Текст книги "Аттракцион мести"

Глава 11

Карен нервничал. Барабанил по рулю пальцами, пытаясь отвлечься, в такт незатейливой французской песенке, несущейся из динамиков. Милана сидела рядом, напряженно уставившись в окно, и молчала, словно воды в рот набрала. Просто глазела на мелькающие за окном дома, вытирая пальцами сухие щеки, смахивая несуществующие слезинки. Так и молчала до самого дома.

– Да что с тобой такое? – не выдержав спросил он, и сам удивился злости в своем голосе. Мила вздрогнула, и уставилась на мужчину невидящим взглядом.

– Карыч, я очень хочу ребенка. Сына. Понимаешь? – ее голос звучал надтреснуто. И вообще, ему показалось, что в Миле, что-то надломилось еще больше. Карен даже не обратил внимания на дурацкое прозвище, которое ей почему-то очень нравилось. Разговоры о детях в их маленьком мирке были под запретом. Безоговорочное табу. Нет, он не понимал ее.

– Пойдем домой, Милашка, – выдохнул Карен. Милана выбралась из джипа, и едва не упала, ступив на больную ногу. Он чуть успел подхватить легкую женщину, и она не отстранилась, как это бывало обычно. Мужчина привык к ее холодности, а тут она только сильнее прижалась ему, будто ища поддержки.

– Я хочу тебя, – одними губами шепнула Мила, и обвила руками его шею. Странно. Она никогда не была инициатором близости. Карен не задумываясь схватил свое сокровище на руки. – Как оказывается хорошо, что ты у меня есть.

– Для того, чтобы это понять, ты должна была встретиться с Крыловым, – насмешливо спросил мужчина, умирая от странной, глупой ревности.

– Наверное, так оно и есть, – шепнула Милана, потянувшись к нему губами. – Хочу шампанского и разврат, – улыбнулась она.

– Ну, такому желанию очень трудно противиться, – хищно ухмыльнулся Карен.

– Только поставь меня на землю. А то соседи подумают бог знает что, – хитро усмехнулась Мила.

Нет, невозможно. Мила чувствовала себя легкой, наполненной воздухом, словно детский шарик на нитке. Она их терпеть не могла кстати, боялась, а Карен, словно специально, в каждый ее день рождения, заваливал квартиру дурацкими баллонами и цветами. Всем тем, что ее раздражало. Как на зло. И секс с ним ей был нужен сейчас, чтобы снять напряжение, отвлечься от терзающих душу мыслей о мужчине, странным образом терзающем ее мысли. Она напряглась, когда горячие губы Карена по-хозяйски накрыли ее рот. Он целовал ее так же, как миллион раз за годы их совместного существования. И она вдруг поняла, что просто ненавидит этого чужого человека. Он так и не смог стать ей родным, как не старался. Нет, не нужен. И никогда не был нужен.

– Так мы пойдем домой? Или ты решил трахнуть меня прямо здесь. На глазах у всего честного народа? – отстранившись, хохотнула Милана, чувствуя пробирающий до костей нервный озноб.

Дома тихо. Только гудит где-то за стенкой дрель неугомонного соседа, который находится в состоянии перманентного ремонта.

– Только не в спальню, – полыхнула глазами женщина, – прямо здесь. Я хочу, чтобы ты был груб со мной.

Наваждение. Она до сих пор, почти физически ощущала прикосновение пальцев врага к своей шее, задыхаясь от странного, липкого желания. Милана сама стянула с себя джинсы, вместе с намокшими трусиками, прямо в прихожей, чувствуя на себе взгляд потемневших от возбуждения мужских глаз. Карен сейчас был похож на дикого, неуправляемого зверя, и это ее заводило, как никогда.

