Текст книги "Энциклика «Вера и разум» – Fides et ratio"

Разум перед лицом тайны

13. Однако нельзя забывать, что Откровение изобилует тайнами. Конечно, Иисус всей Своей жизнью являет облик Отца, ибо Он пришел для того, чтобы поведать тайны Божии[13]13
  См. Второй Ватиканский Собор, Догматическая конституция о Божественном Откровении Dei Verbum. 4.


[Закрыть]; но, несмотря на это, то знание, которое мы имеем об этом облике, всегда характеризуется некой неполнотой и не выходит за пределы нашего познания. Только вера позволяет нам проникнуть в смысл тайны и сделать ее доступной для интеллекта.

Собор учит, что «Богу, дающему Откровение, нужно принести послушание веры»[14]14
  Там же, п. 5.


[Закрыть]. Это краткое, но содержательное изречение выражает одну из основных истин христианской веры. Прежде всего, оно подчеркивает, что вера – это ответ, выражающий послушание Богу. С этим связана необходимость признания Его божественности, трансцендентности и абсолютной свободы. Бог, делающий Себя познаваемым, авторитетом Своей абсолютной трансцендентности свидетельствует о подлинности открываемых им истин. Своей верой человек дает согласие на такое Божественное свидетельство. Это означает, что он целиком и полностью признает истинность того, что ему было открыто, поскольку Сам Бог является гарантом истинности. Эта истина, которую человек получает в дар и которую сам не может требовать, вписывается в контекст неких особых межличностных отношений и побуждает разум принять ее и признать ее глубокий смысл. Именно поэтому акт доверия Богу Церковь всегда считала главным выбором, который касается всей личности человека. Разум и воля максимально раскрывают свою духовную природу, чтобы дать человеку возможность совершить действие, в котором наиболее полно выражается его свобода[15]15
  Отцы I Ватиканского Собора учат, что послушание вере требует участия разума и воли: «Поскольку человек всецело зависит от Бога – Творца и Господа, а сотворенный разум всецело зависит от несотворенной истины, мы обязаны через веру выразить Богу, дающему Откровение, наше абсолютное послушание мысли и воли» (Dei Filius, III: DS 3008).


[Закрыть]. Следовательно, свобода не только присутствует в вере, но и является ее непременным условием. Более того, именно вера позволяет наиболее полно выразить свою свободу. Иначе говоря, свобода не выражается в выборе, отвергающем Бога. Разве можно согласиться с тем, что подлинным проявлением свободы является отказ от того, что позволяет людям в полноте выразить самих себя? Акт веры является самым значительным выбором в жизни человека, ибо в нем свобода приходит к достоверной истине и решает жить в соответствии с ней.

На помощь разуму, который стремится к осознанию тайны, приходят также знаки, содержащиеся в Откровении. Они помогают более глубоко постигать истину и дают возможность разуму самостоятельно погрузиться внутрь тайны. Во всяком случае, эти знаки, с одной стороны, приумножают силы человеческого разума, ибо благодаря им он может изучать тайну присущими ему средствами, которые он ревностно оберегает, а с другой стороны, они же побуждают его выйти за их рамки и постичь глубокий смысл, который они в себе заключают. В них, таким образом, сокрыта истина, к которой разум должен обратиться и которую не может игнорировать, не уничтожив самого вверенного ему знака.

Здесь мы как бы возвращаемся к аспекту Откровения, связанному с таинствами, в особенности к евхаристическому знаку, в котором неразрывное единство между самой вещью и ее символическим значением позволяет осознать глубину тайны. Христос действительно присутствует и живет в Евхаристии и действует силой Своего Духа, но таинственно, как прекрасно сформулировал это св. Фома Аквинский: «То, что не может постичь разум, то, что не видит око, о том свидетельствует живая вера, вопреки порядку вещей. Под различными видами, в знаках, а не в реальностях, сокрыты величайшие вещи»[16]16
  Секвенция из торжества Пресвятых Тела и Крови Христа.


