Текст книги "Дорис. Морские рассказы"

***

В свое время они познакомились в Горноводном, когда ездили туда два года подряд отдыхать. Приезжали они в санаторий после 9 Мая. Такое замечательное время и такой же замечательный получался отдых. Цветущая черемуха. Мошки и комаров ещё не было. Всё только-только начинало расцветать, а деревья выпускали первые листочки. Вода в речках чистейшая. Воздух – кристально чист. Да такой чистый, что машину, на которой они приехали, совершенно не пришлось мыть все десять дней их нахождения в санатории. Так было хорошо и спокойно во время этого отдыха!

Сергей тоже выбирал это время для отдыха, чтобы отдохнуть и подлечиться.

Там то они и познакомились. Сергея очень удивили отношения Олега с Ниной. Он даже как-то раз спросил:

– Как это у вас получается, что вы люди, прожившие столько лет вместе, ходите как молодые влюбленные, за ручку?

На что Лавров только и ответил Сергею:

– А что? Ты так с женой не ходишь?

Он, как-то сразу, посерел лицом, замолчал, отвернулся и ушёл. Только намного позже Лавров узнал, что жена Сергея больна неизлечимой болезнью и скоро её не станет.

А они и в самом деле гуляли вместе по лесам и, как влюблённые голубки, целовались, в кипени белой черемухи или в ёлочках, которые пушились молодыми побегами.

В это время года там стояли удивительные солнечные дни. Они, гуляли, ловили рыбу, ели уху на берегу обмелевшей реки у ночного костра и наслаждались временем, которое им было выделено жизнью после долгой разлуки. Замечательное было время!

***

Ну, а что об этом вспоминать, когда сейчас приходилось прощаться с женой надолго, на целые полгода?

Но Нина крепилась. Она стояла в дверном проёме на входе в таможенную зону, и всё махала Лаврову рукой, пока его ещё было видно. Он знал, что пока он не сядет в самолёт, она не уедет и, уже из терминала местных авиалиний, будет смотреть вслед самолету, пока тот не взлетит, а перед взлётом, пошлет СМС: «Береги тебя Господь». Вместе с молитвой:

– С Богом, ангел мой. Ты со мной. Ты впереди, а я за тобой.

Именно так и произошло, когда он поднялся в самолёт.

Место у него оказалось в середине самолета, около окошка, никого из экипажа с ним рядом не сидел. Поэтому Лавров спокойно уселся у окна и получил последнее СМС от Нины именно с этой молитвой. Прочитав её, он горестно вздохнул и послал ей ответное СМС, что они взлетают, а он отключает телефон. Самолет летел на Пекин. Вскоре он взлетел, и началась совсем другая жизнь.

Глава пятая

Через несколько часов самолет приземлился в Пекине.

Для того чтобы переехать в другой терминал, надо пришлось выходить из здания аэровокзала прилета.

Лавров со вторым механиком остановились у первой же урны и жадно закурили, а остальные ждали завершения этого магического процесса.

В отличии от Владивостока здесь было намного теплее, поэтому Лавров со вторым спокойно «насыщались» миазмами никотина.

Понимая важность процесса, все покорно ждали окончания оного, а после его завершения, сели в автобус, доставившему их к другому терминалу.

До следующего рейса оставалось около трёх часов. Около часа потратили на переезд, поэтому до начала регистрации оставалось больше часа.

Слушать трепотню второго помощника Лаврову не хотелось и он, видя, что тот с электромехаником тщательно охраняют багаж, захотел побродить по аэропорту.

У него с собой оставалось ещё около двухсот юаней после последней их с Ниной поездки в Китай.

Чтобы скоротать время, да поближе познакомиться, Лавров обратился к капитану:

– Давай сходим, побродим здесь, посмотрим на аэропорт. Может, и перекусим чего…

Но тут второй механик встрял в разговор и в свою очередь, как старому знакомому, предложил капитану:

– Пойдём, пройдёмся? – на что тот, кивнув головой и пошёл следом за ним.

