Электронная библиотека » Иосиф Мигиров » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Царица Израильская"


  • Текст добавлен: 7 апреля 2016, 01:00


Автор книги: Иосиф Мигиров


Жанр: Историческая литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Иосиф Мигиров
Царица Израильская

Часть первая
Печать сатаны

…Ури вышел из медитации. Крепкий старец, похожий на древнееврейского пророка, единым взглядом увидел всю комнату. Как и всегда, после выхода из получасового погружения, все казалось более чистым, хорошо выписанным, словно по-новому освещенным.

Дом старца, выложенный из камня, состоял из одной большой комнаты, обставленной самым необходимым: прямоугольный дубовый стол и несколько стульев, низкая деревянная кровать, шкаф, две полки на стене. На одной из них стояло три-четыре книги, одна пухлая тетрадь, на второй-лампадка с двумя-тремя маленькими склянками, и меж двух ее светлых окон сушилась трава для разных снадобий.

В торцевую стену был встроен большой, всегда готовый к огню, камин. И в дальнем от камина углу стоял деревянный сундучок, покрытый белым покрывалом. Над сундуком висело ружье.

На одной из стен висела картина – самая большая ценность Ури. Она была небольшой, но лучилась необычным серебристым цветом от Дерева в центре ее.

…Ури поднялся с низкой табуретки, подправив борта опоясанного кожаным ремнем хитона, легко пошел к двери. Под его мягким шагом едва слышно скрипнули выдраенные до блеска половицы.

Ури вышел на крыльцо. Вечерний горизонт полыхал ярко-алым закатом.

Старец глубоко вдохнул, в легкие потекла расслабляющая свежесть: в нескольких шагах от дома тихо плескалась в зеленых берегах спокойная река Змейка.

По ту сторону реки, до самого горизонта, раскинулась долина с большими золотистыми полянами и сочным лесом: владения Ури-Долина Призванного.

Старец прошел в сад, взглядом довольного хозяина осмотрел его: пять-шесть молодых яблонь донашивали свои налитые соком плоды, по обеим сторонам извилистой, выложенной камнями дорожки разбежались невысокие черешни, в глубине – молодой орешник раскидал по сторонам упругие ветви.

На душе уютно. Старец поднял к небу спокойные черные глаза: все то же закатное солнце горело под легкой синевой, одинокий ястреб, высмотрев добычу, стремительно сорвался вниз. Везде шла жизнь: и в небесах, и под землей, как, наверное, сейчас под его башмаком, в земле, шевелится какой-нибудь червь. Всегда и везде – жизнь.

За спиной мягко зашуршала трава. Повиливая хвостом, в ноги Ури ткнулся ягуар – величественная кошка с ярко-желтой, с черными пятнами, шерстью.

…Старец подобрал его, когда тот был еще совсем котенком, заботливо выходил, и теперь это была преданная ему, царственная кошка – Гром.

Ури с любовью легко потрепал ее ворсистое ухо. Ягуар тут же заурчал и попытался поймать на клыки руку хозяина. Старец позволил эту игру, крепкие пальцы заплясали меж острых клыков в теплой и влажной пасти.

– Ну что, солдат, думал – старый Ури ушел в медитацию и заснул… Да вот не заснул. Крепок твой старикан. – Он пригладил кошку. Ягуар, прикрыв глаза, блаженно урчал под ласковой рукой хозяина.

– Ладно, пошли… – Ури вышел на каменистую тропинку. Рядом, степенно повиливая хвостом, мягко вышагивал Гром…

…Много неизвестного таила в себе Долина Призванного, и самой желанной была тайна Дерева Струящейся Воды.

Ури немногих посвящал в нее, но кому доверил, тот мог видеть завораживающую картину: высокий стройный ствол из струящейся воды, выходя из земли, достигал самых небес, и там его крона растекалась по сторонам, как огромное прозрачное облако.

И где бы ты ни был, стоило тебе вызвать ее – перед тобой открывалась эта захватывающая картина: посредине мира искрилось прозрачное величественное Дерево.

