Текст книги "Влюбиться в собственного мужа"

Татьяна вспомнила минувший вечер, увидев почти полностью сгоревшую свечу на чайном столике. О, Боже! Что она наделала? Процедура через несколько дней – допустимо ли такое?

Когда приехал Вешенков, она призналась ему в том, что у нее с Виктором случилась близость.

– А если я забеременела? – в панике спросила она.

– Виктор сказал, что он применил известное средство контрацепции.

– Он вам рассказал? – ужаснулась Татьяна. – А если Елена узнает?

– Не волнуйтесь, Танечка, она ничего не узнает. Незачем ей это знать.

– Какой стыд!

– Полно! Вы взрослые люди! Так бывает. А вам полезно было расслабиться.

Спокойствие Михаила Петровича в итоге передалось и ей. Но она потом не раз вспоминала эту минутную слабость и корила себя за то, что ей поддалась.

***

Елена Воронкова внимательно изучила свое отражение в большом зеркале. Все-таки пластическая хирургия творит настоящие чудеса – на лице ни одной морщинки, кожа выглядит молодо и свежо. Ну кто может сказать, что ей уже гораздо более шестидесяти лет!

Она долго не соглашалась на пластику, боясь какой-нибудь неудачи. Но теперь была рада, что год назад согласилась. И результат превзошел все ожидания.

Стройность ей удалось самой сохранить – наверное, повлияла наследственность. А вот лицо менялось в худшую сторону слишком заметно.

Елена вышла на балкон и вдохнула свежий морской воздух. В Италии она чувствовала себя комфортно. Ей не хотелось покидать эту виллу на побережье даже для каких-то важных мероприятий.

Теперь вся эта суета, связанная с благотворительностью и прочей общественной работой, которая раньше так радовала, уже не приносила ни малейшего удовольствия.

После смерти мужа Елена могла себе позволить не покидать уютный и приятный ей итальянский берег. Она много гуляла по окрестностям, ездила на машине и останавливалась там, где ей хотелось побродить.

Она свободно говорила по-итальянски и по-английски. Но общаться ей теперь хотелось все реже. Инструктор по йоге и массажист были самыми частыми ее собеседниками. И такая жизнь ей нравилась.

Она направилась к бассейну, снимая халат и намереваясь прыгнуть в воду, когда увидела сына Алексея, сидящего в шезлонге со стаканом воды.

– Вот так сюрприз! И когда ты приехал?

Она на европейский манер как бы чмокнула его в щеку, не прикасаясь к коже лица. Он ответил так же.

– И тебе привет! Я приехал сегодня рано утром.

– Почему не позвонил?

– Ну ты же любишь сюрпризы.

– Нет. Но ты уже здесь!

Она улыбнулась и прыгнула в воду. Желание водных процедур быстро сошло на нет. И она вышла из бассейна, думая о том, зачем пожаловал сын, с которым она после похорон мужа виделась всего один раз больше полугода назад.

За завтраком Елена ждала, что Алексей начнет разговор, но он медлил. И вид его был слишком подавленный и растерянный.

– Что-то не так с бизнесом? Какие-то проблемы? – осторожно поинтересовалась она сама.

– Нет. Я приехал, чтобы кое-что выяснить.

Елена удивленно посмотрела на сына.

– Я прошу тебя рассказать о том, как я появился на свет. О моем рождении. Правду, если можно.

Внутри Елены все похолодело. Она осторожно выдохнула, не подавая виду, что просьба застала ее врасплох.

– Что ты хочешь знать?

– Все. Я нашел кое-какие письма в бумагах отца. Может, все-таки скажешь, кто такая Татьяна Максимовна Николаева? Ты сказала мне по телефону, что не знакома с ней. Но я думаю, что это не так.

– Что за письма ты нашел?

– Вот эти.

Алексей протянул Елене письма Татьяны и Вешенкова. Она быстро пробежала по ним глазами.

– Я тебя не обманула. С Николаевой я действительно не знакома, хотя видела ее один раз, как я теперь припоминаю. У твоего отца с нею, вероятно, были какие-то дела. Но я понятия не имею, о чем идет речь в ее письме.

