Текст книги "И. В. Сталин. Цитаты"

С другой стороны, есть и такие статьи, которые пролетариат прекрасно использует для укрепления своих позиций. Оба закона говорят, что там, где работа продолжается не менее 8 часов в день, работнику предоставляется 2 часа па обед, причём, как известно, ныне ремесленники, приказчики и конторщики не везде пользуются двухчасовым отдыхом. Оба закона говорят также, что лицам моложе семнадцати лет предоставляется право, кроме этих 2 часов, отлучаться из магазина или мастерской ещё на 3 часа ежедневно для посещения школы, что, разумеется, будет большим облегчением для наших молодых товарищей…

Не может быть сомнения, что пролетариат достойным образом использует такие статьи законов от 15 ноября, достойным образом усилит свою пролетарскую борьбу и ещё раз докажет миру, что рубить голову чорту надо его же мечом.

(«Фабричное законодательство и пролетарская борьба» т.1 стр.292)

Таким образом, три фактора вызвали кризис власти:

1) недовольство рабочих и солдат правительством, для которых политика правительства была слишком правой;

2) недовольство буржуазии правительством, считающей полити-ку правительства слишком левой, и

3) неудачи на фронте.

Это наружные силы, вызвавшие кризис власти.

А основой всему, подземной силой кризиса явилась экономи-ческая разруха страны, вызванная войной.

(«Выступление на экстренной конференции петроградской организации» т.3 стр.117.)

О пролетариате и крестьянстве

…что общего между пролетариатом и крестьянством?

Общее то, что оба они ненавидят остатки крепостничества, оба они борются не на жизнь, а на смерть с царским правительством, оба они хотят демократической республики.

Это, однако, не может заставить нас забыть ту истину, что различие между ними гораздо значительнее.

В чём состоит это различие?

В том, что пролетариат – враг частной собственности, он ненавидит буржуазные порядки, и демократическая республика нужна ему лишь для того, чтобы собраться с силами и затем свергнуть буржуазный строй, тогда как крестьянство привязано к частной собственности, привержено буржуазным порядкам, и демократическая республика ему нужна для того, чтобы укрепить основы буржуазного строя.

Нечего и говорить, что крестьянство пойдёт против пролетариата лишь постольку, поскольку пролетариат захочет уничтожить частную собственность.

(«Временное революционное правительство и социал-демократия» т.1 стр.139.)

Если дело освобождения пролетариата может быть делом самого пролетариата, то и освобождение крестьян может быть делом самих крестьян.

(«О пересмотре аграрной программы» т.1 стр.238.)

Беднейшие слои крестьянства – это те, которые расходятся с крестьянскими верхами. Совет крестьянских депутатов, “представляющий” будто бы 80 миллионов крестьян (считая и женщин), является организацией крестьянских верхов. Крестьянские низы ведут ожесточённую борьбу с политикой этого Совета.

(Выступления на VI съезде РСДРП(б) т.3 стр.180.)

Я думаю, что вы несколько обижены тем, что я называю крестьянство не очень крепким союзником и не таким надёжным союзником, каким является пролетариат капиталистически развитых стран. Я вижу, что вы этим обижены. Но разве я не прав? Разве я не должен говорить правду в глаза? Разве это не верно, что крестьянство во время нашествия Колчака и Деникина сплошь и рядом колебалось то в сторону рабочих, то в сторону генералов? А мало ли крестьян было в армиях Деникина и Колчака, крестьян-добровольцев?

Я не виню крестьян, потому что их колебания объясняются недостаточной сознательностью. Но я должен говорить правду в глаза, если я коммунист. Так учил нас Ленин. А правда состоит в том, что в минуту трудную, когда Колчак и Деникин напирали на рабочих, крестьянство, как союзник рабочего класса, не всегда проявляло достаточную стойкость и твёрдость.