А испив из него несколько божественных капель, ты мог познать Таинство Возможного…

…Ури стал перед домом, повернулся лицом к Стороне Храма. В руках – медная сверкающая ступа, наполненная водой. Старец веером – вверх – выплеснул всю воду, начертил в воздухе невидимый знак, негромко пропел несколько слов, и перед ним, как в центре мира, заискрилось величественное Дерево Струящейся Воды.

…Старик бросил руками к небесам, глаза его замерли на огромной Струящейся Кроне, и в тишину Долины вступил его молитвенно-властный голос:

– О, Великая Пустота!

Всесильная и Всепроникающая!

Непостижима Сила Твоя! Ты явила Невыразимое, одарила нас Таинством Возможного!

Преклоняюсь перед Тобой, благодарен и да будет неизбывна сила Твоя!

О, Великая Пустота!

Пусть будут омыты души наши Спасительными Водами Твоего Безбрежного Всепроникающего Сознания!

Пусть явится твое знамение, Господи!

…В какое-то мгновение на огромном прозрачном Стволе, как на экране, возник силуэт девятнадцатилетней девушки. В белых легких одеждах она завораживающе-мягко переходила от движения к движению. Вот плечо плавно пошло в сторону, руки медленно растеклись в полукруг. Древний воинский танец одновременно и захватывал, и успокаивал… На груди девушки горела золотая цепочка с шестиконечной звездой… и вдруг в ее руке возник сверкающий меч…

«…Хаймалка! – послышалось имя старцу. – Хаймалка!»

Через мгновение силуэт растворился в Сверкающем Стволе, Дерево растаяло в воздухе.

Старик на секунду прикрыл глаза, глубоко выдохнул.

Стоявший у ноги ягуар, словно подавая знак о себе, ткнулся мордой в колено.

Ури похлопал по мягкому загривку кошки:

– Примем гостью, Гром?

Тот помел по траве пушистым длинным хвостом.

– Значит, примем… – в раздумье произнес старец. – В Долине Вражды грядут перемены…

* * *
 
…Исток – Улыбка – Знак – Предвосхищенье
Непостижимых Таинств Красоты…
Мистическая Тайна Превращений
Бессмысленной Великой Пустоты…
 
* * *

…Год две тысячи Z…

Город Большого Камня был довольно большим и сам походил на степенного горожанина, который прочно стоит на своих двух, имеет стабильный бизнес, добропорядочных соседей и хорошую крепкую семью.

Говорили, что свое название он получил от самой старой городской синагоги – Бэт-Эль/Дом Бога/, а вернее – от огромного камня, ставшего в ее основании.

Еще пару столетий назад, когда евреи осваивали эти места, первые поселенцы решили поставить в этом месте свою первую синагогу.

Поначалу камень попробовали выкорчевать, но он не поддался, подступались и так, и сяк, но не смогли даже сдвинуть с места. Тогда евреи загадали – на счастье сделать валун углом фундамента: как бы Богом подаренное прочное основание.

Синагогу построили, а про камень со временем позабыли. Но название все же прилепилось, и так и пошло: Большой Камень, Город Большого Камня…

Другой его легендой был местный Университет.

Поговаривали, что здесь проводились какие-то тайные опыты, а каждый уважающий себя горожанин, как некий пароль, приберегал про себя уважительные понятия – «биоэнергоинформатика» … «психотропное оружие»!

Даром, что с год назад здесь проводилась мировая, наделавшая много шума, конференция.

Некоторое время после нее горожане чувствовали себя членами некоей тайной секты и с особой заботой рассуждали об ужасном количестве «зомбированных психотропными генераторами».

Но через месяц-другой страшные подозрения позабылись, и город снова зажил своей степенной жизнью: «генераторы – генераторами», но, кроме них, существовало кое-что и еще…

Правда, никто не отменял и университетской жизни: занятия, «тайные опыты», конференции.

На этот раз нагрянул Съезд молодых лидеров.

Страстная надежда планеты жаждала власти, чтоб, наконец, освободившись от оков старой цивилизации, возвести на трон Мир и Благоденствие!

Гостей и участников собралось более ста человек. Будущие творцы человеческих судеб светскими львами прохаживались по огромному холлу конференц-зала, роскошно одетая прислуга подавала разнообразные напитки и фрукты, щелкали фотоаппараты, поблескивали голодные глаза телекамер.

