Текст книги "О Кресте Христовом"

Чтобы быть последовательными и верными самим себе, мнимым старообрядцам необходимо нужно бы обратить на это внимание и вбивать гвозди во всякий крест и без них не считать крест крестом: гвозди в сравнении с Пилатовою надписью имеют неоценимое достоинство, потому что они прошли Пречистые длани и стопы и обагрились их кровию. Св. Златоуст и Иоанн Дамаскин, перечисляя достопоклоняемые орудия страданий Христовых, говорят между прочим и о гвоздях, а о титле – ни полслова.[53]53
  Ioh. Chrys. de cruce. Damasc. de imag. or. 3.


[Закрыть] Значит, титлы не следует почитать, кроме разве той, которая была первоначально на Кресте Господнем. Правда, раскольники могут сказать, что гвоздей в кресте они не изображают или не вделывают потому, что подразумевают их и, не видя их очами, видят мысленно и также поклоняются мысленно. Но если так, то почему не подразумевать и титлы или надписи крестной, которая в кресте гораздо маловажнее гвоздей?

Показавши значение, вещество и степень важности титлы при крестных казнях и, в частности, на Кресте Господа нашего Иисуса Христа, теперь скажем о подножии на крестах, и именно о том, бывали ли подножия на римских крестах, нужны ли они для какой-нибудь основательной цели, в частности о том, было ли подножие на Кресте Господнем и нужно ли оно было на этом Кресте.

Что касается вопроса о том, бывали ли подножия на римских крестах, служивших обыкновенно орудием казни для некоторых преступников, то на это можно отвечать решительно, что их не было. Ни один из римских историков, ни один отец или учитель Церкви, до Григория Турского, писателя VII века, не говорит о крестном подножии. У Сенеки[54]54
  Bart. Nib. de cruce pag. 115.


[Закрыть] есть место, где говорится об остром кресте, который, будучи вбит в обыкновенный крест, служил седалищем для распятого, на котором он, приседая, тяжестью своего тела давил происходящую от такого острого рожна рану и висел в самом стесненном положении. Это – именно то самое седалище, о котором, как увидим ниже, упоминают свв. Иустин и Ириней.[55]55
  Dialog cum Triph. cap. XIX Iren. adv. haereses, I. II, cap. XLII.


[Закрыть]

Замечательно, между прочим, выражение Сенеки, который острое седалище называет крестом (acuta crux). Это, конечно, потому, что у римлян называлось крестом всякое вообще дерево, причиняющее мучительную, медленную смерть, и самое слово «crux» происходит от слова cruciatus – мучение. Но быв иногда устрояемо на других римских крестах, седалище не было сделано, как увидим ниже, на Кресте Спасителя. Итак, с некоторою лишь ве-роятностию можно сказать, что на римских крестах было только седалище, которое, доставляя весьма небольшое спокойствие телу тем, что поддерживало на себе его тяжесть, вместе с тем кололо и резало его задние части. Что же касается подножия, то его не было на римских крестах, что видно еще из следующего. Когда писатели говорят о распятии на кресте, то обыкновенно употребляют слова или affixus, crucifixus, или appensus, suspensus, но никогда, например, status, constitutus in cruce или in crucem, – т. е. говорят или о прибитии гвоздями, или о повешении, но никак не о поставлении на крест. Это же видно и из того, что некоторых вешали вниз головою, как, например, это свидетельствует Евсевий об египетских мучениках;[56]56
  Lib.VIIl, cap. VIII.


[Закрыть] в таких случаях для головы, конечно, не делали изголовья, потому что прямо говорится, что они висели вниз головою, а не стояли на голове.[57]57
  Сенека о подвергавшихся крестной казни говорит: другие повисли на землю вниз головою. Consolat. ad Mart с. XX.


[Закрыть] Св. апостол Петр также повешен был вниз головою и прибит гвоздями по рукам и ногам. Св. Златоуст, говоря об этой казни апостола, прибавляет: «Благословенные гвозди, которые пронзили эти священные члены».[58]58
  Orat. in Petr. et Paul.


