Текст книги "Семь историй о том, как душа познакомилась с телом. Психология любви в сказках"

Семь историй о том, как душа познакомилась с телом
Психология любви в сказках
Инна Заец

© Инна Заец, 2024

ISBN 978-5-0062-2777-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Семь историй с продолжениями о том, как Душа познакомилась с Телом

(или психология любви в сказках)

Содержание:

История первая о Знакомстве. С продолжением.

История вторая о странностях семейной жизни. С продолжениями и примечаниями.

История третья о веревке.

История четвертая о хвостах.

История пятая о Садовнице.

История шестая о камне Согласия. С продолжением.

История седьмая о выборе. Детская. С продолжением.

История первая о знакомстве. С продолжением. Ялта. 1998 год.

 
Переведи меня через реку
Со странным названием Тело.
Возьми меня за руку,
И я буду тебе послушна.
Мы войдем осторожно и медленно
В прохладную воду:
Под босыми ногами
Упругий, волнистый песок;
Под руками, ждущими ласки,
Скользкие водоросли;
Перед глазами течет
Бесконечное золото солнца;
Под языком камешек безмолвия;
Под сердцем – восторг пустоты.
Я боюсь воды,
Но верю твоим рукам.
Если ты будешь держать меня крепко
И не дашь унести течению,
Мы выйдем когда-нибудь к берегу
С долгожданным названьем Душа.
 

Продолжение. Москва. 2002 г.

Жила – была Душа. Когда я с ней познакомилась, было ей отроду три с половиной жизни. Первую жизнь она прожила плодотворно и долго в теле знахарки в одном из древних племен где-то в районе Балкан. Она научилась разговаривать с травами, приручать животных и лечить людей. Вторую – очень недолгую – в теле ведьмы в Италии. Средние века, инквизиция – ужас! Казалось бы, что может быть хуже? А хуже сложилась третья жизнь в теле женщины-комиссара в России. К счастью, она тоже оказалась недолгой: Гражданская война, шальная пуля, прощай тельце в кожаной куртке…

Но, что самое плохое, эта жизнь напрочь лишила Душу прошлого опыта. Атеизм, разрушенные церкви, материализм взамен духовности – сами понимаете, это даже покруче инквизиции.

И вот, четвертая жизнь. Двадцатый век, Москва, снова Женщина. Везет Душе на женские тела. Когда они только начинали жить вместе, маленькое тельце называлось Девочка. Душе в нем было уютно, но тесновато, и она часто мечтала о том, как Тело вырастет, и ей станет просторно. Ан нет, Тело росло, а места оставалось все меньше. Обиды, желания, разочарования росли, как на дрожжах, а Душе оставался лишь маленький, темный уголок. Окон нет – не проветришь. Дверь крошечная, а замок громадный – без разрешения не выпускают. А так на волю хочется: на небо посмотреть, деревья потрогать. Что делать?

В общем-то, и раньше не очень выпускали. Но, зато, у девочки жили в тельце детские фантазии и сказки, и мечты, и вера в чудо. Душа с ними дружила. Но женщина их куда-то запрятала, так, что и не найдешь, а может быть, и совсем потеряла. Правда, однажды Душе очень повезло – Женщина полюбила. Любовь… С ней Душа жила «душа в душу». Но Любовь тоже ушла неизвестно куда, и Душа совсем затосковала. Ей стало душно в наглухо закрытом Теле. Она умирала. «А ведь я еще так мало успела». – Подумала Душа. Собрала последние силы и стала метаться, ломать стены и открывать двери.

И тело стало болеть в тех местах, где Душа его разрушила, но она этого не. чувствовала. В образовавшиеся щели проник свет, и воздух, и яркие краски, и разные звуки, и запахи, и дуновение ветра. Начиналась зима, и на Душу просыпался снег, и она ожила и почувствовала, как болит Тело, и стала его жалеть и лечить. Некоторые раны закрылись и перестали болеть. А некоторые Душа перестроила в окна и двери. Теперь она могла выходить, когда хотела, смотреть в окно на закат, приглашать друзей и выносить за дверь то, что ей больше не нужно.

