Текст книги "Плацебо"

– Вернее сказать, – захихикала Нула, – поплыли! Две минуты на принятие решения. Шлюпка – вот этот круг, – указала она на синий круг, нарисованный на полу, – вам нужно успеть в нее забраться…

Вальтурис включил «шум моря» и направил софиты на первую команду.

Луна, Вита, Импер, Глория, Кукумерис оказываются в «левой» команде. Они переживают шторм первыми.

– Ну, ясное дело, так не пойдет, – начала Флор, – не можем же мы кого-то выкинуть!

– Да-да, дело говорите! – поддакнул Кукумерис.

– И я за, – согласилась Луна.

– Очень жестокое задание, – отметил Вита.

– Да ладно вам. Задание есть задание, можете размышлять, а я тем временем в круг. Мне будет вас не хватать, всех люблю, но свой задок мне дороже, – заявила Глория и невозмутимо прошла мимо команды и встала в круг.

– Я, пожалуй, согласен, – сказал Импер и спустя мгновение присоединился к Глории.

– Ну, давайте думать. Времени мало. Нам нужно каким-то образом спасти всех, – выразила общую мысль Луна.

– Может, кто-то из наc превратится в Нептуна и спасет всех? – предложил Вита.

– Отличная мысль! – поддержала его Луна.

– Идиоты, – Глория хлопнула себя ладонью по лбу и переглянулась с Импером.

– Я шнаю! Шнаю! – Кукумерис потирал влажные ладошки и топал ногами, – нам надо выбрать того, кто лучше всех плавает, – он поплывет за шлюпкой, а потом, когда устанет, поменяемся.

– Осталось 30 секунд, – поторапливает Нула.

– Я останусь, – говорит Вита, – лучше утонуть, чем провести неизвестно сколько времени в маленькой лодчонке с четырьмя незнакомцами. Я же, – Вита потирает переносицу, – деревья люблю, людей – нет.

Его никто не переубеждает. Времени мало. Луна и Кукумерис перебираются в синий круг.

– Что за дурное самопожертвование, – ворчит себе под нос Импер, – дурное абсолютно!

Гудит сирена.

Конец игры.

Фатус, Долор, Соул, Видея, Флор оказываются во второй команде.

Вальтурис включает «шум моря», добавляет немного «песен китов» для драматичности. Довольно улыбается, потирает свеженарощенные усы.

Долор и Соул берут инициативу на себя:

– Ясно одно, – говорит Долор, – в шлюпке должны остаться самые сильные, мы не знаем, куда нас прибьет, может, и на дикий остров, в любом случае нужны мужчины и те, у кого есть опыт выживания в экстремальных условиях. Очевидно, что Фатус, Соул и я остаются. Напоминаю: я чистильщик по профессии, если кто не знает, но умею не только трупы благовониями обмазывать, но и лечить живых. Я нужна вам, – не дожидаясь ответа, Долор берет Соула за руку и тащит в синий круг. Фатус следует за ними.

Никто не возмутился. Все, кто могли бы быть против, уже находились внутри синего круга.

– Хитро! – шепчет Нула Вальтурису. Вальтурис снимает и надевает деревянное кольцо на безымянный палец. Он сосредоточенно о чем-то размышляет.

– Флор пригодится, знает толк в травках, – внезапно вступается за девушку Соул. Говорит небрежно, но твердо.

– Я не умею плавать! – начинает паниковать Видея. – Я тоже знаю растения! К тому же, отлично готовлю! У меня хорошие организаторские способности. Я буду готовить, я самая опытная из вас… Мы с вами будем отличной командой на этом острове…

– С чего ты взяла, что это вообще остров? – перебила ее Долор. – Потому что я так сказала? Какой с тебя толк, если ты только повторяешь за другими? У тебя нет ни своего мнения, ни мозгов, чтоб это скрывать.

– Я утону, – взмолилась Видея, – утону, а я могу быть полезной!

– Да ты даже цвета не можешь различить, – рассмеялся Соул. – Я за Флор.

