Текст книги "Планета изменяющихся"

– Я не предполагала, что все может зайти так далеко! – с трудом пробормотала Рамина, на ее лице была видна отчаянная внутренняя борьба.

– Спросили бы у Тима! – жестко бросил ей Локки. – Мальчик имеет устойчивую связь с тем летучим кошмаром!

– Я не могу убить свою дочь! – простонала Рамина, в отчаянии заламывая руки. – Я пыталась давать ей успокаивающие настойки!

– И в преддверии парада планет они перестали действовать! – сурово добавила Нюррсс. – А гордость не дала вам возможности, обратиться за помощью к брату! А вы не подумали о том, что подобная судьба грозит и Тиму? Вот, этот юноша прошагал большую часть континента, пытаясь добраться до герцога, чтобы тот помог ему обуздать сходный дар!

– Все, это, так и есть! – подтвердил Локки. – Мой дар может подчинять себе людей, вызывая у них видения тех образов, которые рождаются во мне во время пения. И, несмотря на то, что я абсолютно не желаю причинять людям зло, мой приемный отец счел дар опасным настолько, что забыл разногласия с герцогом и попросил его о помощи. Но мне было проще, ведь, мой дар прорезался, когда мне было уже четырнадцать, и я находился под опекой Круга Менестрелей. Хотя, насколько я могу вспомнить, чувства людей были для меня открыты с самого раннего детства. Нечто подобное я вижу и у Тима, только в более сильной форме.

– А тело твое изменяется или остается стабильным? – осторожно поинтересовалась Рамина.

– Физических изменений со мной никогда не происходило! – покачал головой юноша.

Лицо знахарки помрачнело:

– У моей дочери, сначала, тоже было все в порядке, только всплески ее эмоций слишком сильно сказывались на тех, кто оказался рядом. Но после рождения Тимми, у нее начались неконтролируемые трансформации. И в измененном состоянии сила воздействия на людей неизмеримо возрастала. Я перебралась сюда, намереваясь посоветоваться с братом, но дочь сбежала из дома и бродила по округе в измененном состоянии. Возвращалась она только на зов Тимми, у них очень сильная связь. Римма всегда помнит, что он – ее сын. Тогда мне удавалось ее, на некоторое время, успокоить.

Нюррсс погладила по голове мальчика, который прижался к бабушке, пытаясь успокоить ее. Когда женщина снова заговорила, то в глазах ее стояли слезы:

– Я упустила свою дочь, и ее безумию есть причина. Но хуже всего то, что я не понимаю, что происходит с внуком!

Она подняла длинный рукав его рубашки, и Локки увидел, что на руке, выше локтя, расположилось большое пятно, покрытое темной шерстью.

– У него начинается трансформация? Так рано? – осевшим голосом спросил Локки.

Юноша хорошо проработал сведения, собранные в библиотеке сенешаля, поэтому знал, что слишком ранние трансформации приводили к появлению изменяющихся, которые застревали с трансформированном состоянии и теряли рассудок.

– Такие участки у него появляются и исчезают! – едва сдерживая рыдания, сказала Рамина. – Я пыталась обучать его, как обучали нас с братом, поила его настоями. Но последние дни такие проявления не поддаются моему воздействию!

– Посмотрим, может быть, они поддадутся моему? – мягко улыбнувшись, промолвила Нюррсс.

Женщина взяла мальчика за руку, отвела его в сторону.

– Посмотри мне в глаза, Тимми! – попросила она, положив свою ладонь ему на затылок.

Мальчик доверчиво заглянул ей в глаза, а через пару минут его тело обмякло. Нюррсс подхватила его на руки и села вмести с ним на узкую кровать. Она покачивала малыша и что-то очень тихо напевала, словно кошка мурлыкала на освещенном солнцем подоконнике. Через несколько минут она поманила к себе Локки, тот засучил рукав на рубашке мальчика и увидел, что оттуда посыпалась опавшая шерсть, открывая пятно розовой вздувшейся кожи.

