Текст книги "Убить меня"

– Алло! – ответил женский голос. – Туточки никого нету.

– Как это нету? Ведь пани же есть!

– Дак ведь я тут не проживаю.

– Минуточку. Это квартира Гонсовских?

– А как же, ихняя. А их нету туточки.

– А где они? И когда появятся?

– Да они в разные места разъехались, кто к морю, кто в горы, а кто на Мазурские озера. Возвращаться начнут, думаю, через недельку.

– А пани их знает?

– Ясное дело, знаю. Соседка я ихняя. Пришла цветочки полить, а тут пани и позвонила. А поливать лучше всего вечером.

– Конечно, лучше вечером, – со знанием дела подтвердила я. – Хотя зависит, с какой стороны солнце, бывает, что иногда лучше поливать с утра. Ага, минутку. Раз уж их там нет никого… А пани знает Ядвигу Гонсовскую?

– И с чего это вдруг Ядька так всем понадобилась! – непонятно почему разозлилась соседка. – Тут уже и полиция была, и по-английски болтали. Может, пани знает? Что такое стряслось?

Иногда для пользы дела полезно чуть-чуть приоткрыть тайну следствия. Я решилась.

– Насколько мне известно, с ней самой ничего не случилось, – осторожно сказала я. – Но Ядя работает у одной англичанки в Лондоне, у некоей Эвы Томпкинс. Правильно?

– Правильно. И что?

– Так вот, тут дело не в Яде, а в ее хозяйке.

– А-а-а! – обрадовалась моя собеседница и вздохнула с явным облегчением. – И полиция что-то в этом роде говорила. Я ведь, проше пани, звонила Гонсовским, и выяснилось, что им тоже звонили, разыскивают Ядьку, чтобы она им что-то рассказала. А пани чего?..

Да ничего. Я только что вернулась из поездки в Европу и, кажется, там встретила эту Эву. Но не уверена. А от кого мне узнать, она это или не она? Конечно же, от ее домработницы, Ядвиги.

И в самом деле, хотелось бы знать наверняка, кого именно этот подозрительный возил в своем багажнике.

Похоже, соседку мое объяснение устроило, во всяком случае, она неожиданно разговорилась:

– Ну так я пани вот что скажу. Сдается мне, Ядька там и сама не знает, как ей быть. Кажется, эта Эва отколола номер… У Эвы с мужем не очень-то хорошие отношения. Он в Америку по служебным делам уехал, а она возьми и воспользуйся случаем. С этим, своим… ну, пани понимает, тоже укатила, а Яде велела держать рот на замке. А тут ни с того ни с сего полиция цепляется. И что девке делать? Она и сбежала к подружке, но ведь дом не бросишь на произвол судьбы, там ведь тоже бандиты и взломщики водятся. И если, не приведи господь, что случится, ведь ей отвечать, правильно говорю?

– Правильно, но тогда еще больше стали бы цепляться. Ядя легально там проживает?

– Должно, легально, потому как хозяева за нее страховку платят.

– Тогда еще полбеды. Только вот с таким мужем, как у Эвы, действительно одни неприятности…

Соседка продолжала:

– И если бы вчера за нее взялись, когда Эва звонила, Ядя бы у нее и спросила, как быть. Так нет, только сегодня прицепились, а теперь где Ядьке хозяйку искать?

До меня не сразу дошло.

– Минутку! Подождите, пожалуйста! – заорала я. – Как пани сказала? Кто звонил?

– Как кто? Да хозяйка же, Эва. Я не верила своим ушам.

– Эва Томпкинс звонила? Кому? Когда?

– Как когда? Да вчерась утром и звонила, Гонсовским звонила. Вроде как для того, чтоб знали – она по службе уехала. Эва иногда так звонит Гонсовским, когда Ядька одна в доме остается, чтоб они своей дочке позванивали, ведь какая-никакая родня. О муже ничего не скажу, а Эва – женщина порядочная и о Ядьке, как о родной, заботится. Страна чужая, та одна там, языка не знает, а девушка хорошая, и Эве ее по-человечески жалко. Так что родителей Ядьки она всегда предупреждает.

