Текст книги "Белый легион: Террор не пройдёт!"

Законы большого города и дикого бизнеса постигаются быстро. Один из самых основных – надо делиться. С теми, кто сильнее и может доставить неприятности. С ментами, с бандитами. Когда затеваешь дело, нужно быстро и чётко понять, кому сколько платить. Переплатишь – поработаешь в убыток. Недоплатишь – быстро очутишься в обезьяннике в отделе милиции с отбитыми почками или в канаве с перебитыми бейсбольными битами ногами…

Пока Жорик предавался не слишком весёлым мыслям, подкатил тот блеклый субъект неопределённого возраста в сером потёртом костюме и клетчатой жёваной рубашке. Он походил на оставшегося без работы бухгалтера – невысокий, с залысинами, и щёчки такие пухлые, что ущипнуть хочется.

– Пожалуйста, гражданин, – без былого задора, как-то дежурно обратилась к нему Светка. – Беспроигрышная лотерея.

Блеклый скользнул по ней взглядом. Взгляд какой-то снулый. И никакого интереса к жизни в нем.

– Возьмите билетик, – без всякой надежды продолжила Света.

– Правда беспроигрышная? – полюбопытствовал блеклый.

– Точно, – заулыбалась Светка, осознав, что перед ней хоть плохенький, но клиент. Ох, вид затрапезный. Ну хоть пару сотен с него слупить – и то хлеб.

И началась разводка лоха.

Это был воистину сладостный момент. Сейчас Жорик чувствовал себя чуть ли не сверхчеловеком. Он становился избранным, он владел помыслами человека, играл на его алчности и глупости. Ох, как же он умел это делать! Артист!

Для затравки Жорику предстояло сыграть тоже эдакого неуверенного лоха. Подыграть. Разогреть человека. Тут и возникает сладостное ощущение управления ближним. И как-то забывается, что в городишке, где ты родился, тебя не считали за человека, а держали за прохиндея. В шахтёрском городке в авторитете были те, кто умеет лучше мылить рожу и переть буром, а Жорика за его способности заслуженно и обидно прозвали «хитрозадым». Забывалось все… Он был хозяином человеческих душ, а рядом был лох – его лох, его собственность, который подлежал обработке. Это ощущение даже ещё более сладостное, чем последующий делёж денег… И пацаны в бригаде знали, что развести лоха никто лучше Жорика не может. Он будто гипнотизировал жертву. За это его уважали… И он уважал себя за это.

Дальше пошло как всегда – вы выиграли видеомагнитофон, вон он в коробке. Но у нас есть ещё один претендент, который выиграл тот же приз. Аукцион. Кто больше положит на кон денег, тот получит и видик, и все деньги. Такова игра…

Все шло, как по рельсам. Лох втянулся. Исправно на кон ложились деньги. Но вскоре Жорик начал испытывать какую-то сначала отдалённую, но нарастающую с каждой секундой тревогу… Его глаза и глаза лоха встретились. И лохотронщик будто наткнулся на стену. Во взоре блеклого было нечто твёрдое, пугающее и вместе с тем затягивающее… Дальше ставки делал Жорик, словно преодолевал упругую преграду. И мысли путались. Становились вязкими. Воля к жизии уходила. Уже не хотелось ничего.

– Ещё, – блеклый кинул на лот несколько купюр…

– Вы выиграли, – неживым голосом произнёс Жорик, пытаясь сбросить с себя оцепенение и не в силах сделать это.

– Благодарю, – блеклый сграбастал с кона все деньги, усмехнулся, добавил: «Приз оставьте себе» – и как ни в чем не бывало пошёл дальше…

– Ты чего? Ты чего творишь? – подскочил к Жорику Михай, выходец из Кишинёва, старший в смене. – Ты чего лоха с бабками с удочки сорвал?

– Он выиграл…

– Ты что трындишь, сволочь?! Обширялся, да? Приторчал?