– Как я и предполагала, корень всех, ваших, проблем не в телах, а в головах! – Локки понял, что Нюррсс обращается к обоим присутствовавшим. – К трансформациям Тима подталкивает связь с матерью, когда она находится в измененном состоянии. Ситуация усугубляется полнолунием и парадом планет. И есть еще одно обстоятельство, из-за которого я и прибыла в ваши места. Оно серьезно угрожает безопасности всего населения, но как я теперь понимаю, нестабильные изменяющиеся могут пострадать сильнее всего. Тем более необходимо, как можно быстрее, найти вашу дочь и снизить интенсивность ее мозгового излучения. Ваш брат, герцог, помог мне изготовить концентрированное вещество, при введении которого в кровь измененного, блокируется гормон, управляющий трансформациями. Человек впадает в бессознательное состояние, а тело, постепенно, приходит в норму. У меня есть устройство, позволяющее быстро ввести лекарство в вену.

Леди-конунг осторожно положила уснувшего мальчика на постель и достала из сумочки маленький металлический цилиндр, заканчивающийся тонкой иглой.

– О, Ройс отдал вам один из древних шприцев! – удивленно воскликнула Рамина.

– Когда-то медицинская наука в ваших местах была развита гораздо лучше, как и ремесла! – недовольно поморщившись, констатировала Нюррсс. – Я еще не совсем разобралась в причинах вашего упадка, но необходимо усмирить вашу дочь, пока ее воздействие не привело к междоусобной войне, способной еще сильнее разрушить ваше общество. Какие у вас предложения?

– На нижнем этаже я оборудовала своего рода ловушку, – несколько смущенно призналась Рамина. – Тим звал свою мать, стоя у входа в прочный каменный подвал, а после того, как она туда влетала, мы с ним выскакивали в боковую дверь и спускали механизм, захлопывавший входные ворота. Оттуда ее крики почти не слышны, а когда она устанет и проголодается, то получает, вместе с едой, успокаивающее средство. Но последние две недели Римма перестала откликаться на его зов. А еще эти пятна! И если все так, как вы говорите, то мальчику очень опасно находиться рядом, когда мать настолько возбуждена!

Произнеся эту тираду, сестра герцога, до хруста, сжала пальцы рук и с болью взглянула в сторону внука.

– Вы говорили, что трансформации Риммы начались после рождения Тима, – задумчиво посмотрев в их сторону, произнесла Нюррсс. – А кто был его отцом?

– Я даже не знаю! – печально взглянув на нее, ответила знахарка. – Мы жили тогда в другом городе, дочь росла очень красивой и своенравной девочкой. Ей было всего пятнадцать, когда полная луна увела ее из дома. Риммы не было несколько дней, затем она вернулась в изорванной одежде и с глубокими ссадинами на теле. Мне кажется, что девочка попала под влияние изменяющихся, для которых она послужила, всего лишь, игрушкой. Так или иначе, Римма никогда не рассказывала об отце ребенка. Поначалу, я не обнаружила во внуке склонности к изменениям, лишь, его связь со мной и матерью была необычайно сильной. Но я полагала, что это – моя наследственность. Я тоже сохраняла стабильность тела, но имела сильное влияние на окружающих людей.

– И вашему брату это не нравилось! – догадался менестрель. – Таких, как мы с вами, отталкивают и стабильные, и изменяющиеся. Я думаю, именно поэтому моя мать отдала меня сенешалю. Хорошо хоть, у Джоэла Стилла хватило мужества принять меня в семью и заняться обучением!

– Я тоже была не менее способна к наукам, чем мой брат! – грустно усмехнувшись, заметила Рамина. – И пока были живы наши родители, между нами не делалось различий. Но однажды они ушли на охоту, в измененном состоянии, и не вернулись. А Ройс был слишком самолюбив, чтобы считаться с чьим-либо влиянием. И прилагал невероятные усилия, чтобы выдать меня замуж и услать куда подальше. Но такая судьба меня не устраивала, я предпочитала быть бедной, но свободной.

– А я не ошибусь, если предположу, что отец Риммы – герцог Ройс? – внимательно посмотрев на женщину, спросила Нюррсс.