Для Лаврова это оказалось полной неожиданностью, но он, глядя на удаляющуюся пару, спокойно сказал второму помощнику:

– Ну, хорошо, тогда я сам пройдусь.

Сергей Васильевич моментально отреагировал:

– А я буду тут находиться и охранять наши чемоданы.

Так они с электромехаником вдвоем и остались около груды сумок и чемоданов.

Это разделение произошло как-то, само собой.

Капитан со вторым механиком пошли в одну сторону, а Лавров пришлось идти в другую.

Оценивая создавшуюся ситуацию, у Лаврова закралось смутное сомнение, что этих двух людей и ранее что-то связывало. Поразмыслив, он пришел к выводу что, скорее всего, точкой соприкосновения был Мишин – заместитель Молчанова.

Год назад Лавров был в этом терминале и знал, где и что находится.

Он поднялся в бар и заказал себе сто грамм виски, пельмени и салат. Сел за свободный столик и с удовольствием всё это съел.

На виски тут не разгуляешься. Потому что три дозы, а это около ста грамм, стоили почти двадцать долларов. Так что много не напьёшь. Пельмени с салатом обошлись в пять долларов. Так что его юаней едва хватило, чтобы рассчитаться, а не менять доллары.

Лавров поел и вернулся назад. По пути он завернул в сувенирный магазинчик, купил значки о прошедшей Олимпиаде и вернулся к месту сбора.

Вскоре вернулись капитан со вторым механиком и они пошли на посадку в самолет.

Опять самолет. Опять он спокойно сидит один. Самолёт был уже корейский. Стройненькие кореянки только успели разнести напитки, как самолёт пошёл на посадку.

Посадка в Пусане произошла спокойно. Там вновь получили багаж и вышли на улицу. Было тепло и темно. Наверное, недавно прошёл дождь, потому что на асфальте кое-где блестели лужи.

Хоть Пусан и находиться чуть-чуть южнее Владивостока, но погода здесь кординально отличалась от Владивостокской. Никаких минусов. В Пекине было тоже тепло, но в Пусане ещё теплее, потому что течение Куросио, которое проходит через Цусимский пролив, ударяется об остров Улындо и уходит в Сангарский пролив. До Владивостока оно не доходит. Поэтому во Владивостоке было минус двенадцать, а в Пусане вечером – плюс четыре – пять градусов. Такая теплынь. Снега нет, зеленые деревья.

На выходе из аэропорта их встретил агент. Они сложили вещи в микроавтобус и агент повез вечерних пассажиров вглубь ночи.

Хотя ночь не очень-то и ощущалась здесь. Юркий автобус быстро ехал по чистым, широким, ярко освещённым улицам.

Агентом оказался мужчина среднего возраста. Хотя, для русских трудно определить возраст азиата. На взгляд Лаврова все они выглядели моложе своих лет.

Агент оказался очень разговорчивым. Он сразу поинтересовался голодные ли моряки или нет.

Ну, а когда Лавров перевёл этот вопрос второму механику, то тот моментально отреагировал:

– Да-да-да, конечно, голодные.

Агент понял его ответ без перевода, рассмеялся и направил автобус в ближайшее кафе, где и заказал для всех корейский ужин. В кафе вилки отсутствовали, поэтому пришлось есть палочками. Взяли ещё по банке пива, чтобы загасить «пожар» от корейской острой пищи.

После кафе агент повез их дальше, к судостроительному заводу.

Капитан в прошлом году принимал новое судно на этом же заводе. Он знал, где завод, гостиница, и где они будут жить и питаться. Он уже раз десять рассказал всем об этом, поэтому он ехал в это, знакомое для него место, как к себе домой.

Все остальные находились в этом районе впервые и поэтому им было всё интересно – и дорога и небольшие чистенькие посёлки, попадающиеся по дороге, да и сама чистая, без единой выбоины дорога.

Капитан постоянно что-то рассказывал, описывая будущее место жительства.

Лавров как-то стал пропускать мимо ушей его бесконечный рассказ и сосредоточился на пейзажах, мелькающих за бортом автобуса.

