Текст книги "Тьма, смотри на меня (сборник)"

Макс замолкает, отвлечённый красивой брюнеткой (смуглая кожа, симпатичная чёлка, замечательный бюст)… Я говорю: мультик из этого, наверное, мог бы получиться…

Ага… Чудеса на виражах, смеётся Макс. Глядит «в спину» прошедшей мимо нас брюнетке. Опять поворачивается ко мне и говорит: в «Бермудских лётчиках» должны быть важны характеры главных героев. Над этим надо хорошенько подумать… Также видеоряд – пейзажи адских впадин, высоты райских облаков. Но самое главное: показать двойственность человека. Лётчикам как бы всё равно, за кого биться. На чьей стороне воевать – определяет вызов по радиоточке (специальная разработка какого-нибудь гениального профессора)… Пусть это будет сериал. Туда можно приплести Атлантиду… все тайны Бермуд… даже пилотов НЛО, которые пытаются помочь лётчикам. И уж, конечно, пятёрку Тэйлора (пять самолётов, бесследно исчезнувших над треугольником). В мультике просто обязан быть момент, когда Бермудским лётчикам встречаются живые скелеты на «Эвенджерах», а командир Чарли Тэйлор так и ведёт их по просторам чужих небес…

Мы рабы выбора веры, говорит Макс, стоя у светофора.

Мы подходим к уличному телефону. Макс хочет совершить перезагрузку (как он это называет), она уже совершена. Кто-то другой положил трубку на корпус аппарата. У Макса появились последователи?!

Он усмехается, довольный. Я иду рядом. Макс спрашивает:

Когда, ты думаешь, Конец Всех Дней настанет?

Я смотрю на рекламный плакат «Будущее зависит от тебя!» Макс ухмыляется и в шутку говорит: будущее от меня зависит…

Мы попадаем в поток людей. В какой-то канторе начался обеденный перерыв. Служащие спешат за едой. Макс специально говорит громче: обычно убийство – это сублимация суицида. А ведь легендарный Ахиллес был, в общем-то, серийным убийцей.

Мифы Реальности перегружают игровой процесс, сообщает Макс «убавив звук». Серийные убийцы (и Ахиллес) избежали нормальной жизни…

Мы идём в полном одиночестве. И уже давно.

Макс спрашивает: тебе часто встречались внешне похожие люди? Ты когда-нибудь ошибался, приняв незнакомца за одного из друзей?

Ну бывало, говорю я. И у меня, продолжает Макс: такова система «вариантов» персонажей. Чтобы не прорисовывать каждого в отдельности – проще копировать сотнями тысяч. Для разных моментов пространства… Возможно даже, где-то в другом городе есть несколько десятков таких же, как ты.

Я ухмыляюсь: ты веришь, будто есть другие города?

Я верю в Историю Партии, улыбается Макс, смотрясь в витрину аптеки.

Он подходит к очередному таксофону. Совершает «перезагрузку».

Шагаем дальше. Он спрашивает: что лучше: «Фотография Клэр» или «Сердце Ангела»? «Пёс-призрак. Путь самурая», отвечаю я.

А как насчёт других классных фильмов? «Психоз», «Апокалипсис сегодня», «12 обезьян», «Заводной апельсин», «Космическая Одиссея 2001 года», «Магнолия», «Беги, Лола, беги» «С широко закрытыми глазами», «Правила виноделов», перечисляет Макс названья.

Тобь Магвайр ещё отлично в «Вундеркиндах» сыграл, говорю я.

У Макса особая мания… Он всегда по-своему называет имена.

Переделывает знакомые многим фамилии.

Например, Брэда Питта он зовёт Биллом. После просмотра фильма «se7en» в башке у Макса появилась Гневея Палтроу.

«Билл Питт в «se7en» с Кевом Спаси играл…»

Его вклад в Историю Слова стал примерно таким: Дэйв Финчер, Жонни Депп, Рай Файнс, Джулька Дрейфус, Джар Лито, Маша Сид, Бенись Дель Торо, Майк Мэдсен, Мик Рурк…

Список продолжить ещё как можно. Вспоминать не хочу все его «переделки»… Какая у тебя любимая актриса? Спрашиваю.

