Текст книги "Все пышечки делают ЭТО"

Глава 4

Наши дни

Варвара

Пончики. Три штуки. Я складываю шикарную выпечку в дорогой футляр из крафтовой бумаги, украшенный позолоченным вензелем. Стараюсь расположить их сердечком и не попортить золотую глазурь и карамельную капсулу, в которой закреплено дорогущее кольцо с двух каратным бриллиантом. Пищевое золото – материал капризный, поэтому я вся испариной покрылась. Интересно, почему именно пончики, а не пирожные или капкейки? Но, клиент всегда прав.

– Мама, ты не спала сегодня что-ли вообще? – заспанный голосок моей любимой девочки заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Золотой лепесток на глазури трепещет, рискуя свалиться, и тогда мне придется все начинать снова. А времени у меня нет. Через час я должна доставить заказ.

– Детка, купим тебе новый смартфон с этого заказа. Только дай мне доделать работу. Полчаса.

– Ты забыла? – недовольно сопит мое счастье. И я знаю, сейчас она морщит свой нос-кнопку, и хмурит брови. Она на меня почти не похожа. Тоненькая, как веточка, глазища огромные синие, пронзительные как осколки весеннего неба, высокие скулы и губы бантиком как у… Не важно, я давно забыла мужчину, которого и не знала. Один раз не водолаз же, а он просто подонок, воспользовавшийся моим безумием. Так что позор мой давно сменился счастьем от самого дорогого в мире подарка, который он мне, сам того не ведая оставил. Только нос мой ей достался. Жаль, в этом моей малышке не повезло. – Ма, ну я же говорила тебе, у нас сегодня важная тренировка перед завтрашним матчем. Ну, мам.

О, черт. Я забыла. Совсем забыла. Корюшка все уши мне прожужжала своей командой поддержки, а я забыла.

– Тетя Полина тебя отвезет. А я приеду сразу, как досталю заказ, – боже, как же я звучу уныло. – Малыш, ну ты же понимаешь.

– Я то понимаю, что в первый класс меня за руку повела бабушка. И вместо цветов я перла училке зефирный букет. На первый утренник меня сопровождал дед, потому что сама бы я коробку с десятикилограммовым тортом до школы не доперла. На первую дискотеку правда ты меня отвезла, а забрать не смогла, потому что у тебя в духовке стояло безе, и оно могло опасть.

– Кир, ну я же работаю. Телефон ты хотела новый, и для твоего выступления нужна форма. Мне правда очень стыдно, но… Я чуть успеваю. Это моя работа. Мы живем на это.

– Ты же ведь дочь магната, и можешь вообще не работать, – снова выпаливает моя любимая доченька. В очередной раз. – А форму мне дед купил, и помпоны. И если бы ты чуть чаще отвлекалась от своих пончиков, то знала бы, что телефон у меня новый уже полтора месяца. Ба купила последней модели. Мам, послушай, я понимаю, ты хочешь меня сделать счастливой. И всех вокруг тоже. Но сама ты ведь ничего не видишь кроме булок своих.

– Однажды я пообещала, что добьюсь всего сама, – так, последний лепесток на месте. Остался совсем крошечный штрих. Карамелизированный орех нужно чуть утопить в глазури, совсем слегка. Чтобы не слетел с выпечки, но и не был вдавлен слишком сильно. Тогда он будет выглядеть, как ограненный алмазю и переливаться в любом освещении. – И твой дедушка для меня не магнат совсем. Поняла.

– Конечно. Он просто твой папа. И он, между прочим, даже на твой дурацкий конкурс кондитеров ездил и там тобой гордился. А был бы у меня отец, он бы со мной везде ходил. Но у меня его нет. Зато есть тетя Поля, из-за которой меня вышибли из секции по плаванию, потому что устроила пожар в бассейне, и с фигурного катания меня тоже попросили, после того, как моя любимая крестная разморозила каток случайно. А еще… Я ненавижу запах ванили, которой пропах весь наш дом. Ма, я тебя очень люблю. Очень, и понимаю, что ты работаешь для нас. Но тебе тоже неадо жить, и мужа надо найти. Пусть у меня папа будет не родной, пусть отчим.