– У него бабок полные карманы! А с виду обычное чмо! – встрял Лёня по кличке Малюта, приземистый и мощный, как броневик, отбойщик. В его обязанности входило отбривать особо ретивых граждан, возмущающихся несправедливостью своего лоховского существования, и, если чего, придавить клиента массой.

– За ним! – прикрикнул раздражённо Михай, махая рукой в направлении, куда устремился блеклый.

Несостоявшийся лох обошёл круглое белое здание метро, спустился по лестнице вниз, углубился в заросшие деревьями дворы.

Четверо лохотронщиков во главе с бригадиром устремились в погоню.

Михай увидел замаячивший вдали серый костюм и сделал знак – сбавить ход. Сразу бить опасно. Надо проводить в укромное место. Лучше разделать его под орех где-нибудь в подъезде.

Но блеклый в подъезд не спешил, шёл мимо новостроек, прошёл через двор поликлиники, устремился вдоль длинного забора какого-то предприятия. Место для разборок – лучше не придумаешь.

– Э, куда разогнался? – крикнул Михай, догоняя блеклого. – Мужик, ты нам должен.

Главный отбойщик Ленька Малюта быстро приближался к намеченной на заклание жертве, обогнав Михая.

– Лига защиты уродов тебе должна, – пугающе спокойно проговорил блеклый.

Михай чуть не споткнулся от такого.

– Ты чего загнул, петух гамбургский? – заорал он, убыстряя шаг. – Не, ты повтори…

Блеклый шёл вперёд, по-прежнему не оборачиваясь, не сбиваясь с размеренного шага, будто происходящее его не касалось. Это настораживало и одновременно бесило преследователей. Жертва не имеет никакого права вести себя так.

Парни догнали блеклого, обступили. Михай преградил дорогу. Малюта взял жертву под руку – ласково так, как даму, рассчитывая с такой же лёгкостью, как женщине, сломать тонкую кость. Третий член бригады пристроился по другую руку. Угрюмый Жора, единственный, которому происходящее совсем не нравилось и которого душил тесный, тяжёлый страх, не спешил присоединяться к своим соучастникам.

Поскольку жертва была в полной власти лохотронщиков, начинать избиение не спешили. Тогда весь кайф пропадёт. Нужно с толком, с расстановкой объяснить лоху, кто он есть и где его место, а потом наказать по полной – вогнать в асфальт по макушку, чтобы год на лекарства работал.

– Ну чего, падла. Ты подумал, кого на хер послал? – Михай осклабился, с хрустом повёл пальцами, сжал их в кулак, ударил им выразительно по ладони. По телу прокатилась истома. Ему нравилось втаптывать людей в асфальт. Особенно тех, кто не имел никакой возможности ответить тем же. Малюта сильнее сжал руку блеклого, который и не думал дёргаться.

– Вы сильно ошиблись, – на устах блеклого появилась ломаная, невесёлая и очень многообещающая улыбка.

– Чего-чего, козёл? – Михай сделал молодецкий замах. Он с внутренним ликованием спускал все тормоза, понимая, что будет бить лоха, пока окончательно не выбьет из него весь дух.

Ударить он не успел. Держащий лоха Малюта вдруг начал непроизвольное неуклюжее движение и упёрся мордой в асфальт. Как это блеклый сделал – было непонятно. Он только извернулся, как ящерица, а Малюта, казалось, сам только и мечтал о том, чтобы распластаться на асфальте. Поддерживающий лоха с другой стороны отбойщик получил короткий резкий удар ребром ладони в шею, всхрапнул, упал на колени, держась за горло. Блеклый небрежно, но с чудовищной силой ударил Жору, тот впечатался в бетонный забор и выключился.

– Сколько вас, дегенератов, расплодилось, – покачал головой блеклый и шагнул к потерявшему способность двигаться, а заодно и дар речи Михаю. У кишиневца брызнули из глаз искры…

Когда команда пришла в себя, блеклого и след простыл…

– Падла! Мочить его надо было! – завопил Михай, держась за раздавленную грудь.

