Текст книги "Разносолы"

Ирина Бабич
Разносолы: поэтический сборник

© Ирина Бабич, текст, 2023

© Издательство «Четыре», 2023

Дорогой читатель!

Предлагаем тебе отведать приготовленные по авторским рецептам изысканные блюда поэтической кулинарии на самый привередливый вкус.

Здесь ты найдешь и классические образчики пейзажной и любовной лирики, и приправленные затейливыми специями произведения экспериментальной поэтической кухни, и сдобренные философией блюда в стихах.

Уверены, какой-то лирический рецепт для души тебе непременно придется по вкусу.

Лирические пейзажи

Симфония ночи

 
Полночь. Снежный хруст постели.
Мерный ход часов.
Стук в окошко лапы ели.
Всхлип двери: засов —
Заржавелый страж ворчливый.
Вздохи половиц.
Кроткий зёв свечи сонливой.
В ризах – тени лиц.
Шелест снежной манки с крыши.
Треск в огне сучка.
Писк и шорох робкой мыши.
Партия сверчка.
Над продрогшей черепицей
Бархатный отрез
Неба, звезды-озорницы.
Сон – юдоль чудес.
 

Завтрак января

 
Четверть седьмого. Зима заглянула в кладовку.
Нынче на завтрак в меню, январём утверждённом,
Блюдо молочное. Дар поварской и сноровку
Ей проявить нужно. Будет едок изумлённым.
 
 
Рой колпаков накрахмаленных, фартуков белых
Засуетился у вымытой рьяно посуды,
Спорилось дело в руках кулинаров умелых,
Стряпавших для обывателей зимнее чудо.
 
 
Но оплошал подмастерье-растяпа: из чана
Пенка молочная, вздыбившись валом девятым,
Хлынула ярым врагом грандиозного плана
С печки на дремлющий город туманом косматым.
 
 
Дело насмарку, но им унывать не пристало.
Новый котел стережет беглеца в белой робе,
Ведь для того искушений на воле немало,
Не по душе ему баня в чугунной утробе.
 
 
Сердится узник, вскипает под крышкой от гнева,
Но поварёшка смиряет молочные страсти.
Сыплет стряпуха в котла возмущенное чрево
Пригоршни манки и сахара щепоть для сласти.
 
 
Сдобрена сливочным маслом готовая каша.
Наверняка такой завтрак весь город оценит:
Это не скисшая к полднику вновь простокваша
И не кисель, что на ужин никак не отменят.
 
 
Выбрала нужный половник Зима-повариха,
Щедрой рукой кладет кашу в тарелки и плошки —
Крыши домов, козырьки над подъездами, лихо
С присказкой кормит беседки серебряной ложкой.
 
 
Полные рты у балконов и труб водосточных.
Ложку-лопату на завтрак припас каждый дворник,
Знающий толк в рецептуре блюд снежно молочных,
Лучших традиций на кухне январской поборник.
 
 
Пудинг вчерашний хрустит под ногами крахмалом,
Мечут лопаты в сугробы комки снежной манки,
Пики из сливок взбивая, мечтая о малом —
Чтобы Январь не отдал предпочтенья овсянке.
 

Февраль

 
Едва ли февраль – идеальный мужчина:
Он хмур и лохмат, неопрятен порою,
Обветрены скулы, покрыты щетиной,
Взгляд властный, суровый. Такому герою
 
 
Сдаешься без боя, укутав от стужи
И плечи, и сердце, и стылые губы.
Февральская удаль лютует снаружи,
И в душу вторгается клич этот грубый.
 
 
В минуту такую поверишь едва ли
В способность его на скупую слезинку.
Но верится сердцу: февраль оболгали,
Он чуткий романтик, и серую льдинку
 
 
Растопит в ладонях, любовью согретых,
Раскается в прошлом весенней капелью,
В просторах земных, зимней лирой воспетых,
Зальется мальчишеской звонкою трелью.
 

Радуга

 
Сшитый наспех портным-неумехой,
Небосвод в полдень треснул по швам
И зияет огромной прорехой.
Облака, что сродни островам
 
 
В океане бескрайней лазури,
Кроит молния твердой рукой,
Ей привычны и распри, и бури,
И небесные слезы рекой.
 
