Текст книги "Особые заслуги"

– Джонатан! – раздался вдруг возмущённый окрик хозяйки.

Гром с ясного неба не вызвал бы такого переполоха у молодого хозяина и его постояльцев, забывших обо всем на свете. У хозяина вылетел из рук электрический фонарик, которым он со знанием дела подсвечивал какой-то особо примечательный кусочек янтаря с паучком внутри. Бедняга сорвался с места, одновременно пытаясь неуклюже спрятать за спину коробку с янтарём и стряхнуть с себя рыбью чешую. Побледневший пан Хабрович делал попытку заслонить своим телом предательский торшер. Появившаяся в дверях хозяйка укоризненно качала головой.

– Ну что ты, Вандочка! – умильно заговорил провинившийся муж. – Ничего же не случилось. Уже иду!

– Не случилось! – гневно фыркнула пани Ванда. – Там папочка один с рыбой управляется, работы невпроворот, а ты пустяками занялся! Пан Джонатан уже открыл рот, чтобы свалить вину на постояльцев, которые заморочили ему голову с этим янтарём, отвязаться от них нет никакой возможности, но совесть не позволила ему этого сделать. Пан Хабрович сам поспешил на помощь хозяину.

– Извините нас, это мы задержали вашего мужа. Вернее, дети…

Тут на глаза пану Роману попался Хабр, и он схватился за соломинку;

– Вернее, собака… Видите, какая погода на дворе, собаку не выгонишь, вот мы и сидим тут все… Пани Ванда с недоумением взглянула на собаку, которая своими капризами дезорганизовала всю работу по дому, потом перевела взгляд на окно, за которым давно прекратился дождь, и опять укоризненно покачала головой.

– Да чего уж там! Это все муж, ему бы только дорваться до своих сокровищ! Увидит кусочек янтаря и сразу забывает обо всем на свете. Не знаю, не знаю, придётся, наверное, запирать от него коробку на ключ…

Рыбак вздохнул.

– Ну вот, никакие увёртки не помогут. Напрасно вы хаяли пса, напрасно собачку обидели. Иду, Вандочка, иду, вот только спрячу коробку…

– Папуля, а что значит – «пласт тронулся»? – поднимаясь вслед за отцом по лестнице, спрашивала Яночка.

– Маме ни словечка о том, что я провинился, – предупредил отец. – Ты о каком пласте?

– Ну о котором пан Джонатан сказал: «Но уж если пласт тронулся…» – Ах, это! Что такое янтарь вы знаете?

– Знаем, это смола деревьев. Она капала сто миллионов лет назад, а потом окаменела.

– Правильно. Капала в разных местах, где больше, где меньше, иногда её набиралось очень много – там, где росло много хвойных деревьев, и тогда в том месте образовывались целые залежи янтаря или пласты… С течением времени эти пласты оказались глубоко под морским дном, и целые пласты, и отдельные глыбы. И янтарь только тогда может оказаться на поверхности, когда его размоет очень сильное течение. А оно возникает под воздействием движения земной коры. Нет, не обязательно требуется землетрясение, бывает, сильный шторм расколышет море до самого дна, поднимутся огромные волны, и тронется пласт, особенно если что ему поможет.

– А что ему может помочь?

– Да мало ли что! Каменные глыбы на дне моря, остовы затонувших кораблей, сгрудившиеся стволы деревьев…

– …глубинные бомбы! – подхватил Павлик.

– Ну да, бомбы и вообще взрывы. Или буровые работы под водой, такие, как при строительстве Северного порта.

– И что, искатели янтаря так и ждут, пока они тронутся, эти пласты?

По тону вопроса можно было понять, что девочка явно осуждала бездействие покорно выжидающих искателей.

– Ждут, конечно, – ответил отец. – А что им делать?

– Как что? Организовать взрывы или ещё что… Глыбы каменные сбросить…

– Куда сбросить?

– Туда, где может тронуться пласт янтаря.

– А как они узнают, где он, этот пласт?

– Как это? – удивился Павлик. – Так они не знают, где залегает янтарь?

