Текст книги "Рокировка судьбы"

Тане предлагали продолжить учёбу во Франции, звали выступать в одном довольно известном оркестре. Но в родном городе её уже ждал Игорь – тогда ещё курсант-авиатор. Девушка вернулась, закончила консерваторию у себя дома и тогда же, на последнем курсе, вышла замуж. А потом уехала… Сейчас в том далёком военном городке она преподаёт детям не только музыку, но и французский язык – свободно им владеет…

А здесь, у Елены, тоже дети и свои игры. Со временем она стала специально подбирать для ребят интересные задания. Переставляя буквы, переделать одно слово в другое, разгадывать весёлые рифмованные метаграммы, забавные арифметические задачки. Хорошо, среди Таниных детских книг сохранились несколько с подобными играми, да ещё у коллег кое-что нашлось. Однажды Елена, вспомнив любимую забаву своей студенческой компании, загадала ребятам простенькую логическую задачку: «Человек живёт на 16-м этаже. Утром он спускается на лифте сразу вниз, но вечером, возвращаясь, иногда едет до своего 16-го этажа, а иногда – только до 8-го. Почему?» По условию игры можно задавать такие вопросы, на которые ведущий отвечает только «да» и «нет» и, таким образом, постепенно воссоздавать картину и разгадать задачку. Ребятам понравилось необыкновенно. Елена стала к каждому их приходу готовит по 3–4 таких задачки. Поначалу хватало того, что помнила сама. Потом обзвонила бывших однокурсников, заставила вспоминать их. Но скоро и этот источник иссяк. Кто-то ей подсказал: есть в Интернете специальный сайд с логическими задачками. Но компьютера у Елены не было – он ей был не нужен. И она стала придумывать задачки сама. Тут на помощь пришёл один из любимых её писателей – О.Генри. Его рассказы имели такие парадоксальные концовки, что из них получались прекрасные задачки. Например, из рассказа «Последний лист»: «Художник нарисовал листик, и девушка не умерла. Почему?». Эти «огенриевские» задачки были особенно интересны: разгадывая их, ребята словно сами сочиняли целую историю.

Последнее время, когда она ушла на пенсию, Елена увлеклась театрализованными сценками-загадками. И здесь ей тоже помогала любимая писательница Агата Кристи. Потому что ребятам интереснее всего было разгадывать какое-нибудь загадочное преступление. Под режиссурой Елены Владиславовны, они изображали проницательных комиссаров полиции, родственников и друзей жертвы, среди которых, конечно же, притаился коварный преступник…

Из музыкальных игр она позаимствовала из телепередач популярную «Отгадай мелодию». Наигрывала ребятам самые известные мелодии – песенные и классические, – они отгадывали. Правда, здесь дело шло туго: современных, особо популярных хитов не знала она, классику и давние детские песни почти не знали дети. Но она всё равно каждый раз немного играла им – самые красивые отрывки из опер, балетов, симфоний, рассказывала их истории. Этим и ограничивалась – боялась, как бы родители не заподозрили, что она «вербует» себе учеников в музыкальную школу. Ребята, конечно, просились поиграть на пианино, и Елена каждого желающего научила набирать по клавишам одним пальцем две строчки из «Жили у бабуси…» и две строчки из «Маленькой ёлочке…» Да они и сами большего не хотели. Вот только одна девочка, Тоня, которая начала к ней ходить в этот последний год, от пианино просто не отлипала. Да и сама Елена сразу поняла, что у девочки явные музыкальные способности… С этой девочкой произошёл не так давно неприятный случай.

Среди дня Елене резко зазвонили в дверь, и сразу несколько мальчишек наперебой стали говорить:

– Елена Владиславовна, Тоньку только что в супере поймали, охранники повели к директору, говорят, в милицию сдадут! Она пять штук киндерсюрпризов украла!

– Так, – Елена быстро втащила ребят в коридор, закрыла двери. – Давайте сначала, спокойно и внятно.