Макс отвечает (со странной нежностью в глазах): Наоми Уоттс. А у тебя?

Кэри Вюрер, говорю. Немного поразмыслив, Макс заводит разговор о женщинах. Вот обычно говорят «занята», объясняет он мне. Она что, туалетная кабинка? Какое-то дурацкое выражение… В любви я за равенство, которое делится надвое, говорю ему я. Раздвоение личности – это когда тело одно, а человека два, объясняет Макс. Любовь же – когда тела два, а человек один… Если настоящая любовь, конечно.

Я смотрю себе под ноги. Тротуар «трещит по швам» от жары.

Ты любишь её за то, что она тебя любит. И наоборот, продолжает Макс.

Это любовь? Ромео и Джульетта – древние старики, которые теперь терпеть друг друга не могут.

Я смотрю на него. Больше не слежу за дорогой. Куда мы?

Он улыбается и произносит: ты любишь Миру?

Да нет, говорю. Я люблю Миру.

Ваш прах нужно поместить в песочные часы. Вместо песка, разумеется. Тогда это будет символ того, что даже время не сможет вас разлучить, поясняет мне Макс. Вы сами им станете.

Где-то вдалеке я замечаю Миру. Она уже ждёт нас. В своих голубеньких кроссовках, чёрных джинсах, красной обтягивающей футболке: она неотразима…

Мира прекрасна даже здесь, в самомцентре(пылающегожарой)городаИгры.

«Красота девушки – в глазах влюблённого в неё человека.»

Макс её тоже заметил. С кривой улыбкой глянул на меня.

Он уже предлагал вокалисту какой угодно группы выступать с микрофоном, который привинчен к дробовику на платиновой стойке в форме человеческого позвоночника.

Знаешь с чего начались все эти знаменитые подвиги Геракла? Спрашивает.

Я только улыбаюсь. Сейчас ведь Миру обниму, услышу нежный голос…

Макс говорит: он убил своих детей в приступе ярости.

Мы идём и беседуем…

Берём такси для поездки за пределы города. Я интересуюсь: зачем?

Красавица Мира отвечает мне очень просто: следуй за лидером…

Макс уже сел в машину. Мы с Мирой тоже пытаемся влезть на переднее сиденье, но Макс отшучивает нас словами "Нет! Я толстый, мы не поместимся…" Я и Мира садимся назад. Наш водитель представляет собой бесформенную биомассу, только издалека напоминающую человеческое существо.

– Куда едем?

Мы и сами не знаем. Просто вперёд. (Максу, наверняка, опять звонил голос из сна, сказал, что делать дальше…)

В очках таксиста сияет темнота. Очередной код на деньги позволяет Максу щедро расплатиться за будущую поездку. Жёлтое такси набирает ход.

Урбанистический пейзаж быстро сменяется на более новый по дизайну, который плавно преображается в незнакомые секторы города, выстроенные будто вчера.

– Как зовётся ваше такси? – неожиданно для самого меня спрашивает Макс водителя. Тот снимает солнцезащитные очки при помощи телекинеза. Под-ними: слепые язвы глаз. Таксист улыбается. Зубов у него никогда не было. Макс видит язык водителя. На жирном куске гнилого мяса во рту копошатся опарыши. Водитель хлюпает червивым языком.

– «Легион», слыхали о таком? – выговаривает он и давит на педаль газа.

Макс спокоен. Его причёска теперь как раньше (но всё ещё коротковата, так что вместо «ушей кошки» у Макса «уши совы»).

Я начинаю волноваться. Крепко сжимаю Мирину руку, но девушка-ангел даже не поворачивается ко мне, а продолжает следить за полётом жизни через окно. На бешенной скорости жёлтое такси мчится по улицам, то и дело сшибая [как кегли] виртуальных «манекенов» {детали таких объектов на самом низком уровне прорисовки}.

