Текст книги "Миражи в городе любви (сборник)"

Миражи в городе любви

Наследство

Ирина Ладынина стояла на Лиговском проспекте и ловила такси. Были уже сумерки, моросил мелкий дождик. Сегодня Ирина сильно задержалась на работе и очень устала. Ей не хотелось ехать домой в общественном транспорте, тем более что в этом случае ей пришлось бы делать пересадку и ждать на остановке на ветру, когда придет нужный автобус. Ирина хотела как можно быстрее попасть домой, в свою небольшую, но теплую и уютную квартирку, чтобы, закрыв за собой дверь, скинуть пальто, надеть тапочки, заварить горячий, душистый чай, сделать себе несколько бутербродов, взять пару яблок и устроиться на диване перед телевизором.

Через несколько минут перед нею, мягко притормозив, остановилась машина. В ней сидел частник, подрабатывающий извозом. Ирина наклонилась к приоткрытой дверце, чтобы спросить у водителя, отвезет ли он ее на Бухарестскую улицу, в самый конец. В ответ водитель, не говоря ни слова, кивнул. Ирина села в машину, и они поехали.

Водитель на самом деле оказался молчаливым. Он повернул на Витебский проспект. Там почти отсутствовали светофоры, и поэтому можно было ехать значительно быстрее, чем на центральных улицах города. В этот вечерний непогожий час на Витебском проспекте было совсем немного машин. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, так как Витебский считался объездной, грузовой трассой, и поэтому основной поток транспорта здесь проходил лишь днем, в рабочие часы. Кроме того, на Витебском практически не было жилых домов, благодаря чему проспект в это время суток выглядел пустынным и безлюдным. Лишь немногочисленные фонари, тусклые в капельках моросящего дождя, освещали дорогу расплывчатым, неясным светом.

Сидя в салоне автомобиля рядом с шофером Ирина согрелась и почти задремала. На дорогу она не смотрела, мысли ее уплывали вдаль… Вдруг неожиданно она почувствовала резкий толчок вперед, услышала визг тормозов и боковым зрением увидела четкий силуэт черной кошки, которая одним прыжком промелькнула перед самым носом автомобиля и молниеносно умчалась куда-то вбок. Машину крутануло на одном месте, затем она осела на одну сторону, с металлическим скрежетом проехала, подпрыгивая, еще какое-то расстояние и уже на исходе тормозного пути слегка ударилась передом в столб освещения.

Судя по всему, у машины спустилось колесо. Видимо водитель старался объехать неожиданно возникшую перед ним кошку, и не желая давить бедное животное, сделал неудачный маневр, в результате которого машина попала в глубокую выбоину или крышку люка, прикрытую лужей.

К счастью, перед ударом о столб водитель успел сбросить скорость, поэтому ни он, ни его пассажирка внешне не пострадали. Однако правая передняя часть автомобиля была изрядно помята. В частности, правая фара была полностью разбита.

– О, ч-черт! – зло сказал водитель, выходя из машины.

Он добавил еще одну крепкую фразу, «по-русски» разрядив свои эмоции. После того, как водитель открыл рот, в машине отчетливо запахло перегаром.

«Э-э, да он пьян!», – подумала Ирина. «Как же я раньше этого не заметила!», – укоризненно сказала она самой себе. Видимо, от усталости она была настолько поглощена своими мыслями, что не обратила внимания на то, что водитель, что называется, «подшофе». Такая невнимательность была ей, в общем-то, несвойственна. Видимо, утомление, а также мрачная, неуютная осенняя погода сыграли свою роль, заставили ее целиком уйти в себя.

Ирина почувствовала боль и поняла, что ударилась. Поначалу из-за нахлынувших эмоций она ничего не ощутила, но теперь у нее заныло правое плечо, предплечье и локоть. Ноющая боль неприятно отдавала в запястье, и даже в мизинце как будто что-то покалывало. Судя по всему, ушиб был не слишком сильным, но синяки, скорее всего, будут.

