Текст книги "Каждый твой вздох. Там, где заканчиваются слова, начинается танец"

Нет, это невозможно, убеждает она себя. Все вокруг имеет чрезвычайно ухоженный вид. Она чувствует, как сжимается желудок от нетерпения, страха и любопытства.

«Назад дороги нет», – именно это она сказала себе, повернувшись спиной к Себастьяно. Поэтому она делает глубокий вдох, берет молоток и трижды решительно стучит в дверь.

Глава 11

Спустя бесконечно долгое мгновение дверь открывается, скрипя ржавыми петлями. На пороге появляется женщина с аккуратными чертами лица и изумрудными, похожими на два кристалла, глазами. На вид ей лет шестьдесят, а может, и больше, но она свежа, миниатюрна и грациозна, как девочка. Волосы – блестящие серебристые пряди – до плеч, с пробором посередине. На ней – белая льняная туника до колен, перетянутая на талии поясом-веревочкой, ноги босы. На руках – морщинки и множество бурых пятнышек; никакого лака, лишь на среднем пальце правой руки кольцо с камешком в виде скарабея, под цвет глаз. Бьянка молча неотрывно смотрит на нее. Неужели это она? Женщина тоже разглядывает ее, этот взгляд обволакивает, он кристально чистый, как ее душа. На несколько бесконечных секунд между ними повисает тишина, сотканная из снов; даже в самом воздухе – ни единого шума. Затем взгляд женщины останавливается на кулоне-капельке, и их обеих словно пронзает электрический разряд. Она ничего не говорит, только смотрит на этот кулон, охваченная внезапным оцепенением при виде того, кого знаешь целую вечность, но никогда не видел.

– Бьянка, – произносит женщина голосом, полным нежности и тепла.

Теперь Бьянка слышит биение ее сердца, громкое и отчетливое.

– Амалия… – только и произносит она, и ее настигает волна потрясения, которая поднималась от горла к глазам.

– Я знала, что однажды ты приедешь. Я ждала тебя. – Амалия делает шаг ей навстречу, преодолевая то расстояние – естественное и в то же время зыбкое, – и обнимает ее. Тело у нее хрупкое, но в нем заключена львиная сила, и в этих объятиях поместился бы целый мир. Бьянка, уткнувшись в ее загорелую грудь, вдыхает ее аромат, и какое-то время они стоят так. Ей кажется, словно это ее мать сжимает ее в своих теплых объятиях. Ее собственная мать. Нет больше места маскам – лишь искренняя и чистая любовь. Любовь, не требующая ничего взамен.

Амалия мягко отстраняется и тихо гладит ее по голове.

– Входи. – Она ведет Бьянку к входу. Та робко и нерешительно следует за ней, глаза у нее блестят.

– Прости… я… врываюсь в твой дом вот так… – голос дрожит от нахлынувших эмоций. – Надо было предупредить, но я не знала как. У меня не было номера телефона… – Она пытается выдавить из себя улыбку, но не может. Амалия подносит палец к губам, чтобы она замолчала. – Ш-ш-ш…

Ей хочется приободрить Бьянку своим нежным и глубоким голосом, который, кажется, идет из самого сердца Земли. – Сядь на минутку. Не спеши: для всего у нас будет время.

Она указывает на диван, обитый полотном со странными символами.

Бьянка ставит рюкзак на пол, на цветную циновку из конопли, и садится на диван. Слезы все бегут и бегут из глаз, и она не хочет даже сдерживать их; словно ни с того ни с сего открыли кран с эмоциями, который долгое время был закрыт.

