Текст книги "Облака уходящие"

«Когда печали срок придёт к концу —…»

 
     Когда печали срок придёт к концу —
   Не ведаю… Но тем лишь счастлив я…
           Ты есть, мой ангел, на земле,
           Обожжённой языком огня…
 
 
Пусть виновен в том, что всё прекрасное:
         Гладь воды, узоры хризантем —
     Променял на поиски, несчастный…
           Годы зря потрачены, зачем?
 
 
    Грех на мне, ответить видно должен.
   Не бросай меня, ты видишь: обречён!
 Забудем всё! Ведь ты, конечно, можешь
         Прекратить безумный этот сон.
 
 
      Теперь вижу: зрения лишён был…
    Люблю тебя, люблю! Так дай же мне
       Прикоснуться нежным поцелуем
        К изгибам линий на твоей руке.
 

«Тяжким грузом на мне лежит…»

 
         Тяжким грузом на мне лежит
   Эта дверь, как пропасть, за которой
        Тьма одна и выражений смесь,
 Затерявшихся в подземных коридорах.
 
 
        Вот уйдёшь, но как же я смогу
       Прожить минуту эту роковую?
    Обрывов слов и вымученных фраз
    Взвалив на плечи боль от поцелуя!
 
 
Буду ждать, клянусь, в твоих объятиях!
 Паденьем слез уж не терзаясь больше,
             Я тебя отпускаю, моля…
       Уходи… иначе муки дольше…
 

«Истязаюсь болью и бессилием…»

 
     Истязаюсь болью и бессилием,
    Иссякают силы. Лунный свет…
   Будто говорит мне всем сиянием,
      Всё о том, что больше её нет.
 
 
    Она слабо дышит, ненадолго…
     Меня забудет на другой земле.
   И придёт пора в горах скитаться,
       Ужасаясь скрипу в темноте.
 
 
      А дорога ведь бесповоротная,
 Без выбора, куда, зачем свернуть…
Бессмысленно существованье будет,
     А пути без смысла я страшусь.
 
 
 Что же там, в громадах небосвода?
      Осудят ли, и в чём я виноват?
      Не могу об этом я не думать,
     Беспрерывно плачу на цветах,
 
 
 Завитых в венок рукой любимой…
Довольно! Даже вспомнить не могу!
      Засыпаю в странном забытьи,
      Вижу сон: за нею я… уйду…
 

«Смотрю в окно, пронзённый тишиною……»

 
Смотрю в окно, пронзённый тишиною…
     Всё… больше ничего не говорю…
   Может быть, сейчас паду, сражённый
 При слове нежном… я люблю, люблю!
 
 
   Кричу в ответ, пронзая болью воздух,
     Терзая сердце, взглядами твоими…
   Убит! Убит! Со мною лишь забвенье
     Навек, увы, останется… отныне…
 
 
    Ведь как ошибся слух мой злобный,
         Отрицанье мимо пропустив…
Да, ты не можешь, слишком ты красива,
    Я развернусь, уйду, но не простив…
 
 
          Как! Меня хватаешь за руки,
          Возвращая поцелуй принять!
       С тем, что после поцелуя должен
 Забыть про всё, простить и … потерять.
 

«Я впервые устал от любви…»

 
      Я впервые устал от любви,
       Не могу поцелуя принять.
     Умоляю тебя: «Подожди!» —
  Но ты больше не в силах ждать.
 
 
      Так прими же такого меня,
     Как я есть. И пороков моих,
 Если б знала ты тайную россыпь,
          То забыла бы о своих.
 
 
       Впусти же моё страдание,
 Дотронься, пойму, что простила.
       Я согреться хочу и уснуть
    Под песню, что ты сочинила.
 
 
       Мой ангел, цветочек мой,
      Не верь никому: я добрый.
      Вчера ещё был скандалист,
     А сегодня – тебе покорный.
 
 
 Может быть, я немного безумен,
     Готов даже себя искалечить.
Лишь бы только осталась со мной
     Ты! Да ещё, может, вечер…
 

«Прости меня, за любовь мою…»

 
     Прости меня, за любовь мою,
     За дождь на твоих рукавицах.
        Я хотел бы сейчас уснуть,
          Но отчего-то не спится.
 
 
   Прости меня, за цепи безволия,
На моей вконец измученной душе!
  Сейчас понимаю, была ты права,
          Но слёзы замёрзли уже.
 