Вдруг рядом затормозил какой-то автомобиль. Из него вышел высокий, крепкий мужчина и подошел к пострадавшей машине. Он наклонился к тому месту, где сидела Ирина и быстрым, внимательным взглядом осмотрел салон.

– Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? – спросил он.

Ирина попробовала открыть дверцу. К счастью, та поддалась. Ирина, опираясь на руку мужчины, осторожно вышла из машины. Голова ее немного кружилась, ей было не по себе. Но, постояв пару минут, Ирина поняла, что в целом она чувствует себя довольно сносно. Могло быть и хуже.

Мужчина еще раз спросил, не нуждается ли она и водитель в помощи. Незадачливый шофер ответил, что с ним все в порядке, и что он, немного придя в себя, попытается поменять колесо, благо запаска у него есть. Затем, учитывая, что машина не получила серьезных повреждений и у нее слегка помят лишь передний бампер и фара, он попробует сдвинуться с места самостоятельно. Если машина сможет ехать, то он на малой скорости постарается добраться в гараж. Если же ничего не получится, и машина не двинется с места, то он позвонит своим друзьям, и те приедут и отбуксируют его на ремонт. Видно было по всему, что сейчас водитель больше всего хочет отделаться от своей пассажирки, свидетельницы его нетрезвого состояния. У него на лице было написано, что он был бы очень рад, если бы она каким-то образом исчезла из поля зрения.

Ирина стояла, молча. Она растерялась и плохо соображала, так как голова все еще продолжала кружиться.

Мужчина, на чью руку она опиралась, повернулся к ней и спросил:

– Как вы себя чувствуете? У вас все в порядке? Может быть, отвезти вас в травмпункт? У вас бледное лицо.

– Спасибо, не стоит. Мне кажется, я чувствую себя вполне сносно. Мне надо лишь немного придти в себя.

– Тогда, может быть, отвезти вас до дома?

– Буду вам очень благодарна. Я заплачу, сколько надо.

Мужчина отрицательно помахал рукой, причем, сделал это весьма решительно.

– Перестаньте, о чем вы говорите! Но все-таки, может быть, вам стоит показаться врачу? У вас может быть сотрясение мозга.

Однако ехать в травмпункт Ирина отказалась и пообещала своему негаданному спасителю, что если дома ей станет хуже, то она непременно вызовет неотложную помощь.

Спаситель помог Ирине сесть в его машину, и они поехали. Салон автомобиля был опрятным, там чувствовался едва уловимый запах хорошего мужского одеколона. Играла негромкая музыка. Приятные лирические мелодии сменяли одна другую. Кажется, пели Хулио Иглесиас, Демис Руссос. Слушать эту расслабляющую музыку, наполненную любовными признаниями, было легко и приятно. Мысли становились как будто невесомыми и уплывали куда-то вдаль…

Однако через какое-то время Ирина вновь почувствовала дурноту. В верхнем зеркальце, расположенном над пассажирским сиденьем, она увидела свое побелевшее лицо. Мужчина остановил машину и под руку вывел ее на улицу немного подышать воздухом. Холодный, влажный осенний воздух вливался в легкие, и от этого Ирине стало немного лучше.

Она постояла еще пару минут рядом с машиной, затем мужчина усадил ее на сиденье. Они вновь поехали дальше. По прошествии некоторого времени он достал из «бардачка» маленький термос и предложил ей выпить горячего кофе.

– Я еду из-за города, был в гостях у своих знакомых, – объяснил он, – ну и взял в дорогу кофе. Я привык, чтобы у меня в машине всегда был под рукой горячий кофе. Поэтому и вожу с собой этот походный термос, – улыбнулся он.

Мужчина подъехал к обочине дороги и заглушил мотор автомобиля. Он достал из «бардачка» небольшую пластмассовую чашку и налил в нее из термоса дымящийся кофе, от которого исходил щекочущий ноздри душистый, аппетитный аромат. Ирина пила маленькими глоточками горячий кофе и чувствовала, что ей становится, действительно, лучше.

Незаметно они доехали до ее дома, до самого подъезда. Мужчина осторожно вывел Ирину из машины.

