Текст книги "Солнечная магия"

Глава 2

– Давай! – Кукса подтянулась на одной руке, вытаскивая Бобрика за собой. Мальчишка схватил ее за шею и наконец подобрался к карнизу, отходившему от стены в шести локтях над полом. Самая резвая из оставшейся четверки гончих подпрыгнула особенно высоко, ее зубы клацнули прямо возле пятки Занозы.

Кукса принялась распутывать пружинный шнур, который успела достать из пропасти. Недалеко от них в потолке виднелось довольно широкое отверстие, ведущее, скорее всего, на поверхность – больше ему вести было просто некуда. Следовало добраться до него…

Бобрик дышал тяжело.

– Где ты научилась вытворять такое? – моргая, пробормотал он и содрогнулся. – В своей школе? Когда они разом набросились… И двоих ты сразу заколола, но другие остались… Я думал, нам уже крышка… Но тут ты оторвала ей хвост!..

Не слушая мальчишку, Заноза размотала шнур и швырнула “кошку” в отверстие. С тихим лязганьем железные крюки зацепились за что-то. Заноза подергала – вроде бы крепко.

– Давай первым! – приказала она, вручая Бобрику конец шнура. – Отталкивайся – и как на качелях…

Он попытался возразить, но Заноза, удостоверившись, что Бобрик крепко сжимает шнур, толкнула его. Этот момент самая резвая гончая выбрала для того, чтобы опять подпрыгнуть. Ее тело взвилось в воздух, а зубы звонко клацнули. Бобрик от страха заорал и, разжав пальцы, полетел вниз. Шнур качнулся и отлетел обратно к карнизу – Кукса подхватила его, глядя туда, где четыре вытянутые морды сомкнулись над мальчишкой.

– Ай! – пискнула вдруг Заноза. – Что происходит? Прекрати, гадкая старуха!

“Не бойся, я совсем чуть-чуть помогу тебе”, – произнесла Лагуна внутри ее головы.

Занозе показалось, что в районе темени проклюнулся вдруг горячий пузырь. Он быстро разросся, заполняя голову и продолжая нагреваться.

– Ай! – снова взвизгнула она, и после этого магия ведьмы Лагуны сработала.

* * *

Вскоре Бобрик смог вытащить Занозу на поверхность. Он остановился на краю провала, положил ее на землю, а сам присел рядом на корточки. Похлопал ее по бледным щекам. “Не красавица, но симпатишная” – подумал он и вздохнул. Заноза открыла глаза и посмотрела на мальчишку, который в свою очередь серьезно рассматривал ее.

– Где это мы? – спросила она наконец.

– Возле того места, откуда Наперсток взлетел, – пояснил мальчишка. – Люди все отсюда сбежали, поэтому тут безопасно.

Заноза медленно села.

– Что произошло?

– А ты не помнишь?

– Я… – Она приложил ладони к вискам и нахмурилась. – Тогда Лагуна влезла в мою голову и оставила в ней свою магию… Она сказала: ее магия лучше работает ночью, но может иногда пригодится и днем. Хотя днем она гораздо слабее. Так что произошло?

– У тебя из глаз вдруг пошел такой яркий лиловый свет… двух гончих сжег, а двух куда-то унес. Но тебя и саму подбросило, и ты стукнулась головой о потолок, да так сильно… я думал, она у тебя треснет. Ну а потом я тебя взял и утащил оттуда, пока те два пса, которые вроде бы остались живы, не вернулись.

– Голова у меня не треснула, – сообщила Заноза, поднимаясь. – Потому что голова – мое самое сильное место. А вообще, мне все это надоело! Стараешься, работаешь, тут ни с того ни с сего появляются какие-то псины и начинают тебя кусать! Откуда они вообще взялись?

Бобрик пожал плечами.

– Может, Мармадук?..