Виды ночной Кореи поражали. Все трассы ярко освещены. Несмотря на окружающие их сопки, дорого везде были гладкие, ровные и аккуратные. Везде чистота. Лаврова всё это поражало, потому что после того, как он проехал во Владивостоке до аэропорта по строившейся к саммиту трассе, то по сравнению с Кореей это было небо и земля. Ему даже стало обидно за державу. Как же так? Вроде рядом живём. У нас грязь, колдобины, ямы в асфальте, а здесь хоть бы для интереса тряхнуло. Так нет, автобус ехал под сотню так, что даже уровень в бутылке с водой не колебался.

Ехали минут сорок. Капитан начал узнавать знакомые места, когда автобус въехал в заводской посёлок.

Капитан удивился:

– Куда это он нас везёт? Вот же гостиница. Здесь мы должны жить, – но агент, как будто поняв русский язык, ответил по-английски:

– Господин Аверин приказал привезти вас сначала к нему в ресторан, – и, проехав мимо гостиницы, завернул в одну из узких улочек посёлка.

Рестораном оказался небольшой домик в корейском стиле, с немного загнутыми кверху краями крыши. Агент выскочил из автобуса, открыл двери и пригласил всех выйти.

Нерешительно, разминая ноги, все вышли из автобуса и, руководствуясь жестам агента, прошли в маленький ресторанчик.

Справа располагался небольшой зал с шестью столами, а слева находились два кабинета, с дверями, задёрнутыми лёгкими шторами.

Из кабинета, что побольше, вышел подтянутый высокий мужчина с продолговатым выбритым лицом. Голова его тоже была выбрита наголо. Он внимательно осмотрел вошедших, а капитан кинулся к нему с протянутой рукой для рукопожатия.

– Владимир Борисович, вот мы с Вами вновь и встретились. Наверное, в прошлом году Вы уже знали о нашей встрече, когда мы прощались во Владивостоке.

Аверин пожал капитану руку и, улыбнувшись, представился вошедшим остальным членам экипажа:

– Владимир Борисович, – и, пожав всем руки, продолжил: – Проходите, садитесь, подкрепитесь с дороги и мы обсудим наши дела на завтра. Нам предстоит очень многое с вами сделать в последующие две недели, – и он жестом предложил всем пройти в кабинет.

Оказалось, что там находились ещё три человека, сидящих за двумя столами, уставленными различными закусками. Они встали и тоже представились:

– Давыдов. Андрей, – первым протянул руку высокий худощавый мужчина с желчным лицом. – Судокорпусник.

– Он вам всё расскажет о постройке судна и особенностях корпуса нашего балкера, – подтвердил Аверин.

Второй, поднявшийся из-за стола мужчина, с весёлыми глазами и открытым лицом тоже представился:

– Котов. Игорь, – весело произнёс он, протягивая большую тёплую ладонь. – Электромеханик.

Аверин вновь посмотрел на вошедших. Интуитивно увидев интерес в Вовиных глазах и признав его, как нового электромеханика, обратился к нему:

– Вам он всё расскажет про электричество и радиооборудование. Проходите, устраивайтесь, подкрепляйтесь.

Игорь крепко пожал Вове руку и потянул его за один из столов.

– Ну, а это Володя, – уже мягко продолжил Аверин. – Он отвечает за все вспомогательные судовые механизмы. Думаю, что старший механик всегда найдёт в его лице любую поддержку.

Навстречу встал высокий молодой парень, возрастом не больше тридцати лет. Он доброжелательно улыбался и крепко пожал Лаврову руку.

Все расселись за столом. Вова с Игорем устроились на краю его дальнего угла и уже что-то серьёзно начали обсуждать. Рядом с ними пристроился и второй помощник.

Корпусник с Авериным сели за второй стол, а Лавров с капитаном – напротив.

Володя устроился с краю первого стола, чтобы получше слышать все разговоры, а второй механик сел напротив него.

Столы были уставлены различными блюдами из нарезанного мяса, колбасами, сырами и различными салатами. Всё было тонко нарезано, со вкусом разложено на блюдах и красиво отсервировано.