Амалия надевает кожаные шлепанцы, затем наклоняется, рашнуровывает кеды Бьянки, решительно снимает их и надевает точно такие же шлепанцы и ей. Затем, ни слова не говоря, идет на кухню, двигаясь легко, словно девочка. Бьянка осматривается по сторонам: у нее такое ощущение, будто она одновременно потерялась и нашлась. С сердца словно свалилось тяжкое бремя, и оно стало свободнее. Ей кажется, что она попала в храм: внутри дома, как и снаружи, все было наполнено волшебством Амалии. Воздух пронизан той самой мощной энергией, что прежде она почувствовала кожей. Беленые стены хранят тот самый запах ладана, что витает снаружи, но здесь он еще сильнее. Амалия незримо присутствует в каждом предмете интерьера, в каждом аксессуаре, в каждом из множества растений, растущих в пестрых терракотовых горшках. На одной стене – гобелен с головой ангельского Будды. Она словно говорит: «Ты в нужном месте, все хорошо». Бьянка ощущает это послание в животе. Она делает глубокий вдох, и слезы сами высыхают. Переведя взгляд в сторону, она замечает выцветшую фотографию за стеклом серванта, на которой она сама в балетной пачке держит за руку Сару. При виде этой фотографии ей кажется, будто она очутилась дома, и на мгновение ее охватывает ощущение, что она знает все об этих четырех стенах, словно уже была здесь, давным-давно.

Амалия возвращается с бокалом, полным светло-зеленой жидкости, и вручает его Бьянке:

– Выпей, легче станет, – говорит она.

– Что это?

– Сок алоэ.

Бьянка пробует.

– Вкусно! Я всегда думала, что он ужасно горький.

– Рада, что тебе нравится. Я сама его приготовила.

Бьянка делает еще один долгий глоток, чувствует, как он струится по пищеводу, освежая, успокаивая, утоляя жажду. Как раз то, что нужно.

Амалия мягко смотрит на нее. В ее взгляде нет ни требования, ни осуждения – лишь свет. Как странно – Бьянка так мало о ней знает, но уверена, что эта женщина ничего не боится, всегда следует зову сердца и хранит в себе неистощимый запас любви. Она из тех людей, что всегда понимают и принимают любую ситуацию. Разумеется, она поняла: если Бьянка приехала к ней, на то должна быть веская причина. Но теперь не время для вопросов и объяснений. Всему свой черед. Что бы ни случилось, нужно отпустить ситуацию и позволить ей идти своим путем. Бьянка возвращает ей пустой бокал.

– Еще хочешь? – спрашивает Амалия. Бьянка отрицательно качает головой.

– Нет, мне хватит, спасибо. Было очень вкусно.

В ее голосе слышатся нотки смущения. Как давно ей не оказывали такого искреннего внимания, ничего не требуя взамен. Она совсем отвыкла от подобных вещей и не думает, что заслуживает этого.

Амалия улыбается:

– Чувствуй себя как дома, – и очерчивает рукой пространство вокруг них. – Mi casa es tu casa[29]29
  Мой дом – твой дом (исп.).


[Закрыть].

– Ты уверена? Я… – Бьянка смахивает последнюю слезинку тыльной стороной руки. – Не знаю, сколько времени мне понадобится…

– Это не важно, Бьянка. Ты приехала – теперь можешь оставаться сколько захочешь.

– Спасибо. – Бьянке хочется ее обнять, сказать все, что она чувствует, рассказать о своем прошлом и настоящем, но слова не идут. К тому же голова кажется странно пустой, в ней нет ни мыслей о Себастьяно, ни горечи от того, что все пошло прахом.

– Я пока не могу тебе обо всем рассказать, не знаю, что со мной. Ты думаешь, что я сумасшедшая, правда? Но ты ведь меня…

– Я тебя понимаю, родная, – прерывает ее Амалия. – Понимаю и готова ждать.

Она кивает и гладит Бьянку по голове.

– Не волнуйся, у нас будет время поговорить обо всем на свете. Нам с тобой нужно наверстать несколько десятилетий. А пока пойдем – я покажу тебе твою комнату.

Амалия берет ее за руку и помогает встать с дивана. Когда она говорит «твоя комната», кажется, будто эта комната приготовлена специально для Бьянки.

– Сюда.

Весь дом занимает первый этаж, а наверху – веранда с видом на море. Обставлен дом просто, без шика. В нем много белого – стены, мебель, одежда, висящая на вешалке, сделанной из ствола дерева. Тут и там расставлены предметы в восточном стиле – тибетские колокольчики на низеньком столике, каменные подвески между окнами.

Амалия открывает светло-голубую дверь и вводит Бьянку в маленькую комнатку. В центре – французская кровать без изголовья, сбоку – круглая тумбочка, как и вешалка, выполненная из ствола дерева.