Локки тихонько охнул, увидев, как покраснело лицо Рамины. Но та справилась с волнением и согласно кивнула головой:

– Это была плохая идея! Мы постоянно препирались по поводу моего замужества, и я решила, что если стану для него больше, чем сестрой, то он оставит меня в замке. Однажды, в полнолуние, я пришла к нему в спальню. Изменяющимся, в такое время, сложно сопротивляться физическому влечению. Он был моим первым мужчиной, но после того, как мы разделили постель, Ройс внезапно впал в бешенство, трансформировался и убежал в горы. Я страшно перепугалась и упросила Джейриса дать мне лодку, чтобы убраться из замка. Река унесла меня гораздо дальше этого городишки, я нашла добрых людей, которые приютили меня. Вскоре стало ясно, что я жду ребенка. Мне пришло в голову, что это могло примирить меня с братом, но тут пришли вести о скорой свадьбе герцога с дочерью одного из вассалов. И я решила не портить ему жизнь.

– Зато, испортили жизнь своей дочери и внуку! – желчно прокомментировала Нюррсс. – И поставили на грань войны жителей этого герцогства! Поэтому, давайте решать вопросы по мере срочности! Сначала поймаем и успокоим Римму, а потом уладим ваши семейные проблемы. Кстати, по словам Джейриса, герцог Ройс чувствует вину за происшедшую размолвку, разрушившую семью. А сам Джейрис к вам неровно дышит!

Рамина снова густо покраснела и смущенно пробормотала:

– Я знаю, после моего переезда в этот город, он, время от времени, навещал нас с Тимом! Но что бы Джейрис подумал, узнай он всю правду!

– Постарался бы помочь, он очень добрый и справедливый человек! – уверенно ответила Нюррсс, а Локки решительно кивнул головой. – Но Джейрис не простит вам, если воздействие Риммы разрушит мир между горожанами и изменяющимися! Придумайте, как нам поймать вашу дочь!

Рамина прикусила губу, тяжело вздохнула, принимая решение, и тихо произнесла:

– Римма обязательно прилетит, если будет уверена, что ее сын в опасности!

Нюррсс с сожалением посмотрела на спящего мальчика и предложила:

– Давайте, отнесем его вниз, там я разбужу Тима, и пошлю в его мозг видение огня. Малыш испугается, мать ринется ему на помощь. Судя по тому, что горожане опять испытывают влияние баньши, твоя дочь снова в измененном состоянии и движется в сторону города. Как только она влетит в ловушку, ты унесешь малыша и дашь ему успокоительное. А мы с Локки попытаемся обездвижить Римму и ввести ей лекарство, оно успокоит ее в течение пары минут.

Локки поморщился, план ему не нравился, но ничего лучшего в голову не приходило.

Глава 6. Сражение и его последствия

Осматривая подвальное помещение, менестрель удивлялся тому, как хорошо все было продумано. Массивная железная дверь вела наружу и выходила на обрывистый берег реки. С помощью системы блоков она поднималась вверх, а при необходимости быстро падала вниз. Низкое помещение не давало возможности взлететь. Боковая дверь была снабжена толстой железной решеткой. В дальнем конце комнаты стоял крепкий деревянный стол, на котором были укреплены толстые ременные петли. Нюррсс очень внимательно осмотрела все устройства и стол, на котором видны были борозды, оставленные крепкими когтями.

– Ты закрепляла здесь Римму после того, как она засыпала? – спросила она.

– Да, но не всегда лекарство действовало с первого раза. Бывало, что дочь просыпалась, будучи все еще в измененном состоянии, – нехотя призналась Рамина.

– На этот раз у нас нет времени на ожидание! – мрачно заметила леди-конунг. – Неизвестно, что станет с Тимом, если он, для начала, перепугается, а потом долго будет слушать ее крики, и все, это, в период парада планет. Придется успокаивать ее довольно жестко!

Нюррсс скинула платье и продемонстрировала Рамине свое истинное телосложение. Та невольно отшатнулась, увидев хвост и когти, выскочившие на ногах Нюррсс, после того, как она сбросила короткие сапожки.

– Пообещай, что не станешь убивать мать Тима! – простонала знахарка, умоляюще протягивая к ней руки.