[Закрыть]

Теперь решим другой вопрос: нужно ли было крестное подножие для какой-либо основательной цели? Если оно было нужно, то нужно было именно только по двум причинам: или 1) оно было прямою необходимостью в кресте как средство против того, чтобы тело, вися на кресте, своею тяжестью не раздрало рук, прибитых гвоздями, которые одни поддерживали на себе все тело, или 2) подножием хотели доставить распятому некоторое послабление, отдохновение в муках висения, и, значит, оно было внушено прокуратору, произносившему приговор к казни, и исполнителям последней чувством сострадания. Но в первом случае надобно допустить, что связи рук так слабы, раздирчивы, что тело не в состоянии висеть на последних, что, как увидим, решительно несправедливо.

Можно ли теперь допустить вторую причину, т. е. можно ли предположить чувство жалости в произнесших смертный приговор римских начальниках, в силу какого чувства они позволяли бы делать на кресте подножие для небольшого облегчения распятых? Можно сказать положительно, что такая причина здесь вовсе не идет к делу. Крест есть изобретение бесчеловечия, и о римлянах, живших во времена Христа Спасителя и после, вообще известно, что они были слишком бесчеловечны и любили потешаться в цирках кровавыми сценами. В частности, о воинах известно, что они были весьма бесчеловечны и грубы, почему и совершали у римлян все казни. Чтобы убедиться в этом, стоит здесь припомнить сказание евангелистов о распятии Спасителя, о том, как воины более других насмехались над Ним, били Его тростью по главе и руками по щекам.

Притом устройство подножия на кресте неуместно и потому, что стояние вообще не доставляет спокойствия телу и ногам, особенно, когда человек еще прежде стояния чувствовал усталость; тем более не может доставить спокойствия стояние на ногах, прибитых гвоздями: тут для ног двойное страдание – одно от напряжения мускулов протянутых ног, а другое – от жгучих, жесточайших язв гвоздинных. Отраднее в этом случае висячее положение тела, – положение не напряженное, мы чувствуем себя покойно, когда лежа сгибаем несколько ноги или когда сидим, также согнув опущенные на пол ноги. Замечательно в этом отношении, что все животные, отходя ко сну, сгибают ноги. Значит, не совсем-то легко быть в стоячем положении, тем более тогда, когда при этом ноги прибиты гвоздями. Поэтому всего проще и основательнее представлять распятие без подножия – с согнутыми ногами. Справедливость нашего суждения вытекает еще из следующих соображений: если на кресте было подножие, то оно, без сомнения, было или в виде деревянного бруса, или дощечки, или каких-нибудь подставок – словом, оно было устроено так, что на нем могли поместиться и твердо стоять обе стопы. Если же распятый мог с прибитыми на кресте руками стоять на подножии без прибитая гвоздями ног, если всякая, почти невозможная опасность побега в этом случае предотвращалась стражами[59]59
  Мф. 27, 36.Мф. 27, 36.


[Закрыть] при кресте, то зачем же, спрашивается, еще прибивать самые ноги к подножию, если подножие внушено чувством некоторого сострадания? Ноги Спасителя, по свидетельству Евангелия, действительно были прибиты ко Кресту гвоздями жестокосердыми воинами, а потому нельзя думать, что подножие на Кресте было допущено ими из чувства сострадания к Распятому.

Мы можем показать, что не нужно было на Кресте подножие как средство против того, чтобы не раздрать рук от язв, сделанных гвоздями, и чтобы Распятый, упавши со Креста, не ушел. По уверению хирургов, ладони рук так крепки, что и будучи прибиты гвоздями, они в состоянии сдержать на себе всякое тело, пока оно живо, или, умерши, еще не начало гнить, и чем ближе к кисти проходит гвоздь, тем надежнее на них висение. Это видно между прочим и из того, что некоторые апостолы и мученики были прибиты ко кресту вниз головою – и однако же висели без опасности оторваться от креста. Если в таких случаях ноги могли сдержать на себе все тело, то отчего же не могли руки, когда они, по уверению тех же хирургов, нисколько не слабее ног? Притом известно, что мученики висели иногда на одних волосах; то же известно об Авессаломе. Римские воины, упражнявшиеся раньше в распинании других, конечно, знали по опыту, что тело, висящее на кресте, не может разорвать рук, проколотых гвоздями, и потому для этой цели подножие считали, без сомнения, вещью ненужною; вся забота их здесь состояла в том, чтобы поскорее исполнить приказание начальника и повесить какого-нибудь раба, злодея или возмутителя общественного спокойствия. Заботиться о подножии, вещи совершенно ненужной, что за нужда?

