Текст книги "Вторая невеста"

Глава 9
Мужчина в перчатках

Утром Федора разбудила пронзительная сирена противоугонного устройства на машине соседа Вадика Хачатуряна. Он полежал немного, не открывая глаз, потом рывком сел, вспомнив о Полине. Девушки рядом не было. Федор, обмотавшись простыней, поспешил на кухню. Никого. На журнальном столике он заметил разноцветный рекламный листок какой-то косметической фирмы, на котором Полина наспех набросала несколько слов:

«Доброе утро, Федор! Я улетаю. Хорошего дня. Спасибо».

Он стоял с листком в руке, босой, улыбаясь во весь рот…

Привел его в себя подавший голос мобильный телефон. Федор взглянул на часы – восемь. Кому это он понадобился ни свет ни заря?

Возбужденный голос в трубке был ему незнаком. Не сразу до него дошло, что звонит парень с парковки «Магнолии».

– Он здесь! Этот, в перчатках! Вы сказали, если что, сразу звонить! Только что зашел! Который был с пропавшей девушкой!

– Сейчас приеду! – сказал Федор, с трудом удержавшись, чтобы не добавить: «Заприте его пока в кладовке!»

Когда Федор добрался до «Магнолии», капитан Астахов был уже там. Он смотрел на подходящего приятеля с выражением иронии и скепсиса на лице.

– Еще не выходил, – прошептал распорядитель. – Он на старом «Порше», зеленом, вон стоит!

Капитан взглянул в сторону зеленого автомобиля и нахмурился. Федору показалось, что Коля хочет что-то сказать, но тут распорядитель произнес страшным голосом:

– Идет!

Из широких дверей торгового зала катила тележку с продуктами странного вида личность. В белом костюме – широких штанах и тунике, с черным длинным шарфом, обмотанным несколько раз вокруг шеи, один конец его волочился по земле. В черных перчатках и в красной бейсбольной шапочке, сдвинутой на затылок. В больших темных очках.

Коля застонал.

– Знаком? – спросил чуткий Федор.

– Это же… Рощик! – с досадой вырвалось у Коли. – Иркин босс… кутюрье! – Последнее слово в устах капитана прозвучало как ругательство.

– Пошли! – бросил Федор, направляясь к местной знаменитости. – Раз уж мы тут.

– Коленька, вы? – сердечно приветствовал их кутюрье, снимая темные очки. – За продуктами приехали?

– За продуктами. А вы тут часто бываете?

– Не очень, мне много не надо. Но завтра у меня гости… и вот приехал! Это ваш друг? – Он протянул руку Федору. – Рощенко! Очень приятно! Может, по кофейку в мужской компании, а, мальчики?

Коля выразительно посмотрел на Федора, тот кивнул. И они отправились пить кофе.

Модельер был большим рыхлым человеком с тонким голосом. Федору показалось, что у него накрашены ресницы. Рощик споро толкал впереди себя тележку, мел землю широкими штанинами и говорил при этом не переставая. У него была манера вздергивать голову, отчего казалось, что он смотрит на собеседника свысока. Федор понял, что имел в виду парень с парковки, когда сказал, что есть в нем что-то странное.

Косясь на угрюмое лицо капитана, Алексеев получал немалое удовольствие. Он никогда раньше не видел Рощика, но от Коли знал, что Иркин босс личность чудаковатая, с прибамбахами и необычными пристрастиями в одежде, как и полагается настоящему художнику. Несомненно, талантливая и не вредная. В свое время Коля ревновал Ирочку к Рощику, но, когда узнал, что тот нетрадиционал, успокоился.

Кутюрье рассказывал о своей последней коллекции, выставке замечательной художницы Майи Корфу, а также росте эстетического самосознания у жителей города. Коля напоминал человека, у которого болят зубы.

Увидев фотографии, кутюрье сразу же вспомнил девушку в белом платье и красном жакете.

– Мой ансамбль! – воскликнул он. – Я не мог не подойти! Представился! Очень приятная девушка. А… что? – Он переводил настороженный взгляд с Федора на Колю и вдруг выпалил: – Это она пропала?! Ирочка рассказывала, что вы ведете дело! Какой ужас! Какой кошмар! Что-нибудь уже известно?

– Работаем, – ответил капитан. – Вы не помните, пятнадцатого она была одна?

– Помню, конечно! Одна. Я проводил ее до машины, помог перегрузить продукты в багажник, и она уехала. Я еще пригласил ее заходить в наш бутичок, она обещала. Бедная девочка! Она была такая веселая, сказала, что у нее через две недели свадьба… Как печально! И что, совсем-совсем ничего? Никаких зацепок? – Он смотрел на них с радостным ужасом в круглых бледно-голубых глазах.