– Давайте я доведу вас до квартиры, – предложил он. – Все-таки вам не стоит идти одной по лестнице, у вас может закружиться голова.

– Я поеду на лифте, и, кроме того, мне неудобно затруднять вас, – попыталась улыбнуться Ирина. – Вы из-за меня столько времени потратили.

Однако она все же согласилась, чтобы он проводил ее наверх. Мужчина доставил ее на лифте до дверей квартиры. Прикосновение его сильных рук было приятным и, несмотря на головную боль, волнующим. Мужчина всем своим поведением непринужденно создавал вокруг Ирины бережную, заботливую, обволакивающую атмосферу. У дверей Ирина поблагодарила своего спасителя. С видимым облегчением оттого, что уже находится на пороге своего дома, она хотела попрощаться с ним.

– Вы не возражаете, если я завтра позвоню вам по телефону, чтобы убедиться в том, что все в порядке? – спросил он. На его лице был написан немой вопрос: замужем она или нет? Если да, то сейчас она, несомненно, даст ему понять, что звонить не стоит.

– Позвоните, – сказала Ирина и продиктовала ему свой номер телефона. – Меня зовут Ирина, – назвалась она.

– А меня Григорий, – в свою очередь представился мужчина. – Григорий Лукин.

Ирина попрощалась с новым знакомым и вошла в свою квартиру.

* * *

За городом все еще стояла золотая осень. Неуклонно приближался период поздней осени, с ее холодными, заиндевелыми утренниками и студеными ночами. Но пока это время еще не наступило.

Под ногами шуршали сухие кленовые и березовые листья. А небо в редкие дни, такие, например, как сегодняшний, продолжало радовать глаз своей чистотой и холодной осенней голубизной. На ветках рябины все еще попадалось немало крупных оранжевых ягод, не до конца склеванных птицами. От земли исходили едва уловимые влажные запахи осенних грибниц и прелой хвои.

Ирина и Григорий неторопливо гуляли по загородному парку. Громадный живописный парк, местами больше похожий на лес с аккуратно выложенными дорожками, был полупустым. За все время прогулки им встретилось на пути всего несколько человек. Скорее всего, виной тому был будний день, выбранный ими для поездки за город.

Лицо Ирины порозовело от свежего холодного воздуха. Ее светлые волосы немного растрепались, и вообще она выглядела весьма привлекательно в своем спортивном кожаном плаще, подчеркивающем ее ладную, подтянутую фигуру. Они как раз проходили мимо узкого ручейка, струящегося на дне невысокой канавы, и Григорий заботливо подал ей руку, чтобы она смогла опереться на нее, переступая через канаву. Руки у него были крупные, мужественные, с длинными сильными пальцами, но вместе с тем опрятные и ухоженные.

Григорий нравился ей, он все больше заинтриговывал ее. Его стиль поведения был, несомненно, обольщающим и обволакивающим, но вместе с тем, тактичным и неназойливым. Ее спутник производил на нее впечатление опытного и уверенного мужчины, умеющего спокойно и терпеливо ждать подходящего момента, и не спешащего испортить этот момент преждевременно проявляемой инициативой. Она чувствовала, что Григорий всем своим поведением как бы плетет вокруг нее сеть. Но это ощущение было приятным и даже сладостным. В его присутствии она чувствовала себя «женщиной, которая нравится». И это, безусловно, льстило ей.

Гуляя, они увидели очаровательное старинное здание из красного кирпича. Оно было построено в виде круглой башни. Посередине нее поднималось сторожевое возвышение, увенчанное флюгером. Это невысокое здание почти скрывалось за темно-желтой листвой деревьев, многочисленных в этой части парка.

Когда Григорий и Ирина подошли к зданию ближе и стали обходить его кругом, то они увидели вывеску «Ресторан „Старый парк“».

– Зайдем? – спросил Григорий. – Я успел изрядно проголодаться. Да и вы, наверное, тоже? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес он, глядя на ее разрумянившееся от холодного воздуха лицо.

– Я тоже не прочь перекусить, – с улыбкой ответила Ира, – к тому же очень хочется посидеть, отдохнуть, согреться. Ведь мы с вами гуляем уже более двух часов и прошли немалое расстояние.