Сначала она так обрадовалась свободе, что вообще не закрывала окон и дверей. И простудилась: чихала, кашляла, температура поднялась. И тогда Душа поняла, что сквозняки – это плохо. Она научилась закрывать двери, не бояться одиночества и замкнутого пространства. Наконец, Душа и Тело стали понимать друг друга, разговаривать на одном языке. Они вместе учились любить и прощать. В том числе, и друг друга.

Когда я познакомилась со своей Душой, ей было 3,5 жизни. Когда я познакомилась

со своим телом, ему было 35 лет…

История вторая о странностях семейной жизни

(с продолжениями и примечаниями).

О двух золотых бабочках. Москва. 1996 год

Жила-была женщина со странным именем На. Она не была особенно красивой или умной. Она не умела рисовать или сочинять музыку. Она часто опаздывала и редко улыбалась. Если она и умела что-то, так это чувствовать. Но кому нужны женщины, которые умеют чувствовать?

У На была семья: муж, сын, дочь и собака. Она очень их любила. Обычной, земной любовью. Она готовила им обеды, лечила разбитые коленки, учила тому, что умела сама и редко слышала слова благодарности. Да и зачем? Ведь она делала это любя. Обычной, земной любовью.

Но была в ее жизни и другая любовь: юный, но мудрый художник То. На нашла эту любовь где-то на Млечном пути, приняла внутрь себя и теперь смогла бы отпустить только вместе с сердцем.

Как ни странно, и в жизни юного художника нашлось место для печальной На. Он приоткрыл ей свой мир, свой Край зеленого моря, вековых платанов и золотых бабочек. Он научил На нырять и ходить по лунным дорожкам, слушать музыку и любить детей. Нет, он не был ее возлюбленным, он был ее Учителем. Мудрым, нежным и терпеливым…

А На была хорошей ученицей: понятливой и доверчивой. И все было бы хорошо, но случилось несчастье. У На заболел муж Го. У него не болели руки, или ноги, или голова, или даже сердце. У него болела Душа. А что бы она не болела, Го стал приносить ей жертвы. Сначала он отдал болезни свою любовь к На; потом отдал ей свою семью, потом мечту На о своем большом доме, потом работу На, потом радость На.

И в один страшный день На поняла, что болезнь Го отняла у нее се, кроме детей и далекого То. И она ужасно испугалась, что потеряет последнее. На не умела лечить болезнь Го. Го все время думал, а На – чувствовала.

И тогда она перестала спать, есть, пить и стала сочинять сказки. Сначала она видела себя в этих сказках взрослой, печальной женщиной, потом вечно голодным младенцем, потом жизнерадостной девочкой, потом застенчивой еврейской девушкой по имени Инь.

На видела все это как в кино. Видела, как Инь часто приходила в Никиту, садилась на большой, серый камень возле воды и гладила рукой маленькие бронзовые буквы, ставшие от времени зелеными: «Я знаю, ты найдешь меня…» А возле камня всегда лежали цветы, будто их приносило море.

Иногда На видела седого человека с усталыми глазами. Это был Го. Он женился на женщине, которую любил. Женщина была красивой и умной. Все умела. Не умела только чувствовать. Го не долго прожил с ней – ушел вместе с сыном Ло и крошечной любимицей Ля. И с выстраданной наконец способностью чувствовать.

И Ло, и Ля вместе с отцом и старшими детьми Олом и Анастасией приходили сюда. Ол нечасто – он путешественник. Анастасия – почти каждый день с целым выводком чудесных малышей. Она хорошая мать. Изредка сюда приходит То. Приходит и просто сидит на камне. Иногда вместе с То приходит старый, удивительно красивый пес. Пес облизывает странный камень, кладет на него свою морду, и они что-то рассказывают друг другу. Инь давно подружилась с собакой, но не пытается подслушать, о чем они разговаривают, она знает – это чужая тайна.