[Закрыть]. Философ Паскаль вторит ему: «Как Христос был неизвестен среди людей, так пребывает и Его истина среди обычных суждений без какого-либо внешнего отличия. Так пребывает и Евхаристия среди обычного хлеба»[17]17
  Pensees, 789 (ed. L.Brunschvicg).


[Закрыть].

Наконец, познание веры не упраздняет тайну, а только делает ее наличие более очевидным и представляет ее как необходимый элемент жизни человека: Христос «в самом явлении тайны Отца и Его любви в полноте являет человека самому человеку и ясно показывает ему его наивысшее призвание»[18]18
  Второй Ватиканский Собор, Пастырская конституция о Церкви в современном мире Gaudium et spes, 22.


[Закрыть], т. е. призвание к участию в жизни Триединого Бога[19]19
  Второй Ватиканский Собор, Догматическая конституция о Божественном Откровении Dei Verbum, 2.


[Закрыть].

14. Учение обоих Ватиканских Соборов открывает перед философией совершенно новые горизонты. Откровение вносит в историю человечества некую отправную точку, которой человек не может пренебрегать, если хочет постичь тайну своего бытия; с другой стороны, это познание неизменно возвращается к тайне Бога, которую разум не в состоянии до конца понять, а может лишь принять ее с верою. Эти два момента определяют для человеческого разума некое пространство, в рамках которого ему дозволяется исследовать и постигать, ибо он не ограничивается никакой иной вещью, кроме своей конечной природы, перед лицом бесконечной тайны Бога.

Итак, Откровение вносит в нашу историю некую универсальную и совершенную истину, которая побуждает человеческий разум никогда не останавливаться; более того, она подталкивает его постоянно расширять границы своего познания, пока он не познает в совершенстве все то, что в его власти, так чтобы ничего не было упущено. В этой решимости нас спешит поддержать один из наиболее плодовитых и великих мыслителей в истории человечества, на которого с почтением ссылаются как в области философии, так и богословия – св. Ансельм. В Прослогионе этот Кентерберийский архиепископ пишет: «Когда я стал часто и упорно направлять свою мысль к этому предмету, то подчас мне казалось, что я уже вот-вот постигну то, что я искал, но в другой раз он вовсе ускользал от моего умственного взора, и тогда я, вконец отчаявшись, решал прекратить свои занятия, как поиски вещи, которую невозможно найти. Но как только я пожелал прогнать прочь эту мысль, чтобы она не занимала мой ум понапрасну и не отвлекала от других, из которых я мог бы извлечь больше пользы, она все больше и больше, несмотря на мое нежелание и сопротивление, начинала назойливо навязываться мне (…). Но, увы и мне, несчастному, одному из прочих несчастных сынов Евы, удаленных от Бога! Что я начал делать? Что исполнил? Куда держал путь? Куда пришел? К чему стремился? О чем воздыхаю? (…) Значит, Господи, Ты не только то, больше чего нельзя помыслить, но Ты есть нечто большее, чем то, что можно помыслить, ибо если можно помыслить нечто подобное и это будешь не Ты, получается, что можно помыслить нечто большее Тебя: но этого не может быть»[20]20
  Prooemio и пп. 1.15: PL 158, 223-224. 226. 235.


[Закрыть].

15. Истина христианского Откровения, которую мы обретаем в Иисусе из Назарета, позволяет каждому увидеть «тайну» собственной жизни. Эта наивысшая истина, нисколько не нарушая автономию творения и его свободу, одновременно обязывает это творение открыть себя для трансцендентного. Связь между свободой и истиной достигает максимума, и мы полностью понимаем слова Господа: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин 8, 32).