Они вошли в небольшой вестибюль ресторана и отдали верхнюю одежду в гардероб. Затем поднялись на второй этаж по довольно крутой и узкой винтовой лестнице с витыми дубовыми перилами. Перед их глазами предстал весьма уютный маленький зал, скорее похожий на комнату. Там стояло всего восемь столиков. Довольно низкий потолок, а также два окна, занавешенные зелеными суконными шторами, украшенными тяжелыми декоративными кистями, усиливали общее ощущение замкнутого, интимного помещения.

– У меня такое ощущение, что я нахожусь в маленькой башне старого замка! – воскликнула Ирина, обводя глазами интерьер. – Признайтесь, Гриша, вы знали этот ресторан и вели меня именно сюда?

– Не скрою, я бывал здесь и раньше, – улыбаясь, ответил Григорий, – и мне, действительно, хотелось сделать вам сюрприз. Поэтому я и не говорил вам, куда мы направляемся, чтобы появление этой чудесной башни было для вас неожиданным и доставило вам удовольствие.

Они сели за стол, который тоже был стилизован под старину. Он опирался на резные дубовые ножки и был накрыт темно-зеленой скатертью под цвет оконных штор. Сверху на скатерти лежали кремовые кружевные салфетки.

Кроме них в этом зале, напоминающем старинную комнату, сидела еще одна пара посетителей – две дамы среднего возраста, судя по всему, пришедшие сюда пообедать, а заодно и обсудить кое-какие деловые вопросы. На это указывала прозрачная папка с бумагами, положенная на их столике, а также то, что одна из них с деловитым, серьезным видом довольно долго разговаривала по мобильному телефону, а другая, прислушиваясь к ее разговору, усердно поддакивала и кивала.

Довольно скоро официант принес Ирине и Григорию красное вино и дымящееся мясо с ароматным гарниром из затейливо разложенных овощей и трав. От блюда исходил необычный, сладковато-пряный, но вместе с тем чрезвычайно аппетитный запах.

– Это наше фирменное блюдо – мясо по-охотничьи, – пояснил официант. – Оно пользуется большим спросом у наших гостей. Возьмите к нему маринованные патиссоны, – предложил он. – Они вам понравятся.

– Хорошо, – ответил Григорий. – Принесите, пожалуйста, две порции.

– А что такое патиссоны? – спросила Ирина, когда официант отошел. – Я раньше слышала это слово, но никогда их не ела, как-то не пришлось.

– Это такой сорт тыкв, с волнистым краем. Маленькие патиссоны, диаметром до пяти сантиметров, не имеют косточек, поэтому они очень нежные. В маринованном виде они очень хороши. Я думаю, вам понравится их хрустящий, пикантный вкус.

Маринованные патиссоны, действительно, оказались превосходным дополнением к горячему, изумительно пахнущему мясу.

– Я хочу предложить тост за черную кошку, – с улыбкой сказал Григорий, приподняв свой бокал. Увидев удивленный Иринин взгляд, он закончил фразу: – ту самую кошку, благодаря которой мы встретились.

Ирина засмеялась.

– Я совсем забыла о ней! Все это было настолько неожиданно! В тот момент я была больше всего рада, что со мной не произошло ничего серьезного. У меня кружилась голова, и единственной мыслью было – добраться поскорее до дома. Слава богу, что все это уже позади и обошлось без последствий. А что касается кошки, то помню только, что она была похожа на пуму, какой ее изображают на футболках.

– Ира, вы не возражаете, если мы с вами перейдем на «ты»? – вдруг неожиданно, без всякой связи с разговором, спросил Григорий, глядя в глаза Ирине.

– Я не против, – ответила она и слегка улыбнулась.

Взгляд Григория волновал. В его глазах ощущалась сила, но сила укрощенная. До поры, до времени. Она чувствовала в нем мужчину, который вызывал в ней желание. От его взгляда учащалось дыхание, и сердце начинало биться очень быстро…

Официант принес мороженое с сиропом, щедро посыпанное сверху орехами и тертым шоколадом. Ирина с удовольствием ела любимый десерт, неспешно помешивая его ложечкой и наслаждаясь отменным вкусом.