Теперь решим вопрос о том, было ли подножие на Кресте Господа Нашего? Отвечаем так же, как и прежде, – не было. Христос Спаситель распят римскими воинами, конечно, с соблюдением употреблявшихся при этом у римлян обычаев, как мы видели это выше. Значит, и Крест Его был тоже римский, а как римские кресты не имели подножий, то и Крест Христов был также без подножия. И свв. евангелисты, говоря о распятии Господа на кресте, вовсе не упоминают о подножии, хотя о титле говорят в весьма ясных словах. Далее, ни один из свв. отцов первых веков (до VII века), говоривших о форме Креста и перечислявших его части, не говорит о подножии ни слова. У одного писателя VII века – Григория, епископа Турского (в Галлии), встречается свидетельство о подножии на Кресте Спасителя; но сам же Григорий, кроме того, что свидетельство о подножии приводит по собственному соображению, изменяет себе, говоря, что на древних изображениях Креста ноги Иисуса Христа представляются висящими, а не стоящими. Но что это за свидетельство, которое, говоря о подножии, само же опровергает себя? Между тем, если бы подножие действительно было на Кресте, то о нем непременно упомянули бы и евангелисты, и отцы и писатели Церкви, описывавшие вид Креста: подножие, как место Пречистых ног Господа, пробитое вместе с ними гвоздями, орошенное Кровию Владычнею, было бы известно так же, как и самый Крест, так как и оно вместе с Крестом составляло бы драгоценное для христиан сокровище. Между тем свв. евангелисты и отцы и учители Церкви, не говоря о нем, говорят о неважной принадлежности Креста – титле. Притом, если бы подножие на Кресте было, то оно навсегда и осталось бы с ним, так как, по всей вероятности, оно прибито было ко Кресту столь же крепко, как и тот поперечник, к которому пригвождены были руки: оно должно было поддерживать на себе тяжесть тела, и как сохранился тот поперечник, так сохранилось бы и оно; однако ж при обретении Креста подножия не оказалось, тогда как титла, которая, вероятно, была прибита ко Кресту слегка (положена, как выражаются свв. евангелисты), найдена была в особом месте.

По всей вероятности, подножие начали изображать на крестах со времени того Галликанского епископа, который, как мы видели, передает мнимое свидетельство о подножии, – то есть – с VII века, хотя, конечно, этот обычай и после не всюду распространился.[60]60
  Об обретении Святого Креста говорят: Кирилл Иерусалимский, Амвросий, Павлин, Руфин, кн. 10, гл. 8, Сократ, кн. 1, гл. 13, Созомен, кн. 2, гл. 1, Феодорит, кн. 1, гл. 18 и другие, между тем о подножии у них не говорится ни слова.


[Закрыть] И с этих пор до самых позднейших веков кресты делались и изображались большею частью без подножий; таковы и гораздо прежде и после были все кресты на храмах Божиих, на священных и мирских лицах (кресты наперсные (εγκολπίον) и носильные крестики), одеждах и сосудах, на царских коронах, как все это увидим ниже; а на тех крестах, на которых делалось подножие, вместе с ним всегда непременно было изображаемо Распятие Господа (с VII века), и без Распятия никогда и нигде до самого позднего времени этого подножия ни делали, ни изображали. Это доказывается крестами, о которых мы сейчас упомянули. Притом, когда писали на кресте подножие, его никогда не делали косым, чего хотят наши мнимые старообрядцы, а в виде бруса или площадки, несколько отвесных, так что ноги свободно, ровно и твердо стояли на нем.[61]61
  Крест с таким подножием и Распятием можно видеть на греческих монетах XII века.