Адский возница хрипло смеётся, глядит на Макса слепым взглядом.

Зачем он снял очки?

Таксист включил радио… Звучит музыка. Мы едем. Просто вперёд.

– Почему вы не пробуете выбраться из машины, позвать на помощь, истерично кричать? – веселье в голосе безумного возницы.

Макс смотрит на обновляющийся пейзаж летнего города. И говорит: следите за дорогой.

Наш милейший шофёр скривил свои пухлые губы.

Он ни разу не притронулся к переключателю скоростей. Его ноги устроились сразу на 2-х педалях: газ и тормоз. Одновременно. До упора. Просто вперёд.

Мира прильнула к стеклу. Её ладошки оставляют след. Отпечаток всего происходящего.

– Не надо бояться, – произносит адский возница.

Можно подумать, он желает нам добра… Мы выехали на шоссе. Всюду машины. И люди в них не замечают нас. А ведь, возможно, мы проживаем последние мгновенья.

– Сколько дураков за рулём развелось! – ухмыляется наш таксист.

Природный ландшафт вдоль дороги вырезан словно из картона: всё впереди размыто; всё позади – будет размытым. Похоже, отключили резкость текстур. Сбросили уровень качества и чистоты прорисовки.

Я гляжу на Миру. Всё в Мире красиво. Можно очень долго любоваться этим «видео»… Макс смотрит на магнитолу «SONY». Буква Y замазана чёрным цветом. Адский возница громко смеётся.

– Не принимайте на свой счёт, – говорит он.

Мы всего лишь следим за дорогой.

Красный дождь капель на лобовом стекле. Макс печально улыбается. Водитель такси «Легион» включил дворники. Следы от графической плоти пропадают под полосками щёток.

– Мне пора уходить, – расстроено сообщает таксист. – А вы пока остаётесь…

Мы думали, что он исчезнет. Как во сне про иллюзию жизни.

Он остался: руки и не думают держать руль, ноги устроились на педалях, а слепые глаза видят приближение жёлтого микроавтобуса.

– Вы не хотите остановиться? – спрашивает Мира осторожно.

– Не говори со мной, девочка. Меня уже здесь нет, – отвечает таксист.

Конечная: проносится у меня в голове. На встречу несётся смерть в жёлтой оболочке общественного транспорта. Макс сидит спокойно. Впечатление такое, что он абсолютно расслаблен и получает удовольствие. Мира глядит на меня, как под гипнозом. Её красивые глаза: зрачки расширены до предела.

Мне будет меня не хватать, говорит Макс, обернувшись к нам.

Я смотрю сквозь лобовое стекло. Маршрутка приближается. Спешит на долгожданную встречу. Любовное свиданье…

Внезапно гаснет свет.

Внутри такси густая темнота. Она залилась в салон и застыла, сковав нас.

Я ничего не чувствую и ни о чём не думаю. Ничего не вижу и не слышу.

Покой. Обездвиженное Ничто абсолютной релаксации…

Макс нащупал дверную ручку. Свет сменил тьму.

Мира испуганно смотрит по сторонам. Бесформенный возница из Преисподней теперь действительно исчез. Макс сидит на месте водителя.

– Мы умерли? – спрашивает меня Мира. Я не могу ответить ей. Мы ведь были «мертвы» изначально, разве нет?

Это всё Игра для мёртвых. Продаётся на cd-носителях. «Круговая» (версия 9.0)… Нормальный экшн с элементами квеста+эротики. Ведь так?

Макс заводит нашу машину. Он в маске Темноты? Я не заметил.

(Моё лицо – кривая кожаная рожа со змеями шнурков вместо волос.)

Я говорю: меня укачало… выйду, подышу…

Мира пересаживается вперёд. Макс двигатель не глушит, говорит мне: едем, нам пора.

Я смотрю на задний номер такси «Легион». Чёрные символы на белом железе. Цифры смешливо сложились в число: 666… Я говорю: давайте без меня. Пока останусь здесь.