– Может быть, – Кукса вдруг топнула ногой и решительно подтянула порванную юбку. – За всю предыдущую жизнь я ни разу не теряла сознания, а тут – два раза подряд! Это просто оскорбительно! Ты, Бобрик, как хочешь, а я иду во дворец. Такая легкая задача – вытащить Ловкача, а я никак не могу справиться!

Людей на улицах было совсем мало – по дороге Заноза с Бобриком увидели всего пару-тройку телег, на которых горожане целыми семьями ехали прочь из Лаверикса.

Они решили, что нет смысла подходить ко дворцу с парадного входа, а надо попытаться зайти с тыла и двинулись в обход. Когда они уже почти пришли, Бобрик вдруг отпрянул, потянув Куксу за собой. Они отскочили и присели, спрятавшись в кустах, растущих по обочине дороги.

– Смотри, смотри… – мальчишка показал на запряженный парой черных коней фургон, который ехал прочь от дворца. – Это же колдун там сидит!

Действительно, на козлах восседал Мармадук, которого даже издалека легко было узнать по пышной и пестрой, как у клоуна, одежде.

– А хорошо я ему тогда камнем влепил, – похвастался Бобрик. – Раз – и готово!

– Куда это он направляется? – пробормотала Заноза, не слушая его. – И кто там еще едет?

Но окошки фургона были закрыты изнутри черными шторками, не позволяющими разглядеть пассажиров.

Когда фургон скрылся из виду, они двинулись дальше, и вскоре вышли к узким воротам в каменной стене, которая окружала заднюю часть дворца. Возле ворот дежурили двое стражников, а по бокам от них вдоль стены росли густые заросли ежевики.

– Будем драться? – деловито предложил Бобрик. – Я возьму камень…

Кукса покачала головой.

– А если они шум подымут? Мы-то их побьем, но могут прибежать другие, а я сейчас не в самой хорошей форме. Нет, лучше по-другому.

Она потянула Бобрика в сторону от ворот. Отойдя на такое расстояние, чтобы стражники их не видели, они быстро перебежали пустое пространство и нырнули в кусты ежевики. Солнце уже поднялось высоко, в кустах было жарко и громко жужжали пчелы. Подойдя к самой стене, Заноза смотала с пояса пружинный шнур, хорошенько прицелилась и швырнула “кошку” на его конце вверх. Один из крюков зацепился, Заноза подергала – держится крепко.

– Ну, хорошо, – сказала она. – Ты пока побудь здесь…

Бобрик обиженно насупился.

– Опять ты за свое? Я как мужчина не могу отпустить тебя одну в самое логово жестокого врага. Я вообще должен первым лезть.

– Девушкам надо уступать дорогу, – возразила Кукса. – Да и зачем ты мне там нужен? Я сама тихо проберусь, а с тобой…

– Я тоже тихо проберусь! – закричал мальчишка возмущенно, и несколько пчел взвились в воздух, взбудораженные его криком. – Я же ловкий, я же…

– Только не кричи! – попросила Кукса. – Стражники сейчас прибегут. Хорошо, не хочешь оставаться, идем вместе. Но я первая, понял? А иначе вообще с собой не возьму!

Все еще насупившийся Бобрик обдумал это и сказал:

– Так и быть, пропускаю тебя вперед. Но ты ничего такого не думай, это я просто из вежливости, потому что я привык к женскому полу относиться с уважением.

– Ничего я и не думаю, – произнесла Заноза и полезла по шнуру вверх.

На другой стороне стояло несколько телег с сеном. Рядом виднелась конюшня с распахнутыми дверями, внутри нее кто-то ходил и иногда оттуда доносилось ржание.

Кукса с Бобриком перебежали через двор и очутились возле приоткрытой двери, из которой вкусно пахло. Бобрик шумно втянул носом воздух и сглотнул.

– Блинчики… – мечтательно протянул он. – С яблоками… А еще… сейчас-сейчас… еще пирожки с мясом, вареные яйца, фруктовый салат и перловка… фу, перловка!

– А я люблю, – вздохнула Заноза. – Ладно, не отвлекайся. Пошли.

