Текст книги "Алиса и Диана в Заболотье. Книга 2"

Зря, дружок, ты как сумасшедший, схватился за вторую часть этой книги. Надо было посидеть, подумать о том, как опасно отпускать детей в лес одних. Переосмыслить всё это для своей будущей, так сказать, семейной жизни. А теперь… Вот о чём ты собрался читать? Думаешь, наткнешься на что-то новое? Ай и не угадал! Тебя ждет всё та же нерадивая мамаша, и всё те же непослушные дети, снова ушмыгнувшие в темный лес. Хуже того! В болото.

Глава

1.

Сестры

пытаются

прижиться

в

Мгачах

Прошел год. Диане исполнилось двенадцать лет, а Алисе целых тринадцать.

– Боже, какая я старуха! – говорила старшенькая, глядя на себя в зеркало.

– Не поминай бога всуе в советской семье, баба Алиса! – ухмылялась баба Валя, проходя мимо.

Кстати, Валентине Николаевне весь этот год жилось очень хорошо, она нашла новую жертву для своих сказок: «Колобок», «Теремок» и «Репка». Ну, а что? Диане нравилось, в аккурат после третьей сказки она и засыпала. Дед пытался вклиниться со сборником арабских мифов и легенд, но после непродолжительной драки ясельные байки отвоевали себе пространство: каждый вечер баба Валя садилась на детский стульчик у кровати младшей внучки и начинала:

– Посадил дед репку, выросла репка большая-пребольшая…

Алиса старалась не смотреть на ее жирную спину, чтобы не психовать. Старшенькая пыталась читать на ночь литературу, которую задавали в школе, и мамины сказки. Но в этом году Инна Ивановна вообще ничего не писала. Всё свободное время съедал найденыш: одеть, обуть, причесать, выучить! Ой, учили Диану все: учителя, сестра, одноклассники и родные дедушка с бабушкой. Баба Валя объясняла, как сажать огород, а дед вел уроки политинформации. Так что новоявленная школьница к следующему лету перешла уже в третий класс.

– Умочка моя! – говорила мама младшенькой, позабыв, что старшая вовсе не старуха, а маленькая девочка, тоже нуждающаяся в похвале.

В общем, у Алисы накапливались обиды на маму и папу, тот тоже жалел Диану, когда приезжал в гости, а Алиса расценила это как любовь к сестре и нелюбовь к себе, да еще этот ужасный комплекс вины! Порой вина за то, что это она избавила на целых семь лет семью от своей сеструхи-конкурентки, раздувалась в ее мозгу до невероятных размеров, до головной боли. Ей мерещилось, что эту боль видят все, но никто ее не жалеет. И отсутствие жалости близких, выливалось в привычные детские истерики.

– Алиса – очень сложный человек! – вздыхали даже мамины подружки.

И от этого сама жизнь Алисе представлялась намного большим адом, чем путешествие по темной Руси. Ее почему-то туда очень тянуло, ей казалось, что в сказке всё родное, знакомое, именно там она героиня, а не в обычной жизни. Она постоянно думала: «Ну, кто я в том загадочном мире, кто?»

И даже хотела втайне убежать в темнорусь навсегда: «Потом, когда Динку на ноги поставлю».

Поэтому старшенькая всё чаще уходила в лес с блокнотом в руках и рисовала, рисовала зелень, деревья. Она мечтала только об одном: «Я фея. Да, да, я в сказочном мире прекрасная фея!»

А Динка и думать не хотела о возвращении в тот гнусный тоннель:

– Меня там обязательно в кого-нибудь превратят: в сову или в бегемота, фу-фу!

Она уже видела на картинке бегемота – вот кем бы ей совсем не хотелось стать. Да, да, у младшенькой тоже были свои страхи и комплексы, она боялась оборотничества и геологоразведочных шахт.

А вот кто прилип к той старой шахте, так это ворон Тимофей. Ну, родили они птенцов со своею подругой, ну, выкормили, ну, отправили в долгий путь. Но всё это было не то! Дар разговаривать он потерял, а девушки вплотную занялись наукой, так что птичка осталась не у дел. Черный ворон бился всем телом в темный лаз, но почему-то без своих волшебных подружек не мог пробиться на родину. Тимоша затосковал. Летал по лесу в поисках приключений, летал… Пока не наткнулся на домик мгачинского лесника. С ним и остался жить. Ему понравилось. Лесник разговаривал с крылатым товарищем, кормил со своей тарелки, кряхтел и жаловался на одинокую судьбу.