– Попробуешь пройти всё дальше? Сам? – Макс, недовольный голос из-под маски. Мира (с деланным безразличием) поправляет причёску, заглядывая в зеркало заднего вида. Персей и Медуза Горгона, тоже мне. Я замечаю слёзы на её лице. Она не хочет расставаться. Макс говорит: увидимся ещё.

Машина уезжает прочь.

Я возвращаюсь в город…

Дотянешь до тени? Где только лишь тьма.

Я рвусь сквозь ветки, в лесу ютятся мертвецы, падаю в тень, наблюдают, поднялся и дальше иду, мёртвый лес оставляя…

Дорога под слоем песка. Все пятна вины в безвременье смоем. Уснувшим.

Оплаченный выход на сцену в пустыне. Лето всю жизнь…

Теперь я вижу свою настоящую рожу.

Мы очень похожи. Я такой же как Ты.

А дальше залезешь на холм (везде очень тихо) и оглядишься…

Вид мёртвого леса кругом. И времени нет…

Ты останетесь здесь навсегда?

|Да| |Обязательно _ да|

Ваши гулкие шаги сквозь ночь… Последний взгляд Луны, висящей над городом… Сине-карие краски её ореола… Осень.

Немного морозно, но вам такие настройки погоды подходят.

Бар "Оборотень" закрыт. Осталась только "Сточная канава".

Заходите, покупаете напитки и садитесь. В баре полпотолка на полу.

Странное место… И музыка как будто бы из Ниоткуда.

За шумным столиком в углу вы замечаете Шофёра.

Бесформенное существо без глаз заключено в объятья «падших женщин».

Его семя как мета-кислота смывает все грехи, поэтому они готовы «согрешить» с ним. Прекрасные blood’ницы.

Сегодня все они – не ваше дело. Вы тихо спорите о таинствах отсутствия, о вечной близости с ничем, о запредельной правде Смерти…

Короче, говорите не о том… Это не дни, а днища.

После последнего глотка вы вспоминаете о чёрно-белом фильме.

Суть фильма не ясна, но в нём особый интерес к героям.

Три девушки, что воплощают Красоту: рыжая, брюнетка и блондинка.

В картине только эти девушки наделены цветами.

И чья-то маска Темноты…

Пока вы «удаляли забытьё», компания наоборотов завалилась в бар.

У них наружность вся всегда внутри, а внутренности – наизнанку.

Вам неуютно с ними.

Выходите на свежий воздух. Ночь, мерцание огней. Вперёд по улице.

Идёте. Далеко идти? Мысль о такси промчалась перед вами.

Но нечем расплатиться. Жаль…

Холодный взгляд на циферблат часов (в котором ваше отраженье).

Здесь все часы показывают время Темноты.

Не важно, что за день и что за год… Сегодня вся планета плачет.

Чей-тоголосвнутрименяголосвнутрименяголос…

«Бог – это парень, живущий в одинокой квартире на окраине Конца Земли. Он один и он беден. Он пытается защитить то, что когда-то придумал, но не всегда у него получается плохо.

Бесформенная темнота внутри его зеркала в ванной. Сны о дожде. Бесконечная ос8нь.

Парень-Бог, в старом сером пальто бредущий вдаль одинокой улицы.»

Макс и Мира – мертвы? Я мёртв? Мёртвы все трое?

Сплошное ощущение кошмара, точно выпущенная на Фабрике Страха пуля… Мой мозг разбился как хрустальный шар о крышку гроба. Моё лицо – простая маска клоуна: нос срезан, дыры глаз, ухмылка из кошмара.

Не вижу, где я… На дне ладьи Харона? В небытие? И какой теперь вообще может быть «я»? Опять этот голос:

Итак, мы в пустом эфире…

Болезнь темноты…

Смерть t это то, что бывает со мной…

Любовь и независть…

Смывай своё лицо…

Я разделённый разум…

Твоя последняя…

Темнота болезни…

Мёртвые кошки всегда улыбаются… Молодая Смерть.

В памяти голос и больше ничего. Я себя оставил.