Минутку, а я ничего такого… крепкого не пила? От чая не опьянеешь, а я даже грейпфрутового сока не хлебнула.

– Очень прошу пани еще минутку подождать. Правильно ли я поняла, что Эва поддерживает контакты с родителями Ядвиги? С Гонсовскими? Они уверены, что им звонила именно Эва?

– Уверены, ясное дело. Они ведь даже родня, пусть и седьмая вода на киселе.

– И она им звонила вчера?

– Да, вчера, я же говорю… С утра. Не слишком рано, но утром. А что?

Так я ей и сказала – что. Можно брякнуть, конечно, что Эва звонила из багажника «мерседеса» или из морга. Так… Кто же тогда был в проклятом багажнике, если «е Эва Томпкинс? Неужели полиция мне лапшу на уши вешала?

– Да нет, ничего, – еле ворочая языком, пробормотала я. – Просто удивилась, что она позвонила Ядиным родителям, если уехала с любовником… Странно как-то. Наверное, я не ее встретила.

– А где пани ее встретила?

– В Голландии, – вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык. – Вот почему и говорю, что, наверное, это был кто-то другой.

– Да уж точно не она. Голубки небось в теплые страны поехали, а в той Голландии, сдается мне, слишком мокро.

Да, права соседка. В Голландии и в самом деле слишком мокро. На себе испытала. И привлекали меня по мокрому делу…

***

В 23.20 инспектор Рейкееваген был вынужден пересмотреть свой взгляд на прошедший день. Да, пожалуй, он поторопился назвать его удачным, скорее наоборот.

***

Убедившись, что в доме Томпкинсов по-прежнему никого нет, Джеймс Бартлетт решил прогуляться по окрестностям. Молодой человек не торопясь шел по зеленым улочкам Челси, любовался ухоженными газонами и красивыми виллами и дышал свежим воздухом. Вскоре окончательно стемнело, а в доме так никто и не появился. Джеймс не спеша направился к автобусной остановке. Прежде чем сесть в автобус, он еще раз глянул на дом и замер.

В свете уличного фонаря Джеймс отчетливо различил темную фигуру человека, который, пригнувшись, словно стараясь остаться незамеченным, пробирался к вилле Томпкинсов. Юный полисмен пустился в погоню.

Нырнув в тень густой изгороди, он двигался за неизвестной (это явно была женщина), стараясь не спугнуть ее неосторожным резким движением или топотом. Ему удалось почти вплотную подобраться к женщине. Вот она остановилась перед дверью, послышалось бряканье ключей.

Джеймс, несмотря на юный возраст, был достаточно опытен и умел действовать быстро и решительно. В тот момент, когда женщина открыла дверь и зажгла в прихожей свет, он оказался на пороге дома.

– Извините, пожалуйста, – негромко произнес молодой полицейский, но его тихий голос прозвучал для женщины точно пушечный залп.

Вскрикнув от неожиданности, она стремительно развернулась, и Джеймс увидел перед собой столь прекрасное девичье лицо, что у него перехватило дух. Огромные зеленые глаза, пышные волосы цвета зрелой пшеницы, чудесный цвет лица, по сравнению с которым персик показался бы не нежнее кокосового ореха. И как она изящна в этой испуганной позе, ну прямо серна лесная! Трепетная лань!

Серна сделала попытку выпихнуть незнакомца и захлопнуть дверь у него перед носом, но Джеймс, хоть и немного ошеломленный, сделать ей это не позволил. Вместо того чтобы банально просунуть ногу в щель, как это проделывают полицейские в кино, он просто учтиво поклонился и, постаравшись придать голосу мягкость, сказал:

– Мне нужна мисс Ядвига Го… Гоцоска. Я из полиции, вот мое удостоверение.

И сунул удостоверение девушке, ожидая эффекта.

Ожидать он мог бы до посинения. Похоже, девицу парализовало от страха, она не в состоянии была ни слова произнести, ни пошевелиться. И чего так пугаться? Он вроде как не урод, ничем не напоминает горилл из полицейских боевиков, и глаза у него голубые, вызывающие доверие.