Вскоре хозяин принес два больших кувшина с пивом и несколько маленьких бутылочек со спиртным. Лавров понял. Это был соджик. Корейская слабенькая водка. В ней должно быть не больше восемнадцати градусов. Без неё корейцы не садятся за стол.

Пока разговор не начался, хозяин разлил соджик по маленьким рюмочкам, а пиво из кувшинов в большие, высокие стаканы.

«Да, надо бы не переусердствовать с этим пивом. Кто его знает, кто такой этот Аверин? Как он отнесётся к тому, что мы „полируем“ соджик пивом?» – невольно подумалось Лаврову.

Хотя после ужина в кафе, прошло не больше часа, но вид искусно накрытого стола вызвал непроизвольный аппетит. Очень сильно хотелось пить.

Аверин поднял одну из наполненных рюмочек и произнёс тост:

– Хочу выпить за начало нашей работы. Но, чтобы оно, – он многозначительно посмотрел на столы со спиртным, – не вошло в привычку, – и он посмотрел вправо от себя, где сидел Вова. Тот как-то от таких слов опустил голову и потупил глаза.

Лавров сразу отпил почти треть из бокала с пивом. Пиво оказалось очень вкусное, холодное, резкое.

Выпив стопочку, Аверин спокойно продолжил:

– Вы кушайте, кушайте. Не каждый день мы накрываем такой стол, но ради нашего знакомства – это стоит.

Капитан также скромно вторил Аверину:

– Не особо-то мы и проголодались. Всего-то, час назад нас агент покормил.

Но агента это не касалось. Он уже сидел за столом и наворачивал всё, что было на столе.

После первого тоста все распределились по интересам. Лавров принялся расспрашивать Аверина, что уже сделано на судне и конструктивных особенностях, потому что он ещё не видел ни одного чертежа судна, ни одной его картинки. Ничего.

Аверин, поняв интерес Лаврова, принялся охотно рассказывать о судне.

Оказалось, что это балкер грузоподъёмностью двадцать пять тысяч тонн с открытой палубой, на четыре трюма, закрываемых гидравлическими крышками «Макгрегор», четыре тридцати тонных электрогидравлических грузовых крана «Хёглунг».

Машинная установка имела главный двигатель на десять тысяч семьсот лошадиных сил с винтом фиксированного шага и дизель-генераторную установку с тремя дизель генераторами по тысяче лошадиных сил каждый.

Когда Аверин что-нибудь говорил капитану, то во все разговоры тут же встревал засушенный корпусник с желчным лицом. Он Лаврову сразу не понравился, всегда старался подчеркнуть своё «я» и что именно он это сделал, а никто другой. Даже в разговоре, который длился минут сорок, он везде подчеркнуто вставлял своё «я». Вова же сидел за соседним столом и отвечал на вопросы, касающиеся только его. Электромеханики за вторым столом так увлеклись беседой, что, казалось, им на этом свете уже больше никто и не нужен.

Аверин в то же время скромно и доступно объяснял конструкцию судна, на какие детали в достройке судна надо обратить особое внимание и различные нюансы, возникавшие при постройке. Чувствовалось, что этот человек очень хорошо, до последнего винтика знал это новое судно.

Киль «Дорис» был заложен в августе, а сейчас, в феврале, оно уже стояло на воде и было готово к сдаче. Скорость постройки вызывала неподдельную зависть. Вот бы в России научились так строить! Лаврову вспомнились паровые «Либерти», которые в конце войны ежедневно сходили со стапелей в Америке и проработали по сорок – пятьдесят лет.

***

Лаврову вспомнилось, что на «Чите», которой было от рождения два года, сгнили клапана на забортной магистрали. Тогда Лавров поставил вместо них бронзовые клапаны, снятых с одного из «Либерти». А через двадцать лет, когда он вновь встретил «Читу» в одном из портов, он для любопытства спустился в машинное отделение и посмотрел на эти клапана. Они были в рабочем состоянии и очень хорошо работали, перекрывая забортную воду на дизель-генераторы.

***

После многочисленных вопросов о конструкции судна, готовности его к рейсу и окончании достройки, капитан спросил у Аверина:

– А что с нашими вещами? Когда мы поедем в гостиницу?