– Вот и мочил бы, – произнёс Жорик, кривясь от боли. – Михай, ты прыгай до потолка, что жив остался!

– Обосрался! – Михай подскочил к Жорику. – Ты ему, гондон рваный, тугрики слил! Ты!

– Убью, сука! – Бешенство застлало Жорику глаза. Он бросился на Михая, твёрдо решив порвать ему глотку зубами, если руками не додавит. Их растащили.

– Остыньте, припадочные, – между ними встал Малюта, через которого было пробиться сложно.

– Потом добазарим, – с угрозой пообещал Михай. Вдалеке взвыла милицейская сирена.

– Валим отсюда, пацаны.

Глеб, полуразвалившись на просторном матерчатом диване, продавленном, но довольно удобном, уже который час гонял ноутбук, оставленный ему. Время от времени он готовил себе чай с лимоном. Японские учёные недавно выяснили, что лучший способ борьбы с компьютерным одурением – это чашка холодного чая с лимоном. Впрочем, Глеб дошёл до этой идеи ещё раньше, подсознательно, поэтому этот напиток при работе с информацией глушил пол-литровыми чашками.

– Так, а что у нас в этом мешочке? – проворковал Глеб, влезая в очередную папку с плотно упакованными файлами. При ненадлежащем обращении они тут же самоуничтожались, поэтому приходилось пользоваться паролями, открывавшими доступ. Коды он получил от Зевса отдельно.

Его всегда радовала строгая логичность и доступность, с которыми аналитики сортировали и оформляли информацию. Большинство разработок начиналось с таких вот хорошо проработанных файлов. После блестящего анализа вполне заурядных на первый взгляд фактов, натасканных из различных ведомств – МВД, Федерального агентства госбезопасности, налоговой полиции, пограничной службы, внешней разведки. Не так редко та щебёнка, которую презрительно отбрасывали сотрудники государственных оперативных подразделений, под зорким взглядом аналитиков «Белого Легиона» начинала сверкать бриллиантовыми гранями. Искусство аналитика – это и есть сопоставление фактов, выявление в них системы, а потом и осмысление её сути.

Глеб преклонялся перед этим высоким искусством. Но он ещё отлично знал, что даже самые блестящие умозрительные конструкции аналитиков способны лишь потешить эстетические чувства знатоков. В лучшем случае из аналитических записок можно при достаточном упорстве и творческом порыве соорудить неплохой авантюрный роман-разоблачение на радость праздным читателям. Поэтому вслед за головастиками всегда приходят оперативники, задача которых действовать. Такие, как Ратоборец, Атаман. Они могут позволить себе методы, которыми давно не пользуются государственные организации, истощённые правовым и административным бессилием. И именно эти люди действия ставят точки над «i», нередко свинцовые.

Итак, суть аналитической выкладки, трансформировавшейся потом в разработку уровня «А» под условным наименованием «Зелёная книга».

История эта началась не сегодня. Как всегда, аналитики обратили внимание на настораживающие факты, а потом выяснили, что почти со стопроцентной вероятностью имеют дело с системой, а не цепью случайностей.

На сей раз головастиков заинтересовал учёный люд. Точнее, отдельные представители научной общественности. Изредка это были увенчанные наградами и званиями люди, руководители научных коллективов. Чаще безвестные старшие и младшие научные сотрудники. Или законченные чудаки, не вызывающие ни интереса, ни сочувствия окружающих, свято уверенные, что сделали Большое Открытие, оставалось только осчастливить им человечество. Таких ниспровергателей основ, сумасшедших изобретателей вечных двигателей в любой точке земли пруд пруди. Но особенно богата ими Россия. Они обивают пороги инстанций, как ужи проскальзывают за закрытые для них на тяжёлые замки двери патентных бюро, как по мановению волшебной палочки материализуются в кабинетах главных редакторов научных журналов. Некоторым из них удаётся приобрести быстротечную славу, легко надуваемую средствами массовой информации и так же легко лопающуюся, как мыльный пузырь. Чудаки растут, как трава на пустыре – бесполезные, но вроде никому и не мешающие… Этих людей, попавших в сферу внимания «Легиона», объединяло то, что все они умерли при странных обстоятельствах. Притом бесславная кончина настигала их после того, как они объявляли о своём Большом Открытии.