– В-вы… вы из полиция? – наконец пролепетала девушка дрожащим голосом.

– Именно, – подтвердил юный полисмен. – А почему вы так испугались? Разве я такое чудовище?

– Нет, – призналась девушка. – Но я не понимавать…

– И не страшно! – воскликнул Джеймс. – Я сейчас вам все объясню, мисс… мисс Ядвига? Можно войти?

Красавица чуть заметно кивнула, то ли подтверждая, что она и есть Ядвига, то ли разрешая войти. Джеймс Бартлетт быстро переступил через порог.

Так началась встреча, коренным образом изменившая все прежние выводы и предположения следователя Рейкеевагена.

Честно говоря, Ядвига не слишком ловко изъяснялась на английском, но понимала достаточно сносно. Страх ее немного отступил, но она все еще дрожала – от нервного напряжения. Ядвига никак не могла решить, что можно, а чего не следует сообщать полиции. Джеймс очень быстро сообразил, что о хозяйке девушка предпочитает помалкивать, а потому не стал давить на свидетельницу, опасаясь снова перепугать ее. Главная его цель заключалась в том, чтобы осмотреть дом и снять отпечатки пальцев. Против этого Ядвига совершенно не возражала, и Джеймс занялся делом – собрал целую коллекцию отпечатков по всему дому, в том числе в гардеробной хозяйки, в ее спальне, в ванной. То же самое он проделал и в комнатах, которыми пользовался хозяин дома. Вообще-то Джеймс с большим удовольствием снимал бы отпечатки до самого утра – лишь бы подольше не расставаться с девушкой. Перемещаясь из комнаты в комнату, он осторожно и терпеливо наводил мосты, и старания его увенчались успехом: Ядвига окончательно перестала бояться и даже согласилась как-нибудь встретиться в менее формальной обстановке.

Попрощавшись с Ядвигой, воодушевленный полисмен поспешил в свою лабораторию, где, пребывая в состоянии радостной эйфории, принялся за работу – сравнил добытые отпечатки с теми, что прислал голландский инспектор, после чего немедленно позвонил иностранному коллеге.

Джеймсу пришлось трижды повторить результаты дактилоскопии, после чего для убедительности отправить в Голландию целый ворох факсов. Не оставалось никаких сомнений: ни один отпечаток в доме Эвы Томпкинс не совпадал с отпечатками пальцев покойницы из «мерседеса». Зато внутри самого «мерседеса» следов пребывания в нем Эвы Томпкинс было предостаточно…

***

Ну что ж, в очередной раз я угодила впросак со своей страстью к дедукции. Теперь Мартуся может вволю смеяться надо мной и рассказывать всему свету, какая я идиотка. Одно утешение: не я одна. В конце концов, лучшие сотрудники уголовной полиции нескольких стран – не самая плохая компания.

Мартуся не собиралась смеяться надо мной, а уж болтать – и вовсе. Во всей этой истории, если не ошибаюсь, ее больше беспокоили денежные расходы, которые мы с ней добровольно возложили на себя.

– Ведь это какие жуткие деньги угрохали на телефонные переговоры! – убивалась она. – Слушай, а нельзя ли им звонить по вечерам, по сниженным тарифам? Или по воскресеньям?

Я была непреклонна:

– Нет. Мы тут примемся экономить, а преступник тем временем сбежит в Уругвай.

– Почему именно в Уругвай?

– Потому что это у черта на рогах. Раньше все сволочи бежали в Аргентину, но теперь их оттуда выставляют.

– А где этот Уругвай?

Посмотри по карте и отстань от меня с географией. Словом, не можем мы ждать до десяти вечера! Мне следовало позвонить еще вчера, как только я узнала, что Эва жива-здорова, но хотелось проверить самой, не полагаясь только на слова соседки. И я никак не могла отловить этих Гонсовских, хотя и звонила им до поздней ночи. Может, они на курорте решили вспомнить молодость и всю ночь отплясывали на дискотеке, уж не знаю. А будить их на рассвете не хватило совести, так что дозвонилась я до них только что. А ты давай звони в Голландию. Юрек-Вагон должен как можно скорее узнать, что с Эвой все в полном порядке.