 
      Прости меня, за то, что тебя
       Ревновал и об стены бился.
 За то прости, что кольцо подарил,
      Но по слабости не женился.
 
 
   Прости мне взгляд по сторонам
       И живую нехватку воздуха.
        Если больно так на земле,
   Тогда кем и зачем мы созданы?
 
 
   Прости за всё, тебя я отпускаю,
   Люби! Ещё не поздно ведь тебе,
   Я завещаю, слышишь, умоляю!
Забудь меня и плачь лишь о себе…
 

«Как мне рассказать о страданиях…»

 
    Как мне рассказать о страданиях,
      Если сил говорить не хватает?
       А петь уж тем более, горло…
     И главное – душа от всяких бед
 
 
          Страждет, но ты – то, ты?
    Объятий мне своих не раскрыла.
 Значит, для тебя я как все, так ведь?
    Скажи, не бойся, ведь уже убила.
 
 
        О поцелуе я не говорю, хотя
      В бесчисленных ночных часах
       Изнываю, стараясь томления
Представить просто пылью на глазах.
 
 
      А имя твоё – цветочное какое!
         Неужели и вправду – роза?
         Если так, то оставь же меня
      С моей утратой в инее мороза.
 

«Прости мне хулиганский облик…»

 
    Прости мне хулиганский облик.
      О, как меня страшит земное!
         Лишь от тревоги и потерь
           Я презираю всё живое!
 
 
      Прощенья не дают взаймы…
     Сжигала дни мои истома, но…
         До самой гробовой доски
     Ты поклялась любить другого.
 
 
         На вашу свадьбу я приду
   Не для того, чтобы скандалить…
      Затем, чтоб пав перед тобой,
     Слезами пол весь окровавить.
 
 
           И, содрогаясь на ветру,
        Нигде не находя просвета,
       Твоя душа, скользя в дыму,
Пред всей толпой пройдёт раздетой.
 
 
        Внезапно люди всё поймут
        И, от стола подняв бокалы,
     Услышат не за праздник тост,
         А только за остаток раны,
 
 
  Который сможешь заживить,
Фату порвав и в реку сбросив…
  Не бойся, ты теперь со мной!
  А почему? Никто не спросит!
 

«Кричу, от боли задыхаясь…»

 
    Кричу, от боли задыхаясь:
  Как странно душат поцелуи!
     Теперь боюсь я целовать,
     Тебя любя, любя живую!
 
 
    Уйдёшь – останусь я один,
 И стен поганый сдавит короб.
       Не дай уйти сама себе!
   Ведь я тебе, конечно, дорог.
 
 
Танцуй со мной, стирая туфли,
      Танцуй, неистово дыша!
Верни надежду мне, что всё же
     Былая страсть не умерла!
 
 
 О, как же я на свете счастлив:
     Вновь вырывается огонь!
   Ты прокляни меня, родная,
   Когда я обнимусь с другой!
 
 
 Порочный, но такой весёлый,
 Меня как можно не простить?
       И да минуют ада муки,
  Я только лишь хочу любить!
 

«Опадают листья на асфальт…»

 
   Опадают листья на асфальт,
      Опадают на руки слёзы,
      Опадают с рук лепестки,
        В лужи опадают розы.
 
 
       Опадает добро с души,
      Душа без добра опадает.
  Опадает с небес острый снег,
   А я в этом снегу пропадаю.
 
 
        Опадает надежда моя,
     Видно, осталось немного.
         Жизнь опадает, пора,
      Собраны вещи в дорогу.
 
 
Прощайте! По мне не скорбите
    Так, как скорблю я по вам!
      Убегаю котом из дома —
        Оплакать себя не дам!
 
 
    Завещаю: возьмите стихи!
    Опавшие прямо из сердца.
  И страждущим дайте читать,
Может быть, смогут согреться?
 
 
Завещаю вам помнить меня!
    Простите, увы, не могу!
    Не выберусь, я застрял!
У вечности в цепком плену!
 

«Позволь неотрывно глядеть……»

 
      Позволь неотрывно глядеть…
       Разгадав выражение взгляда,
    Быть может, хоть что-то пойму?
        А тебе понимать не надо…
 
 
    Ты же видишь: всё знаешь сама,
          Убийца моя неповинная.
          Опять и опять страдать —
   Мой удел, когда пройдёшь мимо.
 