Значит ли это, что можно махнуть рукой на крестьянство, как делают это теперь некоторые неразумные товарищи, не считающие вообще крестьянство союзником пролетариата? Нет, не значит. Махнуть рукой на крестьянство – значит совершить преступление и против рабочих, и против крестьян. Мы примем все меры к тому, чтобы поднять сознание крестьян, просветить их, приблизить их к рабочему классу, как к вождю нашей революции, – и мы добьёмся того, что крестьянство будет становиться всё более крепким и более надёжным союзником пролетариата в нашей стране.

(«К вопросам ленинизма» т.8 стр.93.)

О профсоюзах

Следует иметь в виду, что дело с профсоюзами обстоит на Западе не так, как у нас. У нас профсоюзы возникли после появления партии, после того, как партия уже успела окрепнуть и приобрести большой авторитет среди рабочих. У нас профсоюзы были насаждены и организованы силами партии, под руководством партии, при помощи партии. Этим, между прочим, и объясняется тот факт, что авторитет партии у нас среди рабочих стоит намного выше авторитета профсоюзов. Совершенно другую картину наблюдаем на Западе. Там профсоюзы появились гораздо раньше, чем политическая партия рабочего класса. Партии еще не было там, когда профсоюзы вели рабочих на забастовки, организовывали их и помогали им отстаивать свои интересы в борьбе с капиталистами. Более того, там партии вышли из профсоюзов. Этим, между прочим, и объясняется тот факт, что профсоюзы на Западе пользуются гораздо большим авторитетом в массах, чем партия. Плохи ли, хороши ли там профсоюзы и их лидеры, одно всё же ясно, что рабочие считают профсоюзы своими бастионами против капиталистов. Все эти особенности необходимо учесть при разоблачении реформистских вождей профсоюзов. Руганью и крепкими эпитетами в отношении реформистских вождей здесь делу не поможешь, – наоборот, ругань и крепкие эпитеты могут лишь создать у рабочих впечатление, что дело идёт здесь не об устранении негодных вождей, а о том, чтобы разрушить профсоюзы.

(«Беседа с участниками совещания агитпропов» т.7 стр.236.)

О равенстве и уравниловке

Никакого равенства не может быть, пока есть классы и пока есть труд квалифицированный и неквалифицированный (см. «Государство и революция» Ленина).

(«XIV съезд ВКП(б)» т.7 стр.376.)

Нельзя говорить о равенстве в основной руководящей статье, не давая строгого определения, о каком равенстве идёт речь – равенстве крестьян с рабочим классом, равенстве внутри крестьянства, равенстве внутри рабочего класса, между квалифицированными и неквалифицированными, или о равенстве в смысле уничтожения классов. Нельзя замалчивать в руководящей статье очередные лозунги партии о работе в деревне. Нельзя играть фразой о равенстве, ибо это есть игра с огнём, так же как нельзя играть фразой о ленинизме, замалчивая очередной лозунг ленинизма в вопросе о крестьянстве.

(«XIV съезд ВКП(б)» т.7 стр.376.)

Эти люди, очевидно, думают, что социализм требует уравниловки, уравнения, нивелировки потребностей и личного быта членов общества. Нечего и говорить, что такое предположение не имеет ничего общего с марксизмом, ленинизмом. Под равенством марксизм понимает не уравниловку в области личных потребностей и быта, а уничтожение классов, т. е. а) равное освобождение всех трудящихся от эксплуатации после того, как капиталисты свергнуты и экспроприированы, б) равную отмену для всех частной собственности на средства производства после того, как они переданы в собственность всего общества, в) равную обязанность всех трудиться по своим способностям и равное право всех трудящихся получать за это по их труду (социалистическое общество), г) равную обязанность всех трудиться по своим способностям и равное право всех трудящихся получать за это по их потребностям (коммунистическое общество). При этом марксизм исходит из того, что вкусы и потребности людей не бывают и не могут быть одинаковыми и равными по качеству или по количеству ни в период социализма, ни в период коммунизма.

