Текст книги "Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир"

3. Анонимность или открытость донорства

Сначала донорство было исключительно анонимным. Скелеты прятали в семейных шкафах. The New York Times пишет, что первые директора банков спермы советовали «никогда и никому не признаваться в содеянном» и «уничтожать все документы» [99]99
  советовали «никогда и никому не признаваться в содеянном» и «уничтожать все документы»: Dominus S. Sperm Donors Can’t Stay Secret Anymore. Here’s What That Means // The New York Times. 2017. 26 июня. URL: https://www.nytimes.com/2019/06/26/magazine/sperm-donor-questions.html.


[Закрыть]. Один из основателей первого в США банка в 1977 году рассказал журналисту, что ни один донор не вернулся в клинику, чтобы узнать о потомстве. Еще через семь лет Стив Бродер, совладелец California Cryobank, предложил задуматься о том, почему человек, получивший за сдачу спермы 25 долларов, должен двадцать лет спустя захотеть встретиться с детьми, которые могут потребовать гораздо больше.

Сегодня максимум информации о доноре – это детское фото, его эссе о самом себе и аудиозапись голоса. У доноров российских банков не просят и этого: указаны только внешние характеристики и профессия, фотографий нет вовсе.

Время шло, взгляды менялись. The Sperm Bank of California первым стал предлагать неанонимное донорство – поскольку все больше матерей восставали против секретов и считали несправедливым скрывать от ребенка историю его рождения. Тогда банки предложили донорам выбор, остаться анонимным или «открыть профиль» – то есть согласиться с тем, что в 18 лет ребенок узнает имя и телефон. Автор The New York Times Magazine убежден: новые поисковые возможности интернета и генетические тесты скоро сделают анонимность обещанием, которое банкам невозможно будет сдержать.

Так и происходит. В 2000 году десятилетний Райан Крамер с мамой Венди создали онлайн-сообщество для поиска родственников – Donor Sibling Registry. Сегодня в нем тысячи человек, у некоторых по тридцать сестер и братьев. С 2017-го California Cryobank прекратил предлагать новым донорам анонимность.

В 2005 году Великобритания стала первым государством, законодательно запретившим анонимное донорство [100]100
  первым государством, законодательно запретившим анонимное донорство: Rules around releasing donor information // Human Fertilisation and Embryology Authority. URL: https://www.hfea.gov.uk/donation/donors/rules-around-releasing-donor-information.


[Закрыть]. Теперь каждый 18-летний подросток, зачатый с помощью донорской яйцеклетки или спермы, может обратиться в организацию HFEA (Human Fertilisation & Embryology Authority) и узнать имя и адрес донора. Также он может узнать, кто еще был рожден от этого донора. Отменить анонимность решили в интересах ребенка, поэтому общение может инициировать только он, а донор – лишь узнать о количестве рожденных от него детей.

Философ Ольга Саввина считает, что, наблюдая фигуру донора, выходящую из-за кулис и возвращающую себе субъектность, мы можем говорить о пересборке традиционной модели семьи. Ссылаясь на социолога Игоря Копытофф, она называет деанонимизацию донорства ключевым моментом в «культурной биографии яйцеклетки». Плюсы «открытости» очевидны. Поставьте себя на место ребенка: вы случайно узнали, что появились из яйцеклетки или спермы донора; будете ли вы доверять родителям, скрывшим от вас правду о вашем рождении?

В фильме «Сделано в Америке» Сара Мэтьюз, сдав кровь и сравнив группы, обнаруживает, что ее отец – не родной. Матери приходится объясняться: «Я только что потеряла любовь всей своей жизни и подумала, может, стоит сделать себе другую. Я не хотела, чтобы ты узнала об этом вот так». В фильме «Несносный Генри» (2011) дедушка делает признание внуку-вундеркинду в день его десятилетия: «Правда в том, Генри, мой мальчик, что ты – чудо современной медицины. Очень дорогое чудо. Лучшая инвестиция из всех, что я делал в своей жизни».