– Блузку, сними эту гребаную тряпку, – прорычал он, и не дождавшись, просто сорвал с нее досадную преграду. Милане вдруг стало весло, пуговицы прыснули по полу, и ей показалось, что они грохочут по теплому паркету, как взрывающиеся петарды, запредельно громко. И кровь застучала в ушах, подгоняемая адреналином, и сексуальным возбуждением. И сил больше нет выдерживать это. Милана подалась навстречу Карену, и впилась зубам в темный ореол мужского соска, прикусив его до крови. Он зарычал, сминая ладонями белые полукружия женских ягодиц, до боли, оставляя на них винного цвета следы. И мир разорвался на части. Боль. Она была нужна ей. Теперь это стало понятно. Она поняла, что снова жива. Милана прикусила губу, почувствовав, как головка члена уперлась в ее промежность. Нет, сейчас ей хотелось боли. И Карен, каким то звериным чутьем это понял. Она вскрикнула, когда почувствовала, как горячий, подрагивающий член проникает ей в анальное отверстие, но сопротивляться не стала, лишь еще сильнее впилась зубами в искусанную до крови губу. Карен двигался медленно, то замирая, то вновь продолжая сладкую муку, растягивая ее, заполняя собой. Давая ей то, чего Милана желала. Боль. Она застонала от разочарования, когда любовник, рыча, словно животное, вдруг вышел из нее, и резко перевернув ее на спину, обрушился сверху, вбиваясь в ее влагалище. Руки Карена мяли ее грудь. Женщина закричала, во все горло, когда оргазм накрыл ее горячей, обжигающей волной, выгибая тело дугой. Стон любовника слился с этим криком, превращаясь в рвущую барабанные перепонки какофонию.

– Ты богиня. Моя богиня, – прохрипел Карен, придавив ее телом к полу.

– Уходи, – выдохнула Милана. – Сегодня ты мне не нужен больше.

Странно, но слова дались ей с такой легкостью. Он ведь не нужен ей. Совсем чужой. Смотрит на нее ошарашенно и молчит. Потерял дар речи.

– Да не люблю я тебя, понимаешь? Никогда не полюблю, – закричала женщина, забившись в его руках, которые он так и не разжал.

– Да пошла ты, – сильная пощечина отбросила ее к стене. Снова боль. Но другая. Не такая сладкая, приносящая освобождение. Позволяющая сбросить с себя оковы, этих не нужных ей отношений.

– Спасибо, Карыч, – усмехнулась Милана, – теперь я окончательно убедилась в том, что ты мне больше не нужен.

– Сука!!! Блядь!!! Ненавижу, – бесновался Карен, она поднялась на ноги, но снова получила болезненный удар, теперь уже в солнечное сплетение, – я столько времени на тебя угробил, тварь.

– Тебя никто не просил, заметь, – только сейчас женщина почувствовала во рту вкус крови. Губа разбита. Она вдруг поняла, что протрезвела. А с трезвым умом гораздо легче будет совершить задуманное. Раньше ей нужна была только слепая месть. Теперь женщина хотела ребенка. Но не какого то там незнакомого, чужого. Нет, она сделает все, чтобы заполучить своего сына обратно. Своего Ваську. И горе тому, кто встанет у нее на пути. Только вот мечущие молнии глаза Семена, никак не выходили у нее из головы. Черт, да что такое происходит. Она даже не шелохнулась, услышав грохот захлопывающейся входной двери. Но одно Милане было ясно – она нажила себе еще одного врага. И враг этот очень опасен. Женщина с трудом поднялась с пола, и направилась в ванную. Главное, чтобы не осталось синяков, ведь ей завтра на работу. Будет странным, если няня явится в первый рабочий день с бланшем под глазом. Женщина усмехнулась, и пошла зализывать раны.

Глава 12

Семен не любил бары. Терпеть не шум, взрывы веселого гомона футбольных болельщиков, глядящих очередной матч. Брезговал пивными кружками, представляя, сколько чужих губ касалось их пузатых боков, хоть они и светились кристальной чистотой. Раньше ему все это нравилось, когда – то давно в другой жизни. Он откинулся на неудобном стуле, ожидая, когда собеседник, нежно любящий это заведение, насытится, зная, что говорить он не станет, пока не совершит свой странный ритуал. Человек, сидящий напротив, не был ему другом, но долгие годы, он являлся его ангелом-хранителем, разрешая, порой неразрешимые, проблемы. И сейчас Семен снова ждал, каких то дурных новостей, в противном случае Манол в его жизни не появлялся.

– Сема, а ты знаешь, что в твоем концерне крысеныш завелся? – прожевав фисташку, наконец сказал решала, уставившись на Крылова прозрачными, водянистыми глазами и бросил на стол тонкую стопку листов, испещренных цифрами. В компьютерах вирус. Подумай, кто имеет доступ ко всем твоим делам. Семен, это не шутки. Информация улетает не пойми куда. И пока мы не найдем крота, над тобой висит дамоклов меч. И поверь, потерять ты можешь не только деньги. Деньги-навоз, сегодня нет, завтра воз, – невесело хохотнул Манол, написав на салфетке сумму с шестью нулями. – Убивают, Сема, и за меньшее. Это мой гонорар. А вот это, деньги, которые улетели со счета фирмы в заокеанский банк.