Вдруг она сделала неловкое движение, и чайная ложка, звонко стукнув о блюдце, упала под стол. Ирина, желая поднять злополучную ложечку, наклонилась. Подняв ее, она выпрямилась. Увидев направление взгляда своего спутника, она заметила, что от всей этой возни несколько пуговиц на ее блузке расстегнулись, обнажив верхнюю часть груди. Как ни в чем не бывало, она непринужденно застегнула пуговицы. Подождав, пока официант принес ей другую ложку, она спокойно продолжила доедать свой любимый десерт.

Однако перед глазами Григория все еще стоял небольшой кулон старинной работы, до этого прятавшийся под Ирининой блузкой, прямо в глубокой ложбинке ее груди. На тонкой золотой цепочке висел голубой бриллиант в изящной оправе. Перед внутренним взором Григория этот бриллиант все еще продолжал испускать ослепительные лучи неземного, небесного света.

* * *

Ирина лежала на диване, положив ноги на его спинку, как это любят делать молодые женщины, разговаривая по телефону. Она уже почти целый час болтала с подругой. Ирина была одета в облегающие леггинсы, выгодно подчеркивающие ее стройные ноги, а также в просторную рубаху в клеточку.

Почти всю стену над диваном занимал большой глянцевый плакат. На нем была изображена шикарная молодая пара на фоне ночного пейзажа, а где-то вдалеке манил огнями и силуэтами небоскребов большой город. Мужчина и женщина, холодно улыбаясь, глядели с плаката прямо в лицо зрителю. Их красивые, лощеные лица почему-то навевали тревожное настроение.

Выше над плакатом висела африканская маска, подсвеченная изнутри маленьким светильником. Она вызывала в памяти картины танцующего с зажженными факелами темнокожего племени.

На письменном столе у окна располагался компьютер. Там же лежали дискеты и журналы, а также стояла чашка с остывшим недопитым чаем и недоеденная шоколадка.

Справа от письменного стола на стене висело большое зеркало, под ним стоял маленький туалетный столик и пуф. На туалетном столике были разложены разные женские мелочи: сумочка-косметичка, флакон духов, помада, крем, заколки, щетка для волос и фен. На краю столика лежала свернувшаяся змейкой золотая цепочка с бриллиантовым кулоном, который, сверкая голубыми бликами, отражался в зеркале.

Рядом с диваном, на котором лежала Ирина, стояло кресло. В нем, уютно свернувшись, спал большой персидский кот. Разговаривая с приятельницей, Ирина лениво гладила его одной рукой по мягкой, шелковистой серой шерсти. Кот, не шевелясь и не меняя позы, удовлетворенно мурлыкал, издавая звуки наподобие тех, которые издает тихо работающий мотор.

Ирина разговаривала с подругой, которая последние годы жила в Соединенных Штатах. Аня (так звали подругу) семь лет назад вышла замуж за американца русского происхождения, и переехала к нему в Лос-Анджелес. В Питере у нее осталась мать, и Аня, будучи чрезвычайно привязанной к родительнице (впрочем, так же, как и та к ней), каждый год приезжала навещать маму. Самое интересное, что когда во время этих приездов они с матерью жили вместе, то они отчаянно ссорились и частенько кричали друг на друга. Но стоило им только расстаться, как обе тут же начинали страшно скучать. Живя на расстоянии, они часто звонили друг другу и тратили на международные телефонные звонки кучу денег.

Надо сказать, что из-за Аниного переезда в другую страну связь между подругами отнюдь не прервалась. Ирина поддерживала с Аней отношения по Интернету, пользуясь электронной почтой. Но все-таки это было не то, ведь в письмах, тем более, электронных, всего не расскажешь. Поэтому основное общение между подругами происходило во время Аниных «кавалерийских наездов» в Питер. Тогда женщины могли беспрепятственно общаться по телефону, и, кроме того, они нередко заходили друг к другу на часок, на чашку кофе. И все-таки они не могли наговориться.