Вот вам марксистское понимание равенства.

Никакого другого равенства марксизм не признавал и не признаёт.

Делать отсюда вывод, что социализм требует уравниловки, уравнивания, нивелировки потребностей членов общества, нивелировки их вкусов и личного быта, что по плану марксистов все должны ходить в одинаковых костюмах и есть одни и те же блюда, в одном и том же количестве, – значит говорить пошлости и клеветать на марксизм.

(«Отчётный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б)» т.13 стр.354.)

…всякому ленинцу известно, если он только настоящий ленинец, что уравниловка в области потребностей и личного быта есть реакционная мелкобуржуазная нелепость, достойная какой-нибудь первобытной секты аскетов, но не социалистического общества, организованного по-марксистски, ибо нельзя требовать, чтобы у всех людей были одинаковые потребности и вкусы, чтобы все люди в своём личном быту жили по одному образцу.

(«Отчётный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б)» т.13 стр.354.)

Буржуазные писатели охотно изображают марксистский социализм, как старую царскую казарму, где всё подчинено «принципу» уравниловки. Но марксисты не могут быть ответственными за невежество и тупость буржуазных писателей.

(«Отчётный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б)» т.13 стр.356.)

Не может быть сомнения, что… путаница во взглядах у отдельных членов партии насчёт марксистского социализма и увлечение уравниловскими тенденциями сельскохозяйственных коммун похожи, как две капли воды, на мелкобуржуазные взгляды наших левацких головотяпов, у которых идеализация сельскохозяйственных коммун доходила одно время до того, что они пытались насадить коммуны даже на заводах и фабриках, где квалифицированные и неквалифицированные рабочие, работая каждый по своей профессии, должны были отдавать зарплату в общий котёл и делить её потом поровну. Известно, какой вред причинили нашей промышленности эти уравниловско-мальчишеские упражнения «левых» головотяпов.

Как видите, остатки идеологии разбитых антипартийных групп имеют довольно большую живучесть.

(«Отчётный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б)» т.13 стр.357.)

Уравниловка имеет своим источником индивидуально-крестьянский образ мышления, психологию делёжки всех благ поровну, психологию примитивного крестьянского «коммунизма». Уравниловка не имеет ничего общего с марксистским социализмом. Только люди, не знакомые с марксизмом, могут представлять себе дело так примитивно, будто русские большевики хотят собрать воедино все блага и затем разделить их поровну. Так представляют себе дело люди, не имеющие ничего общего с марксизмом. Так представляли себе коммунизм люди вроде примитивных «коммунистов» времён Кромвеля и французской революции. Но марксизм и русские большевики не имеют ничего общего с подобными уравниловскими «коммунистами».

(«Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом» т.13 стр.119.)

В ряде предприятий тарифные ставки установлены у нас таким образом, что почти исчезает разница между трудом квалифицированным и трудом неквалифицированным, между трудом тяжёлым и трудом лёгким. Уравниловка ведёт к тому, что неквалифицированный рабочий не заинтересован переходить в квалифицированные и лишён, таким образом, перспективы продвижения вперёд, ввиду чего он чувствует себя «дачником» на производстве, работающим лишь временно для того, чтобы «подработать» немного и потом уйти куда-либо в другое место «искать счастья». Уравниловка ведёт к тому, что квалифицированный рабочий вынужден переходить из предприятия в предприятие для того, чтобы найти, наконец, такое предприятие, где могут оценить квалифицированный труд должным образом.

Отсюда «всеобщее» движение из предприятия в предприятие, текучесть рабочей силы.

Чтобы уничтожить это зло, надо отменить уравниловку и разбить старую тарифную систему. Чтобы уничтожить это зло, надо организовать такую систему тарифов, которая учитывала бы разницу между трудом квалифицированным и трудом неквалифицированным, между трудом тяжёлым и трудом лёгким.

(«Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства» т.13 стр.56.)

