Текст книги "Месть Медеи"

Марина в «прошлой жизни» была воспитательницей детского садика. Пока сынишка был маленький и ходил в этот же садик, все было неплохо. Но когда сын подрос и пошел в школу, мать-одиночка не смогла прокормить его и себя на крошечную зарплату. Ее часто меняющиеся кавалеры деньгами обычно не помогали, наоборот, Марина кормила их домашней кухней, на последние копейки покупая продукты. Полгода назад она устроилась в мой салон и теперь была на седьмом небе от радости – работа интеллигентная, платят хорошо, график свободный. И времени на свидания хватает, и финансы романсы петь перестали.

Федора работала уборщицей в какой-то фирме, но заработала там мощнейший радикулит, и с метлой и ведерком пришлось распрощаться. Она помыкалась-помыкалась по школам и институтам, предлагая свои услуги в качестве сторожа, гардеробщицы и т. д., но нигде не нужна была пожилая больная женщина. В мой салон она пришла наниматься тоже не в качестве гадалки. Нет, она готова была на любую самую черную работу – хоть унитазы мыть, хоть неугодных посетителей выпроваживать. И в самом деле, при виде ее могучей фигуры самые злобные скандалисты как-то резко утихали. Но мне стало жаль женщину, и я быстренько обучила ее основам гадания и записала на бумажке самые распространенные магические ритуалы. Оказалось, язык у женщины был подвешен совсем неплохо, она быстро освоила незнакомое прежде ремесло, и клиенты ее любили ничуть не меньше, чем Зару или меня.

Собственно, я сама пришла в салон после окончания филфака, так и не решившись устроиться на работу в школу. Когда после очередного собеседования с очередным директором школы я бесцельно бродила по городу и увидела вывеску гадального салона, то, не задумываясь, посчитала это прямым указанием судьбы. К тому же, как раз совсем недавно я выучилась гадать на картах Таро и Ленорман, а раскладывать простые карты меня научила бабушка еще в глубоком детстве. Правда, гадала я на вполне себе школьном уровне, то есть предсказывала подружкам встречу то с роковым красавцем-брюнетом, то с синеглазым блондином. Разумеется, рано или поздно на пути девчонок встречался либо блондин, либо брюнет, так что ошибиться было практически невозможно.

Синтия, по паспорту Станислава, вообще гаданием не баловалась, считая грехом. Но работать в гадальном салоне она грехом не считала. Я вообще-то была уверена, что приступить к настоящей работе ей мешала элементарная лень. Ведь куда проще было записать клиента на прием, указать ему направления, и вновь приступать к планам покорения очередного кавалера.

А псевдоним Земфира и боевое крещение Настоящей гадалки я получила у моей первой хозяйки Алисы:

– Вот зачем ты трудишься, полчаса карты раскладываешь? – вопрошала Алиса, хозяйка нашего «Зазеркалья». – Вытянула пару карт, выронила из рук остальные, и хватайся за голову: ох, страшно мне, какая порча на вас наведена. Такую сильную впервые вижу! За один раз и не снять будет, как минимум трижды придете. Запомни: с какой бы проблемой, самой пустяковой, человек не зашел в наш салон, выйти он должен в твердой уверенности, что жить ему осталось от силы неделю. Если, конечно, наши маги не снимут наведенное врагами проклятье.

Я слабо возражала: дескать, а если человек такое услышит, и тут же, на месте, инфаркт получит? Да и язык у меня как-то не поворачивается людей пугать…

– Да пойми, дурочка, к нам ведь за такими словами и приходят! Люди хотят, чтобы их напугали, за это деньги платят. Те, у кого все с головой в порядке, к нам не заглядывают. А если душевное здоровье у тетки неважное, да еще неудачи косяком пошли? Ну не себя же, родимую, во всех бедах винить? Вот и начинает она видеть всюду происки врагов. И к нам приходит за подтверждением своей правоты. Ты ей про порчу не скажешь – в другой салон пойдет, там ее напугают по полной программе, вытрясут все до копейки, и она довольна. Вот какая прозорливая оказалась. Еще и подругам этот салон порекомендует.

