Текст книги "Тоскана для начинающих"

– Ты должна была заметить, – настаивает Барбара. – Она всегда была довольно крупной девушкой, не так ли, Мэри?

– Ну… – говорит Мэри, переминаясь с ноги на ногу и глядя в землю.

– Ты должна рассказать Барбаре, как ты это сделала, – говорит Дерек. – Она вечно сидит на диете, безнадежно пытаясь сбросить вес, не правда ли, Барб?

– Да, давай, давай, расскажи Барбаре, как сбросить вес, – улыбается Белинда.

– Это высокоэнергетическая диета с потреблением малого количества растительных волокон, – говорит Мэри. – С тех пор как я потеряла…

– С тех пор как она получила повышение, – перебивает Белинда, – вес просто сам упал, не так ли?

– Повышение? – говорит Дерек, потирая руки. – Мои поздравления, дорогая! Твоя мать, должно быть, очень гордится тобой.

– Повышение ? – спрашивает Барбара, озадаченно глядя на Мэри. – Так что же ты делаешь тут? Приехала на все лето?

– Ей разрешили взять долгосрочные каникулы, – говорит Белинда. – Ну, знаешь, что-то вроде отпуска.

– Ах да, – улыбается Барбара. – Мир телекоммуникаций сильно изменился с тех пор, как я была секретарем.

– Да, – соглашается Белинда. – А потом и еще раз переменился, ведь это было так давно.

– Итак, – говорит Дерек, прыгая между двумя женщинами, – мы с нетерпением ждем вас сегодня вечером к нам на обед, верно, Барб?

– О да, – отвечает Барбара. – Ждем не дождемся.

– Мы тоже, – парирует Белинда. – Но нам надо двигаться. Завтра приезжают гости, и нам еще нужно обойти tutto il mercato 5050
  весь рынок (ит.).


[Закрыть].

– Ну да, конечно, – говорит Дерек. – Увидимся позже. Arrivadeary!

– Увидимся позже. – Барбара машет рукой. – Arrivadeary!

– Arrivadeary! – Белинда хватает Мэри за руку и бросается вперед сквозь толпу.

***

Вернувшись в «Casa Mia» после изматывающего утра, в течение которого они купили помидоры, огурец и батон хлеба, Белинда и Мэри проводят день на террасе. После безукоризненной работы, проделанной Мэри вчера – она подмела пол, выгнала прочь весь зверинец, застелила постели и разложила чистые полотенца, – Белинде остается одно занятие: старательно усугублять свое плохое настроение, вызванное прибытием бельгийских гостей. Белинда – настоящий мизантроп, и, пожалуй, вновь избранная карьера в сфере гостиничных услуг не слишком ей подходит. Старшая дочь школьного учителя, она всегда точно знала, что такое общественное положение, и всегда вынашивала планы завоевания высокого статуса. Ее нынешняя карьера – еще одна хорошая причина, чтобы ненавидеть эту неблагодарную крысу, бывшего мужа Терренса.

– Уф-ф, – вздыхает Белинда, взгромоздясь в белозеленый полосатый шезлонг. Глаза ее прикрыты, на голове красуется шляпа поменьше и определенно более веселая – terrazzo 5151
  Terrazzo – терраса, балкон (ит.).


[Закрыть] шляпа, которую она приберегает для дневных посиделок на солнце. Белинда бурчит, и фырчит, и дрыгает ногами, как будто пытается избавиться от мух. – Уф-ф, – повторяет она.

Мэри не обращает на нее внимания. Дневное солнце печет ей спину, а от гудения насекомых клонит в сон.

– Уф-ф, – говорит Белинда.

– Что? – наконец спрашивает Мэри невнятно, так как щека ее прижата к полу.

– Я издавала какие-то звуки?

– Ты вздыхала.

– Да?

– Да.

– Ой.

– Что «ой» ?

– Я размышляла.

– Правда?

– Да, я думала о том, что по телефону их голоса звучали неприятно, – выговаривает Белинда, ее вздернутая бровь поднимается над солнечными очками.

– Кто?

– Бельгийцы.

– Что с ними не так? – спрашивает Мэри, стаскивая черный купальник с белых ягодиц.

– Ну, прежде всего их голоса.

– Что ты имеешь в виду?

– Они говорили в нос и по-французски.