Семен следил за толстыми пальцами, выводящими на бумажном клочке заоблачную цифру.

– Найди, – коротко приказал он, – только без крови. Я сам разберусь.

– Значит, моя доля возражений не вызывает? – повеселел решала.

– Нет, – кивнул Семен, протягивая копию паспорта, странной няни, – и вот еще что. Мне нужен полный расклад по Ольшанской Милане Владимировне. Думаю, что для тебя эта работа, что фисташку разгрызть.

– Да без базара. Подарок от фирмы, – хохотнул Манол, – ты меня удивляешь, братан. Тут дела такие творятся, а он о бабах думает.

– Я тебе не братан, – брезгливо выплюнул Семен, и бросив на стол купюру, поднялся с места. – По первому вопросу, у тебя две недели. По женщине информация мне нужна вчера.

– Понял, – перед Крыловым снова сидел не весельчак и балагур, а профессионал. И Семен знал, что он все выполнит даже раньше срока, данного ему.

Он вышел из бара, вдохнул полной грудью аромат прелой листвы, так контрастирующий с наполненным сигаретным дымом воздухом питейного заведения, и медленно пошел по тротуару. Огромное крыло – логотип его детища, выпестованного, поднятого с нуля, светилось золотом, на фронтоне здания концерна, находящегося в двух кварталах. Крылов усмехнулся, наблюдая, как Володя, его шофер, медленно вел огромный автомобиль по дороге, не сводя с него глаз. Семен почувствовал вибрацию в кармане пальто, но отвечать не стал, лишь мельком взглянул на экран. Звонил Пашка. Странная привычка, звонить в самые идиотские моменты его жизни. Друг словно чувствовал, что что-то происходит в жизни Крылова.

Офис жил своей жизнью. Такой привычной и размеренной, но странным образом, сегодня Семену это было противно. И фальшивые улыбки служащих, и улыбка секретарши Софьи, вызывали в нем волну липкого, горького отвращения.

– Ты почему не отвечаешь? Где шлялся? – взволнованный Пашка, колобком выкатился ему навстречу, как будто ждал его возвращения, стоя у двери.

– Я обязан отчитываться перед своим замом? – приподнял бровь Крылов, борясь с глухим раздражением. – Ты не находишь, что слишком много берешь на себя?

– Ты чего? Я ж просто спросил. У нас сделка горит, китайцы раз десять уже на связь выходили.

– Да и черт с ними, Паша, – Семен свалился в кресло, и ослабил галстучный узел. Самое интересное, что кроме Пашки, никто не имел доступа к файлам, о которых говорил Манол. Вот только верить Семену не хотелось, что его лучший друг, крестный его Васьки, которого он буквально вытащил из грязи, может быть тварью. Даже собаки не кусают руку благодетеля. Нет, это точно кто-то другой. Но кто? – Ладно, извини. Просто навалилось все. Знаешь, я ведь Ваське няню нашел.

– Давно пора. Красивая? – блеснул глазами Павел.

– Обычная, – Семен почувствовал, как его захлестывает отвращение к стоящему перед ним, полному мужику. Какого черта ему нужно? Или это ревность. Смешно. Но эта невозможная Милана, вихрем ворвавшаяся в его размеренный мир, никак не желала покидать его голову. Женщина, с глазами цвета незабудок, будоражила мысли, отодвигая на задний план все остальные проблемы.

– Значит хорошенькая курочка. Ты просто обязан меня с ней познакомить. Знаешь же, что я неровно дышу к красоткам.

– Иди работай, Паша, – едва сдержавшись, чтобы не заехать по лоснящейся физиономии друга, выдохнул Семен. – А китайцам скажи, что меня нет. Буду завтра.

– Упустим, кусок то жирный. Ты Сема, берега то не путай. Совсем расслабился.

– Пошел вон, – уже не сдерживаясь выплюнул Крылов, глядя в растерянную физиономию друга детства. На миг ему показалось, что он видит ненависть в глазах всегда добродушного Павла.

Глава 13

– Ты не замерз? – Семен посмотрел на сына, напряженно глядящего на подъездную дорожку. Казалось, он не замечает ледяного, пронизывающего ветра, швыряющего по мелкому гравию одинокие желтые листья. Он не замечал ничего вокруг. Проснулся в пять утра и ждал. Сначала молча глядел в окно, провожая оставшуюся тьму исчезающей ночи, грустными, недетскими глазенками.