Как я убедилась за годы практики, наша хозяйка была абсолютно права. В любом случае, когда наши гадания сбывались, или клиентам становилось лучше после очередного сеанса очищения от очередной порчи, и я, и мои коллеги списывали это на обычное самовнушение. Но вряд ли оно подействовало на кота и на цветок…

Еще некоторое время мы посидели в задумчивом молчании. Почему-то сегодня клиенты продолжали игнорировать наш салон. Мой былой азарт ушел, и спорить о летаргическом сне уже не хотелось. Время шло, а народ продолжал обходить нас стороной. Уже ушла Зара, Федора и Марина тоже собрали манатки и теперь маячили возле столика администратора, всем своим видом выказывая недовольство – зачем я заставляю их зря тратить драгоценное время? Марина вполголоса бубнила себе под нос что-то о том, что вот у нее сегодня свидание с кавалером Синтии, может, вся жизнь ее после этого изменится, а ей даже в парикмахерскую некогда пойти. А без новой стрижки кавалер на нее не клюнет, и упустит она свое женское счастье. И кто будет виноват? В конце концов, я дрогнула и велела гадалкам выметаться. Страшно довольные, они ушли, а Марина в знак благодарности даже оставила мне свой ноутбук. Немного подумав, я отпустила домой Синтию и осталась сидеть за ее столом, с головой погрузившись в Интернет:

PCNews.com.ru

«Хорошо известны, опасения Николая Гоголя быть похороненным заживо. Окончательный психический надлом произошел у писателя после того, как скончалась женщина, которую он бесконечно любил, – Екатерина Хомякова, жена его друга. Ее смерть потрясла Гоголя. Вскоре он сжег рукопись второй части «Мертвых душ» и слег в постель. Врачи посоветовали ему отлежаться, однако организм писателя защитил его слишком хорошо: он заснул крепким спасительным сном, который в то время приняли за смерть. В 1931 году большевики решили по плану благоустройства Москвы уничтожить кладбище Данилова монастыря, на котором был похоронен Гоголь, и во время эксгумации присутствующие с ужасом обнаружили, что череп великого писателя повернут набок, а материя в гробу разодрана.»

Да, летаргия по описанию сильно похожа на привидения – все про нее знают, но никто не видел. Равно как никто не был очевидцем, своими глазами видевшим перевернувшихся в гробу покойников. Тем не менее…

«Лечение, как и причины летаргии, медицине не известны. Также невозможно спрогнозировать, когда наступит пробуждение. Состояние летаргического сна может длиться от нескольких часов до десятков лет. Медицина описывает случаи впадения в летаргический сон людей по причине угара, большой кровопотери, истерического припадка, обморока. Интересно, что при угрозе жизни (бомбежки во время войны) спавшие летаргическим сном просыпались, могли идти, а после артобстрела засыпали вновь. Механизм старения у заснувших сильно замедлен. За 20 лет сна внешне они не меняются, зато потом в состоянии бодрствования наверстывают биологический возраст за 2-3 года, превращаясь на глазах в стариков. Проснувшись, многие уверяли, что слышали все, что происходило вокруг, но не было сил даже пошевелить пальцем.

Случай самого долгого, официально зарегистрированного летаргического сна, занесенного в Книгу рекордов Гиннесса, произошел в 1954 году с Надеждой Артемовной Лебединой (родившейся в 1920 году в селе Могилев Днепропетровской области) именно из-за сильной ссоры с мужем. В результате полученного стресса Лебедина заснула на 20 лет и вновь пришла в себя лишь в 1974-м. Врачи признали ее абсолютно здоровой.»

