Текст книги "«Шанталь»"

Но, разве у него был выбор? Нет! Его сводный брат, пятнадцатилетний Ренард, был застигнут ревнивым мужем прямо в опочивальне своей дражайшей супруги. Юному Ренарду удалось сбежать в окно, но обманутый супруг, хоть и не разглядел лица, всё же успел заметить семейный герб на седле его лошади, когда он в спешке покидал место преступления. В панике, Ренард и его мать, которая являлась мачехой Патриса, умоляли его, в отсутствие отца, уехавшего охотиться в поместье, вмешаться и спасти ситуацию.

К сожалению, спасать было нечего. Новости подобного рода, разлетались со сказочной скоростью. Барон де Леруа, ставший посмешищем для всего света, был настроен весьма решительно. Будучи опытным дуэлянтом, он ни на миг не сомневался в своей победе над сопливым мальчишкой.

В отличие от него, Ренард не умел ничего, и был обречён на смерть в столь юном возрасте.

Патрис, хоть и недолюбливал мачеху, но был искренне привязан к брату, а посему, поддался уговорам скорбящей женщины, и не придумал ничего лучше, как взять вину на себя, признав, что именно он был в тот день в постели с мадам де Леруа.

О том, что он был старшим сыном и прямым наследником графа Ламмер, а значит не имел права так бездумно рисковать своей жизнью, он совершенно не подумал.

Теперь, когда до начала дуэли оставались считанные минуты, он, семнадцатилетний, почти безусый юноша, испытывал настоящий ужас, от которого стыла в жилах кровь.

Послышался цокот копыт, и в поле зрения появился скачущий галопом всадник. Едва спешившись, он расстегнул и, несмотря на холод, снял свой камзол. Вынув шпагу, он незамедлительно встал в позу. Патрису не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. К великому сожалению, своим поведением Леруа показал, что не намерен идти на примирение и выслушивать извинения, в какой бы форме они не были.

Секунданты, обменявшись рукопожатием, заняли свои места. Раздалась команда к бою: "En Garde», – и клинки со звоном скрестились.

Роса, что обильно увлажнила траву, создавала проблему для дуэлянтов, сапоги ужасно скользили. Леруа, как более опытный противник поначалу теснил юношу. Но вскоре, ситуация в корне изменилась. Первый испуг прошёл. Чтобы как – то отвлечься, Патрис принялся про себя повторять шаги, как в фехтовальном классе:

– Выпад, батман, контртемп. Выпад, ещё выпад, батман, туше… Туше?

Патрис и сам не понял, как это произошло, но только слегка поскользнувшись на мокрой траве, он лишь на миг пригнулся вниз, и соперник, не ожидающий подобного, просто налетел на его вытянутый в руке клинок.

Леруа вскрикнул. Зажав рукой рану на животе, он начал оседать на землю. Секунданты подскочили к нему. Юный Патрис, находящийся в глубоком шоке, всё ещё сжимал в руке оружие, по клинку которого стекала струйка алой крови.

И, должно же было случиться, чтобы именно в этот момент, неподалёку проходил караульный отряд гвардейцев. Дуэли были строго воспрещены эдиктом, и карались очень сурово, вплоть до смертной казни.

Завидев дуэлянтов, отряд из шести человек поспешил в их сторону. Патрис запаниковал. Его секундант, друг семьи барон де Трейси успел крикнуть:

– Бегите, мой мальчик, мы разберёмся с ними.

Юноше не нужно было повторять дважды. Всё ещё не отойдя от шока, он бросился бежать. Вскочив на лошадь, он пришпорил её так, будто за ним гнался сам дьявол. Всё, о чём он мечтал, это вернуться под защиту родных стен.

Но, дома его ждал сюрприз. Мачеха вместе с Ренардом, воспользовавшись ситуацией, предупредили прево о готовящейся дуэли, и сейчас, во дворе дома его поджидала дюжина молодцов под предводительством капитана полиции.