Вместо шкафа – висящая в воздухе перекладина из кованого железа, от которой отходят крючки, прикрытые едва осязаемой шелковой занавеской.

У стены – маленький столик в виде бамбукового листа, на нем – жестяной фонарь.

– Устраивайся. Если будет холодно, наверху есть одеяло. – Амалия указывает на белую деревянную полку, на которой лежит несколько свернутых полотенец и шерстяной плед.

– Спасибо. У меня, правда, нет слов. Обещаю, что не буду злоупотреблять твоим гостеприимством. Еще раз извини меня… – растроганно бормочет Бьянка. Здесь все так красиво: просто, естественно, окутано ореолом волшебства. Но ей немного неловко так неожиданно врываться в чужой дом.

– Тебе не за что извиняться, – повторяет Амалия. – И больше не хочу слышать никаких извинений, ясно? Я же тебе сказала, ни о чем не беспокойся, у нас еще будет время поговорить.

Глаза ее лучатся светом, в жестах – умиротворяющее спокойствие.

– Спасибо. – Бьянка не в состоянии вымолвить ничего больше. Ее захлестывает чувство благодарности к этой женщине, которую она едва знает.

– Закрой глаза, и пусть сон сотрет из твоей памяти все, что ты пережила. Я вижу это в твоих глазах. Вон там – ванная, если захочешь принять душ. – Амалия указывает на лиловую дверь в дальнем конце коридора. – А сейчас я тебя оставлю. Увидимся позже.

И она исчезает – бесшумно, словно фея из сказок.

Бьянка падает поперек кровати. Смотрит в потолок – в иллюминаторе виден клочок синего неба, такого чистого, что кажется, будто оно нарисовано. Она делает глубокий вдох, испытывая одновременно ужасную усталость и неописуемую радость, словно после войны наконец наступил мир. Она знает, что здесь она в полной безопасности. Медленно закрывает глаза, и все мысли бесшумно улетучиваются.

Глава 12

Вода в душе холодная, несмотря на то что регулятор до предела повернут в противоположную сторону. «Так-то лучше», – думает Бьянка. Этот небольшой дискомфорт помогает ей прийти в себя. Она испытывает легкий шок, рефлексы замедлены, чувство времени утрачено. Она не знает, ни сколько проспала, ни который час. Хотя это ее никогда не волновало, она даже часы не привыкла носить. Стараясь не намочить волосы, она закрывает кран, выходит из душа и быстро вытирается. В комнату Бьянка идет нагишом, тело бодрое и свежее. В этот раз придется обойтись без привычных кремов. Она открывает рюкзак в надежде найти там сменное белье, хотя и не помнит, что бросила туда прошлой ночью. Затем надевает трусики и бюстгальтер, купленные в спешке в дьюти-фри аэропорта в Италии; короткую обтягивающую футболку с ангелочками Фьоруччи, которую носила еще в лицее; джинсы, обрезанные под шорты, с бахромой и заклепками на карманах. Довершают образ кеды All Star, что дала ей Диана, – ни дать ни взять девочка-подросток. Ну и ладно, она не в Бассано-дель-Граппа и больше не должна играть роль спутницы Себастьяно Нони. Там, где она сейчас, никто не станет судить ее по одежке.

Кстати, о Бассано – она только теперь понимает, что уже десять часов не включала телефон. Наверное, стоит все-таки рискнуть. Она собирается с духом и дрожащими руками достает его со дна рюкзака. За несколько секунд ее буквально с головой накрывает волной сигналов, как будто телефон внезапно ожил. Должно быть, там штук двадцать пропущенных звонков от Себы, с интервалом в одну-две минуты. И еще лавина сообщений. Она читает их через одно, но почти сразу испытывает чувство омерзения.

«Любимая, где ты?»

«Вернись, надо поговорить».

«Поверь, все не так, как ты думаешь!!! Дай хоть объяснить!»

«Почему не отвечаешь, твою мать?!»

«Ты ошибаешься. Ты ничего не поняла. Ответь!»

«Пожалуйста, скажи, где ты. Я волнуюсь. Мне вызвать полицию?»