Я выключила ноутбук и попыталась сосредоточиться. Откуда я знаю женщину, отказавшуюся от услуг неведомой мне Медеи? Кажется, она когда-то приходила в наш салон, и я ей даже гадала. Хотя нет, она снимала венец безбрачия… Или порчу. Когда же это могло быть? В этом месяце вряд ли, у меня, конечно, плохая память на лица, но не настолько же. В прошлом месяце, три месяца назад? Жаль, что Синтия не ведет журнал учета посетителей. Когда-то я пыталась ввести такой журнал: не только время визита и имя клиента, но и название услуги, которую ему оказали. Но клиенты так бурно протестовали против самых невинных записей, что от этой затеи пришлось отказаться. Так что бумаг никаких, во всем приходится полагаться на память, а она у меня девичья. Или это ранний маразм?

Повинуясь внезапному порыву, я набрала мобильный номер Саши:

– Солнышко мое, если я сегодня пораньше освобожусь, заедешь за мной?

После довольно внушительной паузы Саша наконец ответил:

– Зайчик, сегодня никак не получается… Может, тебе с Машей созвониться?

– Я с ней вчера встречалась.

– Извини, дорогая… Я, может, завтра постараюсь выкроить время.

В трубке зазвучали короткие гудки. Я смотрела на пипикающую трубку, с трудом сдерживая слезы, Как же так, родной муж теперь выкраивает время, чтобы со мной встретиться! Дожила! Чтобы отвлечься, я позвонила Маше:

– Марья, ну как, нашли телефонного хулигана?

– Нет. – чуть замешкавшись, подруга выдала: – Ты знаешь, я тут не поленилась, позвонила в прокуратуру. И мне сказали, что за последние три месяца к ним поступило 5 подобных заявлений!

– И что, ни одной эксгумации?

– Боюсь, их и не будет. – медленно проговорила Маша. – Пока ничто не свидетельствует о том, что людей хоронят живыми. Зато все указывает на то, что в городе завелся телефонный маньяк.

Глава 4

После пяти вечера я закрыла салон и вышла на улицу. В лицо ударил холодный осенний ветер, я зябко поежилась в своем легком плаще и задумалась: куда мне идти? Конечно, разумнее всего было бы отправиться домой, поиграть с дочуркой. Но настроение было таким скверным, что я просто боялась показаться ей на глаза, зачем ребенку видеть меня в таком расположении духа? Еще и мама опять начнет свои душеспасительные разговоры… Но и бесцельно гулять по серому вечернему городу тоже не хотелось. Чем бы таким интересным заняться? И тут меня осенило.

Допустим, здоровяк Матвей действительно не умер, а впал в летаргический сон. Вряд ли это произошло случайно, тем более, кто-то об этом прекрасно знает. Вероятно, тот самый, кто его в этот сон вогнал. Но кто? Жена? Как у нее это получилось? В любом случае, перед тем, как он лег спать и не проснулся, должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, или хотя бы просто необычное. Кто может об этом знать? Конечно, его любовница Даша, которая была с ним в последний вечер.

Я вновь набрала машин номер:

– Это снова я. Маш, продиктуй мне быстро координаты Дарьи Михайловой, которая подала последнее заявление.

– Полька, да уймешься ты наконец! – рассердилась подруга. – Ступай лучше домой, тебя дочка ждет.

– С ней моя мама куда лучше справляется. Маша, не вредничай, диктуй адрес!

– Я тебе перезвоню.

Я молча стояла возле входа в салон и запрокинув голову, глядела на полупрозрачное осеннее небо. Какая красивая в этом году осень! Тепло, дождей почти нет, поэтому с деревьев не облетела листва, и теперь они красуются в ярко-желтых, рыжих и красных нарядах. Сейчас бы на природу поехать, за город, походить по узким дорожкам среди желто-оранжевых берез и осин… Как давно мы с Сашей никуда не выезжали! Сначала грудной ребенок отнимал все силы и все время, потом заботы о дочке я переложила на хрупкие мамины плечи, но куда-то выехать с мужем тоже все как-то не получалось. Мобильный зазвенел веселым канканом:

– Записывай домашний адрес, адрес офиса и домашний номер, рабочий и мобильный телефоны Дарья Михайлова в заявлении не указала.