– Мы обе остаемся в шлюпке, – воскликнула Флор, – а вы все – бурые, как собачий корм, как застиранный ковер, как климактерическая женщина, вы доплывете на свой остров или не остров, но так и останетесь бурыми. Море не смывает краски, море вымывает оттенки, остаются чистые цвета, в вас ни грамма чистого цвета, в вас…

– Заткнись, – Долор зевает, – я понимаю, что ты хочешь заработать хороший рейтинг, и все дела, но эти твои «о, я такая странненькая – цветы в волосах» уже утомляют…

– Это ты заткнись, – перебивает Соул, – нет времени на доморощенный психоанализ.

– Ты мне это говоришь? – вспыхивает Долор. – Серьезно? Она только что чесала полчаса про то, что мы бурые, как выделения ее мамаши или что-то в этом роде!

– Я за Видею, – встревает Фатус, слова вылезают из его круглого рта и застревают между вторым и третьим подбородком. Ему приходится повторить громче: – Я за Видею! Мы бы с ней поладили, – подмигнул.

– Один голос против трех, – подытожила Долор, – извини, мамаша, обойдемся без тебя.

Пронзительно визжит сирена.

Конец игры.

– Кто-то утооонууул, – издевательски пропела Долор, – ая-яй!

Нула становится между двумя командами, расстегивает оранжевый комбинезон, ждет, пока ткань опустится к ногам, делает шаг, элегантно выбирается из джинсового плена. Остается в голубом боди, на животе отпечатан фиолетовый краб – лого Seahi.

Включается музыка, режим «отрыв», Нула вертится в разные стороны, как уж на сковородке, демонстрируя свои идеальные бедра и ноги.

– Без, – говорит она и поднимает правую руку.

– Угле, – поднимает левую руку.

– Водная, – скрещивает руки.

– Диета! – раскрывает руки и имитирует движение волн.

Вальтурис делает шаг вперед, оценивающе смотрит на Нулу и чеканит:

– «Seahi – свежезамороженные морепродукты без углеводов! Хранятся до двух месяцев! Скажи привет морю и пока углеводам!»

На экране появляются титры:

Следующее задание продемонстрирует такое явление, как несоблюдение чужих границ и чувство вины.

Тот, кто хочет быть виновным, – всегда найдет причину.

Пустая комната, посреди которой стоит стол, заваленный черной бумагой, красный барный стул и вельветовое кресло, в котором сидит Вальтурис. Включен музыкальный режим «веселье».

– Спи, мое солнце, усни, – напевает Вальтурис себе под нос и качает на руках куклу, одетую в нарядное платьице.

Заходит Вита.

– Эта кукла – самое хрупкое и трогательное воспоминание о моем детстве, – говорит Вальтурис и снижает голос до шепота, – и о моей матери, которая родила меня, несмотря на боль. Представьте себе, операцию не делала… Странная причуда, но трогательная, не иначе, – делится Вальтурис, – я играл с этой куклой, сколько себя помню. Кукла моя не очень прочная, будь с ней осторожен, все-таки она уже старушка, ей давно за пятьдесят. Представь, что она – твоя кукла, а не моя. Твой лучший друг. Твой единственный друг. Что бы ты сделал? Как бы провел с ней время? Открой свое сердце. Впусти в него энергию любви.

(В зале послышались охи умиления.)

Вальтурис усадил куклу на стол. Вита долго смотрел на нее и молча гладил по волосам.

Следом за ним вошел Кукумерис, он подарил кукле мятый цветочек, который носил в кармане, Флор попросила сигарету и завороженно наблюдала за тем, как колечки дыма путаются в светлых кудряшках ее «лучшей подруги», потом надела ей на шею одну из своих фенечек.

– Каждая что-то значит для меня. Нет пустых. Я не ношу украшения просто так, все они напоминают мне о себе. И эта фенечка олицетворяет любовь, – объяснила Флор.

Долор расхохоталась и спросила:

– Ну что, подруга? Мы всех переживем.

Взяла со стола ножницы и отрезала кукле локон. Она провела по лица у куклы большим пальцем, и ее собственное лицо исказилось в подобии улыбки.

– На память, – объяснила она.

У Вальтуриса дернулся правый глаз, но он промолчал.

Соул пожал плечами:

– Эта кукла правда красивая. У меня кукол не было. Не знаю, хорошо это или плохо, – заявил он, – я ничего не чувствую по этому поводу. Я бы не хотел ее нарисовать, она неживая и все-таки нет, некрасивая. Для красоты нужны изъяны, – Соул задумался, – пойду я, нечего сказать, прости.

