Текст книги "Культурология: Дайджест №3 / 2009"

Тезауро привлекало все, что может удивить неожиданностью, и в том числе научные открытия его времени. В «Подзорной трубе Аристотеля» он восторженно говорит о победе человеческой мысли и изобретательности над пространством и проникновении с помощью телескопа в загадки нашей Солнечной системы.

Любопытно, что в трактате «Моральная философия», приводя примеры разнообразной стилистической подачи одной мысли, Тезауро обращается к «астрономической тематике» и научным представлениям своего века о Вселенной. Нижеследующий текст можно рассматривать как руководство поэтам и писателям «нового искусства» и как образчик жанровых возможностей и богатства стилевых приемов барокко: «Есть ли более серьезное и возвышенное явление на свете, чем звезды небесные? Можно ли высказать более серьезную и поучительную мысль, чем следующая: звезды являются наиболее плотными и непрозрачными частями эфирного пространства, которые, отражая лучи солнца, становятся светящимися? Вот пример ученого предложения, однако не остроумного. Если же ты скажешь: звезды – это зеркала эфира, которые, хотя и не оставляют светящегося следа, становятся ночными солнцами лишь тогда, когда солнце расточает им свои любезности, – это та же доктрина, однако до некоторой степени выраженная метафорически как по форме, так и по содержанию, и чем более форма удаляется от прямого выражения, тем она становится изящнее, но в конце концов переходит в забавное. Остроумно и в то же время серьезно следующее предложение: звезды – священные лампады вечного храма Божия. Прекрасна следующая сентенция: звезды – драгоценные узоры небесного павильона. Радостью исполнена фраза: звезды – блестящие цветы садов блаженных. Учена фраза: звезды – глаза небесного Аргуса, всю ночь следящего за смертными. Ужасающа фраза: звезды – небесные фурии, в чьих волосах вплетены сияющие змеи для того, чтобы не допустить злых на небо. Скорбью дышит фраза: звезды – печальные лики пылающей огнями траурной капеллы на погребении солнца. Напротив, забавным будет следующее речение: звезды – светлячки, порхающие в синеве небес. Еще забавнее сказать: звезды – фонари богов, всюду блуждающих ночью. Еще занятнее выражение: звезды – огарки, падающие с канделябра солнца. И, наконец, если ты превратишь небо в решето, то […] ты скажешь в духе буффонады о звездах: светящиеся дыры небесного решета. На этих примерах ты можешь убедиться в том, что все эти предложения возможны лишь благодаря приданной им остроумной форме, то есть с помощью Метафоры Пропорции, которая сходное заменяет сходным, но различным по содержанию; содержание это может быть в одних случаях более благородным, в других более низменным, в некоторых фразах прекрасным, в иных же безобидным» (5, с. 629–630).

Форма выражения и содержание связаны неразрывно; когда меняется одно, неизбежно изменяется и другое. Не пустую игру риторическими фигурами, не мастерство ради мастерства, кончетто ради кончетто декларирует автор «Моральной философии». Выбирая систему выражений, писатель должен думать, пригодна ли она для того содержания, для той эмоциональной тональности, которые он хочет передать, соответствует ли она жанру данного произведения.

Как прозаик Тезауро следовал рецептам, им же самим созданным.

Другим крупным теоретиком эпохи был Даниэле Бартоли (1608–1685). Его проза красочна, музыкальна, пластична. Вот, например, как он пишет о «замысловатом стиле»: «Этот стиль – удел душ возвышенных, так как, подобно индийской птице, названной райской, он никогда не прикасается ногой к земле, никогда не снижается, но вечно парит в небесах, ясных и великолепных. Драгоценной мозаикой из тысячи остроумных мыслей он составляет свои образы» (1, с. 631). Только перо, владеющее «замысловатым стилем», способно живо выразить то, что видит или переживает автор, ибо наша культура утончилась и мы уже забыли о тех временах, когда люди вместо конфет ели желуди. Однако Бартоли весьма иронично относится к эпигонам барочного стиля. Произведения этих «мучеников», пишет он, напоминают сновидения больных или подобны хвосту павлина, который ослепляет разнообразием красок, но неудобен для движения.