Она заглянула внутрь. Там был широкий коридор, по одну сторону которого виднелось несколько дверей. Самая ближайшая была открыта. Кукса прошла вдоль стены, осторожно заглянула и увидела кухню. Там, стоя спиной к дверям, несколько поварят под руководством толстого повара что-то нарезали, чистили и фаршировали. Рядом на плите скворчали сковородки и булькал суп в большой кастрюле. Помещение наполнял пар, так что фигуры в белых передниках были видны смутно.

– Давай! – прошептала Кукса и на цыпочках пошла дальше. В конце коридора была ведущая вниз каменная лестница.

– Спускаемся.

Не услышав ответа, Заноза оглянулась и не увидела Бобрика. Он пропал.

* * *

На самом краю Лаверикса, там, где начиналась дорога, ведущая к океанскому побережью и портовому городу Улов, раскинулся большой рынок. Здесь покупали и продавали товары не только горожане. Сюда съезжалось множество торговцев из других мест, и приобрести на рынке можно было все, что угодно, начиная от оружия и заканчивая разными средствами передвижения вроде телег и повозок. Лотки и лавки тянулись длинными рядами, но не в разнобой. Продавцы похожих товаров старались держаться вместе, чтобы сбивать друг у друга цену и переманивать покупателей. Поэтому здесь был Оружейный ряд, Гончарный ряд, Охотничий ряд, Винный ряд и даже Мусорный Ряд – где старьевщики и не слишком удачные ростовщики торговали всякой никчемной рухлядью вроде старой одежды, битой посуды и дырками от бубликов.

В то утро, когда ведомый Мармадуком фургон с лягушем и спящим Паком Ловкачом выехал из задних ворот королевского дворца, к рынку пешком приближались два человека. Это были бунтовщики, собирающиеся свергнуть графа с колдуном, бывший начальник дворцовой стражи Жур Харлик и победитель множества турниров, убийца дюжины драконов и спаситель одиннадцати принцесс славный рыцарь Боден Дэвидсон. Рыцарь, здоровенный высокий мужчина с толстыми, как стволы деревьев, руками, шел, медленно и тяжело переставляя ноги в дорожной пыли. Более подвижный Жур то уходил вперед, то возвращался и иногда принимался взволнованно бегать вокруг Дэвидсона.

– Вы бы поторопились! – наконец произнес он, когда впереди уже хорошо стали видны рыночные лотки. – Нилсон наверняка уже ждет там.

Предыдущей ночью, посовещавшись в доме ростовщика, бунтовщики разошлись спать, условившись встретиться завтра утром прямо на рынке. Нилсон должен был прийти немного раньше и выбрать для рыцаря доспехи, в которых тому предстояло сразить с графом Сокольником.

Дэвидсон открыл рот, собираясь что-то ответить, сделал несколько шагов – и опять закрыл, так ничего и не сказав. Как и лягушу Топу, слова давались ему с трудом, он вообще предпочитал не разговаривать с окружающими, а колотить их по головам мечом или, допустим, копьем.

Солнце светило все ярче, поднятая тяжелыми сапогами рыцаря пыль попадала в глаза.

– Фух, пришли наконец, – произнес Жур, когда они достигли края рынка. Он вытер лоб ладонью и огляделся. – Так, и куда нам теперь?

Голова Бодена Дэвидсона медленно повернулась и чуть опустилась. Боден посмотрел на Харлика, лоб его медленно сморщился.

– Куда? – произнес рыцарь низким грубым голосом. – Я не знааю… – в разговоре он всегда растягивал звук “а”, что позволяло ему лишнее время обдумать каждое последующее слово.

– Ну как же, дорогой мой. Если Нилсон покупает доспехи, то нам нужно в… – Харлик, уже давно надеявшийся развить у рыцаря сообразительность, многозначительно умолк.

Но Дэвидсон тоже молчал и лишь тупо смотрел в переносицу Жура.

– Дос-пе-хи… – раздельно повторил тот. – Доспехи, это что?