– А с доктором Вешенковым ты знакома?

– Разумеется! Мы ведь постоянные спонсоры его клиники репродуктивных технологий.

– И что ты скажешь о его письме? Что это значит?

– Понятия не имею! Все, что угодно! Жаль, что нет отца. Он бы тебе смог объяснить, я думаю.

– А, может, мне спросить у Вешенкова?

– Попробуй, – Елена и глазом не моргнула, хотя внутри нее все сжалось.

– Я встречался с Татьяной Николаевой.

– Вот как! И что она тебе наплела?

Елена не смогла скрыть злость за равнодушием. Глаза ее гневно загорелись.

– О, мама! Откуда такая реакция на мою встречу с незнакомой тебе женщиной, впрочем, с которой ты все-таки встречалась однажды?

– Довольно этого издевательского тона! Что ты хочешь знать? Говори конкретно!

– Татьяна Николаева – суррогатная мать, которая выносила меня? – наконец-то спросил Алексей.

– Да! – с вызовом ответила Елена, понимая, что отпираться уже нет смысла. – Тебе стало легче? Что это меняет в твоей жизни? Я пыталась много раз стать матерью. Но безрезультатно! Пришлось обратиться к ее услугам. Причем тогда это было из ряда вон. А сейчас – вполне обычная процедура.

Алексей молчал, растерянно глядя на мать.

– Что еще ты хочешь знать? Почему не говорили? А зачем? Берегли тебя от лишней информации!

Елена встала из-за стола и быстро ушла из столовой. Она закрыла дверь в свою спальню и рухнула на кровать. Слезы текли по ее щекам. Почему же она думала, что все то прошлое, которое так тяготило ее, не настигнет снова?

Теперь уже Алексей явился с обвинениями в том, что она неполноценная женщина, которая не смогла зачать и выносить своего ребенка. Это хорошо, что он не знает всей правды! Тогда обвинений было бы гораздо больше. А это слишком невыносимо!

Елена думала, что несколько лет работы с психоаналитиком помогут ей избавиться от груза прошлого, но сейчас все с новой силой навалилось на нее. И она снова почувствовала себя девочкой-подростком, которой никто не верит, которую все обвиняют!

Ей только исполнилось двенадцать лет, когда мать после развода с отцом снова вышла замуж. Отчим поначалу казался таким заботливым и внимательным, пока однажды ночью он не пришел в ее детскую комнату.

Мама в эту ночь дежурила в больнице. Она работала врачом. Владимир ей казался надежным мужчиной, вероятно, она и подумать не могла, что он может оказаться извращенцем.

Елена так и не смогла забыть тот страх, который сковал ее, когда дядя Володя ее трогал, когда брал ее руку, чтобы положить на свои интимные части тела. Дальше этого он не пошел, но и того было достаточно для девочки, чтобы испытать настоящий шок.

Она пыталась рассказать об этом матери, но не получалось подобрать слова. Ей было стыдно. Она не могла больше смотреть на дядю Володю. А когда мама уходила на ночное дежурство, просилась с ночевкой к бабушке или подруге.

Лена стала замкнутой и тревожной. Учеба в школе пошла под откос. А мама стала ее за это наказывать, обвинять в лени и разгильдяйстве. Дядя Володя при маме вел себя как ни в чем не бывало. Но стоило ей выйти или отвернуться, как он глумливо улыбался или даже пытался распустить руки.

В тринадцать Лена ушла из дома. Это случилось, когда отчим снова полез к ней в мамино отсутствие прямо среди была дня. Она осталась у бабушки, поругавшись с матерью, но так и не смогла до нее донести правду об отчиме.

Вскоре мать погибла – ее сбил пьяный водитель прямо на пешеходном переходе. Отец не собирался забирать дочь. К тому времени у него уже была другая семья. И Лена осталась с бабушкой.

Когда ей было семнадцать, бабушка умерла. Тогда девчонка пустилась во все тяжкие. Она училась в техникуме, и почти вся группа собиралась у нее в бабушкиной квартире довольно часто. Иногда соседи вызывали милицию из-за шума, который устраивала пьяная молодежь.