Лица будущих премьер-министров, госсекретарей, президентов излучали вселенскую любовь.

В какой-то момент над головами вдруг взвился транспарант «Израиль агрессор» и враз изменившаяся толпа, словно услышав магическое заклинание, на мгновение замерла и вдруг закипела дружным негодованием:

– Агрессор!

– Агрессор!

Особенным рвением истекала группа из молодых людей в кипах.

Дружно заработали телекамеры. Одна из них «наехала» на мужчину лет сорока пяти в черном джинсовом костюме:

Репортер: Мы беседуем с известным журналистом Хадисом Хараном… (журналисту): Ваши первые впечатления?..

Хадис: То, что я и предполагал. Посмотрите, как этот, заплескавшийся над головами будущих царей и их гостей транспарант, из торжественных, полных вселенской любви лиц в долю секунды сотворил жадную до ненависти толпу!

Но более всего ужасает отношение ко всему этому сытой еврейской либеральной молодежи! – и он кивнул на парней в кипах. – Еще более отвратительно отношение ко всему этому еврейского самодовольного истэблишмента, позабывшего страшные ужасы концлагерей и озабоченного только одним – своим благополучием.

Сегодня, когда Израиль залит кровью ни в чем не повинных детей, на деньги холеных еврейских буржуа содержатся университеты, где нагло ведется юдофобская пропаганда.

Репортер (торопливо): Спасибо… А сейчас я хотела бы представить наших новых героев: это – профессор Университета, известный в нашей стране биофизик и его студенты.

Репортер: представьтесь, пожалуйста.

Студентка: Меня зовут Джульетта. Я еврейка, но считаю себя гражданкой мира. Я учусь в этом Университете. Мечтаю стать преподавателем… (улыбаясь, посмотрела на стоявшего рядом парня) Мы с Абасом – друзья.

Студент: Я – Абас… – и усмехнулся. – Я не еврей. Я с Джульеттой – хороший друг. Это ничего, что она еврейка. Она, зато левая, либералка. А еврейские либералы, как и весь мир, тоже наши друзья. Они все всегда говорят, что Израиль агрессор.

Профессор: Я счастлив, что мне довелось преподавать в этом прекрасном учебном заведении. У нас дружная многонациональная семья, и этим можно только погордиться! В свою очередь я считаю, что это подарок судьбы, что я учу детей многих национальностей.

Репортер (Абасу и Джульетте): Вы собираетесь в дальнейшем связать свою судьбу?

Абас (насмешливо-удивленно): Вы что, хотите, чтоб Абас женился на еврейке?!

Джульетта (как ни в чем не бывало): Да нет, мы просто однокурсники…

Репортер (профессору): А как бы Вы посмотрели на брак своей дочери с иноверцем, если бы встал об этом вопрос? Кстати, ваша дочь – тоже студентка вашего Университета?

Профессор: Апостол Павел, которого вы, конечно же, знаете, сказал: «Нет ни иудея, ни римлянина…». Мы все – дети одной земли… Какая разница, еврей ты или мусульманин, или христианин?… Я не скрываю, что я еврей, но я – либерал, космополит… Что касается моей дочери, я, надеюсь, что всегда смогу уважать ее выбор. Хотя, честно сказать, у нее несколько иные взгляды… – профессор посмотрел поверх голов и, видно, найдя того, кого искал, зазывающе помахал рукой: – Хаймалка! – и пока она подходила, продолжил: – Хаймалка по духу патриотка еврейства. Мы заметили одну вещь: когда ей было всего года два, стоило ей увидеть древнееврейский шрифт, как она тут же невольно улыбалась. И вы знаете, это была радостная улыбка: словно она узнавала что-то знакомое и родное. А вот и она (профессор нежно обнял дочь).

Репортер (с улыбкой): Здравствуйте, Хаймалка, а про Вас мы уже кое-что знаем…

Хаймалка: Я могу добавить и еще кое-что…

Репортер: Вот и отлично. Скажите, как влияют на ваши с отцом отношения различные ваши позиции.

