяжелую руку. – Ты что-то увидел?

Эбвин молча поднялся. Они стояли на краю площади, впереди высилась башня, озаренная скупым рассеянным светом. Нигде ничто не двигалось – казалось, здесь ничего и не может двигаться, весь город застыл в тисках мороза столетия назад.

– Что ты видел? – повторил Гаргантюа.

– Да что он мог видеть? – спросил магопес. – То же, что и мы. То есть ничего.

Эб провел по лицу ладонью, освобождаясь от наваждения, и произнес:

– Я заглянул в комнату. Там были люди… то есть эльфы. Они садились обедать. Потом сквозь меня проехала лошадь с телегой. Я побежал. А здесь… – он умолк, вспоминая силуэты горожан.

Кастелян подошел ближе.

– Да, и что здесь?

– Разве вы сами не видели? – закричал Эб. – Все этих… – он развел руками… – Всех, кто были вокруг? Эльфов, жителей города?

Гаргантюа с магопсом переглянулись. Гагра еле заметно пожал плечами.

– А звуки? – спросил он. – Слышал что-нибудь?

– Конечно! Они разговаривали. А потом Кастелян спросил, что со мной, и все исчезло.

– Та-ак… – задумчиво протянул магопес. – Ну, в общем, понятно. Ты видел тех, кто не успел убежать, кого Мануил заморозил… Эй, старый увалень! А ведь в легенде говорится, что оружие Мануила так и осталось в Башне? Ну-ка идем…

Магопес резво потрусил вперед, Гагра, не убирая руку с плеча Эбвина, повел его следом.

– Эбби, а у тебя никогда не было… каких-нибудь способностей? – поинтересовался Кастелян, не оборачиваясь. – Что-нибудь такое… непонятное никогда с тобой не происходило?

– Нет, никогда. Что ты имеешь в виду?

Они пересекли площадь и остановились у подножия широкой лестницы, ведущей внутрь ледяного цилиндра.

– Ты чувствителен к магии. Бывшие жители города… Как ты смог увидеть их? – спросил Кастелян, взбегая по лестнице, и сам себе ответил: – Хотя, способности, конечно, бывают разные… А кто-нибудь из твоей родни… Ты никогда ничего такого за ними не замечал? Попытайся вспомнить.

Внутри башня была полой – один огромный зал с наклонными, смыкающимися далеко вверху стенами. Их покрывали ледяные плиты, а на середине зала возвышалась большая статуя из чистого, небесно-голубого льда.

– Вспомни, Эбби, – повторил Кастелян.

* * *

Теперь Бардо Тодол наблюдал за происходящим с большим интересом, даже с азартом. Протомедведь оказался на редкость тупоумным созданием. Вместо того чтобы перелезть через скалы, направился прямо за беглецами. И, конечно же, застрял.

Тварь все же продвигалась вперед, но очень медленно. Она приближалась к призрачному городу, чья магия была все еще сильна, и это мешало черному глазу. Картина налилась ярко-синими красками; протомедведь, горы, конусообразные домики – все затуманилось, смешалось. Бардо успел разглядеть, как беглецы входят в цилиндрическую башню, как протомедведь наконец выбирается из ущелья… а потом все исчезло.

Как и в тот раз, когда враги скрылись под землей, Тодолу оставалось лишь ждать.

Эб неуверенно произнес:

– У меня была только бабушка Снок. Но на самом деле она не родная бабушка. Просто она меня воспитывала. И она хорошо вязала.

– Ну, это не удивительно. Многие женщины вяжут.

– Да, но… вот, посмотри… – Эбвин расстегнул пальто на груди и показал Кастеляну пушистый свитер. – Когда-то давно, когда я уже лег спать, мне захотелось пить. Я… я все забыл! – Он остановился, вдруг осознав, что почти ничего не помнит о себе. – Кастелян, я забыл! Забыл, что со мной было раньше. Будто… будто у меня нет прошлого. Как такое может быть?

Магопес смотрел на Эба с непонятным смущением и молчал.

– Кастелян!

– Конечно, ты плохо помнишь. – Магопес опять замолчал.

– Но почему?

– Ты говорил что-то про свитер. Продолжай.

– Кажется, я тогда вышел на кухню. Все уже легли, кроме бабушки Снок. Она всегда ложилась поздно, сидела на кухне с вязаньем. И мне показалось… – Эб смущенно посмотрел на эльфа с магопсом, внимательно его слушавших. – Вы только не смейтесь. В общем, мне показалось, что спицы висят в воздухе над ее коленями и двигаются сами собой. Она просто внимательно на них смотрела, будто управляла ими, но руками не трогала, и была так занята этим, что не обратила на меня внимания. А я очень удивился. И испугался. На цыпочках вернулся в свою комнату и лег. На следующее утро решил, что все это мне привиделось. Приснилось…

– А что стало потом с этой бабушкой Снок?

– Однажды утром она просто исчезла. Мы искали ее по всему городу, но не нашли.

Его слушали так внимательно, что Эб смутился еще больше. Махнув рукой, он пошел к статуе в центре зала. Под высокими сводами шаги звучали гулко, протяжно.