– Пап, она же придет? Не обманет? – только и спросил мальчик, посмотрев на отца таким взглядом, что в душе Семена все перевернулось и стало страшно. Вдруг и вправду удивительная Милана передумает. Что тогда делать? Как объяснить сыну, что в этой жизни не все получается так, как ты того желаешь?

– Конечно придет, – уверенно ответил он, стараясь совладать с паникой. – разве может она солгать такому замечательному мальчику?

Ваську казалось его слова слегка успокоили. Только вот время тянулось, словно резиновое, не желая даже чуть-чуть ускорить свой бег. К тому времени, когда тусклое осеннее солнце, чуть тронуло засыпающие на зиму деревья, Крылову казалось, что еще немного и он сойдет с ума.

– Вывези меня на улицу, – измученно попросил сын, и он сорвался с места, чтобы хоть чем – то занять мысли.

– Вась, почему именно она? Ты же не любишь посторонних?

– Она настоящая, пап. Не знаю, как объяснить, – твердо ответил Васятка, и Семен сразу и безоговорочно поверил сыну.

– Простудишь мальчишку, – мать появилась на пороге внезапно, и теперь прищурившись смотрела в их сторону холодными, бесцветными глазами. И он понял, что она пришла не для того, чтобы проявить редкую и совсем ненавязчивую заботу. Ей просто было интересно посмотреть на новую обитательницу дома, которую возненавидела, даже не видев. Боится. Ей страшно, понял Семен. Ведь тогда надобность в ней отпадет. От чего-то эта мысль его рассмешила. Мужчина едва сдержался, чтобы не захохотать в голос, выплескивая свившееся в его теле в тугую пружину, напряжение. Ему было все равно.

* * *

Милана не спала всю ночь. Не могла себя заставить. Она металась по квартире, не зная, чем себя занять. Тело отдавалось болью, при каждом движении. И она благодарила бога за эту боль, не дающую ей сойти с ума, удерживающую на грани безумия. Небольшой саквояж, ухмылялся своей жадной пастью на диване, ожидая когда она наконец то заполнит его голодное нутро. Мила, пошатываясь, пошла в кухню, и склонилась над раковиной, стараясь забить нервную тошноту водой. Пила стакан за стаканом, пытаясь заполнить прозрачной, пахнущей хлоркой жижей, внутреннюю пустоту. Еще немного, но почему эти глупые стрелки ползут так медленно?

– Ты столько лет ждала. Что тебе эти несколько часов? – спросила она, вздрогнув от звука своего голоса, прозвучавшего, как взрыв в тишине малометражной квартиры, которую она любила до дрожи, ведь это жилище уже десять лет хранило воспоминания о том, что она когда-то была счастлива. Сейчас квартира казалась ей враждебной. Из каждого угла топорщились тени прошлого, глядели на нее с укоризной.

Женщина едва дождалась сумеречного утра, чтобы позвонить единственному родному человеку.

– Здравствуй Милаша, – родной голос Ромкиной матери, разбил пугающее наваждение, – что-то случилось?

– Мама, я должна уехать ненадолго, – твердо сказала Милана.

– Девочка, куда? Что ты задумала. Милана, подожди. Я приеду сейчас, – испуг. Да в голосе Галины Павловны сквозил страх. Женщина не стала дожидаться окончания причитаний. Покидала в саквояж вещи, не глядя, удивляясь тому, что ей не хватило такой длинной ночи, чтобы собраться. Накинув на плечи легкое пальто, Милана вышла из квартиры, не оглядываясь. Еще немного, и прошлое отпустит ее, разжав свои ужасающие объятия.

Такси она поймала сразу. Забыла вызвать из дома, а возвращаться – плохая примета. Заспанный, какой-то обрюзгший водитель, даже не удивился пункту ее назначения, молча довез до кладбища, и приготовился ждать, так же молча, достав из бардачка потрепанную книжку.

– Хотите я расплачусь? – предложила Милана, удивляясь спокойствию дядьки.

– А куда ты тут денешься? – удивленно поднял он на нее глаза. – Иди уж, я покемарю пока. Всю ночь по городу колесил.

Она медленно пошла по кладбищенской дорожке, к могиле любимого мужа.

– Ты знаешь, Ромка. Ведь еще немного осталось, и я буду с тобой. Ты же меня ждешь? Конечно ждешь, а как иначе? – шептала она, бездумно перебирая пальцами желтые листья, счищая с черного гранита несуществующую пыль. – Только немного задержусь. Ты не поверишь, но я нашла нашего Ваську. Он такой замечательный. Ты же не обидишься, если я побуду с ним? Мы скоро навестим тебя. Обещаю.