Хаймалка (с улыбкой глянув на отца и вдруг посерьезнев): Я считаю, что при такой звериной ненависти всего мира к одному маленькому еврейскому народу самая большая угроза для евреев исходит именно от еврейских левых-либералов… Но мой папа, хотя и говорит, что он либерал, он просто очень добрый и не хочет видеть негативных, как он говорит, вещей…

Репортер (кивнув глазами на цепочку с шестиконечной звездой на груди Хаймалки): Нужно ли иметь мужество, чтоб носить этот еврейский символ?

Хаймалка: Да, нужно. Сегодня почти все университеты Запада захлестнула ненависть к евреям. А сами студенты-евреи, как во времена фашистов, боятся показать, что они евреи, боятся заступиться за себя. Руди Джулиани как-то сказал: «Быть евреем и быть другом евреев, значит быть мужественным.». И я горжусь, что у евреев есть такие друзья и что судьба мне подарила самый огромный подарок: возможность быть евреянкой. – Хаймалка безлично скользнула по лицам Джульетты и Абаса.

Репортер: Я вижу, что участники стекаются в зал. Спасибо за беседу. Надеюсь, мы продолжим наш разговор. Удачи!..

Конференция проходила деловито и страстно: молодость планеты жаждала, чтоб «взрослые» отстранились от всех дел и дали новоявленным королям возможность решать, что есть ценность, а что и нет.

И все время в воздухе витало некое… ожидание.

И вот сбылось: к микрофону подошел студент-израильтянин. И снова, еще секунду назад любвеобильный зал в мгновение превратился в закипевшую злобную массу. В зале поднялся шум, посыпались насмешки, нервные выкрики. Израильтянину не давали говорить, захлопывали.

Отец Хаймалки, сидевший в президиуме, вдруг резко поднявшись, гневно посмотрел на затравленного израильтянина и с пафосом швырнул ему:

– А ты хотел бы, чтобы тебя выбросили из твоего дома?!

Поднялась новая волна злобных выкриков, а кто-то ринулся на сцену стаскивать израильтянина с трибуны.

Через какое-то время появились неторопливо вышагивавшие полицейские, самозванцев успокоили, но взбунтовавшийся зал все еще кипел от ненависти, и чем больше эта масса осознавала, что ее внутренняя жажда расправы сейчас не выполнима, тем больше она распалялась.

Тогда, неожиданно для всех, по ступенькам на сцену вбежал Хадис. Подойдя к потерявшемуся совсем у микрофона студенту-израильтянину, дружески похлопал его по плечу, поднял ладонь.

Отчего-то: то ли шокированный и не ожидавший такого исхода, а вернее противодействия к себе, озверевший зал затих.

– Меня зовут Хадис Харан, – в наступившей тишине отчетливо прозвучал его голос. – Я журналист. Я – араб. Я такой же, как вы любите говорить, гражданин Вселенной. Я хотел бы понять боль любого человека земли. Но больше всего я хотел бы понять боль еврейских матерей, чьи дети разорваны изуверами-террористами.

В зале стал подниматься шум.

– Я не еврей, но мне противна эта зверино-исступленная ненависть всего мира к одному маленькому народу.

Шум в зале перерос в выкрики и угрозы:

– Долой!

– Продажная шкура!

– Убрать его!

Председательствующий подошел к Хадису, отвел от него микрофон.

– Я внесен в списки выступающих! Вы не имеете права срывать мое выступление! – Хадис повернул микрофон к себе, но на сцену уже поднялись полицейские. Увидев, как за их спинами засветился глаз кинокамеры, Хадис оставил трибуну и пошел на камеру:

– Конфликт между израильтянами и арабами сводят к вопросу о земле. Но мусульманский мир занимает территории в тысячи раз превышающие территорию крохотного Израиля! Вдумайтесь – в тысячи раз! Это вопрос земли?! Нет. Это вопрос ненависти! А этот, надуманный, «палестинский народ», которого никогда в истории не существовало – новое оружие, которое, так называемая «мировая общественность», придумала для уничтожения Израиля.

В то время, когда евреи дают работу так называемым, «палестинцам», а в еврейских университетах на равных учатся «палестинские» юноши и девушки, в «палестинских» же домах с молоком матери прививают настоящую звериную ненависть к тем, кто кормит их и обучает!

Хадис медленно шел вдоль стены мимо надвинувшегося на него зала:

– Арабо-израильский конфликт есть только конфликт двух цивилизаций… Люди и звериная ненависть: вот истоки этого конфликта!