– Работаем, – снова сказал капитан, выразительно посмотрел на Федора и поднялся. – Ну, вы тут, мальчики, развлекайтесь, а мне пора. Рад был повидаться. – Он ухмыльнулся, стоя допил свой кофе и был таков.

– Привет Ирочке! – крикнул ему вдогонку Рощенко.

Следующие полчаса говорил в основном кутюрье, а Федор слушал, сдерживая зевоту. Он узнал, что модно в этом сезоне, какие цвета, крой, длина, высота каблуков и много других необходимых в жизни вещей, и уже прикидывал, как бы поделикатнее распрощаться, когда подал голос его мобильник. Федор с облегчением закричал:

– Да!

Звонил капитан Астахов.

– Ты еще там? – спросил он издевательски. – Кофеи гоняешь?

– Да, понял, – официально ответил ему Федор. – Выезжаю. – После чего посмотрел на Рощика и развел руками – служба, мол, ничего не попишешь.

– Вы уже уходите? – огорчился тот. – Мы так хорошо сидим, даже домой не хочется. Я здесь рядом живу, в Еловице. И эта пропавшая девочка тоже здесь жила, она говорила, мы соседи. Здесь ассортимент не очень хороший, зато близко. А в ту, дальнюю «Магнолию» нужно ехать через весь город, и меня, вы не поверите, на каждом перекрестке останавливают и требуют документы.

Мужчины обменялись сердечным рукопожатием – Федор подержал в руке мягкую горячую ладошку Рощика.

Он уселся за руль своего «Форда» и задумался. «Через весь город», – сказал кутюрье. От Еловицы, где жила Алина, до Бородинки. Через весь город. Плюс еще сорок кэмэ. От Еловицы через центр до окружной, потом дальше. До Бородинки Алина не доехала… скорее всего. А тот, кто пригнал туда машину, возможно, отправился на вокзал, где каждые два-три часа идет электричка в город. Или за ним приехали. Тогда их двое.

Федор миновал центр города, стеклянный торговый супермаркет, Троицкий собор. Город заканчивался – здесь уже не было многоэтажек, вдоль дороги стояли частные дома. Потом потянулась высокая облупленная стена из красного кирпича старинного закрытого полсотни лет назад кладбища. Федор остановился у забранных тяжелой ржавой цепью перекошенных деревянных ворот. Вышел из машины, оглянулся. Залитая солнцем улица была пуста. Он подошел к воротам, тронул цепь. Она, скрипнув, сорвалась с одной створки и повисла, раскачиваясь.

Федор толкнул створку и вошел на погост. Здесь была своя особая атмосфера, особый дух, даже воздух – неподвижный, густой, с резким запахом разомлевшей на солнце зелени – отличался от городских запахов пыли и бензина. Вокруг царили вечный покой и безмятежность, время тут давно остановилось.

Заросшая травой аллея, выложенная старинным клинкерным кирпичом, неподвижные, в рост человека, пышные заросли жасмина, шиповника, ежевики, каких-то давно одичавших цветов приняли его с любопытством – казалось, они спрашивают, что ему здесь нужно. О кладбище напоминали лишь верхушки черных и серых мраморных памятников, торчащие из кустов. На них сидели, посвистывая, черные быстрые дрозды. Место это походило на заколдованное сонное царство.

Федор свернул на едва заметную дорожку в католическую часть кладбища, где доживали свой век старинные усыпальницы польских купеческих семейств с разбитыми и позеленевшими мраморными ангелочками с трубами и потрескавшимися фарфоровыми именными табличками. Усыпальницы походили на маленькие античные храмы с колоннами и ступеньками. Чугунного литья воротца были заварены наглухо или разломаны и висели на одной петле. Федор и сам толком не знал, что ищет. Неясная мысль о том, что пропавшая девушка по своей воле взяла машину со стоянки и поехала скорее всего с кем-то в сторону Бородинки, до которой гипотетически не доехала, не давала ему покоя. Закрытое кладбище прекрасное место для тайника. По дороге в Бородинку…

Лист среди листьев, тело среди тел…

Это была прямая как палка схема, но она тем не менее стоила того, чтобы обдумать ее и попробовать на зуб.

Федор стоял на заросшей дорожке, рассматривая ближайший склеп, справедливо рассудив, что убийце не было резона прятать тело далеко. Если будут искать – перевернут все кладбище, а не будут – зачем стараться? Все равно.