Патрис едва не угодил в ловко расставленную ловушку. Хорошо, что старик Огюстен, работающий управляющим, и искренне любивший молодого хозяина как сына, которого у него никогда не было, успел предупредить его о засаде в самый последний момент. Передав Патрису мешочек с двадцатью луидорами, всё, что у него было, он сообщил о предательстве родни и о спланированной засаде, посоветовав юноше немедленно бежать, если он хочет остаться в живых.

И, он бежал. Бежал сам не зная куда. Мутная пелена то ли пота, то ли слёз застилала глаза. Он остался совершенно один. Помощи ждать было неоткуда. Он гнал и гнал коня, пытаясь добраться до ближайшего порта, где смог бы сесть на любое судно, которое увезло бы его подальше от берегов Франции.

Вернувшийся в Париж граф – отец, был глубоко опечален тем, что произошло. Выслушав объяснения супруги и младшего сына, он был сильно разочарован и огорчен действиями своего первенца. Не в силах справиться с постигшим его горем, он стал много пить. Так как граф, не без помощи дражайшей родни, стал спиваться и совершенно перестал интересоваться делами, все бразды правления перешли к мадам графине. Ну, а она, поспешила объявить Патриса де Сежена преступником и убийцей, и назначить наследником графа де Ламмер своего сына Ренарда.

Глава 6

– Не бойся, спускайся осторожнее, я тебя держу. Вот так… а теперь другую ногу… Молодец, у тебя почти получилось!

– Я боюсь, тут слишком высоко. Ещё и плющ мешает, – стоя на краю небольшого выступа, девушка от страха сделала шаг назад и прижалась к стене.

– Ну же, Анриетт, не будь такой трусихой. Посмотри, я же внизу, и ничего со мной не случилось. Соберись! Ты сможешь.

– Шанталь, я упаду.

– Анриетт де Кловер, если из-за тебя мы пропустим фейерверк, клянусь, что никогда тебя не прощу, так и знай!

Потерять дружбу Шанталь, Анриетт не могла. Это означало одинокое прозябание в монастырских стенах, ещё несколько лет без вылазок на ярмарку или сельские праздники, что устраивали местные жители в честь удачного урожая. Только Шанталь знала, как можно незаметно удрать, чтобы никто не догадался о их отсутствии. И ещё фейерверк…

Крепко зажмурившись, она, хватаясь за вьющееся растение, стала осторожно спускаться вниз. Шажок за шажком, замирая от страха, приближалась к заветной цели. Почувствовав, как руки подруги поддерживают её, она облегчённо вздохнула, и спрыгнула вниз. Благо до земли оставалось не больше трёх локтей. Задрав голову вверх и увидев с какой высоты она только что спустилась, девушка ухватилась за грудь:

– Мамочка! Шанталь, мы сумасшедшие!

Подруга тихо рассмеялась. Схватив Анриетт за руку, она, не забыв нацепить на лицо припасённую чёрную шелковую маску, понеслась вперёд.

* * * * *

Шёл тысяча шестьсот восемьдесят первый год. Луи Дьёдонне, Божьей милостью король Франции и Наварры Людовик XIV де Бурбон, праздновал очередной успех своей военной кампании. Несколько дней назад, его флот весьма успешно бомбардировал Триполи, что позволило королю в лишний раз продемонстрировать всему миру свою исключительную силу.

Вся Франция праздновала это событие вместе с королём. По такому случаю повсеместно были организованы праздничные гуляния и фейерверк.

Берри и в этот раз решила отличиться от остальных провинций, пригласив труппы комедиантов, акробатов и уличных музыкантов. Так как в гуляниях нередко принимали участие и дворяне, не желающие раскрывать своё инкогнито, то тут, то там, можно было встретить толпы людей в масках. Мужчины и женщины – в неприметной одежде они веселились наравне с простым людом.

Мы подоспели как раз вовремя. Празднества были в самом разгаре. Никто не обращал внимания на двух семнадцатилетних девушек в крестьянской одежде и в масках, каждый был занят развлечениями по своему вкусу. На огромной рыночной площади были расставлены ломящиеся от угощений столы. Каждый желающий мог подойти к ним и освежиться прохладным вином или же запечённым поросёнком с яблоками и спаржей. Повсюду сновали мальчишки, которые всего за два денье предлагали жареные лягушачьи лапки на палочках.