О революции

Об эволюции и революции

…диалектический метод говорит, что движение имеет двоякую форму: эволюционную и революционную.

Движение эволюционно, когда прогрессивные элементы стихийно продолжают свою повседневную работу и вносят в старые порядки мелкие, количественные, изменения.

Движение революционно, когда те же элементы объединяются, проникаются единой идеей и устремляются против вражеского лагеря, чтобы в корне уничтожить старые порядки и внести в жизнь качественные изменения, установить новые порядки.

Эволюция подготавливает революцию и создаёт для неё почву, а революция завершает эволюцию и содействует её дальнейшей работе.

(«Анархизм или социализм?» т.1 стр.300.)

…с точки зрения диалектического метода эволюция и революция, количественное и качественное изменения, – это две необходимые формы одного и того же движения.

(«Анархизм или социализм?» т.1 стр.309.)

Основной вопрос революции есть вопрос о власти. Характер революции, ход и исход её, целиком определяется тем, в чьих руках власть, какой класс стоит у власти. Так называемый кризис власти есть не что иное, как внешнее выражение борьбы классов за власть. Революционная эпоха тем, собственно, и замечательна, что борьба за власть принимает здесь наиболее острый и обнажённый характер.

(«Две линии» т.3 стр.295.)

Революция не может удовлетворить всех и вся. Она всегда одним концом удовлетворяет трудящиеся массы, другим концом бьёт тайных и явных врагов этих масс.

Поэтому надо выбирать: либо вместе с рабочими и крестьянской беднотой за революцию, либо вместе с капиталистами и помещиками против революции.

(«О Временном правительстве» т.3 стр.42.)

Кто садится меж двух стульев, тот предаёт революцию. Кто не с нами, тот против нас!

(«Современный момент и объединительный съезд рабочей партии» т.1 стр.251.)

Я думаю, что всякая народная революция, если она является действительно народной революцией, есть революция творческая, ибо она ломает старый уклад и творит, создаёт новый.

Конечно, не может быть ничего творческого в таких, с позволения сказать, «революциях», какие бывают иногда в некоторых отсталых странах в виде игрушечных «восстаний» одних племён против других. Но такие игрушечные «восстания» никогда не считались марксистами революцией. Речь идёт, очевидно, не о таких «восстаниях», а о массовой народной революции, подымающей угнетённые классы против классов-угнетателей. А такая революция не может не быть творческой.

(«Беседа с первой американской рабочей делегацией» т.10 стр.99.)

…революция растёт и крепнет именно в схватке с контр революцией.

(«Своим путём» т.3 стр.272.)

Революция не умеет ни жалеть, ни хоронить своих мертвецов.

(«Окружили мя тельцы мнози тучны» т.3 стр.386.)

О развитии революции

Движение революции нельзя рассматривать, как движение по сплошной восходящей линии. Это книжное, не реальное представление о революции. Революция движется всегда зигзагами, наступая и громя старые порядки в одних районах, терпя частичные поражения и отступая в других районах.

(«Беседа со студентами университета им. Сун Ят-сена» т.9 стр.260.)

Никогда нельзя изображать развитие кризиса, как восходящую линию нарастающих провалов. Никогда такого кризиса не бывает. Революционный кризис развивается обычно в виде зигзагов: маленький провал, потом улучшение положения, потом более серьёзный провал, затем некоторый подъём и т. д. Наличие зигзагов не должно давать основания думать, что дела буржуазии поправляются.

Поэтому благодушие тут опасно. Опасно, так как кризис может подвинуться быстрее, чем думают, и тогда французские товарищи могут быть застигнуты врасплох. А партия, застигнутая врасплох, не может руководить событиями.

(«Речь во французской комиссии VI пленума ИККИ» т.8 стр.101.)

В период нарастающего кризиса всегда правые поднимают голову. Это общий закон для революционного кризиса. Правые поднимают голову, ибо они боятся революционного кризиса и поэтому готовы сделать всё, чтобы оттащить партию назад и не дать развиться нарастающему кризису.