– Охота на чудаков, – усмехнулся Зевс, которому доложили первоначальную раскладку.

– Или выбивание перспективных технологий, – безапелляционно заявил руководитель группы аналитики. – Притом целенаправленное, на протяжении продолжительного времени.

– Какого?

– Минимум пятнадцати лет. Глубже копать трудно.

– Каждая такая акция требует профессионального дорогостоящего подхода, – заметил Зевс. – Значит, ставки высоки.

– И существует система, отслеживающая стратегически важные прорывы в технологиях.

– Это угроза национальной безопасности и будущему страны, – отметил Зевс.

Этими словами он выразил решение. Так началась разработка «Зелёная книга».

Аналитики без труда вычленили двадцать пять подобных случаев. Большинство из них – несчастные случаи и самоубийства. Внешне убедительные. Случайные пожары или взрывы бытового газа пожирали лаборатории и документацию, иногда вместе с людьми. Качественные такие летальные случаи. Не вызывающие вопросов. До той поры, пока не сопоставишь их. И тогда открываешь удивительную вещь – схожесть всех этих историй.

Итак, по порядку.

Глеб щёлкнул «мышью», на дисплей вышла страничка досье.

Восемьдесят девятый год – исчезновение инженера, соорудившего на родном московском машиностроительном заводе трансформатор с коэффициентом полезного действия 700 процентов… Возможно, ему удалось воссоздать утраченный в тридцатые годы резонансный трансформатор Теслы. Устройство порезано на металлолом. Чертежи не сохранились…

Девяносто первый год – ещё одна сгинувшая разработка, в результате которой мог появиться совершенно новый класс компьютерной техники. Несчастный случай. Скончался непризнанный компьютерный гений.

Девяносто пятый – группа ядерщиков, три человека. Двое учёных слетели на машине с моста в Псковской области. Третий покончил самоубийством. Отрывочные лабораторные журналы не могли дать представления о сути исследований. Так и непонятно было, какой приятный или неприятный сюрприз намеревались преподнести эти люди человечеству.

Девяносто восьмой – проект по генным технологиям. Один учёный умер от сердечного приступа. Другой – снова самоубийство. Кто-то начинает повторяться.

Позапрошлый год – взрыв лаборатории профессора Иващенко. Тоже генная инженерия. Новое её направление, принародно охаянное и подвергнутое обструкции – волновая генетика… Тут шуму было много. Взрывчатки не пожалели – почти целое крыло здания НИИ обрушилось. Взрыв произошёл ночью. Как раз тогда, когда делали очередную серию экспериментов. Из-под завалов извлекли трупы четырех учёных. В том числе доктора Иващенко. Тогда теракт зачислили как разборку с полукриминальной коммерческой структурой, снимавшей соседнее помещение… Только вот на днях Рамазан Актов признался, что его работа. И что действовал он по заказу…

Глеб задумчиво провёл пальцами по «мышке».

Так, а где государство? Неужели так никто ничего не заподозрил? Покажитесь, асы сыска и гении контрразведки! Нет. Никого. Хоть обкричись. Хотя, наверное, кто-то и заметил неладное. Приезжает умный сыщик на место самоубийства. Чует – что-то не то. Но появись он пред очами начальства и заикнись, что интуиция ему подсказывает – убийство тут замаскированное… Зачем такой опер нужен? Вот если бы наоборот – смог представить двадцать ножевых ранений как жестокое самоубийство – тут ты молодец, классный сыщик. На доску почёта в УВД!