Ирина уже успела рассказать Ане о своем новом знакомом. Она поведала ей о том, при каких обстоятельствах она познакомилась с Григорием, рассказала об их романтической загородной прогулке.

– Интересный мужик! Высокий, фигуристый, все при нем, – шутливо обсуждала Ирина с подругой достоинства своего нового знакомого. Они упоенно сплетничали, как это всегда делают женщины, причем, любого характера, уровня культуры и образованности. – С одной стороны он успел меня здорово заинтриговать. Но ты знаешь, Анька, что-то меня в нем настораживает.

– А что именно? – спросила подруга.

– Ты знаешь, интуитивно я испытываю какое-то недоверие к нему. Меня не покидает ощущение, что у него есть «второе дно». Вроде как Штирлиц. Посмотришь на него – ну прямо супермен, сплошное мужское обаяние. Однако чувствуется, что мужик полностью не раскрывается, чего-то недоговаривает, скрытничает.

– Да ну тебя, Ирка! Вечно ты мужиков под лупой разглядываешь! Будь проще, радуйся жизни! У нее, понимаете ли, интересный ухажер завелся, супермен, по загородным ресторанам ее водит, а она еще носом крутит. Смотри, так и останешься одна, если будешь чересчур придираться к мужикам, «второе дно» у них искать. Молодость-то наша женская не вечна, не забывай об этом! Все-таки тридцатник уже, пора бы и тебе прибиться к какому-нибудь берегу.

– Ты представляешь, Ань, ему от меня ничего не надо! – продолжала Ирина. – Как тебе это нравится? Даже целоваться не полез, когда меня с загородной прогулки провожал домой! Ни разу не напрашивался зайти на чашку чая, ну, и так далее… Где ты такое видела?

– Не говори! Культура мужского поведения тоже должна иметь какие-то пределы, – хохотала Аня. – Нельзя же, в конце концов, относиться к женщине, как к хрустальной вазе!

– Слушай, он меня буквально «окучивает». Видимо, хочет произвести впечатление настоящего джентльмена. Только зачем? Какая у него цель? Чего он от меня в действительности хочет? Вот этого я не понимаю.

Подруги продолжали с шутками-прибаутками обсуждать поведение нового знакомого Ирины. Видно было по всему, что Григорий волнует Ирину, что его мужские чары отнюдь не оставляют ее равнодушной. Но вместе с тем было очевидно, что что-то мешает ей безоглядно влюбиться в него.

Наконец, подруги закончили разговор. Положив трубку, Ирина подошла к компьютеру, увидела чашку с безнадежно остывшим чаем и пошла на кухню, чтобы вскипятить воду и заварить себе свежий чай. Как вдруг снова зазвонил телефон.

Это звонил Михаил, давний Ирин поклонник, человек во всех отношениях положительный. Но он, увы, не вызывал в ней никаких эмоций, кроме рассудочного уважения, а также некоторого чувства вины за то, что она не испытывает никаких чувств (кроме скуки) по отношению к такому достойному представителю мужского пола. Михаил занимал достаточно высокое положение в одной солидной фирме. Он был превосходно обеспечен, ему прочили в скором будущем серьезный карьерный рост, а, следовательно, и ощутимое увеличение доходов. В общем, связав свою судьбу с ним, она бы, как говорится, «каталась, как сыр в масле». Но…

Михаил был тихо и покорно влюблен в нее уже на протяжении полутора лет. Странно, но он почему-то тоже не позволял себе предпринимать активных действий по отношению к ней. Ни разу не пытался поцеловать, разве только в щеку, при расставании. Он водил ее в театры, на концерты модных исполнителей, ужинать в рестораны.

Однажды он пригласил ее поехать с ним вместе в Париж на десять дней, чтобы отдохнуть в этом «городе мечты». Но она под внешне благовидным, однако, явно притянутым за уши предлогом, отказалась. После того как она не согласилась поехать с ним в Париж (!), Михаил понял, что ему, как говорится, «ничего не светит». Ему стало абсолютно ясно, почему она отказалась. Ведь тогда им пришлось бы неминуемо оказаться в одной постели, а вот этого как раз Ирина представить себе не могла, ни под каким «соусом».