Записывать мне было некуда и нечем, поэтому я попросила Машу повторить адрес два раза, положила мобильник в сумочку и решительно пошла на автобус. Через четверть часа я уже стояла в длинном коридоре приземистого бетонного здания, перед входом в офис фирмы, торгующей особо очищенной питьевой водой. На двери красовалась медная табличка «Фирма Эдельвейс. Ключевая вода.» Я постучала в дверь и, дождавшись окрика: «Проходите, открыто!», с некоторой опаской заглянула внутрь кабинета. Но никакой воды там не оказалось. В просторном помещении стоял маленький компьютерный стол с современным ноутбуком, длинный кожаный диван и два кожаных офисных кресла на колесиках. За столом сидела невысокая молодая блондинка с по-детскому пухлой мордашкой.

– Вы Дарья Михайлова? – строго спросила я.

– Да. Я Дарья… Ой, а вы следователь? – девушка в волнении вскочила со стула.

– Да. – я решила не вдаваться в подробности. – Я насчет вашего заявления.

– Так что, будем выкапывать? – возбужденно выкрикнула Дарья.

– Даша, давайте для начала просто побеседуем. Вы садитесь, я тоже присяду… – я опустилась в одно из кресел. Девушка тоже плюхнулась на свое место и посмотрела на меня глазами преданного пса. – Даша, расскажите мне как можно подробнее про последний вечер, который вы провели с Матвеем.

– Но зачем… При чем тут это? – не поняла девушка.

– Даша, если вы верите, что Матвея похоронили живьем, значит, он не умер, верно?

– Да. – она согласно покивала.

– Но доктора «Скорой» признали его мертвым. Что на самом деле могло произойти? Возможно, он просто заснул летаргическим сном.

– Летаргическим сном? – Даша часто заморгала. – Так он просто спал? А я… Я дала его увезти и похоронить!

Она громко заревела, часто шмыгая носом и вытирая кулачком вмиг покрасневшие глаза. Я деликатно покашляла:

– Дарья, я вам очень сочувствую, но постарайтесь взять себя в руки. Он не мог впасть так крепко заснуть ни с того ни с сего. Что-то должно было произойти в последний вечер. И вы должны постараться припомнить все подробности.

Я старалась говорить как можно увереннее, понимая, что мою логику очень легко опровергнуть. Во-первых, вполне возможно, что сердце Матвея на самом деле оказалось вовсе не таким уж здоровым, как он сам считал, и просто остановилось во сне. Во-вторых, летаргический сон – явление, современной наукой не изученное, и если даже предположить, что какой-то современный колдун научился погружать в него людей, это могло произойти и в последний вечер, и накануне, и за неделю до него. Но Даше в тот момент было не до логических рассуждений.

– Это его жена сглазила, да? – сквозь рыдания прошептала она. – Я так и думала. И цыганка мне это сказала…

– Ну-ка, давай про цыганку подробнее! – громко сказала я, чтобы остановить новый водопад слез. Даша шмыгнула носом, вновь вытерла кулачком слезы с лица и довольно связно продолжила рассказ.

Ее рабочий день уже заканчивался, и она уже подкрашивала губы, готовясь встречать возлюбленного, когда в дверь офиса постучали. Даша не успела крикнуть «Войдите», как дверь широко распахнулась, и в кабинет зашла высокая женщина в длинной темной юбке и яркой, расшитой красными и зелеными цветами шали с длинными кистями плетенных веревочек. Ее иссиня-черные длинные волосы были стянуты в пучок на затылке красной резинкой. Женщина затворила за собой дверь, подошла вплотную к столу и уставилась огромными глазами на Дашу:

– Красавица, позолоти ручку! Всю правду скажу!

Девушка поежилась под неподвижным взглядом цыганки, но гадать ей решительно не хотелось. Тем более, Матвей должен был вот-вот зайти за ней, и ей вовсе не хотелось заставлять любовника ждать. Она покачала головой и начала было подбирать слова для вежливого отказа, но цыганка заговорила вновь:

– Ой, девушка, вижу – чернота на вас лежит! Любите вы пикового короля, только на него другая все права имеет! И она не даст вам счастью своему радоваться. Отберет у вас вашу любовь, не пощадит вашу красоту и молодость.