А госбезопасность? Было дело, преисполнилась она в лучших своих традициях подозрениями по этому поводу, но тоже возник вопрос – а на фиг надо? И так забот полон рот. Зарплата у офицеров маленькая. А тут ещё очередной делёж начальственных кресел подоспел. А кресло – это святое. Это возможность держать крыши бизнесменам и тянуть свою копеечку. Какие тут подозрения ещё? Какие пропавшие учёные?

Глеб усмехнулся, представив, что, может, и собрались вечерочком менты и чекисты за рюмкой вина, обговорили проблему, поудивлялись, покаркали – куда страна катится. И забыли. А если и не забыли, так заставляют себя забыть, несмотря на то что стыдно и противно. И никто ничего поделать не может. Даже если бы захотели. Поскольку и милиция, и госбезопасность, эти некогда могущественные конторы, реорганизованы по полсотни раз, перекроены, перестроены так, что в итоге появившихся на свет жалких ублюдков родные отцы бы не признали. В безвоздушное рыночное пространство выбиты лучшие сотрудники, теперь они кто на стакане, кто в коммерции. И органы не могут сегодня ничего, кроме как цеплять мелких рыбёшек, ошалевших от безнаказанности и не напрягающих мозги вопросами типа – а как прятать следы преступлений?

Вот и получается, что «Белый Легион» – единственная система, которой в России есть дело до сгинувших бесследно вместе со своими открытиями российских учёных.

«Зелёная книга». Зевс присвоил разработке уровень «А». «Легион» не в состоянии тянуть больше двух, максимум трех разработок такого уровня одновременно. Поэтому выбор приоритетов очень важен. Но Зевса никогда не подводило чутьё. Он всегда умел выбирать самые главные, самые перспективные направления.

Оперативники устремились на сбор информации. Становилось очевидно, что тут замешана серьёзная законспирированная организация, обладающая неограниченными финансовыми возможностями. Её назвали «Луддиты» – по аналогии с движением английских разрушителей машин времён первой промышленной революции.

Теперь Зевс кидает на «Зеленую книгу» тяжёлую артиллерию, подключает Ратоборца. Почему? Обострение ситуации – вот ключевой момент. Аналитическая группа утверждала, что «Луддиты» начали исполнять очередную акцию.

Глеб ещё раз щёлкнул «мышкой». Вот она, горячая информация. Проект «Титан». Смерть его руководителя Белидзе. И его первого помощника Санина. Причины смерти? В первом случае – самоубийство. Во втором – острая сердечная недостаточность. Почерк тот же. Аналитики уверены, что прошло активное воздействие.

Оперативникам «Легиона» удалось найти свидетельницу, ехавшую в вагоне с Саниным. Дама утверждала, что около математика крутился какой-то мужчина. И Санин возмутился, что этот тип его чем-то уколол. Женщина даже попыталась дать его описание:

– Серый. Невзрачненький такой. Невысокий. Щеки пухлые… Не на чем взгляд остановить.

Серый человек! Тот самый мифический Виктор, заказавший Рамазану Аюпову взрыв лаборатории. Его чёрная тень возникает ещё в двух акциях по ликвидации учёных… Странная фигура, которая в документах «Легиона» получила название «Вервольф». Оборотень – внешне незаметный человек, который в сумерках превращается в волка-людоеда.

– Прямо пришелец из преисподней, – прошептал Глеб.

Как сам дьявол, серый шёл по земле, сея тихую, но от этого ещё более страшную и омерзительную погибель…

Итак, дальнейшие действия? Глебу сейчас предстояло принять решение, избрать путь, по которому он рванёт, не жалея себя, надрывая сухожилия и мышцы.

Из группы Белидзе на сегодняшний день неизвестна судьба программиста Гурвича. Скорее всего, его уже нет в живых. Но все-таки имеется небольшой шанс, что он ещё меряет шагами эту землю, а не лежит в гробу.

Программиста надо искать. При его обнаружении откроется возможность исполнить самый простой, безотказный, обкатанный много раз приём – ловлю на живца.