– Не знают, конечно. Известно лишь в общих чертах – на какой глубине и в каких местах. От Крулевца до Свиноустья. Но на каком расстоянии . от берега – даже это неизвестно. Да и пластом-то залежи янтаря назвать трудно. Это не сплошной слой, местами прерывается, где янтаря больше, где совсем нет. Сбросишь бомбы, оглушишь рыбу, подпортишь экологию – и все впустую, на пласт янтаря можно и не угодить. Уж лучше предоставить это морю, оно справится с делом намного лучше людей.

– Что ж, нельзя – значит нельзя. А теперь расскажи, как же можно так отшлифовать янтарь, что он из корявого булыжника делается таким – глаз не оторвать?

До конца обеда пришлось отцу вспоминать все, что он когда-либо вычитал об обработке янтаря, и отвечать на все новые вопросы детей. Яночка с Павликом не знали жалости. Павлик желал знать все-все о самых современных электронных шлифовальных станках, Яночке казались предпочтительными методы, какими человечество обрабатывало янтарь на протяжении веков, начиная с самых древнейших времён. Она словно воочию видела бородатого пращура. Вот он, сидя в курной избе, сдирает камнем с куска янтаря первый, поверхностный слой, затем терпеливо полирует его обрывками звериных шкур и клочками шерсти, позднее – полотняными тряпками. Относительно этих полировочных материалов у пана Хабровича не было полной уверенности.

– Вроде бы лучше всего полировать янтарь с помощью кусочка хлопчатобумажной ткани, – нерешительно говорил он. – Если мне память не изменяет, идеально ровной и блестящей поверхности можно было добиться всего через месяц полировки.

– Как ты сказал? – не поверила своим ушам Яночка, – Целый месяц?

– А ты что думала? Очень трудоёмкая работа.

Когда дети наконец закончили обед и вышли из-за стола, мама с беспокойством поинтересовалась у отца:

– Надеюсь, наш хозяин не одарил их кусками янтаря в первобытном состоянии? Я просто опасаюсь за их фланелевые пижамки, хоть бы до конца отпуска продержались…

– Нет, – успокоил её пан Роман. – И не бойся, такое нам не грозит. С равным успехом ты могла бы одарить кого-нибудь собственными детьми… Сойдя с крыльца, Павлик вдруг схватил сестру за руку и утащил за сарай.

– Ты что? – удивилась Яночка.

– Тсс… Мизя идёт!

Осторожно выглянув из-за сарая, Яночка убедилась – Павлик говорил правду.

– Неужели до сих пор они обедали?

– Выходит, так. Я и то удивлялся – что-то их нет, наверное, где-то задержались, но спрашивать поостерёгся.

Яночка пренебрежительно пожала плечами.

– И спрашивать нечего, без того ясно – дождь пережидали. Голову даю на отсечение. Для них ведь эта морось все равно что ливень.

– Наверняка ты права. Уж. и не знаю, может, для нас лучше, если каждый день будет лить дождь? Хотя нет, тогда они вовсе из дому не выйдут.

Мизя с мамой вошли в дом.

– Смываемся! – решилась Яночка. – Скорее, а то ещё выглянут в окно h сверху нас увидят. Уже на бегу Павлик с удовлетворением констатировал:

– Времени достаточно, успеем подобрать подходящее для засады место. Хабр, в лес!

Найти подходящее место для засады на кабанов оказалось не так-то просто. Сначала Яночка с Павликом сунулись было в тростники, упустив из виду тот факт, что подходящим место должно быть для них, а не для кабанов. И только увязнув чуть ли не по колени в жидкой грязи, окружённые тучами комаров – опомнились. Вылезли из болота и решили спрятаться на сухом пригорке, в густых зарослях боярышника.

Стало смеркаться, когда брат с сестрой, по возможности благоустроив свой пост, заступили на вахту. Небо затянули тучи, опять принялся накрапывать дождь. Прижавшись друг к дружке, дети притаились под низко нависшими ветвями, время от времени осторожно отмахиваясь от комаров. Хабр примостился рядом, весь в напряжённом ожидании, чутко прислушиваясь к каждому шелесту. Прямо перед ними, в нескольких метрах, склон горы опоясывала песчаная дорога, по ту сторону которой начиналось поросшее густым тростником болото. На его краю положили приманку для кабанов – три больших ломтя хлеба. Предполагалось, что, выйдя из леса на ночную кормёжку в тростники, кабаны начнут эту кормёжку с хлеба.

– Эх, не догадалась перчатки надеть, – прошептала Яночка, раздавив на ладони очередного комара.

– А на голову противогаз, – проворчал Павлик. – Паразиты, прямо в нос забираются… О, слышишь? Тихо! Слышишь?

– Вроде бы машина едет.

Оба замерли в напряжённом молчании. Со стороны посёлка медленно приближалась легковая машина. Водитель не включал фар, ехал на подфарниках. Тихо урча мотором, машина слегка покачивалась на неровностях дороги. Немного проехав мимо замерших в засаде Павлика и Яночки, машина притормозила и принялась разворачиваться. Немного назад, немного вперёд, опять назад. Осторожно маневрируя на узкой дороге, водителю удалось развернуть машину и она, по-прежнему тихонько урча мотором, двинулась в обратном направлении.

– Вот приспичило именно тут крутиться! – недовольно проворчал Павлик. – Ещё кабанов распутает.

– Может, сейчас уедет? – с надеждой произнесла его сестра.

Опять проследовав мимо притаившихся детей, на сей раз в обратном направлении, водитель машины притормозил, съехал с дороги и остановился на краю леса, буквально в нескольких метрах от засады. Он выключил и двигатель, и подфарники. В сгущающихся сумерках дети отчётливо видели лишь заднюю половину машины. Похоже, из машины никто не выходил.

Дети не спускали глаз с машины, с трудом сдерживая гнев и раздражение. Надо же было какому-то балбесу приехать именно сюда, в то место, где они уже несколько дней прикармливали кабанов и сегодня очень надеялись их наконец увидеть! С ненавистью уставившись на неподвижный зад машины, Павлик вдруг заморгал и пхнул Яночку локтем в бок. Яночка, напротив, стараясь не мигать, напряжённо уставилась туда же и лишь раздражённо прошипела: «Сама вижу». Из машины вышел водитель и подошёл к задней табличке с регистрационным номером. Осмотрев её, он сел опять за руль, не захлопывая дверцы машины. Дальнейшее заставило детей тихонько охнуть. Табличка с номером вдруг повернулась обратной стороной. Водитель опять вышел, опять осмотрел её и, видимо, остался доволен, ибо вернулся на своё водительское место и больше не выходил. Сидел неподвижно и ничего не делал.

– Видела? – шепнул вспотевший от эмоций Павлик.

– Не слепая! – фыркнула в ответ Яночка. – Надо запомнить номер.

– Плоховато видно… Вроде бы две пятёрки, согласна?

– А тот, что на той стороне – другой.

– Надо же, прямо кино…

Кабаны сразу вылетели из головы, внимание всецело поглотила необычная сцена. Таинственная машина, тихонько подкравшаяся ночью в эту глушь… Манипуляции с номерами… Все это однозначно свидетельствовало о желании водителя остаться незамеченным и сбить с толку возможных свидетелей. Яночка чувствовала, что у неё от волнения горят даже уши.

– Запиши номер, потом забудем! – шепнула она брату.

– Мы же толком так его и не разглядели! – возразил Павлик. – Попробую подкрасться поближе…

– Только не по дороге, там он тебя сразу заметит. Проберись лесом и как-нибудь сзади подползи. Пригнувшись совсем, Павлик задом попятился в кусты, и вскоре Яночка потеряла его из виду. В густой тени зарослей его никто бы не разглядел. Надо полагать, что сидевший сейчас за рулём водитель, явно бандит или другой какой преступник, тоже не заметит за спиной ничего подозрительного. Прошли целые века. Ничто не нарушало ночной тишины. Павлик пропал. Вдруг лежавший у ног хозяйки Хабр встрепенулся, насторожил уши и сел. Яночка обхватила пса за шею.

– Тсс, Хабрик, тихо! Не ходи туда, мой дорогой. Жди здесь!

Повернувшись в сторону машины, Хабр яростно нюхал воздух. Его внимание привлекло что-то на склоне горы за машиной. Вот и Яночка заметила наконец, что по склону движется какое-то тёмное пятно. Сердце подскочило и забилось где-то в горле. Подумала – неужели Павлик? Так неосторожно прёт прямо на машину, сейчас бандит за рулём его увидит!

Нет, это не был Павлик. Какой-то мужчина скатился с поросшего редкими деревьями крутого склона прямо к машине и рванул дверцу. Распахнув её, он зашвырнул на заднее сиденье машины что-то, что нёс в руках, сам сел рядом с водителем, дверца захлопнулась. В этот момент табличка с номерами опять совершила оборот и одновременно тихо заурчал включённый двигатель. Опять включился ближний свет, зашуршали по песку покрышки, и машина скрылась из глаз потрясённой девочки. Спустя минуту на дороге появился грязный и мокрый Павлик.

– Эй, ты где? – шёпотом позвал он.

Отпустив Хабра, Яночка выползла из укрытия.

– Ну, что?!

– Я подобрался вплотную к машине! – возбуждённо рассказывал Павлик. – Он меня не видел. Оба номера записал, и с той, и с другой стороны. Второй номер не наш, иностранный. Этот идиот как по заказу его осветил, видела?

Яночка кивнула, забыв о том, что вот этого как раз в темноте и не увидеть.

– А тот, что нёс? – жадно расспрашивала девочка. – Тот, что сверху скатился, Я видела, что-то в машину бросил.

– Кажется, сапёрную лопатку, я сам не успел разглядеть. Но мне показалось – лопатка.

– Выходит, он тут, в лесу, что-то копал. Ночью! Умру, если не дознаюсь всего!

– Сейчас ничего не разыщешь, гляди, совсем темно.

– А до утра мы не можем ждать, дождь моросит, утром Хабр не найдёт следов. А у нас с собой фонарик. Ты где записал номера?

– На земле. Вон там… Хотя… Погоди, какое же это дерево? Хабрик…

– Нет, Хабр затопчет. Не можем же мы требовать от собаки, чтобы она ещё и летала!

Не сразу удалось отыскать дерево, за которым притаился Павлик. К счастью, деревья по ту сторону дороги, рядом с кабаньим болотом, росли редко, внизу было всего четыре, и, подсвечивая фонариком, дети нашли то, под которым Павлик расчистил землю и накарябал прутиком заветные номера. Разглядывая их теперь, он и сам был недоволен – не мог написать отчётливее! Какие-то непонятные закорючки, словно зверь драл землю когтями. Яночка не стала придираться.

– Ничего не поделаешь, выбора у нас нет.

И записать не на чем. Придётся запоминать. Начали, один ты, другой я. Вот это какая цифра, четвёрка или семёрка?

– Четвёрка, – вспомнил Павлик. – А на конце должна быть пятёрка. Это я точно помню, у меня и в самом деле закорючка. А вот что здесь? Похоже, восьмёрка…

– А теперь можно отпустить Хабра, – сказала Яночка после того, как номера были расшифрованы, вызубрены, для верности повторены и на всякий случай осторожно прикрыты дёрном. – Хабр, ищи! Давно ожидавший своего w»q» Хабр не раздумывая бросился в густую темноту леса. Дети устремились следом за собакой вверх по склону горы, спотыкаясь на неровностях местности – корнях деревьев, ухабах, колдобинах, натыкаясь на колючие кусты и ощупью разыскивая в них проход. Мокрые ветки били по лицу, колючки впивались в руки и разрывали одежду. Несколько раз ударялись о пни, которые в темноте уже нельзя было заметить и обойти, – Стой, подождём Хабра! – тяжело дыша попросила Яночка. – Не уверена, что мы идём в правильном направлении. Ни зги не видно! Эй, ты где?

– Здесь я! – откуда-то сверху отозвался Павлик. – Вымок весь! Правильно, подождём Хабра. Сейчас вернётся.

Тот и в самом деле сразу появился. Дети скорее почувствовали его присутствие, чем увидели. А собака, покрутившись перед детьми, повела их дальше, явно недовольная, что они так медленно идут за ней. Хабр даже заскулил тихонько от нетерпения и опять шмыгнул куда-то вверх.

Сопя и задыхаясь, брат с сестрой наконец форсировали довольно крутой склон холма и оказались на почти плоском участке. Собака уже не стремилась вперёд, а крутилась под ногами. Значит, здесь! Раздвигая мокрые ветки кустов, дети пробирались куда-то следом за Хабром. Павлик шёл первым и тихонько вскрикнул, провалившись в какую-то яму.

– Стой! – позвал он сестру. – Опять в какую-то ямину угодил. Надо бы посветить…

– Так и быть, посвети, – разрешила Яночка.

Павлик щёлкнул выключателем фонарика. Кружок света выхватил из темноты мокрые кусты, яму и опрокинутую прямоугольную бетонную плиту…

– Кладбище! – прошептала Яночка, чувствуя, как дрожь прошла по спине.

– Точно, кладбище, – не очень бодро подтвердил Павлик, которому тоже стало не по себе. – Мы подобрались к нему с другой стороны, я и не подозревал, что Хабр нас к нему выведет. Постой-ка, а где же Хабр?

– Хабр! – вполголоса позвала Яночка. – Пёсик, ты где?

Хабр моментально возник в кругу света, всем видом показывая – надо идти дальше. Отбежав, он нетерпеливо оглядывался, возвращался к детям и опять устремлялся куда-то в сторону. При виде бодрой, оживлённой собаки и дети приободрились. Стало совершенно очевидно – Хабру наплевать на то, что они очутились ночью на этом мрачном кладбище. Главное, тут поблизости он обнаружил нечто чрезвычайно интересное и важное, и не имеет значения, когда и где это важное осматривать – в ясный солнечный день на цветущем лугу или тёмной дождливой ночью на заброшенном кладбище. Не выключая фонарика дети последовали за своим проводником, стараясь не глядеть на развороченные могилы. И хотя Хабр был неиссякаемым источником бодрости и оптимизма, им пришлось мобилизовать все силы, чтобы не пуститься в позорное бегство, отказавшись от дальнейших расследований.

Но вот пёс привёл Яночку с Павликом к цели. Как видно, моросящий дождь не смыл следов, по которым он шёл, запах сохранился. Сначала пёс, по своему обыкновению, сделал стойку на дичь, затем, оглянувшись и убедившись, что хозяева это видели, отбежал немного и сел с удовлетворённым видом. Он своё дело сделал.

Описав включённым фонариком крут, Павлик промолвил:

– Ну что ж, это уже о чем-то говорит.

Пёс сидел рядом со свежераскопанной могилой. Сдвинутая плита лежала на мокрой траве, придавив ветки бузины. Вокруг все было засыпано землёй, на дне глубокой ямы виднелись кости развалившегося скелета.

– Теперь мы знаем, зачем ему понадобилась лопата, – проговорила Яночка.

Девочка уже совсем овладела собой. Для неё разгадка тайны была важнее всех скелетов, гробов, могил и кладбищ, пусть даже и глубокой ночью. Глядя на следы варварской деятельности злоумышленника, девочка рассуждала вслух:

– Итак, знаем, кто раскапывает, но не знаем – зачем. Ведь не ловушки же он здесь роет? Внимательно осмотрев глубокую яму, её брат высказал своё мнение:

– В качестве ловушки очень даже подходящая. Если кто с разбегу свалится сюда, руки-ноги переломает, факт! Но лично я не стал бы рассчитывать на то, что кто-то примется здесь бегать, к тому же в полной темноте.

– Ясное дело, не станет. Нет, тот тип наверняка что-то ищет.

– И я догадываюсь, что именно.

– Что же?

Павлик не сразу ответил. Сдвинув брови, он сосредоточенно над чемто думал. И наконец решительно произнёс:

– Этот тип – кладбищенская гиена. Я читал есть такие подонки, что разрывают могилы в поисках драгоценностей, ведь покойников часто хоронят с золотыми кольцами на пальцах и прочими драгоценностями. Вот они раскапывают и забирают себе все эти золотые перстни, крестики и прочее…

Поглядывая то на брата, то на разрытую могилу, Яночка не согласилась с версией Павлика, – Нет, – сказала она, – думаю, здесь не то.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что в драгоценностях хоронили всяких богатых и знатных покойников, а в этих могилах лежат люди бедные.

– А ты откуда знаешь?