А время, скрипя и ойкая, добралось наконец до каникул. Лето! Счастье! Свобода!

– Где наш друг Тимошка? – спросила Динка, когда все учителя с нее наконец слезли и занялись прополкой грядок.

Алиса совсем не могла простить себе такой забывчивости и, схватив сестру за руку, поскакала по лесам, по полям, истошно крича:

– Тимофей, Тимоша, ворон! Тимофей, Тимоша, ворон!

Вечер застал девчат непонятно где. Заблудились малышки. Кинулись туда-сюда: темно, страшно. Сидят, ревут. А Диана еще масла в огонь подливает:

– Ты меня точно до смертоубийства доведешь! Сестра называется, психопатки кусок!

Алиса уже и не знала, что делать со своим внутренним миром, какая она: хорошая, плохая или бесноватая? Ей хотелось повеситься. Она поискала глазами какую-нибудь веревку на суку и наткнулась глазами на Тимофея, который гордо восседал на плече своего нового друга и злорадно поглядывал на сестренок.

Алиса заулыбалась:

– Тим!

– Нашелся, – выдохнула Диана. – Дяденька, а где Мгачи? Я говорю, что в той стороне, а моя сестра мне не верит.

Мужичок сощурился, нестрашный такой мужичок, маленький, глаза добрые, одет в военный камуфляж.

«Этот дядька нам точно поможет! – подумала Алиса. – Тимофей к плохому человеку на плечо не усядется».

– Правильно, – кивнул лесничий. – Мгачи в той стороне, пойдемте я вас отведу.

Девочки заулыбались, подскочили и потелепались за охотником.

«Не, не охотник он, ружья нет. Да и ягоды, грибы пока не созрели», – рассудила старшая.

А вслух сказала:

– Вы кто?

– Я-то? Лесник.

У девочек ёкнули сердечки:

– А как вас зовут?

– Алексей Филатович. Но можно Лёшка.

– Лесник Лёшка! Леший Лёшка! – сестры забежали вперед и внимательно рассмотрели его лицо.

– Он!

– Он самый!

Девчушкам не верилось, что они так просто встретят своего сказочного помощника в реальной жизни.

– Да не просто, – буркнул лесник. – Если бы не ворон, не встретили бы.

– Что?

– Да ничего! – рассердился Алексей Филатович. – Вон ваш дом, бегите уже.

– А ворон?

– Ах, ворон! – мужик хлопнул птицу по крылу. – Лети за бабами, кому говорят!

Тимофей нехотя поднялся с барского плеча и полетел за сестренками. Казалось, он был обижен, но не посмел ослушаться лесного хозяина – ему виднее.

«Я девчатам еще пригожусь!» – утешал себя ворон.

Совсем стемнело. Дома уж начали беспокоиться. Бабушка собирала бригаду на поиски двух заблудших душ, дед намыливал ремень и бурчал. А мама беспомощно надеялась на ум и силу духа старшей дочери (жаль, Алиса не знала, как мать ее уважает):

– Не пропадут, вот-вот явятся, я сама такая же в детстве была. Помните, как вы меня и Толика Каргаполова искали по темным лесам? Ничего, мы сами всегда возвращались.

– Что ты сравниваешь, доню! – возмутилась бабушка. – Мы за застольем, бывало, как засидимся с Каргаполовыми и Бургановыми, нам и не до вас было. Пока спохватимся! А тут другое, на трезвую голову дщерей не углядели.

– Да как их углядишь? Они ж соберутся оравой и в лес, на море, а то и по скалам лазать, – мама задумалась, вспоминая, как дружочек Толик тягал ее по скалам, и аж вздрогнула. – Вы правы, надо искать!

Ближе к полуночи семья и мамкины подружки занимались поисками детей с фонариками в руках и звали их:

– Алиса! Дина!

– Домой, засранки! – орал дед Зубков.

Рано или поздно на мгачинскую дорогу вышли пропавшие малышки с вороном и попали прямо в руки сельскому тревожно настроенному обществу. Нацеловавшись, гуртом ввалились в хату. Поужинали. Тимоше на этот раз позволили находиться внутри дома и даже есть за общим столом.

«Так, так, девки тут ни при чём, дискриминация исходила от взрослых!» – думал ворон, важно расхаживая по шкафу, вскоре он успокоился и задремал.