– Так они и есть французы.

– Они бельгийцы, – поправляет Белинда.

– Я знаю, но в Бельгии говорят по-французски.

– Не все.

– Ну, по-видимому, эти говорят.

– О Боже, я так надеюсь, что с ними не будет трудностей! – Белинда наливает себе немного лимонада из стеклянного кувшина. – В прошлый раз, когда у нас тут были бельгийцы, они стали просить воду в бутылках в свои комнаты.

– Я думала, ты подаешь им воду, – говорит Мэри, переворачиваясь на спину.

– Так и есть. Но они хотели в бутылках – воду в бутылках, – понимаешь, чтобы они были запечатаны. А не ту воду, что я наливала им из-под крана.

– А-а…

Я подумала, что они слишком многого требуют. Если они хотят таких услуг – пусть отправляются в какой-нибудь отвратительный отель в Поджибонси, с кондиционером, маленькими упаковками мыла и мини-баром. По правде говоря, этим людям совсем не нужен опыт настоящей сельской жизни в Тоскане, как у Фрэнсиса Мэйза, – они хотят чего-то дезинфицированного и чтобы можно было взять напрокат кресла на колесиках или устроить пикник.

– Или просто получить воду в бутылках, – подсказывает Мэри.

– Ну… поскольку ты, кажется, au fait их скромных запросов, значит, большая удача, что дело с ними будешь иметь ты, не так ли? – Белинда встает со своего шезлонга, долго и томно потягиваясь. – Для меня здесь слишком жарко, – заявляет она, взмахнув рукой, и подхватывает старый номер «Бог», который свернулся на солнце, как древесная стружка. – Я пошла спать. Около половины восьмого мы должны быть готовы идти к Дереку.

***

Ровно в половине восьмого, минута в минуту, Белинда стоит в холле, добавляя последние штрихи к своему выходному наряду. Кажется, она собралась идти к Дереку и Барбаре в облике цыганки. На ней черная юбка до полу с оборками, плотная черная майка и какие-то старые серьги в виде колец. Она стоит перед зеркалом, пытаясь придумать, что делать с бахромчатым красным шарфом. Повязывает его вокруг головы, как будто собирается предсказывать будущее, глядя в хрустальный шар. Небрежно завязывает его треугольником вокруг талии, словно собирается плясать тарантеллу. Потом вокруг шеи – и от этого становится похожа на какую-то огненную стюардессу у дверей в кабину пилота.

– Дорогая, как тебе нравится? – спрашивает она, поворачиваясь к Мэри, одетой в черные брюки и белую рубашку. – Я только что видела нечто подобное в «Вог». – Она натягивает майку вниз, по-змеиному встряхнув при этом бедрами, и заталкивает оголившуюся часть плеча обратно в рукав.

– Ну… – Мэри сглупила, позволив сомнениям прозвучать в ее голосе.

– Это, черт возьми, гораздо лучше, чем ходить в гости одетой, как официантка, – парирует Белинда, оглядывая дочь с головы до ног с привычной скоростью. – Скажи честно, тебе что, нечего больше надеть?

– Ну, после прошлого лета, когда я всего дважды ходила в гости, я мало что с собой взяла из нарядной одежды.

– Ох, – вздыхает Белинда, выходя из дома, – ты лучше сходи и купи себе каких-нибудь тряпок на рынке на следующей неделе. Я не могу допустить, чтобы ты все лето болталась тут в таком виде. Ты распугаешь моих гостей.

Десять минут они едут в молчании – и вот перед ними дом Дерека и Барбары, с хозяйственными постройками и огромным сараем из каштана. Он значительно больше, чем «Casa Mia». Снаружи выглядит вполне по-итальянски, но внутри меблирован (Белинда любит это подчеркивать), как большой дом в стиле Баррета в окрестностях Манчестера, – собственно, оттуда и привезена вся мебель. В гостиной, помимо большого телевизора размером с экран кинотеатра и горчично-желтого, с подлокотниками, кресла Дерека, стоят еще розовый кожаный диванный гарнитур из трех предметов цвета женских половых органов, большой кофейный столик со стеклянной поверхностью и книжная полка с видеофильмами. С потолка в столовой свисает люстра из золота и стекла, которую специально привезли из магазина «Хэрродс». Вообще-то, что самое интересное – и Барбара имеет склонность рассказывать об этом после пары бокалов вина, – это, по правде говоря, уже вторая люстра, которую магазин Хэррода присылает в хозяйство Хьюиттов. Первая окончила свои дни грудой хрустальных осколков, выскользнув из кузова грузовика, ехавшего вниз по Долине, в Кастеллине, по дороге на Кьянти. В результате люстра благодаря своему дорогостоящему и непростому путешествию в доме играет особую роль. Обеды чаще подаются не на террасе в ароматном вечернем тепле, а в душной столовой. И сегодняшний вечер не исключение.