Тот спокойно объяснил:

– Сейчас мы тут закончим, – он глазами обвёл стол, – и агент отвезет вас в гостиницу, где вы и будете жить.

Как потом оказалось, что Аверин никогда не повышал голос. Он всегда всё делал спокойно. За ним всегда чувствовалась уверенность в его знаниях и действиях. Создавалось впечатление, что он никогда ни в чём не сомневается, что он всегда всё знает о том, что говорит и делает. Это был воистину удивительный человек. Может быть, он и сомневался, но он так себя поставил, по отношении к окружающим, что его требования, никогда не вызывали и тени сомнения о том, что он говорил и требовал. И почему-то всегда оказывалось, что он всегда оказывался прав, как показали дальнейшие события.

Пока все сидели и разговаривали, агент уже поел и сидел в стороне, поклёвывая носом.

Беседа подошла к концу, стол опустел и тогда Аверин решил:

– Ну, что ж, ребята. Всё! Давайте собираться, потому что нам и вам надо в гостиницу. Время позднее, надо вам устроиться, выспаться. Завтра в восемь утра вас заберёт автобус и отвезёт на завод.

После такой команды все вышли из ресторана, сели в автобус и поехали в гостиницу.

До неё оказалось недалеко. Всего-то около пяти минут езды.

Их тут уже ждали. Как только автобус подъехал, к ним вышли представители гостиницы. Капитана поселили на пятом этаже, а вся приемочная команда оказалась на четвертом. Каждому выделили отдельный номер.

Лавров затащил в свой номер сумку, быстро распаковал её, вынул предметы первой необходимости и прошёл в душ. Душ привёл его в норму и снял дневное напряжение. Выставив своего верного друга будильника на шесть часов, Лавров завалился спать.

Глава шестая

Утром будильник поднял его вовремя. Он ни разу не ошибся за последние двенадцать лет. Лавров купил его в Брисбене и с тех пор он служил ему верой и правдой. Где он только не побывал с Лавровым. Сколько он перенес штормов, но ни разу с поверхности стола не упал, потому что центр тяжести у него был сделан очень низко, как будто будильник специально сделали для работы на флоте. Он обладал отличной остойчивостью и полностью подходил для морской жизни.

Лавров умылся, побрился, выпил чашку чая и спустился на лифте вниз. Было уже семь тридцать. Пока он стоял и курил, подошли и другие. Подъехал агент. В самый последний момент вышел капитан. Все сели в автобус и поехали на завод.

Агент сегодня больше молчал, а не то, что вчера. Он сосредоточился на интенсивном утреннем движении по извилистой дороге, с очень большим количеством автомобилей.

Слева – море. Справа – почти отвесные сопки, на которых, каким-то чудом, лепились миниатюрные домики. Дорога извивалась вдоль сопок с постоянными поворотами, и приходилось соблюдать осторожность при вождении на ней. Водитель, как истинный кореец, рвался только вперёд. Он подъехал к заводу и без задержек его пропустили через проходную. Лаврова удивила идеальная чистота, на территории завода.

Во дворе, перед административным зданием не было никаких газонов. Всё было заасфальтировано и нигде ничего не валялось. Асфальт был ровным и чистым.

Все люди, которые попались ему на глаза, были в чистых комбинезонах, в касках и перчатках. Особенно выделялись ИТРовские работники, то есть инженеры и мастера. Они были одеты в одинаковые серые комбинезоны и белые каски. Как потом выяснилось, что цвет каски зависел от должности, которую занимал работающий.

Например, в красных касках ходили пожарные. Инспекторы, проверяющие и технический персонал, носили синие каски. В белых касках ходили начальники цехов и начальники участков. То есть если ты начальник, у тебя белая каска.

Да… Это не то, что на наших заводах, где работяги шлялись по территории завода в промасленных, грязных робах, с которых чуть ли не капала мазута. В заводских автобусах от них шарахались, прилично одетые женщины. ИТРовец узнавался, только по тому, что он в руках всегда держал какую-то бумажку. Асфальт на территориях вздыблен и в ямах, которые водители-каскадёры виртуозно объезжали. Лаврову опять стало обидно за Родину. Разворовали её, сволочи.