– Что? – недоуменно повторил Боден Дэвидсон. – Доспехи? Ааа… – он хлопнул по своим плечам, приложил ладони к груди и потом стал похлопывать себя по голове, как бы изображая наплечники, нагрудник и шлем… – Такие, ааа… штуки…

– Да-да, штуки, – Харлик нетерпеливо подскочил, снизу вверх заглядывая в лишенные и тени мысли ясные очи рыцаря. – Штуки, которые…

– Которые… – тянул Дэвидсон, не отнимая ладони от лба.

– Вот-вот, штуки, которые…

– Ааа… – широкое красное лицо Бодена исказилось от напряжения. – Каак железная одеждаа?

– Ну да, да, да! – согласился Жур. – В некотором роде, мы это так и можем назвать, железной одеждой. Но сейчас не это важно. Нам надо идти в…

Боден опустил руки и с радостной улыбкой человека, который наконец справился с трудной задачей, заключил:

– Одежный ряд.

– Фух… – выдохнул Жур. Ссутулившись, он стал грустно ковырять землю носком сапога. – Нет, дорогой мой. Доспехи, это не столько одежда, сколько защитное оружие. Они продаются в Оружейном ряду.

– Даа… – протянул Дэвидсон и недоуменно развел руками. – Наадо же…

– Ну хорошо, идемте, – заключил Харлик и подтолкнул рыцаря вперед.

Между лотками толкалось множество людей. Боден Дэвидсон, не обращая на них ни малейшего внимания, размеренно топал вперед. На лотках лежали щиты, мечи, копья, дубинки, ножи и луки. Целые витрины были отданы под заморские арбалеты и самострелы, на специальных подпорках висели доспехи. Боден медленно крутил головой влево – вправо и глаза его мрачно поблескивали, когда он разглядывал оружие. Жур пристроился позади него, позволяя рыцарю распихивать народ мощной грудью, и тоже глядел по сторонам, но не на товар, а на покупателей, стараясь высмотреть ростовщика. Какой-то воришка попытался залезть в карман рыцаря, Боден одной рукой схватил его за шею, приподнял и занес над его головой могучий кулак.

– Ааа… пришибить его? – спросил он, не спеша поворачиваясь к Харлику. Воришка в его руке вращал глазами и судорожно разевал рот, не в силах вздохнуть.

– Отпустите, отпустите… – приказал Жур. – Он ж ребенок еще.

– Ну и что?

– Приберегите жестокость для графа.

– Аааа, ну ладно… – Боден отшвырнул вора в сторону, и тот с громким лязгом упал на груду щитов.

Они пошли дальше и, в конце концов преодолев весь Оружейный ряд, остановились в самом его конце.

– Что такое? – недоуменно произнес Жур. – Где же ростовщик?

– Одежный ряд? – с надеждой спросил рыцарь. – Тут нет… значит – там?

Харлик поднял палец, заставляя Бодена умолкнуть. Ему показалось, что сквозь гул голосов доносится знакомый голос.

– Подождите, подождите… так… ага, идите за мной! – с этими словами Жур устремился дальше.

Оказалось, что это самый презираемый среди других торговцев Мусорный ряд. Здесь даже не было лотков – продавцы раскладывали свой товар прямо на земле. Харлик с Дэвидсоном увидели дородную фигуру ростовщика, одетого в серый костюм из грубой мешковины, босого и подпоясанного старой разлохмаченной веревкой.

– Что же это такое? – визгливо причитал Нилсон, протягивая тощему продавцу руку, в которой было зажато несколько медных монет. – Постыдился бы такой жадности! Это же никуда не годится, ты просто обязан уступить мне два медяка! Надо же совесть иметь, как же так? Нет, все-таки, что же это за жадность – требовать так много за эти дрянные, никчемные доспехи!

Продавец сочувственно кивал, заискивающе улыбался, закатывал глаза, как бы показывая, что он полностью согласен со всеми доводами Нилсона и сам не понимает, какой сквалыга может требовать столь большую плату за такой плевый товар – и все это время пытался скрюченными пальцами выцарапать монеты из руки ростовщика.