***

К моменту прибытия Белинды и Мэри Барбара поглощает уже второй стакан джин-тоника и седьмую оливку. Она одета в леопардовой расцветки топ с рукавами-крылышками и белые бриджи и носится туда-сюда из кухни в гостиную, смешивая напитки.

– Белинда, Мэри, проходите, проходите, – говорит она, касаясь плеч обеих своих гостий. – Проходите г; гостиную. – Она провожает их вперед, продолжая рассказывать Хоуарду историю люстры. Он идет непосредственно позади нее и улыбается, как будто никогда раньше этой истории не слышал. – А потом, – заключает она, – мы обнаруживаем, что она вывалилась из кузова грузовика…

– Правда? – говорит Хоуард. Его пересохшие губы потрескались. Взгляд застыл на бутылке спиртного, которую Барбара держит в руке.

– Это забавно, правда? – отвечает она. – Что, ты говоришь, ты хотел?

– Джин, – просит Хоуард. – Пожалуйста, – добавляет он быстро.

– Джин с чем?

– О, – говорит Хоуард, который, конечно, не зашел так далеко, чтобы думать о коктейлях, – с чем угодно, что у тебя есть…

– Биттер-лимон?

– Биттер-лимон отлично подойдет, – поспешно кивает Хоуард, вперясь взглядом в бутылку, – он жажде! слиться со своим стаканом.

– О, Белинда! – говорит Барбара, ставит бутылку и возвращается в гостиную. – Что бы вы с Мэри хотели выпить?

– Я бы не отказалась от джина с тоником,– говорит Белинда, – а Мэри выпьет «Спитцер», поскольку она за рулем.

– Хорошо, – говорит Барбара, встряхнув гривой своих жестких белокурых волос. – Сейчас все будет готово.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – говорит Хоуард, сталкиваясь с хозяйкой на пороге: в руке у него большой стакан с зеленым напитком, – я сам себе налил.

– Не глупи, Хоуи, – говорит Барбара, слегка подталкивая его. – Моя casa – это твоя casa. Будь как дома. Мы здесь не настаиваем на церемониях. Правда, Дерек? Дерек! – кричит она через кирпичную арку в холл, в сторону вроде бы запертой двери.

Раздается громкий шум сливаемой воды. Белинда, Мэри, Хоуард и Барбара вперяют взгляды в белую дверь. Ничего не происходит. Потом снова поток натужно сливаемой воды – и вдруг Дерек открывает дверь.

– О! – произносит он, его карие глаза округляются от удивления, когда он сталкивается лицом к лицу с публикой. – Я и понятия не имел, что гости прибыли.

– Да, – говорит Барбара. – Ты просидел там довольно долго.

– Прошу прощения, – говорит Дерек, проходя в гостиную и проводя большим пальцем по ремню своих бежевых брюк с широкими штанинами. – Меня застали немного врасплох.

– Как я говорила, – продолжает Барбара, и темно-бордовая линия ее губ смыкается, – мы здесь, в этом доме, не настаиваем на церемониях.

– Итак, – говорит Белинда, поигрывая своим бахромчатым красным шарфом, повязанным вокруг талии: она пытается придать разговору более возвышенное звучание, – ты уже стал жертвой музы, Хоуард?

Прошу прощения? – отзывается Хоуард, наполовину погруженный в свой стакан с джином, разбавленным биттер-лимоном. Он смотрит на нее светлыми, тусклыми глазами; в них застыло страдание, потому что сегодня ему не миновать общения с другим человеческим существом. У Хоуарда стройное, загорелое тело и лохматые, неопрятные светлые волосы. В рубашке из денима с открытой шеей, в свободно сидящих джинсах и кожаных сандалиях, он все еще не лишен сексуальной привлекательности. – Гм… нет. Что? Муза? Нет, по правде говоря, нет, – запинается он. – Я сидел, уставившись в экран своего компьютера, и целый день пытался вытащить своего героя из постели.