Сегодня даже каждый начинающий психолог знает: этот конфликт не разрешим! И он будет длиться до тех пор, пока одна из сторон не истечет кровью и не погибнет!

– Израильская шестерка! – студент в кипе плеснул было в лицо Хадису какой-то жидкостью, но сбоку оказалась Хаймалка и сбила стакан на пол.

– Бей жидовку! – бросил кто-то в разгоряченную толпу.

Произошедшее дальше оказалось тем финалом, которого так внутренне жаждала агрессивная толпа: Хадис был сбит с ног, женская рука сорвала с Хаймалки цепочку с шестиконечной звездой и швырнула ее под чьи-то сапоги.

Страшное месиво озверевшей толпы в мгновение взяло Хаймалку в плотное кольцо, сбило на пол…

* * *
 
…Вместо любви – ненависть…
Вместо мира – война…
Вместо любви – проклятье…
Вместо Храма – Стена…
 
* * *

…По комнате растекался мягкий свет ночника, заботливо стараясь быть в стороне от кровати Хаймалки, словно боясь коснуться ее подраненного тела.

Из госпиталя, почти к полуночи, ее привезли домой и теперь, после всевозможных блокад, она спала, положив поверх подушек уставшую, подернутую синяками, руку.

…В приоткрытую дверь заглянула мать. Лия всматривалась в осунувшееся лицо дочери, пытаясь вслушаться в ее дыхание.

С трудом сдержав рвущийся из горла плач, вернулась в зал. Приглушенный свет ночника выхватывал из полумрака сгорбленную фигуру отца Хаймалки – пятидесятилетнего профессора.

Майкл сидел на краю дивана, опершись локтями о колени и подперев кулаками лицо.

Лия села рядом, неслышно плача, утерла глаза. Сжала кулак, из которого вытекла золотая цепочка с шестиконечной звездой.

Они долго молчали – две затихшие на диване фигуры.

Конец золотой цепочки, вытекшей из руки Лии смутно блеснул в полумраке.

Лия перевела глаза на стоявший напротив сервант: за стеклом, на одной из полок, в каком-то немом ожидании, замерли серебряный семисвечник и рядом небольшая, с ладонь, икона. За ними темнели корешки нескольких книг. Среди них были сувенирные издания Библии и Корана.

Лия, зажав ладонью рот, сопротивляясь накатившей волне плача, словно продираясь сквозь удушье, с каким-то упреком и ненавистью, проговорила:

– Это ты все сделал! Ты и такие же трусливые евреи, как ты! Где они, ваши так называемые ценности?! Где?! Либералы поганые! Это все – вы! Вместо того чтобы уничтожать эту мразь, вы обучаете их, оплачиваете их университеты! А вместо благодарности – кровь моей дочери?! Вам не ценности нужны! Вы просто трусы! Вы покупаете свое благополучие, свою поганую безопасность ценой детской еврейской крови!

– Замолчи! – едва сдерживаясь, выдавил Майкл.

– Это я должна молчать?! Ты подставляешь звериной толпе единственную дочь, а я должна молчать? Убирайся! Я не хочу тебя видеть! Вон отсюда!.. Убирайся!

Майкл, словно обмякнув, опустил плечи, бросил к полу глаза.

Мгновение, другое… он поднялся и вышел из зала.

Лия в безмолвном плаче ткнулась лицом в ладони. Меж пальцев стекла золотая цепочка и шестиконечная звездочка.

* * *

…Это был обыкновенный домик, каких тысячи на улицах Большого Камня, плотно прилепившийся к соседнему, похожий на скворечник, с круглым окошком под самой крышей. Он ничем бы не выделялся среди других, если б в часы намаза из его окон не вырывалось неожиданное и чуждое для западных горожан, протяжное «…аллах акбар…».

И только тогда глаза прохожего невольно находили черную вывеску с белой паутиной арабского шрифта, да у входа, тут же на ступеньках, выстроенный ряд «разношерстной» обуви.

Эта была одна из десятков мечетей, разбросанных по всему Большому Камню.