– А наши? – обиделась за отечественную полицию Мартуся.

– Следствие ведет он, вот ему и звони первому.

Чрезвычайно взволнованная Мартуся подчинилась. Взволновало ее не только само следствие, но и новость о том, что загадочная Эва Томпкинс умирать и не собиралась. А вдруг и в самом деле вздумает поселиться в ее квартире?

А я набрала номер инспектора Гурского, с которым знакома целую вечность.

– Пан Роберт, – начала я без предисловий, – вам что-нибудь известно о странной голландско-английской криминальной истории, в которую и меня втянули? Скажите честно, вам я поверю. Правда все это или не совсем?

Гурский даже не попытался прикрыться служебной тайной, выложил все, как есть.

– Правда. Пани угодила в очень запутанную историю. К отелю в Зволле пани подъехала одновременно с «мерседесом», в багажнике которого находился труп. И похоже, только пани и видела водителя этого «мерседеса». Очень мне все это не нравится.

– Почему? – удивилась я. – Обожаю сенсации уголовного характера, а тут я, можно сказать, в самом центре событий. Вот только фоторобот получился у меня неудачный, уж как я ни старалась.

– Я в курсе.

– Самое обидное, что лицо того человека я помню прекрасно, но никак не могу уловить его выражение. Но если встречу негодяя – опознаю его без проблем.

– Вот именно. А пани не кажется, что и ему не составит проблем опознать пани при встрече?

– Ну, знаете… Хотите меня запугать? Так и вижу, как он вламывается ко мне в дом.

– Может, пока и не вламывается, но я считаю своим долгом заняться этим делом. Почему-то мне не хочется, чтобы он прикончил вас, пани Иоанна. Но пока у меня слишком мало данных…

– Тогда я вам подброшу кое-что, у меня этих данных как раз полным-полно. Признаться, ужасно хочется ими поделиться. Сегодня утром я разговаривала с Гонсовскими…

И я пересказала старому другу все новости, сопроводив их своими дельными соображениями.

– И вовсе эта Эва Томпкинс не так уж сильно беспокоится о своей служанке, как попыталась внушить мне соседка Гонсовских. О себе она заботится. У нее какие-то нелады с мужем, вот и хотела узнать, что происходит дома, позвонила в Лондон, а там Ядвига не подходит к телефону. Тогда Эва принялась разыскивать свою домработницу – может, та воспользовалась свободой и ненадолго махнула к родителям в Польшу? Связалась с родителями девушки и выяснила, что Ядвига никуда из Лондона не уезжала, а, по всей вероятности, отправилась навестить свою лондонскую подружку. Ну да это все неважно, и супружеские отношения Томпкинсов меня совершенно не интересуют, но раз Эва звонила, выходит, она жива?

– Выходит, жива.

– Тогда, черт возьми, кого же голландские легавые обнаружили в багажнике ее машины?

– Не знаю, – угрюмо пробурчал Гурский. – Боюсь, голландцы и сами пока не знают. Для них это очень неприятная новость. Они собираются наладить с нами официальное сотрудничество, уж очень многое в этом деле связано с Польшей, только прошу пани никому об этом не говорить.

– А то пан меня не знает! Разбежалась, сейчас начну трепать языком…

***

Итак, я свой долг исполнила, кому надо все сведения сообщила, так что могла заняться наконец собственными делами. Я до сих пор не разобрала багаж, сумки так и валялись в салоне.

Но сначала еще один звоночек…

– Слушай, он уже знает! – возбужденно выкрикнула в трубку Мартуся. – Говорила же – можно и до ночи подождать! Льготный тариф!

Я перебила подругу:

– Что он знает?

– Что это не она! Не Эва! Но о том, что Эва звонила в Польшу, – не имел понятия. Раз пять переспросил меня, точно ли это была Эва Томпкинс, живая и невредимая. А как я могу утверждать, если она говорила не со мной?

– Правильно, пусть сам побеседует с Гонсовскими или поручит это нашей полиции. Откровенно говоря, у меня до сих пор нет уверенности, что в багажнике «мерседеса» действительно находился труп, я же не видела его собственными глазами.