«Супером» дети прозывали большой магазин, супермаркет, расположенный рядом, прямо через двор. «Киндерсюрпризами» назывались забавные шоколадки, сделанные в виде яйца с пластмассовыми игрушками внутри. А дело, как выяснилось из уже подробного рассказа, было так. Тоня сама позвала трёх приятелей: «Пошли в супер, что-нибудь стащим!» Ребята пошли, но перед входом забоялись и стали отговаривать девочку: «Не надо, там кругом камеры следят!» Но она заявила: «Я тогда сама пойду и на всех киндерсюрпризов возьму!» Тоня с потоком людей пошла и скрылась в лабиринтах прилавков, а пацаны остались у турникетов ждать. Видели, как она пыталась пройти мимо кассы, показывая пустые руки, но как запищал какой-то датчик, и у девочки из карманов стали вынимать сладости, промаркированные специальными электронными штрихкодами…

Елена начала было надевать пальто, чтобы идти выручать девочку, но ребята сказали: туда уже пошла Тонина мама, ей позвонили. Дима, один из парнишек, сказал осуждающе:

– Эта Тонька и раньше воровала в супере сырки разные, шоколадки. Я с ней больше дружить не буду!

– Интересно, – протянула Елена, – а вот если бы Тоня и на этот раз не попалась, вынесла бы киндерсюрпризы, вы бы их взяли? Она ведь для всех брала? Так?

– Да… – ребята переглянулись растерянно.

– Значит, она рисковала, чтоб угостить вас всех, а вы спокойненько ждали. И если бы всё сошло, с радостью лопали бы эти «сюрпризы»! Да или нет?

– Ну да, – откровенно сказал Антоша, – ели бы, конечно.

– А раз девочка попалась, так она уже плохая, а вы хорошие. А вот я думаю, что вы виноваты не меньше. И если узнаю, что кто-то из вас дразнит её или, не дай Бог, обзывает «воровкой» – ноги этого человека у меня не будет!

Тоня пару недель вообще не появлялась во дворе – была наказана. А когда стала вновь гулять, ребята встретили её так, словно ничего не случилось. А вот Елена в эти же дни наткнулась в городской газете на статью со статистикой воровства в супермаркетах. Больше всего подворовывала именно детвора. Тащили сладости. Да и как избежать искушения, когда вокруг на прилавках просто россыпью лежат такие доступные, вкусные, в красивых обёртках мелкие штучки, легко умещающиеся в карман! Кажется – одно ловкое движение, никто не заметит… Особенно разбегаются глаза у детей, которым эти сладости достаются редко. А Тоня была из такой семьи. Она как-то похвасталась Елене Владиславовне:

– Меня мама родила, когда ей было шестнадцать лет!

Елена прикинула: если девочке девять, то маме всего-то двадцать пять лет! Она и правда выглядела юно: худенькая стройная блондинка с тонкими чертами лица, вот только курила и говорила хрипловатым голосом. Работала всё там же – на вещевом рынке реализатором. То есть, стояла за прилавком, продавая какие-нибудь куртки, джинсы или свитера. А, значит, уходила рано, возвращалась поздно, перекусывала всухомятку, тягала тяжести, зимой мёрзла и, по всей видимости, «согревалась» не только чаем, но и чем-то покрепче… Отца своего Тоня не знала, но её маму часто привозил вечерами один и тот же мужчина на авто. Возможно, хозяин и любовник в одном лице. Правда, никогда не ночевал. Часто стоя у окна и глядя во двор, Елена видела, как этот человек уже по темноте выходил из подъезда и уезжал. «Вот и хорошо, – думала она. – Там девочка растёт, да прехорошенькая. Кто их знает, этих толстосумов, думающих, что им всё позволено…»

Елена решила непременно поговорить о музыкальных способностях с мамой Тони. И однажды, когда они встретились во дворе, и молодая женщина с ней поздоровалась, Елена её остановила. Казалось, разговор будет сложным, но нет.

– Мне Тонька уже всю голову проела: «Хочу играть на пианино!» Я тоже девчонкой пела очень хорошо и даже с одной учительницей вокалом занималась. Прочили мне всякое, да я дурой оказалась… Теперь уж не пою.

Засмеялась хриплым голосом.