– Кирюш, я приеду к началу, обещаю. А потом мы пойдем с тобой отмечать твое первое выступление. Только давай тему закроем пока.

– Ма, где он? Ну живет же он где-то? Только не ври, как бабуля, что мой родитель герой, первый высадившийся на Марсе космонавт. Который превратит красную планету в цветущий оазис. Или как тетя Поля его вообще отправила на батискафе в Марианскую впадину. Я ребенок, конечно, но не дура же? Мне десять, между прочим, и я умею читать, – ну все, Корюшка вскочила на конька яростного подросткового ехидства. Характер ей достался тоже чужой. Ехидный и нетерпимый к чужим глупостям. – Мне плевать если он не герой. Просто скажи, он нас бросил, да? Из-за меня?

– Какие глупости. Разве можно отказаться от такого счастья как ты? Кирусь, послушай… – выдыхаю я, совершено не зная, что сказать моей не по годам умной дочери. И эти ее вопросы странные. Только комплексов нам еще не хватала, а виноват в этом будет… Кто? Мужик, который знать не знает о существовании дочери. И то, что давно и думать забыл о том безумии, которое осталось в гостиничном номере. Все что произошло в бойцовском клубе, должно там и остаться. Уффф, – конечно твой отец не полярник и не космонавт. Он просто…

Меня спасает настойчивый дверной звонок. Полька пунктуальна, как швейцарские часы. Я судорожно закрываю футляр со своим произведением и бегаю глазами по кухне в поисках места, где можно спрятать плод мое многочасовой работы, потому что ураган по имени Полина не щадит никого и ничего. Грохот в прихожей оповещает нас с Кирой о том, что подруга и по совместительству крестная моей дочери, все же вспомнила про выданные ей мной, явно в период сильного кататонического сумасшествия, ключи. Пахнет серой, вроде, и…

– Там это, с замком что-то, – появляется на пороге кухни радостная Полина, одетая в какой-то странный балахон, больше похожий на опавший разноцветный парашют. – Выпал почему-то замок. Двери фуфло стали делать. Корюшка, ты готова? Мы с тобой сейчас поедем и ты там всех порвешь. Всех. А я буду болеть за вашу команду поддержки. Как там надо? «Могучие, живучие, к победе мы идем, А всех, кто нам мешает, мы нежненько порвем!». Так вроде. Юху…

– Этого я и боялась, – буркнула моя девочка, подхватив спортивную сумку с табуретки. – Поехали уже. И смотри там, в этот раз не накосячь, пожалуйста.

– Да ни в жисть, – слишком рьяно отвечает Полька. Даже мне стало сейчас не по себе. Хотя. Что можно уж в спортзале то сделать? Да и я успею вовремя сегодня. Конечно успею. – Да и что там можно сломать то в этом твоем спортивном дворце?

– Ноги, например, форварду команды. С тебя станется. Ма, кстати, после треньки мы к деду едем. Он звонил, сказал, что обязательно. Что-то срочное там. Но ты была так занята своими булками, что даже звонка не слышала. Так что наше с тобой празднование переносится, – уже у двери поворачивается ко мне Кира. – Я сказала, что мы приедем обязательно. Дед сказал, что у него очень важное сообщение. ОЧЕНЬ.

– Кира.

– Да, мамочка? – хлопает глазками не по годам развитая моя девочка. – Могла бы спросить, могу ли я.

– Хочу ли, говно ли я? А магнолия, – хохот Полинки звучит зловеще. И у меня появляется странное предчувствие скорого трендеца.

Только не это. Я с трудом сдерживаю стон. Ужин в доме моей семьи – страшнее Полькиных экзерсисов. А еще я до ужаса боюсь папиных важных сообщений. В прошлый раз они едва не стоили мне свободы и потери самоуважения. Хотя, самоуважение мое тогда осталось вместе с обрывками платья в номере незнакомца, подарившего мне дочь.

Глава 5

Лавр Яров

Пахнет гребаной ванилью. Омерзительно, приторно, до тошноты. Ненавижу этот аромат. С ним у меня связаны слишком болезненные воспоминания.