– Если бы я хотела, то уже давно бы это сделала! – довольно резко ответила Нюррсс. – А теперь я, уж точно, не решусь лишить мальчика матери! Такое потрясение, вполне, способно привести в этот мир еще одного баньши, обозленного на весь мир. Неси сюда Тима, и начинаем, пока ваши соседи не начали возвращаться из замка!

Проводив взглядом расстроенную Рамину, леди-конунг повернулась к Локки:

– У тебя здесь самая сложная задача! Рамина с мальчиком выйдут наружу, мы с тобой войдем в контакт и, как только я разбужу Тима и пошлю ему видения огня, ты начнешь отслеживать появление контакта с баньши. По твоей команде, Рамина уносит внука, а ты проследишь, чтобы дверь за ними была закрыта. Мне совершенно незачем ее присутствие рядом, когда буду пытаться обездвижить ее дочь! Твоя задача – не попасть как под влияние крика баньши, так и под удары ее когтей. Когда я прикажу, подашь мне шприц с лекарством.

Через несколько минут знахарка спустилась в подвал, неся на руках внука. Нюррсс, еще раз, повторила для нее последовательность действий, и они, все вместе, вышли на берег реки. Менестрель прислушался, используя все свои возможности, но эмоциональный шум, исходивший от возбужденных горожан, продолжавших бродить по городу, не давал возможности сосредоточиться. Юноша посмотрел в сторону леди-конунг, на ее лице читалось искреннее сожаление, но глаза и поза выдавали твердую решимость, следовать намеченному плану.

– Как бы мне хотелось избежать всего этого! – тихо промолвила она, осторожно погладив малыша по вихрастой головке. – Я могла бы увезти мальчика достаточно далеко, чтобы он не ощущал связи с матерью, но здесь есть сотни других малышей, которые тоже страдают из-за проделок баньши. А если не будет помощи Тима, то Римму, рано или поздно, придется убить. И Джейрис, или ваш брат, сделают это безо всяких колебаний. А мне бы хотелось, чтобы вы, все, жили долго и счастливо.

Рамина метнула в ее сторону затравленный взгляд, коснулась лба своего внука дрожащими губами. А потом едва слышно пробормотала:

– В измененном состоянии когти Риммы ядовиты. И шип на хвосте – тоже.

Нюррсс бросила в ее сторону сердитый взгляд и желчно промолвила:

– Хорошо, что соблаговолила сказать об этом, хотя бы сейчас!

– А может быть мы, вместе, спрячемся за решеткой, ты попробуешь нанести баньши ментальный удар, и только после этого привяжем ее и введем лекарство? – с тщетной надеждой спросил менестрель.

– Я не хочу, чтобы мой удар, рикошетом, пришел в тебя и в Тимми! – покачала головой Нюррсс. – Решение принято и отступать некогда!

Леди-конунг решительным жестом положила руку на лоб мальчика, тот вздрогнул, открыл затуманенные сном глаза, и вдруг пронзительно заверещал. Рамина, с трудом, удерживала в руках бьющееся тельце. Локки, неимоверным усилием воли, заставил себя прислушаться к чувствам мальчика, и, буквально через несколько мгновений, уловил контакт с беснующимся разумом баньши.

– Бегите вовнутрь, она близко! – закричал он, заталкивая в подвал бабушку и внука.

Дальнейшие события развивались, словно в дурном сне. Менестрель вытолкнул Рамину с Тимом за решетку и едва успел обернуться, как заметил подлетающее к двери существо. Глаза баньши горели бешеной злобой, заряд ее эмоций с такой силой ударил в разум юноши, что он едва не забыл нажать на рычаг, опускающий входную дверь. Железная плита с грохотом упала вниз, и в тот же момент Нюррсс, притаившаяся рядом с дверью, прыгнула на спину баньши. Локки показалось, что внутри низкого помещения заметался сплошной клубок когтей, зубов и оглушительного воя. Леди—конунг, определенно, обладала боевыми навыками, но она старалась не наносить смертельных ударов, ее когти оставляли только поверхностные раны, тогда как Римма разила насмерть. И ни один из ударов Нюррсс, которые свалили бы наземь крепкого мужчину, не мог справиться с измененным существом.