«Чисто по-человечески я считаю, что лучше найти в себе силы сказать ребенку правду, – считает Рене Фридман, – и лучше как можно быстрее. Захочет найти донора – пусть ищет: главное, на мой взгляд, оставлять всем свободу действий». «В Казахстане донация ооцитов и спермы – не анонимная программа, – говорит Ботагоз Тулетова, – заказчики имеют полную информацию о доноре, вопрос „говорить / не говорить“ каждый решает сам. Однако, учитывая наш менталитет, скажу вам честно, что почти никто и никогда не откроет детям правду. Может быть, когда-нибудь установки в нашем обществе изменятся. Конечно, хорошо, если человек знает свою историю, каждый имеет на это право. Но многие растут счастливыми, ничего не подозревая».

Минусы «открытости» тоже существуют. «Можно говорить о „праве знать“, но в то же время и о „праве не знать“, – утверждает философ Саввина, – информация может быть не только полезной для ребенка, но и, например, вредной. Она может заставить его стыдиться своего происхождения» [101]101
  заставить его стыдиться своего происхождения»: Саввина О. В. Этические основания регулирования донации гамет и практики co-parenting // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 4 (101). Апрель. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/eticheskie-osnovaniya-regulirovaniya-donatsii-gamet-i-praktiki-co-parenting.


[Закрыть].

Вот данные французского исследования, на которое она ссылается [102]102
  данные французского исследования, на которое она ссылается: Lassalzede T., Marine P., Rouzier J. и др. Sperm donor conception and disclosure to children: a 10-year retrospective follow-up study of parental attitudes in one French center for the study and preservation of eggs and sperm (CECOS) // Fertility and Sterility. 2017. № 2 (108).


[Закрыть]. Из 105 пар 40 сказали детям об использовании донорских гамет, еще 42 собираются, а 20 не скажут никогда. По словам Саввиной, большинство семей, прибегающих к донорским гаметам, не стыдится этого. Детям же будет стыдно только в одном случае – если стыдно родителям.

Другой подвох открытого донорства – путаница ролей. В 1990-е масскультура романтизировала связи любого сорта: клиента-миллионера и проститутку превращала в Золушку и принца, а донора – в блудного отца и найденную любовь одинокой матери. Сегодня вроде бы всем очевидно, что любовь – из одной, а донорство – совсем из другой сказки: донор спермы – не папа, а донор ооцита и суррогатная мать – не мама. Не назовут же родственником донора крови? Вот только счастье во всех ромкомах выглядит одинаково.

«Я имею право на отца!» – кричит Сара Мэтьюз, устраивая штурм Криобанка (фильм «Сделано в Америке»). Найденный донор по имени Хэлберт Джексон возмущен: «Но я делал это анонимно! Никакого уважения к конфиденциальности!» «А ты не думаешь, что у человека есть право знать, кто его родители?» – возражает Сара. Еще эмоциональнее будет встреча донора с ее матерью. «Мне кажется, нас не представили как следует, но моя сперма была в твоем теле», – шутит Джексон. «И теперь ты хочешь последовать за ней?» – не теряется мама Сары. Это уже почти признание в любви, неизбежной в финале.

В фильме «Несносный Генри» отношения сына, матери и донора выглядят правдивее. «Яйцеклетка, познакомьтесь, это сперма. Сперма, познакомьтесь, это моя мать, Патрисия Херман. Доктор О’Хара – мой биологический отец», – маленький Генри четко понимает роли. Однако у жанра свои законы, и хеппи-эндом снова станет семейный портрет в интерьере.

Режиссер Лиза Холоденко в драме «Детки в порядке» (2010) делает эту путаницу главной интригой фильма. Роман Джулс и донора Пола (Марк Руффало) вспыхивает из-за кризиса у Джулс и Ник. Дети знают границы в отношениях с донором, зато в правилах поведения запутываются взрослые.

А что думают сами доноры о встречах с биологическими детьми? Снова сцена из фильма Холоденко. Загрузив фургон овощами, Пол едет в свой ресторан органической еды. В кармане звонит телефон: «Беспокоят из криобанка „Пасифик“. Нам позвонила девушка, зачатая при помощи вашей спермы, и спрашивает, хотите ли вы с ней встретиться». «Мне было 19, и я абсолютно забыл об этом», – рассказывает потрясенный Пол подружке. Кого бы не взволновало вторжение в жизнь незнакомки, сразу претендующей на столь почетное в ней место?

