Текст книги "Последний Афон. Поэзия исихазма"

 
Афонский вечер уравнял все шансы
и тьма затвором на затвор легла.
Чернеет в келлии квадрат окна,
слагает ветер Катунакам стансы.
 
 
В кострюльке ужин булькает. Готов.
Кот Абрикос у двери просит кушать.
Потом я море долго буду слушать.
Услышу ль зов Небесных берегов?
 
 
Теперь – пора молитв, агиорит.
Вечерним правилом укрыто Средиземье.
Пусть в сердце прорастёт благое семя,
пусть никогда свеча не догорит.
 
 
Царь Ангелов, распятый за людей,
теперь не далеко, а очень близко.
Одна звезда горит над кельей низко,
и Царство Божие становится видней.
 

 
История афонская – на скалах,
в урочищах, ущельях и пещерах,
в огромных дуплах рухнувших дубов,
история Христовых братьев малых,
которых мир не видел в буднях серых,
не замечал их крови и трудов.
 
 
Да и они любили незаметность,
юродство, простоту, глухие чащи
затвора трудного, но сладкого на вкус.
Они познали суетность и бренность
земных услад отравленные чаши,
им не опасен стал змеи укус.
 
 
Я часто по ночам о них молюсь,
и каюсь: их вериги не надену…
Но сотаинники всегда у Бога есть.
Я вслед за ними искренне стремлюсь,
чтоб затушить в душе своей геенну
и в адскую не верить больше лесть.
 
 
История афонская – на скалах.
Ещё рельефнее – на трепетных сердцах.
 

 
Ещё в затворе бывают страхи
и разные искушения.
Погасло солнце, замёрзли птахи,
значит грядёт крушение!
 
 
Что будет дальше? Я заболею.
Вспомнит ли кто меня?
Сам я себя не смогу, не согрею,
не разведу огня.
 
 
Всё бесполезно. Лишь трачу силы.
Затвор – непосильный труд, —
так бы и ныл… Но Небесные Силы
от скорби меня спасут.
 
 
Ибо в затворе – не на базаре,
каждое сердце в бою.
Кто в искушеньях горел, как в пожаре,
знает – о чём говорю.
 
 
Недооценишь вражию хитрость —
«снимут с пробега» тотча́с!
Есть лишь надежда на Божию милость —
и в первый, и в сотый раз.
 
 
Как пулемётную ленту сжимаю
чётки и боль свою.
Верю, надеюсь, молюсь и рыдаю…
Всё больше
затвор
люблю.
 

 
Плачешь по чёткам,
тянешь узлы,
веришь, надеешься, ждёшь.
Радости Радость
в сердце найдёшь,
если у камня
верно свернёшь
туда, где живут орлы.
 
 
Каждая сотница —
Божия конница.
Чётки подобны
канату в Небо.
Тот, кто сподобился
и уподобился,
служит по чёткам
небесные требы.
 
 
Мне же навеки
забыть о сиянии,
Бога просить
об одном покаянии
ночью и днём
и денно-нощно,
с сердцем вдвоём
правилом точным,
правилом верным,
правилом верных,
чётками веры.
 

 
Матушка Родимая,
словно рожь озимая,
под холодным снегом
проросла Побегом.
Тот Побег Великий —
Сын Твой
и мой Царь,
Плотник Солнцеликий,
Постник,
Смертник,
Бог —
Вездесущ, Всесилен,
Кроток, Мудр и Строг.
А когда был в я́слях,
кто Ему помог?
Пастухи и Ангел
и ещё Звезда,
три волхва, Иосиф,
ослик, вол…
И Ты.
Дай вкусить в затворе
детской простоты,
дай вкусить в пусты́не
мудрой немоты,
слёзно помолиться,
у икон заснуть,
чистым пробудиться,
в новый день шагнуть.
 

 
Пойду искать источник.
Он должен где-то быть.
В Саду Афонском дождик
не вечно будет лить.
 
 
Как только луч медовый
в оконце постучит,
наступит праздник новый,
а ветер замолчит.
 
 
Здесь каждый день, как праздник.
Затвор – ты пестун мой!
И даже кот проказник
идёт искать со мной.
 
 
Пойду искать источник —
живительный родник,
молитвенный цветочек,
Божественный тайник.
 

 
Вам хочется, чтоб было мне светло?
Молитесь за меня, пожалуйста, —
из радости, из горести, из жалости.
Мы видим, как сквозь тусклое стекло,
а Там увидим в лучезарной ясности.
Мне хочется, чтоб было вам светло!
 

Декабрь, 2010 – Январь, 2011