Куда бы вывела Елену такая жизнь, неизвестно. Но она была благодарна судьбе за то, что однажды встретила Виктора Воронкова. Он был старше на несколько лет. Уже успел отслужить в армии. Учился в вузе и работал на заводе. Когда он предложил пожениться, Лена без раздумий согласилась. Она успела по уши влюбиться в красивого и веселого парня.

Он быстро шел по карьерной лестнице. После вуза стал самым молодым начальником цеха. А к тридцати годам заместителем директора завода. Они жили очень дружно. Но без детей.

Когда беременность не наступила через два года после свадьбы, Елена обратилась к врачам. В те годы не было современных возможностей обследования и лечения. Но то, что у нее недоразвита матка, ей сообщил один из гинекологов уже тогда.

– Этот орган у вас будто бы замер в развитии. Не больше, чем у подростка. Даже не знаю, поможет ли гормональная терапия, но стоит попробовать.

Елена попробовала и впала в депрессию, из которой долго и мучительно пришлось выкарабкиваться. Она боялась, что Виктор ее бросит и уйдет к женщине, которая способна сделать его отцом. Она боялась услышать обвинения в том, что не может стать матерью.

Но муж оказался терпеливым и понимающим человеком. А однажды просто сказал, что они смогут прожить и без детей.

Только все изменилось, когда пришло письмо из-за границы от человека, который назвался ее двоюродным дедом – родным братом умершей бабушки. Он эмигрировал после Второй мировой войны. И смог сколотить огромное состояние. А вот наследников иметь не мог. И ему удалось из близких и дальних родственников найти на исторической родине только Елену – внучку своей родной сестры.

К тому времени Виктор уже стал директором завода. И в деньгах их семья не нуждалась. Но та заграничная поездка, когда они навестили двоюродного дедушку, произвела на мужа Елены неизгладимое впечатление. И будущее наследство не могло быть лишним в любом случае.

Но когда выяснились условия его получения, то Елена снова почувствовала себя глубоко ущербной женщиной. Дед требовал, чтобы у Елены непременно был ребенок, причем, свой, а не усыновленный. Его устраивал как мальчик, так и девочка. И это требование он прописал в завещании.

В это время в стране начали создавать совместные предприятия с иностранными инвесторами. У Виктора были большие планы, интересные проекты, которые он мечтал воплотить в жизнь. Наследные деньги прямо просились в руки, в том числе для этих целей.

Саму Елену больше всего привлекала вилла в Италии ее девяносто трехлетнего деда. Вот где ей хотелось проводить побольше времени! Она влюбилась в это место с первого взгляда. Это было сильнее, чем страсть к мужчине. И это стоило того, чтобы вернуться к «детской» теме, закрытой супругами несколько лет назад.

Елена сама и завела разговор о том, чтобы найти суррогатную мать. Виктор тут же разыскал своего давнего приятеля Михаила Вешенкова, который стал успешным гинекологом и даже открыл собственную клинику. Разумеется, он был крайне заинтересован в деньгах, поэтому ухватился за эту возможность обеими руками.

Только Елена совсем не предполагала, что ей предстоит испытать, прежде чем из ее тела будет извлечен биоматериал. Гормональная стимуляция сильно отразилась на ее самочувствии. И она поклялась, что больше никогда не согласится на подобную процедуру.

Найти суррогатную мать в то время было не так просто, как сейчас. И это могло затянуться на долгое время. А дед вполне мог и переписать завещание. Мало ли что взбредет в голову человеку его возраста.

Но Вешенков очень вдохновился. Ему и самому хотелось получить подобный опыт. Он ринулся в бой. И вскоре нашел подходящую женщину. Не идеальная кандидатура – она показалась Елене по меньшей мере странной, но выбор был крайне ограничен, как и сроки.

Первая попытка оказалась неудачной. Ни один из подсаженных эмбрионов не прижился. На повторную процедуру странная женщина не согласилась. Вешенков достаточно быстро нашел еще одну кандидатуру. Но и здесь случился провал.