«Донора стоило бы спрашивать дважды, – считает Рене Фридман, – пройдет двадцать лет, и за это время все может измениться. Английский закон сегодня обязывает доноров оставлять имя. То есть донор должен быть готов к встрече. Но вдруг через двадцать лет он ее не захочет? Нужно спросить еще раз».

«Я буду совсем не против, чтобы меня нашли, – говорит донор Боб в интервью сайту The Pregnantish, – я дважды связывался с клиникой, но мне ни разу не ответили».

А донор Юрий, рассказавший свою историю «Афише», сначала хотел сделать анкету в банке спермы открытой, однако потом решил, что «не любит сюрпризы».

Вот еще одно исследование, из Швеции: «57 % доноров-респондентов положительно отнеслись к тому, что отпрыск пожелает связаться с ними, 29 % высказались против контактов с ребенком и 14 % отнеслись нейтрально или же не выразили своего мнения. Всего в исследовании приняло участие 210 мужчин и женщин. Две респондентки сообщили, что они хотели бы заранее приготовиться к разговору с ребенком» [103]103
  они хотели бы заранее приготовиться к разговору с ребенком: Isaksson S., Sydsjo G. и др. Preferences and needs regarding future contact with donation offspring among identity-release gamete donors: results from the Swedish Study on Gamete Donation // Fertility and Sterility. 2014. №. 4 (102).


[Закрыть].

4. Посмертная репродукция

«У нас в клинике хранится сперма погибшего мужчины, – рассказывает репродуктолог Елена Мартышкина. – Жена пока думает. Возможно, она вступит в программу посмертной репродукции. Не совсем ясно, что говорить ребенку: как он воспримет факт, что родился после смерти своего отца».

Оказывается, это распространенная практика – рожать от мертвых. Еще в 1975 году в Лос-Анджелесе уролог Кэппи Ротман удалил тестикулы человеку с зарегистрированной смертью мозга, извлек сперматозоиды и заморозил их [104]104
  извлек сперматозоиды и заморозил их: Kotler S. The God of Sperm // La Weekly. 2007. 26 Сентября. URL: https://www.laweekly.com/the-god-of-sperm/.


[Закрыть]. Это был сын известного сенатора, отец хотел внуков (правда, они так и не родились).

Первый ребенок, зачатый с помощью спермы умершего, появился только в 1999 году [105]105
  появился только в 1999 году: Strong, C., Gingrich, J., Kutteh W. Ethics of sperm retrieval after death or persistent vegetative state // Human Reproduction. 2000. № 4 (15).


[Закрыть]: пионером посмертной репродукции стала американка Габи Вернофф, родившая девочку Брэндалин. Законов на эту тему тогда никаких не было, а значит, и нарушать было нечего. Сперма была извлечена все тем же Ротманом через тридцать часов после смерти мужа Габи. Ротман – один из основателей California Cryobank. По его подсчетам, клиника осуществила около 200 посмертных заборов спермы.

Поскольку тело человека умирает не сразу, а по частям, врачи рекомендуют забирать сперму в течение 24–36 часов после смерти. Исследования, впрочем, показывают, что жизнеспособный сперматозоид может выжить и дольше» [106]106
  сперматозоид может выжить и дольше: Бруй Е. Жизнь после смерти: можно ли использовать сперму умерших // Futurist. 2016. 22 мая. URL: https://futurist.ru/articles/219.


[Закрыть].

В апреле 2015 года в Австралии родился ребенок, зачатый с помощью спермы, собранной через 48 часов после смерти отца. Для самых стойких опишем, как проводится процедура. Либо игла вводится в семенники, вытягивая сперму, либо удаляется сам орган, либо используется ректальный зонд, вызывающий сокращение мышц, и сперма выходит сама (так называемая «электроэякуляция», как правило, применяется к человеку, чье жизнеобеспечение еще поддерживает аппарат).

Теперь главный вопрос – этично ли терзать тело, которое не может ни подмигнуть, ни кивнуть, не нарушен ли тут пункт о добровольности? В 1998 году British Medical Journal высказался категорично: «Не задумываясь о последствиях, врачи разрешают использовать тела умерших для удовлетворения женских прихотей» [107]107
  для удовлетворения женских прихотей: Swinn M., Emberton M., Ralph D. и др. Retrieving semen from a dead patient // The BMJ. 1998. № 317. 5 декабря.