Услышав тяжелые шаги рыцаря, Нилсон оглянулся и тут же разжал пальцы.

– Великолепная броня! – плаксиво воскликнул он и другой рукой отпихнул от себя продавца, который, завладев наконец деньгами, и сам поспешно отскочил подальше, побыстрее пряча монеты в свой кошель. – Мне пришлось обойти пол-рынка! Сам Князь… – указательным пальцем он многозначительно ткнул вверх, на солнце, которое ярко светило в безоблачном небе. – Сам Князь, говорю, почел бы за честь облачиться в такую броню! Вы только взгляните! – Он сделал шаг в сторону, открывая их взглядам груду чего-то желто-рыжего, что лежало на земле рядом с другим товаром тощего продавца.

Боден Дэвидсон и Жур Харлик подошли ближе, рассматривая приобретение Нилсона. Перед ними лежало несколько изогнутых штуковин, которые, наверное, когда-то могли ярко сверкать в солнечных лучах, но теперь уже потеряли такую способность из-за покрывающего их бурого налета ржавчины. Хорошенько приглядевшись, можно было различить среди прочего что-то вроде изогнутого нагрудника, треснувших наколенных чашечек и сильно помятого ведра с решеткой на боку – хотя на самом деле это был шлем со свороченным набекрень забралом.

Кашлянув, Харлик очень осторожно ткнул груду ржавого железа носком сапога. Раздался тихий и какой-то жалкий лязг.

Нилсон, ревниво наблюдавший за их действиями, подскочил к Журу и закричал:

– Не смейте, вы же их сломаете!

– Ааа… – растерянно начал Боден Дэвидсон, и замолк, не найдя нужных слов.

– Фуу… – протянул Харлик, вытирая ладонью внезапно вспотевший лоб. – Ну что же, дорогой мой… Думаете, граф согласится выйти на бой с вами, если вы будете облачены в… в такое… в такие… не побоюсь этого слова, доспехи?

– Глядите! – прошептал вдруг ростовщик, хватая их обоих за плечи. – Глядите, кто приехал!

Харлик с Дэвидсоном оглянулись и увидели остановившийся неподалеку от рынка фургон. На козлах сидел колдун Мармадук, а из-за его плеча как раз выглянула мордочка Ганка, как всегда восседавшего на плече Топа.

– Зачем они сюда прикатили? – испуганно залопотал Нилсон. – Дэвидсон, Харлик, забирайте быстрее эти чудесные доспехи и прячемся, пока он не увидел, что мы покупаем. Вдруг они заподозрят нас в чем-нибудь и доложат Сокольнику?

Глава 3

В коридоре королевского дворца Кукса Пляма увидела, как из двери кухни вынырнул Бобрик. То и дело оглядываясь, он подбежал к ней и остановился, показывая добычу – большой блин из хорошо пропекшегося теста, на середине которого лежала мелко порезанная тушеная морковка, серый мешок и моток веревки.

– Ты что делаешь?! – возмущенно зашипела на него Куса. – А если бы тебя увидели? Я тут Ловкача выручаю, а тебе лишь бы живот набить!

– Да этим и не набьешь… – протянул Бобрик, зажимая мешок подмышкой и сворачивая блин в трубочку. – Так, на один зуб… – Он оторвал половину и протянул Занозе. – На.

Кукса презрительно пихнула его локтем в бок и вышла из коридора на ведущую вниз лестницу.

– Ну, как хочешь, – произнес сзади Бобрик и шумно зачавкал. Заноза сделала несколько шагов по каменным ступеням и остановилась. Мальчишка сзади причмокивал и, хотя она не видела этого, наверняка еще и облизывался.

– Ладно, дай кусочек, – проворчала она, обернувшись. Получив половинку блина, Заноза, хотя никогда и не любила тушеную морковку, быстро ее схрумкала.