– Что ж, так бывает, – кивнула Елена. – Таланты, не реализовавшиеся у родителей, могут ещё сильнее проявиться у детей. Вы, Светлана, подумайте: может быть музыкальное образование – путь для Тони в другую жизнь, лучшую. Конечно, в музыкальной школе учиться дороговато…

– Тут вся музыка и кончается, – резковато бросила собеседница. – Прокормить девчонку и одеть я в состоянии, зарабатываю. А что другое – не потяну.

– Есть один вариант, при котором Тоня может учиться совершенно бесплатно, и в очень хорошем месте. В консерватории… Я не шучу: студенты, начиная с третьего курса, проходят педагогическую практику. Им нужны ученики, которые приходят к ним в классы консерватории. Моя дочь тоже проходила такую практику, поэтому я знаю.

– И что, за это не платят? – недоверчиво спросила Светлана.

– Нет. Но занимаются с детьми по-настоящему, не хуже, чем в музыкальной школе. А то и лучше! Ведь курируют все уроки преподаватели консерватории – контролируют своих студентов, подсказывают им. А это – профессора, заслуженные артисты… Если вы захотите, я узнаю?..

– Спасибо, конечно. Узнайте… Вот только пианино – оно, наверное, дорого стоит?

Тут уже Елена улыбнулась невесело:

– Ошибаетесь! Вполне приличный инструмент отечественных фабрик можно сейчас купить за бесценок. Есть люди, которые уезжают, переезжают, а инструмент им становится просто не нужен.

Не откладывая дело в долгий ящик, Елена сходила к профессору Смоляку, бывшему преподавателю Татьяны, и тот сразу же определил Тоню к своей студентке-четверокурснице. Вот уже месяц девочка занимается музыкой. С инструментом вопрос разрешился совсем просто. На рынке, где работала Тонина мама, кто-то подсказал ей: соседи уезжают в Германию, отдают пианино бесплатно, нужно только самим вывезти его да поскорее… Елена видела, как привезли пианино «Лира» одесской фабрики на грузовой фуре, среди мужчин, заносивших его в подъезд, был и тот, провожающий Светлану на машине…

Найда, которая до сих пор дремала, изредка потявкивая, вдруг завозилась, быстро задёргала всеми четырьмя лапами и завыла. Елена вскочила.

– Господи, детка! Как же я о тебе забыла! Задумалась, тоже мне…

Она в ту же секунду так отчётливо вспомнила свой стон при первой настоящей потуге, когда рождалась Танечка. Стон, который был так похож на вот этот собачий вой – так же исполненный боли, страха и чего-то глубинно-неведомого! Елена схватила телефонную трубку, стала лихорадочно тыкать пальцем в кнопки, не сразу попадая. Наконец зазвучали гудки, и она, сама того не замечая, просила:

– Ну, скорее же! Бери трубку! Найдочка, детка, потерпи, сейчас, сейчас!

Наконец Мария Ананьевна отозвалась и тут же одёрнула Елену:

– Не паникуй! Я буду через две минуты.

Щенки

Елена принесла таз с тёплой кипячёной водой, Мария Ананьевна быстро вымыла собаке живот мылом. Обтирая Найду полотенцем, приговаривала:

– Умница ты наша! Как хорошо, что шёрстка у тебя короткая, хвостик купированный! Ничего не помешает нашим щеночкам родиться. Скоро, скоро…

Не прошло и пятнадцати минут, как из широко раскрывшейся промежности просто-таки выскочил на подстилку маленький скользкий комочек. Щенок. Елена только рот успела открыть:

– Ой!

А Мария Ананьевна уже подхватила его, голосом маститого хирурга приказала:

– Ножницы!

Ловко разрезала то, что оказалось пузырём, тряпочкой вытерла новорожденного, другой салфеткой ловко промокнула ему пасть и ноздри, потом перерезала пуповину и подложила Найде под живот, к соску.

– Смотри, какой живчик, уже ухватил, сосёт! Кобелёк. Ну, теперь передохнём минут двадцать, это точно.

Соседка ополоснула в тазике руки, вытерла тем полотенцем, которым обтирала собаке живот. Кивнула Елене:

– Садись, а то, небось, ноги дрожат. Неужто так страшно?

– Да нет… – Елена с блаженной улыбкой смотрела на щенка. – Очень даже здорово. И вы ловко так и спокойно всё делали… Какой он хорошенький!