«Да вызывай, козел!» – взрывается наконец Бьянка. Все умиротворение и спокойствие последних часов улетучивается, пока она читает эти жалкие слова, от которых у нее немедленно начинает болеть голова. Ну надо же, какой подонок! Ничтожество. Его и мужчиной-то назвать нельзя! Но в ее мыслях нет ненависти – лишь горечь, которая давит на желудок и которая, она надеется, скоро пройдет. Она попросту ничего больше не хочет о нем знать. Все слова, что они друг другу говорили, все радости и горести, пережитые ими за годы совместной жизни, испарились в один момент. Словно кадр из чужого фильма, где она увидела то, что ей не принадлежит, – и ей хочется стереть это из своей памяти. Она включает роуминг и открывает Ватсапп. Себастьяно написал и здесь, хотя никогда ей там не пишет. По сути, это копия его эсэмэсок – чтобы быть уверенным, что они дойдут. Ей становится еще горше. Но все, довольно. Она пролистывает чат и видит два сообщения от Дианы, которая спрашивает, все ли в порядке и не нужна ли помощь. Уж ей-то она ответит. Бьянка бесконечно благодарна ей за то, что та открыла глаза на истинную сущность Себы, за то, что настояла, несмотря на ее упрямство.

Диана в Сети. Невероятно, как этой женщине удается делать одновременно миллиард вещей и еще проводить полдня в чате. Она утверждает, что пользуется Ватсаппом по работе, но Бьянка ей никогда не верила. При мысли о подруге она улыбается, и это хорошая улыбка, из тех, что дарят легкость.

Она пишет:

«Милая, я в порядке. Я на Ибице».

Не успевает она отправить, как Диана тут же отвечает – вот это скорость!

«На Ибице? Ну ты даешь!!! Мне уже начинать волноваться?» – и куча смайликов. Бьянка поспешно успокаивает ее:

«Не волнуйся… Я в хороших руках».

Но Диана не отступает:

«??? Объясни…»

Бьянка пишет так быстро, как только может:

«Если ты дашь мне закончить!!! Я у Амалии, маминой подруги… Здесь очень красиво. Но прошу тебя, дорогая, о том, что я здесь, должна знать только ты, хорошо?»

Диана немедленно дает ей обещание.

«Конечно! Не скажу даже под пыткой! Когда вернешься?»

Бьянка не знает, что ответить, и Диана отвечает за нее:

«Поняла. Ты еще сама не решила, да? Ну что ж, наслаждайся Ибицей! Но не забывай писать…»

У нее самая лучшая на свете подруга.

«Разве от тебя скроешься, шпионка? Обнимаю крепко-крепко».

В ответ Диана заваливает ее смайликами, звездочками, сердечками, вертушками, и Бьянка чувствует прилив нежности. Подруга всегда помогала ей преодолевать превратности судьбы с улыбкой, уворачиваться от летящих навстречу препятствий на пути к счастью; такая уж Диана – легкая и в то же время глубокая, та, что гладит по голове, но затрагивает самое сердце.

Не выпуская телефон из рук, Бьянка выходит из комнаты в поисках Амалии, и снова взгляд ее падает на ту фотографию, где она в балетной пачке. Она немедленно вспоминает своих девочек. Сегодня суббота, и школа танцев закрыта. Но как они будут без нее в понедельник? Ведь еще нужно приготовиться к ежегодному смотру? Она оставила их на середине, это непростительно! Бьянка садится на диван, открывает почту в телефоне и спокойно начинает писать Лорелле, директору школы, объясняя ситуацию. Можно было бы даже позвонить, но пока не хочется. Она не знает, что сказать в свое оправдание. Может, письмо – это более трусливый способ, и все же это документ. Она пишет, что внезапно уехала за границу и не знает, когда вернется. Лорелла должна будет найти педагога, который подменит ее на время подготовки к смотру. Номер не очень сложный – возможно, Виола сможет помочь, в прошлом году она была лучшей ученицей.

Бьянка знает: такое поведение совсем на нее не похоже, но на сей раз другого выхода не было. Она бесконечно извиняется за те проблемы, которые вызовет ее отсутствие, и издалека обнимает их всех.

Письмо отправлено.