[Закрыть] Вероятность мнения, что подножия начали изображать со времени Григория Турского, не раньше, подтверждает следующее обстоятельство. В Западной Церкви хранятся два вещественных памятника св. креста, принадлежащих VIII веку и составлявших собственность Карла Великого, из которых у одного уже есть подножие, а у другого – нет, хотя оба – с Распятием Христа. Древнейший крест, приписываемый св. Никодиму, – без подножия. Этот крест, о котором у нас будет речь впереди, очевидно, относится к глубокой древности и служит безмолвным свидетелем того, что в первые века нашей эры не было предания о существовании на Кресте Христовом подножия.

Когда начали изображать косые подножия на крестах? Древнейшие памятники креста – греческие, римские и др. ничего не представляют в этом роде, – значит, косое подножие есть произведение самого позднего времени, притом – наше русское. Определяя приблизительно время его появления, мы можем с вероятностью полагать, что этим временем был XV или XVI век[62]62
  На кресте Авраамия Ростовского (XII век) подножие представлено прямое.


[Закрыть] – время крайнего невежества в нашем отечестве и появления многих, иногда самых нелепых и вздорных сказаний и историй, касающихся предметов веры и Церкви. В самом деле, когда читаешь мудрование наших так называемых старообрядцев о том, что означало это положение на Кресте с косым подножием нашего Господа, Который «одну ногу десную облегчи того ради, да облегчатся греси верующих в Него и во второе пришествие возмут-ся горе в сретение Его, а шуюю того ради отягчи, подножию долу понизшуся, да не верующие в Него отягчатся и снидут во ад»,[63]63
  См. Роз. ч. II, гл. 24.


[Закрыть] – тогда невольно вспоминалось это множество вымышленных сказаний и повестей, для которых было так плодовито темное воображение наших предков.[64]64
  Крит. оч. ист. русск. раск. пер. 1853. Гл. 11, стр. 17, 18.


[Закрыть] Конечно, такое мудрование не содержало в себе ничего противного истинной вере, но ничто не может поручиться за его истину, и оно вредно уже тем, что сильно отзывается новизною и самонадеянною и бесстыдною удалью объяснять по-своему то, чего никто из отцов и учителей Церкви не объяснял. Да и кому нужно было делать косое подножие на Кресте Спасителя, когда оно так неудобно, нелепо и не достигает своей цели? Воинам? Но они делали только то, что обыкновенно было в этом случае во всякое другое время, – и если бы, предположим, непременно требовалось подножие, то они подложили бы под ноги более соответствующее цели, а не наше косое. Или сам Спаситель выразил волю Свою, чтобы ноги Его пригвоздили на косом подножии? Но кроме того, что это нелепо (Господь ни в чем не пререкал: Он дал полный простор буйной воле Его врагов), кто из воинов послушался бы Его и осмелился сделать то, чего на других крестах никогда не бывало? Да и можно ли было ожидать этого от таких воинов, каков, например, был тот, который, как бы в отмщение за то, что Господу не перебили голеней, подобно разбойникам, был настолько жесток и бесчувствен, что ни мало не думая поднес копье и пронзил Его бок? Чего доброго можно было ожидать от подобных людей?[65]65
  Там же. Гл. 23, стр. 39.


[Закрыть]

Кроме всего этого, надобно поставить мнимым старообрядцам на вид то, как мы почти уже доказали, что на Кресте Христовом не было никакого подножия, не только косого, но и прямого. Последнее доказательство в пользу этого основывается на следующем соображении. В описании последующих обстоятельств распятия Господня евангелист Лука между прочим говорит: «Един же от обешеною злодею хуляше Его», т. е. говорит о висении на кресте разбойника, хулившего Господа, а известно, что и Господь, и другой разбойник, благоразумный, были распяты одинаково со злым разбойником, следовательно, и Господь также был повешен, т. е. был в висячем положении на Кресте, а отнюдь не в стоячем. Но как же сказать, что Он висел на Кресте, если сказано в Писании: «Дадим подножие под ноги Его»? Всякий согласится, что подножие для того и существует, потому так и называется, что на нем стоят или утверждаются ноги, и кто стоит на подножии, тот не висит.