– Ты отдыхай. – Мария Ананьевна вздохнула, сама расслабляясь в кресле. – Мы не знаем, сколько там таких красавчиков, может до самого утра провозимся.

До утра возиться не пришлось. С промежутком в двадцать-тридцать минут родились ещё два щенка. Елена, как заправский ассистент, подавала «инструмент»: ножницы, салфетки, марлю, воду, да принимала и считала плаценту. Мария Ананьевна сказала: для того, чтоб не забыть последний послед в матке собаки. Впрочем, много считать не пришлось: после третьего щенка Найда стала совершенно спокойной, начала активно облизывать малышей, удобно пристраивать их под собой. Мария Ананьевна ощупала живот собаки, сказала уверенно:

– Все здесь! Отстрелялась Найдочка. Два кобелька и сучка – просто красота!

Дня через три уже было совершенно ясно: все щенки – копия Найды. Коричневые головки с чудесными висячими ушками, крапчатые мраморные тельца, длинные лапки и даже мраморный треугольничек на коричневой шейке – у всех троих! У них были такие славные хвостики, что Елена даже не хотела их купировать. Но Мария Ананьевна решительно сказала:

– Надо!

– Но ведь они же не чистопородные, значит соблюдать правила экстерьера не обязательно. Жалко…

– Во-первых, – возразила соседка, – им сейчас совершенно не будет больно, всё равно, что ногти обрезать. А во-вторых, ты посмотри на них! Ну вылитые твои хаары!

– Курцхаары…

– Точно. Скажешь, что чистопородные, любой поверит. А значит, хорошо их пристроишь. Я сама хвостики обрежу, мне приходилось.

Елена, глядя на ещё слепых, но уже очень шустрых щенков, протянула немного даже разочаровано:

– Я думала по их внешности догадаться, кто же папаша. А там даже намёка нет.

– Значит, какой-то дворняга, – уверенно заявила Мария Ананьевна. – Если бы Флэш или колли Цезарь, обязательно проявилась бы его порода хотя бы в одном щенке. Порода всегда своё берёт. А у дворняг столько намешано, что всё слабое, размытое. Вот порода Найды и забила все папашины признаки. Похоже, один-то кавалер у неё был, и гуляла она с ним всего разочек.

Елена поняла, что имеет ввиду соседка. Как-никак, не один год водила Найду в собачий клуб, знала кое-какие тонкости вязки. Знала, что собака может беременеть сразу от нескольких кобелей, оттого и щенков рождается много, часто – очень разные…

Но малыши Найды были настоящие близнецы. Правда, месяцам к полутора небольшое различие обнаружилось. Заметно это было только Елене и только потому, что она очень внимательно приглядывалась к щенкам. У двух братцев ножки были чуть короче, чем у их сестрички. У той лапы длинные, стройные – настоящий стандарт, как у самой Найды. «Фотомодель», – не раз думала, глядя на неё Елена. А мальчишки, пусть еле заметно, но всё же в этом плане подкачали – видимо именно здесь сказалась наследственность их неизвестного папаши. Зато их лапы были мощнее, крепче. И вообще этих двоих совершенно невозможно было различить. Только по характеру. Первый – смелый, настырный, если слышал шум, сразу мчался в ту сторону. Второй также очень любопытный, но осторожный, словно бы рассудительный. Прежде чем что-то делать, поднимет головку и смотрит вопросительно в глаза хозяйке… Елена так их и назвала про себя – «Первый» и «Второй». Но не вслух. Она рассудила: у щенков будут свои хозяева, которые дадут им имена. Зачем сейчас приучать малышей к кличкам, от которых потом им трудно будет отвыкнуть. Просто говорила: «Мой хороший», «Вот умничка», «Иди сюда, Малыш»… А девочку называла «Малышкой».

Как она и предполагала, её друзья – дворовые ребята, – почти каждый хотел взять щенка. Но у некоторых собаки уже были, у других – кошки. Родители тех, у кого животных в доме не было, просто их не хотели. К Елене подошла на улице бабушка одного мальчика, стала рассказывать:

– У нас квартирка маленькая, одна комната да вторая, из кухни переделанная – платку газовую вынесли в коридор! Я с Женечкой, да дочка с мужем, и ещё один ребёнок только что родился, три месяца. Куда нам ещё собаку! А Женя просит, прямо в слёзы: хочу щенка Найдиного! Вы уж, Елена Владиславовна, голубушка, отговорите его!