Итак, кто у нас фигурант. Алексей Гурвич… Возраст… Адрес… Телефон домашний… Телефон мобильный…

Разведчики постарались. Успели разнюхать, что мобильник отключён. Добыли распечатку с номерами телефонов, с которыми соединялся Гурвич за те полгода, что стал абонентом «Би-лайна». В компьютере была общая информация о владельцах этих телефонов.

«Похоже, придётся от этой распечатки и отталкиваться, – подумал Глеб. – Будем отрабатывать связи программиста. Остаётся надеяться, что программист не дурак, понял, что его коллеги не просто так отдали богу душу, и вовремя сделал ноги».

– Ты думаешь, нам дадут перевернуть земной шар? – напирал вечный спорщик и смутьян Лёша Гурвич, барабаня пальцами по чёрной крышке маленького уродливого компьютерного стола.

– Мы не собираемся его переворачивать, – устало отвечал Белидзе. – Речь идёт об обычном изобретении, которое сделает излишними чересчур затратные производственные процессы в тонкой химии и продвинет человечество немножко вперёд.

– Излишние процессы? Это миллиардные убытки для транснациональных корпораций. Это целые регионы, которые останутся не у дел. Нас поубивают.

– Ах, оставь, Лешенька, – встрял Санин. – В научном мире так не делается. Научную мысль и прогресс не остановить.

– Так ли это?

– Конечно, так, – резко произнёс Белидзе, и стало понятно, что он сам не раз задумывался над этими вопросами. – Да и пока твои транснациональные корпорации, или масоны, или кого ты там ещё боишься, расчухаются, мы уже получим патент и растиражируем весь процесс.

– Если успеем.

Зимняя неуютная ночь стиснула город. На крыше института хулиган-ветер колотил отодранным жестяным листом, издавая раздражающие звуки. Тучи заволокли полную луну. Гудела низко, как-то утробно аппаратура и шуршали вентиляторы в системных компьютерных блоках. Заканчивалась последняя серия опытов, и вся группа дневала и ночевала в лаборатории.

– У тебя мания преследования, Лешенька, – снова подал голос Санин. – Ты хоть сам веришь в эти страшилки?

Гурвич пожал плечами… Ни во что он не верил. Даже пытался убедить себя, что действительно так не бывает.

– Не знаю. Верю – не верю. Жизнь покажет.

– Успокойся. Давай лучше хлопнем по стаканчику вина, – предложил Белидзе.

Он любил вино. И хлопать по стаканчику для успокоения и поднятия тонуса стало для научной группы традицией – хорошее красное вино прекрасно вымывает дурные мысли и настроения.

Гурвич встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Он сидел в одиночестве за пластмассовым столиком в пивнухе с громким названием «Баварский сувенир». Перед ним стояла опустевшая кружка вполне приличного пива и лежали два разорванных пакетика со спинками воблы. Бар был средней руки на окраине Москвы рядом с автовокзалом, на который Гурвич прибыл в девять вечера прямо из Стрельничего, где его высадил шофёр «КамАЗа». Потолок в помещении был так низок, что, казалось, стоит встать резче – и упрёшься в него головой. Вдоль стен шли декоративные закопчённые бочки. Лампы не слишком активно развеивали полумрак. Цены не особо кусали, но и не радовали дешевизной, что тоже было не так уж плохо – хоть опустившиеся ханыги не донимали.

Он вздохнул. Тот разговор состоялся три месяца назад. Белидзе – отличный мужик, аккумулятор идей, организатор, который смог заставить их коллектив работать с полной отдачей. Теперь его нет. И Санина нет. И как ни крути, выходит, что именно он, Гурвич, был прав тогда. Теперь он остался наедине против могущественных сил, с которыми бороться – это как пытаться развести руками ураган.