И вот, однажды, На видит в своем «кино», как Инь встает ранним утром, одевает легкое платье, старые сандалии, берет ветку прозрачного винограда и уже собирается уходить. Но потом возвращается и одевает на шею найденный недавно у моря треугольный кусок ракушки на старом, кожаном шнурке – он кажется ей теплым и загадочным. Инь отправляется в Никиту, долго гуляет по жарким дорожкам, потом плавает одна… Потом выходит на берег, ложится на горячие камни, забывает о времени и засыпает.

Опускается вечер, и солнечные круги уходят из ее закрытых глаз. Она слегка прищуривает левый и видит склонившегося над ней То. То осторожно берет в руки кусок ракушки, что висит у нее на шее и нежно гладит. Потом берет Инь за руку, и они идут по пирсу. Потом они прыгают, не разжимая рук. И Инь видит, что вода в море не зеленая, а золотая. А они, тем временем, достигают дна и не разжимают рук. А потом выплывают на поверхность и не разжимают рук, а потом выходят на берег и не разжимают рук. А потом идут по уже прохладным камням и не разжимают рук…

А на старом, сером камне в Никите теплые волны смыли бронзовую надпись, и под ней открылась другая: «Здесь сидели две золотые бабочки».

Продолжение о болезни Го. Москва. 1996.

Го был не стар, но даже молодые люди иногда болеют…

Так вот, Го был торреодором. У него было много быков. Среди них были очень хорошие, выращенные специально для корриды и похуже – для плуга. Но всех их Го любил, как своих детей. Случались и неприятности в стаде: то заболеет какой-нибудь бык, то выйдет из повиновения. Но Го был хорошим хозяином и всегда знал, как справиться со своими детьми. Никогда даже мысли у Го не было поменять свое дело на что-то попроще: пасти крокодилов, например, или разводить автомобили.

Да и жена его не роптала – привыкла. Беспокоилась, конечно, если Го надолго уходил в степи со своим стадом. Плакала, если какой-нибудь строптивый бык сбрасывал Го. Но она любила мужа и понимала – без своего опасного дела он никто.

И в доме у них всегда было тепло и открыто. Для Го, его друзей, для детей и их друзей, для собак и даже для быков. Правда, жену Го нельзя было назвать домоседкой. Из своих путешествий она приносила в дом странные знакомства с цветами, камнями, букашками и прочими всякими непонятными существами. Очень не нравилось это строгому и правильному Го.

И вот, однажды встретил Го другую женщину. Без всяких букашек, собак, сказок – самую обыкновенную, хозяйственную. Подумал он, подумал и выбрал. Ему казалось, что жена и не заметит такой потери среди своих сказок. А она замечала все потери: и сильного Го, и слабой подруги, и прозрачной росинки, упавшей утром с цветка. Сначала она плакала и недоумевала, потом в ее сердце стала просыпаться обида, потом злость. Но ни то, ни другое, ни третье не принесло ей облегченья.

И бывшая жена, а теперь свободная женщина собрала свои немногочисленные вещи, крикнула собаку и шагнула в свои сказки. Если она понадобится вам, ищите ее там…

А Го что же? А Го больше не объезжает норовистых быков. Он пасет их, затем забивает, затем разделывает их души. Простите за описку, не души, а туши. И не беда, что раньше они были его друзьями. Он стал богатым человеком. Вполне счастливым. Построил свой дом. Растит детей. Любые дороги ему подчиняются. Только закрыт ему путь в Сады сказок. Ни одной сказки не может рассказать внукам. А скорее всего, и не хочет…

Продолжение о Черепахе Го. Москва.1996 год.

У Го была Черепаха. Старая-престарая. То ли она досталась ему в наследство, то ли сама откуда-то приползла, никто не помнил. Подумал как-то Го, подумал (а он любил подумать) и решил, что даже самая ненужная Черепаха должна на что-то в хозяйстве пригодиться.

И решил он выяснить, насколько крепок ее панцирь и стукнул кулаком. Черепаха будто и не заметила. Тогда Го стукнул ее каблуком – опять не заметила. Тогда он бросил на нее булыжник (небольшой такой камешек, специально привез из Карелии газон украшать) – опять не заметила. Поднапрягся Го, дотащил булыжничек до второго этажа, сбросил – – никакого результата, только у самого спина заболела. Разозлился Го и решил не размениваться по пустякам. Достал старую, длинную лестницу и полез вместе с камушком не куда-нибудь, а прямиком на Луну.