Елена впала в депрессию. Ее биоматериал был на исходе. А сколько еще понадобится попыток, чтобы достичь желаемого результата? Поэтому, когда Михаил познакомил их с очередной женщиной, готовой стать суррогатной матерью для их будущего ребенка, Елена не сильно рассчитывала на успех.

Она лишь формально присутствовала при договоре, который не имел никакой юридической силы. Еще больше возникло сомнений в успехе, когда женщина заявила, что настаивает на подсадке лишь одного эмбриона. Шансы приближались к нулю.

Но в итоге все сложилось успешно, хотя сценарий пришлось сильно изменить. И об этом вспоминать даже наедине с собой Елене было неприятно и больно. Дальше ей пришлось изображать беременность все девять месяцев. Они регулярно отправляли фотографии деду. А он потирал руки в ожидании наследника.

Во время родов суррогатной матери Елена находилась в соседней палате. Она не хотела присутствовать при появлении на свет этого ребенка. Виктор и вовсе был в отъезде. Он приехал на следующий день. Тогда они и забрали малыша.

И вот теперь Алексей хочет знать какую-то правду. Зачем? Разве плохо ему жилось все эти годы? Да и потом кого сейчас можно удивить тем, что ребенок появился на свет таким путем? Стоило бы просто принять этот факт и жить дальше. Зачем он вздумал копаться в истории своего рождения? Тем более сейчас, когда Елена осталась одна, без мужа, без его поддержки.

***

По дороге в аэропорт Алексей размышлял над тем, зачем он вообще решил приехать к матери и что хотел от нее услышать? Какой странный это был порыв! Ведь изначально он хотел поговорить с Татьяной Максимовной.

Но решив вопрос с ремонтом кровли ее дома, он так к ней и не приехал. А сразу отправился к матери в Италию. Чтобы узнать что? То, что он родился с помощью суррогатной матери? Теперь он это знает наверняка. Может, поэтому родная мать так и не смогла его полюбить? Может, именно поэтому она всегда была с ним холодна?

И с чего он взял, что суррогатная мать сможет восполнить эту возникшую в раннем детстве и сопровождающую его всю жизнь пустоту в душе, эту эмоциональную дыру, которая требует заполнения материнской любовью?

Татьяна Максимовна получила деньги, смогла вылечить свою дочь, видимо, как раз с помощью этих средств. Все – ее миссия в его судьбе окончена! Зачем теперь у нее что-то узнавать? Не стоит с ней больше встречаться!

Но когда самолет приземлился, Алексей все равно решил поехать в тот самый город, где он появился на свет. Он хотел поговорить с еще одним человеком, участником той истории, связанной с его зачатием.

Доктор Вешенков встретил Алексея в своем огромном кабинете.

– Располагайся, Лешенька! Искренне рад тебя видеть!

Михаил Петрович суетился, усаживая дорогого гостя. Им тут же принесли чай и пирожные.

– А, может, хочешь что-то покрепче?

– Нет, Михаил Петрович, спасибо! Я хотел с вами поговорить.

– Надеюсь не о том, что ты решил не следовать традициям своего отца и откажешь в спонсорской помощи нашей клинике? – стараясь быть веселым, но все-таки с нескрываемым напряжениям поинтересовался Вешенков.

– Нет, Михаил Петрович. Пусть вас не волнует этот вопрос. Все останется по-прежнему.

– О, спасибо, Алексей дорогой! Для меня это очень важно. Мы ведь с твоим отцом давние друзья. Так жаль, что его уже нет с нами!

Доктор тяжело вдохнул.

– Тогда, о чем же ты хотел поговорить? Слушаю тебя внимательно! И готов оказать любую помощь, какая от меня может зависеть.

– Я узнал, что меня выносила и родила суррогатная мать.

Вешенков подавился чаем и закашлялся.

– О, прости, дорогой! – он схватил салфетку, пытаясь унять приступ кашля.

Он быстро справился. Но лицо его стало красным.

– Чувствую, что в этом чае какой-то аллерген! – он вдохнул и выдохнул уже свободно. – Да, ты прав – твоим родителям действительно понадобилась помощь суррогатной матери, чтобы ты смог появиться на свет. Они готовы были на все ради тебя! Это стоит ценить, Алексей!