Конечно, она не чувствует себя образцом серьезности – учителю такое поведение не к лицу, но ведь и она имеет право иногда быть просто человеком, обычной хрупкой девушкой. И если они захотят, то поймут. Это все, что она может сделать.

Она встает с дивана, кладет телефон в карман шорт и обходит комнаты.

– Амалия? – зовет она, но никто не отвечает. Тогда Бьянка выходит на улицу. В огороде только кот в голубовато-серой шубке и с колокольчиком на шее, который снует меж кустиков помидоров. Какое красивое создание! Они молча смотрят друг на друга. Она всегда любила кошек, но Себастьяно не разрешал ей взять котенка. Говорил, что у него аллергия, но, учитывая его последнюю выходку, мог и соврать.

Она возвращается в дом, идет в конец коридора и поднимается наверх, на крытую веранду.

– Амалия? Ты здесь?

Ответа нет. Бьянка смотрит на море, которое внезапно распахивается перед ней. Синяя лента, сверкающая и переливащаяся на солнце. Просто чудо. С одной стороны веранды меж двух деревянных резных столбов висит гамак. Чуть подальше – лимонное и мандариновое деревья. Она замечает статую Будды из темного камня – должно быть, между этим островом и Востоком есть некая связь, ведь не случайно за несколько часов она увидела столько статуй Будды!

А может, это знак судьбы? Но Бьянка не из тех, кто особо верит в судьбу: в последнее время та была к ней не слишком благосклонна…

Она садится на скамейку и вдыхает морской воздух. Еще только пять утра, а уже довольно жарко, однако скамейка в тени, и здесь хорошо. На столике перед ней – блюдо с целой горой tortilla de patatas[30]30
  Картофельная лепешка (исп.).


[Закрыть] и несколькими ломтиками свежего хлеба. «Амалия постаралась?» – думает Бьянка. Она слишком проголодалась, чтобы не поддаться искушению и не попробовать – уже почти сутки она ничего не ела.

Бьянка отрезает кусочек лепешки и отправляет в рот. Она ароматная, сделана из натуральных продуктов и такая вкусная, что хочется съесть еще кусочек. Когда она принимается за второй, внезапно замечает записку, высовывающуюся из-под тарелки. Вынимает ее и читает – записка написана синей ручкой:

«Я ушла, вернусь к ужину. Оставляю тебе ключи от дома и от машины. Пока ты здесь, они твои. Амалия».

Бьянка заглядывает за тарелку и видит два ключа на веревочке – так было модно делать в девяностые. Она берет их и внезапно испытывает странную растерянность. Она счастлива и по-настоящему благодарна Амалии, но теперь, когда она здесь, что делать дальше? Куда пойти? Она не привыкла принимать решения в одиночку, не помнит даже, когда в последний раз чувствовала себя такой свободной.

Кроме того, она совсем не знает острова. С любопытством смотрит на ключ: судя по форме, его сделали не позже середины нулевых… наверное, даже лет на десять раньше. Но теперь нет смысла долго раздумывать. Она не знает, куда заведет ее инстинкт, но решает ему довериться. Позади остается море, а впереди – нечто, что не может быть очень далеко.

Глава 13

Красно-белый «Ситроен 2CV» аккуратно въезжает на разбитый асфальт уходящей вверх дороги. Бьянка крепко держит руль: он такой широкий и круглый, что ей кажется, будто в руках у нее обруч. Это просто чудо: она проехала несколько километров, не загубив мотор. Когда она увидела на заднем дворе припаркованную машину, то словно перенеслась в прошлое: тот же белый кузов с черным солнцем посередине, по бокам – красные полосы, двухцветные покрышки, открытая крыша свернута и отодвинута к заднему стеклу.

Такие машины она видела лишь в фильмах семидесятых годов и теперь думает: сможет ли вести ее?

Даже завести ее было не так-то просто: целых пять минут она разбиралась, как выбрать первую передачу. Искала в полу рычаг коробки передач, но безуспешно; только потом до нее дошло, что это, наверное, была та штука, как ствол, торчащая из приборной панели, с рукояткой, похожей на теннисный мячик. Но если бы не Педро, сосед Амалии по дому, она не смогла бы даже тронуться с парковки.

