Текст книги "Раз собрался на войну – иди. Войны новые"

Раз собрался на войну – иди
Войны новые
Инна Фидянина-Зубкова

© Инна Фидянина-Зубкова, 2017

ISBN 978-5-4474-5536-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Белым набело б мир я раскрасила

 
Край родной я белым белила,
белым плугом луга «стелила».
И бегом по белому полю
на белую-белую волю!
 
 
Неизбежным казалось счастье.
Солнце за облаком: «Здрасьте,
природа, цветы и колосья!
Что же будет, когда их скосят?»
 
 
Будет хлеб хрустящий и сладкий.
Ах, какая я девочка хваткая:
радугу рукою схватила
и пшеницу ею косила.
 
 
Накосила снопов – не сносят!
Ой да ветер меня уносит
далеко от дома родного
в мир большой, не видала такого:
страны, а в странах войны.
 
 
И их детям ни жарко, ни больно:
лежат бездыханно рядами,
не просятся к папе и маме.
 
 
Я им колосья кидала,
но меня лишь стена замечала,
стена от дома разрушенного.
 
 
Ты не слышишь, а я послушала,
как мать Природа шептала:
«Счастья всегда не хватало
на всех сразу. Лети отсюда!
И у них оно когда-нибудь будет.»
 

Миролюбивые мальчики

 
Миролюбивые мальчики, я вас любила, а вы
пели в ночи под гитару и сочиняли стихи.
 
 
Миролюбивые мальчики дарили девкам детей,
и уносились к звёздам! Нет таких словарей,
где «миролюбивый мальчик»
описан, как супергерой.
 
 
Но кто-то стучится. Кто там?
«Дверь для беды открой!» —
миролюбивый мальчик надевает шинель.
– Не уходи, мой хороший, ты не все песни спел!
 
 
Но он ушёл, не простившись.
Они встали все и ушли
миролюбивые мальчики – сыночечки войны.
 
 
А ты сиди, подруга, воспитывай детей:
миролюбивых мальчиков – вестников смертей.
 

Душа невернувшегося с Афгана

 
Чёрны вороны Афгана
песни белыя поют.
Ничему не учит рана:
я ни в поле и ни тут.
 
 
Раскричалось злобно эхо:
«Айда строить магистраль!»
Я служил у вас морпехом,
а сегодня мне не жаль
ни войны безумной, дикой,
ни разбитые сердца.
Да, в Афгане было лихо,
а сегодня пустота.
 
 
Закурить бы самокрутку
и опять в неравный бой!
Что спросил ты у морпеха,
скоро ль к богу? Дверь открой…
 
 
Эй, душа моя душонка,
спи тихонечко в сторонке.
 
 
И ты, девка, не грусти,
а за встречного иди,
да не жди судьбы добрей:
мёртв я, батька «брадобрей»
обесчестил и меня,
молодого сопляка.
 
 
Чёрны вороны Афгана
песни белыя поют.
Отчего же наши девки
замуж за других идут?
 

Если мама ушла на войну

 
Каждый стих – это драма,
особенно, если мама
в этом произведении на войне.
Нет, не приснилось тебе:
твоя мать пошла воевать.
 
 
А где же ваша кровать?
– В подвале.
Ты спишь, тебе снится мама
и школа,
нет уж которой.
 
 
Ты проснешься и знать будешь точно,
что не простишь сыночкам,
ходящим свободно в школу
(на той стороне которые).
И если с мамой что-то случится,
ты запомнишь их лица.
 
 
И обещаешь: – Я тоже пойду на войну,
когда чуть-чуть подрасту!
 
 
А мама: «Время рассудит,
когда подрастёшь, войн больше не будет.
Но мстить – это дело последнее.»
– Не пойму я тебя, ты вредная!
 
 
И вредная, вредная мать
опять ушла воевать.
Лежи и жди: скоро ль вернётся?
 
 
* * *
Небо перевернётся,
пока закончится ваша война.
Скорей подрастай, пацанва!
 

Снова ходим с непокорной головой

 
Непокорно как-то ходим
по планете золотой:
на кого-то страх наводим —
лес стоит совсем пустой.
 
 
Но никто никогда не узнает
кому какие стихи!
Время дыры латает,
а мы всё шли, шли и шли.
 
 
На телах живого нет места
от поцелуев судьбы.
Женихи мы или невесты —
плевать, умирать мы шли.
 
 
Ненарядное, рядное лето,
ненаглядные: лето, зима,
лишь весна стороною где-то
мимо нас, несчастных, прошла.
 
 
* * *
Раз и два – шагаем смело!
Дружно ли? Не в этом дело,
ищем, ищем на пути
знаки в виде бересты.
 
 
Виноваты ль мы, невинны —
не гадаем. Из осины
колья чешем и втыкаем,
а куда втыкаем – знаем!
 
 
Знаем даже почему
на любовь и на еду
много времени не надо:
ведь планетища брюхата
непокорной головой
вовсе, вовсе не одной,
а двумя-тремя – не боле.
 
 
Не ходите вы на волю,
делать нечего вам там:
бересту ходить, считать.
 
 
Вот и все. Походы наши:
от любви к родне да к каше.
А в пути, опять же, колья
из осины. Ну доколе?
 

Девочки злодейки нам неинтересны

 
Женские привязанности
разные бывают:
девушки-политики
в пушечки играют,
играют и рады.
Видно им так надо,
ведь у таких ватрушки —
пушки да снаряды.
 
