Текст книги "Сборник рассказов Платановая аллея"

Ира подумала, что, наверное, если есть деньги, то навещать проституток легче, чем с кем-то встречаться. Отношения серьезнее, чем секс. Не надо связывать себя обязательствами… Глеб продолжал:

– Артем такой романтик. На гитаре играет, стихи пишет, своей невесте посвящает. Есть специальные Интернет-ресурсы, чтобы рифмы смотреть. Прозу решил не писать – слишком много букв на одной странице… Иногда, когда она уже спит, приезжает посмотреть на нее, на ее сон… Ее мама пускает его в квартиру. Ей сейчас четырнадцать. Ему еще два года гулять. А потом до свадьбы будет хранить верность два года и жить монахом без секса. Распустит свой штат проституток…

А как же естественная физиологическая потребность?

– Не перебивая!

Я молчу… Ты рассказывай, так интересно…

– Каких только женщин у него не было: брюнетки, блондинки, с маленькой грудью, как у мальчика, с большой. Толстые, худые… двойняшки, групповой секс. С узкими бедрами, с широкими… Даже мулатка с темными сосками… Кстати, Артем говорит, что силиконовая и обычная грудь не очень отличаются. На ощупь одинаковые. Один раз спал с двумя женщинами, говорит, было сложно… больше решил двух сразу не снимать… Сначала пытался запомнить имена всех женщин, с которыми спал, где-то на двадцатой сбился. Теперь уже не запоминает… Знаешь, сколько у него было женщин? Двести семьдесят восемь!!!

ОГО! Нехило он свои потребности удовлетворяет!.. Ну, хоть со счета не сбился, если имена запомнить не получилось!

– Может и сбился, он уже не знает. Ну, двумя больше, двумя меньше!

Точно! Сам переспал с половиной проституток города, а жена у него будет девственницей. Классно…

– С одной из своих шлюх устраивали садо-мазо. Она на него надела черный кожаный лифчик, на четвереньки поставила. Он смотрит такой на себя в лифчике, думает: «Что это?». Она била его плеткой и заставляла называть «Госпожой». Ему не понравилось. Сказал ей больше так не делать…

– Он делился с другом после ночи с толстушкой: – Занимаюсь с ней сексом, как с ведром. Жахаю ее, жир растекается под рукой, думаю: «Что я здесь делаю?..» – Отец находил ему красивых женщин и договаривался. Артем захотел балерину, ему сняли балерину. Отец нашел подходящую, договорился… Растяжка понравилась, только вся такая мускулистая, спина вся мышечная, как у мужика… Недавно, рассказывал, какую-то девчонку удовлетворить не смог. Так переживал…

Артем, наверное, когда женщину видит на улице, даже не помнит, спал он с ней или нет. Если высокая, то, наверное, спал. Если невысокая, то, наверное, нет…

– У его отца было не так много женщин, вот Артем и соревнуется… отец ходит, сыну проституток снимает… завидует, наверное. Хотя, говорят, отец – гомик, я у Артема однажды спросил: – Гомик? – Не знаю…

Ира подумала: «Какие они в этом «высшем обществе» все-таки развратные… Вагина – интересное место купли-продажи…»

Я вот недавно слышала передачу по радио: если у женщины было больше семи мужчин, то она уже сто процентов бесплодна. Это, по-моему, какой-то министр Чувашии, сказал. Значит, если у женщины было семь мужчин, то она бесплодна, а если у мужчины было двести семьдесят восемь проституток, то у него все нормально. Он потом женится на девственнице, сделает себе детей и будет жить «долго и счастливо».

– Мда… – Глеб на секунду замолчал…

– Для Артема секс вообще не важен, не интересен. Это мы тут ради секса… – Глеб замолчал. Он восхищался Артемом.