[Закрыть]. Да и читая описание процедуры, большинство наверняка поморщится: ну что за глумление над трупом. Однако если рационализировать чувство, можно понять, что наше отвращение сформировано культурным кодом, табуирующим смерть. Мертвый не испытывает ни физической боли, ни унижения, а что до его предполагаемого желания – не исключено, что он предпочел бы утешить жену и родителей таким удивительным способом.

У биоэтиков – два голоса «против» посмертной репродукции. Первый – нельзя использовать сперму покойника без согласия. Второй – ребенка может травмировать история его зачатия.

Первая проблема решается юридически: мужчине нужно оставить распоряжение о судьбе своих сперматозоидов на случай смерти. Однако есть страны, где размножаться посмертно нельзя даже с завещанием, например Франция, Германия, Швейцария.

Мариана Гонсалес-Гомес-Турри несколько лет назад судилась за право вывезти замороженную сперму покойного мужа из Франции на родину в Малагу [108]108
  замороженную сперму покойного мужа из Франции на родину в Малагу: Woman can use dead husband’s sperm: French court // Medical press. 2016. 31 мая. URL: https://medicalxpress.com/news/2016-05-woman-dead-husband-sperm-french.html.


[Закрыть]. Пара – испанка и итальянец – познакомились в Лондоне, где вместе работали в ресторане, а в 2013-м переехали во Францию. Два года спустя у Николя Турри обнаруживают лимфому. Они женятся. Николя замораживает сперму в клинике и делает химиотерапию, которая не помогает. 9 июля 2015 года Николя умирает в больнице. Адвокат Марианы утверждал, что в день смерти ее муж хотел встретиться с нотариусом, чтобы оформить завещание, но не успел. Посмертная инсеминация во Франции запрещена: клиника отказалась отдать жене сперму. Суд длился несколько лет. Адвокат настаивал, что нарушена восьмая статья конвенции по правам человека. В конце концов Мариане разрешили забрать сперму и увезти ее за границу.

«Нам импонирует точка зрения юристов, которые разрешают посмертную репродукцию, поскольку <…> намерение иметь общего ребенка было достаточно явным», – считают авторы статьи „Посмертная репродукция как морально-этическая дилемма“, – если нет завещания, то принимать решение должен партнер покойного, а в случае смерти обоих партнеров – ближайший родственник» [109]109
  в случае смерти обоих партнеров – ближайший родственник: Гречишников Н., Тян А., Светлов А. Посмертная репродукция как биоэтическая дилемма // Международный студенческий научный вестник. 2017. № 4–9.


[Закрыть].

В Израиле перед уходом в армию врачи рекомендуют солдатам сдавать сперму, чтобы в случае их гибели ей могли воспользоваться близкие. Правда, тут иногда возникает вопрос, кто ближе – жена или родители. Два громких процесса были решены в пользу жен [110]110
  Два громких процесса были решены в пользу жен: Westreich A. Present-day posthumous reproduction and traditional levirate marriage: two types of interactions // Journal of Law and the Biosciences. 2018. № 5 (3).


[Закрыть].

Солдат запаса Шакед Мейри погиб во время учений в 2004 году. Ему было 27, он женился за три месяца до гибели. Его сперма лежала в криохранилище: однако вдова нашла нового мужа. Родители попытались было забрать сперму, чтобы оплодотворить яйцеклетку донора, подсадить эмбрион суррогатной матери и вырастить внука. Но верховный суд отклонил их просьбу, решив, что родители не должны лезть в прокреационные планы своих детей.

Похожий случай произошел с семьей Омри Шахара. В июне 2012 года 25-летний солдат погиб. Его родители, Ашер и Ирит, тут же обратились в Израильский семейный суд с просьбой о посмертном взятии спермы, просьбу удовлетворили. Через год они захотели оплодотворить донорскую яйцеклетку, чтобы эмбрион выносила суррогатная мать. Суд сначала не возражал: Омри любил папу с мамой и наверняка не был бы против того, чтобы они растили его ребенка. Обвинения в «запланированном сиротстве» [111]111
  Обвинения в «запланированном сиротстве»: Starza-Allen A. Court rules Israeli parents cannot use dead son’s sperm // BioNews. 2017. 6 февраля. URL: https://www.bionews.org.uk/page_95875.