Агент провёл приёмочную команду до административного здания, где они поднялись в офис на чистеньком лифте. В коридоре их встретил Аверин и показал комнату, где можно раздеться и заниматься канцелярской работой.

В комнате стояло четыре стола и стула. В углу за занавеской лежал ворох одежды.

Отодвинув занавеску, Аверин пояснил:

– Вот тут ваша роба. Выбирайте. Ищите свой размер. Старшему механику и капитану по два комбинезона. Белый и синий, а остальным по одному синему комбинезону.

Все начали выбирать для себя комбинезоны. Лавров выбрал комбинезон с небольшим запасом. Ну, а белых комбинезона было всего два. Выбирать было не из чего, потому что один был побольше, другой поменьше. Лавров взял, что побольше, а капитану оставил другой.

Потом очередь дошла до ботинок. Это были отличные ботинки. Сэфти-шуз, с носками, в которые вставлены стальные пластины. В дополнение ко всему они нашли белые каски и тёплые «аляски». Все-таки – начало февраля. На улице по утрам было прохладно. Конечно, никак во Владивостоке, но без тёплой курточки было некомфортно.

После того, как Аверин показал, где лежит роба, он вышел в коридор.

– Наш офис рядом. Если, что станет не понятно – заходите, – сказал он уходя.

Лавров вышел вслед за ним и заглянул в этот офис. Там стояло четыре стола, на каждом стоял компьютер, и все столы завалены бумагами. Где они там только валялись. И на полу, и на шкафах. Видно было, что ребята работали.

На переодевание и примерки ушло часа два.

Затем Аверин снова зашёл с какой-то сумкой в руках:

– Вот вам тетрадки, ручки, бумага, карандаши, линейки. Ну, в общем, всё то, что может понадобиться для записей.

Капитан кивнул второму помощнику на сумку и тот принял её из рук Аверина.

Сергей Васильевич сразу сел за стол, вывалил на него содержимое сумки и принялся его сортировать. Позже он всем выдал по ручке, блокноту и твёрдой картонке с зажимом для записей на обычных листах.

После того как Сергей Васильевич принял канцелярию, Аверин повернулся к капитану и протянул ему пару коробочек:

– А вот это от агента, то есть капитану и старшему механику по телефону. Это для связи со мной. Сим-карта там уже вставлена и разговоров оплачено на двадцать тысяч вон. Можете говорить. Если проговорите все деньги, то сами пополните счёт, а карточку на его оплату, вернёте мне.

Да, экономика должна быть экономной, как завещал великий Брежнев. Чувствовалось, что лишней копейки тут никто не потратит.

– Карточка очень выгодная, – продолжил Аверин. – По ней можно разговаривать в течение часа с Россией. А для местных разговоров вам хватит её на две недели, если вы даже по несколько часов в день будете общаться со мной.

Это как-то обрадовало Лаврова. Сегодня же он позвонит Ниночке. Ведь вчера он ограничился только несколькими СМС. Но тут же он заметил на себе завистливый взгляд второго механика

– А нам? – обратился он к Аверину.

Но что тот также спокойно, не повышая голоса ответил:

– Вам – не положено.

Второй механик сразу замолк и насупился.

Зато по второму помощнику не было видно, что он чем-то недоволен, Сергею Васильевичу всё было интересно. Столько бумаги, карандашей и прочей канцелярии оказалось в его руках! В это «богатство» он с ушами и зарылся.

В дополнение Аверин попросил капитана:

– Мне надо получить снабжение для всего судна со складов. Так что, давайте, выделяйте людей, чтоб они с этим снабжением разбирались. Чтобы составили материальные книги и в них всё заносили на русском языке.

Лавров его сразу понял:

– У нас для этой цели пойдут материально ответственные лица. Это будут второй механик и электромеханик от машинной команды.

– А от палубной команды пойдет, – уже добавил капитан, – второй помощник.