Гости разошлись по домам, а Алиса пристала к деду:

– У нас в деревне есть лесник?

– А как же! – далее последовала неприводимая в детской книжке лексика.

Но суть ее была в следующем: чертов лесничий был виноват в том, что мгачинцы вырубили все ели на близлежайших сопкпх (под новогодние цели), а пустые пространства засадили пихтами, на черта они нужны эти пихты, ибо наше всё – это ель, и к тому же под пихтами маслята неправильные растут – не коричнево-желтые, а белые. Чёрти что на курьих ножках!

– Стоп, стоп, стоп! – прервала Алиса эмоциональную речь родного деда. – А как зовут лесника?

– Фролов! – хрюкнул дед Иван.

– А имя?

– Алексей Филатович!

– Уф! – выдохнула Алиса. – Живой!

– Ух! – выдохнула Диана. – Живет. В нашем мире живет, пусть живет, тут лучше.

– Ага, он и в сказке живет, там тоже неплохо! – размечталась старшенькая.

Диана недобро сверкнула глазами на сестру и пошла засыпать, а вернее слушать «Колобок», «Теремок» и «Репку» и лишь потом засыпать.

«Ну, и ладно, бог с вами со всеми!» – подумала Алиса, но осеклась.

Нехорошо поминать бога всуе в постсоветской семье.

Глава

2.

Девочки

попадают

в

Заболотье

Лето шло своим чередом. В Мгачах купальный сезон начинался рано, а заканчивался поздно. Это вам не холодные воды океана, а теплый Татарский пролив – самая его середина. Все поселковые дети в этот период «жили» у воды: загорали, облазили и снова загорали. По пять шкур с них слезало, но к осени всё одно – каждый был похож на негритенка. Наши два подростка занимались тем же, чем и все: ныряли под волну и грелись на сахалинском нежгучем солнце, чаще затянутым облаками да туманами.

Тимофею отсутствие подружек дома совсем не нравилось. Семью заводить он уже не хотел, сидел целыми днями, нахохлившись, у геологоразведочной шахты, а вечером недовольный возвращался в Зубковский двор. Следом приходили и дети: ели, мылись и засыпали счастливые. А когда лес налился своими плодами, то всем от мала до велика пришлось прервать морские процедуры и ходить по грибы да по ягоды. Семье Зубковых тоже. Вот тут-то и стало понятно, где околачивается сказочная черная птица. То дед наткнется на сидящего у тоннеля Тимофея, то бабка с мамой Инной, а то и сами девчонки.

Алиса собрала экстренное семейное собрание:

– Надо с птицей что-то делать!

– Что делать? – спросили хором родственники.

– Не знаю, но надо его на тот свет как-то отправить.

– Может, топором по башке? – ласково предложил деда Ваня. – У меня и опыт богатый есть, на курицах натренировался.

Вегетарианка Диана поморщилась:

– Алиска уверена, что только мы сможем Тимошу на тот свет проводить.

– Кто бы сомневался! – гигикнула баба Валя. – Щас дедушка гробик выстругает, а я его красной тряпочкой обошью, но дальше ваша работа – провожать да поминать.

Хорошо, что Тимофей всё это не слышал, а скучно сидел у шахты.

– Хватит! – поднялась Алиса с лавки.

– Только мы, я и Дина, можем пролезть в волшебный лаз. Мы полезем, проведем его в родное отечество и сразу назад.

Все собравшиеся прыснули, кроме мамы и младшенькой. Ну, конечно же, дед с бабой не поверили в бредни детей о темной Руси и грешили на ведьму бабу Дусю. Но мама-то знала, что версию про похищение Дианы бабой Дусей придумала она сама. Поэтому тяжко молчала. С лавки зловеще поднялась младшая:

– Знаешь что, сама его и проводи, я туда не полезу!

– Я пойду с тобой! – сказала мама Инна.

И тут Алису понесло:

– Ты не волшебная, тебя в том мире нет и быть не может. Сказочники – самые худшие из людей. Юродивые. Хохочут над тобой? А ты пиши. Вот после смерти и прославишься!

Она припомнила все поселковые «уколы и колючки» в свою спину из-за мамы, и решила высказать Инне Ивановне накопившееся. Зря она это сделала. Мама обиделась и покинула собрание. Остальные члены семьи тоже ушли из парламента: не слушать же этот бред о проблемах ворона и темной Руси! Диана всё же осталась.