И, о Господи, что за странная была Черепаха! Ведь она могла, даже при ее медлительности, сто раз. отойти в сторону, пока Го лез по своей лестнице на далекую Луну. Но Черепаха не отошла, а Го долез. И бросил метко свой камень. Удар был серьезный, Черепаха даже высунула голову, посмотрела по сторонам и сказала: «До чего же все это примитивно, то ли было, когда я жила у Сальвадора Дали».

Продолжение о Черепахе Анны. Москва. 2002 год.

Го остался жить на луне – ему там больше понравилось, а Черепаху подарил одной близкой знакомой. Ее звали Анна.

Подумала как-то Анна (думала она редко, но, как говорится, метко) и решила, что даже самая ненужная Черепаха должна на что-то в хозяйстве пригодиться. И решила она проверить, насколько крепок ее панцирь, и стукнула кулаком. Черепаха будто и не заметила. Тогда Анна стукнула ее каблуком – опять не заметила. Тогда она бросила на нее утюг (старый такой, бабушкин, чугунный) – опять не заметила. Изловчилась Анна, залезла вместе с утюгом на высокий забор, сбросила – никакого результата, только руку потянула. Разозлилась Анна и решила не размениваться по пустякам. Забросила канат (ну или бельевую веревку) на Марс и полезла. Даже туфли на каблуках сняла, чтобы не мешали.

А Черепаха, какая же она была странная! Ведь она могла сто раз отползти в сторону, пока Анна лезла на свой Марс. Но Черепаха осталась на старом месте, а Анна добралась до Марса – – она была упорная. Слава Богу, что она не была такая же меткая, как упорная, и утюг пролетел мимо. В земле осталась глубокая воронка. Такая глубокая, что Черепаха даже открыла глаза, посмотрела по сторонам и сказала: «До чего же все это примитивно, то ли было, когда я жила у Го».

Продолжение об Айсберге. Ялта. 1996 год.

Однажды встала утром жизнерадостная Инь, улыбнулась алой ветке розы, проскользнувшей в ее окно, и побежала на море. И, о Боже! Что же она там увидела! В их маленькой, теплой, зеленой бухте плавал громадный айсберг. Люди боялись его, кричали, придумывали разные способы уничтожить его.

А Инь стояла и смотрела, как завороженная. Он был такой величественный и прекрасный, что Инь даже дала ему имя Юнь. Юнь переливался на солнце, манил и казался таким недоступным. Короче, Инь влюбилась в него.

«Что нам с ним делать? – возмущались люди – Он мешает нам жить! Вода в бухте станет холодной! Кораблям не хватит места!» А пока они думали и гадали, что делать с этой дурацкой, громадной глыбой льда, Инь уже все решила – его надо согреть! Она доплыла до айсберга, с большим трудом залезла на него, обняла и стала шептать слова любви.

Поначалу ей казалось, что все бесполезно. И тогда она собрала все свое тепло и тепло своих друзей, и попросила у людей отдать кто сколько может, но не лишать последнего обездоленных. И дело пошло… Очень радовалась Инь, ощущая под руками теплые плечи Юня. Она так устала, что заснула. А когда проснулась, сидела на берегу моря.

Бухта была свободна ото льда, а в ее раскрытых ладонях блестела и переливалась большая, зеленая капля. «Я люблю тебя, Инь. – шептала теплая переливчатая капля прохладным рукам девушки.

Продолжение про дырку в облаках. Ялта. 1996 год.

Это случилось давно-давно. Еще когда На была На, а не Инь и не очень часто бродила в Саду сказок. Однажды она вместе с Оло, Олом, Анастасией и другими странными существами отправилась в Никиту. День был серенький и дождливый. И мало подходил для поставленной цели: приобщить На к «ордену Дельфинов» и научить нырять. День становился все более неподходящим для этого с каждой минутой – погода была против друзей. Любимую дырку в заборе наглухо заделали, и путь на Мартьян оказался закрыт. Все несколько опечалились и разбрелись кто куда.