И ещё одна мама девочки Кристины просто взмолилась:

– Елена Владиславовна, скажите Кристинке, что щенки уже обещаны кому-то! Мы ведь в коммуналке живём, с соседкой не ладим – такая мегера, я её просто боюсь. Если возьмём собачку, она нас со свету сживёт. Да и я весь день на работе, а дочка в школьной продлёнке…

После таких просьб Елена стала побаиваться: как бы родители не подумали, что она навязывает детям своих щенков. Мама Кристины подсказала ей выход. И она объявила ребятам: у щеночков уже есть хозяева – её друзья и коллеги по бывшей работе. Просто малыши ещё очень маленькие, Найда их пока что кормит. Вот будет им месяца по три, и они разъедутся в свои новые семьи. И это, кстати, было лишь частично неправдой. Малышку уже и в самом деле ждала её будущая хозяйка – Татьяна. Елена не сообщала дочери о беременности Найды. Боялась: вдруг что не так – какой это будет удар для Тани! Ей и без того хватает горя… Когда же щенки родились, она выждала ещё две недели, потом позвонила в далёкий военный городок.

– Мамочка, – ответила ей Таня, – это просто чудо! Это мне знак не отчаиваться! Господи, я так счастлива!

Елена, слыша радостный, звенящий голос дочери, вспомнила Танюшу маленькой девочкой, впервые увидевшей Найдёныша. Казалось, там, на другом конце страны, Таня запрыгает и захлопает в ладоши…

– Ты говоришь, их трое? И одна девочка? Похожа на Найду?

– Да, Танечка! Они все похожи, но девочка – точная копия.

– Мама, мама, я хочу эту малышку! Привези её мне!

Голос у Тани дрогнул, стал более глубоким, грудным, когда она, после небольшой паузы, добавила:

– Я по тебе соскучилась… Приезжай ко мне, мамочка. Так хочу тебя видеть…

– Мы приедем втроём. Я, Найда и твоя собачка. Вот потеплеет, и приедем.

Елена звонила дочке утром, и потом весь день ходила счастливая, взбудораженная. На глаза то наворачивались слёзы, то от воспоминаний вырывался смех. Она ласкала Найду, щенков, приговаривала:

– Скоро, скоро поедем!

Теперь она точно знала: в апреле, когда и в самом деле потеплеет, они поедут к дочери на Дальний Восток. С Найдой и Малышкой. Но к этому времени Первого и Второго нужно будет пристроить в хорошие руки, к хорошим хозяевам…

Всезнающая Мария Ананьевна Елене не раз говорила:

– Ты не продешеви. Вон они у тебя какие породистые. Кому будешь продавать – хорошие деньги проси. Тебе ехать в дальний край, лишними не окажутся. А то можешь перекупщикам продать щенков, те их быстро пристроят, да ещё с хорошим наваром для себя. Но и тебе заплатят, и не нужно будет самой хлопотать.

Елена не возражала соседке, но сама даже и не думала обращаться к перекупщикам. Ещё чего! Ей нужно видеть тех людей, у которых станут жить щенки. А то ведь она сама себя изведёт разными страшными мыслями!

– Что ты тянешь? – восклицала Мария Ананьевна. – Твоим уже два месяца, самое время их продавать. Больших-то щенков труднее пристроить, охотников меньше!

Но Елена и в самом деле тянула. Чудные маленькие кобельки так радовались ей, так ласкались! Жалко было расставаться, жалко было забирать их у Найды. Да и морозы стояли на дворе. Разве можно их, таких маленьких и короткошёрстных, выносить в такую погоду на улицу!

Елена уже для себя решила: щенков она станет продавать сама. Скорее всего – людям незнакомым. Так получается. Из бывших своих коллег она сохранила дружбу лишь с тремя преподавателями музыки, у них всех были свои домашние любимцы. У одного её ученика – рыбки и попугайчики, собака в этой компании лишняя. В богатом особняке её второй ученицы, в огороженном вольере бегало три собаки – два ротвейлера и алабай. Куда в такую грозную компанию стройного курцхаара, даже если бы хозяева и захотели!