Михаил отступил. Но все-таки он продолжал звонить ей раз в два-три месяца, как бы проверяя, а вдруг любимая женщина изменит свое отношение к нему, и все у них сложится. Чем черт не шутит?

Вежливо, но односложно отвечая на вопросы Михаила, Ирина в душе мечтала поскорее закончить разговор. Боже мой, ну почему, общаясь с ним у нее буквально сводит скулы от скуки? Сославшись на срочные дела, Ирина искусно закруглила беседу. Стараясь не обидеть ни в чем не повинного поклонника, Ирина пообещала ему перезвонить через пару дней.

Положив трубку, она подошла к окну. Уже наступили сумерки. Вид из окна одиннадцатого этажа был красивый. Сквозь серо-сизые тучи видны были оранжево-сиреневые отблески садящегося солнца. Золотые квадратики блестели на окнах домов, создавая причудливую, быстро меняющуюся мозаику.

После звонка Михаила настроение Ирины испортилось. Ее охватило неприятное ощущение душевной тревоги, она остро почувствовала свое одиночество. Мужчины, которые, несомненно, могли бы понравиться многим женщинам, проявляют к ней явный интерес. Но ни один из них не может вызвать у нее глубокого чувства, которое захватило бы ее без остатка, заставило почувствовать себя счастливой.

Ну почему она должна быть все время одна? Когда же, наконец, это кончится?

* * *

Ирина болела. Она лежала, укрытая двумя теплыми одеялами, и все-таки не могла согреться. Она была сильно простужена, и это была почти неизбежная дань осеннему времени года. Возведенный на болотах Петербург был изначально обречен на сырой, нездоровый климат.

Насморк и кашель измучили Ирину. Ее нос от беспрестанного сморканья распух и покраснел, глаза слезились. Грудная клетка и даже мышцы живота ныли из-за непрекращающегося кашля. Руки и ноги были холодными как ледышки.

Вдруг раздался звонок в дверь. Ирина с трудом заставила себя выбраться из-под одеяла. Она спустила ноги на пол, нащупала тапочки, натянула махровый халат с капюшоном и прошлепала к двери.

– Кто там? – спросила она.

– Это я, – услышала она голос Григория. – Я позвонил тебе на работу, и мне сказали, что ты разболелась и уехала домой. Я просто не мог не приехать.

Ирина внутренне сжалась. Меньше всего ей сейчас хотелось представать в таком виде перед мужчиной, который был ей отнюдь не безразличен. Но делать нечего, не отправлять же его восвояси!

– Гриша, я сейчас в таком виде, что наверняка тебя сильно разочарую, – попыталась шутить Ирина.

– Хорошо, я не буду на тебя смотреть, – усмехнувшись, сказал Григорий. – Я привез тебе еду и приехал, чтобы помочь. Наверное, надо сходить в аптеку за лекарством? Только, может быть, ты сначала откроешь дверь?

– Конечно, – ответила Ира, впуская его. – Входи. А лекарства у меня есть, спасибо. Я по пути зашла в аптечный киоск, благо он находится в нашем доме. – Зная, что сейчас она находится не в лучшем виде, она, опустив лицо, быстро прошла в комнату и юркнула в постель.

Лежа на диване, она сквозь открытую дверь видела, как в прихожей Григорий поставил на пол пакеты с продуктами и снял куртку. Затем он прошел на кухню, и Ирина услышала, как он выкладывает на стол купленную еду.

Затем он пошел в ванную мыть руки. Смывая мыло с ладоней под струей теплой воды, Григорий бросил взгляд в зеркало, под которым, как обычно, находилась стеклянная полочка с принадлежностями для мытья. На ней стоял стаканчик с зубной щеткой и пастой, флакон с жидким мылом, шампунь, дезодорант. В глаза Григорию бросилась небрежно положенная с краю цепочка с голубым бриллиантовым кулоном, и рядом с нею – изящные серьги старинной работы с таким же камнем, в такой же оправе.