На «разбрелась» внутрь себя и очень неосторожно села верхом на странный серый Камень недалеко от воды. Камень был теплым и гладким, и На прижалась к нему потеснее. Тогда он обнял На и легонько стал ласкать ее живот. Вообще-то, На не привыкла к подобным фамильярностям, да еще среди бела дня, и люди вокруг! Но почему-то она не остановила эти наглые приставания, а наоборот положила ладонь на сильную шею незнакомца и стала прислушиваться.

Боже мой! Как давно ждала она таких слов. Ее пальцы благодарно затрепетали и стали нежно поглаживать теплую, живую поверхность. Объятия становились тесней, руки нетерпеливей – они остались одни и шли друг другу навстречу бесстрашно и отчаянно. На все крепче закрывала глаза и все сильнее чувствовала приближение чего-то ранее неизведанного.

А потом она взлетела и поднялась над низкими облаками. И солнце брызнуло ей в глаза и обожгло лицо. На вернулась обратно, но в облаке осталась дырка. И солнце продолжало светить через нее на усталый Камень, на лежащую рядом с ним без сил На, на вернувшуюся из своих странствий компанию детишек.

А дырка, проделанная На в облаке, становилась все больше. Облако просто расползалось на глазах, а солнце светило все жарче. И компания решила, что наступило время исполнить то, ради чего они приехали в Никиту. На схватили и потащили на пирс, несмотря на отчаянное сопротивление. Еще бы! Она только что узнала, что умеет летать, и совсем не хотела утонуть! Но То был неумолим, и На подчинилась, как всегда…

Продолжение про дырку в облаках. Ялта. 1999 год.

Надо сказать, что нырять в тот день На так и не научилась. Конечно, она прыгнула с пирса раз десять, но только за руку с То. Понятное дело, это было совсем не страшно и даже приятно. А так, что бы одна и по доброй воле – ни за что!

Но учиться нырять На все-таки пришлось. И на этом самом месте. Правда с тех пор прошло уже несколько лет, и На была уже не На, а Инь.

После той незабываемой встречи Инь, приезжая в Никиту, каждый раз общалась с чудесным Камнем, и их притяжение оставалось сильным и взаимным. Но однажды Инь приехала в Никиту не летом, а весной. Море штормило, пляж весь ушел под воду и Камень тоже. Инь стояла на берегу и не знала, что делать. Она кричала, звала своего друга, но Камень не отзывался.

Тогда она опустила руку в воду, потрогать – очень ли холодная. Поднявшаяся волна смыла с ее пальца кольцо и унесла в море. Кольцо странным образом светилось в воде, и Инь видела, как оно опускается на дно. Кольцо не просто падало, а двигалось как бы по спирали, и эта воронка притягивала Инь. Она даже подумать не успела, как оказалась в воде, прямо в одежде. Следуя за кольцом, она ныряла все глубже и глубже. И наконец увидела свой камень – кольцо опустилось на него и замерло, продолжая светиться таинственным мягким светом.

Инь подняла кольцо, надела его на палец и наконец обняла свой Камень. Он принял ее, и все было как всегда. Только теперь Инь не летала, а плавала. Вместе с маленькими, яркими рыбками, вместе с дельфинами и здоровенными медузами корнеротами. А Камень улыбался, глядя на нее, и думал: «Девочка растет…»

Примечания:

Никита – небольшой поселок с Ботаническим садом в Крыму.

Мартьян – мыс в Крыму.

Все герои этих историй реальные.

Все имена, кроме Анастасии, выдуманные.

Почти все (кроме, пожалуй, Камня) дали свое согласие на то, чтобы выпустить на волю эти истории. Я думаю, Камень тоже не был бы против.

Когда меня спрашивают, кто в этих сказках Я, я отвечаю: « И Женщина я, и Мужчина я, и Младенец я, и даже Камень я…»

История третья про Веревку. Москва. 2005 г.