К середине марта сильно потеплело, а в конце месяца зацвели абрикосы – одно деревце стояло прямо под окном. Елена поняла: подошло время прощаться со щенками. Им было уже почти по четыре месяца. Да и к Тане пора ехать – дочка уже сама два раза звонила: «Мамочка, когда же?..»

Сначала Елена хотела выйти со щенками на «птичий рынок». Но он располагался далеко от дома, потому она отправилась туда на разведку. И правильно сделала. Сам-то рынок ей понравился, особенно его цивилизованная часть. Там стояли крытые стеклянные павильоны, большие вольеры для самых разных птиц – от волнистых попугайчиков до фазанов и павлинов. В аквариумах плавали рыбки, в террариумах чего только не было: змеи, лягушки, черепахи, небольшие крокодилы. Грызуны самые разные. Увидела Елена и горностая, и миниатюрную домашнюю свинку.

Там, где кончались павильоны, начинался стихийный рынок: столики, лотки, стоящие прямо на земле клетки, банки с рыбками, легковые машины с открытыми багажниками, из которых выглядывали самые разные собаки, картонные ящики тоже с собаками и кошками… Елена, изображая покупательницу, ходила, расспрашивала, смотрела. И увидела, как выживают «натуральных» продавцов – то есть тех, кто вынес сюда своих собственных щенков или котят. Сначала напрямую подходят перекупщики – а это именно у них машины, набитые живностью. Если не договариваются, через короткое время подскакивает бойкий парнишка, хватает одного из нескольких зверьков, и убегает. Хозяин кричит, но никто вдогонку не пускается. И снова появляется перекупщик. Приходится человеку согласиться или уйти с рынка…

Через два дня после этого похода Елена собралась. День стоял прекрасный: была суббота, солнце светило так ярко и уже по-настоящему жарко! Апрель. «Это хорошо, – подумала она, – малыши не замёрзнут». Она покормила всех троих щенков, потом поймала разбежавшихся по квартире мальчишек, поднесла их к Найде.

– Прощайся, мамочка.

Найда лизнула в мордочку одного, другого – словно поняла.

– Не бойся, я постараюсь, чтоб им было хорошо, – пообещала женщина собаке.

Положила Первого и Второго в специально купленную корзину с крышкой, на тёплую подстилку, и пошла, оставив Найду с Малышкой. Она уже знала, где станет со щенками. Поехала трамваем в один из микрорайонов – давно обжитой и многолюдный. Вышла на оживлённом перекрёстке. Здесь была и остановка троллейбуса, и трамвая, и широкая трасса. Рядом расположился импровизированный базарчик: бабушки продавали морковку, тыкву, фасоль… У троллейбусной остановки работало несколько киосков: продавали сигареты, минеральную воду, хлеб, шоколадки, всякую мелочь. Здесь же был открытый лоток с газетами. Недалеко от него Елена и разложила складную скамеечку, поставила на неё корзину, откинула крышку.

Люди сразу стали останавливаться – настолько милыми и весёлыми были щенки. Они резвились в корзине, время от времени высовывая мордочки, любопытно поглядывая вокруг. Они ведь первый раз вышли на белый свет и, как Елене показалось, он им очень понравился. «Дай Бог, чтоб так и было, – мысленно молилась она. – Чтоб всё для этих малышей сложилось хорошо!» Сердце у неё ныло, мучило чувство вины перед этими маленькими собачками. Словно она предаёт своих родных детей, продаёт их! Понимала, что это не так, что не может оставить щенков себе, и всё-таки… Разглядывая подходивших людей, она мысленно давала себе слово: «Отдам только тому, кто по-настоящему понравится».

Оказывается, никто из подходивших не знал такую породу – курцхаар. Двенадцать лет назад Елена сама поразилась утончённому и совершенно ей не знакомому виду Фрама. Сколько лет прошло, а эта порода продолжала оставаться редкой. Тем, кто останавливался и спрашивал, Елена охотно рассказывала о курцхаарах: «Охотники, очень быстроногие, добродушные, весёлые, умные, совершенно не агрессивные к людям…» Предупреждала: «Это не защитник, но прекрасный друг…» Люди слушали, умилялись щенкам и отходили. Одна девочка воскликнула:

– Ой, какие хорошенькие! Можно, я поглажу?