Остроумный замысел, по мнению Бартоли, «должен быть реальным, а не ложным, не беспорядочным, а лишь дерзновенным и, главное, всегда уместным» (1, с. 632). Быстрый ум не должен принимать кристаллы за алмазы, суждение не должно выталкивать замыслы туда, куда они не могут войти, подобно тому как варвары, надрезающие кожу на лице, чтобы вставить туда драгоценности, не соображают, что только уродуют себя, а не украшают. Не следует злоупотреблять украшениями и хитроумными мыслями, «ибо в богатстве быстрого разума может таиться бедность суждения» (1, с. 633).

Превыше всего Бартоли ставил «блаженство вкуса – наслаждение писателя». Удачно найденное выражение Бартоли уподоблял божественному нектару. Многие из идей Бартоли (о свободе творчества, о гении, выразительности и грации и др.) восприняли романтики.

Как Грасиан и Тезауро, Бартоли разграничивал область разума и логических идей от вдохновения и поэтического гения, эстетическое и рациональное. Возможно, Бартоли полемизировал с Буало, когда писал: «Есть люди, стремящиеся обозначить время и ограничить цель свободному полету гениев, заключая их в тесноту того, что уже найдено, как будто ничего другого и нельзя найти» (цит. по: 2, с. 339).

Теоретики барокко прекрасно понимали, что игра образами, которую Тезауро сравнивал с искусством фокусника, может легко превратиться в блистательное, но пустое острословие. Высмеивая эпигонов Марино, итальянский сатирик Сальватор Роза (1615–1673) писал:

 
В упряжке конской души он повез,
Им предоставив праздное пространство –
Конюшню звезд и вечности овес…
То экивоки, то кончетто тянет
Клещами, рифмы лепит кое-как
И виршеплетствовать не перестанет…
 

(Перевод И.Н. Голенищева-Кутузова)

Вычурные метафоры, вымученные замыслы, сравнения и образы всегда были в поле зрения теоретиков барокко, поэтому они, как отмечает И.Н. Голенищев-Кутузов, из недр Риторики извлекли Суждение и Проницательность, которые должны были направлять полеты фантазии.

Список литературы

1. Даниэле Бартоли // Памятники мировой эстетической мысли. – М., 1964. – Т. 2. – С. 630–633.

2. Голенищев-Кутузов И.Н. Романские литературы. – М., 1975. – 531 с.

3. Голенищев-Кутузов И.Н. Теоретики барокко // История всемирной литературы: В 9 т. – М., 1987. – Т. 4. – С. 64–66.

4. Ренессанс. Барокко. Классицизм. – М., 1966. – 347 с.

5. Эмануэле Тезауро // Памятники мировой эстетической мысли. – М., 1964. – Т. 2. – С. 624–630.

Философия культуры

Русская традиция «положительной философии» в контексте современных проблем философии образования

А.С. Сергеев

В 2003 г. Россия присоединилась к Болонской декларации и официально вошла в зону европейского высшего образования99
  В 1999 г. было принято решение о создании «Зоны европейского высшего образования» («Болонская декларация»). В Проекте Tuning результаты обучения и компетенции названы идеальными инструментами Болонского процесса. Они позволяют обеспечить сопоставимость и совместимость программ подготовки, поддерживать прозрачность, устанавливать общий язык (термин «компетенции»), переходить от ориентации на «входные» показатели к ориентации на результат, упрощать введение новых форм образования («пожизненное образование»), содействовать трудоустройству. Переход к образованию, ориентированному на результат, отнюдь не воспринимается в европейской высшей школе как несомненное благо. Выделяют проблематичные и позитивные аспекты. Среди первых называют, например, их ограничивающее, минимизирующее влияние на образовательный процесс (фактор, сдерживающий достижение высоких академических стандартов), техническую затратность, дорогостоящую реализацию, зауженную рыночную направленность, подрывающую академические свободы преподавания. В числе вторых сторонники компетентного подхода отмечают бóльшую прозрачность, облегчение признания, лучшую информированность студентов, ориентированность на обучающихся, прикладной характер учебных планов, более высокие характеристики в обеспечении качества.