– Я хотел вас спросить, – казалось, не обращая внимания на слова доктора, продолжил гость, – чей биоматериал был использован? Моих родителей или донорский?

– Вот какой вопрос тебя волнует! Но ты же понимаешь, что это врачебная тайна!

– Михаил Петрович, вам уже не стоит ничего от меня скрывать. Мой отец умер.

– Но твоя мама жива! И я не могу тебе ответить на твой вопрос, даже если ты будешь сильно настаивать!

– Жаль, а я очень надеялся на вашу помощь.

На самом деле Алексей не рассчитывал получить ответ на свой вопрос от Вешенкова. Он предвидел, что ему придется действовать иначе. Поставить точку в этой истории могла лишь генетическая экспертиза. Он нашел волос покойного отца среди бумаг на его столе. А мать обронила свой волосок, когда она уходила после завтрака, во время которого они поссорились.

***

После того, как строительная бригада починила крышу дома, Татьяна Максимовна ждала, что приедет Алексей Воронков. Он говорил, что хотел что-то выяснить. Она ждала этот разговор и боялась его. Сама она хотела увидеть фото отца Алексея, чтобы точно знать, что она не ошиблась. Но сердцем чувствовала, что ошибки быть не может.

Однако Алексей не приехал ни в этот день, ни на следующий. Позвонить ему она не решалась. Не звонил и он сам. Она пыталась рисовать, но получалось все не то и не так.

Однажды утром, чтобы отвлечься, Татьяна Максимовна надумала испечь пирог. К тому же, если Алексей все-таки приедет хотя бы в этот день, то будет чем его угостить.

Она включила любимую музыку – вальсы Штрауса, разморозила вишню и достала другие продукты, необходимые для приготовления пирога. И как неизбежность нахлынули воспоминания о суррогатной беременности, которая прошла в этом же доме. Она и тогда занималась привычными делами, пока в ней рос и развивался чужой ребенок.

Она твердила себе всю беременность, что носит чужого ребенка, что с ним ей предстоит расстаться. Только к моменту родов она все равно ощущала его своим, родным, и ей невыносимо больно было с ним расставаться.

Татьяна не могла забыть, вычеркнуть из памяти те чувства, которые она пережила, когда держала на руках новорожденного малыша. Она знала, что его заберут навсегда через несколько минут или часов – ей не сказали, просто выполнили ее просьбу – и дали в руки это маленькое чудо.

А потом его нужно отдать родителям. И это невозможно изменить. Она готовилась к этому расставанию девять месяцев, пока вынашивала малыша. Но в тот момент она ясно поняла, что не готова его отдать, что это ее ребенок, несмотря на чей-то чужой биоматериал.

Они были одним целым эти месяцы. Она нужна ему. А он нужен ей. И никто не сможет ее заменить. Выбор, который она сделала девять месяцев назад, больше не казался ей правильным. Она снова и снова возвращала себя к мысли о том, что смогла помочь своей дочери встать на ноги, снова научиться ходить, бегать, танцевать. Но что если был еще какой-то другой путь ее выздоровления? А не вот этот, когда сердце готово разорваться на части!

Нет, не было другого пути! – твердил здравый смысл. Она получила, что просила. Теперь надо выполнить договор! Но сердце не хотело отпускать этого малыша! И судорожно придумывало план побега.

Что если прямо сейчас собраться и сбежать вместе с ребенком? Алена уже спасена – операция сделана и реабилитация пройдена, теперь только занятия на тренажере. А это просто! Она могла жить вместе с двумя детьми!

Но разум возвращал ее к реальности и вопрошал: где жить и на что? Долг за дом еще не выплачен и доходов у нее по факту практически нет! Зато есть договор! И Воронковы свою часть почти выполнили, настала ее очередь.

Когда медсестра забрала ребенка и унесла его из палаты, у Татьяны будто вырвали кусок души. Она зашла в душевую, включила воду и зарыдала. Она не надеялась, что когда-нибудь сможет сама себя простить. Все эти события навсегда изменили ее жизнь.