– Правда? – говорит Белинда, стараясь выглядеть одновременно заинтересованной и умной. – Он там застрял?

– Ну, мне удалось напечатать двадцать слов, – говорит Хоуард, осушая свой стакан.

– Лишь бы только это были хорошие слова, – говорит Белинда с легким смешком, Дерек в этот момент передает ей ее джин-тоник.

– А потом я их все стер, – продолжает Хоуард.

– О! – говорит Белинда, делая маленький глоток. – Ну а я нахожу, что мой oeuvre 5252
  произведение (фр.).


[Закрыть] приходит ко мне совсем естественно. В самом деле, бывают дни, когда меня до такой степени охватывает вдохновение, что я просто не могу остановиться. Я пишу, и пишу, и пишу. – Ее рука с розовыми ноготками как будто строчит что-то в воздухе.

– Я не знал, что ты пишешь роман, – говорит Дерек, садясь на низкий край своего розового дивана, – он расставил в стороны свои стройные ноги, устраивая поудобнее живот.

– На самом деле это не совсем роман, – говорит Белинда, одергивая свой наряд, как раз подобающе артистичный.

– Ну, мой весьма ограниченный опыт говорит мне, что книга – это или роман, или нет, – замечает Хоуард. Гремя льдом в пустом стакане, он встает с места и направляется обратно на кухню.

– Полагаю, это можно назвать дневником. – Белинду невозможно смутить. – Я всего лишь записываю туда свои apergus и pensees 5353
  Наблюдения и мысли (фр.).


[Закрыть].

– У кого новые шлепанцы 5454
  Англ. shoes.


[Закрыть]? – говорит Барбара, входя в комнату с подносом оливок.

– Да нет, любовь моя, – поправляет Дерек. – Это Белинда. Она записывает свои apergus.

– А, ну хорошо, – говорит Барбара, слегка пожимая плечами в знак того, что она не в курсе разговора. – Я спрашиваю только потому, что на мне – новые шлепанцы. – Она поднимает повыше золотую тапочку: менее золотую и больше похожую на тапочку, чем та пара, что она надевала утром на рынок.

– Они хорошенькие, – говорит Мэри: у нее в руке «Спитцер», она сидит, забравшись с ногами на диван.

– Спасибо, дорогая, – говорит Барбара. – Ты тоже.

Мэри улыбается.

– Она похожа на официантку, – говорит Белинда и встряхивает рукой со стаканом.

– Нет, не похожа, – возражает Барбара.

– Этот ее черно-белый наряд, – продолжает Белинда.

– Не обращай внимания. – Дерек похлопывает Мэри по руке. – Ты выглядишь очень хорошенькой.

– Да, это мило, – говорит Барбара, нагибаясь вперед, чтобы взять бирюзовую с золотом пачку сигарет со стеклянной поверхности кофейного столика. – Дерек и я уже давно не принимали гостей, – добавляет она, потом прикуривает ментоловую «Сент-Мориц» и выдыхает дым.

– Да, любовь моя. С прошлой недели. – Дерек кивает в знак согласия.

– Не возражаете, если я?.. – спрашивает Хоуард с порога комнаты, помахивая своим пустым стаканом перед носом у остальных сидящих в гостиной.

– Нет, приятель, – говорит Дерек, одновременно закидывая в рот три оливки. – Продолжай, наливай себе.

– Так, значит, твои постояльцы завтра прибывают, Белинда? – спрашивает Барбара, слегка постукивая пальцем по сигарете.

– Дом Контессы летом полон, – заявляет Дерек; при этом кожаный диван скрипит так, будто кто-то из присутствующих пустил газы.

– Завтра к нам приезжают очень симпатичные бельгийцы, – говорит Белинда. – Они не то хирурги, не то врачи, не то юристы, – не помню точно, но они определенно профессионалы в своем деле.

– Это мило, – замечает Барбара.

– Д-да, – подтверждает Белинда, наклоняя голову набок. – Как мило будет вести какие-нибудь умные разговоры.