 
Не рисуй картины,
нам таких не надо!
Вы поэты, тоже
свое дело бросьте:
напишите повесть
о женской тихой злости.
 
 
Иль давайте лучше
в гости сходим к бабе:
– Здравствуй, дева, здравствуй,
мы к тебе с цветами!
 
 
– Здравствуйте, ребятки, —
тихо я сказала. —
Вы пошли бы к чёрту,
вас к себе не звала!
 
 
Видно мне так надо —
песни и сомнения,
под луной широкой
самопостроения:
ать-два левой, девка,
ходи около дома.
Видишь пленным солнце?
Значит, замуж скоро.
 
 
Женские привязанности:
кошки да матрёшки.
Женские обязанности:
мужа ждать в окошко,
а не шастать полем
и не бегать лесом.
 
 
Девочки-злодейки
нам неинтересны!
 

Недошедшему память

 
Они всегда одиноки,
они всегда голодны,
эти воины света,
победившие воинов тьмы.
 
 
* * *
Всё, Россия больше не будет
участвовать в войнах гадких.
«Уходим, уходим отсюда», —
горько шептали ребятки.
 
 
Наверно, неверное войско
неверный выбрало путь:
в тех сердцах стучалось: «Ошибка!»
 
 
А этим надо свернуть
свои сердца на замочки
и вернуться домой,
ведь дома сыны и дочки
и стих окровавленный мой.
 
 
Домашние командиры,
домашний и свет луны.
Где ж вы долго так были?
«Мы к дому так долго шли.»
 
 
А недошедшему память.
Пришедшему снова в бой!
Как долго мы будем плакать
над тобою и мной?
 

Наши мальчики

 
Наши мальчики умирают
и рождаются вновь.
Наши мальчики твёрдо знают:
мир не спасёт любовь.
 
 
Наши мальчики не играют,
наши мальчики не поют,
наши мальчики погибают,
нет не с нами, не тут.
 
 
Проходило былое былом,
улетало лётное вдаль…
Сколько мальчиков наших было
тут убито? Не помню. Жаль.
 

Жизнь, как марево

 
Никогда никого не любила.
Кашу пшённую детям варила
и приговаривала:
«Малая жизнь, как марево;
большая жизнь, как бельмо;
когда-нибудь встречу его;
варись, варись, моя каша.»
 
 
Без любви хороша я. Наша
доля – скорее неволя;
наша доля – запрет, не боле.
 
 
Наша правда – чужая неправда.
Наши вещи – топор и клещи:
порубаю и выстрою племя
от семени нелюбимого. Время
досталось такое сегодня.
 
 
Злая, голодная я, в исподнем
выходила на бой и билась:
кого убила, в того и влюбилась.
 
 
Вот так поздно влюбилась, значит.
Он не плачет – герои не плачут.
И я плакать совсем не умею.
 
 
Никого никогда не согрею,
никому не скажу: «Любимый!»
 
 
Мимо стреляет, мимо
стрела молодого Амура.
Не жду ничего. Я дура.
 

А завтра весь мир войной

 
Ощущение войн повисло,
ведь люди не дураки:
числа считают, числа
до ядерной той войны.
 
 
Числа считая, числа
застыли на наших губах:
день-деньской, день коромысло,
день мужнин, день жён, день впотьмах.
 
 
Часы с кукушкой на стенке,
сегодня блины горой,
и дети на переменке,
а завтра весь мир – войной!
 
 
Я одна об этом писала,
лишь я твердила о том:
очень сильно я сожалела,
что планета Земля – мой дом.
 

Дочь спрашивает о войне

 
«Зачем война?»
– Просто так.
«Зачем смерть?»
– Да вот так.
«Почему ни папы, ни мамы?»
 
 
Какими бесчувственными голосами
мы отвечаем детям,
насмотревшись на смерти,
намаявшись в быту.
Где холод, где жар – не пойму!
 
 
«Знаешь, дочь, – сказала я очень устало.—
Хочу чтоб смерть и меня прибрала,
но она все никак не приходит,
хотя, вроде бы, рядом ходит.»
 
 
Дочь равнодушно плечами пожала.
 
 
А у того ребёнка, что хочет маму,
мамы не будет больше.
И кому от этого горче?
 
 
Усталыми, чёрствыми голосами
мы мёртвых своих провожали
и складывали в ряды.
Милосердие не подходи!
 
 
А после высохшими губами:
«Всё пройдёт», – своим детям шептали.
 

Русь шла на войну

 
Русь никуда не спешила,
она ведь шла на войну,
и её грозная сила
крепла от дня ко дню.
 
 
Собирались бабы в кружочек,
разжигали свои костры:
«Как же нам жить без дочек,
куда денутся наши сыны?»
 
 
Некрасивое солнце светило,
ослепляя наши сердца.
«Что же это такое было?»
То и было – пришла война.
 
 
* * *
Врастая в землю, как в плазму,
солдат к границе ползёт.
/ Я ж успела забыть эту фразу:
«Вперёд и только вперёд!» /
 
 
А ну, вспоминай, мать, былое
и становись под ружьё!
У меня было их только двое:
две дочки – врагам назло.
 

Детям, погибшим в терактах посвящается

 
Из сгоревших школ выходили дети
и улетали в небо…
Вслед не смотрел им даже
никто на земле живущих.
 
 
И не стихи это вовсе,
а стихи попозже сложатся,
когда мы об этом забудем,
вид

...

конец ознакомительного фрагмента