Погрузившись в воспоминания, она не заметила, как с одной стороны слегка подгорел пирог. Она достала его из духовки и заплакала. Конечно, не из-за сгоревшего пирога по ее щекам бежали слезы. Она сейчас будто заново пережила тот мучительно болезненный день.

Сквозь слезы она увидела, как вошел Алексей.

– Что случилось?

Его голос встревоженный и участливый вызвал еще больший поток слез. Молодой человек обнял Татьяну Максимовну и положил ей голову на плечо.

– Мальчик мой, – шептала она, гладя его по голове.

– Ты уже знаешь? Ты догадалась?

Он отпрянул от нее и посмотрел в глаза, полные слез.

– Ты ведь поняла, кто я? И кто ты для меня?

– Да, я твоя суррогатная мать. Я выносила и родила тебя. Об этом ты хотел со мной поговорить?

– Да!

Они сидели на диване, держась за руки.

– Прости, Алешенька, пирог пригорел, – извинялась Татьяна Максимовна.

– Все равно очень вкусно! Я знаю.

– Тогда ешь, – она улыбалась, не сводя с него глаз.

– Я не знаю, как мне теперь тебя называть, – растерянно проговорил он.

– Я мечтала стать твоей матерью, когда носила тебя под сердцем, и еще сильнее, когда ты родился.

– Значит – мама? Можно так тебя называть? – смущаясь, спросил Алексей.

– Буду счастлива!

– Алена знает о твоем суррогатном материнстве?

– Нет. Теперь я смогу ей сказать.

– Я не знаю, как простить родителей…

В голосе Алексея звучали горечь и злость.

– Но они ни в чем не виноваты! – возмутилась Татьяна Максимовна.

– Особенно мать не могу простить! – словно не слыша ее, продолжал он.

– Ты не можешь ее осуждать! Она очень хотела, чтобы ты родился. Ты не знаешь, через что ей пришлось пройти, чтобы появилась надежда беременности. Я была третьей суррогатной матерью. С двумя попытки оказались неудачными. А мое условие было слишком категоричным. И все-таки она согласилась.

– Что за условие?

– Только одна попытка. Только одна оплодотворенная яйцеклетка. Это практически ничего. Сейчас бизнес, связанный с суррогатным материнством, поставлен на широкую ногу. Тогда это было почти подпольно. Найти суррогатную мать было непросто.

– Почему же ты согласилась? Из-за Алены?

– Да, я пошла на этот шаг ради дочери. Ей нужна была операция и послеоперационная реабилитация. Деньги нужны были такие, каких мне не заработать. И нигде не найти. А мой муж погиб, как я тебе говорила. Алена на тот момент уже перенесла две операции. И оставалась инвалидом, прикованным к креслу.

Решение мне далось нелегко. Я молилась и просила у Бога только одного: если Ему угодно, пусть эта беременность случится, а если не угодно, то… Врач сказал, что нужно чудо. И оно произошло. Ты поселился во мне! Я верила, что это Божья воля. Ты выбрал мое тело своим временным домом. Именно так я говорила тебе. Я все время разговаривала с тобой. Говорила, что скоро ты увидишь своих настоящих родителей. А мое тело – твое временное пристанище. Я уговаривала и себя… Но я не думала, что будет так больно расстаться с тобой…

Татьяна Максимовна снова заплакала.

– После твоего рождения тебя практически сразу же забрали. Я вернулась домой с ощущением, что у меня отняли что-то важное и дорогое. Как будто я лишилась части себя. Только хлопоты, связанные со здоровьем Алены, переключили меня… Все расходы оплатил твой отец. Мы больше не виделись с ним никогда. Но он еще в течение года пересылал мне ежемесячно значительные суммы. Это было сверх нашего договора. Но тогда я ему была благодарна.

Мы с Аленой жили вдвоем, работы у меня поначалу не было вообще. Потом дочку определила в детский сад, а сама устроилась преподавать в художественную школу. И за тот год, пока я принимала помощь твоего отца, смогла скопить некоторую сумму, которая нам позволила нормально жить. Я написала Виктору в письме, что он больше не обязан мне помогать, что у меня есть работа. Я хотела спросить о тебе, но не решилась. Ответа я все равно не получила. И денежные переводы перестали приходить. Так ваша семья ушла из нашей с Аленой жизни.