– Из географии. Здесь не было никаких богачей, испокон веку одни рыбацкие деревушки. Местное население занималось рыбной ловлей, сбором ягод и янтаря, но сами они от этого не богатели. Богател крупный город Гданьск, торговый и промышленный центр, но он далеко отсюда, вон там, на западе…

Спохватившись, Яночка заставила себя остановиться, хотя ей очень хотелось побольше рассказать о природных богатствах этого края и его экономике. Сейчас не время для лекций, да и пятёрки по географии никто не поставит. Сейчас они должны разгадать неожиданно возникшую загадку. . Павлик почесал в затылке.

– Ну, если рыбаки и прочая беднота… В их могилах вряд ли можно обнаружить золотые перстни и прочие сокровища. А тогда чего же он в них ищет?

– Вот я и не знаю.

– А я знаю! – порывисто воскликнул Павлик, осенённый новой идеей. – Что-то, оставшееся с войны.

– Что могло остаться с войны?

– Так ведь я же тебе говорил – здесь немцы держали оборону, в окопы зарылись. Вот тут они сидели, и деться им было некуда: и с той стороны вода и с той, а вон оттуда напирали советские войска. А у немцев обязательно был штаб, так не бывает, чтобы штаба не было. В штабах обычно полно всяких документов. А эти документы, скажу я тебе – жутко важная вещь. Ни в коем случае не должны попасть в руки противника! Вот они и спрятали их, причём прятали так, чтобы потом можно было отыскать, а вдруг предоставится такая возможность? А этот тип теперь разыскивает немецкие документы, думает, а может, в какой могиле спрятали…

– А почему он решил, что обязательно в могиле?

– Откуда мне знать, почему он так решил, но ведь что-то же думать он должен? Подумал и решил – стану искать в могилах.

– А почему не в окопах?

– Ну что пристала? Откуда мне знать?

– А штаб тоже сидел в окопах?

– Наверное, не на дереве же!

– Им сподручнее было и закопать в .окопах…

– Знаешь, сколько здесь окопов? Целые сотни километров! Всех не перекопаешь. А тот, что ищет, тоже, должно быть, подумал как следует. Наткнулся на кладбище и решил… Я, например, стал бы искать на кладбище, факт!

– Уж могил-то во всяком случае меньше, чем окопов, – согласилась рассудительная Яночка. – Не исключено – он решил начать с могил, а когда все их обыщет, за окопы примется. Погоди, Хабр что-то говорит. Над этой проблемой мы дома подумаем, а сейчас давай Хабра послушаем.

Хабр меж тем пришёл к выводу, что место, к которому он привёл по следам злоумышленника своих маленьких хозяев, уже ими осмотрено, так что можно двигаться дальше. Хабр показал ещё не все, что собирался. Собака встала, обежала вокруг свежераскопанной могилы и, опустив нос к земле, направилась по какому-то следу. Обернулась, увидела – дети стоят где стояли. Пришлось вернуться, покрутиться вокруг них, отбежать, опять оглянуться и нетерпеливо переминаться на месте, пока они наконец, не соизволили двинуться вслед за своим четвероногим проводником.

– Эх, жизнь собачья! – ворчал Павлик, поспешая вслед за Хабром. – Темно, хоть глаз выколи, мокро, холодно и наверняка поздно, дома влетит…

– А что делать? – вторила ему сестра. – Не оставлять же до утра, дождь все следы размоет.

Когда наконец вслед за Хабром дети вышли прямёхонько к знакомой базе отдыха, они уже ног под собой не чуяли. Хабр не знал жалости. Он вёл их напрямик, уверенно идя по следу. И собаке не было необходимости все время принюхиваться к следам, она наверняка сокращала путь, безошибочно выводя потом опять на след прошедшего здесь человека. Натренированный на поиски дичи, необыкновенно способный пёс за время пребывания с Яночкой и Павликом не только не утратил приобретённые ранее охотничьи навыки, но и ещё чрезвычайно их развил под умелым руководством детей, интуитивно, понимавших своего друга. К тому же у него не было недостатка в постоянных тренировках, дети то и дело просили пса выследить интересующие их объекты, так что врождённые охотничьи таланты пса обогатились благоприобретённым опытом.

Насквозь промокший, взопревший, измученный и грязный Павлик, увидев перед собой знакомый кемпинг, погасил фонарик. В посёлке горел уличный фонарь, к тому же окна некоторых домиков были освещены, так что света было достаточно. После лесной темноты – даже более, чем достаточно.

