Текст книги "Беби-бум для босса"

– А может и нет у нее никого,– несется из-за двери, но я не слышу, ослепленный своими мыслями. Бегу по ступеням, не чуя ног.– Точно нет, я ее с Катькой попутала. Настя то цветочек наш.

Глава 10

Настя

Прошло целых пять дней, с тех пор, как я поселилась в Машкиной норе. Ну, именно так она зовет маленькую квартирку, спрятанную в историческом центре нашего прекрасного города. Жилье ей досталось от бабушки, и она им очень дорожит. Красиво. Вроде, самый центр, но если выглянуть в окно, то видишь только, утопающий в зелени двор и детские качели, голубей толпящихся возле песочницы и белую толстую кошку, по имени Клепа, которую кормит весь подъезд.

Подруга усвистала на работу, оставив мне на столе завтрак, как и всегда. Сегодня, судя по запаху, блины залитые сливками с сахаром. Любимый Машкин завтрак. Она и сама похожа на булочку с изюмом – сдобную, ароматную. Невероятно вкусную. Мы познакомились в школе, и с тех пор я знаю – у меня есть еще один родной человек, которому я могу довериться. Это очень важно.

– Слушай, надо что – то делать,– округлила и без того огромные глазища, Машуля, когда привезла меня в свой мир, пять дней назад.– я продам машину. Пусть идет лесом твой ненормальный.

Я промолчала. Про «искры» Машке рассказывать я постеснялась, хотя она двно говорила, что моя девственность – это позор и пережиток. Только то, что я подписала договор, рассказала. И что скоро стану «пробиркой».

–Он не мой. Маш, твоей машины не хватит, даже за анализы расплатиться,– возразила я. Да и Соне очень нужна будет реабилитация.

– Квартиру продам,– выпятила вперед пухлый подбородок моя подруга, и я почувствовала, что разревусь. Нет, таких жертв мне не надо. Я потом простить себе не смогу, что из-за моей глупости, такая хорошая Машка, лишится памяти о воспитавшей ее бабушке.

И вот теперь лежу на накрахмаленной Машкой простынях и вдыхаю аромат блинов. И знаю, что через два дня срок моего личного аутодафе, от которого ни сбежать ни скрыться.

Желудок подскакивает к самому горлу. Когда я пытаюсь поднять голову от подушки. Это, что – то новенькое. Новенькое и погано – противное. Вроде и тошнит, но очень хочется сожрать соленый арбуз. Нет, не съесть, а именно сожрать, заливая грудь вонючим рассолом. Странно и неприятно. Я медленно встаю, чувствую себя так, словно по мне проехал по меньшей мере грузовик. Груженый пончиками. Пончик я тоже хочу. А вот блины, оказывается, вызывают адское отвращение. Странно. Я ведь люблю солнечные, залитые сливочным маслом кругляши. Тошнота подскакивает горлу, и я чувствую зверский голод. Наверное сказываются нервы, иначе не объяснить то, что я чувствую. Поборов тошноту, хватаю с тарелки блин и запихиваю в рот целиком. Странно, но тошнота отступает, зато ее сменяет нервоз. Бегу в ванную, чтобы почистить зубы, что меня приводит немного в себя, кстати. Или это свежевыжатый апельсиновый сок действует бодряще.

Хочется пройтись. Надеваю Машулину шубку, потому что в своей курточке, которую у меня хватило ума прихватить из дома, я превращусь в рыжую сосульку. А рыжие сосульки – это позорище. На улице сыплет первый снег, засыпает вечно зеленые ели, и кошку не реагирующую на раздражители, спящую под козырьком. И дышится, так легко. Я иду в сторону клиники. Сегодня нужно взять какие – то препараты, которые подготовят мою матку к заселению в нее маленького жильца. В его венах будет течь кровь моего первого мужчины. Это так странно. И еще то, что я не буду ему настоящей мамой – моему пузожителю. Чужая жизнь, чужая любовь. Все чужое. Вчера позвонил Михаил Ефмович и просил прийти. Ну, что ж. Видимо это все же моя судьба, стать суррогатной мамой.

– Здравствуйте, Настя,– приветствует меня юрист, протягивая руку,– вы прекрасно выглядите.