Христианское Откровение – это подлинный ориентир для человека, который вынужден продвигаться вперед в условиях господства некоей «имманентистской» ментальности, одновременно преодолевая препятствия, создаваемые технократической логикой. Оно представляет собой последнюю возможность, предоставляемую Богом, чтобы полностью вернуться к первоначальному плану любви, началом которого было сотворение мира. Людям, желающим познать истину, если они еще способны отвлечься от самих себя и направить свой мысленный взор выше непосредственных житейских целей, дана возможность обрести истинно необходимое для своей жизни на пути к истине. К вышесказанному хорошо применимы слова из книги Второзакония: «Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека. Она не на небе, чтобы можно было говорить: «Кто взошел бы для нас на небо, и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?» И не за морем она, чтобы можно было говорить: «Кто сходил бы для нас за море, и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?» Но весьма близко к тебе слово сие; оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его» (Втор 30, 11-14). Эти слова нашли отклик в известном изречении философа и богослова св. Августина: «Не выходи наружу, в самого себя войди, ибо во внутреннем человеке обитает истина»[21]21
  De vera religione, XXXIX, 72: CCL 32, 234.


[Закрыть].

Их этих предварительных рассуждений можно сделать первый вывод: истина, которую позволяет нам познать Откровение, не есть зрелый плод или итог какого-либо чисто человеческого размышления. Напротив, эта истина есть бескорыстный дар, она сама будит мысль и требует, чтобы ее приняли как проявление любви. Эта богооткровенная истина вписана в нашу историю как предвестие окончательного и совершенного видения, которое Бог собирается дать тем, кто в Него верит и ищет Его с искренним сердцем. Итак, конечная цель жизни каждого человека – это предмет изучения как философии, так и богословия. Обе эти дисциплины, несмотря на различия в методах и содержании, указывают «путь жизни» (Пс 16 (15), 11), в конце которого, как учит вера, нас ожидает полная и непреходящая радость созерцания Триединого Бога.

2. Верую, чтобы осознавать

«Премудрость все знает и все разумеет» (Прем 9, 11)

16. Уже в Священном Писании встречаются удивительно точные утверждения, которые показывают, насколько глубоко познание веры связано с рациональным познанием. Это, прежде всего, подтверждается на примере Книг Премудрости. Непредвзятый читатель Писания явственно видит, что эта книга хранит не только веру Израиля, но и духовные богатства ныне уже не существующих культур. Кажется, что в силу особого замысла мы снова слышим голос Египта и Месопотамии, и некоторые элементы цивилизаций древнего Востока оживают на этих страницах, содержащих множество необычайно глубоких мыслей.

Не случайно, что, когда автор Книг Премудрости желает дать образ мудреца, он представляет его как человека, любящего и ищущего истину: «Блажен человек, который упражняется в мудрости и в разуме своем поучается святому. Кто размышляет в сердце своем о путях ее, тот получит разумение и в тайнах ее. Выходи за нею, как ловчий, и строй засаду на путях ее. Кто приклоняется к окнам ее, тот послушает и при дверях ее. Кто обращается вблизи дома ее, тот вобьет гвоздь и в стенах ее; поставит палатку свою подле нее, и будет обитать в жилище благ. Он положит детей своих под кровом ее, и будет иметь ночлег под сенью ее. Он прикроется ею от зноя, и будет жить в славе ее» (Сир 14, 21-27).

Как видим, по мнению богодухновенного автора, стремление к познанию есть свойство, присущее всем людям. Благодаря наличию интеллекта, всем – как верующим, так и неверующим – дана способность черпать из «глубоких вод» познания (см. Притч 20, 5). Несомненно, в древнем Израиле мир со всеми его явлениями познавался без абстрагирования от восприятия вещей, в отличие от познавательных методов, свойственных ионийским философам и египетским мудрецам. Правоверный иудей тем более не использовал методы познания, свойственные современной эпохе, стремящейся разделить знания на отдельные дисциплины. Несмотря на это, библейский мир внес свой вклад в обширную сокровищницу человеческого познания.

В чем он заключается? Отличительной особенностью, характеризующей библейский текст, является убеждение, что между рациональным познанием и познанием веры существует глубокая и неразрывная связь. Мир и то, что в нем происходит, а также история и судьбы народа – это действительность, которую следует постигать, анализировать и оценивать с помощью средств, имеющихся в распоряжении разума, но так, чтобы вера не была отстранена от этого процесса. Вера необходима не для того, чтобы лишить разум автономии или ограничить его поле деятельности, но лишь для того, чтобы объяснить человеку, что в этих судьбах присутствует и действует Бог Израиля. Итак, подлинное познание мира и исторических событий невозможно, если отсутствует вера в Бога, Который действует в них.