Миновав столы, мы устремились дальше, туда, где циркачи и акробаты, жонглёры и канатоходцы развлекали зрителей невероятными трюками, от которых буквально стыла в жилах кровь.

Фокусники показывали чудеса, распиливая пополам ящик, в котором находилась девушка. Они раздвигали его давая понять, что всё по-настоящему, под крики ужаса толпы. Затем, соединив части, и произнеся над ними заклинания, они вытаскивали из открытого ящика живую и невредимую девицу, которая за дополнительную плату позволяла себя поцеловать.

Купив сладкие булочки с глазурью, мы с ужасом и восхищением уставились на глотателя шпаг, который практически по самый эфес, проглотил длинный клинок. Под аплодисменты улюлюкающей публики, он вытащил его обратно, продемонстрировав отсутствие крови.

Внезапно к нам подскочила девчушка – зазывала, которая пригласила посетить шатёр гадалки с загадочным именем "Мадам Секрет". Я со смехом отказалась, а вот Анриетт, к моему удивлению, проявила интерес. Хотя, я её за это не виню. Она дочь знатных родителей, которые наверняка скоро заберут её домой, где устроят выгодный брак с одним из представителей их круга. Естественно, что её могут интересовать такие вещи. Но, мне-то чего узнавать? Я сирота, выросшая при монастыре. У меня нет ни единой родной души в целом свете. Какое будущее может быть мне уготовано, кроме монашеской рясы?

Предложив Анриетт идти одной, я согласилась подождать её снаружи, но она вцепилась в меня, как клещ, утверждая, что боится оставаться с гадалкой наедине. Что мне оставалось делать? Пришлось подчиниться.

Подойдя к шатру "Мадам Секрет", мы дождались, чтобы помощница откинула полог, и вошли внутрь. Запах тлеющих пряностей и ароматных восточных курений едва не сбил с ног. Голова кружилась, и требовала от ног немедленно вынести её вместе с телом на свежий воздух, но ноги отчего-то не слушались. Они словно приросли к полу. В свете большой зажжённой свечи, мы смогли смутно рассмотреть таинственную обстановку.

Тонкие полупрозрачные занавески визуально делили шатёр на две половины. Дальняя часть видимо служила спальным местом гадалки, и сейчас была затемнена. Зато передняя, была драпирована так, что создавала эффект, будто бы ты находишься в одной из восточных сказок, которые я случайно нашла в библиотеке монастыря, и тайком от сестёр читала, закрывшись в своей каморке.

Посередине стоял небольшой столик, сплошь заставленный всякой всячиной: большой стеклянный шар, пузырьки с разноцветной жидкостью внутри, высохшие куриные лапки, карты.

За столиком, лицом к нам сидела женщина, которой на вид можно было бы дать не больше сорока лет. Её экзотическая красота позволяла предполагать, что она, хотя бы наполовину была цыганкой. Роскошные чёрные волосы были красиво подвязаны алой косынкой. В ушах, на шее, запястьях и пальцах – множество старинных украшений из белого металла, подозрительно похожего на серебро.

При звуке шагов, она подняла голову и впилась в нас тёмными, таинственно мерцающими глазами:

– Проходите, мои хорошие, не смущайтесь, – она делала какие-то странные манипуляции руками над стеклянным шаром, отчего он внутри стал фиолетовым.

Подталкивая друг друга, мы прошли чуть вперёд, и остановились перед ней.

– Ты, – она обратилась ко мне, – дай мне свою руку, положив в неё экю.

Ничего себе! Экю! Да за такую сумму я сама сейчас сяду посреди площади и начну предсказывать судьбу каждому встречному!

Решительно помотав головой, я отступила назад, и подтолкнула к ней подругу:

– Не мне. Это она хотела, ей предсказывайте.

Женщина ничего не ответила, лишь странно улыбнувшись каким-то своим мыслям, переключила внимание на Анриетт.

Глава 7

Слегка оробевшая Анриетт, послушно протянула ей руку с лежащей в ней серебряной монеткой. Женщина приняла плату, и пробормотав какую-то тарабарщину на непонятном языке, принялась внимательно вглядываться в линии, что пересекали юную ладонь.