Машина неуверенно двигалась вперед – может быть, потому что Бьянка путала тормоз со сцеплением – пока из соседнего с Амалией дома не выглянул мужчина в бермудах и майке, который участливо подошел и помог ей. Они объяснялись жестами – его каталонский был слишком быстрым для Бьянки, но его помощь словно послана свыше. Она стремительно едет вперед, не в силах поверить в то, что ведет эту старенькую машину. Проехала извилистую дорожку, мимо холма, поросшего приморскими соснами, и теперь спускается к побережью. Она едет сама не зная куда и совершенно к такому не привыкла; сидит за рулем чужой машины, из другой эпохи, в совершенно незнакомом месте. Быстро переключает передачи, чтобы поддерживать работу мотора. Включает магнитолу, и салон наполняется звуками песни «Like a Rolling Stone»[31]31
  «Как перекати-поле» (англ.).


[Закрыть] Боба Дилана. Начинается припев, и Бьянка с улыбкой подпевает. Более подходящую случаю песню трудно себе представить.

Сквозь открытую крышу в машину проникает воздух, пропитанный деревом и солью, который смешивается с запахом апельсинового ароматизатора на приборной панели.

Водительское сиденье не отделено от пассажирского, и вместе они напоминают диван, обитый коричневой кожей, так что ей кажется, будто она сидит в гостиной. В бардачке – горстка сиреневых кристаллов – аметистов? – из которых торчит брошюрка на испанском «Динамика йоги и медитации». Она бросает на книжицу беглый взгляд, но тут же возвращается к дороге – сейчас не время отвлекаться.

По пути ей не встретилось много машин: заметно, что туристический сезон только начался; нет того шума, какой ассоциировался у нее с Ибицей, лишь покой и тишина, и этот повторяющийся пейзаж – простые беленые дома посреди средиземноморской панорамы. Она сворачивает по отвесной дороге, за поворотом видит красный указатель с надписью: «ТОРРЕ ДЕС САВИНАР». Эта надпись необъяснимо влечет ее, и Бьянка сворачивает в этом направлении с асфальтированной дороги на ухабистую проселочную. «Ситроен» чуть подпрыгивает, и она вместе с ним, кое-как удерживая руль. Проезжает мимо виноградника, пока наконец не выезжает на своеобразный круговой перекресток, за которым уже невозможно продолжать путь в машине. Она паркуется, стараясь не приближаться к обочине дороги. Тут можно в любой момент оказаться на краю пропасти, это она уже поняла. Бьянка берет с сиденья сумочку, куда положила права, телефон и немного денег, выходит из машины и направляется вперед. Внезапно сзади она слышит мужской голос:

– ¡Hola![32]32
  Привет! Эй! (исп.)


[Закрыть]

Бьянка оборачивается и видит парня с дредами, обнаженным торсом и покрытыми татуировками руками. Рядом с ним прямо на земле сидит брюнетка в длинной юбке и топе-бандо, тоже вся в татуировках. Она курит марихуану и гладит бигля с бело-коричневыми пятнышками.

– ¡Hola! – отвечает Бьянка. – ¿Para la torre?[33]33
  К башне? (исп.)


[Закрыть] – робко спрашивает она, делая знак рукой.

– Todo recto[34]34
  Прямо (англ.).


[Закрыть], – отвечает парень, задумчиво прищурившись. Его внимательный, изучащий взгляд не оставляет сомнений: ему нравится то, что он видит.

– Straight on, все время прямо… – Он понял, что она не испанка.

– ¡Gracias![35]35
  Спасибо (исп.).


[Закрыть] – Бьянка складывает руки в жесте благодарности.

– ¿Tienes agua?[36]36
  У тебя есть вода? (исп.)


[Закрыть] – обеспокоенно спрашивает парень. Бьянка колеблется: правильно ли она поняла? Они спрашивают, есть ли у нее вода? Для них? Для нее самой?

– Нет… – растерянно отвечает она.