Когда Видея зашла в комнату, Вальтурис напевал: «Крошка моя, ты отправишься к звездам, и там будешь самой красивой, самой-самой красивой».

Видея застыла на месте, правое плечо дернулось назад, будто хотело увести ее из этой комнаты, Видея сделала шаг навстречу Вальтурису. Села на стул.

– Эта кукла вместе со мной с самого детства, представьте, что она ваша. Представьте, что она ваш единственный друг, – объяснил Вальтурис, – единственное существо, которому есть до вас дело.

Видея рассматривала куклу. Надо же, как живая. Светло-русые локоны, зеленые глаза, две родинки на левой щечке. Лимонное платьице…

– Что бы вы хотели сделать? Может быть, обнять куклу?

Видея опустила глаза.

– Эта кукла невероятно дорога мне, – продолжал Вальтурис, – когда мне… не так радостно, как обычно, я беру ее на руки и…

Кукла сидела на столе и смотрела прямо на Видею, ее розовый рот изогнулся в легкой улыбке.

– Ну же, что вы, – подбадривал Вальтурис.

Трясущимися руками Видея приподняла ее со стола, чтоб приблизить к себе, обнять, но кукла вмиг разлетелась на мелкие кусочки.

Сквозь удивление, непонимание, растерянность, прежде, чем ее собственные мысли, Видею настиг взгляд Вальтуриса. Она не посмела сдвинуться с места.

– Моя… любимая кукла! Вы ее… уронили, – медленно проговорил он. Больше не сказал ни слова, только смотрел на Видею и качал головой.

В комнате становилось невозможно – душно, беспокойно, тесно.

– Вы успели ее полюбить? – отстраненно спросил Вальтурис. – Успели вложить что-то свое…

– Да… я… – запинаясь, начала оправдываться Видея, – я любила ее…

– И что же? – язвительно спросил ведущий. – С тем, что вы любите, всегда происходит такое?

Подбородок Видеи задрожал.

– Я… случайно. Мне так жаль…

– Всегда разбиваете то, что любите?

– Мне так жаль…

– Идите, – снисходительно взмахнул рукой Вальтурис. – Идите уже!

(В зале раздался неодобрительный гул: «Она не взяла ответственности за свой поступок!», «Не вела себя как взрослый человек», «Какая растяпа!»)

В комнату вошла Глория. Вальтурис сидел с новенькой куклой на коленях и читал ей сказку: «А потом девушка стала хозяйкой фермы, купила себе большой дом, большой шкаф для всех своих нарядов и красивый зеленый самолет. Каждый раз, когда она смотрела на то, что у нее было, – она становилась самой радостной в своем квартале».

Глория заулыбалась:

– Прекрасная сказка.

– Это моя любимая кукла, – начал Вальтурис…

– Хотела бы я оказаться на ее месте, – мечтательно проронила Глория.

– Мой самый близкий друг, она у меня с самого детства… Представь, что она дорога тебе, так же, как и мне, – с этими словами Вальтурис снова усадил куклу на стол. – Что бы ты сделала с ней?

Глория взяла куклу, посмотрела на Вальтуриса и со всего размаху швырнула ее о стену. Кукла разлетелась вдребезги.

Вальтурис ошарашенно смотрел на девушку.

– Ну… – развела руками Глория, – одной конкуренткой меньше, – и подмигнула Вальтурису.

– Это мой друг… это очень дорогая для меня вещь, – растерялся Вальтурис.

– Друг или вещь! Вещь или друг… Да перестань! – воскликнула Глория и погладила ведущего по лысой голове. – Большие мальчики должны играть с большими куклами…

– Достаточно! – взревел Вальтурис. – Задание окончено!

(В зале – хихиканье: «Молодец!», «Какая молодец!»)

Экран гаснет. Снова вспыхивает.

– 7-2-5 – звоните сейчас и заказывайте чай для похудения. Ограниченный выпуск. Две чашки чая в день, и можете забыть о спорте!