Что значат слова: висит, повешен на кресте? Конечно, то, что человек, прибитый ко кресту ладонями рук и стопами ног, всеми остальными частями своего тела висит, т. е. в отвесном положении тяготеет к земле. Говорим: в отвесном положении – потому, что когда ноги прибиты ко кресту стопами, тогда в коленах по необходимости делается сгиб и таким образом тело представляется висящим в собственном смысле. Из всего этого следует заключить, что на Кресте Господнем не было не только подножия, но и седалища, о котором упоминает Сенека и даже некоторые из отцов первых веков. Стояние на подножии так несовместимо с висением, что уж если ноги поставлены на подножие, то вместе с тем треть тела и опирается именно на подножие, и в таком случае тело не висит, а стоит на подножии.

Кроме евангелистов, во многих церковных песнях и канонах говорится также, что Христос Спаситель висел на кресте, например, в службах на Великий Пяток.

Решим теперь последний вопрос: не нужно ли было подножие собственно на Кресте нашего Спасителя, т. е. не нуждался ли Он по причине крайнего, предшествовавшего распятию, изнеможения и совершенного изнурения сил?

На это тоже нельзя отвечать иначе, как только так, что для Спасителя, несмотря на изнурение Его сил. подножие не было необходимо. От ослабления телесных сил, по свидетельству хирургов, не делается слабее жилистая материя рук, – она делается даже крепче по мере того, как душа оставляет тело, и жилы мертвого тела – самые крепкие. Этим объясняется то обстоятельство, почему так часто во время гонений секли христиан жилами животных. По своему жилистому, мускулистому и костлявому существу руки во всяком случае достаточно сильны и крепки для того, чтобы держать на себе висящее тело. В заключение скажем: если бы вообще человеческие руки были так слабы, если бы подножие было действительно нужно, то ужели, в продолжение XVIII века, анатомы и хирурги не заметили бы такой несообразности в изображении Распятий с действительностью и не посоветовали бы живописцам, плотникам, статуйщикам и самим священнослужителям, которые заведывают этим, устранить такую несообразность – делать непременно подножие, именно по той причине, что тело не может висеть на одних руках? Однако же большая часть древнейших и новых Распятий на крестах не имеют подножий и никто никому не замечал, что это – неправильно или нелепо.

Определив, сколько было возможно, на основании достоверных свидетельств, вид того первоначального Креста, на котором распят был Господь наш, и сказав, что представлялось нужным, о титле и подножии на кресте, скажем теперь, кстати, несколько слов и о том, из какого дерева сделан был этот первый Честной Крест и что случилось с ним по снятии с него Пречистого Тела.

По достоверным известиям древних римских писателей, крест, который большей частью носил на себе презрительное имя «несчастного древа» (arbor infelix), всегда делаем был из дерев так называемых несчастных и проклятых (arbores infelices damnataeque religione), но никогда из дерев лучших, которые большею частью у римлян посвящены были богам апример, дуб – Юпитеру, лавр – Аполлону, олива – Минерве, мирт – Венере, тополь – Геркулесу) или употреблялись на делание кумиров.[66]66
  Sulpicii Sever. Hist. sacra, С. II. с. LXVII.