 
Вдоволь ливню сегодня работы:
Расчехлил спешно ткацкий станок,
Треплет нити без сна и дремоты,
Ловко держит промокший челнок.
 
 
Из фиалковой нежной кудели
Сообща смастерили наряд
Щеголихе-природе, надели —
Стал и светел, и радостен взгляд.
 
 
Опоясано радугой платье,
Бахрома из листвы и цветов.
Русь моя, я горжусь твоей статью!
Ты достойна прекрасных стихов.
 

Апрель

 
Весна решилась вызвать Зиму на дуэль.
Для мира бодрого, где вешняя капель
Сменила злобную, сердитую метель,
Из робкой зелени соткал полог Апрель.
 
 
Природа сбросила тяжелую шинель.
К лицу ей мягкая из первых трав фланель.
Альтернатива черно-белому – пастель.
В нарядах скромных она краше, чем модель.
 
 
Весна оставила до срока колыбель.
Вихрастый ветер треплет из травы постель,
Прядёт тончайшую, прозрачную кудель,
Узоры нижет из невидимых петель.
 
 
Озера, реки – для красавицы купель.
Не терпится босым ногам шагнуть на мель
Песчаную и молча слушать птичью трель,
Во всем похожую на звонкую свирель.
 
 
Вступают скрипки, а потом виолончель —
То подает свой первый голос коростель.
Таланту этому обязан менестрель,
С душевной песней исходив много земель.
 
 
В лазурном небе облачков узоры – гжель.
И греет солнышко земную акварель.
На полотне лесном – береза, дуб и ель,
Грачи, как сажа, и суглинка карамель.
 
 
Минуют быстро еще несколько недель,
Проснется скоро с деловитым гулом шмель.
Наполнит воздух из цветов и трав коктейль,
Охватит душу вдохновенья сладкий хмель.
 
 
Отринет сердце суету и канитель
И безразличия разрушит цитадель.
Взовьются чувства, словно в парке карусель.
Воскреснут с новой силой жизни смысл и цель.
 

Май

 
Беспечный май, где дождевик?
К простуде неба не привык
Юнец зелёный.
Мальчишке не до озорства:
В ознобе ёжится листва
Весной студёной.
 
 
Промокли ноги на беду,
На туч кудлатую орду
Бранится ветер,
Охрипший, лает свысока
Из-за любого пустяка,
Как дряхлый сеттер.
 
 
Пилюли, капли, с мёдом чай.
Лечись скорее, не чихай,
Малец в веснушках.
Готов отправиться в полёт
Жук майский, твой второй пилот,
А ты в подушках.
 
 
И только солнечный сироп,
Весною выпитый взахлёб,
Вмиг хворь излечит.
Май, озорник и чародей,
Вняв ожиданиям людей,
Расправит плечи.
 

Пазлы лета

 
После долгих гастролей, где каждый спектакль —
                                                                    с букетом,
На прощанье откупорив брют грозный
                                                   с молнией-пробкой,
Примадонна Весна тайно встретилась
                                                    с радостным Летом
И вручила огромную с шёлковым бантом коробку.
 
 
Слово «пазлы» написано крупно на пестрой картонке.
Стали ярче веснушки на скулах довольного Лета.
И с азартом, укрывшись от суетной жизни
                                                                            в сторонке,
Село складывать мир из гармонии вкуса и цвета.
 
 
Никого не стесняясь, на теплой земле спят в обнимку
Седовласый ковыль и зеленая озимь-малютка,
Натянув на себя на рассвете туманную дымку.
Прослезится роса, умилённая этой минуткой.
 
 
На цветастой скатерке с ромашками и васильками,
На широком, как щедрые души, узорчатом блюде
Лето вдоволь кладет овощей вперемешку с пучками
Пряной зелени для маринадов, что так любят люди.
 
 
Прелый запах грибов смешан с соком
                                                  из радужных бусин
Спелых ягод, рассыпанных всюду
                                                с разорванной нитки,
И с загаром на зрелых щеках груш и яблок.
                                                                  Так вкусен
Летний жар на их коже, остывший
                                                  в бодрящем напитке.
 