– Я пью этот чай, – признается Вальтурис, – и как видите… выгляжу…

– Великолепно! – на сцене появляется Нула. – Итак, следующее задание продемонстрирует нам, как бороться с плохим настроением. Не нужно с ним сюсюкать, лучше зарядить ему дубинкой по макушке.

– Ура! – послышалось из зала.

– Уверен, нет надобности объяснять, что значит веселье? – обращается к участникам Вальтурис. – Прямо сейчас к нашему Санаторию подъедет прекрасный прогулочный вертолет, и мы поедем туда, где вы забудете обо всех своих проблемах.

– Туда, где жизнь напомнит вам: я интересна! – добавила Нула.

Е. раздал каждому участнику листики с текстом.

– Вы знаете, что делать, – Вальтурис взмахнул рукой.

Все запели Гимн Радости: «Аллилуйя, славься мир. Благоденствие и счастье!»

Участники вошли в сверхзвуковой вертолет «Вайлд», леопардовой окраски, заняли свои удобные кресла от фирмы «Кристалл», у каждого на столике перед сиденьем красовался рюкзак с вышитым красным крестом на переднем кармане. Внутри был термос, сэндвичи, гигиеническая помада «Блик», набор для полета, памперсы. В салоне играла музыка, кто-то поставил на режим «приключения».

– Не забудьте пристегнуться, – объявляют колонки, – дорога к Драйву лежит через Драйв!

Взволнованный шепот: «Драйв», «В самом деле, вот это сюрприз» был снесен порывом ветра.

– Окна закрываются. Свет выключается.

Колонки предупреждают: «Пытаться заглянуть за ролеты – опасно для вашего зрения! Путешествие начинается. Надевайте капы и наушники».

Колеса «Вайлда» скребут хромированную блестящую поверхность серпантина, и он взмывает вверх у подножия искусственной горы, созданной для приманивания дождей. Вертолет вибрирует, загораются зеленым циферки на персональной панели пассажиров: «До окончания полета осталось 20 минут, вы можете выпить кислородный коктейль и насладиться аудиокнигой «Как быть счастливым» – новинкой от Министерства благоденствия. Для прохождения сверхзвукового барьера рекомендуется соблюдать тишину».

Виднеется бронированное око «Вертикального города», «Вайлд» летит, не сбавляя скорости, и за секунду до столкновения железная пасть открывается, встречая вертолет приветственной синхронизацией и установкой обновлений.

Вертолет приземляется, колонки благодарят пассажиров за полет.

Операторы, Вальтурис и Нула выходят первыми, вслед за ними на огромной черной плоскости, напоминающей формой виниловую пластинку, оказываются участники.

Нула и Вальтурис подходят к терминалу оплаты билетов, Вальтурис прикладывает радомер к электронному окошку. Спустя секунду из терминала вылезают единые билеты. Вот и все. Теперь от «Драйва» их отделяет две минуты тридцать четыре секунды и сто пятнадцать километров.

Голубая труба «гиперпетли» появляется ровно по расписанию. Дважды вскрикивает Видея, Луна бледнеет, Флор чересчур сосредоточенно теребит плетеный браслет на запястье, Кукумерис закрывает уши руками. Остальные безучастно смотрят в окно. Сразу понятно, кто мог себе позволить частые посещения сюда, а кто – нет.

Гиперпетля выплевывает пассажиров у центрального входа в «Драйв». Неоновый город встречает огненно-красными взмахами железных синусоид.

– Сегодняшнее посещение «Драйва» покажется многим из вас непривычным, – начинает Нула, – не будет индивидуальной карты, более того, вообще не будет карты. Маршрут составили мы.

– Но это же бред, – перебивает Соул, – как тогда понять, какие аттракционы нам больше всего сейчас понравятся? Так можно годами тут торчать. Кататься на утках или вроде того. Бред полный.