 
       Я бы впиться хотел в черты,
    Схватить руку и сжать! До боли
         Целовать эти губы твои…
         Но разве себе я позволю?
 
 
     Остаётся мне ждать и стенать,
   Разве что-то с меня ты взыщешь,
        Если буду я лишь умирать?
А ты бросишь презренно: «Нищий!»
 

«Твой путь золотыми цветами…»

 
       Твой путь золотыми цветами
   Застелю, но боюсь только ветром
     Лепестки закружит над домами
   И прохожим покажется снегом…
 
 
      Мимолётным и розовым даже,
Как будто мелькнувшим сквозь тучи.
           Люблю тебя, не встречая
Никогда… Знаешь, так будет лучше!
 
 
          Хочу по себе не оставить
      Ни царапины на твоём сердце.
     Если бабочку встретит камень,
     Ей уже никогда не согреться…
 
 
         На такое способности нет.
            Теряя тебя поминутно,
         Я чувствую: лягу в постель
     И усну. Но, увы, непробудно…
 

«Пусть ухабы расскажут дорожные…»

 
  Пусть ухабы расскажут дорожные
         Всем обо мне, о пустом…
       А меня похоронят за речкою
Под рябиновым страстным кустом…
 
 
         Ты страданья мои утиши —
        Я, рыдая, зароюсь в платье.
           Нас окружают скрипки:
          Играйте, друзья, играйте!
 
 
     Что я дать-то могу, способный
   Лишь любить? Всё? Ещё на что?
           Вот… другое вспомнил:
      Вычищать до блеска пальто…
 
 
    Тоже могу, могу! Как допустить
        На твоём рукаве пылинку?!
          Ручку в рукав запрячешь,
         И ручки не будет видно…
 
 
    В безудержном смехе бросаюсь
   Прикрываться сухими ветвями…
        Но впереди! О, отрада есть!
  Монастырь… Как легко куполами
 
 
Играет весенний свет… Невесомо,
        Простуженный снегом…
          Идём, я один не дойду,
    Тетрадь сожги! Песня допета!
 

«Безжалостно! Часы истомной вереницей…»

 
    Безжалостно! Часы истомной вереницей,
         Перевешиваясь, скользят в окно…
               Я порежусь о твои ресницы,
            Но опять не скажешь ничего…
 
 
        Молчаньем сладость боли перервав,
              Ты обточишь губы поцелуем,
          Восклицанием уйдя за полумрак:
       Как посмел, подлец, любить другую!
 
 
   А я что? В кружении светил, напуганный,
Не в силах сжать кулак и надорвать желание,
        Подушку рву зубами, посылая прах
         К потолку, как символ покаяния…
 
 
     Хочешь, вместе с телом вон я выкинусь
           Из квартирной утробной скуки?
               Уроню колени, и в квадрате
              Комнаты услышишь стуки…
 
 
            Так знай же: это слёзные пути!
          Как указатель жертвы для оврага,
      Капель жертвенных неверный поворот
          На полу воздвигнулся зигзагом…
 

«В безумье снеговом склонюсь…»

 
     В безумье снеговом склонюсь
       Душою к трепетному свету.
           Верхи качает фонарей,
    Дверной проём уносит в Лету!
 
 
     Лишь платья твоего коснусь —
     Слезами схоронюсь в ладони,
           И вновь окажется закат
  Не краской неба – духом крови…
 
 
      О, больно как! И сил уж нет!
       От поцелуев отстраняюсь…
    Прости мне всё! Мне воли нет!
       Я тесен для тебя! Терзаюсь!
 
 
         Меж нами темный силуэт
Вдруг пронесётся скользкой тенью.
       Я так боюсь ступить вослед
  Вновь провалившейся ступени…
 
 
        Но что-то лопнуло внутри:
       В окне я облаками сдавлен!
    Меж циферблатов стрелок нет.
       Я понял! Я тобой оставлен!
 

«Смеётся бликами луна, в ковре запутанная…»

 
    Смеётся бликами луна, в ковре запутанная.
          Закрыты окна, бледен свет больной.
      Лейтмотивом, странным и настойчивым,
          Ты мне твердишь, что я тебе чужой.
 
 
      И под одышку сердца, в дымовом угаре,
              Симптомы проявляя мерзлоты,
             Забыла всё. На вечные скитания
     Без слёз, истерик – прямо в глубь листвы.
 