«Ты убеждаешь себя каждый день, что ты – это ты. А я убеждаю себя, что я – это совсем ты, каждый раз из сна возвращаясь.»

Мы с тобой, как две одинаковые картинки, в которых нужно найти одно различие. И оно у нас есть…

Сырая щель могилы.

Я всё ещё в Игре.

Сонное впечатление прямого попадания в Машину Кошмара.

Я убегаю от собственной тени. Она тёмным силуэтом тащится за мной, не отстаёт. Словно страшный неприкаянный призрак.

На меня летит птица. Голубь в чёрно-белом оперении.

Он норовит воткнуться мне в глаз, но я успеваю увернуться.

Птица взмывает ввысь и растворяется в солнечном круге.

Я остался один. Меня покинула даже тень.

Её больше _нет.

Я сижу на ступеньках входа в слишком знакомый мне магазин. Слышны голоса, звуки машин, открывающейся и закрывающейся двери. Но никого не видно. Город умер. Он пуст.

Я огладываюсь по сторонам. Игра стала пустынной.

Что-то приближается издалека. Всадник на белой лошади. Я вижу кресt у него на груди… Это Макс.

Он сбавляет ход, подъезжает ко мне. Лошадь гарцует, оставляя вмятины на асфальте. Макс изучает меня пронзительным взглядом, а дальше – говорит:

– Ты знаешь, что "Макс" в нашем случае сокращение от женского имени Максимилиана?

Я иду по какой-то дорожке, вымощенной серыми и жёлтыми камнями.

Все они выглядят так, будто их вырезали из бумаги.

Подбор камней для меня.

Далеко впереди¦—¦калитка. Железную решётку сжали с двух сторон квадратные столбы, уходящие в небо. На их далёких вершинах стоят два распятья. За калиткой море крестов. Я иду по дороге на кладбище.

Вокруг темно. Очень тихо. Не слышно даже собственных шагов.

Полночно ухает сова. Похоже, я в лесу.

Я открываю решётку… Идёт дождь. Только капли не падают сверху.

Они льются откуда-то снизу, затем – горизонтально земле.

Освещённое тьмой помещение. Замкнутое в себе пространство уходит вдаль серым коридором. Сквозь шрамы в потолке проскальзывает свет Луны.

Он проясняет ситуацию: я на каком-то складе.

Холодно или жарко – понять невозможно. Здесь никак.

Дождь закончился. Вдалеке я замечаю что-то. Тёмный силуэт одиноко стоит на другом конце коридора. Похоже, это человек…

Причёска «совы», чёрные джинсы. «DreamPlayer» на футболке: буквы искрят светлячками другого берега реки.

Конечно, это Макс. Она приближается ко мне, снимая на ходу футболку.

Мне страшно даже думать о том, что будет, если она не остановится и врежется в меня (наверное, я разобьюсь на бесконечно мелкие кусочки, которые никто уже не соберёт). Неотвратимость темноты. С ней ближе, ближе… Она остановилась. Прикрыла грудь руками, повернулась. Я замечаю татуировку на её спине. Буквы тянутся через позвоночник над лопатками так игриво, что образуют надпись: «Место для крепления крыльев».

Мы стоим в глубине [неизвестно когда и где] заброшенного склада. Макс (лицо вполоборота) поглядывает в темень за моим плечом. Вокруг горячей чернотой бушует пламя.

Максимилиана говорит мне что-то очень-очень важное, но звуковые помехи на линии мешают мне слышать слова. Она понимает это. Улыбается своей красивой улыбкой. Мне многое мерещится.

Макс говорит, что она – моё отраженье. Внезапный дым схватил меня.

Всё пропадает…

Я нигде. (Был бы в психушке у телефона – повесил бы трубку…)

Всё пропадает. Я стою у чёрной кирпичной стены. Темнота – рядом со мной. В моей правой руке зажат мел. Я пишу на стене:

«Мы – это люди, в которых нельзя играть ни за что».

Надпись жёлтого цвета уже не смоешь. Ставлю подпись: «ЯR».