Возражение Мартуси было хоть и нервным, но вполне здравым:

– Не будь там трупа, стали бы они такой шум-гам поднимать? Если бы обнаружили наркотики или какие-нибудь бриллианты, то с какой стати Эвой интересоваться? А так женский труп в машине, зарегистрированной на ее имя.

А ведь она права! Я посочувствовала голландскому инспектору, вот ведь не повезло бедняге! С трупами вообще одна морока, но у этого хоть имя-фамилия имелись, а тут нате вам – труп взял и сменил личность. И начинай бедный следователь все с начала. Однако Эва Томпкинс все же может стать зацепкой – ведь безымянная покойница обнаружена в багажнике именно ее машины.

Ладно, в полиции специалистов пруд пруди, а у меня и своих забот достаточно.

***

На Марселя Ляпуэна, любовника прекрасной Эвы, вышли случайно. Просто он самым глупейшим образом перегородил своей машиной выезд пожарным с их базы в Кабуре. Наплевал на все запрещающие знаки, вылез из машины и удалился. Хотя в разгар туристического сезона в Европе царит полнейшая автомобильная неразбериха, но даже она имеет свои границы. Пожарной команде как раз захотелось выехать, к счастью, не на пожар, а для того чтобы снять с крыши кота, который истошно орал на самой верхотуре.

Марсель Ляпуэн вернулся как раз в тот момент, когда его автомобиль уже собирались отбуксировать куда подальше. Марсель не стал ввязываться в дискуссию с дорожными службами, даже извинился и не возражал против штрафа. Его фамилия, имя и номера машины уже были известны полиции. В ответ на вежливые, но настойчивые расспросы Марсель заявил: в Кабур приехал отдыхать, живет не в отеле, а в небольшой арендованной вилле, чуть в стороне от курорта, адрес виллы с удовольствием даст, но он в любую минуту может уехать обратно в Париж. Когда точно? Точно не знает сам, может, завтра, а может, и послезавтра.

Вот и все. Через час инспектор Рейкееваген уже знал обо всем и рвался во Францию. Удержало его лишь полное незнание языка. Пришлось опять обратиться за помощью к коллегам. Правда, теперь с этим было попроще – официальные запросы голландской полиции уже улетели и в Лондон, и в Варшаву, и в Париж.

Французский детектив немедленно отправился в Кабур, где первым делом с превеликим удовольствием искупался в море. После чего позвонил куда положено и сообщил, что мсье Ляпуэн действительно проживает по указанному адресу. С супругой. Так, во всяком случае, он представил свою даму хозяевам виллы. Оба они говорят по-французски и по-английски, а точнее, муж лучше говорит по-французски, чем по-английски, а жена – наоборот.

Инспектор Рейкееваген в супругу не поверил, его желание рвануть в этот Кабур и самолично выспросить у беззаботной пары все относительно «мерседеса» в гараже Ляпуэна и об обстоятельствах исчезновения автомобиля только усилилось. Однако, немного подумав, голландец решил остаться на месте, ведь вся информация все равно стекалась к нему в кабинет. Что же касается «супруги» обольстительного красавца Ляпуэна, инспектор уже не сомневался, что это и есть таинственная Эва Томпкинс. На их роман инспектору было наплевать, его интересовало только то, что могла рассказать Эва о своем автомобиле.

А тут от французского агента поступило сообщение, что Марсель Ляпуэн явно готовится к отъезду, наверняка в Париж, и инспектор похвалил себя за выдержку. Правильно сделал, что не помчался сломя голову в этот Кабур.

***

Дорога от Кабура до Парижа занимает два часа, однако мсье Ляпуэн отправился в путь лишь на следующий день в полдень, а к этому времени инспектор разжился еще кое-какими интересными фактами.

***

Узнав, что в багажнике «мерседеса» Эвы Томпкинс находится не ее труп, инспектор Юи Рейкееваген разослал запросы обо всех пропавших в последнее время женщинах. За несколько часов к нему поступило десятка два отчетов. Не так уж много, но ведь инспектор сразу сузил круг поисков, интересуясь исключительно женщинами средних лет. Под этот возраст подходила лишь одна кандидатура.