 
        Но не спросив, а я-то как, согласен ли?
        Вдруг снизойдёшь до скудости, целуя.
        Ни милостью, ни словом не согреть…
        Я вынужден, терпя, любить другую…
 
 
           В полнокровных комнатах томясь,
          Шипящих стен, как кругового взора
Избегая… В ужасе: «Да не исчезнет страсть!» —
      Воскликну я! Пока ласкаешь ты другого!
 

«Прогнать тебя не посмею…»

 
      Прогнать тебя не посмею.
   В безудержном крике посуды
        Отраженные в серебре,
        Слезы стекают на губы.
 
 
       Осколки визжат, отлетая
   В оконечности тусклых стен.
   Видно, так череда начинается
       Наших взаимных измен.
 
 
     Голоса разрывают хриплые
Плоскость квартиры бездушную.
    Врывается ветер остывший,
  Шторы теребя простуженные.
 
 
     Мне уже ненавистно стало
    Поле совместных стенаний.
     Если же в шутку обидишь,
  Меня скрутит комок рыданий.
 
 
     И, рванув поперёк тесноты,
  Ты откроешь объятьям дорогу,
    Змеиным сомкнув кольцом!
 Но я знаю, ты любишь другого.
 

«Наблюдая в постельной складке…»

 
   Наблюдая в постельной складке
    Лицо луны, больной и шаткой,
       Спадающей густым мазком,
      Игольным огоньком во взор,
 
 
    К созвездьям выберусь ногами,
Завязнув в звёздовом предплечьи…
      Всей массой трубно закричу,
  Ведь у меня на Млечном встреча!
 
 
     Фанатка книг и тусклых улиц,
    Отверстий трубных черновых,
     Меня окинешь вздохом бури,
   Щемя песком глазниц живых…
 
 
 Отринь же боль! Мы дети вечных!
      Томливо содрогаясь взором,
      Ты поцелуешь, чуть касаясь,
   Чтобы смеясь отвергнуть снова!
 
 
        И лик, изображённый мне
    Смиренно-каменной свирелью.
     Вновь побудит скрывать себя
  Под покрывало слёзных трелей…
 

«В снегопорочной колыбели…»

 
        В снегопорочной колыбели,
   Среди воздушных масс простых,
             Я полнотело выбиваю
        Портрет из линий обувных.
 
 
          Ударами глаза прощупав,
       До ямы сердца вмиг дойдя…
       Но голос моноколокольный,
Вздыбив внезапность: Стой! Нельзя!
 
 
             Ненарисуемое кистью
      В попытках выразить собой!?
   Оставь скорей! Заройся в листья!
       А ты, безумец, бьёшь ногой!
 
 
       Перворождённые снежинки,
     Пойми, им нужен лишь покой!
         И как уныньем не питайся,
        Её не встретишь ты живой!
 
 
         А ворон когтевой утратой
        Стократно лучше нарисует,
        Как черносводной тишины
        Она земную слизь целует…
 

«Мне боли этой не унять…»

 
          Мне боли этой не унять,
         И безотрадно солнце это,
          Когда осталась умирать
  Душа… Уж больше света нет ей!
 
 
   Зарывшись в гладь твоих волос,
   Продли, продли, прошу, остаток
Бессмысленных скитаний по земле!
   Но вышел срок, и стал я шаток!
 
 
    Мне остриё вонзаешь в кровь —
       Не трогай! Так хочу покоя!
       Я проклят тем, что не узнал
      Твоей всевидящей любови…
 
 
      Терзай последних дней угар,
    Сдави же поцелуем бренным…
         Все вещи я давно собрал
        Для путешествия в геенну.
 
 
      Позволь задать один вопрос:
       Ведь говорят, в аду мимозы
     Совсем, как видно, не растут,
  Есть только слёзы, слёзы, слёзы?!
 
 
     Пусть получу, что заслужил:
  Отверженным на свет явился…
        Увы, как замысел Творца
      Не удался, не получился…
 
 
   О, как кипит приток скорбей…
     От губ твоих мне оторваться
    Так страшно! Но остался час,
Чтобы во всём успеть признаться!
 

«Я твой портрет сейчас пишу…»

 
    Я твой портрет сейчас пишу,
Как кисть дрожит! Руки неверной
      Одно неловкое движенье —
  И ты такой не будешь светлой.
 