[Закрыть] или в том, что умершему возводится живой памятник, были отвергнуты: ведь дедушки с бабушками часто воспитывают внуков и при живых родителях. Все было на их стороне, кроме одного, точнее, одной – у Омри была девушка, отказавшаяся беременеть от мертвого. Препятствовать скорбящим она не собиралась – однако суд в итоге отказал родителям. Либо эта девушка, либо никто.

В российском Федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан» есть две статьи, 47-я и 68-я, «Донорство органов и тканей человека и их трансплантация (пересадка)» и «Использование тела, органов и тканей умершего человека». В обеих говорится, что посмертное изъятие органов и тканей возможно, если ни сам донор, пока был жив, ни его близкие после смерти ничего не имели бы против.

Три лихих российских сюжета о том, как становятся бабушками после смерти сыновей, смакует «Комсомольская правда». Первой стала Екатерина Захарова из Екатеринбурга, «родившая» внука с помощью суррогатной матери и спермы сына, умершего от рака [112]112
  спермы сына, умершего от рака: Бабушка станет мамой // Комсомольская Правда. 2006. 16 февраля. URL: https://www.ural.kp.ru/daily/23659.3/251332/https://www.tumen.kp.ru/daily/23659.3/251332/.


[Закрыть]. Второй – пятидесятилетняя Наталья Климова из Санкт-Петербурга [113]113
  пятидесятилетняя Наталья Климова из Санкт-Петербурга: Велигжанина А. Женщина, воспитывающая суррогатного внука, ищет ему новую бабушку // Комсомольская Правда. 2017. 22 марта. URL: https://www.kp.ru/daily/26657.3/3677074/https://www.kp.ru/daily/26657.3/3677074/.


[Закрыть]. У третьей, 58-летней Ламары Келешевой, эмбрионы принялись сразу у двух суррогатных матерей и родилось четверо [114]114
  сразу у двух суррогатных матерей и родилось четверо: Велигжанина А. Дети родились через три года после смерти отца // Комсомольская Правда. 2017. 7 Мая. URL: https://www.kp.ru/daily/26676.3/3698088/https://www.kp.ru/daily/26676.3/3698088/.


[Закрыть]. В свидетельства о рождении детей ЗАГСы вписали всех матерями, поставив в графе «отец» прочерк.

В этическом постулате не пользоваться спермой без письменного согласия есть слабое место: смерть не всегда планируют. А добиваясь законного оформления, есть шанс опоздать, ведь ситуация строится по законам триллера, когда действие ограничено 72 часами жизни спермы.

Бывает, что в одной и той же стране законодательство «пляшет»; например, в Австралии нет единого закона, регулирующего и получение «посмертной» спермы, и ее использование [115]115
  и получение «посмертной» спермы, и ее использование: Simana S. Creating life after death: should posthumous reproduction be legally permissible without the deceased’s prior consent? // Journal of Law and the Biosciences. 2018. № 5 (2).


[Закрыть]. В каждом из штатов по-разному. В Западной Австралии, Квинсленде и Южной Австралии посмертный забор биоматериала попадает под закон о донорстве органов. А дальше все сложно: в Западной Австралии использовать эту сперму уже нельзя, в Южной – можно, но только если сперма была извлечена до смерти, а в законодательстве Квинсленда об этом вообще не строчки: поэтому были случаи, когда суд разрешал извлечь сперму после смерти, но запрещал оплодотворение.

Вторая этическая претензия – что посмертные программы лишают ребенка «полной» семьи. И якобы могут его шокировать, когда он узнает. «Взрослые принимают решение привести ребенка в мир исходя из взрослых потребностей. Но они не проявляют достаточного беспокойства о том, какое воздействие будет оказано на ребенка, – говорит психолог, член комитета по этике Университета Висконсин Джулианна Цвайфель, – этот ребенок может в конечном итоге представлять собой нечто вроде поминальной свечи. Он может чувствовать, что люди ищут в нем черты умершего родителя и что он обязан вести себя в соответствии с этими ожиданиями» [116]116
  он обязан вести себя в соответствии с этими ожиданиями: Бруй Е. Жизнь после смерти: можно ли использовать сперму умерших // Futurist. 2016. 22 мая. URL: https://futurist.ru/articles/219.


[Закрыть].