Голландка, Нелтье ван Эйк, проживавшая в Амстердаме, юрист по образованию, специалист в банковской сфере. Заявление о ее исчезновении сделала два дня назад подруга, американка голландского происхождения.

Наконец инспектор мог пообщаться со свидетелем лично, на родном языке. К тому же американка поселилась как раз у пропавшей подруги, что давало следователю возможность заодно осмотреть и квартиру.

И он немедленно отправился туда.

Подруга пропавшей оказалась монументальной дамой пятидесяти двух лет от роду. Янтье Паркер громогласно и решительно заявила, что с Нелтье наверняка случилось несчастье. Подруги договорились съездить отдохнуть в Италию, и она прилетела из Америки в точно назначенный день и обнаружила, что Нелтье нет. Она еще в аэропорту удивилась, что Нелтье ее не – встречает, стала звонить домой подруге, но и там никто не отвечал. Тогда она поймала такси и успела буквально в последний момент, потому как горничная уже уходила и собиралась запереть двери пустой квартиры. Да, она знакома с горничной Нелтье уже много лет, столько, сколько та работает в этом доме, хотя знакомство, сами понимаете, не близкое, служанка ведь… Она, Янтье, знает, как зовут горничную, и в лицо ее знает, а фамилия и адрес ей ни к чему. Хорошо, что ухватила за хвост эту бабу, а то пришлось бы искать номер в гостинице, в туристический сезон!

И что? Служанка впустила постороннюю особу в квартиру своей хозяйки?

– Ясное дело, впустила, она ведь знает меня много лет. И ей было известно о нашей поездке в Италию.

– А как давно вы знакомы?

– С кем знакома? С прислугой или с Нелтье?

– С обеими.

О горничной она только что рассказала, сколько можно повторять, знает ее с того момента, как та начала работать у подруги, лет пятнадцать будет. А с Нелтье они вместе учились в школе. Вон фотографии, они с Нелтье там еще девчонками сняты.

Все понятно, но инспектор хотел бы побеседовать и с горничной. Странно немного, что за пятнадцать лет свидетельница не узнала ни фамилии, ни адреса этой женщины.

Тут госпожа Янтье Паркер, американка по мужу, голландка по рождению, посмотрела на инспектора как на последнего недоумка. Да, она приезжала к подруге много раз, видела служанку, но скажите, с какой стати ей интересоваться этой особой? Достаточно, что знает ее в лицо – рыжая мулатка – и запомнила имя. И вообще, какое это имеет значение?

Инспектор поспешил отбросить зародившиеся было в нем подозрения и перешел к главному вопросу.

Итак, они с хозяйкой дома собрались в отпуск, а та не предупредила, что в ее планах что-то изменилось?

Не предупредила, и именно это насторожило подругу. Нелтье очень пунктуальная, очень обязательная, она непременно сообщила бы, что не надо приезжать. А тут – ни слова. Это не похоже на Нелтье.

– А служанку тоже не предупредила?

Кажется, миссис Паркер больше не могла слышать о служанке. Ну и дубоголовая у нас полиция! И все же заставила себя, стиснув зубы, спокойно ответить:

– Нет, я не знаю, какие указания Нелтье давала своей горничной.

– А как часто та приходила на работу?

Опять о прислуге, с ума сойти можно!

Об этом она как раз знает. Два раза в неделю, уборка, стирка, крупные покупки. Горничная в чем-то замешана?

– Нет, – ответил инспектор. И пояснил: – Но она может оказаться важным свидетелем. Мне хотелось бы понять, в какой степени ей можно доверять и насколько эта женщина посвящена в жизнь хозяйки. А от кого это можно узнать, как не от вас – лучшей подруги пропавшей?

Миссис Паркер подумала-подумала и снисходительно согласилась – действительно, от кого же еще? Она жестом пригласила инспектора сесть и сама наконец села. Все это время матрона метровыми шагами в волнении расхаживала по гостиной, а инспектор вежливо стоял. Теперь он со вздохом облегчения опустился на стул.