– Может, тебе это действительно приснилось, – заметил Кастелян, догоняя его.

– Теперь мне кажется, что вся прошлая жизнь была сном. Что я проснулся, только когда познакомился с тобой, а потом с Гагрой.

– Это естественно, мы же из Цуката.

– Ну и что?

– А вот представь, что ты рассматриваешь черно-белую картину, на которой нарисована одна цветная фигура. Она покажется тебе ярче, живее, чем все остальное. Мы с Гагрой – вот такие цветные фигуры на черно-белом фоне. Рядом с нами ты чувствуешь себя более живым, а все остальное, твое прошлое, отступает в тень, правильно?

– Я помню только, что раньше было теплее. Весь мир был теплее, а краски ярче. Теперь все стало более тусклым и зимы очень холодные.

– И это понятно. Да не переживай ты. Главное, теперь нам ясно, что ты можешь справляться с магическими вещами, чинить их.

– Но почему я почти ничего не помню?

– Сейчас я не смогу объяснить тебе.

Они пересекли зал и остановились перед статуей. В большом кресле сидел эльф-великан, левой рукой он упирался в подлокотник, правую, согнутую в локте, поднял перед собой на высоте груди. Казалось, что эльф собирался вскочить из кресла, но что-то помешало ему. Поднятая рука сжимала короткий жезл, увенчанный большой снежинкой с семью острыми лучами. Стены и пол зала, кресло и эльф – все внутри башни состояло из голубого льда, кроме жезла и снежинки на его конце.

– Ну и ну… – произнес Кастелян растерянно. – Надо же, не ожидал увидеть это тут!

– Она железная? – спросил Эб. – А рукоять деревянная, да? Почему они не ледяные, как все остальное?

– Потому что это волшебный жезл, – произнес Гаргантюа, опускаясь на одно колено перед статуей. – Мануил, эльфийский герой, победил им снежных медведей.

Его слова торжественным эхом разнеслись по залу. Эб рассмотрел гордый профиль Мануила, прямой нос, высокий лоб, и сказал Кастеляну, который стоял перед креслом, внимательно глядя на жезл:

– Я не понимаю. Расскажи.

– Да что там рассказывать. Эльфы жили в городе, им досаждали снежные медведи. Сейчас-то их не осталось, но в прошлом они много раз нападали на город, и эльфы понимали, что проигрывают войну.

А Мануил был героем. Эльфийские владыки узнали, что на вершине далекой горы в пещере живет древний демон гор, у которого есть жезл. С его помощью демон вызывает морозных псов, псов-призраков, когда хочет устроить в горах снежную бурю. Владыки послали Мануила к демону гор. Демон свой жезл, ясное дело, отдавать не хотел, у них с Мануилом произошла битва, и Мануил демона одолел. Но тот, умирая, проклял героя. Сказал, что жезл не принесет ему счастья. Когда Мануил вернулся с жезлом, снежные медведи как раз вновь напали на город и уже почти прорвались к Башне, где заперлись эльфийские владыки. Мануил с помощью жезла призвал морозных псов и превратил всех медведей в ледышки. Город ликовал, горожане славили героя, владыки вышли из Башни… и тут сбылось проклятье демона. Сердцем Мануила овладели алчность и жажда власти.

Гаргантюа все еще стоял в той же позе, низко склонив голову. Покосившись на него, магопес вскочил на колени великана. По поверхности венчающей жезл снежинки побежали золотистые искры, но Кастелян, не обратив на них внимания, продолжал свой рассказ:

– Мануил решил – раз он спаситель города, то и управлять городом ему. И прямо на площади всем об этом объявил. Владыки, ясное дело, не согласились с ним, да и горожане тоже, в общем, не были довольны. Герой-воин – это одно, а хозяин города – совсем другое. Сражаться-то он умеет, но в городском управлении ничего не смыслит. В общем, ему дали понять, что могут поставить ему памятник рядом с Башней, подарить новые доспехи, меч какой-нибудь – но владыкой города ему не быть. Мануил рассвирепел и пошел крушить всех направо и налево. Призвал псов-призраков, и они заморозили весь город, эльфийских владык, всех горожан, которые не успели убежать… Когда никого не осталось, Мануил пришел в себя, сел в кресло – и тут вдруг понял, что натворил. Обезумев от ужаса, он начал вставать и случайно направил жезл на себя. А может, и не случайно. Ну и тоже заморозился, конечно. Интересная история, поучительная.

– Ага, – согласился Эб. – Так этот жезл, он, выходит, очень могущественный?

– Ну да, думаю, да, – тут магопес произнес что-то совсем непонятное. – Естественно, эльфы включили ее в свою легенду. Надо же было как-то объяснить ее существование…

На протяжении рассказа Гаргантюа молчал, а теперь заговорил:

– Души эльфов, не успевших убежать, заморозились вместе с их телами и до сих пор бродят по городу, тоскуя по свободе. Через Мануила проклятие демона пало и на них. С тех пор в этих горах всегда стоит зима, и лед никогда не сходит с горных озер. Жезл – могущественное оружие…

– А это мы сейчас проверим, – произнес Кастелян и, встав на задние лапы, зубами вцепился в деревянную рукоять жезла.