В то время, как моя подружка зажмурилась от предвкушения, я как более приземлённая особа, продолжала внимательно следить за выражением лица гадалки, которое мрачнело на глазах. Сведённые брови говорили о её некотором беспокойстве, которое невольно стало передаваться и мне. Словно не доверяя увиденному, гадалка попросила вторую руку. То же беспокойство.

Я почувствовала, как струйка пота потекла по виску, забиваясь под маску. Очень хотелось сорвать её с лица, но какое-то внутреннее чутье заставляло сдерживаться, терпя явное неудобство.

Словно угадав мои терзания, гадалка внимательно посмотрела на меня. Её губы зашевелились, будто она хотела что-то сказать, но передумала. Резко схватив со стола колоду карт со странным рисунком, она, разложила их в идеальном полукруге рубашками вверх:

– Вытяни руку, дитя, и проведи поверх карт.

Анриетт выполнила в точности всё, что от неё требовали:

– Мне выбрать карту? – её голос слегка дрожал.

– Нет, дитя, просто медленно двигай рукой. Карта сама найдёт тебя.

Её последняя фраза рассмешила меня. Я уже открыла рот, чтобы высказать этой актрисе всё, что я думаю об её игре, когда одна из карт, словно подвязанная на нитке, пристала к руке подруги.

– Дай мне карту, но сама не смотри, – велела женщина, и когда Анриетт покорно протянула ей требуемое, перевернула так, чтобы видеть могла она сама. Кажется, увиденное её не обрадовало, и она бросила карту на стол, так и не дав нам посмотреть на её изображение:

– Ничего конкретного не видно, дитя. «Твоё будущее туманно», – произнесла она наконец. Но я видела, что она не говорит всей правды. Глядя на расстроенное лицо подруги, я не сдержалась. Вытолкнув девушку из палатки, и попросив ждать меня снаружи, я набросилась на шарлатанку:

– Вы ничего нам не сказали, поэтому не заработали денег! Верните монету сейчас же! – я протянула ей раскрытую ладонь.

Внутренняя борьба, которую женщина вела с самой собой, привела к тому, что она зло бросила:

– Хочешь знать, что ждёт твою подругу? Ничего хорошего!

– Что это значит? – ярость, что я с трудом пыталась сдержать, пыталась найти выход.

– Это не её судьба! Он проживает чужую жизнь, понимаешь?

– Нет, я не понимаю, отвечайте яснее.

– Это, – женщина бросила на стол карту, которую скрывала от нас, – не её судьба, но она её проживёт. Из-за тебя! – её палец, обвиняюще ткнулся в меня.

Я с непониманием уставилась на рисунок, изображающий десятку мечей.

– И, что это должно означать?

– Карта означает смерть, и не простую, а насильственную. Она скоро умрёт, и в её смерти будешь повинна ты!

– Вы с ума сошли? Что вы несёте? – я вцепилась в столешницу, с непреодолимым желанием опрокинуть её вместе с содержимым на голову гадалки.

– Это правда! Я это почувствовала ещё тогда, когда вы только вошли, вот почему, я обратилась сначала к тебе. Но ты, услышав о плате, отказалась.

– Ха, – уперев руки в боки, вскричала я, – вы, думаете, мне денег жалко? Да, подавитесь, вы своим экю! – сорвав с шеи подарок Жиля, который всегда носила скрытым под одеждой, я бросила его на стол.

Лишь на миг женщина наклонилась вперёд, а затем с силой откинулась назад, словно увидела перед собой ядовитую змею.

– Откуда это у тебя? – ужас на её лице был неподдельным.

– Это подарок, от друга, – ответила я, поражаясь её реакции.

– Какого друга? – её вопросы начали сильно раздражать. Не видя ничего дурного в том, чтобы открыть ей имя, я его назвала:

– Его зовут Жиль Фонтана.

При звуке этого имени женщина подскочила так, что перевернула столик. Монета вместе с остальными предметами упала на землю. В ужасе уставившись на неё, гадалка крикнула:

– Уходи! Забери её и уходи отсюда! Забудь всё, что я говорила о тебе и твоей подруге, и никогда здесь больше не появляйся, слышишь? Никогда!