Итак, почему миссис Паркер, едва приехав, сразу же вызвала полицию?

Ну, во-первых, потому, что не в привычках Нелтье ван Эйк менять свои планы, не предупредив. А во-вторых, как сказала служанка, хозяйка отсутствовала уже больше недели. И машины тоже нет. Уехала и попала в автокатастрофу? И что, потеряла память или до сих пор не пришла в себя? Так у нее же есть документы. Нелтье всегда брала с собой документы. Нет, наверняка что-то произошло, и она, миссис Паркер, требует от полиции решительных действий!

– А кто она такая, Нелтье ван Эйк? Чем занималась?

Крайне холодно и официально миссис Паркер сообщила, что Нелтье занималась юридической стороной всевозможных банковских финансовых операций. Она сама в этом не разбирается, но знает, что ее подруга была специалистом высокого класса и сфера ее деятельности была весьма широкой. А если коротко – в ее обязанности входило следить за соблюдением законности.

– А ее семья? Муж, дети?

– Муж уже лет десять как скончался. Обожал, бедняга, экстремальные ситуации, морозные вихри на полюсах, тайфуны в океанах. Дикие чащобы, где не ступала нога человека, и безводные пустыни, а также высочайшие горы. Погиб во время одной из своих безумных экспедиций. Детей у них не было. Родители у обоих умерли. У мужа был старший брат, но где он и что с ним, понятия не имею. Есть еще у Нелтье тетка, в Калифорнии живет, но совершенно помешалась на религии и разговаривать с ней по-человечески невозможно. Лет пять назад я сама попыталась, ничего не получилось. Однако какое это имеет отношение к исчезновению Нелтье и зачем полиции ее родичи?

Для инспектора наступил очень нелегкий момент. Надо что-то сказать этой даме, причем и всей правды не выложить, и не соврать. И он, запинаясь, попытался.

Ему очень неприятно, но, по-видимому, миссис Паркер права в своих предположениях. Причем неизвестно, что случилось: несчастный случай или умышленное убийство. Бедная женщина мертва, и кому-то из близких надо ее опознать. К сожалению, по лицу не получится. Может, у покойной были какие-то особые приметы?

Миссис Паркер долго молчала, пытаясь совладать с чувствами и успокоиться.

Нет, особых примет у бедняги не было. Но ее руки и ногти она с легкостью опознает. Со школьных лет они делали друг дружке маникюр.

Миссис Паркер пригласили съездить в город Зволле, где находился труп ее подруги. Миссис Паркер согласилась.

Расставшись с одной свидетельницей, инспектор со всех ног бросился ко второй – служанке, адрес которой полиция давно нашла в деловых бумагах ее хозяйки. Служанка держалась не так официально, как подруга пропавшей, хотя тоже разговаривала достаточно сдержанно.

Она очень довольна своей работой, недаром пятнадцать лет на одном месте. Детей нет, животных тоже, большие приемы устраиваются редко, а хозяйка справедливая и не жадная, хоть и соблюдает дистанцию. Да, апартаменты приличные, но она справляется. О, что касается родственников, то тут хозяйке не везет. Когда она только заступила на работу, были неприятности с братом, господином ван Беверваарде. И девичья фамилия хозяйки такая же. Нет, она точно не знает, какие неприятности – то ли наркотики, то ли пьянство, то ли он вообще был психический. Не ее это дело. Занимался всем этим их семейный адвокат. А потом этот брат вообще исчез с горизонта. Что же касается мужа, то они с ним развелись перед его последним путешествием, да и то сказать, намучилась она с ним, уж такой бабник был… Нет, у хозяйки постоянного ухажера не водилось, иногда случался какой, но ничего серьезного. Разве у господина инспектора такого не бывало?

– Во-первых, у меня есть жена, – ответил инспектор, – а во-вторых, нет времени.

– Ну, время для этого у нее всегда найдется! – вырвалось у служанки. – Да только не всегда от нее зависит…

И тут же прикусила язычок.

Инспектор сделал вид, будто ничего не заметил, и перешел к вопросу опознания трупа. Служанка к просьбе полиции отнеслась спокойно, даже заинтересовалась.