«Тем не менее не описано ни одного случая каких-либо психических расстройств у детей, рожденных после смерти своих родителей», – сообщают авторы статьи «Посмертная репродукция: правовые и этические аспекты» [117]117
  сообщают авторы статьи «Посмертная репродукция: правовые и этические аспекты: Гречишников Н., Тян А., Светлов А. Посмертная репродукция: правовые и этические аспекты // Международный студенческий научный вестник. 2016. № 6.


[Закрыть]. Напротив, в исследовании, проведенном в 2015 году, психологи пришли к выводу, что четверо детей, рожденных таким способом, «показали нормальное здоровье и результаты развития».

«Что вы скажете своему ребенку?» – спросил журналист телеканала France 2 у Марианы Гонсалес-Гомес-Турри. «Я скажу ему, что он – желанный, что папа хотел его так же, как и мама, но не смог быть с нами. Для меня важно, чтобы люди уважали наше желание, право женщины растить ребенка одной и особенно – мое право самой выбирать свое будущее» [118]118
  мое право самой выбирать свое будущее: Le Conseil d’Etat donne une «lueur d’espoir» à une Espagnole désireuse d’avoir un enfant de son mari mort // franceinfo. 2016. 28 апреля. URL: https://www.francetvinfo.fr/sante/politique-de-sante/insemination-post-mortem-le-combat-de-mariana-gomez-tur_1426703.html.


[Закрыть].

СВИДЕТЕЛЬСТВО № 6

ИМЯ Дайан Блад

СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ Вдова

ПРОФЕССИЯ Директор рекламного агентства

МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА Ноттингемпшир, Великобритания

ГДЕ ДЕЛАЛИ ЭКО Бельгия

ИСТОРИЯ Инсеминация спермой мужа, изъятой после его смерти

ДЕТИ Лиам, Джоэл

Про громкий судебный процесс Дайан Блад из графства Ноттингемшир я прочитала в Сети [119]119
  судебный процесс Дайан Блад из графства Ноттингемшир я прочитала в Сети: Widow allowed dead husband’s baby // BBC News. 1997. 6 Февраля. URL: http://news.bbc.co.uk/onthisday/hi/dates/stories/february/6/newsid_2536000/2536119.stm.


[Закрыть]. Написав ей, сразу же получила ответ – Дайан так и живет в местечке Уорксоп. «Отправляю вам мою книгу „Плоть и кровь“ [120]120
  Отправляю вам мою книгу «Плоть и кровь»: Blood D. Flesh and Blood: The Human Story Behind the Headlines. Edinburgh: Mainstream Publishing, 2004.


[Закрыть]. Будут еще вопросы – задавайте».

Дайан и Стивен – она называла его Стэф – познакомились на вечеринке ее одноклассника. «16 февраля 1983 года он позвал меня на свидание. Я не была уверена, что это парень моей мечты, поэтому написала телефон на крошечном клочке бумаги, такой не потерять невозможно, и имени своего там не указала. Однако он позвонил в субботу». Стивен потом признался, что все-таки забыл имя и не знал бы кого спросить, если бы трубку взял другой человек. Когда они стали встречаться, Дайан было 16, а Стивену – 18. Потом Дайан уехала учиться в Лондон, Стивен остался в Уорксопе и устроился на работу. Оба были прагматиками, Стивен мечтал выплатить кредит за дом, Дайан – сделать карьеру в рекламном агентстве. Поженились через восемь лет после встречи, 11 мая 1991 года. «Была большая свадьба в англиканской церкви с обрядом, проведенным по „Книге общих молитв“ 1662 года, – священник делал акцент на деторождении и на том, что „жена должна слушаться мужа“». Дайан это забавляло: детей они по-прежнему не планировали.

Стивен после свадьбы перешел работать в компанию отца Дайан, у которого была фирма по сборке кухонь и ванных комнат. Карьера Дайан первое время не складывалась, ей приходилось менять агентства. В итоге вдвоем с партнером она открывает собственное – Pseudonym Advertising. И после этого задумывается о детях. Стивен высказывает два пожелания, что не хотел бы присутствовать на родах и что предпочел бы не знать пол ребенка до рождения. Хотя, ему кажется, он хотел бы девочку. Вместе они придумывают имя – ее будут звать Шэннон.