[Закрыть]. С тех пор не утихают дискуссии о последствиях этого решения. Чаще всего в этих спорах речь идет о сложностях сведéния различных образовательных систем в единую. Сложности формального преобразования (организация высшего образования в два этапа: бакалавриат и магистратура и т.п.) отодвинули на второй план проблему содержания образовательного процесса. Хотя в обществе и в профессиональной образовательной среде крепнет убеждение, что осмысление этой проблемы сегодня особенно важно, причем не только для решения практических задач, но и для выстраивания стратегий российского образовательного процесса1010
  Эта проблема находится в центре внимания педагогов-исследователей и философов, которые работают в рамках семинара «Философия – Образование – Общество». См.: Лекторский В.А. Современное образование и гражданское общество // Труды науч. семинара «Философия – Образование – Общество». – М., 2006. – Т. 3. – С. 3–4. Пружинин Б.И. Фундаментальное и прикладное в педагогической науке: (Эпистемологический аспект) // Труды науч. семинара «Философия – Образование – Общество». – М., 2007. – Т. 4. – С. 141–152. Другой продуктивный опыт осмысления этой проблемы представлен на многолетнем семинаре по методологии педагогики, ежегодно проводимый Научным советом по философии образования и проблемам методологии исследования в образовании РАО совместно с факультетом педагогики, психологии и коммуникативистики Кубанского государственного университета, НИИ Проблем образования при КубГУ и Волгоградским государственным педагогическим университетом.


[Закрыть]. Особое значение в этом осмыслении приобретает русская философская традиция как средство выработки философско-методологического подхода к построению образовательного процесса.

Причем речь здесь идет прежде всего о русской философии как традиции положительной философии на русской почве, под которой понимается «цельное и конкретное знание о действительности»1111
  Шпет Г.Г. Философия и история // Вестн. Моск. ун-та, Сер.7: Философия. – М., 1994. – № 3. – С. 8.


[Закрыть], опирающееся на разум. Эта традиция, идущая, по сути, от истоков европейской философии и включающая идеи славянофилов, Вл. Соловьева, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, С.Н. Трубецкого, Г.Г. Шпета и многих других, преломляется особым образом в русской философской прозе Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого и др. Эти философы и писатели, столь разные по своим программным установкам и интеллектуальным устремлениям, по стилю изложения и социально-политическим идеалам, в идейном плане составляли целостное русское Философское сообщество, поскольку в основании их концепций лежала идея самоценности общения (в отличие от идеи коммуникации, прагматически ориентированной на простую передачу информации).

Русские мыслители XIX в. в центр образовательных идеалов ставили вопрос о том, каково предназначение образования. Основоположник славянофильства Иван Васильевич Киреевский рассматривал просвещение через призму разума как целостного единства рассудка и чувственности. Если немецкий идеализм, по мнению Киреевского, поставил общечеловеческую проблему понимания цельного разума, нетождественного понятию рассудка, то свою расшифровку этой проблемы и давала философская мысль в России. Он считал, что в решении именно этой проблемы русская философия и основанное на ней русское просвещение обретают самобытность.

Как возможно решение таких вопросов в контексте философии, с помощью ее интеллектуального инструментария? В России эту функцию «философского решения» взяла на себя литература. Она во многом и попыталась раскрыть идеалы образованности, в основании которых лежали философские идеи о целостности человеческого разума, о возможностях синтеза этического и эпистемологического его аспектов, разработанные как в европейской, так и в русской интеллектуальной традиции.

Эти проблемы ставились в творчестве Ф.М. Достоевского. Специфика его способа постановки проблемы состояла в том, что он не просто соединял этическое и логическое начала, но показывал те экзистенциальные ситуации, в которых вера не примирялась с разумом, а имела приоритет в разрешении казавшихся неразрешимыми антиномий человеческого существования. Человек в романах Достоевского черпает силы к возрождению в своеобразных пограничных ситуациях. Ни логика и аргументация, ни рациональные выводы, ни рефлексивное постижение сущностных идеалов не могут стать путеводной нитью для героев Достоевского. Над ними властвует только душевное потрясение, которое высвечивает путь из сумрачного плена наличного бытия. Это проявляется и в его способах постановки проблемы человека, и проблемы свободы, и проблемы разумности, и др.