Елена конечно разрешила. Ребёнок, казалось, не мог оторвать ладошку от щенка. Смотрела просящими глазами на маму. Молодой женщине, похоже, и самой нравились щенки, но она стала тихонько оттягивать дочку за руку, говорить полушёпотом:

– Алечка, мы не можем… Ты же знаешь, как папа болеет…

После этого Елена стала думать: а, может, уйти, вернуться домой и попробовать всё-таки поискать щенкам пристанище у знакомых?.. Но в эту минуту у края тротуара остановилась красивая машина-иномарка, из неё вышел молодой мужчина, нажал пульт электронного замка и торопливо пошёл к сигаретному киоску – как раз мимо скамеечки и корзины со щенками. Мимоходом глянул и вдруг резко остановился. Смотрел некоторое время не отрываясь на резвившихся малышей, потом поднял взгляд на Елену.

– Это курцхаары? – спросил так, словно был очень удивлён.

Она улыбнулась:

– Вы первый, кто узнал породу.

Мужчина присел на корточки, стал гладить щенков. Потом спросил, причём голос его дрогнул, словно он волновался:

– Вы их продаёте?

– Продам… тому, кто мне понравится.

У неё сильно колотилось сердце: она поняла, что это настоящий покупатель.

– Продайте мне одного, – попросил он. – Я не обижу.

– Какого вы хотите? Выбирайте.

Мужчина взял на руки одного, потом другого. Оба радостно визжали и старались его лизнуть. Он засмеялся:

– Они же совершенно одинаковые!

Но Елена знала, что это не так. И протянула ему Второго. Тот прижал кобелька к себе, и Второй всё-таки дотянулся, лизнул своего нового хозяина в щёку.

– Сколько мне вам заплатить? – спросил мужчина, продолжая радостно улыбаться.

– … Я не знаю, – растерялась она. Ведь и в самом деле до сих пор не решила, сколько же надо запрашивать.

Мужчина полез во внутренний карман кожаной куртки, достал купюру.

– Возьмите. Этого хватит?

Это были 50 долларов. Много лет назад Альберт Васильевич предлагал ей за Фрама точно такую же сумму. Тогда, правда, они ценились больше. Но и сейчас это были значительные деньги, Елена такого не ожидала. Сказала неловко:

– Это, наверное, много… Хочу вас предупредить: щенок не совсем… чистопородный. Нет-нет, мама у него очень именитая, призёр разных конкурсов, имеет много медалей…

– Вот и отлично, – оборвал её мужчина, не дослушав. – Если нужно будет, я ему выправлю документы. Но, честно говоря, беру не для выставок: сыну. Он хотел именно такого… курцхаара…

Елена, чувствуя, что покупатель сейчас уйдёт, стала торопливо объяснять:

– Он уже привит от чумки и энтерита, и антиглистный курс прошёл. Вот, возьмите справки. А от бешенства рано было прививку делать, ему ещё и четырёх месяцев нет. И вот – возьмите мой телефон. Мало ли что… Звоните.

Она протянула заранее заготовленную бумажку. А потом со смешанным чувством грусти и радости смотрела, как её малыш, её Второй исчез за затемнёнными окнами красивой машины – она теперь рассмотрела, что это серебристая «Субару». Она последнее время стала разбираться в эмблемах иномарок. Её возили к ученику на Тойоте, но в той семье была ещё одна машина – Фольксваген. Елена запомнила эти названия и соответствующие им эмблемы. Стала приглядываться к проезжающим мимо автомобилям: трилистник – Мицубиси, золотистый крест – Шевроле, молния в круге – Опель, ромб – Рено, лев на задних лапах – Пежо, четыре переплетённых кольца – Ауди… Но особенно ей понравились звёзды в круге: большая и пять маленьких. Такие машины назывались Субару. То есть, созвездие Плеяды. И встречался этот знак гораздо реже других. Но машина нового хозяина Второго была именно этой, её любимой марки. Она как раз отъехала, свернула на близком перекрёстке и скрылась…