Та операция и реабилитация в Швейцарии практически полностью поправили здоровье дочери. Мы купили тренажер, на котором она занималась еще несколько месяцев. А потом и вовсе забыла о своем недуге. Я старалась не переусердствовать в опеке. Это было сложно. А с мыслями о тебе ходила в церковь.

Мы с Аленой несколько раз ездили в монастырь. Я молилась и о ее здоровье, и о твоем. А еще просила Бога когда-нибудь тебя увидеть. Я дала Богу обет, что не выйду замуж, пока не встречусь с тобой, а взамен просила здоровья Алене и тебе. Я держу свое обещание. И вижу, что Господь принял мой обет: и дочь, и ты в добром здравии.

– А ты знаешь, кто моя биологическая мать?

Татьяна Максимовна удивленно взглянула на Алексея.

– Елена Воронкова, жена Виктора. Она твоя биологическая мать.

– На самом деле нет. Я сделал ДНК-тест. И она не моя мать.

– Вот как! А отец?

– Тут все в порядке.

– Милый мальчик, я была уверена, что Елена – твоя биологическая мать.

– Понимаешь, почему мне так обидно и больно: она никогда не любила меня! И теперь я знаю причину! Я не ее сын! Я не имею к ней абсолютно никакого отношения! Как и она ко мне!

– Ты не прав, мой милый, она воспитывала тебя и любила тебя, как могла. Я думаю, что она дала тебе всю свою материнскую любовь, на какую она была способна. Не суди ее строго. Просто она такой человек.

***

Елена сидела на террасе и потягивала через трубочку мартини из бокала. Она сбилась со счета, сколько раз подливала свой любимый напиток из бутылки. Только теперь она смогла немного расслабиться и успокоиться.

Несколько дней после отъезда Алексея Елена пребывала в депрессивном состоянии. Привычные занятия не доставляли прежнего удовольствия. Теперь был шанс поставить все на свои места. Любимый шезлонг, любимый вид на море, любимый напиток…

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Она поморщилась, увидев, что звонит Алексей. Только что ей удалось обрести былое умиротворение и душевное равновесие, и снова он звонит! Елена все-таки решила ответить, хотя был велик соблазн проигнорировать этот вызов.

Ну что хорошего она сможет от него услышать? Очередную порцию упреков? А вдруг извинения, что уехал, не попрощавшись?

– Ты хочешь извиниться? – после приветствия спросила она.

– Да, ты права. Извини!

– Ты прощен! – она улыбнулась. – Больше не винишь меня за то, что появился на свет немного иначе, чем большинство других детей?

– Нет смысла в подобных обвинениях.

– Вот и славно! У тебя больше нет вопросов?

– Есть, раз уж ты спросила, – он сделал паузу. – А ты знаешь, кто был донором женского биоматериала?

– Что?

Елена уронила бокал, и он разбился на множество осколков.

– Ты хочешь сказать, что сомневаешься в том, что я твоя биологическая мать?

– У меня нет сомнений. Это не ты.

– Ах, вот как! Ты проверил!

– Так тебе известно, кто?

– Как же я устала от этого всего! – воскликнула Елена. – Я старалась быть… Понимаешь, я всю жизнь старалась быть хорошей матерью! Из кожи вон лезла, но все равно не дотянула. Сын мною не доволен! И хочет знать, кто же смог бы воспитать его лучше, полюбить его больше! Но дело в том, что ты уже не мальчик, а взрослый мужчина! Только не хочешь это принять! Тебе хочется найти идеальную маму вместо той, что у тебя была всю жизнь! Да только кем бы ты был с ней? Что она смогла бы тебе дать? Она своей дочери помочь не могла без наших с твоим отцом денег! Так и остался бы ребенок инвалидом, если бы Вешенков ей не предложил… Да и кто сказал, что ты ей был нужен? Ведь она тебя родила для нас!