Жизнь человека, как полагает Достоевский, во многом определяется областью темных и слепых инстинктов. Не случайно в «Записках из подполья» он говорит, что лучшее определение человека – «существо на двух ногах и неблагодарное». В развитие этого положения: «Да осыпьте его (человека. – А.С.) всеми земными благами, утопите в счастье совсем головой, так, чтобы только пузырьки вскакивали на поверхности счастья, как на воде; <…> так он вам и тут человек-то, и тут, из одной неблагодарности, из одного пасквиля мерзость сделает»1212
  Достоевский Ф.М. Записки из подполья // Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 10 т. – М., 1956. – Т. 4. – С. 157.


[Закрыть]. Антиномическая природа человека в том, что он «любит созидать» и «любит разрушение и хаос», любит «благоденствие» и «ровно настолько же любит страдание».

Достоевский в своих произведениях раскрыл антиномический характер проблемы свободы. С одной стороны, свобода – это физиологическая основа человеческого существования. Эта сторона свободы описана в «Записках из мертвого дома». Достоевский раскрывает потребность в свободе в экстремальных условиях, когда «сдавили петлей горло», свобода – это экзистенциальная потребность, без которой человек не может жить. С другой стороны, нет для человека более тяжкого груза, чем свобода. Это показано в «Братьях Карамазовых» (в главе «Великий инквизитор»), где инквизитор напоминает Христу: «Не ты ли так часто тогда говорил: “Хочу сделать вас свободными”. Но вот ты теперь увидел этих “свободных” людей… Да, это дело нам дорого стоило… но мы докончили это дело во имя твое. Пятнадцать веков мучились мы с этой свободой, но теперь это кончено и кончено крепко… Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уверены более чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим»1313
  Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 10 т. – М., 1956. – Т. 9. – С. 315.


[Закрыть]. Эти мысли Достоевского повлияли в определенном смысле на Э. Фромма, доказывающего в «Бегстве от свободы», что страх перед свободой выбора и личной ответственностью является средой для произрастания диктаторских режимов.

Вывод, который мы можем сделать сегодня из этих идейных поисков Достоевского, состоит в том, что современные поиски образовательных идеалов должны учитывать ту антиномичную действительность, антиномичную природу человека, которая, как и во времена Достоевского, порождает сложности, неразрешимые проблемы и противоречия современного мира. Образование должно готовить человека к реальной жизни со всеми ее противоречиями, а это значит, что система образования должна обладать динамизмом, быть способной достаточно оперативно реагировать на возникающие проблемы.

Не менее значимыми для осмысления современных проблем образования являются идеи Владимира Сергеевича Соловьева – первого русского философа, выступившего с целостной системой философии Всеединства. Размышляя о природе человека, он различает предмет воли, познания и чувств. Соответственно, первое становится областью морали, второе – познания, третье – эстетики. У человека есть естественная способность для простого различения добра и зла, истинного и ложного, прекрасного и безобразного. Однако этой способности необходима объективность или, говоря языком Соловьева, безусловность. «В самом деле, при этом различении человек утверждает, что в нравственной деятельности, и в знании, и в чувстве, и в художественном творчестве, исходящем из чувства, есть нечто нормальное и что нечто должно быть, потому что оно само в себе хорошо, истинно и прекрасно, другими словами, что оно есть безусловное благо, истина и красота»1414
  Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве // Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. – М., 1989. – Т. 2. – С. 32.


[Закрыть]. Выражением целостности человеческого сознания является идея. Именно в идее обретают единство интеллектуальное, моральное, эстетическое и религиозное постижение действительности. В идее достигается единство этих различных проявлений человеческого духа. Усвоение этой идеи и должно стать целью образования.

Для Соловьева этот вопрос имеет чрезвычайно важное значение: «Если признавать, что единое может быть как такое только само в себе, исключая всякую множественность, то от этого единства, конечно, нет никакого перехода к множественности, точно так же, если признать чистую множественность саму по себе вне всякого внутреннего единства, то, очевидно, от такой множественности нет моста к единому»1515
  Там же. – С. 58.