– Спасибо,– отвечаю, хотя не чувствую особой приятности от казенного комплимента. Меня снова крутит. Не хватало еще отравиться перед оплодотворением. Интересно, от чего меня так мутит? Может от пиццы, которую мы с Машкой вчера заказали, поленившись готовить. Вместо этого мы весь вечер смотрели сериал, в котором не было ничего трогательного, но я рыдала, как дура, под взглядом офигевшей от моей реакции, Машули. А потом, так же по-идиотски я ржала над «Томом и Джерри», которые включила, поддавшись импульсу.

Зато я не думала о Золотове. И о подслушанном мной разговоре. Вообще, ни о чем. И не вспоминал об искрах уже два дня. И вообще была очень примерной, за исключением пожирания тонны апельсинов, но это не в счет.

– У вас все в порядке?– спрашивает адвокат, глядя, как я плотоядно смотрю на картину, на которой нарисован младенец, выглядывающий из углубления, вырезанного в арбузе. Кто вообще придумывает эти идиотские снимки. Ребенок в арбузе – это просто кошмар.

– Лучше всех,– бодро отвечаю я.– А у вас нет случайно соленого арбуза?

– Нет, ошарашенно отвечает юрист.– На базаре продают бабушки. Я видел.

– Спасибо,– улыбаюсь я, захлебываясь слюной. Точно, сволочи, отравили. Надо написать им на сайт пиццерии рекламацию.– Я готова к процедуре. Послезавтра буду как штык.

Говорю, и срываюсь с места, как подстреленная. И не слышу слов адвоката, о том, что он рад, смотрящего на меня с тревогой. Наверное думает, что я умом от переживаний помутилась. Не дождется. Хотя, возможно, так оно и есть.

Глеб

Все эти пять дней. С момента исчезновения коварной дряни я наливался злобой и алкоголем. Все чертовы дни, превратившиеся в череду скандалов с Ольгой, звонков от компаньонов и воспоминаний. Я промохал несколько контрактов с немцами, просохатил встречу с американскими партнерами, и в общем и целом неплохо так морально разложился. Вот только выкинуть из головы рыжую ведьму, так и не смог.

– Сегодня может выйдешь из сумрака?– кривится невеста, рассматривая с отвращением мою заросшую физиономию.– Ты похож на Щукаря, только капусты вареной в бороде не хватает. Какие тебе дети, Золотов. Ты с собой то не в состоянии справится. Между прочим, сегодня суррогатная мать будет проходить последние исследования перед процедурой. Должны проверить, насколько повлияла гормонотерапия на ее детородные органы. Ты даже этого не знаешь, отец – молодец. Два дня осталось до часа икс, а ты бухаешь как слон.

– Да пошла ты,– рычу я. Из всего словесного Ольгиного потока я уяснил только одно – Настя сейчас в клинике, и я смогу ее увидеть и выяснить ответы на терзающие меня вопросы. Отбросил полупустую бутылку, с опойками на дне, которыми собирался отправить себя в очередное счастливое плаванье и ломанулся в ванную. Не стоит пугать рыжуху. Ольга права, я и вправду похож на лешего.

Успел. А она ранняя пташка. Я долетел до клиники за час, игнорируя все правила, светофоры и вопли, несущиеся из автомобилей, врассыпную разлетающихся с моего пути. Но успел. Она, кажется, похудела еще больше. Почти прозрачная, и глаза потускнели. Спускается по лестнице, погрузившись в себя, и снова не видит никого и ничего вокруг.

– Привет.– выгляжу как дурак. Я и есть – полный кретин. Зачем приперся? У нее же есть ХАХЕЛЬ. – Так ты значит у нас Мата Хари. А где же твой доблестный рыцарь Айвенго? Неужели постеснялся тащиться за своей дамой сердца в клинику, где ее забеременеют искусственным путем, чужим ребенком. Я бы своей женщине не позволил ни за что такого.

– Слушайте, вы снова пили? – ее взгляд проникает мне в душу, заставляет сердце, расшатанное возлияниями, хлопать в груди, словно огромная птица крыльями. – Глеб, алкоголь плохо влияет на ваши умственные способности. И при чем тут рыцарь?

Девчонка то краснеет, то бледнеет. Над пухлой губкой. Которая так и манит меня, чтобы я ее укусил бисеринки пота. Странно. Что это с ней?

– Мне пора,– сдавленно говорит Настя, делает шаг вперед, но вдруг сгибается,издает странный булькающий звук. Ее рвет, и черт возьми, на мои замшевые ботики Сальваторе Фергаммо, а я стою и не знаю, что делать. Эта рыжая преподносит мне сюрприз за сюрпризом. И, раньше, я скорее всего присоединился бы к столь увлекательному занятию, если бы мне на обувь попал чей – то переваренный завтрак. Но сейчас мне, почему – то страшно. Хочется схватить ее в охапку, и отнести к врачам, чтобы они прекратили мучения этой странной малышки.