Все тут же и разошлись. Ребята пошли на склады, а Аверин, капитан и Лавров направились на судно, стоящее в плавучем доке. По крутым трапам они поднялись на его главную палубу.

От увиденного, Лавров удивился. Вокруг было навалено неизвестно что. Шланги, бочки, тросы, сварочные агрегаты. Чувствовалось, что работа кипела. Людей вокруг сновали, как в муравейнике, но все были при деле. Каждый что-то делал. Праздношатающихся не было.

Аверин шёл впереди и рассказывал подробности о судне. Они зашли в надстройку и поднялись по внутренним трапам на капитанскую палубу. Лифт конструктивно был не предусмотрен. Трапы и палуба во всех коридорах были покрыты, синим целлофаном. Увидев удивлённый взгляд Лаврова, Аверин мимоходом ответил:

– Это для того, чтобы потом не пришлось оттирать палубу от мазутных следов работяг. Вам это так и будет сдано. Сами после приёмки всё снимите.

Поднялись на капитанскую палубу, где Аверин продолжил знакомство с судном:

– По левому борту – это каюта стармеха, где мы до приёмки судна и будем располагаться, а с левого – каюта капитана. Но сейчас она отдана во временное пользование главному капитану завода. Поэтому капитан, – он с извинениями посмотрел на капитана, – заселится туда только после ходовых испытаний.

Они зашли в каюту стармеха. На полу был постелен палас персикового цвета, также пока застеленный синим целлофаном. Да! Каюта, конечно, большая! Диваны, кресла, столы, тумбочки и кровать уже стояли на местах.

Войдя в каюту, Аверин привычным взглядом окинул её и посетовал:

– Да, тут в каюте над письменным столом лампы нет, темно будет, надо её поставить. Завтра я скажу об этом на заводе строителю.

Лавров удивился:

– Владимир Борисович, а мне-то зачем такого цвета палас? Он же через пару месяцев посереет от обуви механиков.

– Зато в каюте у тебя будет светлее и это приучит ваших подчинённых следить за чистотой, – веско аргументировал Аверин.

«А что? Он, вообще-то прав. Придётся быть чистоплотным», – почесал затылок Лавров.

– Сейчас судно готовится к спуску на воду. Я думаю, что через пару дней, оно будет уже на плаву. Вот тогда корейцы будут сдавать нам шлюпки, грузовые устройства, а в машине и всё остальное вспомогательное оборудование, – так же веско продолжал Аверин, – а пока, – он посмотрел на Лаврова, – Вы можете идти знакомиться с машиной, а мы с капитаном пойдём на мостик. Фиксируйте все недоделки. Мы их позднее с Вами обсудим.

Лавров так и сделал, как сказал ему Аверин. Пошёл на обход судна. Начинал он с дымовой трубы.

Вышел на палубу и залез на самый верх этой, столь любимой им трубы.

Сколько у него воспоминаний было связано с такими трубами! На одном из последних его контейнеровозов в пароходстве она была полностью прогнившая и её пришлось клеить брезентом, пропитанным краской, пробивать шпигаты и устанавливать новые сливные шпигатные трубы. На многих других судах эти самые шпигаты бывали забиты и, чтобы избегать потопов от тропических ливней в машинном отделении, приходилось пробивать их, ремонтировать и менять сточные трубы.

Вот и сейчас Лавров начал осмотр верхней палубы трубы с этих самых шпигатов.

Верхняя палуба была чистой и покрашенной, а вот из шпигатов он вытащил какой-то мусор. С трудом выковырял его и скинул вниз.

Затем проверил люк и начал спускаться по чистым новеньким скоб-трапам вниз к утилизационному котлу.

У него с собой была картонка с чистым листом бумаги и фотоаппарат.

В одном месте на трубопроводах отсутствовала изоляция. А работа, вроде бы и закончена – сфотографировал. В другом месте переборки не зашиты и не закрашены – опять сфотографировал и записал.

Так он и пошёл вниз от палубы к палубе. Всё осматривал и фиксировал. Ведь если сейчас, в заводе, это не устранить, то это придётся делать самим в рейсе.