[Закрыть]. Следовательно, «цельность», или «софийность», по Соловьеву, должна достичь того единства, которое переплавляло бы в себе различие входящих в нее компонентов и одновременно не уничтожало уникальности каждого из них. Эта идея, экстраполированная на современные проблемы образовательных стратегий, может поставить вопрос о том, как возможна образовательная система, при которой сохраняется индивидуальный подход к каждому учащемуся, открывающий перед ним перспективу саморазвития и самораскрытия своих творческих способностей. И в то же время, как можно избежать опасностей индивидуалистического эгоизма.

Все эти рассуждения Соловьева показывают специфические черты цельного знания. Чтобы более образно представить суть софийности как цельности, Соловьев обращается к художественному творчеству, отмечая, что «для истинно художественного образа или типа безусловно необходимо внутреннее соединение совершенной индивидуальности с совершенной общностью, или универсальностью, а такое соединение и составляет существенный признак или собственное определение умосозерцаемой идеи в отличие от отвлеченного понятия, которому принадлежит только общность, и от частного явления, которому принадлежит только индивидуальность»1616
  Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве // Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. – М., 1989. – Т. 2. – С. 64–65.


[Закрыть]. Необходимо нечто третье, что может «объять» противоречивые стороны, не уничтожая их.

Вот почему Соловьев пытается вывести софийность из логики саморазвития абсолюта. Динамика этого процесса следующая: сущее полагает другое в акте воли; в свою очередь полагание другого предполагает его представление; соответственно полагаемое становится ощутительным, т.е. предметом чувства. Соловьев понимает, что область божественного нельзя переносить на область человеческого разумения, тем не менее он считает, что «нетрудно логическим анализом отделить те отрицательные элементы, которые обусловлены природой существа конечного, и таким образом получить положительное понятие об этом тройственном бытии, каким оно должно являться в безусловно сущем»1717
  Там же. – С. 98.


[Закрыть]. В свою очередь, три основных способа бытия должны породить следующие проявления: благо, истину и красоту: «Идея как предмет или содержание сущего есть собственно то, чего он хочет, что он представляет, что чувствует или ощущает. В первом отношении, т.е. как содержание воли сущего или как его желанное, идея называется благом, во втором, как содержание его представления, она называется истиной, в третьем, как содержание его чувства, она называется красотою»1818
  Там же. – С. 100–101.


[Закрыть]. Таким образом, «сущее в своем единстве уже заключает потенциально волю, представление и чувства»1919
  Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве // Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. – М., 1989. – Т. 2. – С. 101.


[Закрыть]. Чтобы эти способы бытия явились действительно, требуется их утверждение как особенного. Однако в этом случае может произойти разрыв этих сущностей, и каждый способ бытия – благо, истина, красота – станет самостоятельной сущностью. Вот этого больше всего опасается Соловьев. С одной стороны, «абсолютное хочет как блага того же самого, что оно представляет как истину и чувствует как красоту»2020
  Там же. – С. 103.


[Закрыть], с другой стороны, наличествует обособление. И это обособление приводит к эгоизму. По Соловьеву, что-то загадочное в этом есть. В свете идеального созерцания идей блага, истины и красоты не чувствуется потребности в утверждении своей отдельности: «Мы сознаем свое существенное единство со всеми другими»2121
  Там же. – С. 122.


[Закрыть]. Но такое идеальное состояние – минутно. Во всем остальном – идеальное единство с остальными призрачно. Этот эгоизм является коренным злом нашей природы. Причем, если эгоизм как стремление поставить свое исключительное Я на место другого есть нравственное зло, то невозможность действительно стать всем рождает страдание: «Зло есть напряженное состояние его воли, утверждающей исключительно себя и отрицающей все другое, а страдание есть необходимая реакция другого против такой воли»2222
  Там же. – С. 123.


[Закрыть].

Философские и теоретические идеи русских мыслителей, видевших в образовании определенную сферу, в которой в процессе общения формируется целостная личность, а не рассудочный исполнитель ролей утилитарно-прагматического мира, не потеряли своей актуальности и сегодня. Они могут и должны учитываться при решении вопроса о реформировании российского высшего образования.