– О ком ты говоришь? О Татьяне Николаевой? Она была и донором, и суррогатной матерью?! Ты это хочешь сказать?!

– Милый мой сын, хоть тебе и не нравится им быть, к сожалению, мой биоматериал оказался бракованным. А ты был зачат естественным путем!

– Отец и Татьяна были любовниками?!

– Нет, их связь была короткой, однократной, если можно так выразиться, лишь для зачатия тебя. И я сама благословила отца на этот шаг… Думаешь, мне было легко?! – закричала Елена и услышала короткие гудки.

Хмель от мартини тут же улетучился. Она обошла осколки и направилась в дом, повторяя вслух:

– Что я наделала? Зачем я ему это сказала? Что я наделала?

***

Вешенков говорил, что яйцеклетки Елены как будто сопротивлялись оплодотворению. Но даже когда это удавалось, эмбрионы отказывались приживаться у суррогатных матерей. Ее организм в целом, как и отдельные его части, сопротивлялся материнству.

Когда Вешенков сообщил эту настоящую причину двух неудачных попыток с суррогатными матерями, Виктор предложил прекратить дальнейшие попытки. Но ни Михаил, ни Елена с ним не согласились. Они не захотели отступать. И Вешенков предложил, как он выразился, нестандартный и прямой путь.

– Нашу проблему легко решит обычный половой акт. Организм Татьяны в данный момент идеально готов к зачатию. Остальные как бы «процедуры» в клинике будут просто инсценировкой для нее.

– Нельзя ли использовать биоматериал Виктора, а не прямой контакт? – спросила Елена, ошарашенная таким предложением.

– Ну если вы считаете Татьяну законченной дурой, то да, можно и попробовать. Но эти процедуры выполняются по-разному. И если не сейчас, то возможно позже она догадается, что манипуляции были не такими. И как потом будем объясняться?

– Но она же поймет, что после полового акта, если он случится, также возможна беременность естественным путем.

– Следует инсценировать еще и предохранение, – не моргнув глазом, заявил доктор.

– Вы вообще себя слышите? – возмутился Виктор. – Как я по-вашему должен соблазнить молодую женщину, недавно потерявшую мужа?

– Ты справишься! – заверил Вешенков без тени улыбки.

Они не называли это обычным обманом суррогатной матери, которая по сути вынашивала и отдавала собственного ребенка, даже не подозревая об этом. Они находили другие слова и оправдания своему плану.

Елена удивилась, что поначалу не испытала ни ревности, ни чего-либо подобного. Она отнеслась к близости своего мужа и Татьяны, как к необходимому и единственно возможному пути для достижения их цели. Она даже давала советы, как лучше соблазнить молодую женщину!

Но все «прекрасные» чувства ее вскоре догнали. Когда Виктор задержался тем вечером дольше обычного, она поняла, что все происходит как раз в этот момент. Оглядываясь назад, она не могла теперь понять, как вообще на такое согласилась. И ради чего? Ребенка она никогда особо не хотела. Ах, да! Вилла дедушки на итальянском побережье! И это того стоит?

Вернувшегося мужа она встретила в слезах, упрекая в том, что он даже не попытался ее переубедить. Они впервые страшно поссорились.

– Тебе понравилось? Она лучше, чем я? – кричала Елена, рыдая.

– Ты же сама этого хотела!

Виктор схватил ее за плечи и сильно встряхнул.

– Я это сделал ради нас!

Елена опустилась на пол.

– Мне так больно, любимый! Какая я дура! Я хочу все вернуть назад!

Виктор утешал ее всю оставшуюся ночь. Но они оба понимали, что назад дороги нет. Все девять месяцев беременности они не забывали о том, что произошло. А потом Алексей стал живым напоминанием той единичной близости мужа с другой женщиной.

Прошли годы. И Елена, насколько смогла, привыкла к ребенку и своей материнской роли. Но иногда, взглянув на мальчика, она вспоминала, что ей пришлось пережить ради его появления на свет. Но она также помнила, что это навсегда должно остаться тайной. И теперь под действием мартини она все выболтала Алексею!