Он открывает переносной холодильник, стоящий между девушкой и собакой, достает бутылочку и протягивает ей. Бьянка берет и смущенно улыбается. Может быть, до башни ехать целую жизнь, а по такой жаре можно и сознание потерять? Она теряется в догадках. Потом замечает рядом с холодильником плетеную корзину, устеленную куском материи, а на дне – несколько монеток. Ясно. Наверное, эти двое так зарабатывают, живут за счет туристов. И хотя она не чувствует себя туристкой, они не похожи на преступников – кажется, нормальные люди; может, немного не в себе, но добрые. Бьянка роется в кошельке, достает монетку и кидает в корзину.

– Gracias, – отвечает парень с широкой улыбкой.

– ¿Quieres fumar?[37]37
  Хочешь покурить? (исп.)


[Закрыть] – девушка с умиротворенным видом протягивает сигарету. Бьянка улыбается, но отрицательно качает головой. Идея заманчивая, но в такую жару она, чего доброго, еще упадет в обморок.

– ¡Hasta luego![38]38
  До скорого! (исп.)


[Закрыть] – она прощается с ними и идет дальше. Дорога постепенно становится все уже, превращаясь едва ли не в козью тропу. Нужно ступать осторожно – здесь полно корней и камней. По сторонам тропинки – огромные приморские сосны, сбрасывающие на ветру шишки и иголки. Она уверенно идет вперед, доверяясь земле, по которой ступает. Еще несколько метров, и дорога расширяется, пространство становится огромным и бескрайним. Внезапно прямо перед ней вырастает амфитеатр из красной земли и острых камней. Внутри его – пустота, отвесная скала на несколько сотен метров, а внизу – море, как серебристая лента, сквозь которую проступают два каменных дракона – островки Эс Ведра и Эс Ведранелл, один пошире и повыше, другой поуже и пониже. Над ними – круглый бастион, прилепившийся к скале. Это – рай на земле, чудо из чудес, центр земли. Бьянка чувствует, как кружится голова и подкашиваются ноги, сердце начинает бешено биться. Она закрывает глаза и делает глубокий вдох, потом открывает их. Вокруг – все окутано невероятным, загадочным светом, таким мощным, что кажется, будто он исходит от другой планеты. Это сон, и в то же время все так реально, чисто и нетронуто, словно до нее здесь не ступала нога человека. Вот она – власть Природы. Вот что нужно было ей, чтобы вновь начать слушать – и слышать. Природа – да, она в ней так нуждалась.

Эта насыщенная синева – море, небо. Золотое солнце. Сама жизнь перешептывается с ветром. От приморских сосен доносится волшебный шелест. Это пронзительный звон, непрерывный, почти механический. Но вокруг – ничего, только она. Эти деревья окутаны энергией, идущей от моря и проникающей в их иголки и шишки, которая возвращается в воздух в виде музыки. Бьянка садится на скалу. Она дышит полной грудью, и сердце успокаивается, спазм в желудке уходит, чувства обнажаются. Телефон в сумочке все вибрирует. Она достает его и отключает звук: это Себастьяно. Вот уже несколько часов он звонит ей, но она не обращает внимания. Она не собирается выслушивать его абсурдные оправдания. Эта измена убила любовь, которая и без того была мертва. Осознание этой простой истины крепнет в ней с того самого момента, как она взошла на трап самолета и он привез ее сюда. Вовсе не он был мужчиной ее жизни, хоть она и заставляла себя в это верить столько лет. Когда она устремилась в неизвестном направлении, как астронавт, попавший в космос, ей казалось, что за этим последуют долгие дни, полные грусти. Но теперь ей с трудом удается сдерживать то внутреннее тепло, какое разливается по всему телу. Она свободна, и буря утихла. Все волнения поднялись со дна моря и улеглись на берегу: теперь все предстает четко и ясно. Бьянка смотрит на горизонт и думает, что впереди ее ждет время, предназначенное только для нее. Пространство, где будет лишь она.

Хотя свобода немного ее пугает – может, потому что она не знала раньше, что это такое. Теперь ей нужно заново ее познать, повернуть вспять свою жизнь. И сделать шаг вперед. Она смотрит вверх, в небо, на башню, выглядывающую из-за гор. Когда-нибудь она обязательно туда отправится, Бьянка в этом уверена, но теперь уже поздно. Пора возвращаться домой. Нет смысла идти наперекор собственным чувствам. Она встает и идет к машине.