Теория и история словесных форм художественной культуры

Роман Нормана Мейлера «Песнь палача»

И.Л. Галинская

Вышедший в 1979 г. роман «Песнь палача» имеет подзаголовок, который гласит, что это правдивая жизненная история («A true life novel»). После выхода романа в свет газета «Нью-Йорк таймс» назвала Нормана Мейлера (1923–2007) величайшим хроникером современной Америки. Писатель рассказывает о жизненном пути Гэри Гилмора, убийцы, который был казнен в январе 1977 г. В послесловии Норман Мейлер сообщает, что его роман основан на многочисленных интервью, документах и отчетах о судебных слушаниях и на других оригинальных материалах, полученных им в результате поездок в американские штаты Юта и Орегон, где происходили описываемые в романе события.

Норман Мейлер проинтервьюировал более ста человек, встречаясь с ними лицом к лицу. Вдобавок многочисленные интервью были взяты им по телефону. Писатель разговаривал с любовницей Гэри Гилмора – Николь Бейкер в общей сложности на протяжении тридцати часов, а с матерью убийцы – Бесси Гилмор – и того больше. Всего тексты взятых Мейлером интервью составляют пятнадцать тысяч страниц.

Писатель часто беседовал также с друзьями Гэри Гилмора, его родственниками, полицейскими, детективами, тюремными стражниками, судьями, адвокатами, психиатрами, журналистами. Роман представляет собой историю девяти месяцев жизни Гэри Гилмора, начиная со времени, когда он был выпущен их тюрьмы под честное слово, и до дня казни 17 января 1977 г.

В общей сложности с перерывами Гилмор просидел более двадцати лет. Когда Гэри было четырнадцать, он был пойман на краже автомобиля и помещен в исправительную трудовую колонию – школу для малолетних преступников («Reform School»). «Он был плохим мальчиком, когда попал в колонию; он был крепким молодым человеком, когда его освободили», – пишет Норман Мейлер (1, с. 461). Выйдя из колонии, Гэри стал постоянно участвовать в драках и пару раз был сильно избит. Однажды ему едва не выбили глаз, и родственникам, у которых он тогда жил, пришлось отвезти его в больницу.

Гэри Гилмор был из семьи мормонов, отчего у него имелось много родственников. Так, только в семье его матери Бесси было семь дочерей и два сына. Мормоны, или «Святые последнего дня», являются членами религиозной секты, основанной в США в первой половине XIX в. Джозефом Смитом, который в 1830 г. написал «Книгу мормона» и которого его последователи объявили пророком Мормоном. Вероучение мормонов представляет собой смесь элементов христианства, ислама, буддизма и древнегреческой религии. «Святые последнего дня» обосновались в штате Юта и до конца XIX в. постоянно практиковали полигамию, т.е. многоженство, хотя впоследствии от этой практики отказались. Норман Мейлер пишет, что у любовницы Гэри Гилмора Николь Бейкер прапрадедушка был мормоном, имел шесть жен и более пятидесяти детей (1, с. 176).

Действие романа «Песнь палача» происходит именно в штате Юта, в городах Солт-Лейк-Сити, Прово и Орем. Когда Гэри Гилмор был выпущен из тюрьмы под честное слово (was released on parole), он поселился у родителей свой кузины Бренды в городе Прово, где за сто лет до этого обосновался их общий прадед-мормон.

Еще в детстве Гэри неоднократно участвовал в грабежах, а выйдя из исправительной колонии, вскоре был осужден за два вооруженных грабежа и заключен в тюрьму штата Орегон, но впоследствии переведен в более строгую тюрьму – Maximum Security Prison – в штате Иллинойс (1, с. 18). Условное освобождение под честное слово предполагало, что за жизнью освобожденного должен наблюдать так называемый «parole officer», т.е. полицейский или тюремный чин, ответственный за поведение осужденного.

Когда Гэри Гилмор в апреле 1976 г. оказался на свободе, ему было уже 35 лет. Специальности он не имел, и его дядя Верн дал ему работу в своем обувном магазине, где обувь не только продавали, но и чинили. Гэри занялся починкой обуви. Верн и его помощник Стерлинг Бейкер обучали Гэри сложному ремеслу, но дело продвигалось медленно, поскольку им приходилось и продавать обувь, и выполнять заказы посетителей.