Только сейчас Елена призналась себе: нет, не случайно она отдала этому покупателю именно Второго – более спокойного, уступчивого и робкого из двух. Ему в большей степени, чем Первому, нужна опека и защита. И, судя по всему, он это получит в полной мере… Елена вспомнила покупателя: лет тридцати с небольшим, спортивный, подтянутый, волосы хорошо подстрижены, тёмные глаза приветливы, улыбка обаятельная. Одежда его выглядела элегантно, а, значит, не дёшево: чёрные брюки, светлый свитер под кожаной курткой. Запах дорогого мужского одеколона всё ещё витал в воздухе. И, конечно, машина – из самых лучших. Ясно, что Второй попал если не в богатую, то в очень обеспеченную семью. Вот и отлично.

Женщина глянула на часы. Прошло всего полчаса, как она здесь. Теперь, оставшийся один, Первый не хотел сидеть в корзине. Елена сама присела на скамеечку, взяла щенка на руки. Она привыкла разговаривать с Найдой, и привычку эту перенесла на щенков. Стала гладить, приговаривая:

– Ничего, малыш, всё хорошо! Видишь, как твоему братцу повезло, будет он теперь ездить на машине со звёздочками. Может, ему имя дадут Атлант, например, или Орион. Если, конечно, его хозяин знает, что такое Плеяды…

– Как вы интересно рассказываете!

Елена подняла глаза. Рядом стоял мужчина и, улыбаясь, протягивал её пластиковый стаканчик с дымящимся кофе.

– Возьмите. Я вот принёс из пиццерии для Марины и Зои, а Марина, оказывается, сегодня одна. Подумал – может вы хотите?

Елена поняла, что этот человек говорит о продавщице газет: полная, ярко накрашенная брюнетка стояла недалеко и пила из такого же стаканчика. Тут же, в ряду киосков, был один с надписью «Пицца».

– Спасибо…

Она хотела отказаться, но улыбка у незнакомца была такая мягкая, приветливая, он смотрел просто, словно был с ней давно знаком – как с этой газетчицей или с бабушкой, продающей семечки… И Елена неожиданно улыбнулась в ответ. Ей и правда захотелось хлебнуть горяченького, да и запах у кофе казался приятным. В конце концов, почему бы и нет? Она даже почувствовала себя частью инфраструктуры этого импровизированного базарчика.

– Хорошо. Сколько я вам должна?

– А я вас угощаю. Берите, берите! И давайте я подержу пока вашего красавца.

Он забрал у неё Первого, и тот, конечно, тут же лизнул незнакомца в щёку, слегка заросшую седоватой щетиной.

– Какой ты красивый, ловкий… – Тот гладил щенка, не слишком уклоняясь. – Охотник? – Поднял глаза на Елену.

– Да, это охотничья порода.

Она понемногу отхлёбывала кофе уже стоя, чтоб удобнее было разговаривать. Стала рассказывать, что такое курцхаар, увлеклась, вспомнила историю с ондатрой – чтобы проиллюстрировать врождённые охотничьи инстинкты породы. А потом даже не заметила, как рассказала о Найде, о неизвестном папаше щенков. Этот незнакомый человек настолько располагал к себе, так хорошо слушал, да и сам говорил что-то весёлое, интересное… Минут через десять они уже вместе над чем-то смеялись. Щенок притих у мужчины на руках, прижался к нему всем тельцем, как к родному, и придрёмывал.

Елена теперь уже хорошо рассмотрела своего собеседника. Он, видимо, был старше неё. Сухощавое, обветренное лицо, не густые, но без залысин и с заметной сединой волосы. Высокий, худой, но без ощущения немощности. Наоборот – подтянутый, крепкий. Одет скромно – о такой одежде говорят: «Секонд-хенд». Однако всё аккуратное, чистое.

– Чудное существо! – сказал мужчина.

И Елена заметила, что он непроизвольно чуть сильнее прижал к себе спящего щенка. Словно не хотел отдавать. И вдруг она сказала:

– Хотите взять его себе? Может, у вас внуки есть? Он таким прекрасным другом им будет…