Боже! Женщина была сумасшедшей, и как я сразу этого не поняла? Да, монетка не была идеальной, но всё же она серебряная, а значит, никто бы не отказался её принять как плату.

Покачав головой, я наклонилась и подняла с земли своё украшение. Демонстративно надев его себе на шею, я гордо повернулась и вышла из палатки, не упустив возможности пнуть посильнее её магический шар.

Подойдя к подруге, которая прохаживалась взад и вперёд перед шатром, я, деланно улыбнувшись, взяла её под руку и повела за собой туда, где собрались танцующие.

– Что она сказала? – чувствовалось, что Анриетт сильно обеспокоена. Не желая её расстраивать, пересказывая бред сумасшедшей женщины, я улыбнулась и соврала:

– Она сказала, что через год ты выйдешь замуж за богатого человека, которого очень сильно полюбишь. У вас будет четверо детей, и вы будете очень счастливы.

– Правда? – бедняжка Анриетт, в её глазах плескалась такая радость, что я тут же авторитетно кивнула:

– Абсолютная правда! Так же, как и то, что после твоего отъезда я постригусь в монахини, и не покину эти края до конца своих дней.

– Ах, Шанталь, – подруга была искренне расстроена, – мне так жаль. Но, может быть всё закончится не так уж и мрачно? Вдруг, она ошиблась? Ты так красива, я просто не представляю, как ты скроешь себя под грубым полотном.

Да, хорошего мало, особенно если учесть, что мне придётся всю жизнь терпеть сестру Аньес. Брр. Сразу всё настроение испортилось. К счастью, заиграла музыка. Толпа устроила хоровод, который подхватил нас и увлёк за собой. Заливаясь смехом, я дала себе слово, что сделаю всё, чтобы уберечь подругу от любой беды.

На смену танцам, к концу которых мы уже едва передвигали ноги, начался долгожданный фейерверк. Затаив дыхание и раскрыв широко глаза, мы наблюдали за сверкающими змейками, что взлетали ввысь, рассыпаясь там в миллионы крошечных искорок. Это было великолепно и незабываемо.

Я была так поглощена созерцанием великолепного зрелища, что не заметила, как неподалёку от нас замерла фигура, полностью укрытая длинным плащом. К ней подошла та самая гадалка, и что-то шепча, указала на нас рукой. Женщина ушла, а застывшая фигура уже не спускала с нас глаз.

Глава 8

Да, жаль, что праздник так скоро закончился, хотя, так оно, возможно и к лучшему. Продлись он чуть дольше, мы не успели бы к заутренней молитве. Ох, и попало бы нам тогда.

После того, как последние искры фейерверка погасли, а воздухе разлился отвратительный запах серы и ещё каких-то химических веществ, мы решили, что пора возвращаться. Если бы не одно, несколько неприятное происшествие, наше возвращение можно было бы считать почти идеальным. А случилось, вот что…

Какая -то крестьянка, тащившая в руках целое ведро помоев, случайно споткнулась возле нас, и опрокинула всё содержимое на плащ Анриетт. Подруга взвизгнула и с отвращением уставилась на испорченную вещь. Я бросилась на помощь подруге, и не заметила, как крестьянка обернулась в сторону закутанной фигуры, стоявшей неподалёку. Получив одобрительный кивок, она поспешила воспользоваться создавшейся суматохой и исчезнуть.

Мы сорвали испорченный плащ, но, к сожалению, юбка тоже сильно пострадала. Тогда, чтобы хоть немного избавить подругу от неловкости пока не доберёмся до дома, я сняла свой плащ, и накинула на нее. Со слезами благодарности, Анриетт закуталась в него, и мы побежали.

Добравшись без происшествий к монастырской стене, мы подошли к тому самому месту, откуда ранее спустились. Плющ в этой стороне разросся особенно сильно, что облегчало задачу.