(«Речь во французской комиссии VI пленума ИККИ» т.8 стр.102.)

Неточность в речах ораторов: что мы переживаем, реакцию или контрреволюцию. Во время революций реакций не бывает. Когда у власти сменяются классы, это не реакция, а революция или контрреволюция.

(«Выступление на экстренной конференции петроградской организации» т.3 стр.124.)

…в революционную эпоху невозможно устоять на одной точке, тут можно лишь двигаться – вперёд или назад. Поэтому, кто старается остановиться во время революции, тот неминуемо отстанет, а кто отстал, тому нет пощады: революция толкнёт его в лагерь контрреволюции.

(«Отставшие от революции» т.3 стр.63.)

Когда кризис власти разрешается, то это значит, что известный класс стал у власти…

(«Выступление на экстренной конференции петроградской организации» т.3 стр.122.)

О революции буржуазной, пролетарской и отличиях между ними

С чего пошла революция? С коалиции 4-х сил: пролетариата, крестьянства, либеральной буржуазии и союзного капитала. Почему шел на революцию пролетариат? Потому, что он – смертельный враг царизма. Почему шло крестьянство? Оно доверяло пролетариату, и оно жаждало земли. Почему шла либеральная буржуазия? Потому, что она в ходе войны разочаровалась в царизме. Она думала, что царизм даст ей возможность завоевать новые земли. Не надеясь на увеличение емкости внутреннего рынка, она избрала путь наименьшего сопротивления: путь расширения внешнего рынка. Но она ошиблась: царизм и его войска не смогли даже оградить границы и отдали противнику 15 губерний. Отсюда – измена либеральной буржуазии царизму. А союзный капитал? Он смотрел на Россию, как на подсобное предприятие для своих империалистических целей. Между тем царизм, первые 2 года подававший надежды на сохранение единства фронта, стал склоняться к сепаратному миру. Отсюда – измена союзного капитала царизму.

Царизм оказался изолированным и тихо и спокойно помер.

Эти четыре силы Февральской революции, шедшие вместе, имели разные цели. Либеральная буржуазия и союзный капитал хотели маленькой революции для большой войны. Но масса рабочих и крестьян шла не для этого на революцию. У них были другие цели: 1) покончить с войной и 2) побороть помещиков и буржуазию.

Вот основы противоречия революции.

(«Выступления на VI съезде РСДРП(б). Доклад о политическом положении. 30 июля (12 августа) 1917 года» т.18)

Весь мир признает теперь, что центр революционного движения переместился из Западной Европы в Россию. Революционеры всех стран с надеждой смотрят на СССР как на очаг освободительной борьбы трудящихся всего мира, признавая в нем единственное свое отечество. Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу и, прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих как признанному своему вождю, проводящему самую революционную и самую активную политику, какую когда-либо мечтали проводить пролетарии других стран. Руководители революционных рабочих всех стран с жадностью изучают поучительнейшую историю рабочего класса России, его прошлое, прошлое России, зная, что кроме России реакционной существовала еще Россия революционная, Россия Радищевых и Чернышевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексеевых. Все это вселяет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих чувство революционной национальной гордости, способное двигать горами, способное творить чудеса.

(«Письмо Д. Бедному 12 декабря 1930 года» т.18)

Французская (и всякая иная) буржуазная революция, освободив народ от цепей феодализма и абсолютизма, наложила на него новые цепи, цепи капитализма и буржуазной демократии, тогда как социалистическая революция в России разбила все и всякие цепи и освободила народ от всех форм эксплуатации, – вот в чем должна состоять красная нить учебника новой истории.