– Гена, при всем моем уважении, я никогда не смешиваю личные отношения и бизнес, – морщусь, борясь с тошнотой. Мне кажется весь этот город пропитался запахом любимой пряности кондитеров всего мира. – Я бы не стал тем, кто я есть, если бы жалел всех вокруг.

– У меня есть еще два месяца, – смотрит на меня сквозь прищур мой давний компаньон. Пострел он за десять лет, погрузнел, поседел. И совсем потерял нюх. – Лавр, я верну деньги которые ты вложил.

– Нет, дорогой друг. Ты уговорил меня сделать инвестицию в твой бизнес, и обещал вернуть мне деньги с процентами. Мы с тобой заключили договор, так что все честно, – скалюсь я. Разговор выжал из меня последние силы – Извини, но мне некогда, меня ждет увлекательное действо – заказ свадебного торта. Женюсь я, Геннадий. Очень выгодный союз, слияние капиталов. Знаешь, сейчас вдруг вспомнилось, как я впервые приехал к тебе в гости. Надо было мне тогда принять отмену свадьбы твоей дочери за знак свыше и не ввязываться в сомнительное предприятие. Кстати, ты стал таки тестем?

– Нет, не стал, – трет виски Геннадий. Нет, мне не жаль его. Кулон, потерянный мной в этом чертовом городе десять лет назад жаль. Точнее, украденный у меня пухлой девкой, о которой я от чего-то все эти десять лет вспоминаю с каким-то садистским удовольствием. Этот кулон все, что у меня осталось от женщины, ради которой я жил, и я его протрахал с толстой непорочной булкой. Прочь воспоминания. Нужно просто встать и уйти прямо сейчас. Так проще быть бессердечным и злым. – Слушай, оставайся на ужин.

– Некогда, друг мой. Мне нужно найти кондитера, способного сотворить чудо и угодить моей дорогой невесте, – кривлюсь от ощущения ирреальности. Я думал, что не способен на брак. После смерти Лизы и моей неродившейся дочери, запер на замок свое сердце. Да, моя невеста дорогая. Очень дорогая. Такая, какой я заслуживаю. Брак без любви, но с большим будущим. На кону все, что имею. А это огромные деньги.

– Кондитер говоришь? – улыбается Геннадий Алексеевич. – Да, есть шикарный. Точнее шикарная. И она приглашена на сегодняшний ужин тоже. Лавр, мне будет приятно, если ты примешь мое предложение.

– Прости, но нет, – встаю резко. Наверное даже слишком, аж голова кружится. Если останусь, буду чувствовать себя обязанным. А это дурно. – Ничего личного, просто бизнес. Деньги мне нужны срочно.

Иду медленно, твердо, с трудом сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг. Да. Я оставлю этого человека ни с чем, и это меня абсолютно не вдохновляет сегодня. Хотя обычно я железный делец, и испытываю удовольствие, забирая все у тех, кто не умеет быть расчетливм. Тех, кто не похож на меня. Чего поплыл? Не могу даже сам себе объяснить.

– Ой, простите, – прямо в дверях в меня врезается маленькая торпеда, похожая на бодливую коровку. Я аж всхрапываю от ощутимого толчка, и едва не валюсь на пол. Успеваю сгруппироваться и устоять на ногах. На меня смотрит мелкая девчонка, глазами озерного цвета и лыбится, словно это не она сейчас чуть не свернула свою тонкую шейку об олигарха Ярова. – Я не хотела. Точнее не знала, что дед не один. А вы кто? Его друг? А меня Кира зовут, но мама зовет Корюшка. Эй, вы в порядке?

– Да, – хриплю, не сводя глаз с болтающегося на девчонке украшения, совсем не подходящего к ее спортивной футболочке. Она замечает мой взгляд, зажимает кулон в ручонку, а у меня голова идет кругом. Да нет, наверное просто похожа бирюлька. Мало ли таких штампует масс маркет сейчас. Да и я уже забыл, как выглядела цацка моей Лизы. Черт, я схожу с ума. – Девочка, как там тебя? У тебя откуда это украшение?