 
Меньше стало фрагментов на летней
                                                    задорной ладошке.
Стог за стогом их пальцы кладут на лугах в косовицу.
Растянула задорно меха разноцветной гармошки
Между тучами радуга вместо сварливой зарницы.
 
 
В аромат чая с мятой срывается капелька мёда.
Рядом с маковым кренделем воском навзрыд
                                                                   плачет свечка.
Прогоняя с порога досадные сердцу невзгоды,
Лету гимны слагает сверчок за трубой русской печки.
 
 
А его игра в пазлы близка к своему завершенью.
Пепел розы рассвета сменяет на небе смоль ночи,
И итогом чудесного нового мира творенья
Станет звезд променад – письма вечности
                                                              из многоточий.
 

Приволье

 
Природе русской лето так к лицу:
На щечках одуванчики-веснушки,
Ромашки, уподобившись венцу,
Покрыли травянистую макушку.
 
 
В цветастый ситец обрядила стан,
А речкой опоясала фигуру.
Окрестный лес с иголочки кафтан
Примерил на строптивую натуру.
 
 
Белесым лебедем стремится в небо храм,
Паря над избами уютной деревеньки.
И часто благостный несется по дворам
Звук колокола. Смолкнет на ступеньке
 
 
Небесной церкви самый ярый гром.
Растреплет ветер облака бородки,
Обнимет край мой трепетным крылом
И запоет на тихой, свежей нотке.
 
 
Я с этой песней устремлюсь к мечте,
Душе – приволье, нараспашку сердце.
Спешу навстречу мира красоте.
Любви к родной земле открою дверцу.
 

В Коктебельской бухте

 
Апельсиновым соком брызжет морской закат.
Мякотью огненной рвутся над скалами тучи.
Бризу ворчливому трусит перечить пассат,
Прячась котенком беспомощным у горной кручи.
 
 
В раме песчаной зеркальная треснула гладь,
Стало морское стекло серовато-зелёным,
И по нему невозможно сегодня гадать:
Волны чернильные почерком пишут мудрёным.
 
 
Парус бунтарский, презревший небес торжество,
Бодро алеет оттенком немеркнущей жизни.
Преодолеет он шторма-врага плутовство,
Продемонстрировав волю к победе отчизне.
 
 
Нет, не его жалкий утлого судна удел,
В мокром прибрежном песке погребенного морем,
С парусом рваным зачахшего здесь не у дел,
Не захотевшего силами мериться с горем.
 
 
Новой волне не пробить накренившийся борт,
Не иссушить жажды жить ураганом коварным.
Факел заката укажет путь правильный в порт
С милым для сердца песчаным причалом янтарным.
 

Белая ночь на Волге

 
Спрятав платье в прибрежном кустарнике,
Словно в теплом, парном молоке,
В васильковом изящном купальнике
Небо плещется в сонной реке.
 
 
Нипочем ему взгляды нескромные
Кленов-сплетников на берегу.
Нет нужды искать место укромное
На чернеющем ночью лугу.
 
 
То нырнет, то плывет по течению,
То коснется рукой челнока,
То, бледнея сильней от смущения,
Смотрит пристально на рыбака,
 
 
Что мечтою живет незабвенною:
Вот бы звездную рыбу добыть
И наживой такой драгоценною
Демонстрировать всем свою прыть.
 
 
Ни единой поклёвки мечтателю
И садок остается пустым.
Нечем хвастаться будет приятелю.
Что ж, довольствуйся в жизни простым:
 
 
Шёлком плеса речного застенчивым
И кудрями кокетливых ив,
Небом, нежной пастелью расцвеченным,
Пока ночь не сдала все в архив,
 
 
Покрыв щеки рассветною пудрою.
В сердце эти дары береги.
Пусть живет оно присказкой мудрою:
От себя самого не беги.
 

Муза русского поэта

 
В плед травянистый укутала плечи
Скромница-речка, встречая рассвет.
Слушает берег душевные речи
Тихого плёса, шлёт солнцу привет.
 
 
Брызжет лимоном и нежно щекочет
Водную гладь золотящийся луч.
Солнце с утра деловито хлопочет,
Пухом цыплячьим покрыв щёки круч.
 