(«Замечания о конспекте учебника новой истории» т.14)

Сталин. В результате напора снизу, напора масс буржуазия иногда может идти на те или иные частичные реформы, оставаясь на базе существующего общественно-экономического строя. Поступая так, она считает, что эти уступки необходимы в интересах сохранения своего классового господства. В этом суть реформ. Революция же означает переход власти от одного класса к другому. Поэтому нельзя называть какую бы то ни было реформу революцией. Вот почему не приходится рассчитывать на то, чтобы смена общественных строев могла произойти в порядке незаметного перехода от одного строя к другому путем реформ, путем уступок господствующего класса.

(«Беседа с английским писателем Г. Д. Уэллсом 23 июля 1934 года» т.14)

Французская империалистическая республика даёт массу примеров того, как представители капитала, сами не входя в кабинет министров, “пускают” туда мелкобуржуазных “социалистов” для того, чтобы, спрятавшись за кулисами и действуя чужими руками, беспрепятственно грабить страну. Мы знаем из истории, как финансовые тузы Франции, выдвигая во главе министерства “социалистов” (Бриан! Вивиани!), а сами стоя за их спиной, с успехом проводили политику своего класса.

(«О разрыве с кадетами» т.3 стр.276.)

Не удивительно, что французскую революцию возглавляли буржуазные демократы, а рабочие плелись в хвосте этих господ, «рабочие боролись, а буржуа приобретали власть».

(«Современный момент и объединительный съезд рабочей партии» т.1 стр.255.)

Нынешняя Россия во многом напоминает нам Францию времён великой революции. Это сходство, между прочим, выражается в том, что и у нас, как во Франции, контрреволюция ширится и, не умещаясь в собственных границах, вступает в союз с контрреволюцией других государств – она постепенно принимает международный характер. Во Франции старое правительство заключило союз с австрийским императором и прусским королём, призвало себе на помощь их войска и повело наступление на народную революцию. В России старое правительство заключает союз с германским и австрийским императорами – оно хочет призвать себе на помощь их войска и потопить в крови народную революцию.

(«Международная контрреволюция» т.1 стр.247.)

Раньше обычно дело происходило таким образом, что рабочие дрались во время революции на баррикадах, они проливали кровь, они свергали старое, а власть попадала в руки буржуа, которые угнетали и эксплуатировали потом рабочих. Так было дело в Англии и во Франции. Так было дело в Германии. У нас, в России, дело приняло другой оборот. У нас рабочие представляли не только ударную силу революции. Будучи ударной силой революции, русский пролетариат старался вместе с тем быть гегемоном, политическим руководителем всех эксплуатируемых масс города и деревни, сплачивая их вокруг себя, отрывая их от буржуазии, изолируя политически буржуазию. Будучи же гегемоном эксплуатируемых масс, русский пролетариат боролся за то, чтобы захватить власть в свои руки и использовать её в своих собственных интересах, против буржуазии, против капитализма. Этим, собственно, и объясняется, что каждое мощное выступление революции в России, как в октябре 1905 года, так и в феврале 1917 года, выдвигало на сцену Советы рабочих депутатов, как зародыши нового аппарата власти, призванного подавлять буржуазию, – в противовес буржуазному парламенту, как старому аппарату власти, призванному подавлять пролетариат.

Дважды пыталась у нас буржуазия восстановить буржуазный парламент и положить конец Советам: в сентябре 1917 года, во время Предпарламента, до взятия власти большевиками, и в январе 1918 года, во время Учредительного собрания, после взятия власти пролетариатом, – и каждый раз терпела поражение. Почему? Потому, что буржуазия была уже изолирована политически, миллионные массы трудящихся считали пролетариат единственным вождём революции, а Советы были уже проверены и испытаны массами, как своя рабочая власть, променять которую на буржуазный парламент было бы для пролетариата самоубийством. Не удивительно поэтому, что буржуазный парламентаризм не привился у нас. Вот почему революция привела в России к власти пролетариата.

(«Беседа с первой американской рабочей делегацией» т.10 стр.96.)

Различие между революцией пролетарской и революцией буржуазной можно было бы свести к пяти основным пунктам.