Жил-был Осторов в теплом море… На Острове расположились три племени: Драконы (не драконы– люди, а просто Драконы), Седоки и Зрители. Седоками правила Королевишна; и был у нее сын Иван Царевич, и сестра Царевна Моревна. Драконами никто не правил, потому что каждый Дракон сам себе правитель, царь и бог. А про Зрителей я пока мало, что знаю.

Жили племена довольно дружно, так как у них было общее дело – гонки на Драконах. Происходило это так: Седоки садились на Драконов, крепко себя привязывали, и Драконы летели. Летели они куда хотели и очень быстро. А для Седоков главным было не свалиться; никакой власти над процессом полета они не имели. Ну а Зрители, ясное дело, за гонками наблюдали. И так продолжалось много веков.

Но однажды Царевна Моревна взволновалась и стала подговаривать свою сестру Королевишну взять верх над Драконами. Посовещались они и придумали хитроумный план: отправим – ка мы Ивана Царевича (сынка) жить к Драконам, пусть выведает все их секреты. И отправили!

Была у Королевишны подружка Дракониха. К ней-то и приехал жить Иван Царевич. У Драконихи был муж, один из самых быстрых и сильных драконов. Он редко бывал дома в пещере, все больше на гонках… и двое маленьких дракончиков. Иван Царевич быстро подружился с дракончиками. Он учил их летать, и плавать, и рисовать, и вообще… им было весело.,

А однажды он спросил у Драконихи:, – А почему ты не летаешь? – Ты что, не знаешь, женщины – драконы не летают! – ответила она – Какая разница, женщины или мужчины? Посмотри, какие у тебя большие крылья! – и они начали учиться летать.

Сначала недалеко от пещеры вокруг огромного куста кизила, потом все дальше и дальше… И вот, однажды ясным осенним днем улетели они на дальний пляж, где так много плоских теплых камней. Выпили домашнего вина, покурили… и захотелось Драконихе полетать, подружиться с облаками. А Ивана Царевича совсём к полетам не тянуло, хотелось поваляться на теплом камешке. Но и отпускать Дракониху одну к облакам он тоже не хотел – ведь летать совсем недавно научилась. Тогда он порылся в своем рюкзаке и нашел моток невидимой, но очень прочной веревки. Такой имелся у каждого Седока, что бы привязывать себя к Дракону. Ну вот, Иван Царевич привязал один конец веревки к хвосту Драконихи (она этого даже не заметила) а другой конец првязал к своему… концу. А к чему же еще можно привязать веревку лежа голышом на пляже?

Дракониха полета и вернулась очень довольная. Они искупались; Иван Царевич оделся, и они полетели обратно. А про веревку даже и не вспомнили. Очень длинная была веревка и невидимая к тому же… Прилетели они домой, а там Дракон: «Почему летаешь?! Кто научил?!» Дыхнул на Ивана Царевича огненно, посадил на спину и отвез прямиком к маме.

Но Королевишны в тот момент дома не было – уехала дальние страны завоевывать. Одна Царевна Моревна по дворцу бродит, улыбается, но как-то невесело. Задергался Иван Царевич… А веревка-то натянулась через полторы тысячи километров, и это дерганье оказалось очень чувствительным для хвоста Драконихи. Сначала она прикидывалась, что не понимает, откуда такие неудобства, но в глубине души уже давно догадывалась про веревку. Драконы они доверчивые, но не наивные.

Стала она думать, как быть. Можно, конечно, оторвать веревку вместе с хвостом. Дракон ведь та же ящерица – новый хвост отрастет. Но как-то боязно, а вдруг не отрастет? Или отрастет, но кривой (я такое видела!) … или Иван Царевич потеряется вместе с оторванным хвостом? А Иван Царевич и подавно оторвать боится – у него уж точно ничего взамен не отрастет!!! Вот так и живут… И не спрашивайте, почему нельзя веревку просто развязать. Нельзя и все! Нельзя. И отрезать нельзя. Вернее, отрезать можно, но не получается – очень крепкая.