– Да, – соглашается Барбара. – Это всегда мило… Ну, – добавляет она и слегка хлопает в ладоши, – может, нам уже перейти в столовую и сесть за стол? Стив сказал, что, возможно, опоздает, поэтому, полагаю, мы продолжим без него.

– Стив? – говорит Белинда, поднимаясь с кожаного розового стула. – Я знаю этого Стива?

– Ты знаешь Стива, – уверяет ее Дерек. – Все знают Стива.

– Стива, дизайнера, – добавляет Барбара.

– Дизайнера? – спрашивает Белинда.

– Он, наверное, и твой дом перестраивал, – с готовностью подсказывает Барбара.

– Не думаю, – улыбается Белинда. – Моим домом занимались итальянцы.

– Ты уверена? – говорит Дерек, поднимаясь и поправляя штаны в промежности.

– Разве ты не купила свой дом уже готовым? – спрашивает Хоуард, по-прежнему стоя возле двери. – У того английского дизайнера?

– Не полностью готовым, – поправляет его Белинда.

– Ну, тогда как ты можешь быть уверена, что он не перестраивал твой дом ? – Хоуард делает еще один большой глоток.

– В любом случае сейчас он также и агент по недвижимости, – говорит Белинда. – Он всегда такой милый.

Люстра в столовой приглушена, чтобы казалось, что большая белая комната купается в огне свечей. Окна маленькие, и хоть они и открыты, но вовсе не пропускают внутрь сквозняка. На выложенном плиткой полу лежит персидский ковер, серебристый, с перемежающимися пятнами розового и персикового цвета, а на стене висит большой, в золотой рамке, семейный портрет Дерека и Барбары с детьми. Длинный стол красного дерева уставлен серебряной посудой. Ближе к середине в больших серебряных вазах лежат горы фруктов и орехов, а по бокам стоят графины с вином. Все выглядит так пышно и обильно, что можно подумать, будто на дворе Рождество.

Любители хороших вещей, Дерек и Барбара – щедрые хозяева и с удовольствием делятся с друзьями результатами своих высоких доходов. Пока Дерек наливает гостям кьянти, Барбара занята на кухне: она режет пласты фуа-гра, в большом количестве купленные во время последней поездки во Францию.

– Я знаю, вы считаете, что это надо намазывать на тонкий ломтик поджаренного хлеба, – говорит Барбара, садясь, – но мы с Дереком предпочитаем толстые ломти. Надеюсь, вы не возражаете?

– Вовсе нет, – отвечает Хоуард, его рот уже набит.

– Нет, – говорит Белинда, вытаскивая мякиш своего бутерброда ногтями. – Какой хитроумный рецепт!

Но, боюсь, я просто не смогу съесть столько крахмала.

– А по-моему, это очень вкусно. И очень любезно с вашей стороны, – говорит Мэри.

Дерек не способен ответить. Он набил полный рот и пытается проглотить, на глаза его наворачиваются слезы от натуги. В тот момент, когда он наконец проталкивает все это в горло, запив вином, входит Стив с бутылкой «Просекко» в каждой руке.

– Дерек! Барб! Дамы! Господа! – говорит он собравшимся, кивком и улыбкой приветствуя всех и каждого. – Извините, что я так сильно опоздал. Что я могу сказать? Мне нужно было заключить сделку возле Сан-Джимми, но я ехал сюда так быстро, как будто мне кто яйца поджег… Так что я пропустил?

– Ничего, абсолютно ничего, – говорит Барбара, перекатывая кучку еды на одну сторону рта и разговаривая другой половиной. – Садись, Стив, садись.

Маленького роста, опрятный, с коротко стриженными волосами, Стив чем-то напоминает терьера. У него яркие глаза, резкие движения, он полон энергии и чрезвычайно подвижен. От природы наделенный способностью выживать в трудных обстоятельствах, этот парень умеет унюхать выгодную сделку на расстоянии сорока шагов.

– Положить это в холодильник, Барб? – спрашивает он, размахивая двумя высоко поднятыми бутылками.

– Не говори глупостей, – говорит Барбара, хлопая его по плечу рукой. – Садись. Я сама это сделаю.

– О, как здорово – паштет! – радуется он и выдвигает стул рядом с Белиндой.

– Это фуа-гра, – поправляет Белинда.

– Хорошо, – ухмыляется Стив.