– Он не слышит вас, не может ответить, – услышала она за спиной старушечий, дребезжащий голос, – надо уметь отпускать, дочка. Мертвые не любят, когда их тревожат. Они далеки от земного.

Милана обернулась, и увидела сухонькую старушку, закутавшуюся в черную шаль.

– Вы так думаете? – тихо спросила она. – Но ведь они слышат друг друга. Таких же неживых, с мертвой душой?

– Так ты то жива. Вот и отпусти. Они не слышат, но чувствуют что их любят. И этого им достаточно для того, чтобы знать, что их не забыли. Помнят. А это самое главное.

– Наверное вы правы, – выдохнула Милана. Старушка улыбнулась, и тихо скрылась за рядом стоящим надгробием.

Милана выдохнула, только когда желтое такси, сливающееся с золотом осени по цвету, остановилось возле кованных ворот Крыловского особняка.

– Ничего так домик, – присвистнул таксист, принимая из ее рук деньги, – твой?

– Я буду здесь работать, – ухмыльнулась Милана. Нет, мужик вроде не похож на стяжателя, который увидев дорогой дом, заломит размер оплаты.

– Ну, удачи тогда, – улыбнулся дядька. – Богатеи с нас работяг три шкуры дерут. Ты звони, если что, – сунул он ей в руку дешевую, картонную визитку.

Милана медленно вылезла из машины, стараясь не наступить на больную ногу, стыдно будет, если Крылов увидит ее беспомощность, и боль. Она в нерешительности замерла возле тяжелых ворот, и сделав несколько вдохов, нажала на кнопку дверного звонка, приготовившись ждать.

– Милана. Ты пришла, пришла, – звонкий мальчишеский голосок заставил ее сердце пуститься в пляс. Калитка распахнулась почти сразу, и женщина сделала шаг вперед, но вдруг почувствовала, как больная предательская нога подворачивается, запнувшись о невысокий порожек.

– Я конечно хозяин дома, – услышала она насмешливый мужской голос, – но это лишнее. Условий падать передо мной ниц, я вам не ставил, уважаемая Милана Владимировна.

– Не льстите себе, – выдохнула Милана сквозь зубы. Резкая боль в ступне ослепляла. Но больше всего ее злило, что она по собственной неосторожности попала в такую идиотскую ситуацию, – лучше возьмите мой чертов багаж. И кстати, я не понимаю шуток, – проигнорировав протянутую ей руку, Мила медленно поднялась с земли, и прихрамывая направилась к Васятке, замершему в инвалидной коляске. В глазах мальчика блестели слезы.

– Ну, привет герой, – улыбнулась она, забыв обо всем на свете.

Глава 14

– Так значит, эта, твое новое приобретение? – ядовито спросила мать, едва только они переступили порог дома. Семен увидел, что Милана поежилась, но не отвела полного вызова взгляда от его родительницы.

– Мама, веди себя прилично, – зло выплюнул он, увидев злые огоньки в глазах женщины, подарившей ему жизнь. – «Эту» – зовут Милана Владимировна.

– Учту, – выплюнула мать, не двинувшись с места. Так и продолжила буравить взглядом совершенно спокойную няню. Чье внимание целиком и полностью было сосредоточено на Васятке. Тонкие женские пальцы, порхали над мальчиком, избавляя его от уличной одежды: шапка, шарф, куртка. Приглаживали созданную шапкой прическу, перебирая непослушные вихры. Семен не мог отвести глаз от этой идиллической, такой умиротворяющей, картины.

– Давайте вы меня потом в грязь втопчете, – сверкнула глазами Милана, прервав поток ядовитых слов. – Ребенок вспотел, и скорее всего голоден. Ты ведь не завтракал, Васятка? – мягко улыбнулась она, обратившись к сжавшемуся от неудобства мальчику.

– Ты будешь учить меня, что делать в своем доме? – взвилась мать, и Семен не выдержал.

– Это мой дом, мама, – по слогам сказал он, – Милана Владимировна, горничная покажет вам вашу комнату.

– Спасибо, – коротко кивнула Милана и схватилась за саквояж.

– Идите, милочка. В крыле для прислуги вам самое место, – поджала губы мать.