Эб не смог хорошо разглядеть, что произошло после этого. Зазвенело, искры на снежинке вспыхнули золотом, вокруг статуи закружилась метель из ледяных звезд. На самом деле звезды были сверкающими холодным огнем глазами четвероногих животных, состоящих из снега. Раздался вой, ледяные пальцы статуи разжались, и жезл упал на пол.

– Кастелян! – закричал Гагра, вскакивая и широко расставляя руки. Взвизгнувшего магопса отбросило прочь, прямо в объятия эльфа. Вдвоем они покатились по полу.

Гаргантюа упал навзничь, обеими руками сжимая Кастеляна. Когда вой потревоженных морозных духов смолк, эльф приподнял голову и увидел перед своим лицом приплюснутую морду магопса.

– Нельзя прикасаться к жезлу! – сердито сказал ему Гаргантюа. – Древнее проклятие…

– Чихал я на ваше проклятие! Псы – это лишь морозные заклинания… – Магопес замолчал, услышав звук, раздавшийся в тишине позади них. Прозвучал голос Эбвина:

– А он не холодный. Наоборот, теплый…

Эльф и Кастелян уставились друг на друга. Затем Гагра сел, а Кастелян, оттолкнувшись лапами от его груди, прыгнул на пол и повернулся.

Эб склонился над жезлом – острая грань снежинки глубоко вонзилась в пол, и деревянная рукоять торчала наискось вверх. Ладонь Эба лежала на ней.

– Нет, серьезно, – он глянул на Гагру и Кастеляна, потом ухватился за жезл обеими руками. – С виду – обычная деревяшка.

– Отойди! – взвизгнул Кастелян, но было поздно.

Ухватившись покрепче, Эб потянул и вытащил снежинку из пола.

Громкий звон опять разнесся по залу. Эб выпрямился, повертел жезл, рассматривая его со всех сторон, и спросил:

– Так мы можем оставить его себе?

От того места, где снежинка пробила пол, во все стороны разбежалась паутина трещин. Ледяные своды загудели, будто колокол, сверху посыпалась снежная труха. Небесно-голубой лед побелел и стал распадаться кусками; рядом со вскочившим Гагрой в пол вонзилась сосулька.

Эб завертел головой, глядя на протянувшиеся во все стороны трещины. Расстегнув пальто, он сунул жезл за ремень.

– Эй! – нервно окликнул его Кастелян. – Оглянись!

Эльф и магопес расширенными глазами смотрели на что-то позади него, и Эбвин повернулся.

Ледяная статуя уже не сидела в кресле – Мануил стоял, широко расставив ноги, и глядел вниз, на человека. Взгляд голубых глаз уперся в жезл, массивная рука приподнялась. Эб попятился, развернулся и побежал вслед за спутниками.

Своды зала дрожали, голубой лед мутнел. Трещины становились все шире, сквозь них уже виднелось небо. Эбвин мчался к выходу, а позади звенели тяжелые шаги.

Вдруг стало темнее – весь проход скрыла дымная туша протомедведя. Нагнувшись, он просунул в башню голову и встретился взглядом с Мануилом.

– Назад! – Кастелян прыгнул влево, выскакивая из-под лап твари, Гагра и Эб метнулись за ним. Протомедведь, низко нагнувшись, пролез в башню. Часть ее просела, с треском раскололась, образовав еще один широкий проход. Беглецы бросились в него.

Разрушалась не только башня эльфийских владык. Весь город, будто белыми кустами, украсился фонтанами снега, которые выстреливали между сдвигающихся стен домов. Скрипя и содрогаясь, ломались мостовые, пласты льда вставали дыбом, поворачиваясь изломанными гранями к небу. Сотни призрачных силуэтов, бывших когда-то горожанами, превращались в тонкие извивающиеся струйки и растворялись, исчезая.

Позади, сжав друг друга в могучих объятиях, боролись протомедведь и гигант-эльф. Эб запрыгал по обломкам льда, догоняя Кастеляна и Гагру. Грохот над их головами заглушил все остальные звуки – башня обвалилась. Там, где она возвышалась раньше, повисло густое снежное облако.

* * *

Бардо взвыл от ярости. Такого он не ожидал – протоволк, а теперь еще и протомедведь… Вторая тварь точно должна была догнать беглецов!

Он устал, вызывая тварей. Всякому могуществу есть пределы. Да еще и книга сопротивлялась! И глаз на обложке смотрел так, что противостоять его ненависти становилось все труднее.

Но как только призрачный город разрушился, ярко-синий свет, затмевающий изображение в черном зрачке, исчез, и Тодол вновь увидел происходящее. Эльф в косматой шубе, человек и накрывающий Кастеляна колпак искр быстро удалялись от города, превратившегося в месиво синих красок. Враги спускались по склонам к большому горному озеру. Тодол наклонился, разглядывая его.

– Хорошо, – произнес он после паузы. – Вы сами идете ко мне.