«Однажды мы наткнулись на статью о том, как у мужчины извлекли сперму после его смерти и жена смогла забеременеть. Тогда я узнала об этой возможности. Я спросила у Стивена, а если бы с нами это случилось, как бы к этому отнесся он. Стивен сказал: „Если бы ты захотела, я не был бы против“».

В воскресенье, 26 февраля 1995 года, Стивен был бодр с утра, а вечером почувствовал недомогание, воспалились лимфоузлы. Состояние стало резко ухудшаться. К приезду скорой он уже едва мог говорить. В больнице он впал в кому. Врачи диагностировали инфекционный менингит и сказали, что шансов на пробуждение нет – его мозг умер.

Не случись между ними беседы о посмертной репродукции, возможно, Дайан смирилась бы с ситуацией – но она подумала, что разговор был не зря. Действовать нужно было быстро. Поговорив с родителями, а потом с родителями Стива, Дайан просит врачей взять сперму мужа, лежащего в коме, и заморозить ее. Репродуктологов из Infertility Research Trust впускают в реанимационный бокс, чтобы выполнить просьбу. Через четыре дня Стивен Блад умирает. Ему было 30, его вдове – 28. «В 28 лет я уже прожила свою жизнь по полной, испытав весь возможный спектр эмоций, от счастья до отчаяния».

Посмертный забор спермы так бы и остался тайной семьи Блад – Дайан планировала забеременеть быстро, чтобы ни у кого не было вопросов, – однако когда она просит выдать ей замороженную сперму из криохранилища, то получает ответ «это невозможно». Британская Ассоциация HFEA признала извлечение спермы у человека, лежащего в коме, незаконной процедурой без его письменного на то волеизъявления и запретила использование.

Тогда Дайан Блад обращается в суд. На ее стороне законы Евросоюза, разрешающие человеку иметь детей, когда и с кем он захочет. Однако судья, сэр Стивен Браун, убежден, что завещание необходимо, – и суд поддерживает HFEA.

Противник Дайан – не просто безликая ассоциация, у него есть имя и лицо – это Рут Дич, председательница HFEA. Дич убеждена, что «завещание – столп британского закона», а у мужа Дианы брали сперму «без его воли и при странных обстоятельствах». «Смысл запрета не в том, чтобы не позволить конкретной женщине зачать с помощью спермы ее умершего мужа; смысл – в сохранении за каждым человеком права сказать свое „да“ или „нет“ относительно возможности размножаться, – считает Дич. – Чтобы не случилось так, что тела умерших осквернялись, а гаметы использовались в каких угодно целях». «Но вы же не думаете, что эта вдова осквернила тело мужа?» – недоумевают журналисты. Дич непреклонна: «Когда человек без сознания, нет закона, позволяющего брать фрагменты его тела без его согласия».

Тогда Дайан Блад решается сделать процесс публичным. Дело вдовы из Ноттингемшира стало сенсацией мирового масштаба. Заложен дом, чтобы оплатить издержки. Учрежден Stephen Blood Baby Appeal, трастовый фонд, помогающий собирать средства. На судах из постоянных посетителей – сама Дайан, родители, ее и Стивена, и журналистка Клэр Дайер из The Guardian. Неравнодушные забрасывают истицу письмами – одни поддерживают, другие называют «омерзительной», в рядах последних – благотворительная организация «Жизнь» и «Общество защиты нерожденного ребенка». «Брать сперму без согласия – значит лишать мужчину достоинства», – утверждают они. Рут Дич в интервью New Statesmen задает вопрос: «Тысячи молодых людей умирают каждый год. Значит ли это, что мы должны забирать сперму у всех?»

«Вы когда-нибудь думали о том, что это может выглядеть неэтично? Что вы совершили акт насилия?» – спрашивает Дайан репортер BBC. «Нет, – отвечает Дайан, – когда я была в больнице, мне не приходило в голову, что я прошу сделать что-то плохое или противозаконное. Докторам тоже так не казалось. По-моему, это наше личное дело – мое и мужа, и еще, возможно, наших родственников».

«Многие тогда говорили, что плохо заводить ребенка без отца, а еще хуже – заводить ребенка как памятник отцу, – пишет Дайан, – то есть, по их мнению, ребенку гораздо лучше страдать из-за смерти родителя». «Почему-то они считали, что я хочу ребенка от Стивена потому, что он умер, а я объясняла, что я хочу ребенка независимо от его смерти, а по той же причине, по которой хотела, пока Стивен был жив».