Чужое кажется своим, если таким не является, говорила мне Макс когда-то. Вспышка засвеченной плёнки…

Я вижу Макса. Она стоит в центре тьмы. Жёлтый цвет невидимой лампочки падает на неё /сверху. Она у зеркала. В руках Макс держит круглый предмет, который подносит к лицу. Это тоже зеркало. Отражения бесконечны. И тьма в их глубине. Глухая пустота охватывает меня. И я отворачиваюсь.

Я в башне какого-то замка.

Вокруг массивные стены. Повсюду полутьма. Сквозь арку одинокого оконца видно небо. Безоблачная синева окутала Луну. «Картинка на рабочий стол».

Я отворачиваюсь. От окна веет прохладой. Передо мною коридор отеля «Лёд». Тут только пять дверей. В каждой прорезана квадратная щель, через которую можно с трудом просунуть яблоко целиком.

Я смотрю, что за первой дверью:

В центре «камеры обскура» – графический портрет Веты (рыжеволосая красавица в зелёном платье молодой весны).

Иду ко второй комнате. Там «автоматическая» Кристина. Она не шевелится, точь-в-точь как манекен.

В проёме третьей щели виден save-архив: ящик (расширения rar) с табличкой «МИРА» возле сердца.

За дверью номер 4 я наблюдал статичность отблесков Гекаты. Сама она, почти как Макс. Богиня лунных перекрёстков…

Фигура девушки (быть может – парня), чёрный ореол. Души не видно: только плоть. Уродлива моею красотой. Сквозь тьму я замечаю шрамы линий – на её груди срастаются крестом. Я отворачиваюсь.

Дверь пятой комнаты открывается для меня. Там никого.

Я прохожу внутрь, словно эта трёхмерная пустота – моя крохотная гробница.

Делаю пару шагов и понимаю, что иду по траве. Солнечно и очень тепло. Меня окружил зелёный океан. Он – до самого горизонта и дальше. Небо пылает синим. Зелень приятно шуршит у меня под ногами. Твердыня «океана» тает под шагами. Умиротворенье и покой. Передо мной заброшенная стройка – символ несостоявшейся жизни, ошибочного прохождения Игры, символ сбоя и неверного выбора…

Я подхожу ближе. Место походит на каменный павильон.

Словно купол в церкви. Виснущая над апсидой крыша.

Я захожу внутрь. Здесь должна быть стена. Вместо этого – огромная «дверь» |Фронтальное пространство входа|. Пустые квадраты на стенах, высеченные в ряд, являют окна. Яркий свет солнца льётся из ниоткуда. Попадая внутрь, он выстраивает жёлтую дорожку прямо по центру «храма». На конце жёлтого пути – одинокое деревце. Оно растёт в полутьме, чуть больше метра в высоту. За ним – стена из серых кирпичей. Маленькое деревце зеленеет своими листочками. Как произведение искусства. Памятник одиночеству. Жёлтый свет только слегка касается его. Листья неподвижны – нет ветра (и не будет). Я замер на месте. Возможно, я первый, кто видит всё это. Осколок Небытия. В «храме» много покоя…

Я, медленно шагая по песку, обхожу лужицы травы и костры кустарника.

Иду мимо гигантской стены, дальше видна «вторая часть» умершей стройки. Пя5ь этажей отчаянья. Чуть правее – чёрная насыпь. Лысая гора человеческого пепла. Развеянные останки кремированных в нашем городе всегда попадают сюда? Внезапно я слышу приглушённый звук. На земле «вверх ногами» стоит телевизор из квартиры Макса. Показывают какой-то чёрно-белый фильм (про нас). Где-то ухает сова.

Я резко поворачиваюсь, смотрю по сторонам. Я один по-прежнему.

Телевизор пропал не более неожиданно, чем появился. Дикие кустарники и полевые травы уселись перед входным проёмом. За ними – темнота.

Я захожу внутрь.