– Слушай меня внимательно! Как только переберёшься, не дожидайся меня, а сразу беги в мою каморку. К себе не возвращайся, в вашем крыле полно любопытных, увидят – сразу сдадут настоятельнице. Утром скажем всем, что ты полночи наставляла меня на путь истинный, а потом так устала, что уснула у меня, поняла?

– Поняла, – хихикнула подруга.

Подставив спину, я подсадила Анриетт повыше, и стала дожидаться, когда она благополучно перемахнет через стену. Увидев, как она исчезла, я ухватилась покрепче, и задрав ногу приготовилась карабкаться вверх, когда чья-то рука в перчатке, зажав мне рот, потащила назад.

Я пыталась освободиться, но хватка у напавшего была очень крепкой.

– Тише, успокойся, я не причиню тебе зла, – прошептал голос мне на ухо. – Если пообещаешь не кричать, я тебя отпущу.

Нет, мне определённо сегодня везёт с умалишёнными. Какое ещё кричать? Да, если в монастыре узнают о том, что я сбегала… Если честно, страшно подумать, что меня ждало. Порку я бы ещё вынесла, но моральные проповеди сестры Аньес… увольте! Лучше пообещать молчать, и узнать, что этому типу от меня понадобилось.

Послушно кивнув, я дала понять, что готова к переговорам.

– Умница! Я считаю до трёх и опускаю руку. Но если закричишь…

Я энергично замотала головой, давая понять, что не собираюсь так подставляться. Он хмыкнул, и со счетом "три", освободил меня.

Вздохнув с облегчением, я обернулась, чтобы разглядеть его. Человек был весь в чёрном, и практически полностью растворялся в темноте.

– Кто ты? Что тебе нужно? – вопросы посыпались на его голову, – отвечай поскорее, я спешу…

В этот самый момент, мёртвую тишину нарушил леденящий душу крик, который особо жутко прозвучал в темноте. Кричала молодая девушка. Мне показалось, что я узнала этот голос. Кричала Анриетт.

Это послужило сигналом к начавшемуся следом светопреставлению. Десятки голосов, которые без сомнения принадлежали монахиням, слились в один истошный вопль.

Лишь мгновение, я стояла словно оглушенная, а потом попыталась вернуться к стене, но была также грубо возвращена на место.

– Ни звука, поняла? Это ловушка! Им уже ничем не поможешь, тебе нужно думать о себе.

О себе? Как он может такое говорить? Как бы монахини не относились ко мне, они были моей семьёй. Я никого, кроме них не знала. Что-то ужасное происходило за стеной, я должна была что-то сделать, как-то помочь. Но как, если меня будто в тисках сжимают огромные лапищи?

Крики разрастались, а затем потянуло дымом. Что-то горело. Увидев огонь, стремительно поднимающийся вверх, охватывающий крыши построек и освещающий своим пламенем всё вокруг, мой спутник, со словами: "Пора», – потянул меня за собой.

Вне себя от страха, ничего не соображающая, я покорно последовала за человеком, тем более, что у меня не было выбора, он по-прежнему крепко сжимал мою руку.

Мы долго бежали. Крестьянские дома, фермы – всё оставалось позади. Добежав до леса, где у моего спасителя были спрятаны лошади и простенькая карета, которую он, судя по всему, отобрал у какого-нибудь буржуа, меня без церемоний запихнули внутрь. Выглянув в окно, я успела увидеть алое марево над тем местом, где раньше стоял женский монастырь. Где-то зазвонили колокола. Кто-то заметивший пожар, стал созывать жителей окрестностей на помощь.

Не став дожидаться того, чтобы нас заметили, мой спаситель занял место кучера, и, прямо с места погнал лошадей вперёд.

Берри оставался позади, как и всё то, что связывало меня с прежней жизнью. Что ждало меня впереди, было неизвестно. Вспомнились слова гадалки: "Карта означает смерть, и не простую, а насильственную. Она скоро умрёт, и в её смерти будешь повинна ты!"

Означает ли это то, что Аньес и все остальные погибли из-за меня? Но почему? Мне всего семнадцать лет, я просто не успела обзавестись столь могущественными врагами. Или успела?