Схватка шла с переменным успехом, и Локки решил, что пришла пора вмешаться. Юноша стремительно метнулся в сторону стола, выдернул один из крепежных ремней и, улучив момент, когда Нюррсс, очередной раз, оседлала баньши, кинул женщине ремень.

– Придуши ее, или она отправит тебя на тот свет! – отчаянно завопил менестрель.

Нюррсс ловко перехватила ремень и сдавила им горло баньши. Существо продолжало метаться, но через минуту глаза его закатились, и баньши осела на пол.

– Несем ее на стол! – крикнула леди конунг, хватая задние лапы.

Локки схватил существо за крылья и поволок к столу. Они с Нюррсс уже закрепляли последние ремни, как вдруг хвост баньши вывернулся из ременной петли и с силой ударил женщину по плечу. Острый наконечник прорезал серебристое вещество и распорол плоть. Выступила кровь, но серебристое вещество быстро затянуло рану. Нюррсс схватила лежащий рядом с ней шприц и с размаху всадила его в тело. Баньши издала оглушительный вопль, выгнулась всем телом, а затем резко расслабилась и закатила глаза. Несколько мгновений Локки и Нюррсс стояли и пытались перевести дух. Затем леди-конунг подошла в голову стола, пощупала пульс на шее и заглянула под веко.

– Она жива, просто, потеряла сознание, – пробормотала Нюррсс, и вдруг покачнулась и тяжело оперлась на стол.

– Ты же ранена! – воскликнул менестрель, кидаясь ей на помощь.

– И яд начинает действовать! – сквозь зубы простонала женщина. – Остается надеяться, что у Рамины есть противоядие!

Когда Локки втащил, едва передвигающуюся, Нюррсс на верхний этаж, Рамина мигом поняла, в чем дело. Она перенесла уснувшего Тима в его комнатушку и кинулась к полке, уставленной бутылочками. Локки усадил леди-конунг на широкую скамью, стоявшую возле стены.

– Подержи немного это во рту, прежде чем проглотить! – порекомендовала знахарка, наливая в маленький стаканчик какую-то темную и вязкую жидкость. – И мне надо обработать твою рану, но я не вижу, где она.

– Пленка симбионта стянула ее, пытаясь залечить рану, – пробормотала леди-конунг, принимая сосуд с лекарством. – Это хорошо помогает в более простых случаях, когда возможно только загрязнение раны внешними микробами. Но яд твоей дочери очень быстро проник в кровь, симбионт тоже пострадал.

Нюррсс показала на руку, где серебристая пленка помутнела и пошла темными пятнами.

– Мне придется отсоединить и снять его контейнер, пока зараженная кровь окончательно не погубила симбионт. И тут мне будет нужна ваша помощь, а еще большая емкость с сахарным раствором, – тяжело дыша, сообщила женщина.

Затем Нюррсс отодвинулась от стены и указала на свое массивное ожерелье:

– Сзади на нем есть выпуклая кнопка, надо потянуть за нее и оставить шпенек в выдвинутом состоянии.

Локки обнял женщину за плечи и сделал так, как она сказала.

– Теперь дай мне что-нибудь острое! – попросила Нюррсс юношу.

Взяв острый скальпель, женщина надрезала мочку уха, обмакнула кончик пальца в выступившую кровь и проложила красные дорожки от ступней и пальцев рук к обручу на шее. Под удивленным взглядом менестреля, серебристая пленка, покрывавшая тело Нюррсс, скатывалась в валики, вдоль кровяных полосок, и, потихоньку, уползала вверх.

К тому времени, как вернулась травница, державшая в руках небольшой тазик с жидкостью, ее глазам предстало истинное тело леди—конунг. Спина, руки и ноги были покрыты короткой рыжеватой шерсткой, в то время, как живот, грудь и шея выглядели так же, как у обычной женщины. На конце рыжеватого хвоста образовалась небольшая кисточка, которая беспокойно подрагивала. Слабая улыбка скользнула по губам Нюррсс, когда она поймала изумленный взгляд Рамины.