– Хорошо, но мало, – заметил Бобрик. – Там у них еще яичница была на сковородке, но она ж горячая, не ухватить.

– А веревка тебе зачем? И что в мешке?

– Веревка пригодится, а в мешке… – Бобрик заглянул туда и хмыкнул. – Бурак… Всего один. Будешь?

– Ты что! Кто же это сырой бурак ест?

Он пожал плечами.

– Я ем…

Кукса с ужасом увидела, как Бобрик достал из мешка большую, покрытую коркой засохшей земли бурачину, и, широко разинув рот, собрался вгрызться в нее зубами. Дав ему подзатыльника, отчего рот мальчишки со стуком закрылся, она выхватила у него бурак и бросила вниз по лестнице.

– Обалдел? Она ж немытая!

– Ну и чего?.. – захныкал Бобрик. – Так даже вкуснее! Я всегда немытое ем, говорят, это полезно, желудок укрепляет…

– Ты совсем необразованный, – вздохнула Кукса. – Ничего в этом полезного нет, а наоборот, вредно, и можно сильно отравиться. И мешок выбрось, он грязный…

Снизу раздался звук быстрых шагов, и прямо на них вдруг выскочил удивленный стражник, в одной руке которого была бурачина, а в другой меч. Кукса, как раз собравшаяся прочесть Бобрику лекцию о гигиене, в первый момент растерялась и успела лишь шагнуть в сторону, чтобы стражник не налетел на нее. Стражник что-то заворчал, взмахивая мечом, а Заноза выставила ногу. Зацепившись за нее, стражник, вращая глазами, полетел на ступеньки. Меч и бурак вылетели из его рук. Упав, он сразу же попытался встать, но тут Бобрик с размаху нацепил на его голову мешок. Кукса прыгнула на спину стражника, вывернула его руки за спину и крикнула:

– Давай, что стоишь?!

Бобрик поспешно швырнул ей веревку, и через минуту руки стражника оказались скручены за спиной, а сам он за шею привязан к перилам лестницы.

– Не задохнется? – спросил Бобрик, глядя на стражника, который глухо мычал сквозь мешок и пытался освободиться.

– Мешок совсем худой, сквозь него воздух проходит, – произнесла Заноза. Стражник дернулся особенно сильно, веревка затрещала.

Бобрик вцепился обеими руками в меч и с большим трудом приподнял его.

– Жаль, что не задохнется, – произнес мальчишка громко, так, чтобы пленный услышал. – Ну, Громила, давай тогда его заколем мечом…

Стражник что-то взмемекнул сквозь мешок и умолк, прислушиваясь.

– А что, можно, – громко согласилась Кукса и, подумав, добавила: – Только, Живоглот, дай мне, я сама хочу…

– Нет, а можно я? – заспорил Бобрик. – Тех двоих ты же зарезала, мне не позволила. А потом еще троих, помнишь, Громила? А перед этим еще тех шестерых, там один такой здоровый был, страшный, я его сам хотел, но ты мне не дала поиграться. А теперь моя очередь…

Стражник молчал, слушая.

– Ты ж с первого раза попасть не можешь, – возразила Кукса. – У тебя некрасиво выходит, Живоглот, ты их кромсаешь, кромсаешь… У меня быстрее получается и… – она прищелкнула пальцами… – веселее как-то, вот.

Стражник, тихо охнув, присел и сжался, стараясь слиться с перилами.

– Ну ладно, ладно, – сказал Бобрик. – Давай, Громила, чуток подождем, посмотрим, что он первое сделает. Если пошевелится – тогда я, а если какой-нибудь звук издаст – тогда ты.

– Вот хорошо! Так и сделаем. Только теперь тихо, молчи, чтобы услышать.

Кукса с Бобриком на цыпочках спустились по лестнице и оказались в просторном коридоре, по обе стороны которого тянулись решетчатые двери. Бобрик, уже вспотевший под весом меча, осторожно, чтоб оружие не звякнуло, опустил его на пол. Обменявшись улыбками, они пошли по коридору, заглядывая во все камеры. Коридор оказался не слишком длинным, и вскоре закончился сплошной каменной стеной.