Вера обостряет внутреннее зрение и просвещает разум, позволяя ему заметить в веренице событий присутствие Провидения. Следующие слова из книги Притчей могут служить тому прекрасной иллюстрацией: «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его» (Притч 16, 9). Это значит, что человек, просвещенный светом разума, может найти свой путь, легко пройти его, избегая препятствий, и достичь цели, если правым сердцем упорядочит свои искания в области веры. Следовательно, нельзя разделить веру и разум, не лишив человека возможности должным образом познать самого себя, мир и Бога.

17. Поэтому нет оснований для соперничества веры и разума: они взаимно дополняют друг друга и каждое имеет свою область, в которой осуществляется. На это нам вновь указывает книга Притчей, автор которой восклицает: «Слава Божия – облекать тайною дело, а слава царей – исследовать дело» (Притч 25, 2). В рамках единственной в своем роде взаимосвязи Бог и человек все же пребывают в своем собственном мире. В Боге заключено начало всего сущего, в Нем – полнота тайны, и это является Его славой; задача человека – исследовать своим разумом истину, и в этом, безусловно, заключается его достоинство. Последнюю деталь в эту картину привносит псалмопевец, восклицая: «Как возвышенны для меня помышления Твои, Боже, и как велико число их! Стану ли исчислять их, но они многочисленнее песка; когда я пробуждаюсь, я все еще с Тобою» (Пс 139 (138), 17-18). Желание познания настолько сильно и пробуждает такую энергию, что дух человека, хотя и ощущает предел, который он самостоятельно не в силах преодолеть, тоскует по бесконечному благу, скрытому за ним, ибо чувствует, что в нем заключен исчерпывающий ответ на любой еще не решенный вопрос.

18. Можно сказать, что размышления Израиля открыли разуму путь к исследованию тайны. В Божественном Откровении человек мог постигать глубины, в которые безуспешно пытался проникнуть разум. Усовершенствуясь в этом более глубоком способе познания, избранный народ понял, что разум должен придерживаться некоторых основных принципов, чтобы наиболее полно выражать свою природу. Первый принцип состоит в том, чтобы разум признал следующую истину: человеку предстоит совершить путь, которого он не может избежать; второй принцип основан на свидетельстве совести и гласит, что на этот путь нельзя вступать с гордыней, т. е. полагая, что цель может быть достигнута собственными силами; третий принцип основан на «страхе Божием», который принуждает разум признать высшую трансцендентность Бога и одновременно Его заботливую любовь в управлении миром.

Если человек отходит от этих принципов, он может потерпеть неудачу и в результате оказаться «в положении глупца». Согласно Библии такая глупость угрожает жизни. Глупец уверен, что обладает обширными познаниями, а в действительности не может направить свой ум на вещи необходимые. Поэтому он не может должным образом упорядочить свой разум (см. Притч 1, 7) и принять правильную установку по отношению к себе и окружающим вещам. Когда он, наконец, начинает утверждать, что «нет Бога» (см. Пс 14[22]22
  De vera religione, XXXIX, 72: CCL 32, 234.


[Закрыть], 1), он ясно дает понять, насколько ничтожны его познания и как он далек от полной истины о вещах, их происхождении и предназначении.