 
Смотрится в зеркало в медной оправе
Стайка чуть бледных спросонья берёз,
Модниц кокетливых, первых в дубраве,
Ставших предметом восторженных грёз.
 
 
Яблочной зеленью пенится крона,
Кудри завили с лихвой бигуди.
Точно лавровый венец та корона,
Локоны падают к белой груди.
 
 
Стройной фигурой в неброском наряде
Всякому взгляду берёзка мила.
Фору любой даст в округе наяде,
Столько в ней света, души и тепла.
 
 
Ласково треплет зелёные косы
Дружный с рекою шутник-ветерок.
Поят ковёр малахитовый росы.
Всё обещает чудесный денёк.
 

Время платить по счетам

 
Воскресенье. До завтра отключен
                                                  дотошный будильник.
Позабыты заботы и множество будничных дел.
Тишину и покой вожделенный нарушил мобильник.
Август, вздрогнув спросонья, кряхтя,
                                                  на экран поглядел.
 
 
Сообщенье от Осени – гневной квартирной хозяйки.
Ультиматум покинуть жилплощадь как можно скорей
И отказ слушать впредь холостяцкие сладкие байки
И терпеть квартирантов – троих закадычных друзей.
 
 
Но Июнь и Июль, отказавшись платить за квартиру,
Налегке, с рюкзаком за плечами покинули дом
И давно в одиночестве бродят по бренному миру,
Не жалея о прошлом, не мучаясь ложным стыдом.
 
 
Озадаченный новостью, Август сорвался с постели.
Выходной перечеркнут, и дел снова невпроворот:
Перемыть всю посуду, чтоб уши стыдом не горели,
Постирать, смахнуть пыль и тогда восвояси вперед.
 
 
Чемодан нараспашку, в него все летит без разбора:
Полотенце для пляжа, ракетки и теннисный мяч,
Дождевик для грозы, в солнцепек – головные уборы.
Тяжело. Не отправится с эдаким грузом он вскачь.
 
 
И голодным тащиться до новой квартиры не в силах.
Потому напоследок устроил прощальный пикник.
Никогда не слыхали в миру о похожих транжирах,
Его блюда настолько вкусны, что проглотишь язык.
 
 
Недовольство судьбой скрасит капля янтарного мёда,
И досаду на сердце арбуз своей кровью зальёт.
И бокала вина вдоволь, чтоб слагать Осени оды,
Несмотря на ее беспощадный для Лета расчёт.
 

Нищенка Осень

 
На задворках казначея-года,
Слева от парадного крыльца,
Где в сердцах топталась непогода,
Половицы моя без конца,
Сжалившись, позволила природа
Осени стать на постой в сенцах.
 
 
И следа от прежней нет наяды,
Чьему шарму сплёл сонет певец,
Ведь дождей, её врагов, снаряды
Разгромили царственный дворец,
Ветер в клочья изорвал наряды,
Сдан ростовщику в ломбард венец.
 
 
Нищенка в обносках обветшалых,
Космы вместо золотых кудрей,
На щеках поблеклых, дряблых, впалых
Ссадины дождя еще пестрей,
А в глазах, потухших и усталых,
Обреченность, что клинка острей.
 
 
После дифирамбов, процветанья
Стал с овчинку ей весь белый свет.
Тягостно судьбы предначертанье,
Но роптать на жребий проку нет:
Посланное свыше испытанье —
Женскому тщеславию ответ.
 
 
И живет она в нужде, убого,
Кутаясь в багряный ветхий плед,
Бродит от порога до порога,
Клянча медных на житьё монет,
Тащится расхлябанной дорогой,
Где метёт подол кленовый след.
 
 
Зябнет Осень у костров дымящих.
Но взметнется искрами душа
В небо с ароматом уходящих
Прелых будней, к смерти не спеша,
Ведь без чувств осенне-настоящих
Наша жизнь не стоит ни гроша.
 

Судьбу два раза не встречают

«Судьбу два раза не встречают…»

 
Судьбу два раза не встречают.
Однажды сердце встрепенётся,
И обомрёт, и вновь забьётся,
Взаимной страстью отвечая.
 