– С одной из своих проституток Артем спал долго. Распустил один гарем, набрал другой. Ее в своем гареме оставил. Понравилась. Она зашила вагину, сделала ее уже, чтобы секс с ней больше нравился. А то после тридцати, как грудь отвиснет, проституток быстро списывают… Так она еще на несколько лет продлила стаж работы. Вот они стараются, кремами мажутся, а то тридцатник и досвидос. У них знаешь, какая конкуренция…

– Родители младшему брату Саше тоже проституток снимают не с шестнадцати, а с четырнадцати. А то он инвалид, чтоб ему не так обидно было… Еще есть проститутки, которые специализируются на инвалидах, к ним уже не такие требования: внешность не обязательно модельная и держат до сорока.

– «Любимая проститутка» Артема работала косметологом в известной фирме. Он спал с ней с семнадцати лет, за четыре года успел привязаться, с ней можно было поговорить по душам, и она выполняла все его желания. Потом отец как-то сказал: – Пусть и Сашка к ней тоже ездит. Она хорошо все делает, и квартиру ей уже сняли. Пусть он тоже с ней развлекается. Ты два раза в неделю, он два раза. – Говорит, когда к ней стал брат-инвалид ездить, Артем был в шоке. Вот эти шлюхи мозги промывают…

Интересно, а что с проститутками происходит, когда с возрастом уходит красота, естественный процесс, как они живут потом? Что делают?

– Говорят, что они денег заработают, а потом уезжают, замуж выходят, детей заводят.

– Артем говорит, что сложнее всего от такой женщины уйти. Когда все уже произошло, о чем с ней разговаривать? Ему всегда неловко. Они постоянно хотят поболтать, в карты поиграть, пасьянс разложить, он им свои стихи иногда читает. А что, они не люди что ли? Говорят, как раз такие и понимают мужчин… Он думал, что подарить на день рождения другу – тренеру по настольному теннису, решил подарить один раз с одной из своих «наложниц». У отца спросил, нормальный ли подарок другу за три тысячи, отец сказал, что нормальный, сам Артем не очень разбирается. Заранее оплатил, другу понравилось. Потом с другом ее обсудили.

– Ему другой друг хотел двух девушек замутить. Артем так ждал, готовился… А они его кинули… Он и с тобой переспать хочет, ты ему понравилась. Попросил меня тебе передать, он платит три тысячи за раз. Тебе, если что, пять. Чувствую себя просто сутенером.

Нет, спасибо… Я как-нибудь обойдусь…

– Ну, я так, просто узнать, на всякий случай.

Да, я поняла…

«Вот дебил», – подумала Ира. – «Своей девушке предлагать переспать с другим. Два придурка».

– Романтик такой, вечерами гуляет со своими проститутками по кафе, хорошо одевает их, по клубам водит.

Да, я видела его, вчера он был с высокой брюнеткой, а сегодня с еще выше блондинкой. Обе красивые, худые, он им по плечо или ниже…

– Ну, фотомодели. Так он их на всякие вечеринки возит, друзьям показывает, хвастается…

Глебу нравилось говорить об Артеме: он как будто приближался к недоступному для него миру богачей, с их законами, возможностями и развлечениями.

Через несколько недель Глеб сам продолжил разговор:

– Недавно родители Артема что-то переиграли, выбрали ему другую невесту – покруче. Она, говорят, очень умная, старше Артема. Он теперь ходит, молчит, чтобы умнее казаться.

Быстро он свою невесту кинул, когда кого-то получше нашел. – Ира не удержалась. – Или он теперь двум девчонкам голову морочит?.. Я бы на месте его невесты ему в лицо плюнула.

Так он теперь должен одну разлюбить, а другую полюбить? Как у него все легко… Он у родителей спрашивает, кого ему любить. Кого надо, того и полюбит. У алтаря и познакомится, если что…

Глеб не обращал внимания:

– Его новая невеста не девственница, у нее были какие-то увлечения юности. Он хотел девственницу. Посмотреть, как это у женщины в первый раз. Ему родители купили девственницу за три тысячи долларов. Отец нашел какую-то студентку, которой нужны были деньги… Артем рассказывал, как запер дверь на ключ. Как она плакала под его тяжестью, корчилась от боли. Как он ее по-дружески обнимал, отпаивал успокаивающим, обезболивающим, потом они в обнимку смотрели на диване телевизор, разговаривали, и через несколько часов все повторил. Оплачено. Уходя, оставил деньги на тумбочке и больше ей не звонил. Оставил ее телефон сразу нескольким друзьям. Ее нужно объездить, успех закрепить. Второй и третий дешевле, но подзаработает. На следующий день позвонил один друг, сказал, что он все хорошо сделал, ему понравилось. С остальными обсудили за пивом. Обкатали. Со студенткой больше не виделись…

Что с ней стало?