– Мы понимаем ваше удивление, – вступает Вальтурис, – но сегодня мы нарушим привычные устои! В самом деле, индивидуальная карта формируется на основании вашей активности в Смайле, рейтинге, работе, биографии – не мне вам объяснять. Парк показывает каждому из нас лучшее, что у него есть, чтоб мы могли обрести себя. Но сегодня мы не ищем лучшее, мы не ищем себя. Мы уже были собой, когда пришли на шоу… И что же? – Вальтурис снисходительно улыбается. – Кажется, вам было это не по душе? Сегодня вы столкнетесь с главным страхом современного человека – выбором. Выбором между лучшим и самым лучшим. Мы уже составили маршрут, да, но дорогу определяет идущий. Она может закончиться и начаться в любом отрезке пути… Но прежде, чем мы перейдем к сегодняшним заданиям – мы бы хотели, чтоб вы немного отдохнули, насладились красотой здешних мест. Я, к примеру, прихожу сюда не ради «Кокона» и даже не ради «Трясучки», я забираюсь на колесо обозрения и часами гляжу на гигантские секвойи, скалы, водопады… Совсем как настоящие…

– Вальтурис сегодня настроен на… задушевные беседы, – хихикает Нула, – пусть угостит нас по этому поводу сахарной ватой.

– С радостью! – соглашается Вальтурис и поправляет желтую бабочку, немного приспуская узел.

Съемочная группа проходит мимо десятиметрового одноглазого клоуна, рот которого является началом водного лабиринта, останавливается у мини-модели обсерватории. Добродушная розовоглазая девушка, похожая на пуделя, делает сахарную вату в форме облаков.

Набрав пакеты со сладостями, участники отправляются в «пропасть». Стеклянный лифт поднимает на семидесятый этаж. На террасе располагается ресторан, в котором подают два блюда – суп «Прыжок Будды через стену» и рыбу-фугу. Пропасть начинается за столиками, за меню и за опасными яствами. На краю террасы располагаются рельсы, выходящие на десять метров за пределы здания, и несколько вагончиков. Оттуда открывается лучший вид.

– Поверьте, – говорит Нула, – застекленное дно здешнего купола – самое красивое небо из всех, что вам доводилось видеть.

– Знаешь, я побывала здесь впервые в восемнадцать, – признается Луна сидящему рядом Виту, – и никогда не бывала до восемнадцати, представляешь?

– А я всегда боялся «Отрыжки смерти»! – отвечает не менее откровенно он. – Я понимал, что это то, что нужно пережить каждому мужчине. Я знал об этом аттракционе все. Я восхищенно рассказывал своим приятелем, которые еще не бывали в «Драйве», о том, что трасса тянется на 1300 метров, высота составляет 90 метров, а скорость – 130 км в час. Я знал про десять переворотов, две мертвые петли, оптические иллюзии между шестым переворотом и седьмым… Но никогда не катался. Самое ужасное в том, что я вообще-то и не хотел. Но я это не сразу понял. Все-таки, ты знаешь, это грубо для меня, я же, знаешь, куда больше удовольствия получаю от «Бездны». 700 метров над рекой… И не в страхе дело. Когда тебя раскачивают на 112 градусов над горизонтом со скоростью 97 км в час, это тоже страшно. Но у меня от вида дух захватывало. Бесконечный обрыв, бесконечный лес, бесконечная река – и я был бесконечным тоже. А «Отрыжка смерти» – сильно, но безыдейно как-то…

– Безыдейно? – хихикнула Луна.

– Так и есть. Меня, помню, однажды партнерша оставила из-за того, что я отказывался прокатиться в «Отрыжке» и говорил «безыдейно».

– Ого, – удивляется Луна, – а меня никогда не оставляли партнеры, наверное потому, что их и не было толком. Наверное, это странно. Я имею в виду… отношения.

– Для меня более странным было то, что у меня они появлялись, честно говоря.

Луна и Вита замолкают.

Небо выключает звук, небо включает ощущения.

Долор и Глория молча сидят напротив друг друга.

– Сколько там у тебя было партнеров, детка? – вдруг спрашивает Долор.

– Больше, чем волосков, которые появятся над твоей губой, если срочно не начнешь пить гормоны, – шепотом говорит Глория, – я как раз внештатный сотрудник компании «Фемида».

Долор хохочет.

– Эй, остановите шоу. Эта девка здесь самая нормальная, нормальней я еще не видывала. Она везде умудряется не терять сноровку. Как ты тут оказалась? Проиграла кому-то пари?

Глория ухмыляется.

Импер и Фатус отказались кататься, они предпочли отведать рыбы-фугу, клятвенно заверив Нулу, что если она одолжит им доброталонов, родственники Импера отправят ей сотню очков на аккаунт в Смайле.