В конце концов Гэри Гилмор перешел на работу в мастерскую по изготовлению машин для создания изоляционных материалов: дробилок для измельчения древесины в волокнистую массу, необходимую в целлюлозно-бумажном производстве, ленточно-шлифовальных станков, пескоструйных аппаратов и проч. Хозяин мастерской Спенсер Макграт относился к своим пятнадцати служащим как к коллегам и часто приглашал их к себе домой. Однажды Спенсер обнаружил, что Гэри приходит на работу пешком, тогда как остальные работники ездят на собственных автомобилях. Спенсер повел Гэри на рынок старых авто и помог ему приобрести в рассрочку подержанный автомобиль 1966 г. выпуска. В доме у Спенсера Гэри познакомился с двоюродной сестрой Стерлинга Бейкера Николь.

Николь Бейкер было всего девятнадцать лет, но она успела уже трижды выйти замуж, развестись и воспитывала двоих детей – четырехлетнюю дочку и совсем маленького сына. Гэри и Николь полюбили друг друга и стали жить вместе. Однако Гэри не отказался от своих воровских привычек и по ночам грабил лавчонки и маленькие магазинчики. Так, однажды ночью он вынес из оружейной лавки девять коробок с пистолетами. Он даже хотел ограбить банк, но брат Николь Рикки Бейкер, которому Гэри предложил ожидать его ночью в машине, когда он выйдет с деньгами из банка, категорически отказался участвовать в ограблении.

Гэри любил выпить, и на этой почве у них с Николь часто бывали ссоры. Однажды после такой ссоры Николь взяла детей и уехала на своей подержанной машине, заявив Гэри, что больше жить с ним не может (1, с. 203–204). Уже было темно, когда Гэри приехал к дому матери Николь, но та сказала, что ее дочь сегодня у нее не появлялась. Когда мать Николь прощалась с Гэри, она увидела у него за поясом пистолет, и он сказал, что в его машине есть целый мешок пистолетов. Поздним вечером Гэри Гилмор подъехал к бензозаправочному пункту, который работал всю ночь. Оставив машину за углом дома, он вошел внутрь. Там был всего один служащий – Макс Дженсен. Он спросил: «Чем я могу Вам помочь?» Гэри в ответ вынул пистолет и потребовал деньги. Макс Дженсен опустошил карманы, а Гэри еще взял коробку с мелочью и велел Максу идти в ванную, лечь на пол, подложив под себя руки. После этого он дважды выстрелил Максу в голову и ушел. В начале двенадцатого к бензозаправочному пункту подъехал автомобилист, чтобы заправить машину. Не найдя служащего, он закричал, но никто не отозвался. Толкнув дверь в ванную, автомобилист увидел тело в луже крови и позвонил в полицию.

Утром об убийстве Макса Дженсена уже передавали по радио, но Гилмор этого не слышал, он вполне спокойно явился на работу в мастерскую и даже пытался продать украденные им накануне водные лыжи. Вечером он, продолжая искать Николь, зашел в небольшую гостиницу для автотуристов, где в это время находился управляющий Бен Бушнелл. Бен, его жена Дебби и их маленький ребенок жили в квартире при мотеле. Дебби слышала, что Бен с кем-то разговаривает в офисе, а затем послышался звук лопнувшего детского воздушного шара. Дебби подумала, что муж разговаривает с ребенком. Когда она вышла из квартиры и направилась к двери в офис, ей навстречу шел высокий мужчина с эспаньолкой, т.е. с остроконечной бородкой. Он вначале хотел подойти к Дебби, но поскольку она перешла из жилой комнаты в кухню, мужчина повернулся и вышел на улицу. Войдя в помещение офиса, Дебби увидела, что Бен лежит на полу с кровоточащей раной. Голова Бена Бушнелла была прострелена.

Один из жильцов гостиницы Питер Арройо возвращался в свой номер из ресторана с женой, сыном и двумя племянницами примерно в половине одиннадцатого вечера. Когда они проходили мимо окна офиса, Арройо увидел за окном высокого мужчину с остроконечной бородкой, в одной руке у которого был выдвижной ящик кассового аппарата, а в другой – пистолет с длинным стволом. Мужчина, выйдя из дверей офиса, повернул за угол. Тогда Питер Арройо вошел в офис. Дебби Бушнелл сидела на полу, зажимая ладонью рану на голове мужа. Вся комната была залита кровью.