Тишина царила в скорбном месте – сюда не долетали посторонние шумы, здесь не пахло человеком. Лишь мелькали, посвистывая, проворные черные птицы с желтыми клювами. Далекий шум города проникал сюда едва слышным комариным гулом. Федор замер, выхватывая взглядом мельчайшие детали вокруг – примятую траву, сломанную ветку, что-нибудь чужеродное, что мог случайно обронить живой человек.

Луч света проник сквозь крону громадного вяза и заиграл на стекляшке, лежащей на ступеньке склепа. Отразившись, луч ударил в глаза Федору. Он отшатнулся и зажмурился.

Ему казалось, он превратился в собаку-ищейку, спугнувшую дичь. Или опытного игрока, которому пошла карта. Это было знакомое чувство азарта, предвестника удачи… Федор медлил, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

Потом, осторожно ступая рядом с тропинкой, подошел к ступенькам, нагнулся и поднял золотую цепочку с подвеской – блестящим белым камешком. Достал носовой платок, завернул в него находку и спрятал в карман. Поднялся по ступенькам к чугунной дверце. Она оказалась полуоткрыта. Федор толкнул ее, и дверца, заскрипев, широко растворилась. Запах сырости и тления ударил ему в нос. Федор подался вперед, пытаясь рассмотреть… На полу тесного темного склепа он увидел белое платье и красный жакет…

Тишина, царящая на кладбище, уже не казалась ему ни безмятежной, ни благостной. Шумнул ветерок по верхушкам столетних вязов, вспорхнула и унеслась прочь стайка вертких птиц, черная траурная бабочка опустилась на плачущее лицо мраморного ангела…

И тут вдруг взорвался мощными аккордами «Оды к радости» его телефон. Федор вздрогнул и выпрямился. Это был капитан Астахов.

– Ну, как? – спросил Коля ехидно. – Все еще гуляете? В мальчишеской компании? – Он хмыкнул. – Чтобы я еще когда-нибудь поддался на твои провокации! Все утро коту под хвост!

– Коля, я нашел ее, – перебил капитана Федор. – Я нашел Алину.

Глава 10
Жертвы

– Как страшно, – произнес Савелий. – Я надеялся, что она жива. Бедная девочка!

Утром кутюрье Рощенко сказал те же слова – «бедная девочка». Бедная девочка Алина.

– Я тоже надеялся, – произнес Федор, думая о том, что нужно позвонить Полине.

– Но я не понимаю, как ты догадался! Откуда ты знал?

– Я не знал, я предположил и поехал проверить. Алина жила в Еловице, помнишь? Чтобы выехать на дорогу до Бородинки, надо проехать через весь город. Она поставила машину на стоянку, затем через полчаса снова взяла. То есть за эти полчаса, Савелий, произошло событие, которое привело ее к гибели.

– Что? – выдохнул Зотов.

– Оставив машину, она пошла домой. Стоянка рядом с домом. Она могла встретить знакомого, и он попросил подбросить его куда-нибудь…

– Нет! – перебил его Савелий. И, отвечая на удивленный взгляд Федора, сказал: – Если бы она встретила кого-то, то они бы вернулись на стоянку вместе, а дежурный говорил, она вернулась за машиной одна. Помнишь, Коля рассказывал?

– Резонно. Но… не факт. Мы можем только догадываться, что там произошло на самом деле.

– Я думаю, ей позвонили и попросили приехать! Она и поехала.

– А что было дальше?

– Он встретил ее, сел к ней в машину и убил… почему-то. А потом отогнал «Тойоту» в Бородинку.

– Значит, ты, Савелий, уверен, что он, садясь в машину, уже знал, что убьет девушку, так?

Савелий озадачился. Помолчав, кивнул:

– Ну… да, наверное. Или они поссорились. Не знаю.

– Я тоже думаю, что знал. А раз так, то не важно, как именно он убедил ее взять «Тойоту» – то ли позвонил, то ли при встрече. На данном этапе это не суть важно. Главное было выманить ее. И я предположил самое простое: он убил Алину по дороге из Еловицы в Бородинку. Была ночь, на улицах практически пусто, их двое… Потом труп можно спрятать на заброшенной стройке, закопать в лесу, в той же Бородинке. Как тебе уже известно, Савелий, лесок прочесали с собаками и ничего не нашли. В пригороде, за пару километров до выезда на Бородинку есть закрытое старое кладбище, о котором я сразу же подумал. Идеальное место…

– Ночью ничего не видно, там такие заросли, не понимаю. Он что, знал о склепах?