Видея сидит рядом с Кукумерисом.

– В общем, что надо парк, да? – пытается завязать беседу парень.

Видея молча рассматривает свои пальцы.

– Ну такой, да, шнатный! Я тут-то и не был толком, а говорят, полешно для любого тут бывать. Ну, такой хороший! Шлов нет, да? – не теряет надежды Кукумерис.

– Я ненавижу этот парк, – признается Видея и вздыхает, сжимает кулаки, разжимает. Теребит низ больничной футболки, – да, хороший, наверное, – опомнившись, говорит она, – парк как парк. В наше время все хорошо, все хорошо…

Накатавшись вдоволь, участники спускаются на лужайку, зарезервированную ведущими, садятся на мягкое травяное покрывало (ковролин «СуперГрин», которым тщательнейшим образом покрыто все пространство «Драйва»), расстилают подстилки и начинают трапезничать.

– Мы не просто так выбрали для пикника именно это место, – заявляет Нула, когда сэндвичи съедены, а бутылки с лимонадом опустошены. – Мы с вами находимся в самом старом месте парка, у моста «Фатум». Кроме того, это одна из самых высоких точек. Для следующего задания мы пригласили эксперта, – Нула представила коренастого добродушного мужчину в ярко-малиновом комбинезоне. – Его имя Мортем. Он проинструктирует вас по поводу техники безопасности. Ваша задача состоит в том, чтобы радоваться жизни, отпустив все свои неурядицы. Важно понять, что во многом наше настроение – сознательный выбор. Поэтому вы не просто усядетесь в кабинку и получите всплеск адреналина, вы совершите сознательный выбор. Как вам хорошо известно, во время нашего шоу мы не пользуемся радомерами, но сейчас каждый из вас наденет аппаратик, и вы прыгнете с моста с веревкой, а после прыжка – проследите динамику. Мы хотим, чтоб вы осознали, – не аппаратик управляет вами, а вы – им.

– Так-с, – начинает Мортем, – тут у нас отличная двухконтурная страховочка, один край веревки крепится к вам, другой – к конструкции моста…

– Бред, – перебивает его Соул, – мне ваши детские игры – как с гуся вода. Давайте. Я сам! – бросает он Мортему и вырывает у него из рук радомер и страховочную систему, защелкивает карабин, крепит веревку, быстрым шагом проходит несколько раз вдоль перил.

– Чтоб веревка натянулась, – шепчет Мортем недоумевающей Глории, – знает толк.

Соул прыгает.

Возвращается.

Мортем помогает ему взобраться, снимает страховку. – Ха!

Радомер все так же тускнеет оранжевым вместо зеленого, 0,3 балла. Едва-едва.

Следующей пробует Глория, она боится, говорит много, гладит Мортема по плечам, спине, предлагает прыгнуть вместе с ней, но когда приходит момент – замолкает. Прыгает, раскинув руки, подставив лицо навстречу ветру. Циферки радомера подскочили аж на 5 баллов!

– Это было великолепно! Как круто! Страшно очень, но круто! – визжит она на ухо Флор, а Флор печально смотрит на мост. Она никогда прежде не опускалась до подобных забав, ей всегда казалось, что радость прежде всего должна быть вызвана чувством, а не действием.

Долор просит разрешения прыгнуть спиной назад и, сложив руки на груди, откидывается назад. Ее радомер показывает три балла.

– Наверное, я сегодня не так одет, – пытается отвертеться Вита, – я все-таки в юбке, и как-то некрасиво будет, если кто-то увидит мое белье, – лепечет он.

Луна хихикает над ним, Глория пытается подбодрить, Долор предлагает всем отвернуться и не обращать внимания на эти понты. Всеобщее внимание привлечено к Виту.

Поэтому никто не замечает, что происходит.

Никто, кроме вездесущих камер.

– Прости меня. Прости меня, – шепчет Видея самой себе и становится на парапет, – я не хотела этого, я не думала, что так выйдет, прости меня, – шепчет Видея.

Проверяет – хорошо ли застегнут радомер.

И прыгает – без страховки.

Камеры отключаются.

Экран гаснет.