[Закрыть] Из дерева, приносимого в дары богам, сделать крест – позорное орудие смерти – значило, по мнению язычника, оскорбить богов. К числу таких несчастных дерев относились некоторые дерева бесплодные, дикие, колючие. По всей вероятности, на одном из этих, проклятых в народном мнении, дерев пострадал и Спаситель наш. Из евангельской истории мы знаем, что воины, на распоряжение которых отдал Пилат Иисуса Христа для того, чтобы, в удовлетворение народу, больше обесславить Господа и наругаться над Ним, сплели Ему и возложили на Его главу, быть может, по обычаю римских царей, которые, как видно на монетах, носили на голове лавровые венки, не лавровый или дубовый или какой-нибудь другой бывший в употреблении венок, а терновый, как венок из такого деревца, которое по своей колючести и бесплодию почиталось презренным. Если они поступили так в этом случае, то почему бы им было сделать иначе в избрании древа для самого Креста? И там, и здесь у римских воинов и у иудеев была, конечно, одна цель, с исключением всякой другой: бесславие и страдание приговоренного к крестной казни; следовательно, если венок на главе Спасителя сделан был из терния, вместо дуба или лавра, как было обыкновенно, то отчего бы им нужно было самый Крест делать из хорошего дерева, а не из худого и презренного? Притом, если бы на Крест Господа было употреблено дерево не обыкновенное, если бы при выборе его случилось что-либо особенное, то свв. евангелисты не оставили бы этого без замечания, так, как, например, они заметили, что тело Христа Спасителя положено было в новом гробе. Не говорим уже о том, что римские воины не имели со своей стороны побуждений употребить особенное, лучшее дерево для Креста Господня. По какой-то непонятной причине они были слишком ожесточены против Спасителя: говорили Ему насмешливые приветствия, били по главе тростию, плевали Ему в лице и, становясь пред Ним на колена, кланялись Ему. Чего же хорошего можно было ожидать от них? Когда Спаситель был приговорен ко кресту, как преступник, большинство бывшего при распятии народа смотрели на Него также неблагоприятно: не много избранных было тут, которые или от души верили, или только догадывались, что это – не обыкновенный человек, а Сын Божий; самая же большая часть видела в Нем обыкновенного человека, – и именно преступника, достойного позорной казни. Из обстоятельств, последующих за распятием, видно, что даже мимохо-дящие путем голгофским дерзко насмехались над Спасителем, кивая головами. Висящие со Христом разбойники, кажется, едва ли не были оставлены без внимания неистовым народом; может быть, он высказывал даже чувство жалости к ним. Главное же внимание всех было устремлено на Того, Кто висел на кресте среднем, так что даже «един от обешеного злодею» вместе с народом хулил Спасителя. Можно ли поэтому даже думать, что на крест такого презренного, по мнению воинов и народа, человека употреблено было особенное, лучшее сравнительно с другими дерево? Судя по непомерной злобе и ожесточению иудеев, которые, конечно, поджигали свежими клеветами и воинов, скорее и с большею основательностью можно спросить, не употребили ли они на Крест Господа самого проклятого, так сказать, дерева, если только оно было, – самого худшего и презренного? Действительно, он сделан был из презренного дерева, из такого, из какого сделаны были и кресты распятых со Христом злодеев. Это подтверждается историей обретения Креста Господня и свидетельством св. Григория Нисского, который, в свою очередь, основывает его на всеобщем мнении народа.

По обретении Креста Господня вместе с двумя крестами распятых со Христом злодеев первый, без чудесного указания Божия, не мог быть отличен от последних.[66]66
  Sulpicii Sever. Hist. sacra, С. II. с. LXVII.


[Закрыть] Это обстоятельство заставляет думать, что или Крест Спасителя сделан был из таких же дерев, из каких обыкновенно делаемы были кресты злодеев, или на кресты распятых со Христом злодеев употреблены такие же лучших родов дерева, какие желают видеть в составе Креста Господня наши мнимые старообрядцы (о чем речь будет в конце). Но последнее невозможно по обычаям римлян, а первое, по этому самому, оставаясь верным, подтверждается еще тем. что обретенный Крест Христов в глазах очевидцев не имел тех качеств в физическом отношении, какие усматривают в нем люди позднейшего времени. Христиане IV века видели сами и во услышание всех возвещали, что древо, входящее в состав Креста Господня, принадлежит именно к таким родам дерев, которые во мнении людей почитаются достойными презрения. Немногие, правда, из отцов IV века передают нам такое мнение своих современников о древе Креста Господня, но тем не менее это достоверно. Григорий Нисский, на основании всеобщего, дошедшего до него слуха, не сомневаясь, относит Животворящее Древо Креста Господня к древам презренным. «Обращая внимание, – говорит он. – на многие из предметов церковных, хотя презренным видишь в них то. что подлежит взору, но между тем велико то, что они производят… И древо Креста Господня всем человекам спасительно, несмотря на то, что есть часть, как я слышу, древа презренного и многих бесчестнейшего».[67]67
  Greg. Nyss. E. III. Serm. in Bapt. Christi.