– Ладно, я одна полезу. Но ты будешь меня подстраховывать – стоять у входа, – огласила старшая итог сходки.

Младшая согласилась.

Алиса тщательно готовилась к переходу в потусторонний мир, она знала, что всё может пойти совсем не так, как хочется, то есть не по плану. А планировала она лишь открыть волшебную дверь и вытолкнуть Тимофея в сказку. Ой ли? Но как бы там ни было, собиралась школьница тщательно: освободила от барахла прошлогодний школьный рюкзак и упаковала туда термос царя-самодура с водой, запасной комплект одежды, спички, зажигалку, кусок мыла, перочинный нож, веревку, булку хлеба, шмат сала из бочки. Ну, вроде, всё. Больше ничего не вместилось.

На следующий день Алиса и Диана оделись походно и двинулись в путь. А идти то – минут пятнадцать, не больше. У входа в тоннель сидел беспокойно хлопающий крылами ворон. Старшая перекрестилась слева направо, плюнула три раза через левое плечо и полезла. Тимофей впорхнул следом.

Не успела крошка проползти и метр сырого пространства, как за ней захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещере стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками Алисы оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул гостьюшке, и глаза маминой дочери наткнулись еще на одну дверь, на которой было написано: «Темная Русь. Заболотье». Алиса поискала глазами Тимофея, он был рядом.

«Что такое Заболотье?» – подумала девочка беспокойно.

– Это соседнее государство, – ответил ворон.

– Тим! Заговорил! – обрадовалась подружка.

Ворон и сам пришел в восторг от этого факта и, важно расхаживая по узкому коридору, продолжил:

– Между темнорусью и Заболотьем лежит огромное, непроходимое болото. Но Заболотье – это тот же самый сказочный мир. Лес как лес, бор как бор, горы как горы, скалы как скалы. Ан нет, есть там скалы не совсем обычные.

– А какие?

– Бриллиантовые.

У девушки сверкнули глаза.

– Пойдешь жить в Заболотье? Всё равно у бабы Яги ее новый ворон тебе житья не даст, – робко поинтересовалась Алиса.

– Конечно, я же птица, куда угодно долечу. Наверное, к Лешему в услужение пойду. Понравилось мне у него.

– Ну, и ладно, иди.

Человек толкнул дверку и выпустил животинку наружу. Ворон выпорхнул. Но сказочное солнце так призывно манило, что Алиса не удержалась и распахнула дверь во всю ширь. Ей хоть краем глаза захотелось посмотреть на бриллиантовые горы.

Однако перед дитяткой предстали не манящие своим блеском бриллианты, а темный мшистый бор и избушка, на пороге которой сидела грязная, оборванная старушка и рыдала. Нет, нет, это была не баба Яга, а невинный «божий одуванчик» – уж слишком жалко она рыдала, подрагивая узкими беспомощными плечами, безвольно опустив голову.

У девочки от жалости застонала душа, и она сделала шаг наружу, а потом другой, третий… И оказалась рядом с незнакомкой.

*

Диана на том конце туннеля ждала сестру обратно, та ей объяснила, что она должна вернуться через одну минуту. И даже если Алиса проведет в другом измерении год-другой, то всё равно вернется через минуту-другую. Всё проверено!

– Зла немерено! – шипела Диана, прождав сестру полчаса, час, два.

Больше у нее не было сил ждать. Чертыхаясь, младшенькая полезла в темный лаз выручать старшую из беды. Не успела малышка проползти и метр сырого пространства, как за ней захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещере стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками Дианы оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул красавице, и глаза девочки наткнулись еще на одну дверь, на которой было написано: «Темная Русь. Заболотье».

Матерясь, как дед Иван, внученька сердито толкнула дверь от себя, та распахнулась, и ребенок увидел свою сестру, склонившуюся над какой-то замызганной громко плачущей бабушкой, сидящей на крыльце трухлявой избушки, и прыгающего рядом Тимофея. Диана вздохнула, встала с колен и направилась к горемыкам.

Глава

3.

Дочечки

решают

выручить

Сказочницу

из

беды

– Бабушка, как вас зовут? – склонилась Алиса над старушкой.