19. Некоторые важные тексты, которые проливают свет на этот вопрос, находятся в Книге Премудрости Соломона. Богодухновенный автор говорит в них о Боге, которого можно постичь через природу вещей. Для древних изучение природы в высшей степени созвучно с философским познанием. Указав вначале, что человек силой своего разума может «познать устройство мира и действие стихий, (…) круги годов и положение звезд, природу животных и свойства зверей» (Прем 7, 17. 19-20), одним словом, может философствовать, священный автор делает еще один важный шаг вперед: повторяя тезис греческой философии, к которой он, по-видимому, апеллирует в этом фрагменте, автор утверждает, что именно через рациональное познание природы можно достичь Творца: «…ибо от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их» (Прем 13, 5). Здесь отмечена первая ступень Божественного Откровения, то есть замечательная «книга природы»: читая ее с помощью средств, которыми располагает разум, человек может достичь познания Творца. Если человек с помощью своего интеллекта не может распознать в Боге Творца всего сущего, то причина кроется не столько в отсутствии необходимых средств, сколько в препятствиях, созданных его свободной волей и грехами.

20. С этой точки зрения следует по достоинству оценить разум, но не переоценивать его. Знания, полученные им, могут быть истинными, но они обретают полное значение только тогда, когда связаны с верой: «От Господа направляются шаги человека; человеку же как узнать путь свой?» (Притч 20, 24). Поэтому, согласно Ветхому Завету, вера освобождает разум, ибо позволяет ему в соответствии с его принципами найти объект познания и включить его в высший порядок вещей, в котором все обретает смысл. Одним словом, с помощью разума человек находит истину, поскольку, просвещенный верой, открывает глубокий смысл всего сущего, в особенности своего существования. Поэтому богодухновенный автор справедливо видит источник истинного познания в страхе Божием: «Начало мудрости – страх Господень» (Притч 1, 7; см. Сир 1, 14).

«Приобретай мудрость, приобретай разум» (Притч 4, 5)

21. В традиции Ветхого Завета познание основано не только на внимательном изучении человека, мира и истории, но и предусматривает существование необходимой связи с верой и Откровением. В этом заключается вызов, который должен был принять избранный народ и на который он должен был дать ответ. Размышляя о своем положении, ветхозаветный человек открыл, что может понять самого себя лишь как пребывающего в связи – с самим собой, с народом, с миром и с Богом. Эта открытость в отношении тайны, приобретенная им через Откровение, стала для него источником истинного познания, которое позволило его разуму проникнуть в область бесконечного и благодаря этому получить новые неожиданные познавательные возможности.

В этих поисках богодухновенный автор встречал немало препятствий, связанных с ограниченностью человеческого разума. Это заметно в Книге Притчей в отрывке об усталости человека, который пытается постичь тайные замыслы Бога (см. Притч 30, 1-6). Однако, несмотря на усталость, верующий не сдается. Он черпает силы для стремления к истине из убеждения, что Бог создал его, «чтобы он исследовал» (см. Екк 1, 13), и его миссия заключается в том, чтобы не оставлять ничего не исследованным, невзирая на постоянную угрозу сомнений. Находя помощь у Бога, он всегда и везде стремится к прекрасному, доброму и истинному.

22. В первой главе Послания к Римлянам св. апостол Павел помогает нам понять, насколько глубока та решимость, о которой говорится в Книгах Премудрости. Пользуясь разговорным языком, апостол делает философское умозаключение, в котором выражена глубокая истина: наблюдение сотворенных вещей «очами разума» может привести к познанию Бога, ибо Он Сам через Свои творения позволяют разуму узреть Его «силу» и «Божество» (см. Рим 1, 20). Этим выражается признание того, что человеческий разум обладает способностью, которая, по всей вероятности, преодолевает его естественную ограниченность: она не только не замкнута в сфере чувственного восприятия, ибо может делать его предметом критической оценки, но и, анализируя чувственные представления, может открыть причину, которая дает начало всем видимым вещам. На языке философии можно сказать, что в этом важном тексте Павла постулируется способность человека к метафизическому мышлению.

По мнению апостола, по первоначальному замыслу Творца разум должен был обладать способностью свободно преодолевать границы чувственного восприятия и находить глубочайший источник всего сущего, то сеть Творца. Но по причине непослушания, которое проявилось в том, что человек предпочел получить полную и абсолютную независимость от Того, Кто его создал, он потерял способность в мыслях обращаться к Богу Творцу.