[Закрыть] Одно это свидетельство знаменитого богослова и отца Церкви IV века, по всей справедливости, заслуживает полного доверия.

Что касается судьбы самого Креста Христова, после того как Иосиф Аримафейский снял с него Пречистое Тело Христа Спасителя, то из иудейского предания известно, что все орудия, которыми нанесена была смерть виновному, зарывались обыкновенно в земле на месте казни. Такое предание сохранил Моисей Кордубский, знаменитейший между иудеями раввин, в обширном творении своем – «Manus fortis» (Рука храброго), в трактате Sanhedrin (гл. 15, ст. IX) и в комментарии на «Мизнайот» – древнейшую книгу иудеев, служащую основанием всего их права и предания. Что обыкновенно было с орудиями казни над преступниками, то же самое последовало и с Крестом Господа. Полагаясь на указанное сейчас предание, христиане срыли потом, по повелению равноапостольной царицы Елены Как об этом будет сказано ниже), с места казни Господа на Голгофе большую толщу земли[68]68
  Насыпанную здесь с намерением.


[Закрыть] и нашли здесь то, что искали. Приступаем теперь к описанию, по возможности краткому, но порядку времени, древнейших памятников креста, сделанных каким бы то ни было образом и сохранившихся до нашего времени в подлинном виде или только в одних снимках, или, наконец, описанных в книгах, начиная с первого века христианского мира до XVII столетия. Мнимые старообрядцы в самых, так сказать, лицах, в самых вещах увидят крест, который все христиане с самого начала до позднейших времен изображали и чтили под именем Креста Христова. Поверят они или нет тому, что мы хотим представить здесь их взорам, – это их дело; но мы сделаем свое дело добросовестно, пред очами Всевидящего Бога, от Которого не утаится никакой обман и никакая ложь.

Для удобнейшего обозрения памятников святого креста и изображений его на протяжении семнадцати веков мы можем разделить не без основания это огромное пространство времени на четыре периода и в каждый период рассматривать эти памятники особо. Именно первую часть, или первый период времени, в судьбе Креста Христова мы ограничим первыми тремя веками, когда первоначально Крест был сокрыт от взоров человеческих в земле, а все кресты, сделанные по подражанию этому Кресту, по причине гонений, были редки в тогдашнем христианском мире.

Вторая часть должна обнимать собою четвертый христианский век, когда слава Креста Христова просияла, как солнце, когда возник первоначальный Крест Господень, когда самое небо возвестило людям о повсюдной славе его и когда все христиане – цари и подданные, господа и рабы, старцы и дети, мужи и жены – начали делать и изображать везде кресты, так что крестами наполнилась едва не вся вселенная. Третья часть будет обнимать время с V до XI века, т. е. до того времени, когда памятники креста и изображения его можно уже встречать между нашими русскими древностями. Наконец, четвертый период продолжается от XI до XV века или почти до времени патриарха Никона, современники которого, по мнению мнимых старообрядцев, ввели двучастный крест, а крест истинный, т. е. восьмиконечный, оставили.

В первые три христианские века Святая Церковь была под тяжким гнетом гонений, укрепляясь и процветая внутренне, она в то же время была подавлена в своем внешнем виде: в богослужении и в обрядах веры. Поэтому при тесных внешних обстоятельствах не могла вполне развиться внешняя церковная жизнь: христиане должны были совершать свое церковное богослужение или ночью, или только перед рассветом, в известных домах, иногда в подземельях. Постоянно укрываясь от преследований язычников, они, естественно, все имели только при себе, а потому, между прочим, и крест Христов – предмет христианского почитания – в своем вещественном виде не был так часто употребляем, как это было впоследствии, три века спустя. Крест Господень был в земле, – и для других крестов, как христианской святыни, также почти не было места на земле: они все еще были предметом гонений со стороны язычников вместе с последователями Распятого. Оттого все почти памятники креста и его изображения сохранились от первых трех веков только в римских подземельях, где христиане большею частью принуждены были укрываться от гонений.