– Не важно, Савелий. Он хотел спрятать ее, а куда – в склеп или за памятник, – опять не суть важно. Ему попался склеп, он затащил ее туда. Тем более это сооружение рядом с главной аллеей, всего-навсего метрах в двадцати от ворот. То есть он не стал прятать ее далеко. И я уверен, у него был с собой фонарик. Или он видит в темноте как зверь.

Савелий поежился. Ему хотелось спросить, как была убита девушка, но что-то его удерживало.

– Алину задушили, Савелий, – ответил Федор. – Поясом от ее собственного жакета. А кроме того, убийца унес ее туфли!

Зотов ахнул.

– Да, да, Савелий. Алину убили так же, как ту первую невесту.

– Это тот же человек!

– Возможно. Или… – Федор замолчал и посмотрел на приятеля. – Или убийца Алины знал о первом убийстве.

– Но тогда что же это получается… – пробормотал Савелий. – Значит, причина не в девушках, а в женихе, это ему мстили! И он должен знать! Или догадываться!

– Согласен.

– А туфли при чем? Зачем он уносит их туфли? Какой в этом смысл?

– Не знаю. Спросим его когда-нибудь, возможно.

– Ты сказал, что убийца другой, он просто знал о первом убийстве… Тогда получается, что это кто-то из близких, кто рядом и знал, что Зинченко в командировке. Алина была с ним знакома, она его не опасалась. Он выбрал удачный момент и… Или это… жених? Но зачем?!

– Я не утверждал, что убийца другой, я сказал, что, возможно, другой. Возможно! И кроме того… – Федор задумался на миг. – Знаешь, Савелий, мне почему-то кажется, что он не планировал убийство, оно было спонтанным.

– Как не планировал?! А то, первое, тоже не планировал? Как это? Не понимаю!

– То есть ты хочешь сказать, что первое было спонтанным, а второе при схожих обстоятельствах не может быть спонтанным, оно выглядит уже как преднамеренное, так? – спросил Федор.

– Ну… да… не знаю! А почему ты считаешь, что он не планировал убить?

– Во-первых, Савелий, мы не знаем, что это тот же человек. Во-вторых, у него не было с собой орудия убийства, и он воспользовался поясом жертвы. В-третьих, он не продумал детали, ему просто не хватило времени. Ту, первую девушку он убил в парке, сложил ей руки… и так далее. Он выставил ее на обозрение. А Алину он спрятал. То есть складывается впечатление, что убийство для него оказалось внезапным, неподготовленным, понимаешь? Он растерялся и спрятал ее, вернее, убрал с глаз долой. Прячут иначе. Некоторые психологи считают, что убийца закрывает лицо жертвы ветками, одеждой, чем угодно, испытывая чувство вины и раскаяние. Спорно, конечно, но что-то в этом есть. В данном случае это может говорить об отсутствии преднамеренности.

Савелий неуверенно сказал:

– Но он снова унес туфли…

– Это узнаваемая деталь, то, что объединяет оба убийства. Шнурок и туфли, похоже на почерк. Если бы не туфли, то возник бы вопрос, он ли убил. Это уже легенда, ритуал, он вкладывает в убийства особый смысл. Он или тот, кто знал о первом убийстве и повторил обряд.

– Имитатор!

– Именно. Но кем бы он ни был, Павел Зинченко его знает, такое у меня внутреннее чувство. Не может не знать. У него было около двадцати лет, чтобы осмыслить убийство первой девушки и прийти к каким-то выводам или хотя бы заподозрить кого-то. Полина говорила, что он страшно переживает, стал пить. Я видел его: обросший, страшный… Коля говорит, бычара, здоровый, сильный мужик…

– Он переживает трагедию! – воскликнул укоризненно Савелий.

– Я не спорю, но как-то все слишком.

– Ты считаешь, это он? Обеих?..

– Не знаю. Я хотел сказать, Савелий, мне кажется, тут еще и чувство вины.

– Что не уберег!

– Не только. Он знает, кто убийца. Или догадывается.

– Но это же абсурд! Почему он тогда молчит?

– Не знаю. Возможно, вначале не знал, а потом уже не решался сказать. Коля хотел привезти его на опознание, но не нашел. Дома его нет, телефон не отвечает.

– Сбежал!

Федор молча развел руками.

– А кто ее опознал? Подруга?

– Да. И мне пришлось присутствовать. Ей стало плохо.

– Бедная девочка.

Федор кивнул.

– А где она сейчас? Не надо бы оставлять ее одну.

Федор не ответил. Ему не хотелось рассказывать Савелию, что Полина у него дома и он оставил ее одну, чтобы дать ей успокоиться, поплакать.