– Простите, – лепечет она, вытирая рот, поданным мною платком. Интересно, откуда он у меня взялся в кармане? Я сроду не ношу с собой белоснежных тряпок с вышивкой. Или ношу? Тупые мысли роятся в башке. Видимо, какая – то защитная реакция разума на происходящее.– Доктор сказал, что от гормонального препарата может быть тошнота и рвота. Я не хотела Простите.

– Не представлял даже, что настолько тебе противен. Я отвезу тебя домой. Где ты сейчас живешь? – спрашиваю я, воспользовавшись моментом.

– Что? – Настя смотрит странно. Взгляд какой – то расфокусированный.

– Я спрашиваю. Где живет твой хахаль? Ты же к нему переехала?

– У меня нет… Подождите. С чего вы взяли? Я не…– заикается гребаная рыжуха, своим хриплым голосом, от которого у меня снова начинается шевеление в штанах. Я чертов извращенец в обблеваных ботинках. От этой мысли становится весело. Она отшатывается, видно моя ухмылка слишком по зверски выглядит на отёкшей от возлияний морде.

– Вы придурок,– наконец выдает девица. – И никуда я с вами не поеду. Послезавтра назначена процедура, и мне очень хочется до нее дожить. И вообще, оставьте меня в покое.

Она почти бегом несется по ступеням, и мне хочется бежать за ней, схватить ее поперек туловища, и как дикарь добычу утащить ее в свою пещеру. И там трахать до очумения, пока из ее рыжей головки не вылетит вс дурь, и ее мужик, и все, что мешает нам видеть гребаные искры, на которые я подсел, как наркоман на дозу. Но я так и остаюсь стоять на месте. Бедная девка страдает из-за моей прихоти. Ее крутит от гормональных препаратов, ей предстоит девять месяцев жить с чужим ребенком внутри, а я думаю только о ее узкой, тесной, раскаленной пещерке, о маленьких сиська, которые можно сжимать до боли, до судорог в пальцах, о ее криках, да блядь, она стала наваждением. И сейчас я спущу в штаны, как школьник при виде эротических картинок.

– Так торопишься к своему трахарю? – ору я ей вслед, как последний мудак.

– Да,– она поворачивается, и я вижу изумрудные, злые всполохи в ее глазах.– Да. Потому что мне не нужен мужчина, думающий только о том, как бы меня отыметь. Я могу видеть искры и с другими, чтобы вы знали. Да, тороплюсь. Очень. Только бы быстрее оказаться подальше от вас – хама, нахала и полного придурка. И жить я буду – там где мне хорошо. Ясно вам?

Она не бежит больше. Идет гордой поступью королевы, хотя ее слегка качает, и я вижу дрожь, проходящую по худенькому, такому желанному телу.

– Ясно,– покорно поджав хвост, я все же иду за ней.– Насть, давай я все же тебя отвезу. Тебе же плохо. И после того, что между нами было…

– Мне хорошо, Глеб Егорович. Между нами ни чего не было и никогда не будет. Просто легкое помешательство с моей стороны, которое явилось результатом шока. Я вас прошу, теперь между нами только деловые отношения. Я выполню свою часть договора, и больше никогда вас не увижу,– спокойно говорит Настя, а мне кажется, что меня стегают кнутом. – Вы просто подвернулись мне под руку, ну, или под что там? – краснеет малышка, и ее носик становится.... Да, черт возьми. Она же просто попользовалась мной. Сделала то, что обычно я делаю с бабами. Поматросила, а теперь шлет на хрен.

– Да пошла ты,– хриплю я, борясь с желанием укусить ее за шею. – Родишь ребенка и вали. Тоже мне фря.

Успокаиваюсь только в машине. Нажраться что ли снова? Нет, за эту неделю накопилась куча работы. Мотор отзывается сытым урчанием. Да, пора приходить в себя. Моему наследнику будет нужна сильная империя, и отец. Не слюнявый идиот, пускающий слюни по среднестатистической бабе, шкандыбающей по тротуару в сторону автобусной остановки. Ему нужен будет пример. И хрен я когда-нибудь расскажу ему, как он появился на свет. Пошла ты на хрен, Настя Романова. Куда она делась, кстати. Только что шла по улице и исчезла. Растворилась, зеленоглаза ведьма, в прозрачном осеннем тумане.