– Не знаю…

У меня была преподавательница информатики в университете, – рассказывала Ира. – Ее муж тоже из очень богатой семьи. У них две взрослые дочери. Он до двадцати четырех спал только с проститутками, родители переживали, что совсем не женится… Его жена тоже не была девственницей, он тоже снимал себе девственницу посмотреть, как это у женщины в первый раз, для опыта, из интереса… Родители думали, что ему потом будет легко с женой. Она будет сильно отличаться от этих каждому доступных, до тридцати красивых женщин. Сейчас живет с женой, всю жизнь вспоминает загулы юности…

На фитнесе Ира видела друга Артема, сына депутата, она пыталась вспомнить, как его зовут, но так и не вспомнила. Скоро жениться должен. Ира видела его невесту – он привез ее на фитнес один раз поиграть в настольный теннис. Юная…неиспорченная…наивная… Очень милая, совсем ребенок… Полная противоположность тем опытным циничным женщинам, с которыми он обычно спал. Ее берегут для мужа, она живет затворницей, мало куда выходит из дома…

Вкусив все виды разврата, такие, как Артем, потом женятся на наивных девственницах…

Артем привык «потреблять» много женщин. А что потом? Всю жизнь вспоминать приключения юности? Отвечать на подколки друзей. Говорят, такие потом изменяют, не могут иначе…

– Ты не понимаешь…

Ну, конечно, куда мне… – сказала Ира тихо. Глеб, кажется, не услышал…

Апрельский четверг

Пасмурный апрельский четверг коротал день на кладбище на окраине города. Солнце светлым пятном на облачном небе еще не согревало. Небо то и дело проливало мелкие слезы… Холодный сильный ветер трепал невысокие деревья… Весна наступала медленно и не торопилась согреть замерзший город…

Яркие разноцветные венки на свежих могилах не радовали глаз. Красочные ленточки развивались на ветру с молчаливой скорбью. Портреты на надгробиях грустно смотрели на приезжающих… У подъезда к кладбищу спекулянты с живыми и искусственными цветами втридорога. У кого-то кресты, у кого-то памятники, у кого-то склепы… Кладбище, город могил, как жилой квартал многоэтажек с высоты птичьего полета.

За несколько недель до родительского дня на кладбище только одна машина.

Я с мамой, дядей и двоюродным братом приехала навестить могилы дедушки и бабушки. Я не была здесь несколько лет…

Нас молчаливо встретили два одинаковых ровных креста без надгробий. Бабушка не хотела, чтобы на ней лежал камень. За это время на дедушкиной могиле поставили крест… Год не делали, ждали, когда земля на могиле осядет. Обложили участок плиткой. Сделали оградку…На бабушкином кресте ровная прямоугольная табличка с позолоченными выпуклыми буквами. На дедушкином – овальная, белая с выведенными черной краской буквами…

Подмели место. Поставили надломанные цветы – гвоздики и тюльпаны. Я подергала сорняки, пробивающиеся через швы между плитками…

– Приехали пока мало народа…Чтобы в суете не толпиться…

– Ну и правильно.

– Деду надо такую же, как у бабушки табличку заказать. Но не могу того мастера найти. Чтобы одинаковые были. Если не найду, закажем у другого, но будет дороже…

– Для кладбища все такое дорогое…

– Да, умирать дорого, нужно жить…

– А захоронение прадеда так и не нашли. Прислали извещение, что пропал без вести. Я разыскивал по имени-отчеству, дате рождения… В какой-то могиле неизвестного солдата лежит. Семьдесят лет прошло, а у нас люди не захоронены…А хотим, чтобы в Европе к нашим могилам трепетно относились, когда сами этого не делаем…

– Соседняя могилка, ты посмотри, совсем неухоженная, никто не ездит. От нее к нам ветром заносит сорняки….