Процесс Дайан Блад длился около двух лет. 6 февраля 1997 года Лондонский апелляционный суд встал на сторону человека, а не документа. «Это проблемный случай, поскольку нет прецедентов, – сказал судья лорд Вулф, – и с их появлением закон будет совершенствоваться прямо на судах».

Дайан Блад разрешили забрать из криохранилища сперму мужа и сделать ЭКО в любой из клиник Евросоюза. «Был хороший день, – вспоминает Дайан, – мы вышли на улицу и открыли шампанское. Это был день рожденья Стивена. Ему исполнилось бы 32 года».

Сперму отправили в Бельгию. Докторам из Центра репродуктивной медицины при Брюссельском свободном университете пришлось подождать еще девять месяцев, чтобы суд подтвердил, что миссис Блад официально разрешено делать процедуру. В итоге яйцеклетки были извлечены и оплодотворены – шанс забеременеть оценили в 20 %, Дайан беременеет с первой попытки. Лиам родился 11 декабря 1998 года, на четыре недели раньше срока, и из-за проблем с дыханием попал в реанимацию. «Я сорвалась по-настоящему однажды в жизни – когда нянечка в роддоме сказала, что слышала по телевизору, что ребенок родился раньше срока, потому что я взяла сперму мертвого. Помню, как ужасно я на нее кричала».

Здесь история не заканчивается. Свидетельство о рождении Лиама выдали с прочерком в графе «отец», не имея юридических оснований вписывать туда имя того, у кого даже нет паспорта.

Начался новый суд. «В этот раз было еще сложнее, поскольку судиться пришлось не очень понятно с кем». Дайан билась с установленным порядком вещей и снова его переустановила. В конце концов правительство Великобритании приняло законопроект, разрешающий вписывать имя умершего отца в документы при посмертной репродукции. Кроме Лиама, новый закон коснулся еще тридцати детей – они тоже были зачаты посмертно, и, хотя письменное согласие мужей на изъятие спермы и оплодотворение было оставлено, имена их в детских документах не значились.

Тем временем в бельгийской клинике своего часа дожидались оставшиеся эмбрионы: поскольку Дайан забеременела после первого переноса, остальные были заморожены. Три года спустя, в 2001-м, она возвращается в Бельгию. С первой попытки ничего не получается, а вторая срабатывает. 17 июля 2002 года в Королевской больнице Халламшир в Шеффилде родился Джоэл. Тоже без официального отца – закон к тому моменту еще не был принят. Имя Стивена Блада вписали в свидетельства о рождении обоих его сыновей в 2003 году.

В 2004-м Дайан Блад написала книгу «Плоть и Кровь». В 2017-м дала большое интервью The Telegraph – о том, как ей живется после своей маленькой революции [121]121
  после своей маленькой революции: Lambert V. Exclusive: Diane Blood on family life 20 years after she won the right to use her dead husband’s sperm // The Telegraph. 2017. 10 февраля. URL: https://www.telegraph.co.uk/family/relationships/exclusive-diane-blood-family-life-20-years-won-right-use-dead/.


[Закрыть]. Два самых любопытных момента этого интервью – что Лиам вырос копией отца, а Джоэл узнал о своем необычном зачатии от девочки, прочитавшей эту историю в учебнике по религиоведению.

Дайан так никогда больше не вышла замуж и ни с кем не встречалась. Она вернулась в агентство и много работала. В свободное время она помогала женщинам, проходящим через посмертную репродукцию, и общалась со студентами, ее изучающими. «Бюрократы и формальности часто чинят нам препятствия, – пишет мне Дайан, – я, например, могла бы запросто взять сперму давно умершего анонимного донора, хранящуюся в Криобанке. Но только не сперму собственного мужа без нужной бумажки».

HFEA потратила больше ста тысяч фунтов на судебные издержки. Случай Дайан Блад вошел в учебники не только религиоведения, но и также истории и юриспруденции, став уникальным: посмертное извлечение спермы и оплодотворение без завещания сегодня запрещены в Великобритании окончательно и бесповоротно. «Мы судились не зря», – резюмировала Рут Дич.