Глава 11

Настя

Я даже представления не имела, что может быть так плохо, когда подписывалась на эту авантюру. Тошнота накатывает волнами, самые безобидные запахи вызывают такое отвращение, что кажется я готова сдохнуть. Зато этот гадский красавчик, похожий на дикого кабана вызывает во мне совсем даже не отвращение. Наоборот, он так пахнет мужской силой, алкоголем и зверем, что я с трудом сдержалась, чтобы не наброситься на него прямо возле клиники. Потому и сбежала, устроив позорную истерику. Ввинтилась в первый же, попавшийся на пути проулок, прижалась к каменной кладке головой, пытаясь унять дрожь и адское желание. Расплывающееся по организму горячей волной. Чертовы гормоны. Обследования показали, что моя матка готова принять в себя маленького жильца. Хотя, какие там обследования. Я думала мне хотя бы УЗИ сделают. Чтобы посмотреть, что творится с моими яичниками. А мне просто ткнули палец, выдавили две капли крови и пожелали приятого дня. Странно это. Но им виднее.

Золотов бредил. Нес какую то чушь про моего ухажера. И это странно, учитывая обстоятельства нашего с ним знакомства. Или он совсем осатанел от возлияний, или просто хочет избавиться от груза ответственности и вины. Напрасно, я же сама ему отдалась, как последняя шалава. Но, блин, я не могу даже стоять с ним рядом, чтобы не вспоминать того, что он мне показал. Я и не думала, что секс – это настолько прекрасно и крышесносно. Но, что – то мне подсказывает, что это работает только с ним.

– Я дома.– кричу с порога, и в мои ноздри тут же проникает аромат жареного мяса. Желудок подскакивает к горлу, и я зажимаю рот ладонью. В памяти тут же всплывает испуганно – удивленное лицо моего первого мужчины. Да уж, здорово я ему ботинки уделала, ценой в Машкину машину. Позорище.

– А я тут твое любимое мясо готовлю в кляре. Мой руки,– высовывает Машуня из кухни свой нос, вымазанный мукой.– Тебе надо есть сейчас наверное, больше. И витамины какие, может, купить?

– Я пью витамины.– сдавленно отвечаю я, пытаясь не дышать носом. Аромат мяса заползает в рот, заполняет каждую клеточку моего сознания.

Едва успеваю добежать до туалета и склониться над, начищенным до блеска, унитазом. У Машки пунктик на чистоте. Запах освежителя приводит меня в чувство. В организме нет и капли еды, потому просто сотрясаюсь в спазмах, под испуганные причитания подруги.

– Маш, выкинь мясо,– хриплю я, с наслаждением вдыхаю вонь туалетного утенка.– Сделай, хоть что-нибудь, чтоб оно не воняло. О, а мне дай виски понюхать. Есть у тебя виски?

– Ну ты мать вообще. Еще не оплодотворенная, а симптомы… Слушай, а может у тебя было с кем? Ты же не успела свой «цветочек» никому подарить? – округляет Машка глаза.

– Нет конечно, ты чего,– вру я. Да и не могла я забеременеть с первого раза. Это просто невозможно. Да нет, глупости, у меня и период был безопасный, вроде. Нет. Точно безопасный.– Это от гормональных таблеток. А витамины я пью, мне их прописали для поддержки организма.

Виски пахнут не так, как пахнет дикий вепрь. Они вообще никак не пахнут. Наверное просто у Машки недорогой сорт.

И что мне дался этот Золотов. Кто он мне? Я для него случайный перепихон, и чего он ко мне привязался?

– Я уезжаю с Бобиком на неделю,– сообщает Машка за ужином. Грустно жуя стебель укропа. Пампушка Маша не признает травы и «силоса». В ее понимании это не еда. Интересно, этот Бобик, неделю назад был Барбос. И почему моя подруга дает своим мужикам собачьи клички? – Ты как, справишься тут? Наверное болеть будет, ну после процедуры. Хочешь, я останусь.