Самый простой способ поселиться где-нибудь по соседству и забыть про веревку… Но Дракон, и Королевишна, и особенно Царевна Моревна не пускают… И еще возникает вопрос – а зачем в этой сказку зрители?

История четвертая про хвосты. Москва. 2007 год.

В далеком, северном селении у одного Мужика жила хаска – собака такая ездовая. Были у него и другие собаки, они тоже справно ходили в упряжке. Но хаской он гордился особенно: была она умна, красив: могла любую собаку научить везти сани. Да и потом… ни у кого из соседей такой породистой собаки не было. И решил мужик завести щенков. Часть себе оставить, часть продать недешево. Пришлось ему ехать за много километров. чтобы найти хаске пару. Все случилось как надо, и в положенный срок родились щенки. Но оказалось, не такое это просто дело вырастить породистых щенков. Был сильный мороз, еды не хватало даже человеческим детям, а через некоторое время собака-мама отказалась кормить и согревать своих детенышей. И они умерли. Мужик решил, что умерли все. Он очень рассердился на хаску и продал ее золотоискателям.

Но через некоторое время оказалось, что один щенок жив. Странное, небывалое дело, но он, вернее она – эт была девочка – прибилась к семейству зайцев. На самом деле, белый, круглый, пушистый щенок даже не очень выделялся на фоне зайчат. Вот только большой хвост кренделем был явно не в тему…

Время шло, щенок хаски рос среди зайцев и чувствовал себя отлично. Люди дали ей кличку Хася и не могли надивиться тому, каких приемных родителей нашла себе сиротка. Особенно подружилась Хася с однимзайчонком, таким же белым и пущистым, как она сама. А зайчонок считал ее не вполне удавшимся зайцем и очень жалел в свзи с этим… Особенно удручал его Хасин хвост, явно не похожий на его собственный. Он очень опасался, что другие зайцы будут смеяться над Хасей. И поэтому, он часто обкусывал длинный собачий хвост, делая его похожим на пумпончик. Хасе было больно и слегка обидно. Где-то в глубине души она знала, что большой пушистый хвост дан ей природой не просто так. Но других лаек вокруг не было, только зайцы… А с зайцами жить, по заячьи …морковку грызть. Вобщем, она плакала, но позволяла свой хвост отгрызть. Правда потом хвост каким-то таинственным образом отрастал снова. Было это иногда щекотно, иногда больно, но всегда ощутимо непросто. Да и хвост вырастал порой неудачный: иногда кривой, иногда облезлый. Но какая разница, если все-равно отгрызут?

Когда Хасе исполнился год, Мужик решил, что хватит ей с зайцами развлекаться, пора вставать в упряжку: Так она впервые познакомилась с собаками. Хвосты у них были явно не заячьи да и нравы тоже. Но работать Хасе понравилось. Она быстро всему научилась, с собаками поладила и узнала от них много нового. Оказалось, что хвосты, например, очень нужная в хозяйстве вещь. Хвостом можно накрыться в сильный мороз и будет тепло. Хвостом можно размахивать в разные стороны и будет очень весело. Хвост может замереть и напрячься, и все поймут, что ты очень сильная. Ну, в смысле, собаки поймут… А вот зайцы вряд ли… Но, с другой стороы, зайцы, наверное, и так знают, что собаки сильные..,

Хася все поняла про свой хвост, но заяц был ее лучшим другом. Поэтому она покорно разрешала ему хвост отзрызть (их самых лучших побуждений!) Так продолжалось довольно долгое время. Хася уже давно жила среди собак. И все зайцы понимали, что она собака, и ее друг заяц это понимал… но каждый раз, когда она к нему приходила, хвосту приходилось нести всю ответственность за их дружбу, ну или любовь…

И вот, однажды, ясным зимним утром Хася прибежала к Зайцу. Они давно не виделись, и поэтому хвост был в отличной форме. Хася размахивала им в разные стороны, выражая свою любовь к Зайцу, к ясному, морозному утру, к воздуху, который, казалось, блестел на солнце, к предстоящему рабочему дню. Она увидела куцый, но такой славный пумпончик на попе у Зайца, на мгновенье расстроилась… хвост ее замер… а потом она решилась и сказала:

– Милый, любимый Заяц! Ты белый и пущистый, и я белая и пушистая! Но… мы совсем не похожи! У тебя есть 4 лапы, уши и хвост – они твои! И у меня есть 4 лапы, уши и хвост – они мои! И… они совсем непохожи! И никогда не станут похожими! Но мне нравится твой хвост и твои уши и твои родственники зайцы, тем более, что они меня вырастили! Может быть ты тоже оценишь мой хвост по достоинству? Тогда, оставаясь каждый при своем хвосте, мы сможем сохранить нашу дружбу!