Он все время поглядывал на электронные часы над барной стойкой, прикидывая, не пора ли лететь домой. Савелий был так потрясен, что ничего не замечал. Федор ожидал, что вот-вот придет Коля, и тогда он сбежит. Но капитана все не было. Наконец Федор не выдержал и набрал его номер. Астахов долго не отвечал, потом откуда-то издалека раздался родной голос:

– Ну! Ты, как всегда… Давай! Не могу сейчас! Как Полина? Тут такое…

– Зинченко нашелся?

– Пока нет. Но найдется! Я его из-под земли достану!

– Коля, я подумал…

– Опять каркаешь?

– Я уверен, он что-то знает. Или догадывается. Мы с Савелием решили, что знает, надави. И еще… Зинченко опасен убийце, понимаешь?

– Не дурак! У тебя все?

– Все. Если еще не поздно.

– К черту!

…Федор примчался домой, позвонил. Никто не спешил открывать ему. Он снова нажал на кнопку звонка. И снова тишина в ответ. На мгновение ему стало страшно – холодный сквознячок пробежал по позвоночнику, хотя он прекрасно понимал, что страх его нелеп и иррационален. Он достал ключи, не сразу попал в замочную скважину. Распахнул дверь, бросился в гостиную. В квартире было темно. Он включил свет и застыл на пороге – комната была пуста. На журнальном столике белела записка. Он перевел дух. Подошел на негнущихся ногах, взял листок. Там было всего несколько слов.

«Спасибо, Федор. Извини, что не дождалась. Нужно бежать кормить животное. Полина».

Федор опустился на диван. Животное? Какое животное? Кот! Как же его… Барон! Ну да, кот Барон, который сбросил с балкона мобильный телефон.

Он уже и сам не понимал, почему так испугался. И чего. Он с силой провел по лицу ладонями и подумал, что Полина сбегает, все время сбегает от него.

Он испытывал непонятное чувство тревоги, все время возвращаясь к картинам кладбища – безмятежная тишина, которая теперь казалась зловещей, слепые ангелы, дующие в трубы, призывающие к последнему суду, печальные и осуждающие… Он представлял себе, как убийца, стараясь производить как можно меньше шума, осторожно снял цепь, отворил ворота, и машина, приминая траву, медленно вкатилась туда. За три недели трава поднялась, а дождь смыл следы шин на кирпичной мостовой, если они остались…

Он вытащил девушку из багажника…

А как это произошло? По дороге он мог попросить Алину остановить машину под любым предлогом. Алина знала его, доверяла ему, мы слишком доверчивы… Красный пояс от ее жакета лежал на пассажирском сиденье, он взял его, когда садился, крутил в руках, потом попросил остановиться… купить сигареты, допустим, или бутылку воды – киоски работают допоздна – что угодно!

Улицы пусты. Тусклые фонари… Убийца повернулся к ней и сделал то, что сделал.

Он затащил ее или занес… три недели… дожди… следов практически не осталось… Нет! Сначала убийца огляделся, луч фонарика пробежал по кустам и могильным плитам, увидел склеп. Спешить ему было некуда, нервы у него крепкие… Ткнул ногой в дверцу, она подалась, он заглянул внутрь, поморщился от запаха сырости и тления, вернулся за жертвой… Алина – крупная девушка. Павел Зинченко – здоровый лось, сказал Коля, бычара…

На почерневших мраморных ступеньках осталось украшение со сломанным замочком, белый камешек… сломанный замочек… Почему он решил, что сломанный? Заданность восприятия – раз упал, значит, замочек сломался. Спросить у Коли. А если нет?

И еще… откуда фонарик? Он что, носит его с собой? Или действительно видит в темноте?

…Савелий спросил, почему он не отнес ее в глубь кладбища, а он, Федор, ответил, что прятать «глубоко» не имело смысла – если не будут искать, то все равно, если будут – то найдут везде, глупость сказал, скорее всего. Ляпнул, не подумав. А если подумать… убийца или прячет жертву, или «выставляет» в парке на обозрение, сложив руки на груди, расправив складки на одежде. И ему все равно, когда ее найдут. Сейчас он ее спрятал. Почему? Не был готов к убийству? Действовал спонтанно? Испугался? Пытался убрать ее с глаз долой, а вовсе не прятал?

А если все-таки прятал, то что ему стоило отнести девушку подальше? Ни одной живой души в скорбном месте, до утра далеко… Непонятно.

И он снова унес туфли жертвы…

Звук мобильного телефона показался Федору оглушительным. Полина!

Но это была не она…