Та подняла голову и посмотрела в сторону исходящего звука. Оба ее глаза, изъеденные бельмом, закрылись, и бабка вновь зарыдала. Девочки подозрительно разглядывали ее морщинистое лицо: маленькие глаза, тонкие губы и большой нос. В головы сестренкам пришла одна и та же мысль: «Когда наша мама состарится, она будет выглядеть точно так же!»

– Хватит разводить мокроту! – рыкнула Алиса на грязнулю, она вспомнила свои детские истерики и ей стало плохо. – Как ваше имя, дорогая, и какое у вас случилось горе?

Старуха еще пару раз всхлипнула и промямлила заунывно:

– Я Сказочница, просто Сказочница, так меня зовут. А горе у меня большое, ой какое горе, самое большое горе на свете, для всех людей, живущих и не живущих мое горе – целое горе!

– Какое? – начала раздражаться Диана.

– Болят, болят мои глазоньки, не вижу я ничегошеньки, не могу писать свои сказоньки. А как же малые детоньки? Никакого теперь воспитания! Лишь ремень останется и питание. Ой-ёй-ёй-ёй, горе-то какое! А сказания писать больше некому, лишь одна я сказочница великая на всю темнорусь, на всю Русь и всю нерусь.

«С головой у бабоньки плохо! Это плохо. У нашей мамы подобные симптомы бывают. Но тут совсем плохо, ибо старческий маразм», – сделала вывод Алиса и пошла осматривать дом.

А дом, видимо, тоже болел слабоумием, он скрипел, ойкал, охал да тихо-тихо нашептывал слова какой-то былины.

– Что-то про Илью Муромца! – догадалась памятливая Диана, вспомнив фильм и мультик.

Она, что услышит, то и запомнит, в отличие от сестры. Старшая наоборот, всё с трудом запоминала, как мама. Памяти у них обеих не было никакой!

Девочки решили зайти внутрь хибары. Поднялись по скрипучим ступенькам, неловко обойдя умалишенную, и очутились в пыльной, неприбранной, но довольно уютной хатке. Русская печка, кухонька, полати, а посреди единственной комнаты стоял тяжелый, крепкий стол. На нем лежала огроменная книга, рядом чернильница и перо. Дети сдули пыль с кожаной растрескавшей обложки старого тома и с трудом раскрыли его. Книга ухнула филином и шумно улеглась на столешницу. Первая страница называлась «Пословицы и поговорки», ниже стройным чередом шли все русские пословицы. Алиса их знала. Следующая глава «Заклички», а под ней целый ворох маленьких стишков – обращений к солнышку, к небу, к дождю и даже к растениям и животным: «Солнышко, солнышко, выгляни в окошко: твои дети плачут, есиньки хотят». И другие. Дочки перевернули еще один лист, и им улыбнулась глава «Считалки»: «На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой?» Ну, и так далее.

– Вот бабка дает! – ухмыльнулась Диана. – Чё, она сама такую книжищу накалякала?

– Я тебе щас дам по башке, не «чё», а «что» и не «накалякала», а «написала», – проснулся в Алисе воспитательно-угрожающий инстинкт.

Но это было еще не всё! Книга только начиналась. Загадки, скороговорки, потешки, частушки, небылицы, обрядовые песни и песни-скоморошинки, байки, легенды, предания, баллады, былины, былички, бывальщина, небылицы, сказы, сказки да сказочки. И, что самое обидное, эта старуха написала даже сказки-пытки бабушки Вали: «Колобок», «Теремок» и «Репка».

– Ну старуха, я ей устрою! – со злостью захлопнула Динка книгу (малышку тоже начали раздражать вечерние посиделки Валентины Николаевны у ее кроватки).

– Не надо! – остановила младшую дальнозоркая старшая. – Сказки людям нужны и точка. Это не обсуждается.

– Почему?

– Потом поймешь, когда состаришься и захочешь своим внукам на ночь почитать «Колобок», «Теремок» и «Репку»! – прорычала Алиса.

– А можно я сразу повешусь?

– Нет!

– Почему?

– Потому что мама Инна повесится без тебя. А нам еще надо Сказочнице помочь, пошли!

Алиса вытолкала сестру из избы и ласково спросила у старушки:

– А давайте, бабушка, мы за вас попишем, а вы нам продиктуете.

«Божий одуванчик» попробовала посмотреть на милую девочку, и из ее глаз потекли слезы счастья.

– Но скажите, – продолжала напирать ученица. – Ведь всё, что в вашей книге написано – народное. Вы собирательница мифов и легенд?