А тем временам Гэри Гилмор пересыпал мелочь в карман и бросил ящик кассового аппарата в кусты. Но чтобы выбросить пистолет, он держал его за дуло и запихивал в куст. Курок зацепился за сучок, и пистолет выстрелил, ранив ладонь Гэри. Описание внешности человека с эспаньолкой позволило полиции выследить машину преступника и арестовать его.

Гилмор был арестован тремя офицерами полиции, и пока на него надевали наручники, один из офицеров читал задержанному вслух так называемую «Миранду». Закон о правах арестованных «Miranda right» был принят Верховным судом США в 1972 г. В нем идет речь о праве иметь адвоката и молчать во избежание самооговора2323
  Mirriam-Webster collegiate dictionary. – 10^th ed. – Springfield, 1993. – P. 741. 49


[Закрыть]. В «Миранде» говорится: «Вы имеете право молчать и отказываться отвечать на вопросы. Что бы вы ни сказали, это может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право консультироваться с адвокатом до того, как вы станете отвечать на вопросы полиции, и имеете право требовать присутствия адвоката во время любого допроса в настоящее время или в будущем. Если вы не можете нанять адвоката, то он будет предоставлен вам бесплатно. Если рядом с вами не будет находиться адвокат, вы имеете право молчать, пока не сможете проконсультироваться с адвокатом» (1, с. 270–271).

В это время подъехала еще одна машина полиции, где находился мормон лейтенант Джеральд Нильсен, о котором Гилмор ранее слышал. Гэри тут же заявил, что будет разговаривать только с Нильсеном. По пути в больницу (ведь у Гилмора была ранена ладонь) Гэри пообещал, что расскажет все Нильсену, когда останется с ним наедине. Гилмора привезли в тюрьму города Прово ночью, а утром его представили прокурору Ноэлю Вуттону. Между тем Гилмор соглашался разговаривать только с лейтенантом Нильсеном и вначале твердил, что он никого не убивал. Суд назначил защитником Гилмора адвоката Майка Эсплина. Вторым назначенным адвокатом стал Крейг Снайдер.

По мнению Гилмора, адвокаты защищали его неудовлетворительно. В письме к Николь, которое Мейлер цитирует, Гэри пишет, что адвокаты «вообще его не защищали» (1, с. 419). На суде присяжные заседатели признали Гилмора виновным в двух убийствах. Когда судебный пристав зачитал приговор о смертной казни, все двенадцать присяжных его подтвердили. Судья спросил Гилмора, какой вид казни он предпочитает, и Гэри ответил, что он хотел бы быть расстрелянным (1, с. 442).

Суд над Гэри Марком Гилмором происходил в начале октября 1976 г. В это время за последние 16 лет в штате Юта не было ни одной смертной казни, а вообще в США не казнили преступников тогда уже на протяжении десяти лет (1, с. 501, 660). Но закон о казни еще существовал и, согласно этому закону, дата казни назначалась не меньше, чем через 30 дней, и не больше, чем через 60 дней после даты суда, т.е. после 7 октября в случае с Гилмором.

1 ноября 1976 г. Гэри Гилмор заявил, что не хочет подавать апелляционную жалобу, но его адвокаты сделали это без согласия своего подопечного. 3 ноября адвокат Майк Эсплин получил письмо от Гилмора, в котором тот оказывался от его услуг (1, с. 505). Вскоре был уволен и Крейг Снайдер.

30 ноября Национальная коалиция против смертной казни (The National Coalition Against the Death Penalty), в которую входило более 40 национальных, религиозных, юридических, политических и других организаций, заявила протест против утверждения казни Гилмора (1, с. 659–660). В эту коалицию входил и Американский союз гражданских свобод (American Civil Liberties Union, ACLU), который существует и по сей день. Отделение этой организации в штате Юта выпустило заявление, что его адвокаты будут бороться против смертной казни Гилмора.