– Мама дала, это память о… Не важно, – морщит нос кнопку небесное создание, и взгляд у девчонки становится презрительно-подозрительным. И я могу поклясться, что уже видел этот взгляд. Только где никак не могу сообразить. Кулон она прячет под футболку, так шустро, словно фокусница. – А что? Вы вообще нормальный?

– Нормальный, – она права. Выгляжу я сейчас наверняка как полный придурок. Рассматриваю девчонку слишком пристально. Сумасшествие, но у меня странное чувство, будто я знаю эту малявку сто лет. – Просто… Я такой кулон потерял давно, вот и показалось. Он у меня тоже был на память.

– А, слава богу. А то я уж подумала, что мой дед в секту какую вступил, – хмыкнула мелкая мартышка. – Лицо у вас конечно было, как у людоеда. Ой, простите. Это, ну тогда чао. Или вы на ужин останетесь? Оставайтесь, мама наверняка припрет очередное свое творенье, и мы сами его не сможем съесть.

– Ты чего? – спрашиваю, глядя как морщится Кира, принюхивается, как крошечная собачонка.

– Чувствуете как воняет ванилью. Терпеть ее не могу, – ни с того ни с сего выпаливает внучка Геннадия Алексеевича. Будто читает мои мысли. – Бабуля наверное опять купила ароматизатор. Хотя и знает, что я не люблю. Ладно. Вам то везет, вы уходите. А мне тут дышать этой пакостью. Ну ладно, пока. А то дед уже наверное заждался. И тетю Полю одну нельзя надолго оставлять.

– Знаешь я передумал. Проголодался что-то, – черт, что я несу. Слова вылетают из моего рта самопроизвольно, хотя мозг не давал команды их произносить.

– Ну, тогда пошли. Хотя на вашем месте я бы бежала ломая кеды. Ба снова разведет тут церемонии, и будет всех заставлять пробовать комбучу. Фу. Терпеть не могу эти ужины, – девчонка ловко огибает замершего меня и вихрем врывается в кабинет, из которого я вышел, кажется, вечность назад. – Деда, – верещит радостно малышка, – смотри я кого привела. Он проголодался. А Поля сегодня погнула столб на котором корзина висела баскетбольная, представляешь? А потом она лопнула мяч прямо в лицо теренеру нашей команды, и…

– Мама приедет? – прерывает поток веселого детского бреда Геннадий. – Для нее тут работа намечается.

– Так ты ей позвони и скажи об этом. Она тогда на реактивной тяге прилетит, – хмыкает Кира, совсем по-взрослому. – Дед, она тебя любит. Просто…

– Ладно, пойдемте к столу. Лавр, я рад, что ты решил остаться, – вздыхает мой, теперь уже бывший, компаньон.

– Это не значит ничего ровным счетом, – снова превращаюсь в себя. Девчонка пулей уносится в недра дома, и меня отпускает странное наваждения. И я уже жалею, что поддался на провокацию внучки хозяина дома. Или не провокацию… Черт, я просто устал. Просто захотелось хоть ненадолго почувствовать себя нормальным. Просто… Миллион просто, хотя все сложно.

Столовая залита светом, слишком ярким, отражающимся в хрустале, и серебряных приборах, которыми сервирован стол. Слишком помпезно и вычурно. Но я помню жену хозяина, видимо тут так заведено. Поэтому девчонка не любит этих сборищ, сто пудово.

– Ты все таки уговорил его, дорогой? – улыбается красивая моложавая женщина, да это точно супруга Геннадий. Совсем не изменилась за десять лет. Только когда я видел ее в последний раз, она была не такой спокойной.

– Не я. Корюшка.

– Господи, я сто раз просила не назвать девочку этим рыбьим прозвищем, – кривит губки женщина. – Садитесь, Лавр. Кира, твоя мама сегодня хоть явится, надеюсь? И кто тебя привез?

– Поля, она…

– О, боже. Где это исчадье? Ты оставила ее одну в доме?

– Она уехала. Я проконтролировала, – чавкает Корюшка, жуя кусок багета, который ухватила из корзины. А мама повезла заказ клиенту.

– Значит она снова нас не почтит своим присутствием, – недовольство в голосе любящей бабули можно резать ножом.

Я усаживаюсь на предложенный мне стул, больше похожий на трон. Интересно, что останется от этой помпезности после того, как я оставлю Гену без штанов? Не интересно. Плевать. И ужин этот мне совсем ни к чему. И…

– Ну почему же? – Разрывает пространство красивый голос. Глубокое, словно песком присыпанное контральто. Если эта женщина, которую я не вижу, потому что сижу спиной ко входу, хотя бы вполовину прекрасна, как ее голос, то лучше мне не оборачиваться. – Я хорошая дочь, мама. Послушная и исполнительная. И еще я привезла десерт к ужину. Торт «Гараш»

– Могла бы одеться поприличнее. У нас гости, – шипит хозяйка дома. – Поздоровайся, Варвара. Лавр, знакомьтесь, это наша дочь.

Я поднимаюсь со своего места, надо же соблюсти этикет. Поворачиваюсь медленно, навесив на лицо самую свою милую улыбку.

– Здрав… – замолкает на полуслове мать Корюшки. Прямо мне в лицо упирается испуганный взгляд распахнутых желто-карих глаз. Невозможно же? Невеста-девственница. Черт…

Глава 6

Варвара

Торт «Гараш», мой любимый, кажется сейчас безвкусным. И коржи, в которых нет ни грамма муки, сегодня по вкусу напоминают картон. Да и одета я… Черт. Да какая разница, что я на себя нацепила? Страшно хочется сбежать, и спрятать Корюшку от слишком внимательного взгляда льдисто-синих глаз человека, сидящего за столом, прямо напротив меня.

– Вы кондитер, Варвара? – насмешливо интересуется гость отца. Его голос вкрадчивый и мурлычущий, заставляет все мое не мелкое тело покрыться колючими мурашками. – Ваш папенька рекомендовал вас, как прекрасного специалиста. Торт, кстати, восхитительный. А я искушен, уж поверьте. Знаете, в последний раз я лакомился таким изыском десять лет назад, кажется. В гостиничном номере, прямо на полу.

– Что вы имеете в виду? – я задыхаюсь, и щеки заливает огнем. А тело сводит странной судорогой. Боже. О боже. Права Полька, мне надо было найти себе мужика. Любого. Хоть самого завалящегося. Для здоровья. Реакция моего тела пугает меня до чертиков.

– Я говорю, торт тогда тоже был ошеломителен. Сочный, вкусный, огненный. Он быстро исчез. Сбежал, – он заглядывает мне прямо под кожу, кажется, которая зудит так, что хочется ее содрать с себя.

– Торты же не бегают. У них ножек нет, – хихикает Корюшка. Губы кривит как этот нахальный, самоуверенный мерзавец. – И горячих тортов не бывает.

– Так зачем вам кондитер? – беру себя в руки колоссальным усилием воли. Даже вымучиваю улыбку, больше похожую на оскал. – Для какого торжества нужен торт?

– Свадьба у меня скоро. Женюсь, женюсь. Какие могут быть игрушки? А вы, стало быть, Варя, та сбежавшая десять лет назад невеста? Я ведь на вашу свадьбу приезжал, по приглашению Геннадия. Ох и заставили вы поволноваться отца тогда.

– Правда? – разгораются глазенки у Киры, а я готова сейчас убить этого мерзкого гада. – Тогда может быть вы знаете, кто мой…

– Кира, хватит, – слишком резко. Я никогда еще, ни разу в жизни не повышала голоса на дочь. А вот сейчас не сдержалась. Черт, да что происходит? Зачем отец позвал меня сегодня на ужин. Не клиента же мне подогнать. Сидит, молчит. За все время не проронил ни звука. – Папа, я приехала. Потому что у тебя было какое-то важное сообщение для нас. Простите. Лавр, но у меня нет времени на разговоры о прошлом.

– Тогда будем о настоящем. Жги, Геннадий. Резать лучше на живую.

Перевожу взгляд на отца. Он растерян, никогда его не видела таким. Мнет пальцами хрустящую, накрахмаленную салфетку. Предчувствие противной иглой впивается в мое сердце. Этот Лавр – сам дьявол.

– Ну, ладно, я сам. Я приехал сегодня для того, чтобы забрать долг у вашего отца и мужа. Но он не может расплатиться. А я привык получать все, что принадлежит мне. Все, Варвара.

Сердце пропускает удар за ударом. Вспоминается сказка про водяного и «должок». Нет. Нет, нет, нет. Кира – она мое все. Неужели он догадался? Не отдам. Я не отдам ему мою дочь. Да кто он такой вообще?

– Кроме торта, на который я делаю вам заказ. За него я заплачу, сколько скажете. В остальном, дамы, я с вами честен. Поэтому…

– Я не пеку торты для адских балов, – хриплю, поднимаясь из-за стола. Не смотрю на мать, замершую с раскрытым ртом, как рыба выброшенная на берег. Ни на отца, который сам на себя не похож сейчас. Он не догадался. Он просто… Просто… Просто наглый подонок, беспринципный и злой. Я смотрю прямо в глаза человеку, у которого нет ни принципов ни морали. Он берет все, что захочет. И дурными девственницами не брезгует. Проверено, – И знаете что? Проваливайте ка вы отсюда.

– Доча, – сипит мама. Плевать. Сейчас я не кисейная барышня. Мне есть за что бороться. Точнее за кого. Пусть он валит, и больше никогда не появляется в наших жизнях. Никогда.

– А говорила, что хорошо знакома с этикетом, – ухмыляется этот демон. Режет меня взглядом ледяных омутов. Замораживает. – Кулон у твоей дочери красивый. Он что-то значит?

– Ничего. Просто безделушка.

Еще немного и у меня отнимутся ноги. Хороша же я буду, если свалюсь к дорогим ботинкам этого черта, в которые он наверняка утрамбовал раздвоенные копыта. Картина как в финале бессмертной комедии. Кажется в этой комнате все окаменели. И воздуха не хватает и…

– Я это, забыла… – разносится предтечей конца света громкий жизнерадостный голос. Полинка, как же я ей сейчас рада. Она разбивает морок, соткавшийся в пространстве изо льда и огня. – Ой, а чего тут у вас? Хороните что ли кого? Тогда кутьи мне дайте и кагору. А то сдохну с голоду.

– Хороним, – хриплю я.

– Зря вы Варвара отказываетесь от заказа. Вот моя визитка. Надумаете, звоните. А мне и вправду пора. Спасибо, было весело.

Он уходит слишком стремительно. Резко, как страус-бегун из мультика. И все вокруг оживает. И все замороженные чувства подскакивают прямо к горлу, так что хочется просто открыть рот и заорать, выпустить на волю эмоции. Дать им долететь до самого неба.

– Ма, ты чего его знаешь что ли? – тихо шепчет моя Корюшка.

– Впервые вижу. Ну, чего все замерли? Давайте торт есть. Папа, я тебя очень люблю. Все будет хорошо. Не стоит обращать внимания на злобных придурков. Главное не опускать руки. Мы же вместе, справимся. А этот хмырь пусть подавится. Ему чужое горе счастья то не принесет, – звучу как жизнерадостная идиотка, хотя сейчас готова заползти под этот гребаный стол и забиться в конвульсиях. Он сказал, что забирает то, что его. Господи, пусть он никогда не узнает, что подарил мне в день моей несостоявшейся свадьбы. Хотя, он же женится. Зачем ему чужой ребенок? Он уже забрал жертву. Чертов демон.

– Варя, я тебя подвел снова. Вас всех, – говорит отец, ослабляя галстучный узел дрожащей рукой. Его вид мне совсем не нравится. И мама уже роется в шкафчике с лекарствами.

– Полина, вызывай скорую, – приказываю я подруге и устремляюсь к отцу.

Корюшка напугана, отцу плохо, у мамы истерика. И все это вина одного мерзавца. Не прощу, гада. Торт ему надо? Что ж. У этого подонка будет самая запоминающаяся свадьба.