 
     Мазков гнетущее скопление
  Того, кто кисти взял впервые…
     Вдруг краской новою слеза
   На холст падёт и не остынет…
 
 
         Останови же этот плач!
       О, как (жестокая утрата),
      Врываясь, мучаешь меня —
    Мне ничего теперь не надо…
 
 
   Хочу лишь трепетно смотреть
 На эту строгость сердца стука…
           Как я завидую тому,
       Кого ты нежная подруга!
 
 
      Опять, опять в рыданьях я
    Бросаюсь к низкому проёму!
         И силуэтом тень тебя…
  Скорей входи! Теперь ты дома!
 
 
Позволь лишь тронуть губ твоих
       Чуть огневое очертанье!
    Не отстраняйся, я так ждал,
    Что не могу убить желанья!
 

«В этом дне нехватка света…»

 
    В этом дне нехватка света.
       Он уж, видно, обречён.
  Но, в твои зарывшись кудри,
       И пленён, и покорён…
 
 
        Без небесного сиянья
        Где ещё найти покой?
      Предаваясь тихой ласке,
         Я пока ещё живой…
 
 
     Душа бродит без приюта
          Возле рая босиком.
      Кто её, такую, впустит?
     Пропадёт, упав ничком…
 
 
           Поцелуями пылая,
    Губы мне сожжёшь дотла.
  Ты прижмись ко мне, рыдая,
   Притворись, что всё игра…
 
 
    Так и будем, без просвета,
    Обходить… Сырой земли
Двери лишь для нас открыты —
    В облаках гремят замки….
 

«Сверкает блеск в глазах твоих……»

 
Сверкает блеск в глазах твоих…
     Всем нетерпеньем поцелуя
          Зову скорее за собой
 Щемящим криком полнолунья.
 
 
   Целуй скорее! Как сдержать?
    Мне губ пожар не позволяет
  Стоять и просто так смотреть,
Как в складках платья иней тает.
 
 
        А лёгкой ткани перегиб
   Так и зовёт… тебя коснуться.
       Как в очертания бровей,
  Не задохнувшись, окунуться?
 
 
  Вдруг разорвав объятий нить,
 В пространстве воздуха живого
  Слезу обронишь мне в ладонь
     Ты в ожидании … другого!
 
 
    Оставь, оставь меня пылать!
 Молю, пусть кончится быстрее
      Путь, на котором ранен я!
    И отпоют меня свирелью…
 

«Пронзают душу стрелы едкой боли……»

 
 Пронзают душу стрелы едкой боли…
 А капли крови, сплетаясь со слезами,
           Образуют клетчатый узор,
      Беспечно повторяемый коврами
 
 
 Застелен пол, горит порочной скукой,
     Сжимаю тонкость клёна я в руке,
     Но никогда мне лаской утешения
         Не взять, уж знаю по себе…
 
 
   Вновь темнота укроет покрывалом,
    Дымятся свечи, воска липкий след
      Заранее весь путь определяет…
     С головою в этот чёрный силуэт!
 
 
       Безумный! Так лови, живи же!
   Лишь горькою минутною отрадой,
      Проходя надрывом меж людей!
    Так и вскроют вену твоей раны…
 
 
      Терпи, смиреньем изнурённый!
    Умоляй! Быть может, и услышит,
      Когда сердце разорвёт по швам!
Оно, негодное, любовью ещё дышит…
 

«Вижу я в густых твоих ресницах…»

 
       Вижу я в густых твоих ресницах
 Опустевшее мгновенье грубой скуки…
        И хотел бы крепко прижимать,
         Но бессильно опускаю руки…
 
 
    Поцелуй мне твой как горечь гнёта:
         Нет отрады в глубине потерь.
 Пусть готов теперь смириться с болью,
        Только ты смирению не верь…
 
 
             Как роняет ива на дорогу
       Оплаканные свёртки из листвы,
       Так и мы проплачем понемногу
 Те, что остались, друг за другом, дни…
 
 
     Час настанет (Хоть сто раз кляни!)
   Ненавистным бременем спешащий…
      Как же тут не сбредить от тоски!
    Прости меня за то, что я пропащий!
 
 
       Посмотри в разорванные ветви:
         Горечь уже льётся через край,
 Потому что слишком больно слышать,
Как крадётся переполненный трамвай…
 
 
    Глаза мои покрепче завяжи,
 Материей разорванного платья!
Пусть ударом встречного столба
 Сердце раздроблённое охватит!
 