– Ты со всеми знаком? – спрашивает Дерек, прочистив горло.

– Не, вроде нет, – фыркает Стив, густым слоем намазывая фуа-гра на толстый ломоть хлеба.

– Это Хоуард, наш местный писатель, – говорит Дерек. Стив кивает, жуя свой бутерброд. – Это Мэри, дочь Белинды. – Стив снова кивает. – А это, – он делает паузу, – это Белинда, наш новый местный писатель и Контесса долины. – Дерек практически готов зааплодировать. Белинда улыбается.

– Хорошо, Линда, – говорит Стив. Он глотает свой бутерброд, щелкает языком и «стреляет» в нее правым указательным пальцем.

– Белинда.

– Да, конечно. Не важно, – говорит он. – Как бы там ни было…

Пока Стив заглатывает еду со скоростью смертельно проголодавшегося человека, разговор постепенно переключается на то, как он провел день. Прожевав очередную порцию или даже с набитым ртом, он рассказывает о сделке, которую только что заключил с парой британцев: они заплатили больше полумиллиона за виллу с бассейном в окрестностях Сан-Джиминьяно.

– Симпатичное местечко, – говорит он. – Забавно, что три года назад дом стоил вполовину меньше. Вы, народ, сидите тут на золотых рудниках. Долина не настолько интересна, чтобы о ней рассказывать в письмах домой, но зато до смешного близка к Сан-Джимми.

Все улыбаются и молча поздравляют себя с подорожанием своей собственности: приятно сознавать, как предусмотрительны они были, что завоевали себе место под солнцем во главе стада.

Пока Барбара подает свою фирменную тушеную курицу с авокадо под сметанным соусом, Стив просвещает всех собравшихся за столом: во что обойдется переложить терракотовой черепицей крышу сарая Дерека. Белинда сидит, сдвинув локти, склонив голову, с застывшей улыбкой на лице – делает вид, что слушает. Хоуард реквизировал стакан для воды, чтобы использовать его как емкость для вина, и потерял контроль над мышцами лица. Чем дольше говорит Стив, тем больше Хоуард пьет – и тем сильнее его щеки обвисают, а тело заметно соскальзывает под стол.

Барбара сопровождает рассказы и заявления Стива одобрительными взглядами и время от времени мычит в знак согласия.

Дерек кивает со знанием дела, а Мэри тем временем тихо ест закуску и считает минуты до того момента, когда сможет пойти домой.

– Вы знаете, что асфальтируют белую дорогу в соседней долине? – спрашивает Стив; ложка в его руке гордо устремлена вверх, а пудинг из паннакотты с клубникой вращается во рту, как белье в стиральной машинке.

– Да? Правда? – говорит Барбара.

– Угу. Возможно, и с вашими дорогами скоро сделают то же самое.

– И на минуту не могу допустить такой мысли, – улыбается Белинда.

– Почему? – спрашивает Стив.

– Потому что мы бы знали об этом, – отвечает Белинда, быстро отхлебнув вина. – В долине не происходит ничего такого, о чем мы, и, конечно же, я, не знали бы.

– Ты знаешь, она права, – настаивает Дерек, глаза его слезятся от вина. – Она знает все, что происходит в долине. В конце концов, она Контесса.

– Право же, Дерек, замолчи. – Белинда одергивает свой артистический костюм.

– Ты знала, что в вашу долину приезжает американец? – спрашивает Стив, отодвигая пустую вазочку из-под пудинга на середину стола.

– Боюсь, мы все знаем об этом уже давно. – Белинда тихонько и самоуверенно посмеивается.

– Знаем? – переспрашивает Хоуард, раскачиваясь всем телом от усилия, которое прилагает для поддержания разговора.

– О да, – заверяет Белинда, и глаза ее сужаются.

– Ах да. – В голосе Хоуарда звучит насмешка. – Хотелось бы вот только знать, что это за американец, который покупает практически разрушенный дом в центральной Тоскане.

– Понятия не имею, – хихикает Барбара, слегка пожимая плечами.

– Загадочный субъект, – говорит Хоуард, постукивая пальцем по носу, постепенно все более и более краснеющему.

– И богатый, – добавляет Стив. – Поскольку в доме нет никакой воды.

– Нет воды? – спрашивает Барбара.

– Ну, мне так сказали. – Стив фыркает со значением.