– Нет, детонька, я сама придумываю сказки. Всё народное – мое. Ну, посудите, сказка «Иван-царевич и серый волк» разве могла сразу всему народу в головы вселиться?

Девочки живо представили, как миллионы Иванов-царевичей и серых волков лезут в головы миллионам пашущих землю крестьян, и рассмеялись:

– Нет!

– Да, любой текст имеет автора.

– А-а-а! Но как так? Значит, ты сидишь в Заболотье, а твои сказки гуляют у нас – в реальном мире?

– А то я у вас не живу! – начала раздражаться старушка. – Вот чем ваша мать занята? Сидит и мои сказки строчит, думая, что высшие силы ей диктуют. А вот и нет, я ей (то есть сама себе) нашептываю.

– Ты наша мама тут? Такая неказистая и сморщенная? – удивилась Алиса. – А мы тут тоже бабки?

– Не я ваша мать! А вас тут бабками нет и быть не может. Иначе б вы сюда не попали.

– Ладно, давайте дело делать и домой, – Диану не очень-то интересовало ее сказочное происхождение, ей и кошачья жизнь до сих пор комом в горле стояла. – Пойдемте в дом писать письмена ваши заветныя, духовныя!

– Не ёрничай! – одернула ее старшенькая.

Тут вернулся ворон Тимофей, который покинул компанию ненадолго, чтобы осмотреть окрестности. И, важно расхаживая по хвощам и плаунам, пробурчал:

– Писать за бабусю мелким шрифтом – оно-то, конечно, можно, но нужно ли? Опять же время потратите, состаритесь, умрете. В Мгачах вас обыщутся, не найдут! Есть способ получше. Там, за Бриллиантовыми горами бьет источник с живой водой. А сбегайте-ка вы туда, наберите водицы, дайте Сказочнице ее испить, она и протрезвеет, то есть прозреет.

Идея ворона очень понравилась девицам, тем более что им дюже захотелось потрогать бриллианты своими руками.

– Алиса вытащила буханку хлеба, шмат сала из рюкзака, незаметно положила съестное на ступеньку рядом со старушкой и зашипела на сестру:

– Пойдем!

Сестры поспешили навстречу бриллиантам, а Сказочница долго и счастливо махала им рукой наудачу. Чернокрылый друг показывал дорогу. А хвощи и плауны сменились зарослями папоротника.

– Надо было прибраться у бабульки, – вздохнула Диана, еле поспевая за сестрицей, она, как бывшая кошка, не любила спешить.

– Некогда! Потом, когда вернемся, – отрубила тринадцатилетняя командирша.

А в воздухе запахло побоищем и небо, раскачиваясь и хлюпая тучами, затянуло свою длинную-предлинную песню, которая мучила юных путешественниц всю дорогу туда и обратно, не прерываясь ни на секунду, рассказывая былину за былиной: «А Добрыня своей матушки не слушался. Как он едет далече во чисто поле, на тую на гору Сорочинскую, потоптал он младых змеенышей, ай повыручил он полонов да русских…»

Глава

4.

Криксы

-

Вараксы

Девчушки всё шли и шли, подгоняемые вороном. Вскоре сказочное Заболотье подмяло под себя папоротники и захлюпало под ногами болотцами, мягкими кочками, замелькало коряжистыми деревьями, заморгало глазами Болотников, ждущих с нетерпением, когда путницы оступятся и увязнут в зеленой жиже.

– Не глазейте по сторонам! – советовал подружкам Тимоша.

И сестры не глазели. Вдруг они услышали детский плач. Плач нарастал, превращался в истерический рев и вопли. Девушки переглянулись и поспешили на помощь к дитяти – совсем в другую сторону, налево. И тут кочки закончились. Дитя ревело всё жалостней, но нянек и несчастную сиротинушку разделяло болото, похожее на озеро. Глаза Болотников в воде хищно поблескивали. Сахалинки ни за что бы не догадались, что мохнатые кучи, еле-еле выступающие из воды (то ли пни, а то ли кочки) – это одни из самых нехороших водяных духов, которые жаждут новых утопленниц, дабы превратить их в Русалок. А малыш на другом берегу захлебывался от плача.

– Надо плыть! – решила Алиса.

– Не надо! – каркнула птица.

– Пусть ревет, – повела носом Дина. – Пойдемте отсюда.