– И можжевельник нужно посадить. Бабушка так хотела. За границей все так делают.

– А могилы сквозные? Да? Можжевельник все и вытянет…

– И плитку хорошо, ровно положили.

– А что вы меня на кладбище не пускали? Я думала, вы что-то тут натворили…

– Ты же беременна была, родила, кормила…Куда тут по кладбищу ходить?

– Ну что? Помянем? Пирожки…

Поели…

Пробежала местная дворняжка, жалобно посмотрела на пирожки. Бросили ей один. Она быстро схватила и убежала…

– Ладно, давайте свечку поставим? У кого свечки? Забыли?

Дядя замешкался, порылся в карманах, нашел две церковные свечки …

Он с двоюродным братом суетились со свечками. Их задувал ветер. Они нашли две пластиковые бутылки, отрезали горлышки, поставили в них свечки. Воткнули поглубже в землю. Зажгли.

Про себя прочитали молитву «Отче наш»…

– Как-то холодно сегодня, ветрено…

Свечки гасла. Их снова зажигали.

Помолчали. Постояли в тишине… Ждали, когда догорят свечки… Дедушкина догорела быстрее…Бабушкина мерцала до конца, даже кусочек, воткнутый в землю на пару сантиметров… Бабушка не хотела нас отпускать…

– Какая хорошая кованая ограда полукругами, с узорным пиками… и чужие лазить не будут …

Говорили медленно и тихо, заполняя неловкие паузы бытовыми заботами… Говорили пустое и не сказали главного… Хотелось сказать, как их не хватает, что я скучаю и вспоминаю их каждый день. Люди, которые нас воспитывали…их уже нет… А говорили о железной оградке, о ворах-армянах, намухлевавших с накладной, о сорняках, пробивающихся через плитку и что их можно засыпать солью, о дороговизне кладбищенских работ. Что место угловое и нужно поставить дополнительную оградку.

Так хотелось сказать, что у бабушки недавно был день рождения и мы отметили его тортиком. Что их могилы как раньше кровати в их комнате: дедушкина слева, а бабушкина справа. Что я до сих пор варю картошку по бабушкиному рецепту. Что мой сынок чем-то похож на дедушку, такие же карие глаза и настырный характер. Бабушка всегда хотела, чтобы у детей или внуков были дедушкины карие глаза… Что работа нравится… Что их никто никогда не заменит…

– Завтра дождь передавали. Опять полезут сорняки. Приедем на родительский день – уберем.

– Кладбище так разрослось. Скоро справа новый ряд появится. Мы оказываемся в центре, не подъехать. И стройку начали. Новый элитный комплекс. Отсюда видно. Пробки. Добраться будет сложнее.

– И старую дорогу закрыли, теперь ехать только в объезд почти через все кладбище.

– А березка у соседей – ты посмотри – могилу поднимает. Все земля в ухабах. И к нам на место лезла, хорошо, что мы ее извели.

– Ты дорогу запомнила? В навигатор координаты вбей…

– Свечки догорели. Поехали, холодно уже…ветер сильный, насквозь продувает…

Домушник

«Мал форточник, да ловок»

Народная поговорка

Обычный мартовский вторник только разменял полдень…. Тихий, спокойный дворик. Ярко светило солнышко…Негромко пели птички…Легкий ветерок покачивал ветки кустов сирени у дома…зеленая травка в кирпичной прямоугольной клумбе около окон только одной квартиры.… Неприметный двор, каких тысячи…узкая дорога между пятиэтажными хрущевками, за двойным рядом гаражей детская площадка… Крики учеников на стадионе у школы за углом…

По дороге шел субтильный молодой человек. На вид абсолютно не приметный, щуплый и хилый, одетый просто, но аккуратно, в толстовке, джинсах и кепке. Он шел немного ссутулившись и глядя под ноги… Можно было подумать, что он дойдет до конца дома и повернет к школе или политехническому университету, как раз успеет на следующую пару по химии или матанализу…

Вдруг парень прыгнул к кустам, по обезьяний взобрался по оконной решетке, как по лестнице. Опираясь на кондиционер первого этажа, он ловко ухватился руками за подоконник, профессионально карабкаясь, подтянулся, и …уже через несколько секунд легко отогнул створку пластикового окна, гуттаперчево проскользнул в форточку второго этажа…

В квартире, покой которой нарушил вор-домушник, жила всеми уважаемая семейная пара под восемьдесят: Ирина Александровна и Владимир Иванович. Оба преподавали в техническом университете. Ирина Александровна, тучная невысокая старушка, бочонок на ножках, гений физики, профессор, уже лет пятьдесят преподавала механику первым двум курсам. В молодости красивая блондинка, сейчас полностью седая, но покрашенная в золотистый блонд, свои длинные волосы ниже колен она заплетала в косу и накручивала ее вокруг головы несколько раз, закрепляя шпильками. Ходила как настоящая русская красавица. Владимир Иванович, высокий, лысый и зачесывающий свою лысину на макушке оставшимися волосами с боков, всегда аккуратно одетый, ходил в хорошо наглаженных рубашках, брюках со стрелками, жилетках, кепочках и плащах, доцент, изучал гидравлические установки, читал выездные лекции в станицах. Поженились они около пяти лет назад, до этого встречались лет сорок. Ирина Александровна с шестидесятых годов жила здесь с престарелой матерью, которая была против Владимира Ивановича, и только после ее смерти Ирина Александровна и Владимир Иванович, наконец, съехались, а через десять лет расписались. Они бы и дальше не регистрировали отношения, но на эту квартиру стала претендовать неведомая родственница из Подмосковья, которая пыталась оформить опекунство над Ириной Александровной, пришлось через суд доказывать дееспособность и расписываться…

Владимира Ивановича считали интеллегентнейшим человеком, он в жизни не произнес ни одного ругательного слова. Говорил тихо и все сорок пять лет отношений дарил Ирине Александровне цветы. Когда переехал к будущей жене, стал еще вежливее и цветы стал дарить еще чаще…

К этой краже преступник готовился несколько дней, узнал, что в квартире нет собаки, решил, какое окно самое удобное для вторжения, где могут находиться деньги и украшения. Грабитель планировал по-тихому стащить все самое ценное и бесшумно уйти с помощью отмычки уже через дверь.

Форточник быстро узнал расписание занятий «бабульки», как он про себя именовал Ирину Александровну, и «дедульки» Владимира Ивановича. Выбрал вторник, когда «дедулька» уезжал на пары в Динскую, а «бабулька» «отвисала» в универе допоздна. Он навел справки, что старички хорошо зарабатывали, ни детей, ни внуков, жили «для себя». Здесь нашлось бы, чем поживиться.

Немного мучила совесть – обворовывать пенсионеров. Уменьшив звук совести до нуля, профи пошел на дело…

Попав в жилище, вор отшатнулся и на мгновение замер. Первая комната напоминала скорее неорганизованный склад. Здесь не жили. В комнате только узкий проход от окна до двери. По обе стороны в четыре-пять рядов стояли коробки, баночки, скляночки, ящички, стопки книг….Паутина по периметру…

Поражал запах пыли и пожелтевших от времени книг… Пыль вытирали дважды в год: на январские праздники и в день рождения Ирины Александровны. Но зато комнату часто проветривали. В квартире не разувались, куски грязи на полу. Вор через подошву чувствовал песок хлебных крошек и мусора…

Чтобы добраться до шкафов у стен, нужно разобрать по пять слоев до потолка. О существовании шкафов можно было догадаться разве что по лакированным антресолям, примотанным паутиной к потолку. На шкафах штук девять фарфоровых ваз. Грабитель посетовал, что их не вынесешь, привлекли бы лишнее внимание.

В ровненьких стопках, перевязанных джутовыми шпагатами, с семидесятых годов хранилась подписка газет. Рекламные буклеты не выбрасывались, лежали сложенные аккуратной стопочкой, вдруг понадобиться куда-то подложить.

В некоторых коробах залежи подаренного преподавателю алкоголя, о котором втайне уже пару десятилетий мечтал сосед сверху. С шестидесятых годов вино и коньяк стали только лучше. У Ирины Александровны, как в элитных погребах, вино и коньяк настаивались десятилетиями. Поискав, можно найти бутылку полувековой выдержки.

Ирина Александровна покупала точно такую же технику, как соседка напротив. У нее прямо в упаковке стояла газовая плита, вторая стиральная машина. Нераспечатанный пылесос с девяносто седьмого. В коробках обувь, ношенная и новая, давно вышедшая из моды, некоторая уже мала или узка. Ящики с посудой, полотенцами, свернутые вещи матери Ирины Александровны, умершей пятнадцать лет назад.

Ирина Александровна ни с чем не расставалась: упаковочная бумага, целлофановые кулечки, пакетики, одноразовая посуда, мытая и немытая… Все складывалось, хранилось и забывалось.

Хозяева уже не помнили, что держали в третьем ряду справа в белом ящике… Они часто переворачивали все вверх дном в поисках, например, узорного чайничка, подарка от кафедры Ирине Александровне на пятидесятипятилетний юбилей. Иногда проводили ревизии, но ничего не выбрасывали, а только дальнозорко пересортировывали… Соседи предлагали завести список, что, где лежит…

Вор нечаянно задел какую-то коробку, к пожелтевшему потолку поднялась стая моли… С молью хозяева жили дружно. Они ее не трогали, а она жировала, питалась разве что шерстяными кофточками, выгрызая равномерные проплешенки, тремя дубленками, из них двумя неношеными, не трогая упакованную в вакуум норковую шубу. Моль царствовала в коробках с вязаными пуловерами и шкафу с пальто, отъелась, разленилась …

Только недавно с изобретением сотовой связи вымерли рыжие тараканы. Раньше стада домашних животных бесстрашными табунами неспешно скитались по комнате, пировали хлебными крошками, плодились и размножались… За годы жизни вместе с хозяевами сроднились… Жилось тараканам хорошо. Владельцев квартиры они не боялись, настолько обнаглели, что не удосуживались прятаться даже при них. Ирина Александровна пыталась извести прусаков, ставила липучки с ядом…Ловушки месяцами не убирались, превращаясь в маленькие кладбища…но размножались сытые тараканы быстрее, чем умирали…

Когда вымерли тараканы, вместе с Владимиром Ивановичем появился беспородный пушистый белый кот Мурзик, который заменял бездетной паре маленького ребенка. Они его кормили детским питанием, покупали игрушки, разве что не пеленали…

Ошарашенный вор метался между ящиками, в тщетной надежде найти деньги в обычных местах: коробках с сапогами, микроволновке. В этом бедламе ничего найти нельзя…

Его действия разоблачали профессионала. Грабитель совершал кражу почти каждую неделю. Обычно сначала он забирал все ценное, что подворачивалось под руку в тонкой кожаной перчатке. Тщательно проверял вазы, шкатулки, ящики шкафов, сервантов и столов, затем обследовал книги и диски. Забирал ноутбуки, сотовые. Люди обожали хранить деньги под матрацами или зашивать конверты с деньгами в подушки. Некоторые даже прятали деньги и драгоценности в смывные бачки. Опытный домушник, он находил наличные и драгоценности за пять минут.

Даже этот преступник не был готов к такому беспорядку. Хлам можно было разве что выгребать экскаватором. Кто бы мог подумать, что у этих физиков такой срач? Его уже должна была насторожить замызганная незатейливая дверь и окна с грязными мятыми шторами.

В комнате-чулане взломщик не задержался. Попасть во вторую комнату позволял только тонкий проход между коробками…По всей квартире проложены узкие тропы между слоями вещей до потолка…

Посреди второй комнаты большой стол с длинной до пола бархатной красной скатертью. Расчищен только тесный коридор вокруг стола к антикварному серванту, кровати и телевизору. Под столом сваленные грудой, все возможные учебники по физике и гидравлическим установкам, покрытые сантиметровым слоем пыли книги, рыбные консервы, покупная закрутка…. На столе горы бумаг, листы формата «а-четыре», исписанные крупным почерком, тетрадки в линию и клеточку, пожелтевшие от времени, с решенными задачами повышенной сложности. Стопки бумаг, чья-то припыленная диссертация… тетради студентов и пара дипломов, листочки с контрольными и самостоятельными, исчерканные красной пастой. Только небольшой кусок стола был свободен от кипы бумаг, здесь проступала красная бархатная скатерть, пыльная, кое-где потертая, вся засыпанная крошками. Место очищено как раз для двух тарелок: преподаватели питались у телевизора.

В серванте пыльные дымковские игрушки, коллекция матери Ирины Александровны, черно-белые фотографии без рамочек за стеклом…серый хрустальны сервиз, раритетные учебники по физике, еще с семидесятых годов…

Ирина Александровна не лучше и не хуже других педагогов. Все пятьдесят лет она преподавала по тем же методикам и тем же учебникам. Студенты ее не любили, объясняла она сумбурно. Обычно после ее пар запуганные студенты переставали понимать курс вообще и потом всю жизнь вспоминали механику как что-то недоступное и заумное…. Она усложняла самые простые формулы и внушала чувство неполноценности любому отличнику. Спрашивала она по всей строгости, взятки принципиально не брала, не раз была бита студентами-двоечниками за отчисление перед весенним призывом и иногда гордо плыла по коридорам университета, сверкая замаскированными тональным кремом фингалами…

На кухне тоже печальная картина… На грязной плите замасленная чугунная сковородка со вчерашними макаронами. В раковине немытые тарелки. На столе коробка шоколадных конфет, побелевших от времени. После ремонта новенькая плитка на зависть соседке напротив… Сваленные в углу запечатанные наборы посуды из нержавеющей стали, упакованные чайные сервизы. На балконе второй холодильник с просроченными уже пару лет, замороженными пельменями… Человек науки, неприспособленный к быту, Ирина Александровна витала в квантовых облаках. До шестидесяти о ней заботилась престарелая мама. Учиться готовить Ирина Александровна начала после ее смерти и не особо преуспела…

Рожденные в тридцать пятые, выросшие в годы войны, Ирина Александровна и Владимир Иванович не умели расставаться с вещами, помнили, как все сложно достать. Они знали нищету не понаслышке, жили впроголодь, питались по талонам, ходили в обносках по двадцать лет… Семенили годы, cменялись режимы, квартира Ирины Александровны оставалась прежней, как всегда готовой, как маленькое убежище, к войне, перестройке, кризису девяносто восьмого, голоду, дефициту, блокаде…

Умелец рассчитывал обокрасть квартиру за пять-семь минут, максимум десять. Прошло двадцать. Вор шарахался из комнаты в комнату и заметно нервничал. Проверил сервант, пару раз чихнув, вывалил все на стол, схватил пару тысяч и драгоценности в сахарнице. Виртуозно пошманал холодильник. Ничего.

Разочарованный и грустный, он выпотрошил книги – только пыльные учебники. До шкафов не добраться – груды хаоса…

Тут в дверной скважине заскрежетал ключ, Мурзик побежал мяукая к двери… Профессор-физик вернулась домой – несколько пар отменили – и недавно прооперированными, глаукомными глазами искала замочную скважину… Форточник расстроено пробубнил под нос: «Чтоб я еще раз полез к физикам…», и второпях улизнул в окно…

Отомсти другому

Я встречалась с Димой уже полгода. Мы считались стабильной парой.

Федор – лучший друг Димы, – они учились в одной группе на экономфаке. Федор двадцатишестилетний высокий, стройный, загорелый красавчик. Закончил с красным дипломом университет. Сейчас работал инспектором в налоговой. Как он сам говорил: «Трудился на благо государства». Его орлиный профиль не давал покоя многим девушкам инспекции. Федор ходил в спортивный клуб, любил играть в большой теннис. Cледил за собой и одевался с иголочки. Долго копил на машину, но, в конце концов, попросил маму продать дачу и купил себе новенькую «дайоду». А еще Федор хотел жениться на Лене…

Мне было по душе, что Дима дружит с таким серьезным молодым человеком: «Скажи мне, кто твой друг…»

Я слышала, что у Федора большая любовь еще со школы. Лена мне нравилась. Они с Федором учились вместе и жили в одной девятиэтажке около стадиона «Кубань». Лена была не то чтобы красивая. Но очень милая. Такая рыженькая лисичка со смеющимися черными глазками.