– Нет, Маш, поезжай. А мне надо будет домой заглянуть, кое-какие вещи собрать. Да и я в больнице двое суток проведу, так мне сказали, а потом…

Я и сама не знаю, что будет потом. Но, попробую договориться с Глебом, чтобы он позволил мне жить у Машки. Не знаю, что из этого выйдет. Он был страшно зол во время нашего последнего расставания. Зол и восхитительно сексуален. И жить с ним мне нельзя. Иначе я не сдержусь. Мне нужны искры, я хочу его. Думаю «Снежной королеве» вряд ли понравится, если я наброшусь на ее жениха с намерениями далекими от монашеских.

– Маш, что делать, если ты влюбился, но знаешь, что это напрасные мечты? Если знаешь, что шансов у тебя ноль? – тихо спрашиваю я.

– Гнать из головы этого козла и влюбляться в другого,– смеется моя Машуля, и я заражаюсь ее настроением и хохочу во все горло.

– А кто он? – в голосе Машки любопытство.

– Да так, один. Да, ерунда. Не обращай внимание – это все гормоны.

Я говорю так подруге, но на самом деле убеждаю в этом себя. Только вот получается у меня очень и очень плохо.

Телефон на столе тихо вибрирует. Я поднимаю трубку, даже не задумываясь, номер на дисплее мне не знаком.

– Мы не договорили, – рычит мобильник голосом моего мучителя.– И не смей отключаться и снова исчезать.

– Откуда....– блею я, проклиная себя за свой дурацкий тон, и слабость в ногах, и пляшущее ламбаду сердце

– От верблюда. Мишаня дал твой номер. Когда я припер его к стенке. Где ты? Я приеду, убью твоего придурка и устрою тебе такое…

– Вы снова бредите,– говорю я и отключаюсь. Телефон звонит нескончаемо, Машка смотрит на меня удивленно и молчит. А у меня в душе пляшут свой адский танец черти, вылезшие из моего тихого омута.

Глеб

Я так и не смог уехать. Выскочил из джипа и заметался по улице, распугивая нечастых прохожих своим видом: огромный мужик в изгаженных ботинках бегающий по улице вращая безумными глазами. В развевающемся за плечами расстегнутом пальто, похожем на черные крылья. Но мне было наплевать на всех вокруг. Она просто исчезла. Была и нет. Я взлетел по ступеням мед центра не чуя под собой ног. Тщедушный охранник. Вставший на моем пути не смог меня остановить. Я смел его, словно щенка. Меня сейчас даже железный забор бы не затормозил, не то что это лопоухое недоразумение. Охранник, блин.

– Здравствуйте, Глеб Егорович,– поприветствовал меня адвокат. Когда я влетел в его кабинет, едва не сорвав с петель тяжелую дверь. Этот хрен даже глазом не моргнул. Самообладание у него железное. – Чем могу служить?

– Где она? – прорычал я, нависая над столом.– Дай мне чертов адрес, чертовой ведьмы.

– Я так понимаю мы сейчас об Анастасии Алексеевне речь ведем? Мы, кажется договорились, господин Золотов…

– Я с тобой ни о чем не договаривался, – заорал я, брызгая слюной. Да уж. Терпением и ангельским всепрощением я не отличался никогда, но сейчас у меня просто бак свистанул, и я даже это осознавал, но поделать ничего не мог. Выдернул из кресла, уже не такого спокойного плешивого дрища и впечатал его в стену.– Я не люблю повторять вопросов.

– Я не знаю, где сейчас живет Анастасия,– все еще хорохорясь спокойно сказал Михаил Ефимович. – И на вашем месте не стал бы портить, и без того несчастную, жизнь горемыки. Вы же ее сломаете.

– Тебя не спросил,– хмыкнул я, впечатывая кулак в стену, прямо возле, покрывшейся испариной, лысины Мишани,– номер телефона. Быстро. Ее новый номер телефона.

– Это конфиденциальная информация,– выдохнул дурак.

– Слушай, я ведь все равно узнаю. Даже если для этого мне придется тебя вырубить,– процедил я сквозь зубы. – Миш, давай, не доводи до греха, а?

– В карточке. Она на столе,– выдохнул адвокат. У него еще, явно не было таких чокнутых клиентов. Я успел занести в контакты ее номер, прежде чем в дверях появились здоровые амбалы, вызванные на подмогу охранником. И они бы мне намяли бока, если бы не отмашка Мишани, за что ему большой респект. Хотя, этот хлыщ не обо мне думал, а о деньгах, которые может потерять. Но все равно.