Это даже не первый этаж. Подвал. Свет невидимого солнца то тут, то там, как расщеплённый призрак. Но в целом – полумрак. Огромные квадратные колонны:: подпорки с двух сторон от центра зала (которые уходят будто в Никуда). Нет лестницы наверх. На стенах отпечатки рук (цвет красного заката). А на песке _ обломки досок, кирпичей, окурки ритуальных сигарет, бутылки «первородного бульона», наполненные пустотой.

Иду подальше от своих следов. Фантом виртуальной Веты мелькает в колоннаде (она вроде Медузы Горгоны, а я теперь Персей)…

Я сажусь за пыльный компьютер и скачиваю игру, похожую на нашу.

Запускаю. exe-файл. После крутой заставки, которую запомнить невозможно, происходит выбор героя (того, кем будешь играть). Дальше начинается прохождение… Всё весело и даже интересно. Много смешных моментов. Выполнение задач для выхода на новый уровень.

Внезапные «вставки»: очередной парень «играет» роль Христа в шутере от первого лица. Крестя людей, ты получаешь бонус.

«Иисус» купает их в крови (безумная мистерия крещенья). Стрельба во всё подряд, передозировка свинца в организме. Летальный исход. Отходная молитва. «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнём и серою. Это смерть вторая.» Откровение 21, стих 8.

Но это совсем не люди: роботы с кровяным двигателем в голове.

Если бы вы были от мира, то мир любил бы своё; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, то ненавидит вас мир… Кривая надпись на стене Игры.

Выполнение следующих миссий.

Щёлкая кнопками «мышки», я выхожу на голограммы снов моих друзей.

Максимилиана, Мира, Вета, Кристина… Они все здесь. В Игре.

Но для Реальности мертвы?

Зеркало отражённого света…

Я на голгофе. На своём персональном кресте. Макс тоже.

Иисус ещё не мёртв, но кровоточит. Стигматы (электронные дыры) смотрят темнотой. Он – между ей и мной. Максимилиана…

Её не хочется видеть такой. От неё нельзя отвернуться.

Я с грустью гляжу на Макса. Она смеётся надо мной.

Я – слева. Макс – справа (от Христа). Вокруг не слышно ни звука.

Она говорит мне:

– У меня в голове твой голос… Я никак не могу понять – или ты мной играешь, или я становилась тобой… Ты был во всех моих снах…

Макс рассказала мне то, что я сразу постарался забыть. Она всё поняла, игриво улыбнулась…

Она говорит: знаешь, нет никакого Я. И никогда не было.

Она говорит: оно, это «Я», появится и освободит всех нас от себя.

Она говорит: любовь существует даже для тебя.

Иисус поднимает голову и говорит: ВСЁ в мире красиво…

Макс часто мне говорила, что Мира очень похожа на её любимую актрису. Зеркало отражённого света…

Я за Компьютером Реальности. В храме Гекаты.

Фиолетовый огонь бежит по колоннам. По стенами льётся игровая кровь.

Из песка вздымаются серые смерчи. И я вспоминаю всё то, что говорила мне Макс на кресте…

Я с самого начала «проецировался» на неё словно призрак забытого Альтер-эго она была моим обратным отраженьем тьмы…

Она была мной. Такой вот «сбой» системы.

В Максе я видел только себя. Даже не знал, как она выглядит на самом деле.

Игра от третьего лица. Маска моей Темноты.

Живое отражение, для которого не было зеркала.

Так, значит, Ошибка – это я. Из-за меня Игра закончится?

АрМаГеДдОн для снов. Всего лишь место.

Я в коме собственных фантазий?

Шизофрения Древности добралась до меня?

До окончания времён Игры осталось 10… 9…

8… 7…

6… 5…

4… 3…

2… 1…

0…

Меня кружит темнота. Тишина Конца Дороги. Никакого ветра. Ничего.

Передо мной обычный фонарный столб. Рядом с его длинным телом – покосившийся указатель. «Self Street». Говорят чёрные буквы на жёлтом знаке. Я гляжу по сторонам: вокруг нет никого: мои друзья, «Иисусы», остальные: где-то совсем не здесь…

А я здесь. На Self Street, в городе Ночи.