«Помнишь ли ещё меня…»

 
            Помнишь ли ещё меня?
           А я вижу тебя ежечасно
            Там, далеко, не вблизи,
            Это-то мне и опасно…
 
 
        К рябине склонясь головою,
        Чуть живой ещё свет ловлю,
           Обращаю ладони к небу
               И незаметно тону…
 
 
    Силуэтом проявишься издали…
      Но среди незнакомых мужчин
Есть один, кто возьмёт тебя за руку —
       Перехвачена вновь другим…
 
 
       Иди, торопись! Добрый путь!
           Могу ли тебе помешать?
    Лишь взглядом тропинку укрою,
         По которой уйдёшь опять.
 

«Прорезая тучами пространство…»

 
      Прорезая тучами пространство,
       В истерике забился небосвод.
     На поломанной скамье я мокну.
     Ждать нечего: она уж не придёт.
 
 
    Размытостью сдвигает и скалу…
     Даже если сердце всей громадой
     Ей обесцветит лик следами слёз,
     То и тогда – мне ничего не надо.
 
 
   Коварный хоровод скользит дугой.
      Уйду смиренно в тень глазами,
        Не устояв! Во имя лишь твоё
    Молюсь, скрывая тело рукавами.
 
 
      А если вдруг разбередит покой
   Складчатого платья шелест дивно,
В объятиях (да сгинет монотонность!)
      Изгибы губ соединив взаимно,
 
 
 Вдруг в жижевую выронишь ты муть
         Без возврата белизну зонта.
   И проклянёшь то дождевое бремя,
       Сгубившее до срока облака…
 

«Сожжённый тишиной рябиновой дотла…»

 
Сожжённый тишиной рябиновой дотла
    Я, к сердцу кости веток прижимая,
        Отзвуки предчувствую дождя,
        Что пройдёт по городу стеная.
 
 
      Одни застрянут капли в этажах,
             Другие в сугробное тело
       Вонзятся так, что выйдет душа
          И снега отойдут несмело…
 
 
      Облегчения нет… Будет так же,
             Если не больше, внутри
     Крик срываться по полнолуниям,
              Сиреной давя языки…
 
 
        В утробах дверных застрянут
             Отвешенные поцелуи…
               В поту проснётся она,
              Снимая солёные струи
 
 
               Со лба…Будет трясти
       Лихорадкой… В ознобе слитом
                 Окажется снова он
           Очередным фальшивым…
 
 
     Так и выбежит, рвя замок
Избыточно-гибкой страстью…
     А улица спешно вдохнёт
    Да разберёт на запчасти…
 

«Как отпущение тебя я допустил…»

 
         Как отпущение тебя я допустил,
           Одну, в тлетворный дух берёз
      Нагих обескураженными воплями:
         – Вернись! Вдыхаю камни слёз!
 
 
       Призываю дух твой, бью поклоны,
       Идол мой! Уж жертвенный костёр
           Горит в неугасающем саду…
           Ладони истомлённо я простёр
 
 
К боли пламенной, как к твоему подобию,
     Оставшейся кричащим углублением.
      Молюсь на невесомый рябой край,
  Оторванный от платья в исступлении…
 
 
    – О, Госпожа! В окружность хоровода
            Бросаю тело, забывая жить!
   Вскипела полночь в глуби небосвода…
          Не хочешь ли, целуя, утопить?
 

«Восхожу, объятый светом……»

 
               Восхожу, объятый светом…
       Путь высок, теснится на ладони снег.
       Оступаясь, падаю: вот кажется, умру.
 Но ступень: одна, другая – окончанья нет…
 
 
       Глаза мне слепит солнечным букетом
         Раскрывающихся дивно лепестков.
             Идёшь ли за мною, любимая?
           – Иду, – и нет уж больше слов…
 
 
       Внезапно обовью твой нежный стан,
      Ранив прошлое поблёкшими руками…
                 Этого не выдержит земля,
        Обнажив пространство под ногами.
 
 
        Оглянувшись, с лестницы небесной
     Упадём, прижавшись тягой ветровой…
        Полученным зонтом от неизвестных
            Я обеспечу тёплый твой покой.
 
 
Не плачь, изгнанница, час брачный наступил.
     Стремит листва, над головой срываясь.
       Складки платья – в лебединый крик.
          И ты едва стоишь, меня касаясь…