Заяц задумался… надолго. Все же для зайцев гораздо опаснее дружить с собаками, чем наоборот, но зато, черт возьми, какая защита от лис…

История пятая про Садовницу. Москва. 2008 год.

Жила-была Садовница. Но она не сразу узнала, что она Садовница, сначала ее звали просто Соня. Она работала, растила детей, сочиняла сказки во сне. А потом встретила Ивана-Царевича. Был он знатного рода, молод, красив. И было у него целое царство в придачу. Как-то постеснялась Соня сразу войти в его дворец, хотя очень ей полюбился Иван-Царевич. Так только по опушке царского леса гуляла. А иногда и палаточку там ставила… И Иван-Царевич к ней присоединялся…

Но вот, однажды, случилась беда – заболело у Сони сердце. Разные врачи ее посмотрели, а болезни не определили и лекарства назначить не смогли. День болела Соня, два, неделю, а потом из груди ее проклюнулся росток. Упругий такой, зеленый… «Не дело это – росток из груди… не порядок.» – подумала Соня и вырвала его вместе с корнем. Но выбросить пожалела, пошла в магазин, купила горшок красивый, землю и посадила растение. А потом отдала его Ивану-Царевичу, сама не знает почему… А он взял, сам не знает почему, и поставил в самой дальней комнате во дворце.

С тех пор это периодически повторялось. И через некоторое время у Ивана-Царевича организовалась целая оранжерея. Он практически не ухаживал за растениями, поливал изредка, иногда разговаривал с ними, никому не показывал… И вообще, у него была другая забота (или развлечение) В наследство Ивану-Царевичу достался Волшебный шар. Глядя в него, можно было увидеть все, что угодно: что ты строишь города, любишь женщин, путешествуешь, воюешь с соседними государствами. А если что-то не получалось: город не красивый, война проиграна или что-то еще, достаточно было капнуть на шар морской водой, картинка пропадала и можно было начинать все заново. Этакий тренажер по строительству Миров. Ивану-Царевичу все казалось, что он еще не очень натренировался, что бы строить настоящий Мир. Поэтому про Сонины растения он часто забывал, но странное дело, они все равно бурно росли, цвели чудесными цветами и даже давали плоды. Иногда они приходили вместе в дальнюю комнату, и Соня очень радовалась, что растения так хорошо себя чувствуют. Она рассказала Ивану-Царевичу, что цветы этих растений помогают от кашля, корни лечат от сердечной боли, листья – от температуры, а один плод может накормить целую семью! Иван-Царевич слушал ее, улыбался и отвечал, что ничего подобного не видел в своем Волшебном шаре.

Так они и жили. И все бы ничего, но Иван-Царевич все тренировался со своим Волшебным шаром, а Государством-то его в это время никто не правил. И стало Государство ему мстить: то неурожай случился, то голод, то страшная эпидемия… И вроде бы помнит Иван-Царевич, что есть у него такие чудесные растения: и вылечат всех, и накормят. Но, с другой стороны, Волшебный шар ничего про эти растения не знает. Пока мучился, как быть, все жители его Государства умерли, кто от голода, кто от болезни, а потом и сам он умер.

А Соня очень плакала после его смерти. От слез растения из ее груди стали расти еще быстрее. А отдавать их теперь было некому, поэтому они прорастали ее насквозь и уходили корнями в землю. И через некоторое время она превратилась в небольшой, сказочной красоты сад. Так она стала Садовницей…

История шестая о камне согласия. Москва.1996 год.