1) Буржуазная революция начинается обычно при наличии более или менее готовых форм капиталистического уклада, выросших и созревших еще до открытой революции в недрах феодального общества, тогда как пролетарская революция начинается при отсутствии, пли почти при отсутствии, готовых форм социалистического уклада.

2) Основная задача буржуазной революции сводится к тому, чтобы захватить власть и привести её в соответствие с наличной буржуазной экономикой, тогда как основная задача пролетарской революции сводится к тому, чтобы, захватив власть, построить новую, социалистическую экономику.

3) Буржуазная революция завершается обычно захватом власти, тогда как для пролетарской революции захват власти является лишь её началом, причём власть попользуется как рычаг для перестройки старой экономики и организации новой.

4) Буржуазная революция ограничивается заменой у власти одной эксплуататорской группы другой эксплуататорской группой, ввиду чего она не нуждается в сломе старой государственной машины, тогда как пролетарская революция снимает с власти все и всякие эксплуататорские группы и ставит у власти вождя всех трудящихся и эксплуатируемых, класс пролетариев, ввиду чего она не может обойтись без слома старой государственной машины и замены её новой.

5) Буржуазная революция не может сплотить вокруг буржуазии на сколько-нибудь длительный период миллионы трудящихся и эксплуатируемых масс именно потому, что они являются трудящимися и эксплуатируемыми, тогда как пролетарская революция может и должна связать их с пролетариатом в длительный союз именно как трудящихся и эксплуатируемых, если она хочет выполнить свою основную задачу упрочения власти пролетариата и построения новой, социалистической экономики.

(«К вопросам ленинизма» т.8 стр.21.)

В чём состоит исходный пункт Коминтерна и коммунистических партий вообще при подходе к вопросам революционного движения в колониальных и зависимых странах?

Он состоит в строгом различении между революцией в странах империалистических, в странах, угнетающих другие народы, и революцией в странах колониальных и зависимых, в странах, терпящих империалистический гнёт других государств. Революция в империалистических странах – это одно, там буржуазия является угнетателем других народов, там она контрреволюционна на всех стадиях революции, там момент национальный, как момент освободительной борьбы, отсутствует. Революция в колониальных и зависимых странах – это нечто другое, там гнёт империализма других государств является одним из факторов революции, там этот гнёт не может не задевать также и национальную буржуазию, там национальная буржуазия на известной стадии и на известный срок может поддержать революционное движение своей страны против империализма, там национальный момент, как момент борьбы за освобождение, является фактором революции.

(«Объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП(б)» т.10 стр.10.)

Пролетариат был и остаётся смертельным врагом царизма.

Крестьянство верило пролетариату и, видя, что ему не получить земли без свержения царизма, пошло за пролетариатом.

Либеральная буржуазия разочаровалась в царизме и отошла от него, ибо царизм не только не завоевал ей новых рынков, но не сумел удержать даже старых, отдав Германии 15 губерний.

Союзный капитал, друг и доброжелатель Николая II, «принуждён» был также изменить царизму, ибо царизм не только не обеспечил ему желанного «единства фронта», но явно готовил ещё сепаратный мир с Германией.

Таким образом царизм оказался изолированным.

Этим, собственно, и объяняется тот «поразительный» факт, что царизм «тихо и неслышно скончался».

Но силы эти преследовали совершенно различные цели.

Либеральная буржуазия и англо-французские капиталисты хотели проделать в России малую революцию, вроде младотурецкой, для того, чтобы, подняв воодушевление народных масс, использовать его для большой войны, причём власть капиталистов и помещиков осталась бы в основе непоколебленной.

Малая революция для большой войны!

Рабочие и крестьяне добивались, наоборот, коренной ломки старого уклада, того, что называется у нас великой революцией, с тем чтобы, опрокинув помещиков и обуздав империалистическую буржуазию, окончить войну, обеспечить дело мира.

Великая революция и мир!

(Выступления на VI съезде РСДРП(б) т.3 стр.171.)