Они подходили друг другу, курили одни сигареты, вместе болели за «Краснодар», постоянно писали друг другу забавные эсэмэски. Оба по утрам и вечерам гуляли с собаками. Когда Лена куда-то уезжала, она оставляла Федору ключи от квартиры, и он подкармливал ее черепашку. Мне казалось, они уже женаты.

Они хорошо смотрелись вместе… Помню, как мы вчетвером гуляли по парку после дождя. Федор обнимал Лену и целовал ее волосы. У него светились глаза. Они босиком ходили по лужам, кормили уточек. Когда Лена становилась под деревьями, он тряс ветки, обливая ее потоком свежих капель. Она смеялась и прыгала ему на шею, обхватывала его ногами, и он долго кружил ее… Как они были счастливы!

Потом они расстались.

Я не знала подробностей. Дима скрытничал, разглагольствовал о тотальном непонимании, о ветрености женщин… Мы думали, они помирятся… Но потом появилась Аня…

Аня мне тоже понравилась…Она была чем-то похожа на Лену, только брюнетка, но с такими же черными смеющимися глазами. Ей было двадцать два, и она недавно окончила педагогический институт. Я видела ее всего несколько раз… Знаю, что они часто смотрели фильмы у Федора дома…

Через три месяца Федор почему-то расстался и с Аней… Я не интересовалась деталями.

На моем дне рождения Федор познакомился с Полиной.

Полина – моя подруга. Мы часто виделись на работе, и годы сотрудничества сдружили нас. Полина по национальности татарка, в Краснодар ее занесло из Астрахани в поисках приличной работы и лучшей жизни. Она устроилась педиатром в частной клинике. Высокая и худенькая, веселая, сказочно красивая, мимо таких мужчины не проходят спокойно.

Федору Полина понравилась сразу. Он начал наступление по всем фронтам. Завалил ее комплиментами:

– Вы прекрасны, обольстительны! – когда он ухаживал, он говорил девушкам: «Вы». – Может быть, вы снизойдете и подарите свидание такому невзрачному парню, как я? – Федор поцеловал Полине руку. «Невзрачный парень» явно скромничал…

Ухаживания Федора меня насторожили, уж слишком часто в последнее время он менял девушек… Да и Дима разоткровенничался:

– Ты скажи Поле, чтобы не начинала встречаться с Федей…Не говори, что это я предупредил…просто отговори…понимаешь? Я не могу объяснить, просто отговори ее… Она неплохая, не нужен он ей…

– Ты объяснишь потом?

– Да, обещаю…

Полина не стала меня слушать. Она уже вращалась на орбите Федора:

– Знаешь, какая я счастливая… Я точно влюбилась… Он потрясающий!

Федор встречал Полину с работы с цветами, подвозил домой. Приглашал в рестораны и ночные клубы…

Полине родители купили квартиру, ее мама приезжала из Астрахани просмотреть бумаги. Федор сам предложил познакомиться с мамой, был просто очарователен!

Нам вчетвером было очень хорошо вместе… Мы часто ездили в бильярдный клуб. Мальчики предпочитали русский, он сложнее.

Сначала мы играли командами по парам. Но мы с Полиной были лишними на этом празднике шаров, и обычно игра сводилась к дуэли мальчиков.

Дима и Федор не отставали друг от друга.

Вокруг стола постоянно мелили кий, то присаживаясь, то подпрыгивая, оттопыривая ноги, иногда в немыслимых позах, парни по очереди целились, промахивались или загоняли шары в лунки. Иногда доставали подставку для кия, растопыренную палку с семейным названием «теща». «Теща» помогала загонять сложные шары. Каждому забитому радовались как дети. Будто от победы зависела чья-то жизнь или счастье.