– Я уже говорила Локки, что это – мое, обычное состояние, – промолвила леди-конунг, укладывая в тазик снятое металлическое кольцо. – Все представители моего народа выглядят подобным образом. У нас имеются способы трансформирования живых существ, но это – медленный процесс. И требуются специальные приспособления, которые мы называем коконами. Но в обычной жизни, изначальные тела нас очень даже устраивают, да, и те представители вида, внешне похожего на вас, которые вступали с нами в контакт, ничего не имеют против. И даже заключают смешанные браки. Серебристая пленка, которая покрывает мое тело, это – самостоятельное живое существо, которое служит мне одеждой и защитой, и помогает удержать мой хвост от непроизвольных движений, когда я хочу скрыть его наличие. Свою жизнедеятельность симбионт подпитывает моей кровью. Локки видел подобное одеяние у моих детей и Язона. Кстати, мои девочки выглядят также как и я. А телосложение Язона и мальчиков ничем не отличается от привычных вам мужчин.

– Никогда не слышал о подобных существах! – пораженно воскликнул менестрель. – Хотя, библиотека Круга Менестрелей хранит записи обо всех значимых путешествиях в пределах обитаемого мира. И его обитателях.

– Так далеко вы еще не забирались! – криво усмехнулась Нюррсс.

– И все же, откуда вы пришли? – настойчиво спросила Рамина.

Леди – конунг перевела на нее покрасневшие глаза и спросила:

– Ты когда-нибудь забиралась на ту гору, которую у вас называют Вершиной Мира?

– Родители водили меня туда, незадолго до своего исчезновения, – кивнула головой знахарка.

– Тогда ты должна была видеть обелиск, выполненный из черного материала, похожего на металл, – напомнила ей Нюррсс, и, уловив согласный кивок, продолжила. – Эта колонна – вовсе не памятник, а выходные врата, соединяющие между собой весьма удаленные миры. Моя планета находится так далеко, что наше солнце кажется вам едва заметной звездочкой.

– Мои учителя рассказывали о строении Вселенной, – с гордостью, сообщил менестрель. – Сохранились старинные записи о том, что наши предки пришли в этот мир с другой планеты. Но в них ничего не сообщалось, ни о подобных тебе существах, ни о путешествиях с помощью обелисков.

– Но с какой целью вы пришли в наш мир? – недоверчиво поинтересовалась Рамина.

– Я не единожды говорила, что вашему народу угрожает опасность. Мы столкнулись с ней у себя на родине и сочли нужным предупредить другие миры, населенные потомками людей, – задыхаясь, пробормотала леди-конунг. – Но это – довольно длинная история, а сейчас я бы хотела узнать, насколько серьезно мое состояние. И веришь ли ты в свое лекарство!

Лицо знахарки помрачнело:

– Римма не слишком часто нападает на людей, она, в отличие от многих изменяющихся, даже на животных не любит охотиться. Там, где мы жили раньше, происходили нападения на изменяющихся, но я довольно долго не связывала их со своей дочерью. Изувеченные тела находили далеко от города, и уже в стадии разложения, причину смерти понять было затруднительно. Высказывались предположения, что это – разборки между самими изменяющимися. Но однажды, собирая в лесу травы, я натолкнулась на мужчину с воспалившейся раной на руке, он признался, что повздорил с моей дочерью, с которой ранее имел интимную связь, она обратилась и напала на него. Я привела раненого к себе, обработала рану, но началась лихорадка. Мои попытки спасти, в тот раз, не были удачными. Я решила сменить место жительства, а в этом городе уговорила Джейриса построить этот дом с ловушкой. Здесь я сумела взять яд из желез Риммы, когда она впадала в бессознательное состояние. Опыты проводила на кроликах и ягнятах. Последние результаты были обнадеживающими. Если рана оказывалась небольшой и была обработана вскоре после заражения, то животное выздоравливало. Но несколько часов лихорадки тебе обеспечено! Если можно было бы перетянуть раненую конечность, все прошло бы гораздо быстрее.