Дверь за ее спиной скрипнула, и в кабинет зашел Матвей. Не оборачиваясь, цыганка произнесла:

– А вот и король твой пиковый. Померкнет для него скоро свет, злая женщина смерти ему желает…

Даша невольно поднялась с места. А цыганка, в свою очередь, грузно осела на диван.

– Ой, девонька, что-то плохо мне стало. Водички бы испить…

Даша открыла ящик стола и достала оттуда начатую бутылку минералки без газа. Выйдя из-за стола, она протянула бутылку цыганке, та взяла ее в руки, немного повертела и вдруг протянула Матвею.

– Выпей живой водички из рук твоей суженной. – слегка прищурившись, сладким голосом пропела она. – Эта вода от тебя несчастье отведет.

Матвей в растерянности взял бутылку, тоже повертел в руках, немного подумал и наконец под пристальным взглядом цыганки сделал пару глотков. Цыганка резко поднялась с дивана, отняла у мужчины бутылку и, пробормотав какое-то заклинание, подошла к окну, раскрыла пластиковую створку и, широко размахнувшись, выплеснула остатки воды через подоконник. Дарья ахнула, Матвей коротко выругался. Цыганка повернулась к ним, широко улыбнулась и аккуратно положила пустую бутылку на кресло.

– Не сердитесь, голубочки мои, я с вам заклятье злое сняла. – спокойно пояснила она и пошла к двери, задев по дороге Дашу кистью вышитой шали. Уже раскрыв дверь, она задержалась на пороге и бросила через плечо: – Если и это не поможет, то все дороги для вас отрезаны.

Через пару секунд она скрылась за дверью, и Даша не сразу смогла понять: была ли в ее кабинете цыганка, или ей примерещилась? Но пустая бутылка из-под минералки сиротливо валялась на кресле, подтверждая, что визит цыганки случился наяву. Матвей тоже растерянно поморгал, но быстро опомнился и предложил Даше поехать домой. Но девушка была сильно взбудораженна неприятным визитом, и домой ехать не захотела. Вместо этого парочка поехала в модный кабак с караоке. Полночи они горланили песни, потом поехали домой, а потом… Даша снова залилась слезами, а я задумалась.

К сожалению, визит цыганки подтверждал самые нехорошие мои подозрения. Но что она могла сделать? Неужели цыганка владеет неизвестным мне способом вгонять человека в летаргический сон? Постойте-ка, она ведь брала в руки бутылку!

– Даша, постарайся успокоиться, ну, еще хоть на минуту! – взмолилась я. – Вспомни, цыганка могла чего-нибудь подсыпать в бутылку? Она хоть на секунду отворачивалась, держа минералку в руках?

– Не помню-у… – рыдала Даша. – Нет, вроде не отворачивалась. И потом, Матвей ведь чувствовал себя отлично, он со мной песни пел. В этот вечер он был такой веселый, я глазам своим не верила…

– Почему не верила? А раньше он не был веселым, только в этот вечер?

– Он раньше из-за жены переживал… – всхлипывая, пояснила Даша. – Думал, что в гибели своего ребенка виноват. А она, гадюка… она что сделала-а-а…

– Даша, прекрати реветь! Он раньше по вечерам с тобой не веселился?

– Нет. То есть мы по разным ресторанчикам часто мотались, но чтобы так… Нет, я его и не видела никогда таким счастливым. Он и петь караоке раньше ни за что не хотел, говорил, что голоса нет, слуха нет, и настроения тоже нет. А тут дурачился, как ребенок, видимо, чувствовал, что в последний раз.

– Даша, тебе позвонили ночью только один раз?