Молельный зал ее начинался сразу от дверей – это было свободное от всякой мебели пространство с рядами разноцветных ковриков на полу…

…Шло время дневного намаза. Имам Идрис, мужчина сорока пяти лет, в чалме, с аккуратно – стриженой бородой, в черном сверкающем халате, вел молитву. Гортанный звук его голоса, медленно повышаясь, обрывался и накатывал снова, подобно долгой укачивающей волне.

Глаза Идриса, обращенные вглубь себя, казалось, не видевшие ничего вокруг, на самом деле замечали каждый поклон, каждое лишнее движение: разные люди посещали мечеть, каждый приносил в эти стены свое, но главное, они все были его преданными последователями, его, пусть, пока еще маленьким войском, но которому в скором времени суждено перерасти в огромные армии. Перерасти и захватить мир. А точнее, привести этот грязный людской мир под знамена новой великой идеологии – неоисламизма.

Единый мир – единая религия! А он, Идрис, зачинатель этого нового мировоззрения, за которым пойдет все это мировое ничтожное людье.

Главное – знать это самое людье. Но и в этом отношении у него, имама Идриса, как раз все в порядке: за плечами – лучшие западные школы психологии и психотерапии.

С чего начался этот интерес он, кажется, уже и не помнил, но это было, как наваждение: если психология по-настоящему затопила все твое существо и у тебя есть деньги, тебя закрутит по всему белу свету: только бы по-настоящему соприкоснуться с той Божественной тайной, что называется СОЗНАНИЕ и МОЗГ. Именно она, эта тайна, как ничто другое, манила к себе, порою, как казалось, подпускала к себе настолько близко, что чудилось: вот-вот нечто взорвется, разлетится на миллион кусков и перед тобой, как храм, откроется эта единственная вещь, ради чего стоит жить: тайна сознания и мозга…

Так Идрис оказался в Большом Камне, приобрел дом, открыл в нем частную практику врача-психотерапевта.

Через какое-то время соседи стали продавать свой дом; что-то подсказало Идрису купить его и перестроить под мечеть.

Так и сделал. Как-то быстро сколотилась небольшая община (может, потому, что он был врачом, но, может, отчего-то и еще) но люди пошли, и это было началом.

…Закончив молебен, Идрис прошел к себе в дом. Он мог войти в него прямо из мечети: благо здания стояли стена к стене.

* * *

На Идрисе одет великолепный темный халат. Лениво вытянув ноги, он сидит на диване в своем доме.

Перед ним, на низком квадратном столике – голубая пиала и фаянсовый чайник с зеленым чаем.

Идрис, смакуя, потягивает чай, закатывая маслянистые глаза. Появились мысли о приближавшемся еврейском празднике Дарения Торы. Вот бы увидеть его затопленным в крови…

…Ненависть к евреям… Он поймал себя на этом, но по давней привычке не отступать ни перед какой мыслью, занялся ею. Эта была странная и, кажется, необходимая ненависть. Имело ли значение, откуда она? Она жила в нем и все!

Она была такой же неотъемлемой частью его существа, как сердце, мозг, руки. А что питало ее – какое это имело значение?!

Она могла быть привита с самого рождения, могла просто течь по его жилам еще в материнской утробе, могла стекать еще со времен праотцев. Но все же в глубине души он знал, что эта была неистребимая ревность к тому, что евреи обладали той тайной Божественного, которая так манила его к себе всю жизнь.

Что-то случилось в горах древней Палестины – Мориа и Синае. Именно там, в том пространстве свершился какой-то прорыв к надчеловеческому, и там нить контакта с Божественным залегла в иудейское существо.

Но почему именно они – эти евреи?! Эта мысль, возникнув много лет назад, раздавила душу, как каменная глыба может раздавить человеческую плоть.

Еврейский мозг, продираясь сквозь злобу времени, затаил в себе знание трансцендентного, и Бог являет тайну через них, евреев.

Но если человек может все, то, значит, можно вырвать эту тайну из бесовской еврейской души!.. Только надо знать, как говорить с Богом… надо знать язык, на котором говорит Творец! Нужно уметь заинтересовать Всемогущего! А это возможно! И он фанатично верил: Всевышнего можно заинтересовать! Только нужно и можно научиться этому! Хоть у самого Сатаны, но научиться!