Первые пару часов он просто не верил, что находится в такой заднице. Потом был короткий период привыкания. После пришло понимание, что это теперь его существование, и иного у него просто быть не может. Оставалось принять как данность, что все кошмары реализовались. Теперь его жизнь, как яичная скорлупа – такая же хрупкая и ничего не стоит. Теперь он уже не просто Леха Гурвич, компьютерный маг и дамский угодник, а дичь, которую будут гнать, пока не загонят и не набьют из неё чучело.

Постепенно вернулась привычка логично и трезво раскладывать все по полкам. Он оценил, что у него два варианта. Первый – поднять лапы, поползти на кладбище или на милость победителя, что одно и то же. Второй – делать ноги. Были ещё всякие подварианты – типа отправиться просить защиты в милицию. Или в госбезопасность, городскую прокуратуру, адвокатуру, фонд защиты зелёных насаждений и альпийских тигров. Результат будет один и тот же – то есть никакого. В лучшем случае напоят его валерьянкой, посочувствуют и пошлют к такой-то матери – это если пойти в общество защиты тигров. В милиции просто дадут увесистым сапогом сорок пятого размера под зад и велят больше глупостями не донимать. Оставалось одно – бежать, скрыться, умотать куда подальше.

Бежать. Скрыться. Затаиться… Отлично. Кошелёк тощ, как медведь после зимней спячки. Кредитных карточек нет. Значит, перво-наперво нужны средства к существованию. Откуда? Это надо обдумать – лучше, если ещё за одной кружечкой пива. На неё денег хватит.

Он поднялся и устремился на очередной заход к барной стойке.

– Кружку, – потребовал угрюмо, высыпая на стойку мелочь.

– Как скажете, – радушно улыбнулся бармен, отметив про себя, что кружка уже третья. Впрочем, учитывая комплекцию покупателя, – это не предел.

Гурвич взял пиво, бросил взор на круглые часы за стойкой – они показывали двадцать один час тридцать восемь минут. И направился к себе за столик, привычно с опаской оглядевшись. Месяц назад в такой же пивнухе подкатил какой-то красномордый бич, схватил его только что купленную стопку водки, заглотнул залпом и заявил нахально: «Хорошо-то как… Мужик, теперь можешь меня бить». Гурвич криво усмехнулся, вспомнив эту историю. Это событие было для него происшествием, сильно взволновало его. В ту пору мир ещё не стал минным полем, где каждый шаг может быть смертелен.

Здесь бичей не было. Зал полупустой. За соседним столиком сидела компания не по возрасту серьёзных молодых людей, облачённых в костюмы, галстуки и плащи. За другими столиками коротали вечер одиночки.

Гурвич отхлебнул пива и снова попытался собрать воедино разбегающиеся во все стороны мысли. Итак, бежать, скрываться. Его будут искать. Как ищут беглых – программист имел представление все больше по детективным сериалам. Но зато просмотрел он их достаточно.

«На явочной квартире нас будет ждать засада», – вспомнилась цитата из классического произведения. Когда читал, было смешно. Сейчас не до смеха… Скорее всего, за его квартирой на самом деле будут следить. Значит, дорога домой заказана. В Сбербанк, где деньги лежат, тоже нельзя. К знакомым нельзя. Родственники давно свалили в места, куда более пригодные для жизни и все, как назло, находящиеся за пределами Российской Федерации. Жена послала его к черту в прошлом году, так что он один-одинёшенек.

Часы тикали, приближая ночь. Перед беглецом возникает множество проблем, которые раньше и проблемами не были. Где ночевать? На какие шиши питаться?.. От всех этих мыслей захотелось биться головой о ближайшую пивную бочку. Накатила волна отчаяния.

Он сделал ещё один большой глоток, зубы застучали о кружку.

– Можно к вам? – спросила хрупкая молоденькая брюнетка с бокалом пива.

Свободных столиков было полно. Но её понесло именно за его стол.

Гурвич издал нечленораздельное мычание. Она истолковала его по-своему и присела на стул рядом.

– Что, проблемы? – осведомилась она деловито. – Помочь?