– Вы оба бесчувственные остолопы! – сделала вывод семиклассница, передала рюкзак третьекласснице и прыгнула в воду.

Она попробовала плыть, но у нее не получилось. Кочки-Болотники подкрались поближе к жертве и стали ждать. Девочка тонула, махала руками и захлебывалась. Дитя перестало плакать, будто замерло, ожидая, что будет дальше. Ворон спохватился и сел на склонившуюся над водой тонкую осинку. Динка догадалась, наклонила дерево еще ниже, прямо на голову сестры:

– Хватайся, дура! – закричала она.

И дура, не будь дурой, ухватилась. Вылезла кое-как. Мокрая, зеленая, в тине.

– Русалка чистой воды! – обошел ее со всех сторон ворон.

Болотники разочарованно расползлись по своим местам-засадам. Детский плач возобновился с новой силой, но уже зловеще и угрожающе. Сестры поежились.

– Бежим! – крикнула младшенькая.

И они побежали. Плач, казалось, поскакал за ними следом. Он возникал то слева, то справа, то сзади, а потом и вовсе прочно засел впереди. И всё это вкупе с тем, что небо продолжало бубнить свои былины.

– Жуть! – твердили сестренки.

Но надо было спешить туда, куда указывал черный пернатый друг. Вдруг плач закончился, и девочки чуть не споткнулись о сидящего во мху голенького малыша. Он агукал, улыбался и жевал траву-мураву.

– Какой милый! – воскликнула Алиса.

Диана наклонилась над карапузом, понюхала его и отшатнулась:

– Пусть сидит, уходим! – она потянула Алису подальше от малыша.

Девоньки убегали, оглядываясь, а дитя разозлилось, раскраснелось, потом почернело и превратилось в мерзкое создание, похожее на отвратную ляльку-кровопийцу из фильма ужасов. Адова кукла взлетела в воздух и зависла над людьми, капризно хихикая:

– Крикса-плакса, Варакса-пустомеля! Крикса-плакса, Варакса-пустомеля!

– Ах, Крикса-Варакса! Как же я не вспомнил про него? – поразился Тимофей своей забывчивости. – Идем, идем дальше, не смотрите на него, девоньки, а то он в душу к вам поселится, и будете вопить с утра до ночи.

– Как Алиска в детстве? – хмыкнула Дианка, наслышанная о младенческих истериках сестры.

– Как я в детстве? Мои вопли? – тринадцатилетняя барышня нахмурила лоб, подумала секунду-другую, остановилась, подняла руки к летающему над ней уродцу и крикнула громко-громко. – Крикса-Варакса, изыди! Крикса-Варакса, изыди! Крикса-Варакса, изыди!

И вдруг случилось чудо: из Алискиной души вырвалось существо, похожее на малышку, но со страшной мордой, и полетело в объятия к Криксе-Вараксе. Жуткие младенцы обнялись и запричитали хором:

– Крикса-плакса, Варакса-пустомеля! Крикса-плакса, Варакса-пустомеля!

– Ну, слава богу! – вздохнула Диана и проделала то, что категорически запрещалось делать в их социалистической мгачинской семье – перекрестилась, как положено, справа налево.

А ее сестра, замороченная жизнью и злыми духами, облегченно выдохнула, опустилась на коленки и зарыдала уже своими чистыми и легкими слезами.

Дурные ляльки, нацеловавшись, улетели плакать в другое место.

– Полегчало? – спросил Тимоша у подруги.

Алиса радостно закивала.

– А теперь в путь! – махнул крылом ворон.

И они пошли: Диана с рюкзаком за спиной; Алиса, вымокшая в болоте и изгнавшая из себя злого духа; и черный пернатый проводник.

Кстати, некоторым пора было обсушиться и поесть. Поэтому, дойдя до первой сухой полянки, путешественники остановились. Алиса разожгла костер, а Диана отправилась по грибы да по ягоды под присмотром ворона.

Когда одежда у старшенькой обсохла, вернулась младшенькая с платочком-узелком, полным морошки, клюквы, голубики и опят.

– У нашей Динчи прям собачий нюх! – похвастался Тимофей. – Она самостоятельно дары природы выискивала и сама назад дорогу нашла.

– Кошачий нюх, – смущенно поправила его бывшая киска.