Идрису у с дышалось, как отчетливо прозвучало в мозгу «Сатана», но может, он невольно произнес его вслух…

…Идрис сидит перед зеркалами: истинный эмир! На нем атласный королевский халат, на пальцах массивные сверкающие перстни. Вокруг Идриса суетится прислуга: полуобнаженные наложницы, повиливая ладно сбитыми бедрами, вьются вокруг, примеряя то одну, то другую чалму. Наконец, выбрана темно-коричневая, и те же темноокие гурии усаживают Идриса на королевский трон, услужливо подправляя полы его халата.

Но вот в какой-то момент чьи-то руки столкнули к трону черную мохнатую фигуру, и у его подножия упал на колени Дьявол. Он медленно поднял от пола козлиную губастую морду, вопросительно снизу-вверх посмотрел на Идриса и, поднявшись, отвесил глубокий поклон:

– К твоим услугам, о Великий!..

– Разве я тебя звал?! – с полуугрозой спросил Идрис.

– Я умею быть с теми, кому нужна помощь… – уклончиво ответил Дьявол.

– …Мне нужна помощь Сатаны?!.. – Идрис подпустил в голос гнева.

– Помощь Знающего…

– Ты – знающий?! – усмехнулся Идрис.

– Я – тот Единственный, кто говорит «Нет!», когда Бог говорит – «Да!». Я – тот Единственный, который говорит «Должен!», когда Бог говорит – «Не сметь!». Я – тот Единственный, который говорит «Жизнь!», когда Бог говорит – «Смерть!»

– Не слишком ли… для обыкновенного… рогатого…

– Все может быть… Но только, чтоб заинтересовать Бога, прежде нужно заинтересовать Дьявола!

Идрис посмотрел на него длинным, пристальным взглядом.

Сатана присел на ступеньку перед троном и уже тоном торгаша продолжил:

– Если ты решил покопаться в тайне еврея, то мы можем на короткий срок подружиться!

– А почему на короткий? – усмехнулся Идрис.

– Ну, ты же знаешь, Светлейший: если я скажу на «длинный», то и получится на… короткий…

– Ты ко всему еще и наглец!.. Но говори: чего ты хочешь взамен?

– Но я тебе это уже сказал… Минуту назад…

Идрис на секунду задумался.

«Если Бога нужно познавать через Дьявола…» – внутренне усмехнулся он и вслух поддел:

– Ну что ж, «…умеющий быть…» – «…на короткий… так на короткий…».

Сатана, словно давно уже знал итоги этой сделки, в секунду оказался сбоку Идриса, острым длинным когтем надорвал над его плечом халат и прижал к оголившемуся плечу раскаленную печать.

Кожа задымила, Идрис, закричав от боли, обнажил выросшие в секунду клыки, и бросился на Сатану, но на его месте оказалась пустая клетка, железные прутья которой тут же с грохотом опустились.

Идрис знал, что теперь он крыса и разъяренно впился в решетку.

Откуда-то на золотой трон полилась нефть, Сатана поднял над рогатой головой зажженный факел и швырнул на залитый нефтью трон. Вспыхнувшее пламя, подобно красной тигрице, метнулось в лицо крысы. Та издала мерзкий дьявольский визг, вжалась в стенку клетки, но языки огня уже пожирали ее…

…Идрис открыл глаза: жена его, Фатима, склонившись, боязливо толкала в плечо. Идрис решил, что это был сон и сейчас он просто сидит на своем диване, в своей квартире.

Придя в себя, он оттер взмокший подбородок. Ему стало легко, будто мимо прошла страшная беда.

А вспомнив «сон», и всякую в нем чертовщину, громко и, как бы с иронией к себе, рассмеялся. Все бы хорошо, но вид озабоченной Фатимы насторожил: она, словно чего-то боялась, и не решалась об этом сказать. Взгляд жены скользнул в сторону локтя и только теперь Идрис увидел, что халат над его плечом разорван.

На секунду оцепенев и вспомнив «сон», острый коготь Дьявола, он вдруг с силой влепил ладонью в плечо. Ладонь медленно поползла вниз, складки халата вокруг разреза разошлись и обнажили похожую на наколку маленькую фигурку зайца. Печать Дьявола!