– Похоже, что лихорадка уже начинается, – пробормотала Нюррсс, вытирая пот со лба.

Женщина поднесла к глазам ладонь, покрытую вязкой, зеленоватой субстанцией.

– Тебе лучше прилечь! – забеспокоилась знахарка. – Тот мужчина тоже исходил зеленоватым потом и жаловался на жару. Я сейчас принесу воды и льда из погреба!

Локки помог Нюррсс опуститься на скамью и присел рядом, обеспокоенно вглядываясь в ее лицо. Юноша прикоснулся к ее ладони и поразился, насколько она горяча.

– Быть может, мне нужно бежать в замок и позвать твоих родных? – предложил он. – И в замке тоже должен быть лекарь!

Леди—конунг с трудом покачала головой:

– Пока не нужно! Рамина знает о действии этого яда больше, чем кто-либо другой. И мой организм значительно сильнее, чем твой. А если ты сообщишь Язону, то мне придется покинуть вашу планету, он очень трепетно относится к моей безопасности. А я очень хочу сама разобраться в этом случае. Поэтому, принеси мой вещмешок и вынь оттуда металлическую коробочку.

Когда менестрель выполнил ее приказ, Нюррсс вынула оттуда знакомый ему маленький мешочек, из которого достала баночку с мазью и маленькую коробочку. В коробочке оказались разноцветные шарики. Женщина выбрала темно-красный, сунула его под язык, а баночку протянула юноше:

– Я лягу и закрою глаза, мне нужно пообщаться с родными, иначе они, все равно, почувствуют, что со мной что-то неладно и все вместе немедленно, примчатся на помощь. Если я буду что-то говорить, знай, что это – не бред, а нарушение концентрации во время общения. Потом я попробую войти в транс и сосредоточиться на изгнании яда из организма, будить меня не надо, но если вы будете обтирать меня холодной водой и втирать бальзам в плечо, где виден след от раны, то поможете переждать лихорадку. Однако, если мое тело вдруг станет холоднее твоего, а пульс упадет ниже 30 ударов в минуту, то пусть, Рамина вольет в меня что-нибудь укрепляющее.

Нюррсс, вновь, обессилено опустилась на скамью и закрыла глаза. Дыхание женщины выравнялось, лицо приобрело сосредоточенное выражение. Затем брови ее непроизвольно нахмурились, как будто леди-конунг вела неприятный разговор.

– Нет! Сейчас для вас самое главное – не допустить межрасовой войны! – неожиданно пробормотала она сквозь зубы. – Мы нейтрализовали баньши, но необходимо удержать людей от необдуманных действий. Герцог Ройс один не справится! Когда рассветет, отправите по реке, в город, Джейриса и Мирриамм.

Несколько минут прошло в молчании, затем Нюррсс снова заговорила:

– Я думаю, что нам не обойтись без твоего корабля, Язон! А на борту должен быть кто-то из семьи. Мне кажется, что Тесей вполне способен справиться с задачей, он почти твоя идеальная копия. Нам нужна серьезная аппаратура для исследования генетического кода жителей, мне кажется, что они уже взаимодействуют с облаком кристаллического вируса, хотя, на первый взгляд, оно еще не вышло на орбиту планеты. Или мы чего-то недопонимаем во влиянии Объединенного Поля Измененных Мыслящих.

После этих слов лицо женщины расслабилось, дыхание стало еще реже. Локки решил, что общение закончилось, и он может заняться обработкой раны. Кожица, стягивающая ее края, была совсем тонкой. Удар жала баньши пришелся на ту часть, где шерстка становилась очень короткой и редкой, дальше шла гладкая розовая кожа, как у обычной женщины. Менестрель вспомнил, что спина Нюррсс была покрыта довольно плотным шерстяным покровом, вдоль позвоночника волосы оказались еще длиннее, но шея, плечи, грудь и живот были гладкими и нежными. Пока тело было покрыто серебристой пленкой, создавалось впечатление, что женщина одета. Да, и сама леди—конунг не стеснялась своего тела, но теперь она выглядела беззащитной. Локки, совсем было, собрался найти какое-нибудь покрывало, но в комнате появилась Рамина с ведерком льда и кувшином воды.