Улица Памяти. Улица Имени Самой Себя. Улица ПусТОТы.

Жёлтое сияние фонаря озаряет меня /родившийся во тьме дождь света.

Видением мерцает огонёк вдали. Неясным призраком застыло здание.

Видна лишь левая его половина. Вторую навсегда скрывает мрак.

Иду как по пустыне (и под ногами сахарный песок). Я ближе подхожу к строению. Мираж приобретает чёткость линий. Теперь я вижу два окна.

Из левого за мною наблюдает тьма. Точно фотография Вечности – в правом всегда горит свет. А на стене я замечаю телефон (словно в петле провода под ним болтается трубка). Мельканье мысли «позвонить кому-то»…

Я возвращаю трубку на рычаг. И захожу вовнутрь.

Тёмный коридор едва различим, но я вижу жёлтую полоску света под нужной дверью. Иду вперёд. Медленно, осторожно. Боюсь споткнуться и упасть… Успокоенье, тьма и тишина.

Здесь, наверное, много покоев…

Я открываю дверь. А за ней может быть всё, что угодно…

Пол выложен досками. Лампочка льёт себя через свет на внутренность комнаты, в центре которой «электрический стул». Слишком знакомый магнитофон на деревянном столе. В слове «SONY» замазана буква Y.

Позади меня дверь закрылась.

Такое чувство, что её должны заколотить гвоздями.

В комнате я один.

Сажусь на стул, смотрю в окно. Я словно ночной сторож. Тьма.

Там больше нет фонарного столба. Пропал и указатель.

Я закрыл глаза. Хочу всё вспомнить. Увидеть лица всех моих друзей. Представить лицо той, что меня действительно любит…

Внутри видна одна темнота.

Открываю глаза: и лампочка гаснет…

Я в своей одинокой квартире (в той, что «приписывал» Максу).

Здесь оглушительно тихо. Прохладный ветерок играет занавеской. Через балконную дверь виднеется безумное око Луны, моргающее раз в месяц.

Осень во сне.

Сижу на нашем диванчике и жду, когда же кто-нибудь придёт.

К нам часто заходили ночные гости…

Максимилиана, Мира, Вета, Кристина.

Они ведь не умерли. Они вообще не умирают.

Просто сменились их игроки. Все эти мальчики и девочки проиграли и отошли, оставив места для следующих…

Или просто вышло их время.

«Засыпает снег глубоким сном…»

Похоже, что Игр0к, "живущий" за Макса – это, конечно же, я…

«Остаюсь всегда обратной стороной лица…»

Но это ничего. Ничего… Если бы только у меня была Машина Прошлого… Хотя ей ничего не изменишь.

Почему-то я вспоминаю, как мы любовались дневным звездопадом.

То, как веселились, показывая сценки в магазинах. Как посетили отель «Лёд» и решили снимать фильм. Как играли в гости…

Я вспоминаю то, как мы разбудили очередного «Христа». Помню почти все наши с Максом разговоры. То, как я отказался ехать с ним и с Мирой куда-то дальше. Я вспоминаю одинокое деревце в «храме» Игры.

Это последнее, что я вспоминаю.

Может, перечитать это опять? Встать и достать из шкафа наш общий сценарий, в котором возможны разные варианты концовки.

Нет… Слишком темно…

Я обязательно позвоню Максу. Только найду подходящий телефон (где-то на новых уровнях)… Стану советовать, что делать дальше. Это поможет нам играть, теперь я знаю.

Меня кружит тьма. Предчувствие Конца Дороги.

Игра закончилась?

Я набрал достаточно «очков опыта», чтобы всё прекратить?

Оказался {внутри} за пределами мира. Вышел на уровень сна?

Возможно, я застрял в скрытой реальности.

Или угодил в «бесшовную» систему. А значит – выходов не жди.

Быть игроком «виртуальных снов» и персонажем жизни одновременно… Такое против правил.

И вот теперь меня Нигде не будет.

Сбой в системе пройден.

Игра перезагружена… В ней всё начнётся снова.

Я же вышел на самый секретный уровень.