Григорий появился в дверях комнаты, где лежала Ирина. Красный Ирин фартучек с надписью «Super Pizza», надетый на его мужественную, рослую фигуру, придавал ему заботливый и вместе с тем трогательный вид.

– Я сейчас сделаю тебе горячего чаю с медом и лимоном, – сказал он, – и приготовлю бутерброды.

– Да не надо, мне не хочется есть, – слабо протестовала Ира. У нее, действительно, не было аппетита.

Но из кухни уже слышались аппетитные запахи. Вскоре Григорий принес небольшой поднос, на котором стояли две небольшие тарелки. На одной из них лежали два бутерброда с красной рыбой, а на другой – апельсин, нарезанный круглыми ломтиками. Рядом дымилась чашка горячего крепкого чая с лимоном. Тут же, на подносе, стояло блюдце с коробочкой аспирина, и лежала пара бумажных салфеток. Словом, «накрыто было чисто, умело», как сказано у Булгакова в романе «Мастер и Маргарита».

Комната была освещена только настольной лампой, стоящей на тумбочке около дивана, на котором лежала Ирина. Абажур лампы был прикрыт платком из тонкой шерстяной ткани с темно-красным узором. Благодаря этому освещение комнаты было приглушенным, интимным, а свет от лампы чем-то напоминал отблески костра.

– Сейчас будет сюрприз, – вынимая какой-то небольшой пакет из кармана куртки, сказал Григорий.

– Я думала, что все сюрпризы уже состоялись, – слабо отшучивалась Ирина. Она на самом деле чувствовала себя весьма неважно, и сейчас, после еды и горячего чая, она ощутила, что больше всего в данный момент ей хочется спать.

Григорий принес с кухни спички и большой стакан, что-то поставил туда и зажег. По комнате стал распространяться еле уловимый, тонкий, пряный аромат явно восточного происхождения.

– Ароматические палочки, – пояснил он. – С эвкалиптом, мятой и сосновым экстрактом. Они очищают воздух, расслабляют сосуды и хорошо помогают при простуде.

– Никогда раньше не слышала о том, что этим можно лечить простуду – сказала Ирина, вдыхая слабо курящийся дым. Она явно боролась со сном.

– А ты вспомни вьетнамский бальзам «Звездочка», он тоже запахом лечит.

За окном расстилался предвечерний город. Позвякивали трамваи на стыках рельсов. Дети, играя, перекликались звонкими голосами. Осенью в Питере темнеет рано, поэтому уже зажглись уличные фонари. С высоты одиннадцатого этажа были видны дома, много домов. Их окна то тут, то там загорались огоньками. Панорама вечерних огней выглядела красиво и загадочно.

Почти засыпая, Ирина услышала, что Гриша в передней одевает куртку.

– Спи, – негромко сказал он. – Не вставай, я сам захлопну дверь. Поправляйся. Я завтра позвоню.

– Спасибо тебе, – ответила Ирина. – Я даже не знаю, чем я заслужила такой подвиг с твоей стороны.

– Не выдумывай, никакого подвига я не совершил. Нормальное стремление помочь. Поправляйся. Спи.

Щелкнул дверной замок. Перед тем как уснуть, Ирина почувствовала, что улыбается. Так она и уснула с улыбкой на губах.

* * *

Придя с работы, Ирина приготовила себе легкий ужин: салат, яичницу и чай с молоком. Закончив трапезу, она пошла в комнату и устроилась в глубоком кресле, уютно свернувшись в нем с ногами. Затем она взяла газету с анонсами телевизионных программ, и лениво стала просматривать ее, отмечая передачи, которые она собиралась посмотреть сегодня вечером.

Зазвонил телефон. На другом конце провода был Григорий.

– Что ты делаешь? – спросил он. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я хочу тебя пригласить в гости. Мне надо навестить свою тетушку, и я хочу взять тебя с собой. Не пожалеешь, она женщина занятная, всю жизнь в театре проработала. Может много чего интересного порассказать. Она хорошая рассказчица, поэтому гостей любит.