Знахарка присела рядом с больной, проверила ее пульс. А на предложение, укрыть Нюррсс, отрицательно покачала головой:

– У нее жар усиливается! Хотя, выглядит она иначе, чем мы, но все, теплокровные, живые существа устроены одинаково. От сильного жара может свернуться кровь.

Травница смочила в воде полотенце и провела по лицу женщины, ткань стала бледно-зеленой. Рамина еще сильнее помрачнела, высыпала лед в тазик с водой и заявила:

– Придется тебе заняться леди! Будешь обтирать все ее тело, необходимо не только охлаждать его, но и удалять выделяющийся яд. Мне же необходимо проследить за тем, как проходит преображение Риммы, да, и Тимми ведет себя беспокойно, несмотря на сильное снотворное, которое я ему дала. Позовешь меня только в том случае, если состояние резко изменится.

Знахарка вручила юноше еще пару полотенец и вышла из комнаты.

Локки тяжело вздохнул и принялся за дело. Обтирая влажным полотенцем кожу Нюррсс, юноша невольно сравнивал ее с теми женщинами, что он встречал ранее. Как менестрель, Локки был желанным гостем в поместьях и замках, где многие прелестницы стремились отблагодарить его за песни, самым интимным образом. А как член воинства сенешаля, он встречал многих изменяющихся, находившихся в активном состоянии. И женщины среди них тоже попадались.

Леди-конунг не походила ни на одну из них. Если не принимать во внимание хвост, то Нюррсс можно было считать удивительно пропорционально сложенной женщиной. Длинные стройные ноги заканчивались маленькими ступнями с изящными пальчиками, когти из которых выдвигались только по мере необходимости. Густая на икрах, выше колен шерсть постепенно редела, а внутренняя часть бедер была, и вовсе, безволосой. Руки выглядели подобным же образом. Стройная шея и высокая грудь с маленькими темными сосками вызвали бы зависть у любой девицы. Нежная кожа живота была совсем лишена волос, даже там, где они присутствовали у нормальных женщин.

И в то же время, Локки помнил, какой силой и ловкостью обладало это прелестное тело. Сенешаль рассказывал ему, что изменяющиеся преображают свои тела, внося изменения в свое строение, направленные на выполнение заданной функции. Они прибавляли в силе и быстроте движений, выносливости к погодным невзгодам, но теряли красоту и гармонию, присущую человеческому телу. Нюррсс же абсолютно гармонично сочетала в себе силу и красоту. А разум ее был таким же, как у Локки и Тимми, подвижным и очень восприимчивым к чувствам других людей.

Еще менестрель задумался над словами женщины, что дочери ее похожи сложением на мать, а сыновья во всем подобны людям. И о том, что она рассказала о межрасовых браках. Перед его мысленным взором всплыло мужественное лицо Язона, Кхаррикк и Тесей имели с ним столь сильное сходство, что об отцовстве вопрос не стоял. Помимо воли, Локки испытал сильнейшую зависть к Язону, хотя, прекрасно понимал, что такая женщина, как леди-конунг, сама выбирает себе спутника жизни. Ее желаниям не мог противостоять даже герцог де Рец, о неукротимом нраве которого молва разнеслась по всему континенту.

И, тем не менее, нежно касаясь бедер и живота Нюррсс влажным полотенцем, менестрель ловил себя на том, что испытывает к ней не только сострадание. Помимо своей воли, юноша пытался понять эту женщину, уловить картину эмоций и образ мыслей, чтобы привлечь к себе ее внимание. Неожиданно Локки осознал, что мелькающие в его мозгу образы не только плоды его распаленного воображения, но и нечто большее. Деревья-великаны, обвитые лианами, увешанными причудливыми плодами, совершенно не походили на те, к которым он привык в Сумеречном Лесу. Похожие на Нюррсс, девушки и женщины выходили из зеленых хижин, как будто, целиком состоящих из ветвей и огромных листьев. Маленькие хвостатые ребятишки плескались на берегах неглубоких речушек, в компании странных животных.