Всё что видел, что где-то было недоделано – всё это Лавров фотографировал и записывал. Так он и шёл вниз.

Зашёл в ЦПУ. В ЦПУ народу было больше, чем людей.

За столом сидел худощавый кореец. У корейцев только начальники бывают упитанными, а остальные носятся, как угорелые, поэтому, наверное, все они поджарые.

Наверное, это был вахтенный механик. Постоянно срабатывала сигнализация. Он её выключал и гортанным голосом отдавал какие-то распоряжения подчинённым. На его распоряжения обязательно кто-то сразу реагировал и убегал из ЦПУ. Дверь в ЦПУ не закрывалась. Лавров с интересом рассматривал, что представляет собой Центральный пост управления – ЦПУ. Ведь через пару недель ему придётся самому, без подсказок, управлять из него всеми механизмами судна.

На него никто не обращал внимания. Все занимались своими делами. Лаврова тут, как будто и не было, но тут, наверное, чтобы он не расслаблялся, к нему подскочил высокий кореец и представился. Он говорил по-английски с внушительным корейским акцентом. С первых слов его даже было трудно понять. Но Лавров работал с людьми многих национальностей и поэтому легко адаптировался к любому акценту. Так и тут. После первых фраз, он начал его прекрасно понимать.

– Я, – проговорил высокий кореец, – старший механик этого сменного экипажа сдаточной команды, – так он и сказал, – буду Вам всё показывать и рассказывать.

В подтверждение его слов Лавров так же представился:

– А я старший механик, который будет у вас принимать это судно. Так что, считай, познакомились.

Кореец, видя неуверенность Лаврова, начал объяснять ему:

– Это там вахтенный механик сидит, – показал он Лаврову на корейца за пультом, – а это – помощник механика. Если что тебе будет надо – обращайся к ним. Они всё здесь знают.

Как только он это сказал, его позвали и он, махнув рукой Лаврову, куда-то убежал.

Лавров осмотрел главный распределительный щит, посты управления и вышел из ЦПУ. Около него постоянно крутилось всё время два человека.

Одного из них, который был ближе к нему, он попросил рассказать о механизмах и приборах и к чему эти приборы относятся. Тот довольно-таки сносно и грамотно по-английски всё объяснил Лаврову. Потом Лавров попросил его:

– Пойдем со мной вниз, в машину. Будешь мне там всё показывать и рассказывать.

Помощник механика, изобразив на лице готовность, согласился и они спустились вниз палубой ниже. Создавалось впечатления, что этому помощнику механика было в радость всё показывать или рассказывать. Наверное, он устал от постоянных указаний вахтенного механика и беготни по его указаниям.

Ниже палубой находилась генераторная. В ней стояло три новых дизеля, вокруг которых крутились наладчики.

Затем они зашли в сепараторную и посмотрели на ведущиеся там работы.

И так палуба за палубой они спускались вниз к фундаменту главного двигателя.

На нижней платформе плиты оказались кое-где разобраны, поэтому приходилось смотреть под ноги, чтобы не провалиться в деку. Дека оставалась ещё грязной и не выкрашенной. Кореец объяснил Лаврову, что скоро они её уберут и покрасят.

На сепараторе льяльных вод производилась какая-то работа, что-то у наладчиков не получалось. Поэтому там постоянно срабатывала сигнализация.

Лавров посмотрел на сепаратор льяльных вод. Такого сепаратора он ещё не видел. На нём было навешано столько электроники… И, в дополнение ко всему, ещё и компьютер!

Судно было построено до первого января двенадцатого года, поэтому новые требования МАРПОЛ на него не распространялись, но очистное оборудование всё равно должно было быть установлено по последним требованиям для дальнейшей его эксплуатации.

Вот его-то сейчас и монтировали на место. Оно должно выдавать координаты судна на момент включения сепаратора и содержание нефтепродуктов в откачиваемой воде. Если это содержание превышало пятнадцать частей на миллион, то электроника обязана об этом сигнализировать и прекращать слив грязной воды за борт и переключать её слив в сливной танк.