– Нет, на следующую ночь тоже… Это было так страшно… Это он звонил, Матвей. Только он мог знать, что у него на попе небольшой шрам в виде треугольника. Мы еще с ним не раз прикалывались по поводу шрама, смешную песенку вспоминали… Ее Макаревич еще пел…

Я во все глаза смотрела на девчонку, пытаясь собрать мысли в кучку. Значит, Матвей, встречаясь с ней, не чувствовал себя счастливым, и веселиться ему вовсе не хотелось. И только после визита цыганки он вдруг так воспрял духом, что стал вести себя совершенно нетипично. И что сие означает? Очевидно, одно из двух: или цыганка его загипнотизировала, или что-то подсыпала в минералку. Третьего, как говорится, не дано. Ладно, и что нам это дает? Допустим, Матвея отравили. В таком случае, он мертв, а Дашу по ночам терроризирует его бывшая жена, вероятно, совсем свихнувшаяся после попытки самоубийства.

Я попрощалась с Дашей, на всякий случай записала номер ее мобильного и вышла в коридор. Домой по-прежнему не хотелось. Может, поехать в управление к Маше с Оскаром, поставить всех на уши и добиться-таки эксгумации тела Матвея? Если он все же отравлен, нельзя, чтобы это сошло убийце с рук. Но нет, к сожалению, даже визит цыганки ни в чем не убедит недоверчивые органы. Пока нет заявления от родных Матвея, никто не станет заниматься этим в прямом и переносным смысле грязным делом. А кстати, это идея! Надо убедить родителей Матвея, что дело нечисто, пусть они забьют тревогу! Я хотела тут же позвонить Маше узнавать адреса, но не рискнула. Ладно, подожду до завтра, торопиться уже некуда, а завтра мы с Машей встретимся в кафе, тогда и поговорим предметно. И я поехала домой.

Мама играла с Марусей. Увидев меня, она лишь тяжело вздохнула, но мораль читать не стала. Я разделась и заменила маму на боевом посту. Около половины десятого мы совместными усилиями уложили дочурку спать, и мама пошла к себе в спальню, а я пошла в гостиную и начала вяло перебирать тома на книжных полках. В глаза почему-то бросился томик стихов Константина Симонова, который я до сего момента не только не брала в руки, но даже не замечала. Подившись тому, что эта книжка вообще стоит в нашей домашней библиотеке, я открыла оглавление. Мама родная, и у него есть стихотворение под названием «ЛЕТАРГИЯ»!

 
В детстве быль мне бабка рассказала
Об ожившей девушке в гробу,
Как она металась и рыдала,
Проклиная страшную судьбу,
 
 
Как, услышав неземные звуки,
Сняв с усопшей тяжкий гнет земли,
Выраженье небывалой муки
Люди на лице ее прочли.
 
 
………………………
Мы любовь свою сгубили сами,
При смерти она, из ночи в ночь
Просит пересохшими губами
Ей помочь. А чем нам ей помочь?
 
 
Ну, а вдруг она, не как другие,
Нас навеки бросить не смогла,
Вдруг ее не смерть, а летаргия
В мертвый мир обманом увела?
 
 
И в жару, подняв глаза сухие,
Мать свою я трепетно просил,
Чтоб меня, спася от летаргии,
Двадцать дней никто не хоронил.
 

Нет, не хочу я больше на ночь глядя читать всякие страсти! Вот возьму новый детектив Донцовой, лягу в свою постель, такую холодную и одинокую… Черт, да что это со мной в последнее время творится? Я слышала о послеродовой депрессии, но неужели она догоняет свои жертвы спустя полтора года? Как раз после родов я чувствовала небывалый эмоциональный подъем, а сейчас мне как-то очень неуютно на душе. И где опять, спрашивается, черти носят моего супруга?

Взяв новенький детектив, я легла в постель, включила ночник и только было погрузилась в увлекательное чтение, как зазвонил домашний телефон. Я с удивлением посмотрела на трезвонящий аппарат. Кто бы это мог быть? Саше никогда в голову не пришло бы позвонить так поздно, он прекрасно знает, как чутко спит наш ребенок. Я побыстрее схватила трубку, пока Маруська не проснулась, и шепотом спросила:

– Кто звонит?

– Это Полина? – пропел мелодичный девичий голосок. – Я Тоня, новая жена твоего мужа.