– Я бы хозяйку по спине опознала, – неожиданно заявила она. – Есть у нее на спине… но не знаю, как вам сказать, вы все-таки мужчина, хотя и по служебной надобности.

Инспектор успокоил женщину:

– Расскажете нашему врачу. С глазу на глаз. До опознания. Такой порядок, понимаете ли…

И в результате инспектор Рейкееваген вернулся в Зволле раньше, чем Марсель Ляпуэн в Париж.

***

Процедура опознания тела прошла без сучка и задоринки. Обе женщины сумели держать себя в руках и вели себя спокойно, за что полиция была им очень благодарна. Янтье Паркер описала патологоанатому руки и ногти подруги с их характерными черточками, а служанка выдала интимную тайну хозяйки – наличие небольшого жировика в самом центре спины, хозяйка все собиралась его удалить, да так и не собралась. Итак, одно великое дело инспектор Юи Рейкееваген сделал – идентифицировал наконец свою покойницу.

***

Несколько дней я провела, разбирая накопившиеся за время моего отсутствия бумаги. Правда, полностью сосредоточиться на этой нужной, пусть и не очень приятной, работе мне не удалось. Проблема состояла в семенах, которыми меня оделила Алиция. Семена ужасно меня тревожили – они были то ли недозрелые, то ли перезрелые, то ли вовсе сопрели. Вот я и изучала их постоянно, вертела, нюхала, терла, сверлила взглядом. И в конце концов решила – наплевать, не приживутся так не приживутся. Не впервой же. Главное – посадить их в нужном месте, которое еще свободно. А то ведь миллион раз… ладно, не миллион, а раз пятнадцать втыкала семена в черную землю, куда до этого успела уже что-то посадить. Вот и росла бедная флора друг на дружке. Впрочем, не одной мне случалось так опростоволоситься. Алиция много лет страдала от своей забывчивости, пока не нашла способ борьбы с беспамятством. Взяла за правило помечать высаженные в землю семена разноцветными фломастерами – втыкала в землю фломастер определенного цвета. Метод оправдал себя, подруга и со мной поделилась секретом. Да вот беда, один из ее бесчисленных гостей как-то вернулся с прогулки по саду с пучком фломастеров в руке.

– Глянь, Алиция, сколько фломастеров я нашел в твоем саду! – радостно вскричал он, протягивая их хозяйке.

Насколько мне известно, Алиция не убила его и даже от дома не отказала. А я бы убила. Да, всегда говорила – Алиция более выдержанная. У меня столько фломастеров не найдется, зато накопилась пропасть спиц, ведь я всю жизнь вяжу. И среди них полным-полно пластиковых, разноцветных.

Позабыв про свои деловые бумаги и собрав целый пук пластиковых разноцветных палок, я вышла в сад и торжественно повтыкала их в землю. А затем с чувством выполненного долга вернулась за письменный стол. Но не тут-то было! Зазвонил телефон. Я сняла трубку. Какая-то Гонсовская. Я не сразу поняла, что это за особа такая. Но потом вспомнила – мать польской горничной миссис Томпкинс, я же с этой Гонсовской недавно беседовала.

– Извините, пожалуйста, это пани звонила нам насчет Ядвиги? Вы еще разыскивали ее и оставили номер своего телефона. Вот я и осмелилась позвонить…

Я не стала отпираться:

– Да, я. А что случилось?

– Знаете, мы, пожалуй, вернемся домой, все равно никакого отдыха. Странная история, мы с мужем места себе не находим от беспокойства. Ядя сегодня утром звонила и как-то так говорила, проше пани… Она не знает, что делать. Так я подумала… если пани что знает, может, посоветуете?

И я опять не стала темнить и призналась со вздохом:

– Я думала, что знаю, но получается – ошибалась. А дочка ваша откуда звонила?

– Да из дома, то есть из того дома, где она работает, английского. Она уже вернулась от Юстины, подружки своей, и, говорит, не станет больше ни от кого скрываться, все равно это ни к чему, у нее уже и полицейский побывал, допрос ей устроил, хотя вроде бы и симпатичный. Так она сказала.