Ни секунды не сомневаясь, Хабр устремился в проход между домиками, привёл к одному из них, на всякий случай основательно обнюхал землю у входа и сделал стойку на дичь. Оглянувшись на детей и убедившись, что они её видели, сел, сияя от гордости. И даже языка не высунул, совсем не устал!

Остановившись в тени соседнего домика, дети шёпотом совещались.

– Из этого следует – их было двое, – тяжело дыша говорил мальчик. – Один с лопатой к машине пошёл, а второй сюда притащился и теперь сидит вот в этом доме. Если я правильно понял Хабра…

– Ты правильно понял, – похвалила брата Яночка, пытаясь вытряхнуть из волос набившиеся в них листья, хвойные иголки и прочий лесной мусор. – Наверняка злодеев было двое, один бы не успел и туда, и сюда смотаться. А водитель машины с места не двинулся.

– Смотри, в доме горит свет, – перебил сестру Павлик. – Заглянем?

И осторожно подкравшись к окну, Павлик, приподнявшись на цыпочки, заглянул внутрь. Поскольку занавеска на окне была задёрнута неплотно, он смог заглянуть в освещённую комнату и, очень взволнованный, вернулся к нетерпеливо поджидавшей его Яночке.

– А ну-ка угадай, кого я там увидел? – спросил он каким-то зловещим тоном.

Думать Яночка умела. Взглянула на довольного собой пса, на взволнованного брата, на домик, опять на собаку… И холодно произнесла:

– Рыжего Попрыгуна.

Павлик все-таки удержался и не присвистнул. Решительно, его сестра очень неглупая девчонка, только вот не надо хвалить, а то возомнит о себе.

– Точно, Попрыгун! – как можно равнодушнее подтвердил мальчик. – Как штык! Сидит за столом и читает, мерзавец.

– Что читает? – поинтересовалась сестра.

– Откуда мне знать? Я не интересовался.

– Да ты что! А ну-ка возвращайся и посмотри хорошенько! Вдруг это те самые могильные документы?

Сестра ещё и договорить не успела, а Павлик опять приник к окну. Вернувшись, доложил:

– Исключено. Обычная книжка. И даже совсем не старая. Сам видел, новёхонькая! Такая в могиле не могла сохраниться. А как ты догадалась, что там Попрыгун?

– По поведению Хабра. Он его ещё на пляже обнюхал и теперь сразу сказал – он. Наверняка его следы обнаружил на кладбище ещё тогда, когда мы туда первый раз вышли, а потом на пляже на него показывал, помнишь? Иначе с чего бы заинтересовался этим подозрительным Попрыгуном? Дети позволили себе немного отдохнуть после форсированного марша в темноте. Яночка радовалась – немного приоткрылась завеса над тайной, кое-что удалось узнать. Благодаря Хабру разоблачили Попрыгуна. Притворялся беззаботным отдыхающим, приехал позагорать и покупаться, увлекался малиновыми толстушками, ха-ха! А на самом деле приехал для того, чтобы раскапывать старые могилы в компании с подозрительным сообщником. С двумя подозрительными сообщниками! Один водитель машины с двойными номерами чего стоит! Наверняка здесь действует шайка преступников.

– Пора возвращаться, – заметил Павлик.

– Пора, – подтвердила Яночка. – А завтра, при свете, все ещё раз осмотрим. Только я бы возвращалась по дороге.

– Ясное дело, у меня все эти ямины и колдобины вот где сидят! Насмотрелись мы на кабанов, нечего сказать…

Яночка лишь тяжело вздохнула в ответ. Свистнув Хабра, дети поспешили домой.

А дома родители уже давно места себе не находили, хотя тревога за детей проявлялась по-разному. Пани Кристина металась по комнате причитая и хватаясь за голову, пан Роман изо всех сил изображал каменное спокойствие.

– Да не заблудятся они, – пытался он успокоить жену. – С ними же Хабр. И даже если бы, не дай Бог, с ними что случилось, можешь быть уверена – пёс бы прибежал и сообщил нам. А раз его нет, значит, все в порядке.

– Какое в порядке, какое в порядке! – нервно вскрикивала мама. – Ночь на дворе, дождь идёт! А детей нет! Заблудились! Простудятся! Не ужинали!