– Проблема одна – денег нет, ласточка, – криво улыбнулся Гурвич.

– Это не проблема. Это горе, – констатировала брюнетка.

Она пригубила пиво. Окинула программиста внимательным взором. И отвалила поближе к расслабившим галстуки и начинавшим уже походить на нормальных людей мальчикам в серых костюмах.

Деньги, деньги… Черт, куда без них? Гурвич вздохнул и богатырским глотком разделался с остатками содержимого своей кружки.

Вдруг ему пришла в голову совсем деморализующая мысль – а ведь даже если он сейчас выкрутится, то сколько ему скрываться? Всю жизнь? Годами ждать выстрела в спину? Нет, люди так жить не могут. Люди вздёргиваются на берёзах от таких перспектив.

Так, надо мыслить. Мыслить логически… Пиво тяжелило не только желудок, но и мысли. Но это неважно… Итак, из-за чего его ищут? Камень преткновения – научная разработка, которой Белидзе дал громкое название – проект «Титан».

Черт! Как же он сразу об этом не подумал?! Истерика – плохой советчик. Нужно просто что-то сделать с проектом…

Тут два варианта. Первый – продать его в темпе кому-то, кому он нужен, и пускай тогда таинственные силы разбираются с покупателями… Сложно! Белидзе единолично занимался коммерческими контактами. Гурвич же тут вообще был не при делах, никаких концов у него нет…

Второй вариант – богатства тут не наживёшь, но зато точно перестанешь быть у таинственных недругов гвоздём в заднице. Взять исследовательские материалы и сбросить их в Интернет. Притом запустить так, чтобы к тем, кому они нужны, попали бы обязательно… Скорее всего, за ним охотятся люди сугубо деловые и практичные, кидать деньги на банальную месть они не станут.

Значит, нужны материалы по проекту «Титан». Хорошо, что Гурвич предусмотрительный, умный и дальновидный. Ещё две недели назад перегнал все на два лазерных диска и спрятал их у Алки.

Алла – давнее увлечение. У них странные отношения – то возрождающиеся, то угасающие уже пять лет. Об их связи мало кто знает. Поэтому он и оставил у неё эти диски. Она бережно хранит их. Надо надеяться, что бережно.

А ещё у Алки можно позаимствовать денег. Денег у неё до черта. И он никогда не претендовал даже на маленькую их долю. Так что она деньги даст…

Решено, надо двигать к Алле.

Он взял телефон. Набрал её домашний номер. И долго ждал, когда кто-то подойдёт. Никто не подошёл.

– Черт! – произнёс он.

Набрал номер мобильника. Услышал: «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».

Наверное, укатила куда-то. У неё парфюмный бизнес. И она постоянно куда-то укатывает впаривать свой лежалый товар. А может, и не лежалый, это он просто от злости напраслину наводит… Куда её черти занесли, где нет зоны покрытия мобильной связи?

Он с тоской огляделся. Поймал заинтересованный взгляд подкатывавшей к нему брюнетки. Вытащил портмоне, провёл ревизию его содержимого. К радости своей обнаружил за подкладкой вечно припрятываемые и забываемые доллары.

Брюнетка будто почуяла запах «зелени» и совершила манёвр, перемещаясь поближе к Гурвичу.

– Полюблю я тебя, ласточка, на твоей территории? – поинтересовался он.

– У меня хата неподалёку, – девчонка томно потянулась, отведя глаза, в которых загорелась алчная радость. – Хорошая, чистенькая хата.

– И сколько удовольствие стоит?

– Сто пятьдесят ночь! – с вызовом произнесла брюнетка.

– Глупо…

– Ну, сто двадцать.

– Стольник, – не располагающим к дискуссии тоном произнёс программист. – И учти – от сердца отрываю…

– А пивом напоишь? – В голосе брюнетки зазвучали просительные нотки.

– Напою, – сжалился Гурвич.

– Ну, тогда я тебя люблю, соколик, – деваха пододвинула свой стул поближе к Гурвичу.