Грибы обжарили на прутике, поели, закусили ягодами, попили воды из термоса, набрали новой – стоялой. А куда деваться? Тимофей проглотил парочку жаб. Девицы старались не смотреть на это действо. Но набившая брюхо птица сделала глубокомысленный вывод:

– Всё-таки в Заболотье земля жирнее, чем в темноруси. Останусь-ка я тут навсегда.

– Правильно, – согласились люди. – Живи со Сказочницей, вон она какая… как ребенок. Ты ей очень нужен!

– Крайне необходим!

– Это верно, – мотнул клювом ворон. – Я подумаю.

И завел длинные разговоры. Он рассказал школьницам всё, что знал о Криксах-Вараксах:

– Крикса-Варакса – маленький злой, истеричный демон, несущий детям болезни от испуга и плаксивость. Такая тварь вызывает рев ребенка, особенно по ночам. Это мелкий назойливый и крикливый, меняющий свой лик, опасный дух. Криксу можно вынуть, «выкурить», изгнать из тела младенца. От Крикс парню оружейку делают – над изголовьем вешают, а девке – прялочку. Про них даже потешки-заговоры сочиняют: «Криксы-вараксы скакали из-за крутых гор, лезли к попу в огород, оттяпали хвост попову кобелю, затесались в малинник, там подпилили собачий хвост, играли с хвостом». А чтобы навсегда прогнать нечистого со двора, взрослые должны повторять: «Криксы-Вараксы, идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца свет такого-то».

И Алиса, засыпая, шептала:

– Криксы-Вараксы! Идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца Алисы свет Олеговны.

А Диана ей вторила:

– Криксы-Вараксы! Идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца Дианы свет Олеговны.

Криксы-Вараксы гугукнули вдалеке пару раз, прослезились и, разорвав пространство, исчезли.

– Никак полетели искать себе новую жертву в реальном мире? – возмутился Тимофей.

Но сестры уже дремали.

– Ну, и ладно, – ухнула черная птичка. – Меньше знают, крепче спят!

И сам прикорнул рядом. Ну, как рядом… на боках у свернувшихся калачиком хозяек.

Глава

5.

В

гостях

у

Морского

царя

Девчата проснулись, собрались, перекусили и решительно зашагали за поводырем Тимофеем. Болото всё не кончалось.

– Да когда же эти Бриллиантовые горы начнутся? – сетовала в пути Диана.

– Уж замуж невтерпеж? – хихикнула темная птица.

Диана не поняла намека. Зато Алиса оказалась понятливее:

– У нас так шутят, когда кому-то чего-то не терпится.

– А вот и не угадала. Тянет к бриллиантам, значит, замуж пора! – ехидно каркнул ворон.

– Тьфу на вас! – обиделась Диана.

А Алиса тяжело вздохнула, уж очень она хотела замуж: «Лишь бы подальше от моей сумасшедшей семейки!»

Опля! Как только она так подумала, из болотной водицы выглянули торсы невероятно красивых парней. Их было тринадцать. Золотистые волнистые волосы, голубые глаза, загорелые тела, накачанные груди и руки, играющие круглыми мышцами. Они били по воде своими рыбьими хвостами и задушевно пели:

– Ой ты, дева краса, косы русы и глаза печальные. Перезвоны венчальные слышишь, слышишь, слышишь? Я иду к тебе, ты дышишь?

Откуда ни возьмись, послышались колокольные переливы, пареньки потянули руки к нашим невестушкам и запели еще сильнее да громче. Диана в ужасе отшатнулась от этого цирка. А юноши затянули уже отчаянно:

– Ой ты, дева краса, косы русы и глаза печальные. Перезвоны венчальные слышишь, слышишь, слышишь? Я иду к тебе, ты дышишь?

Алиса застыла на месте, ее глаза, будто затянуло гипнотической тиной, она вдруг ни с того, ни с сего возомнила себя русалкой и пошла навстречу судьбе, предварительно сбросив с плеч школьный портфель. Да, да, она, как дура, пошлепала прямо в болото, манящее ряской, кувшинками и сверкающими очами представителей противоположного пола. Динка и Тимофей не успели опомниться, как наша псевдорусалка оказалась в крепких мужских руках. И в мгновение ока один из морских принцев скрылся под водой вместе с Алисой. Двенадцать оставшихся не у дел красавцев хотели было еще попеть, но, видя Дианкину неприязнь, хлопнули сердито хвостами и тоже ушли под воду.