– Удивительно, – сказал Бобрик. – Почему же ни одного заключенного нет? Вообще ни одного!

– И Ловкача тоже нет… – пробормотала Заноза. – Меня это настораживает. А помнишь фургон с колдуном, который мимо нас проехал? Слушай, а ну пошли назад! – заторопилась она.

Как только они вернулись к лестнице, Кукса произнесла:

– Он ведь застонал, да, ты слышал, Громила? То есть, Живодер?

– Нет-нет, он пошевелился! – громко ответил Бобрик. – Я видел, он задрожал!

Стражник, который и не стонал и не дрожал, а наоборот вел себя примерно так же, как ведет мраморная статуя, после этих слов и задрожал и застонал одновременно.

– Почему в камерах пусто?! – рявкнул Бобрик, наклонившись к самому его уху.

– А-а-а-а… – услышали они глухое мычание из-под мешка. – Ам…

– Что он говорит? – спросил Бобрик.

– Ты что говоришь? – повысила голос Заноза.

– Амнистия… – пролепетал стражник.

– Ам-нис-ти-я, – по слогам повторила Кукса. – Что это такое?

Мальчишка со знанием дела пояснил:

– Это такая штука, когда всех заключенных отпускают. Ну вроде как прощают их преступления. Ага, вот почему тут никого нет.

– А для чего их прощают? – продолжала недоумевать Заноза.

– Ну, обычно это делают по каким-то большим юбилеям. Или праздникам. Или из-за каких-то очень важных событий. А сейчас, наверное, из-за смерти короля, – он вдруг спохватился и, хлопнув по лбу, страшным голосом добавил: – Так что, Живодер… в смысле, Громила, так что, я или ты?

Стражник, который мелко кивал головой, пока мальчишка рассказывал про амнистию, перестал кивать.

– Подожди, подожди… – Заноза наклонилась. – Эй, дядя! А к вам недавно привозили такого мальчика… – умолкнув, она покосилась на Бобрика, и потом решительно продолжила: – Такого привлекательного блондина, мускулистого… ну, акса, короче?

Наступила пауза, во время которой Бобрик хмуро раздумывал над словами Занозы, а стражник – неизвестно что делал под своим мешком.

– Привозили, – наконец откликнулся он.

– И где он теперь?

– Увезли… – донеслось из-под мешка.

– Так, дядя, – произнесла Кукса. – Короче говоря, если хочешь, что мы ушли, а тебя не тронули, рассказывай все.

– Его колдун увез, – откликнулся стражник. – Колдун и лягуш. Я сам слышал, как они обсуждали, какой корабль лучше до Лимбо нанимать.

– Лимбо? – повторила Кукса. – Постой, Лимбо, это ж остров тут неподалеку?

– Да, остров. Они сначала на рынок, чтоб отряд в дорогу нанять, потом в Улов, а оттуда на остров.

– Так… – Подумав немного, Кукса задала последний вопрос: – А зачем они его туда повезли?

– А затем, – раздалось из мешка. – Что тут его оставлять нельзя было, потому что Сокольник не хотел, чтобы какое-то чудовище разнесло его тюрьму в дребезги.

– Ага… – Заноза выпрямилась и побежала вверх, громко стуча каблуками по каменным ступеням. – Бобер, давай за мной! Может, еще успеем!

Все еще хмурый Бобрик похлопал стражника по плечу и задумчиво пробормотал:

– Все-все, дядя, не бойся. Еще минут десять так посидишь, а потом можешь громко звать на помощь, понял?

Он быстро пошел за Куксой, тихо бормоча на ходу: “Подумаешь, блондин… мускулистый… я тоже… – Бобрик потрогал лицо с которого после ночного происшествия еще не сошли синяки и ссадины… – Тоже парень привлекательный”.