* * * * *

Генерал Миклош Айван был доволен. Этот день ознаменовался новой победой над врагами. Давняя промашка, как дамоклов меч висевшая четырнадцать лет над его головой, была устранена. Девчонка, что столько лет его люди безуспешно разыскивали по всему свету, была, наконец, найдена и убита.

Он сам, лично перерезал ей горло, когда она возвращалась в свою келью после ночной отлучки. О, да, её коричневый с чёрным шитьём плащ, ему подробно описали, а светлые волосы, хоть и не такие золотистые, как у её матери, прекрасной королевы Клоранс, а, скорее светло-русые, окончательно убедили его в том, кто перед ним.

Девчонка, увидев его испугалась. Он видел ужас в её глазах, когда вскинул лезвие. Она успела закричать, прежде, чем он расправился с ней, но это бы уже всё равно ничего не изменило.

Принцесса Шанталь Баттиани, дочь Максимилиана Первого, короля Боравии, была мертва.

Теперь между ним и боравским троном не было никакой преграды. Не опасаясь больше претендентов и внезапно появившихся наследников, которые могли поднять народ на бунт против него, генерал довольно потёр руки.

Глава 9

Карета неслась по неровной дороге с такой скоростью, словно мы спасались от самого дьявола. От сильной тряски меня бросало из стороны в сторону. Благо, что я не ела последние сутки, иначе меня давно уже вывернуло бы самым неприличным, для девицы, образом.

Местность, мелькающая за окном, была мне не знакома. Я, ни разу не покидавшая Берри, понятия не имела куда меня везут, и главное, зачем?

Я давно уже перестала считать повороты, которые мы на полном ходу сделали, когда возница решил надо мной смилостивиться и остановился. Услышав речь, я выглянула в окно.

Судя по всему, мы находились на каком-то постоялом дворе. Мой спутник слез с козел, и сейчас о чём-то шептался с низеньким, кругленьким человечком в фартуке, который беспокойно озирался по сторонам. Как я ни напрягала слух, мне ничего расслышать не удалось.

Между тем, толстячок в фартуке что -то ответил моему спутнику, и поспешил скрыться внутри.

Подавив нелепое желание воспользоваться моментом и бежать, я осталась сидеть на месте. Бежать я всегда успею. В первую очередь нужно было выведать что происходит, и какое отношение это имеет ко мне?

Мой спутник вернулся к карете. Сняв шляпу, он открыл дверцу и любезно предложил руку, при этом предупредив, чтобы я пониже опустила голову.

Это был уже немолодой человек, лет пятидесяти. Судя по его выправке, в прошлом, возможно, солдат. Седеющие волосы аккуратно собраны сзади простой чёрной лентой в хвост. Одежда простая, без изысков, скорее всего, он стремился ничем не привлекать к себе излишнего внимания. Черты лица грубые, но не отталкивающие, в целом, ничем не примечательные. Так выглядело большинство проходящих мимо меня людей. Столкнувшись с ним на улице, я никогда бы не обратила на такого внимание. И, возможно именно к этому эффекту он и стремился.

От долгого сидения в карете, ноги совершенно затекли, и отказывались меня слушаться. В воздухе витали запахи конского навоза, свежего сена и нечистот, смешивающиеся с невероятным ароматом жаркого, что доносился каждый раз, когда кто-то открывал дверь в помещение.

Голодный желудок тут же напомнил о себе жалобным урчанием, которое не удалось скрыть. Мой спутник хмыкнул, и повёл меня не туда, где стояли столики, а вверх по лестнице на второй этаж, где снял для нас комнату.

Войдя внутрь и сразу же увидев небольшую кровать в углу, меня, как кипятком ошпарили. Резко повернувшись, я уже собиралась высказать мужчине всё, что я о нём думаю, когда он меня опередил:

– Присядь, нам нужно поговорить.

Захлопнув открывшийся рот, и решив, что поскандалить ещё успею, я придвинула к себе тяжеленный стул и с видом великомученицы уселась на самом его краешке. Сложив руки на коленях, как нас всю жизнь учили в монастыре, я вся превратилась во внимание.

– Слушаю вас, месье. Может быть, для начала соблаговолите представиться?

Без лишних церемоний, он придвинул ближе ко мне второй стул, и сел.