 
А если сердцу нет ответа?
Оно молчаньем захлебнётся,
Но от любви не отречётся,
Воскреснув в миг ее рассвета.
 
 
Кто знает: мучимый борьбою
С самим собой в час искушений,
Разубеждений и свершений,
Ты тоже чьей-то стал судьбою.
 

Тебе, настоящему

 
К сердцу твоему иду на цыпочках.
Я по плашкам шаткого мостка
Пробираюсь. В узелках и ниточках
Путь мой, что плетет судьбы рука.
 
 
Замирает каждый раз на жердочке
Полная смущения душа.
Торопливо буквы, точки, черточки
Пишет для тебя, едва дыша.
 
 
Ей в твоих словах сугубо дружеских
Хочется взаимности глотка.
И от мысли этой сердце кружится
Близко от желанного силка.
 

Моему ангелу-хранителю

 
Я не знаю, за что в награду
Мне дарован ангел-хранитель —
Моя совесть и утешенье,
Мое снадобье от сомнений,
Лучший друг и в беде отрада.
Как предписано Божьим каноном,
Он невидим, как всякий ангел.
Лишь иконка – его отраженье —
Аватарка на синем экране.
Ангел мой далеко не агнец белокурый
                                     в одеждах белых,
Искушеньем чернеют пряди.
Он частенько не брит,
Но от этого обаянья ничуть не меньше.
От небесного – лишь его глаза —
Откровенная, чистая бирюза,
Где ни капли, ни крохи, ни тени
Лжи, бесчестия или подлости.
Толстый свитер под крупной вязкой
Часто прячет надежные плечи,
Что становятся мне защитой,
Невзирая на расстояние.
Его пальцы не струны арфы
                         в райских кущах перебирают,
А касаются грифа гитары,
Задавая душе концерты.
И отнюдь не к псалмам лежит сердце,
Его страсть – аккорды панк-рока.
Его письма мне – длинные свитки,
Что сворачиваю кликом мыши.
В каждом слове я тон его слышу,
С каждым новым письмом улыбка.
Пусть порой он немногословен,
Тем ценнее его забота.
Воскрешать меня —
Не работа для него,
А души веленье.
Ангел мой, ты мне очень дорог!
Настоящий и безупречный.
Понимаю: ничто не вечно,
Но пусть будет твой след долог
В моей жизни несовершенной,
А твоя жизнь благословенной.
 

Взаимная любовь

 
На скулах июньского неба смущенья румянец.
Улегся в прибрежной траве на ночлег свежий ветер.
Причесаны кудри деревьев, и радужный глянец
Озерного зеркала манит нарядные ветви.
 
 
Ни зычная выпь, ни поникший камыш бессловесный
Не выдадут тайну двух душ, окрыленных свиданьем.
И грудь от избытка царящих в ней чувств
                                                                     станет тесной,
Но связаны губы обоих священным молчаньем.
 
 
Нужны ли слова для сердец, что взаимно любимы?
Так красноречивы касания рук, вздохи, взгляды.
Порывы широкой души в каждом жесте хранимы.
Их чистой любви не страшны ни молва, ни преграды.
 
 
И белое платье – невинности символ старинный,
Убранство лебедушки, верность до смерти хранящей,
Не тронут ни пятна стыда, ни вкус сплетен
                                                                         полынный,
Ни взгляд осуждающий и добродетель казнящий.
 
 
Мы вместе. Отныне пути наших судеб едины.
Не скроет следы наши ветер, не смоют их воды.
Вдвоем избежим мы беды и минуем трясины
Сомнений и ревности, переживем все невзгоды.
 
 
Венчай же нас, солнце, в багряном соборе заката.
Сплетите нам кольца, послушные жребию травы.
Завидуйте, птицы, влюбленного сердца набату.
Любовь правит миром,
                               и мы в любви искренней правы.
 