– Вот вернутся и поужинают, ну что ты беспокоишься? Не умрут с голоду. И на всякий случай дашь им по таблетке аспирина, только и всего.

– Боже мой, Боже мой! – ломала руки пани Кристина. – Иногда мне кажется – лучше бы они у нас не были такими самостоятельными, Когда предводительствуемые весёлым и довольным Хабром дети галопом примчались к дому, мама ждала их у калитки. К этому времени дождь унялся, небо очистилось от туч. Поскольку на улицах посёлка ярко горели фонари, да и окна в домике светились, мама получила возможность хорошенько разглядеть своих ненаглядных деток и невольно испустила крик ужаса. Все, с чем им пришлось соприкоснуться этим вечером – земля, листья и хвоя, болотная жижа и комары – наложило свой отпечаток на их облик.

– Езус-Мария! Дети! Что с вами? Где вы были?

Брат и сестра сконфуженно молчали. Целиком поглощённые сенсационными открытиями этого вечера, они не успели сговориться о том, как объяснят дома своё долгое отсутствие, просто забыли об этом. Не отвечая на вопрос, Павлик дипломатично заметил:

– Есть хочется по-страшному! Знала бы ты, как мы проголодались…

– Сейчас поужинаете! И аспирин примите! А первым делом – под горячий душ! – командовала мама. – Такая холодина, а вы легко одеты!

– Какая холодина? – удивилась Яночка. – Наоборот, жарища…

И поскольку мама от такого неожиданного ответа просто рот раскрыла, девочка быстро пояснила:

– Пробежалась бы сама по лесу за Хабром ещё и не так бы взопрела. Вот, потрогай, какая я вся горячая!

– А кто заставлял вас в темноте по лесу бегать? – пришла в себя мама. – До поздней ночи! Мы тут с ума сходим, а они по лесу бегают! Полодиннадцатого! Немедленно отвечайте, где были и что все это значит?

Яночка поняла – мама так легко не успокоится и на уловки не поддастся. Надо как-то объяснить своё опоздание на ужин, ничего не поделаешь. Просто соврать нельзя, дети с малолетства привыкли говорить pndhrekl правду, их отношения всегда строились на доверии, это и позволяло брату с сестрой пользоваться относительной свободой. Но и правду сказать пока тоже нельзя, тем более, что тайна ещё не раскрыта, а им могут запретить на будущее заниматься расследованием. Значит, надо как-то недипломатичнее и не соврать, и в то же время не проговориться. Решение пришло мгновенно.

– А мы в засаде сидели, – смущённо проговорила девочка. – Очень хотелось кабанов увидеть…

– Ночью? В засаде на кабанов? – пришла в ужас мама.

– А когда же ещё? – поспешил на помощь сестре Павлик. – Они же только по ночам и выходят на кормёжку.

Отец с матерью отреагировали одновременно. Пани Кристина:

– Могли бы дождаться более подходящей погоды.

Пан Роман:

– И как? Видели их?

Яночка ответила сразу обоим, причём в её голосе прозвучала явная претензия:

– Нет, они не появились. А что касается погоды, так у нас выбора не было, навязали вы нам эту Мизю, вот и пришлось воспользоваться первым подвернувшимся случаем, когда удалось отделаться от неё. Знаете, эта Мизя такая…

На этот раз сменила тему пани Кристина:

– Могли бы со своей засадой управиться пораньше! И вообще я не понимаю, какой смысл подстерегать кабанов ночью. По ночам ведь ничего не увидишь…

– Днём тоже их не увидишь! – с полным ртом возразил Павлик, ибо они с Яночкой уже набросились на еду. – Уж и не знаю, где они скрываются…

Папа со знанием дела напомнил:

– В чащах и болотах, в труднодоступных местах. И приближаться к ним надо бесшумно, не то легко спугнуть.

Продолжая уминать ужин за обе щеки, Павлик кивнул с видом заговорщика и пробурчал:

– Это я знаю. Болота и в самом деле труднодоступны.

А отец поучающе заметил:

– В любом случае сидеть по ночам в засаде не имеет смысла. На кормёжку кабаны обычно выходят сразу же после захода солнца. А уж если ночью, то только лунной… О, глядите, луна из-за туч показалась, завтра распогодится…