В книге Бытия образно описывается первоначальное состояние человека, когда повествуется о том, что Бог поселил его саду Едемском, посреди которого росло дерево «познания добра и зла» (см. Быт 2, 17). Значение этого символа понятно: человек не мог самостоятельно решать, что есть добро, а что – зло, и должен был следовать некоему высшему принципу. Слепая гордыня наших прародителей создала у них ложное убеждение, что они независимы и самостоятельны, а, следовательно, могут обойтись без познания, исходящего от Бога. Последствия их непослушания коснулись всех людей и причинили человеческому разуму раны, которые с тех пор стали препятствием на его пути к истине. Способность к познанию была ослаблена из-за того, что человек отвернулся от Того, Кто является источником и началом истины. Об этом также говорит апостол, показывая, насколько человек «осуетился в умствованиях своих» из-за греха, а его мышление стало извращенным и привело ко лжи (см. Рим 1, 21-22). Очи разума уже не могли ясно видеть: постепенно разум поработил самого себя. Пришествие Христа стало спасительным событием, поскольку избавило разум от слабости, разорвав цепи, которыми он сам себя сковал.

23. Поэтому отношение христианина к философии требует внимательного рассмотрения. В Новом Завете, особенно в посланиях св. апостола Павла, ясно говорится о том, что «мудрость мира сего» противоположна мудрости Божией, явленной в Иисусе Христе. Глубина богооткровенной мудрости разрывает тесный круг привычного мышления, ибо оно не в силах ее адекватно выразить.

Эта дилемма со всей остротой представлена в начале Первого послания к Коринфянам. Распятие Сына Божьего является историческим событием, перед которым являют свое бессилие все попытки разума сформулировать смысл бытия в чисто человеческих категориях. Ключевая проблема, которая является вызовом для любой философии, – это смерть Иисуса Христа на кресте, ибо любая попытка объяснить с помощью чисто человеческой логики спасительный план Отца обречена на неудачу. «Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1 Кор 1, 20) – настойчиво спрашивает апостол. Чтобы могло свершиться то, чего желает Бог, уже не достаточно знаний мудрецов, необходимо быть готовым к принятию совершенно новой реальности: «Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых; (…) и незнатное мира, и уничиженное, и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее» (1 Кор 1, 27-28). Человеческая мудрость не хочет признать, что ее слабость является условием ее силы, но св. Павел не боится сказать: «Когда я немощен, тогда силен». Человек не может понять, каким образом смерть может быть источником жизни и любви, но Бог выбрал именно то, что разум считает «безумием» и «соблазном», чтобы явить тайну Своего спасительного замысла. Пользуясь языком современных ему философов, Павел достигает вершины своего учения, когда формулирует его в виде провозглашаемого им парадокса: «Бог избрал несуществующее, чтобы упразднить существующее» (1 Кор 1,28). Чтобы выразить бескорыстие любви, явленной Христом на кресте, апостол дерзает употребить наиболее радикальные выражения, которые использовали философы, размышляя о Боге. Разум не может лишить смысла тайну любви, которую являет собой крест, ибо лишь крест может дать человеческому разуму окончательный ответ, который он ищет. Святой апостол Павел называет правилом истины, а тем самым спасения, не мудрость слов, но само Слово мудрости.

Итак, мудрость креста не ограничена культурными границами, которые ей пытаются навязать извне, но повелевает всякому принять скрытую в ней универсальную истину бытия. Какой вызов брошен нашему разуму и какую пользу он может получить, если его примет! Философия, которая и своими собственными силами может заметить, что человек постоянно превосходит самого себя в стремлении к истине, с помощью веры может решиться на принятие в «безумии» креста критического суждения о тех, которые ложно считают себя обладающими истиной, хотя на самом деле укладывают ее в прокрустово ложе своих систем. Необходимость проповеди Христа распятого и воскресшего воздвигает между верой и разумом некий утес, который может стать причиной кораблекрушения, но за которым раскрывается бесконечный океан истины. Здесь четко определены границы веры и разума, но также определено то место, где они могут встретиться.