В сердце моем только ты

 
Ворохом пестрых листьев
Рассыпаны,
Вихрем кружатся в сердце моем
Чувства к тебе.
Буйствующим многоцветием гладиолусов
Благоухают они.
Свежей гаммой дождинок,
Неугомонно стучащих по самому донцу души,
Будят ее то и дело.
Жажду сердечную им утолить
Не по силам.
В ласковом шепоте,
Во вкрадчивом шорохе,
В страстном порыве ветра
Чувства мои.
Резвая стайка они разноголосых птиц,
Всяк на свой лад прославляющих
Имя любимое.
Изморозью на стеклах
В доме твоем уютном,
Бисера переливом
В небе над ним полуночном,
Кружевом,
Хитро сплетенным замысловатым узором,
Чей смысл лишь двоим понятен,
Взгляд пусть влекут они,
Сердце трепетом будоражат,
Не оставляя в покое прежнем
Твои ко мне чувства.
Я отдаюсь им всецело!
Пламенем разгоряченным
Вечно пусть мечутся в сердце,
Не позволяя угаснуть жизни,
Любовью рожденной,
Лишь одного не желая —
Пеплом стать,
Стылой золою.
 

Сеть для сердец

 
Занавес дня. Солнце ставни захлопнуло прочно.
В блеклое небо забросила невод созвездий
Новая ночь, и на Млечном ее переезде
Вспыхнул фонарик on-line у души неурочной.
 
 
Бродит она бесприютным, продрогшим скитальцем
В столпотворении чувств и словесного вздора.
В поисках спутника за пеленой монитора
Тычется в клавиатуру растерянным пальцем.
 
 
Кнопка Backspace, хмурый,
                                        неразговорчивый дворник,
Рьяно сметает к обочине белой страницы
В страхе огласки немеющих строк вереницы,
Букву за буквой скобля их скопившийся сборник.
 
 
На безмятежный простор белоснежного стана
Каплей графитовой падает новое слово.
Фразе короткой укромного хочется крова
В дерзком письме адресату по ту синь экрана.
 
 
Тихий щелчок – и на карте далекой вселенной
Вспыхнет зеленым окошко неспящего сердца.
Вскрыта строка со словами заветного терца,
С чувством, которому равных нет в силе нетленной.
 

Любовь на плахе

 
Прокралась осень в сквер моей любви,
Ужом пятнистым проползла украдкой.
Разлукой-жалом сердце не трави,
Оставь душе глоток надежды сладкой.
 
 
Ее подельник ветер рвет листы
Календаря на ясене унылом,
Уносит прочь заветные мечты,
Пророча жизнь в отчаянье постылом.
 
 
Крадёт сухой, завистливой рукой
Зачитанных сердечных писем ворох
Со дна ларца души. Её покой
Для бестии лихой не свят, не дорог.
 
 
В кровавый плащ заправским палачом
Обряжена, вершит костер огромный
На лобном месте осень, где мечом
Казнит без апелляций жребий скромный.
 
 
Швыряет в пламя нежные слова
Кленовых и березовых посланий —
Поблекших, желтых свитков, чтоб молва
Не выдала любви моей признаний.
 
 
И жалко жмется память в стороне,
В дыму с тоскою ищет призрак милый.
Но пыл любви уже истлел в огне,
И на помосте только пепел стылый.
 

Лекарство для любви

 
Захворавшая слякотной осенью, чахнет Любовь,
И прерывистый пульс ее сердца стучит метрономом,
Пересохшие губы в горячке твердят вновь и вновь
Одно имя, что больно встает всякий раз в горле
комом.
 
 
Беспардонно срывает компресс ее ветер шальной,
В головах грубо тушит лампаду души обречённой.
Открестились врачи от такой безнадёжной больной,
И осталась она эскулапов судом удручённой.
 
 
Звали мудрых знахарок, что ведают в снадобьях толк.
Не утешили сердце волшебные корни и травы,
Его бред о заветной взаимности так и не смолк,
Знать, хлебнуло с лихвой из бокала Разлуки отравы.
 
 
Приглашали гадалок, чтоб те дали дельный совет,
И в прожилках шершавых ладоней —
                                           листвы порыжевшей —
Отыскали бы линию счастья и дали ответ,
Разрешит ли судьба ей взаимностью
                                                  стать опьяневшей.
 
 
Но оракул молчит, не внимая слезам и мольбам.
Остается неведомой участь Любви безответной.
Прикоснусь лишь губами к твоим
                                                   истомлённым губам,
И она встрепенётся, воскреснет мечтою заветной.