Семен почувствовал, как мутная ярость захватывает его в свои цепкие объятия. Ему почему – то стало страшно обидно за эту маленькую, хрупкую женщину, стоящую посреди комнаты, как под артиллерийским обстрелом. Она и глазом не повела, услышав злобную тираду, крепче сжала руку на ручке сумки с багажом. Только побелевшие костяшки на тонком запястье выдавали ее. Крылов посмотрел на сына, который готов был расплакаться, и едва сдержался, чтобы просто не выкинуть мать из комнаты. Схватить за шкирку, и хорошенько встряхнуть. Он пришел в себя, только увидев, как Милана молча пошла за горничной. Подмигнула ошалевшему от переживаний Ваське, и безропотно двинулась по комнате.

– Милана Владимировна, – отмер Семен, – моя мать ошиблась. Ваша комната рядом с Васяткиной. Лия сейчас подготовит ее, а вы пока пройдите за мной. Нужно подписать документы.

– Но, рядом с комнатой Василия только моя спальня, – ошарашенно выдохнула мать, не ожидавшая такого поворота событий.

– Ах, да, ты переезжаешь, – словно спохватившись, ухмыльнулся Крылов, – гостевые спальни все свободны. Выбирай любую, на то время, пока не будет готов твой дом.

– Ты забываешься, – зло выкрикнула родительница.

– Нет, мама, забываешься здесь ты, – уже не сдерживая ярости, выплюнул Семен. – Я больше не желаю слушать твои истерики. Надоело. И впредь, запомни – это мой дом, и дом Васьки. Ты так и не стала его частью. Если что-то не нравится – знаешь, что делать.

Он устал. Дом, который он задумал, как свою крепость, так и не стал ему родным. Он каждый день возвращался сюда только ради сына, за которого был готов умереть. Но тепла, долгожданного спокойствия он не ощущал. В нем царствовала мать, наполняя жилище ледяным холодным равнодушием. Семен обошел замершую, словно соляной столб, родительницу.

– Пойдемте. Пока накроют к завтраку, закончим условности.

Милана безропотно повиновалась. Пошла за ним, тяжело прихрамывая, ощущая спиной злобный взгляд. Ей было противно, словно на голову вылили ушат помоев. Да уж. Не все гладко в этом вражьем королевстве. Богатые то, видать тоже плачут. Женщина едва сдержала нервный смешок. Маман то у Семы, врагу не пожелаешь.

– Напрасно вы бросились меня защищать, – укоризненно сказала она, глядя на своего мучителя, который молча уселся за стол, и бессильно откинувшись на спинку кресла, задумчиво тер пальцем переносицу. – Я вполне спокойно могла бы жить с прислугой. Не имею претензий.

– Простите, что вам пришлось пережить такую гадкую сцену, – словно не слыша ее, выдавил Семен. – Моя мать бывает несносна.

– Ну, по крайней мере она у вас есть, – ухмыльнулась Милана. – Мы же не выбираем родителей. Каждый получает то, что заслуживает. Это космический закон.

– Значит, вы считаете, что я не заслуживаю любви? – Крылов удивленно приподнял бровь, и женщина вдруг, почувствовала, что в ее груди растет горячий шар, распирая легкие, мешая дышать. Она поняла, что жалеет его. Что он странным образом, становится ей более понятен, что ли. Мила как ни силилась, не могла прогнать из своего сердца эту дурацкую, малодушную слабость, расшатывающую все, что она чувствовала до этого, раздирающую на куски так лелеемую нею ненависть.

– Вам так интересно, что я думаю? – сдавленно спросила она.

Семен поднялся с кресла, и медленно подошел к Милане. Навис над ней, похожий на сказочного великана. Она сжалась на стуле, вдыхая аромат дорогого одеколона, пахнущего океаном, соленым бризом и летней свежестью. Ей захотелось сбежать и больше никогда не смотреть в эти глубокие, бездонные глаза, сузившиеся сейчас от злости, или от раздражения, как у хищного кота. И заставить себя снова до ослепления его ненавидеть.

– Давайте уже подпишем документ. Меня Васька ждет, – сдавленно прохрипела женщина, чувствуя себя жалкой и разбитой.

– Да, вы правы, – Семен подвинул к ней лежащий на столе листок бумаги, и золотой паркер. Она поставила на договоре размашистую, нервную подпись, даже не прочитав документ, и резко вскочила с места. Сейчас ей нужно было только одно, вырваться на свободу, скинуть с себя морок. Просто вернуть себя в привычное состояние.

– Завтрак через пятнадцать минут. Будьте добры не опаздывать, я этого не люблю. Свободны, – отрывисто приказал Крылов, снова холодный и расчетливый. Таким он ей нравился больше. Легче было его ненавидеть.