И вот сейчас я сижу, как дурак, слушаю длинные гудки, несущиеся мне в ухо и наливаюсь злобой. Эта зеленоглазая колдунья меня игнорирует. Меня, готового бросить к ее ногам свою жизнь – она просто послала на три веселых буквы. Меня, Глеба Золотова, с которым даже партнеры предпочитают не ссориться, вываляла в грязи какая-то девка. Я ей обещал светопреставление – я ей его устрою.

– Володя, можно найти по номеру мобилы, где сейчас находится человек? – ору я в трубку. Мой начальник охраны молчит, явно пытается собрать в кучу свой небольшой мозг. – Ты чего молчишь, мать твою?

– Мне вас не переорать,– отвечает этот нахал. – Можно, конечно. К завтрему сделаем.

– Мне сегодня нужно. Сейчас,– приказываю я.

– Ок, шеф. Порвусь на британский флаг,– обнадеживает меня Вова.

Я завожу мотор. Знаю, что пока доеду до офиса, адрес будет уже лежать на моем столе. Ох, что я сделаю с этой малышкой, когда найду. Она будет молить о пощаде, а я всех богов о том, чтобы не сойти с ума. Понять бы, что со мной происходит. Но с этим я тоже разберусь. После того как снова увижу вспышки сверхновых.

– Ждать сколько тебя? – первое, что я слышу, врываясь в свой кабинет. Ольга сидит на столе, закинув ногу на ногу, одетая в пальто, цвета цикламены. Чувствую, как начинает пульсировать висок, наполняясь адской болью. Ощущение, что мне в голову забили железный штырь. – Я между прочим, ради твоей прихоти такого натерпелась. Забор яйцеклеток, крайне болезненная процедура. А ты не соизволил даже сопроводить меня. Тебе то хорошо, передернул в стаканчик и все – герой.

– Прости,– хриплю я,– я забыл.

Да я не знал. Ольга ничего мне не говорила, я уверен. Хотя, мог и забыть, учитывая мои алкобудни, и туман в голове, вызванный рыжухой.

– Ну и ладно. Отвезешь меня домой? Хочу побыть с моим львенком, ррррр,– показывает зубки Ольга, зазывно улыбаясь.

– У тебя же все болит,– хмыкаю я, подхватывая ее под ягодицы. – Нет уж, детка. Моему сыну нужна здоровая мать. Я к тебе и пальцем не притронусь сегодня. Вова тебя отвезет. У меня полно дел.

Сегодня невеста в мои планы совсем не входит. Настя – сегодня она моя жертва. Или я ее? От мысли о рыжей чертовке у меня трещат по швам брюки. Не от вида Ольги, сидящей с разведенными ногами, демонстрируя мне свои трусики. Нет. Я хочу свою дозу.

– Ты не перестаешь меня удивлять, Золотов. Вот уж не думала, что ты откажешь себе в удовольствии, беспокоясь о моем здоровье,– хихикает красотка, уставившись мне на ширинку. Мой зверь стоит колом, до звона в напрягшихся яйцах. И я мог бы сейчас получить разрядку. Но не хочу. Я знаю, что не получу и сотой доли того, что испытаю с рыжухой.

– Оль, вечером встретимся. Купи себе чего нибудь, чтобы подсластить пережитое. Что душа пожелает,– хриплю я, лишь бы она скорее ушла. Мой взгляд прикован к рукописному клочку бумаги, прижатому дорогим пресс-папье. Вова выполнил задание. Ольга соскакивает со стола и идет к двери, покачивая бедрами. Случайно смахнутая со стола бумажка с адресом, кружась падает на пол, залетает под кресло, похожая на осенний лист.

– Пока дорогой,– не поворачивая головы, говорит невестушка, исчезая за дверью, я падаю на колени, и лезу под кресло за своей прелестью. Как голем из фильма.

– Да, я забыла,– слышу голос вернувшейся Ольги. Прелестно. Стою кверху жопой, в коленно локтевой позе, как играющий с мячом пес, ну или готовый на все нетрадиционно – ориентированный,– завтра у нас вечеринка, посвященная будущему бебику. Гости придут.

– Ты торопишь события,– пыхчу я, наконец ухватив листок, залетевший в самый дальний угол. – Может еще не получится ничего.

– Может и не получится. Но вечеринка будет. Не будь букой. И. Попка у тебя, что надо,– выдает Ольга и уносится, ее ждут магазины, оставив после себя шлейф аромата дорогих духов и сигарет.

Я вздыхаю с облегчением, выжидаю полчаса, накидываю пальто. Меня ждут искры.