– Люди постоянно говорят это о домах здесь, в окрестностях, – вставляет Белинда. – Во всяком случае, так говорили и про мой.

– Так там ее и не было, – говорит Хоуард. Локоть, на который он опирается, скользит по столу, и он накреняется всем телом.

– На самом деле вода была, если ты хорошенько вспомнишь, Хоуард, – говорит Белинда жестко. – Просто она закончилась, когда я наполнила свой огромный бассейн.

– Твой бассейн не такой уж большой, – упорствует Хоуард.

– Ну, – говорит Белинда, кривя рот, – по крайней мере он у меня есть.

– Пойдемте сядем в кресла? – предлагает Барбара.

– Хорошая идея, любимая, – отвечает Дерек, кладет ладони на стол и начинает тяжело подниматься, скрежеща ножками стула по плиткам пола.

– Так, значит, вы уже знаете про американца? – спрашивает Стив, задвигая свой стул обратно под стол.

– Конечно, – говорит Белинда, стараясь, чтобы голос звучал утомленно. – Мы с Роберто только что об этом говорили. Вообще-то мы с Дереком обсуждали это только вчера, верно, Дерек?

– Разумеется, Контесса, именно вчера, – подтверждает Дерек.

– Так, значит, вы знаете, что он планирует открыть отель? – спрашивает Стив, и по его лицу разливается довольная ухмылка.

Белинда слишком шокирована, чтобы шевелиться. Эти внезапные новости парализовали ее; от известия о конкурентах кровь застыла в жилах.

– Отель? – говорит Барбара. – Это мило.

– С баром? – спрашивает Хоуард.

– Или спа-салоном? – хихикает Барбара.

– Этих подробностей я не знаю, – говорит Стив, проходя в гостиную.

– Ну, это для нас действительно новости, – соглашается Дерек. – Кто-нибудь хочет за меня подержаться, шоколадки мои? Барбара? Любовь моя? Хочешь чего-нибудь эдакого ?

– О-о-о, мистер Хьюитт! – хихикает она, толкая мужа в плечо.

Белинда остается в столовой вдвоем с Мэри.

– Гостиница? Прямо тут, в моей долине ? – медленно шепчет Белинда, держась за спинку стула, чтобы не упасть. – Мария, дорогая, – говорит она вдруг.

Мэри встает со своего места.

– Мария, дорогая, – повторяет она громко, со спокойным лицом, с натянутой улыбкой и входит в гостиную. – Барбара, милочка, у меня такое ощущение, что фуа-гра был несвежим. Я чувствую себя ужасно. Меня охватило внезапное и отчаянное желание пойти домой. – Она делает паузу, как будто собирает последние остатки энергии. – Arrivadeary!

– А, бедняжка, конечно! – восклицает Барбара, бросаясь ей навстречу. – Иди домой, arrivadeary, дорогая, arrivadeary!

– Arrivadeary, – отвечают остальные.

Sabato: суббота

Clima: fa caldo (Жарко!)

Siamo aperto! 5555
  Мы открылся! (искаж. ит.)


[Закрыть] Мы открылись! И да процветает мое славное гостеприимство! Я знаю, это звучит несколько странно и вовсе не по-английски, но я и вправду люблю суматошную и тяжелую работу в начале сезона. Это так весело! Это так бодрит!

Вероятно, тем, кому настолько не повезло, что приходится жить в большом городе, это тоже покажется странным, но начало гостиничного сезона – это совсем как приход нового времени года в мою долину. Это как выращивание и сбор подсолнечника, желтение и опадание листьев, как урожай пухлых, спелых, дающих масло оливок. Так и начало туристического сезона всегда возвещает для меня приход лета.

А долгие, жаркие лета в Италии так хороши! Благословенные теплые дни; небо голубое и безоблачное. Ни единое дыхание ветерка не колышет деревья, и ласточки ныряют, чтобы окунуть крылья в мой очаровательный бассейн. Вечера столь же чудесны. Нет большего удовольствия, чем сидеть на террасе, глядя вниз, в долину, со стаканчиком в руке, и наблюдать, как стрекозы красуются друг перед другом. Иногда я переполняюсь такой радостью, что меня охватывает желание надеть что-нибудь воздушное, купленное на рынке, и бегать по маковым полям возле фермы Бьянки.

Честно говоря, я не могу поверить, как мне повезло. Помню, раньше я бездарно тратила время, просматривая разделы газет, посвященные продаже собственности, или сидя у телевизора, разговаривала с друзьями о покупке недвижимости, – потеряв мужа, я постоянно жила мечтой. Теперь я все это вижу своими глазами – у меня есть собственное место под солнцем. Не помню, кто сказал, что жизнь в сорок лет только начинается (на самом деле в сорок четыре года), – но он был совершенно прав!

Как бы то ни было, сегодня прибывают мои великолепные бельгийцы. Пока я сижу тут, за столом, созерцая долину, слушая пение птиц, шум водяного насоса Бьянки и прочие звуки текущей мимо мирной жизни, Мария там, внизу, в кухне, готовит мягкий и легкий italiano прием. К счастью, она профессионал. И поверьте моему пятилетнему опыту работы в гостиничном бизнесе, именно детали и атмосфера имеют важнейшее значение. Детали и атмосфера – элю мантра хозяйки. Спагетти болоньезе и сами по себе хороши, но попробуйте подать их к столу, на котором стоит маленькая ваза с собственноручно собранными весенними подсолнухами, – и они наверняка станут вкуснее! Добавлю еще один совет для подающей надежды хозяйки – нужно придерживаться местной кухни.

Не далее как прошлым вечером моя дорогая подруга Барбара пережила кулинарную трагедию: она подала некое franglais 5656
  «Франглийское», франко-английское (фр.).


[Закрыть] блюдо (и где только она его подцепила?). Паштет и тушеная курица – не самый лучший выбор, когда дело доходит до italiano кухни. Но по счастью, нас это не остановило. Нам снова удалось насладиться очередным ужином – плавно текущим, расслабленным, без церемоний, как у нас принято.

Знаменитый писатель Хоуард Оксфорд вылез на свет Божий. Ему удалось оторваться от письменного стола и своего будущего (наверняка) бестселлера, и он решил пройтись по долине. Он услаждал наш слух остроумными рассказами и острыми анекдотами о своей богемной жизни в Лондоне. Постоянный посетитель «Casa Mia», Хоуард – элю тот-кто-должен-присутствовать-на-обедах на социальной сцене di Toscana 5757
  Тосканы (ит.).


[Закрыть]. Дерек и Барбара, как обычно, проявили щедрость и пригласили известного дизайнера интерьеров по имени Стивен. Он рассказал нам несколько замечательных историй о собственности и научил, что следует делать с занавесками в этом сезоне! Подтвердил он также то, о чем я уже знала, – в дом на другой стороне долины переезжает американец. Мы все поаплодировали его мужеству, особенно я: ведь «Casa Padronale» печально известен тем, что там совсем нет воды. Поэтому бедняге придется установить большой насос, который стоит немалых денег, и качать воду, литр за литром, капля за каплей, из низины. Все это может закончиться тем, что он и вовсе съедет! Посмотрим…

Курица «Casa Mia»

Это одно из моих особых, фирменных блюд, унаследованных от матери. Я везла его с собой весь долгий путь из Великобритании и добавила кое-какие штрихи, чтобы оно стало местным и ужасно итальянским. Я нахожу, что лучше всего подавать его к высокому столу, за которым собрались давно потерянные друзья, в один из жарких летних дней, которые следуют один за другим, – и так всегда (хотя и не в Англии, конечно).

Попробуйте приготовить его в достаточном количестве, так, чтобы, когда солнце садится, а вино и разговор все еще льются, оставалось несколько сочных кусочков, которые можно снимать с костей пальцами. (Не говорите маме, что я это сказала!)

курица

лимон

розмарин

чеснок

оливковое масло

Возьмите цыпленка, некогда свободно гулявшего по двору фермы вместе с друзьями. (Забавно, но в Италии их часто продают с головой, ногами и внутренностями.) Как бы то ни было, купите цыпленка, достаточно большого, чтобы накормить всех ваших друзей. Порежьте лимон, немного чеснока и несколько побегов розмарина (кажется, я могу в изобилии выращивать его в своем саду с травами) – и начините всем этим курицу. Поверх кожицы покройте ее оливками и запекайте до готовности.

Подавайте с большим количеством холодного белого вина в разгар обжигающе горячего итальянского лета.