– Ну что же, думаю, самое время познакомиться. Меня зовут Клод Люпен, я доверенное лицо и правая рука Его Величества…

– Короля Людовика? – перебила я, подскочив на месте.

– Сядь, успокойся, – он жестом дал мне понять, что не станет продолжать пока я стою. Послушно вернувшись на место, я во все глаза уставилась на Клода.

– Нет, не Людовика, усмехнулся он, увидев разочарование на моём лице. – Короля Жиля.

– Кого?

– Ты знаешь его под именем Жиля Фонтана. Он является некоронованным королём бандитов и убийц. Ему подчиняются и платят дань все двенадцать парижских "дворов чудес". Даже сам глава полиции Габриэль де ла Рейни предпочитает видеть его своим другом, а не врагом.

– Жиль – король бандитов? – вот это новость! Выходит, я спасла жизнь преступнику?

Клод же, посмеиваясь над моим выражением лица продолжил:

– С тех пор, как три года назад, ты выходила нашего короля, нам было велено ни на минуту не спускать с тебя глаз. Да-да, – он предупредил мой вопрос, – именно так. Иначе, как ты подумаешь, почему тебе было так спокойно передвигаться по улицам? Никто не смел и глаз поднять на тебя из страха тут же лишиться жизни.

Я была в шоке. Уже не задавала вопросы, а просто ошарашенно смотрела на Клода, и слушала его повествование:

– Несколько дней назад, появился человек, который готов был щедро заплатить наёмникам за удачный исход дела. Нужно было проникнуть в монастырь и устроить там поджёг. Человека интересовала жизнь одной девушки, но мы не знали, кто она. Всё было готово, и все ждали лишь условного знака.

Я с трудом сглотнула. Недавний ужас снова поднялся во мне. Голос Анриетт ясно звучал в ушах.

– Но, то ли тут сыграло шутку провидение, то ли знак свыше, но тем вечером ты с подругой оказалась в шатре гадалки – нашего человека. Она смогла понять всё то, что должно было произойти, и вовремя предупредила меня. Решив проверить свою догадку, я подослал к вам девицу с помоями, которые по моему приказу были вылиты на плащ твоей подруги. Зная тебя, я ни секунды не сомневался, что ты отдашь свой плащ ей. Это то и спасло твою жизнь.

– Я.. я не понимаю…

–Тому человеку нужна была ты! Приняв подругу за тебя, он расправился с ней. Ты слышала её крик, это и было сигналом для наших людей, которые для того, чтобы скрыть убийство, устроили поджёг. Никому бы и в голову не пришло, глядя на обгоревшее тело, решить, что его убили раньше и совершенно другим способом.

Варварство какое! В голове снова всплыло предсказание гадалки: «Карта означает смерть, и не простую, а насильственную. Она скоро умрёт, и в её смерти будешь повинна ты!"

– Подожди, – пытаясь собраться с мыслями, я со всей силы сжала виски, – монастырь, практически неприступен. Как вам удалось проникнуть внутрь?

– А, ты не догадываешься? – мне показалось, или на его суровом лице проскользнула ухмылка?

– О чём? – в отличие от него, мне было не до смеха. Казалось, что, если я буду в курсе всего, мне станет хоть немного легче.

– Бедное дитя! Похоже, ты действительно не догадывалась о скрытых ходах, которыми частенько пользовались некоторые ваши сёстры для тайных встреч с поклонниками.

– Что?! Скрытые ходы?

– Так, ты не знала? – снисходительность его тона раздражала.

– Ну, разумеется, не знала! Стала бы я тогда, всякий раз рисковать собственной шеей, карабкаясь по стенам?

Мне стало дурно. Анриетт, бедняжка, она не заслуживала смерти. Это я должна была быть на её месте!

Не в силах справиться с чувствами, я вытолкала Клода из комнаты под предлогом, что мне надо остаться одной.

Первым в стену полетел стул. Следом за ним – второй, расколовшись на двое. Столик, графин с водой, свеча, ночной горшок, к счастью пустой – всё летало по комнате, пока я выпускала боль и отчаяние охватившее меня.