Идрис в упор посмотрел на жену. Она упала на колени и сбивчиво заговорила:

– Идрис, клянусь Аллахом, не знаю… пощади меня! Я ничего не слышала! – вдруг сорвав с плеча платок, все так же на коленях, стала лихорадочно оттирать пол.

И только сейчас Идрис заметил темноватые следы копыт.

«Дьявол!»– Идрис оцепенело наблюдал за ползавшей на коленях и испуганно причитавшей женой.

Следы вели к лестнице в полуподвал. Идрис шаг за шагом пошел по ним.

Фатима бросилась ему в ноги, обхватив их, стала молить:

– Идрис, не ходи! Мне страшно! Идрис! Ради своих двух сыновей! Остановись!

Тот отпихнул ее каблуком, осторожно ступил на лестницу.

Следы копыт были на каждой ступеньке. Озираясь по сторонам, Идрис спустился вниз. Следы мелкого семенящего шага повернули к стенке.

Красная дверь! Цвет Дьявола!

Идрис остолбенел: в этой боковой стене никакого выхода никогда не было!

…Идрис оттер взмокший от страха лоб, нерешительно взялся за красную ручку. Гулко било сердце. Сжав сильнее ручку, он вдруг рванул ее на себя и невольно отпрянул перед открывшейся перед ним картиной.

Он шагнул вовнутрь.

С лестницы осторожно спускалась Фатима.

– Идрис! – она бросилась к нему, но было поздно: протяжно взвизгнув, дверь закрылась.

Фатима схватилась за ручку, исступленно крича, стала рвать на себя, но дверь не поддавалась.

– Нет! Я не хочу! – пронзительный крик Фатимы забился в низких стенках полуподвала.

Она растрепала волосы, стала их рвать на себе, крича и плача, бессильно опустилась на пол.

Но вдруг за стенкой что-то заскрежетало, Фатима испуганно отползла, дверь стала медленно отходить, и из нее вышел Идрис.

Халат на нем был по-прежнему с надорванным левым рукавом, но цвет поменялся на красный.

Фатима бросилась ему в ноги, целовала ступни, подняла к нему голову. Глаза Идриса сияли, словно он получил нечто долгожданное.

Артистичным движением он схватился за порванный рукав и одним сильным движением сорвал его с себя.

Маленький красный заяц на предплечье показался более отчетливым.

Идрис легко, словно пушинку, отшвырнул ногой Фатиму и неспешной, королевской поступью пошел к лестнице.

Фатима, отброшенная на пол, онемело, смотрела вслед поднимавшемуся по ступенькам мужу и потом перевела глаза на красную дверь. Та, взвизгнув, остановилась, оставив небольшой черный проем.

* * *

…После того, как в его жизнь ворвался Дьявол, Идрис передал управление мечетью своему близкому другу, до минимума сократил лечебную практику, забросил семью и, кажется, напрочь забыл о сыновьях. Все свое время он проводил за красной, пробитой Сатаной, дверью: там, за нею, распахивалось огромное пространство со своим светом и небом, землей и деревьями, множеством лабораторий и темниц, людьми и животными.

И только один единственный вход вел в этот непостижимый мир.

«Заинтересовать Бога!» – эта мысль заполнила все существо Идриса. А «заинтересовать Бога» – значило совершить неповторимый, грандиозный ритуал:

«…культовое действие, будь то жертвоприношение, состязание или представление, понуждает богов допустить желательное космическое событие, если оно представлено в ритуале…» – Идрис всей своей сущностью верил в эту древнюю идею: она таила в себе слово «матрица»…

И то, что задумал он, должно было стать самым Великим Жертвоприношением, какое когда-либо знала человеческая цивилизация.

И, кажется, к нему – к этому величайшему жертвоприношению было все уже готово: до этого, поистине Космического Вселенского чуда, которого ожидал Идрис, оставались считанные дни.

И теперь, откинувшись на высокую кожаную спинку кресла и забросив ноги на стол, он сидел в своем НОВОМ «офисе», или, как он называл его, «Пульте Запуска».

На столе стоял большой монитор, начищенные до блеска красные туфли Идриса касались его корпуса.

Слева от Идриса распахнулась дверь – на Пульте появилось чудовище с головой вампира и туловищем человека.


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации